Текст книги "Планета героев. Трилогия"
Автор книги: Сергей Шведов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 55 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]
Соловей корпел над отчетом. Сидевшая напротив за столом Капитолина давала ему советы и ругала за бесконечные грамматические ошибки. Свистун сердито сопел, ерзал на стуле, но к советам прислушивался.
– Кончай разводить бюрократию, Степаныч! – приветствовал хорошего знакомого Василий.– Резидент прибыл к тебе собственной персоной.
Мне не оставалось ничего другого, как, поприветствовав хозяев, присесть к самовару и угоститься чаем, до которого Капитолина, судя по всему, была большая охотница. Отчет Соловья я прочитал с интересом, хотя никакой новой информации он не содержал. Разве что появилось несколько живописных деталей в общей картине загула местной политической и экономической элиты и нечистой силы. Всю вину за сотворенные безобразия Соловей возлагал именно на элиту, всячески обеляя себя и своих ведьмочек. Однако у меня под рукой оказался заинтересованный свидетель, который в два счета разоблачил зарапортовавшегося Соловья.
– Вот ты тут пишешь, Степаныч, что Жигановский принимал разные обличья – то, мол, боровом обернется, то козлом, и это, мол, чрезвычайно нервировало девушек, провоцируя их на непотребные действия... А ведь этого не было. Я точно помню, что не было.
– А кто голым плясал с поросенком в руках? Это тебе что, семечки? Допустим, твой Жигановский – как оборотень – ничего из себя не представляет, но сатиром козлоногим его уже можно назвать. Волосатые у него ноги или неволосатые?
– Допустим. Но ведь рога-то не растут.
– Рога – дело наживное,– махнул рукой Соловей.– Тут главное – какое у него нутро. А пишущий человек имеет право на гиперболу, сиречь – на преувеличение. Я правильно говорю, Капитолина?
– На отчеты это не распространяется,– стоял на своем упрямый