Текст книги "В бой идут... (СИ)"

Автор книги: Сергей Волчок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

– Нет проблем, – мгновенно откликнулась наша командирша – но это странное предложение. Вы не хуже меня знаете, что ваши реальные конкуренты в этой локации – Караташ и Извольский, вы втроем и будет победу разыгрывать. На остальную шушеру даже не стоит обращать внимания. А эти двое и без нас узнают о данже, без вариантов. Если просто хотите сделать мне подарок, так и скажите.

И тут случилось неожиданное – огр, просидевший все переговоры с насупленной каменной рожей, вдруг засмеялся. Смех у него был совершенно детский, а улыбка – безмерно обаятельной.

– Да, давно меня так лицом не возили. Тут не старые, тут очень старые кадры. Эх, где мои семнадцать лет... ОК, а если хочу, то что? – и он с вызовом посмотрел на Светлану.

Травница вернула ему улыбку:

– То я возьму. Мы, как уже было сказано, люди небогатые, нам выкобениваться не с руки.

– Отлично. Вы, простите, кто у нас будете?

– Травница.

Огр повернулся к «работяге»:

– Выведи снарягу для травниц по желтому списку для... – он выжидательно посмотрел на собеседницу.

– Четвертый.

– ... для четвертого уровня мастерства.

Работяга завис ненадолго, тыкая кнопки, потом вытащил из сумки список и с поклоном протянул Светлане. Та быстро пробежала глазами по строчкам, и показала что-то Семеновне. Докторша столь же быстро изучила список и утвердительно кивнула. Светлана отчеркнула ногтем позицию и протянула список огру. Тот хмыкнул:

– Приятно иметь дело с умными людьми. Хотя и накладно. Хорошо. Вы не против, если я их персонифицирую? Пусть это будет личный подарок.

Светлана подняла брови:

– Это ваш подарок, вам решать.

Бухгалтер вопросительно посмотрел на шефа. Тот хмыкнул:

– Очки, конечно, а ты сомневался? Только пусть привязку к получателю с невозможностью передачи и перепродажи поставят.

Работяга молча кивнул и опять принялся топтать кнопки. Через пару минут он вытащил из сумки небольшой футляр и протянул шефу. То взял его двумя руками, встал, едва не высадив головой потолок, и с поклоном протянул очки Свете:

– Без-возд-мезд-но, с благодарностью за приятно проведенное время.

– Мурси – кошечкой мурлыкнула та, открыла футляр, извлекла оттуда круглые очки a la «кот Базилио», надела их и нажала кнопку в интерфейсе.

Очки на миг вспыхнули зеленым.

– Вы удовлетворены?

Огр кивнул.

Света, сняв обновку, аккуратно сложила дужки, убрала очки в футляр, который через мгновение исчез в сумке.

– Мы закончили? – мило улыбнулась она.

– Почти. Если у вас вдруг изменятся обстоятельства или вы просто передумаете?

– В таком случае вы первые на очереди. Слово.

– Отлично. Ну и на прощание – ответ на так и не заданный вами вопрос: какого черта я вообще сам сюда приперся, а не отправил к вам того же Саню. Дело в том, что у меня в реале есть кое-какие дела с Бигбанком. До меня дошли определенные слухи, вот и я решил посмотреть на вашу команду, так сказать, живьем. И, надо сказать, не жалею о потраченном времени. С вами будет интересно. Всего доброго, господа работяги, рад был знакомству.

Вдруг его голос вновь стал стальным:

– А теперь я бы хотел переговорить с владельцем участка. Наедине!

Андрюшка вздрогнул и поднял голову. Светлана пожала плечами, и тихо прошептала: «Ты уже большой мальчик, думай сам».

Мы гурьбой двинулись в выходу, и услышали в спину:

– Внизу заказан обед. Как меня заверили, здесь очень неплохо готовят. Я буду польщен, если останетесь на обед. Кирилл, Богдан – обратился Петр к так и не двинувшимся с места телохранителям – постойте за дверью, пожалуйста.

Столы внизу буквально ломились от снеди, и Митрич, потирая руки, прямым курсом двинулся к выставленному изобилию. Девушек, любезно придерживая под локоть, сопровождали работяга и гоблин. Мне есть совсем не хотелось, и я вышел на улицу. Почти сразу меня окликнул возница, возившийся, извините за невольный каламбур, с каретой.

– Мужик, будь ласка, подержи оглоблю, а? Я не дотягиваюсь, а шеф уже выйти скоро должен.

– Да без проблем.

Управился водила буквально секунд за тридцать, и, отряхнув руки, уселся на запятках. Приглашающе хлопнул ладонью:

– Садись, брат, в ногах правды нет. Эх, покурить бы, но нет здесь табака. Вот всем хороша работа, но с куревом беда. Я, как вечером домой возвращаюсь, одну за одной высаживаю. Жинка моя бурчит, чтобы бросил, а я без курева не могу.

– Хорошая работа, говоришь? – удивился я – А мне кажется – разводилово. Вкладываться надо серьезно, доходы копеечные, работа нудная, да еще и спину перед барином гнуть заставляют. Я, конечно, здесь недавно, но что-то впечатления не фонтан.

– Да как тебе сказать... – охотно включился в тему водила. – Не без того, врать не буду. Но тут вот какое дело – ты бегом не занимался?

– Нет – удивился я.

– Можно бежать стометровку, а можно 10 километров. И силы рассчитывать придется, сам понимаешь, по-разному. И я тебе больше скажу – стометровку, так или иначе, пробегут все, а вот десять километров – только несколько человек из сотни. Я к чему веду: здесь работа – на десять километров, она не для спринтеров. И пробегут ее не все.

– А что тогда телевизор сюда всех заманивает?

– Так это ж телевизор, у него работа такая – врать. Нету здесь никаких золотых гор, которые обещают. И вообще – здесь, как и там – кому как повезет. У меня вот первый хозяин лютый чудак был. На букву «Му».

Я ведь в грузовых перевозках начинал, водителем телеги был. Артель у нас, значит, а хозяин – гнида. Кровь у хлопцев пил ведрами, всех задолбал, до икоты. Левачить не давал, весь ремонт – за твой счет, штрафы – за всю херню на всю мазуту. А самое главное – унижать людей любил, это ему слаще всякой водки. Вот ей богу, я тогда триста раз проклял, что в это дело вписался. Веришь, нет – психовал, ночами не спал, чуть не плакал, так жалко себя было. Решил хозяина поменять, резюме на спецфоруме выставил, а его за месяц никто и не открыл ни разу.

А с другой стороны – а что делать? Кредит за капсулу висит, кредит за маунта висит, дети малые еще, а жинке 35 лет было. Сам понимаешь, это такой возраст, что и покрасоваться хочется, и пошопиться – много ли ей того бабьего цвета осталось?

Работа меня тогда спасла. Психовать бросил, зубы стиснул, думаю – мужик я или не мужик? Хозяин орет, а я как будто не слышу – киваю, и работаю дальше. В общем, пахал с утра до вечера. Не за гроши пахал – какие там в дупу гроши, платил этот говнюк копейки, – а за опыт. За все заказы брался, даже за самые копеечные, на работе до полуночи задерживался. Один уровень взял, второй – смотрю, просмотры моего резюме расти начали. Оно же там автоматически обновляется. Потом предложения пошли – сначала, конечно, жулики всякие писали, которые с говна пенку снять хотят, а потом и нормальные люди к себе звать начали.

Я, сам понимаешь, от своего говнюка сразу ушел, но новую работу выбрал ту, где опыта побольше капало. Так потихоньку и начал подниматься, теперь вон сам видишь – олигарха вожу. И дело не в том, что олигарх меня пригрел. Не, все наоборот – это я его выбрал. Это я уже выбирать могу, понимаешь? Чтобы и шеф мужик нормальный был, и платил нормально. Вес у меня появился, водилу с моим уровнем мастерства еще найти попробуй.

А сразу здесь ничего не бывает. Сразу ты здесь никто и звать тебя никак.

– Ну вот и получается – заметил я, – что здесь сначала надо кучу унижений стерпеть, чтобы потом нормально жить начать. Причем в открытую терпеть – барину кланяться, и шапку ломать.

– Ну, во-первых, баре разные бывают, у Барсука вон – нулевая ступень идентичности, он ничего не требует. И он не один такой. Но резон в твоих словах есть, уродов здесь хватает. Я тут уже три года, кучу работ сменил, где только не ездил, с кем только не говорил, и всякого насмотрелся. И вот что я тебе скажу: здесь все то же самое, что и там. Понял? Вообще никаких отличий нет. Здесь люди, и там люди, здесь гниды, и там гниды. Просто здесь все в открытую, а там – сподтишка. Здесь просто нахрен шлют, а там – «сожалею, но вы недостаточно квалифицированы для этой позиции». А мне не один ли хрен – как меня с работы выкинут? Что здесь я для барина пыль под ногами, что на работе для шефа – та же пыль, он меня и за человека не считает. Здесь поклоны бить заставляют, а там в кабинет зовут и под юбку лезут. И знает ведь, сука, что мужа у нее нема, а дите хворое, поэтому за работу она руками и ногами держится – а все равно лезет.

– Так ведь можно и по морде дать – заметил я.

– Можно – легко согласился возчик. – Дело нехитрое и дерьмом себя чувствовать не будешь. А что ты через месяц чувствовать будешь, когда сыну курс прокалывать надо будет, а денег на лекарства нет? Я никому не судья, жизнь человека иногда в такую раскоряку ставит, что и не поймешь – что хорошо, что плохо. Что важнее – гордость или сын? И не дай бог, чтобы нам с тобой такой выбор делать когда-нибудь пришлось. Я тебе так скажу – что бы человек не выбрал, я его осуждать не буду.

И все это хорошо, пока ты молодой, и не за кого, кроме себя, не отвечаешь. Потому что жизнь – она лесенкой. Всегда кто-то над тобой стоит, и под тобой. И не всегда людей на этой лесенке правильно расставляют. Я вот смотрю здесь на всяких банкирских да депутатских сынков, которые тута в масштабируемом шмоте гуляют, который дороже моей квартиры стоит, на спесь да на гонор их смотрю. Молодой был – злился, а сейчас не злюсь. Это нам здесь – работа, а им игра, пусть себе играют. Всегда будут тот, кто играет и тот, кто работает, всегда будут паны и холопы, по-другому не бывает.

Мне вон батька рассказывал – даже при коммунистах то же самое было: начальство и простые люди. Разве что воли гнидам, наверх залезшим, меньше давали, вот они себя и сдерживали. Причем не от души сдерживание идет, а от ума. Там ведь дураков мало, они понимают, что предел у людей есть. Нельзя все время терпеть, терпелка кончится рано или поздно закончится, и тогда все тормоза слетают. Им оно надо? У меня ведь тоже граница есть, которую я никому перейти не дам, и тому первому хозяину не дал бы. Ни жена, ни дети не остановили бы. А он, хоть ума и небольшого был, но чуйка прекрасно работала – ни разу он эту границу не перешел. Ни со мной, ни с другими мужиками. Рядом крутился, на грани ходил, но не заступил.

И последнее, что сказать хочу – если человек что-то из себя представляет, если лапками дергает – все равно он рано или поздно на свое место встанет. Где ему и сверху правильный человек будет, и снизу такие же.

Вот, говорят, что людям вверх стремиться надо. Глупости это все. Чем дальше вверх, тем меньше места, все не влезут. Люди в основном по кругу ходят, но не просто так, а место свое ищут, где им ничего не жмет и не мешает.

– А ты, я так понял, свое нашел уже? – поинтересовался я. – Складно говоришь, вот только если люди вверх стремиться не будут – значит, вниз провалятся. А там известно что находится.

– Нашел, да. А знаешь, когда понял, что нашел? Меня Барсук раз спросил: не хочешь ли, Юрко, полный аккаунт взять? Я тебе, говорит, беспроцентный кредит дам на три года, сколько ж тебе можно в работягах ходить? А я как подумал – это же опять качаться, опять с нуля все. Ну да, профессия при мне останется, да и заработки у воинов побольше наших. Но тут как посмотреть – хороший мастер не меньше дружинника получает, а уж если редкий крафтер – то и поболе. Хотя не в деньгах дело, самое главное – просто не хочется. Когда все хорошо легло, ничего нарушать не хочется. Гармония, кажись, это называется.

Подумал, в общем, – не, говорю, Петр Семеныч, не надо мне этого. Вот через пару лет, когда старший подрастет и его к делу пристраивать надо будет – тогда и приду к тебе на поклон. За кредитом на капсулу и полный аккаунт. Пусть сразу воина качает, а я подмогну, если чтоо. Такой уж закон человечий – детям судьбу легче делать, иначе для чего жить? Вот так люди вверх и идут – медленно и постепенно. А ежели саженец тянуть, чтобы быстрее рос – загубишь его и все.

– Да ты философ, Юрко – улыбнулся я.

– Философ не философ, но мозгой раскинуть люблю. Мы ведь, водилы, много всего видим, и времени обдумать все это у нас тоже хватает.

– Митя!!! – прервал эти философские рассуждения вопль Митрича – Митя, ты куда пропал? Девки аж испугались. Иди давай, а то Светка тебя на лоскуты порвет.

– И то верно, заболтались мы – подержал Митрича Юрко – Иди, Дмитро, а то хозяйка твоя осерчает. Бог даст, еще свидимся.

– Да не хозяйка она мне. Такая же, как и мы, только башка у нее получше моего варит. Вот и командует нами.

– Ну так я и говорю – именно поэтому всегда и будут те, кто велит, и те, кто слушается. Главное, чтобы по ступенькам расставляли по-честному. Все, бывай.

– И тебе не хворать.

Всю обратную дорогу я молчал и думал – пригрузил меня Юрко. А Андрюшка, гад малолетний, так и не раскололся – о чем же они с огром беседовали. Кроме «не могу, слово дал» мы так ничего от него и не добились.

***

Последняя неделя пролетела незаметно. К нам еще несколько раз обращались по поводу данжа, но тут обошлось без личных встреч – хватало короткой переписки. Нам много раз пообещали горы золота – но потом, три раза – взять к себе в клан, но тоже потом, и один раз – полный капец и мучительную цепь перерождений прямо сейчас. Караташ и Извольский с нами так и не связались, но Сергеевна заявила, что молчанию удивляться не приходится – они наверняка обо всем уже в курсе:

– У них же у огра в клане «кротов», небось, в товарных количествах, да и он, думаю, не отстает. Всех не проверишь, а золотой ключик открывает любые замки. А если знают, что договариваться с нами не о чем – так чего время зря терять?

Наше боевое звено качалось как подорванное. «Три танкиста» перешли на 12-уровневых мобов, никого сильнее на нашем участке просто не было. На третий день Андрюшка наконец-то выбил 10 уровень, а на четвертый спалился Митрич.

Выяснилось, что неуемный дед, выбив пятый уровень, начал, как он выразился, «индивидуальную подготовку». Каждый вечер, вместо того, чтобы идти спать, он тайком возвращался в капсулу, брал Тортика и ночами гасил семиуровневых мобов, благо, их локация была неподалеку от нашего дома. Спалил его охранник нашей богадельни, когда капитан, которого кидало от стенки к стенке, уже под утро брел к себе в комнату.

Господи, как же орала на него Семеновна! Такого перечня синонимов словосочетания «старый дурак» я не слышал никогда, и наверняка больше не услышу. Митрич сначала пытался спорить, но между этими сыплющимися блоками из матерных слов невозможно было просунуть и лезвия ножа. Поэтому мы втроем просто смиренно ожидали, когда утихнет буря.

Наконец, после слов «... а шдохнешь – штопки на твоих поминках не приму, хлеба крошки не шьем!!! Так и знай, штручек шкрюшенный!» разошедшаяся врачиха остановилась перевести дух. Эстафету подхватила Сергеевна.

– Сережа, ну правда – мягко сказала она – ну чем ты думал? Через три дня защита падает, нам послезавтра в данж идти. А если бы с тобой что-то случилось? Ну мало ли – сердце схватило, инсульт, да все что угодно. Тебе ведь не двадцать лет и даже не пятьдесят. Ну разве можно устраивать себе такие нагрузки? Бог с ним, что игра бы псу под хвост пошла, не о том речь, но о нас ты подумал? Что же ты себя не бережешь?

К моему удивлению, Митрич не стал ни оправдываться, ни орать, а просто тихо и очень серьезно спросил:

– А для чего беречь, Свет? Ладно, перед данжем действительно не надо было, согласен, виноват, не подумал. Но вообще – для чего мне себя беречь? Для маразма? Для утки? Зачем мне это догнивание?

Он махнул рукой, и продолжил:

– Я себя контролировать привык, без этого помер бы тысячу раз. А когда понял, что подсел хуже чем алкаш на водку – даже испугался немного. Долго тогда думал – неужели совсем в детство впал, и на старости лет игрушка для меня смыслом жизни стала. Хуже подростка, которого от компьютера не оторвешь. Надо бы как-то себя ограничивать, что ли. А потом вдруг подумал – да какого черта? От чего ограничивать, и для чего ограничивать? Что у нас здесь есть? Доживание? Соседи-маразматики?

А там – вот там-то, как ни странно, жизнь настоящая. Там от меня что-то зависит, там мне чего-то добиваться надо, упираться как в молодости – до зеленых соплей. Там на мне ответственность за людей, там от меня польза есть. Так лучше уж я там помру, в настоящей жизни, чем здесь годами слюни пускать. Помните – в школе «Песню о соколе» учили? Ладно, что говорить, сами вы все понимаете, потому что такие же, как я. Понимаете, просто себе не признаетесь.

Я подсел к нему и приобнял его за плечо.

– Брось, Серега. Мы же не потому, что ты плохой, а мы хорошие. Мы просто за тебя очень испугались. Ты прав, для нас сейчас настоящая жизнь – там. Потому и испугались, что никак нам сейчас без тебя нельзя. Нам еще подвиги совершать, и невозможное делать реальным. Ты, главное, не дергайся. Помнишь, у Визбора?

И я негромко запел, отчаянно сожалея, что нет гитары:

Спокойно, дружище, спокойно!

У нас еще все впереди.

Пусть шпилем ночной колокольни

Беда ковыряет в груди -

Не путай конец и кончину:

Рассветы, как прежде, трубят.

Кручина твоя – не причина,

А только ступень для тебя.

Спокойно, дружище, спокойно!

И пить нам, и весело петь.

Еще в предстоящие войны

Тебе предстоит уцелеть.

Уже и рассветы проснулись,

Что к жизни тебя возвратят,

Уже изготовлены пули,

Что мимо тебя просвистят.

Когда я допел, зависла неловкая пауза. Чтобы разрядить обстановку, я спросил:

– Ты лучше скажи, чего вообще на износ вдруг рванул? Чего-то конкретного добиться хотел или просто так?

– Шестой уровень хотел выбить до данжа – глухо пояснил Митрич. – у Тортика на шестом «глухая защита» появляется. Он просто втягивает голову и лапы в панцирь, и весь входящий урон наполовину режется. Очень нужная штука.

– Ну и как – выбьешь?

– Теперь выбью. Я ведь не идиот, я все посчитал – потому и задержался в ту ночь. Ночами сидеть больше не надо, я бы как раз за оставшиеся дни и докачался спокойно, и восстановиться успел. Не спалили бы меня – вы бы и не узнали ничего.

– Вот и качайся теперь шпокойно, математик, блин – подключилась к разговору Семеновна. – Тебе вооще щитать положено тока до двух, на «первый-второй». Напугал всех, чертяка в фурашке.

Оставшиеся дни прошли штатно. В последний вечер, будто нарочно, из медведя, на котором Митрич получил шестой уровень, выпал лут. Это была сумка на сто ячеек с прямым подключением к аукциону. Семеновна, малость обалдев, пояснила, что стоит она безумные деньги. Митрич ликовал, и уверял всех, что это знак свыше.

На следующее утро мы собрались в шесть утра. До падения защиты оставалось двадцать часов. Семеновна прошлась по опустевшему дому, проверить, не забыли ли чего – возвращаться мы не собирались. Потом мы выставили на продажу мой утренний улов, и Андрюшка отключил аукционные функции на камне возрождения – теперь весь непроданный лут и купленные вещи будут падать сразу в новую сумку. «Сын полка», в отличие от стильного Митрича, выглядел очень забавно – настолько разномастными были вещи, выкупленные ему на 10 уровень с бора по сосенке.

Мы встали у крыльца, и посмотрели на дом, в котором прожили месяц. Семеновна украдкой промокнула глаза.

– Ну что, пошли, что ли? – просто сказал Митрич.

И мы пошли.

Число спонсоров, поддерживающих написание этой книги, продолжает расти. Всем им я искренне благодарен. На сегодняшний день на «Сбор-нике» (https://www.sbor-nik.ru/kick.jsp?id=sbor5633332121436160) и на «Яндекс-кошельке» 410013932639907 собрано 7551 рублей от 37 человек.

Прода 8

Прода 8

 Прошу прощения у всех за долгое молчание. Вроде бы постепенно ситуация становится лучше, потихоньку возвращаюсь к работе над "Стариками".

  Ловите небольшую проду. Тяжело этот кусок дался, простите, если что не так.

   Данж и впрямь оказался недалеко – минут через десять мы стояли перед небольшим холмом, у которого с одной стороны как будто огромным ножом была срезана 'горбушка'. На срезанном боку переливалась малиновыми нитями овальная мембрана высотой с человеческий рост.

  – Отзывай Сивку, он туда не пройдет – принялся командовать Митрич. – А телегу здесь придется бросить, будем надеяться, не сопрут, пока нас не будет. Или, Мить, может, останешься, посторожишь? Тебе все равно там делать вроде как нечего.

  В ответ я лишь выразительно посмотрел на него, а Семеновна хмыкнула.

  – Чтобы когда захватчики к данжу прибегут, им было бы на ком злобу сорвать? Ты хоть иногда своей верхней конечностью думай, валенок.

  У Светы блымкнула почта, и, посмотрев письмо, она вдруг начала озираться вокруг.

  – Что случилось? – поинтересовалась Семеновна.

  – Барсук прислал письмо из двух слов: 'Удачи вам!'.

  – Следят, что ли? – встревожился Митрич.

  – Да нет, их же тупо на участок не пустит. Скорее всего, просто вычислил примерное время, когда мы пойдем в данж – и угадал. Ладно, мы идем или как? Митрич, командуй.

  Старик выпустил Тортика, внимательно осмотрел Андрюшку, зачем-то заставил его попрыгать на месте, поинтересовался – не забыл ли он переместить эликсиры в слот быстрого доступа, затем обратился к нам.

  – Порядок прохождения будет такой. В коридорах впереди идет Тортик, за ним – я, дальше вы втроем, Андрюха замыкающим. При нападении – вжимаетесь в стены и прикидываетесь ветошью. У нас с Андрюхой действия отработаны, поэтому ваша задача – ни в коем случае не путаться под ногами, не проявлять своего присутствия, и вообще не отсвечивать. В залах – железное правило: пока мы втроем не закончим зачистку, вы околачиваетесь в коридоре. В зал заходим только по моей команде. Понятно?

  'Да', 'понятно', 'не дурней тебя' – вразнобой ответили мы.

  – Ощущения всем выставить максимум на 50%, ну, кроме Светы, конечно. Мало ли что, здесь помирать реально больно.

  А что у нас со Светой? Я, похоже, традиционно что-то пропустил из-за своей 'отселенности'. Но Митрич не дал додумать – охотник вдруг размашисто перекрестился:

  – Я первый, Андрюха за мной, остальные – секунд через десять. Береженого бог бережет.

  И, пустив вперед Тортика, шагнул в портал. Андрюха двинулся за ним след в след, я галантно пропустил вперед старушек и вошел последним.

  К моему удивлению, данж вовсе не был подземельем, а я искренне полагал, что это синонимы. Здесь ярко светило солнце, небо было голубым, а трава зеленой. Вот только неба было немного – пройдя через портал, мы оказались в нешироком ущелье, чьи отвесные рыжие стены уходили вверх на какую-то невообразимую высоту. За нашей спиной светился портал, а вперед уходила узкая тропа.

  – Двинулись! – скомандовал Митрич, но Светлана отрицательно покачала головой:

  – Погоди, Сережа.

  Травница аккуратно надела подаренные Барсуком очки и стала похожа не то на дореволюционную курсистку, не то на персонажа аниме. Директорша внимательно осмотрелась.

  – Пусто – резюмировала она через минуту. – Значит, Сережа, как договорились – идем без спешки. С нами все-таки Митя, да и мне спешить нельзя.

  – А зачем очки-то? – не выдержал я.

  Все посмотрели на меня как на идиота. Даже Андрюшка.

  – А, ну да, тебя же с нами не было – догадался Митрич – Эти очки – на +4 к внимательности. Светка и без того свою внимательность уже до второго уровня на травках прокачала, а тут еще такой подарок. Шестой уровень внимательности – дико мощная штука, практически все клады и заначки теперь наши будут! Она уже позавчера в лесу в дупле чью-то захоронку нашла, почти на две тысячи.

  – А мне сказать, значит, не судьба была? – зло буркнул я.

  – Да ладно, бро, не злись – примирительно поднял руки Митрич. – Ты же опять в ночи с реки приперся и сразу из игры вышел, дрыхнуть пошел.

  – Так я, прости, в пять утра встаю, закидушки с мордами проверяю! – я все еще злился – Ну что, пошли, или так и будем разговоры говорить?

  И мы двинулись.

  Впереди ровно трусил Тортик, за ним, с луком наготове, следовал Митрич. У вояки даже походка изменилась – она стала какой-то... Волчьей, что ли? Конечно же, никто из нас не шел, как на прогулке. Все были сильно напряжены, двигались несколько напряженно и неуверенно, и только Митрич был как рыба в воде. Он не мандражировал, не боялся – он ждал.

  И это отражалось даже в походке. Старик двигался ровно и мерно, но чувствовалось, при малейшем изменении обстановки этот шаг мгновенно трансформируется в прыжок, кувырок, рывок и что там еще потребуется.

  Потребовалось довольно быстро – Митрич вдруг резко остановился и одним плавным движением вскинул лук. Глухо стукнула тетива, и впереди от стены отвалился кусок. Звук падения сменился топотом – Тортик резво умчал вперед, а осколок, оказавшийся каким-то гигантским насекомым, кинулся на черепаху. Митрич продолжил стрельбу, и после второго выстрела все было кончено – не понадобилась даже помощь подоспевшего Андрюшки.

  Наш первый противник оказался каким-то монстриком-гибридом размером с болонку. Тело у него было муравьиное, но покрытое рыжей шерстью, с хитиновым гребнем по хребту и витым хвостом, заканчивающимся жалом. А вот голова здорово напоминала морду льва со жвалами вместо клыков. Даже львиная грива присутствовала. Звалось это безобразие 'Мраволев. 3 уровень'.

  – Так, диспозиция меняется – скомандовал Митрич. – Твари начались, поэтому впереди идем мы с Андрюшкой, а вы сзади, по зачищенному. Семеновна, глянь, эта смесь бульдога с носорогом кем считается, зверем или насекомым? У тебя ее потрошить получится?

  – Хрен там – через минуту отозвалась Семеновна. – Насекомые оне. Луть его сам.

  – 'Вы получаете кусок гривы мравольва' – разочарованно процитировал Митрич. – Мусор, короче. Ну да ладно, Аника в деревне любую хрень берет. Я иногда удивляюсь – что он со всеми этими отходами делает, что мы ему таскаем? Куда девает все эти перья, лапки, скорлупу и прочую чешую?

  – Свиней, небось, держит – с готовностью откликнулась потрошительница. – Свиньи все сожрут.

  – Не скажи...

  – Мы идем или свиней обсуждаем? – прервала намечавшиеся животноводческие дебаты Сергеевна.

  – Свиньи – не худшая тема для беседы. Некоторые вон, вообще про людей трепаться любят, хотя казалось бы... – Митрич огрызнулся, но больше для очистки совести, и быстро двинулся вперед.

  Дальнейшее продвижение все больше напоминало прогулку. Мравольвы попадались довольно часто, но поодиночке или по двое, и опасности практически не представляли. Андрюшка, по моему, так ни разу и не воспользовался мечом – Митрич укладывал всех на подходе. Толку от этого геноцида было немного – лут с гибридов падал грошовый, вещей не было, а опыта давали, как выразился Митрич, 'с гулькин хрен'.

  – Одна радость – разглагольствовал он на ходу – Данж масштабируемый. Мне вчера Чатлананин подробную раскладку отписал – все верно, исходя из нашего состава первые монстры третьего уровня в масштабируемом должны быть.

  – Стойте! – вдруг прервала размеренное шествие Светлана. – Тайник, похоже.

  И наша предводительница начала обихаживать ничем не примечательный камень – толкала его, тянула, пыталась повернуть, но все ее усилия остались втуне – с камнем ничего не происходило.

  – Придется ломать – вздохнула она. – Андрейка, стукни!

  Наш воспитанник извлек откуда-то кирку и начал дубасить по камню.

  – Интересные таланты у нашего барина – заметил я стоявшему рядом Митричу.

  – Так у него же шахтер в ремеслах, он его просто раньше не качал почти. Не знал, что ли? – удивился Митрич.

  – Не знал – мрачно буркнул я.

  – Ну да, ты же у нас 'товарищ Отселенный', как в фильме про чукчей, гы-гы – осклабился Митрич.

  Меж тем Андрюшка наконец-то выворотил камень. За ним оказался тайник с монетами и жезлом мага.

  – Почти двадцать тысяч. Это мы неплохо зашли – высказалась Семеновна, хозяйственно прибравшая находки. – А жезл на аук пойдет.

  – Да-да, все в дом, все в дом. Киндер, кюхен, кирхен – немедленно подколол подругу Митрич, но Семеновна отмолчалась.

  И опять потянулась дорога по ущелью, изредка перемежаемая торопящимися куда-то мравольвами. Их, правда, становилось все больше, и, наконец, мы увидели живую цепь насекомых, вытекающую из отверстия в стене ущелья и впадающую в такую же дырку на другой стороне. Рыжие насекомые двигались только в одну сторону, волоча с собой всякую дрянь – какие-то палки, камни и всякий мусор. Никто не обращал на нас ни малейшего внимания – похоже, на чужаков реагировали только патрулирующие окрестности 'охранники', которых мы уже выбили, а здесь были только рабочие особи.

  – Ну вот, наконец, и заруба – обрадовался Андрюшка, вытянул из ножен меч.

  – Не спеши – остановил его Митрич. – Дай приглядеться.

  – А что там приглядываться – отозвалась так и снявшая очков Света – те, что покрупнее, яйца тащат. Попробуйте их грохнуть в первую очередь, но только яйца не повредите.

  – Понял – лаконично отозвался капитан, вскидывая лук.

  После первого же выстрела один из 'яйценосиков' покатился по земле, выронив свою ношу, но тут же вскочил и побежал к выпавшему яйцу. Не успел – вторая стрела навсегда прервала его суету.

  Все мравольвы, находившиеся на свободном пространстве, побросали свой мусор, и как по команде кинулись на нас. Нет, вру, не все – мураши, несшие яйца, наоборот, ускорились, стремясь быстрее добраться до спасительной дыры. Ущелье в этом месте было нешироким, и почти всем это удалось – Митрич едва успел упокоить второго переносчика ценных грузов.

  Меж тем Андрюшка с Тортиком, встав рядом, встретили нападающих сталью и зубами – и пошла потеха! Как быстро выяснилось, узость ущелья, не позволившая нам разжиться богатой добычей, имеет и положительные стороны – двое наших бойцов практически полностью закупорили проход, и большинство агрессоров вынуждены были толпиться сзади, представляя собой прекрасную мишень для влезшего на высокий валун Митрича.

  – Эх, жаль, АОЕ-шных абилок я еще не заработал, вот бы их по площадям накрыть! – сокрушался Митрич, с невероятной быстротой пускавший одну стрелу за другой. – Андрюха, не отвлекайся и за здоровьем следи, Тортика я сам пока успеваю отлечивать. Из этих волосатых мурашей вояки, как из говна пуля.

  Из 'вытекающей' дырки периодически выскакивало подкрепление, причем исключительно 'стражники', а с яйцами так никто и не появился. Странно, но мравольвы не делали ни малейших попыток утащить два яйца, оставшиеся от убитых Митричем 'работяг' – ценный груз просто валялся на камнях.

  Наши защитники стояли несокрушимой стеной, вскоре набив перед собой небольшой вал из недвижимых тел. Тортик периодически особо звонко 'квакал', после чего на него бросались все, кто мог дотянуться. Тогда хитрая 'черепушка' пряталась в панцирь, а Андрюха, пользуясь моментом, с удвоенной энергией дамажил не обращающих на него внимания противников. Ручеек подкреплений быстро иссяк, и через пару минут наши бойцы завершили свой тяжкий геноцидный труд.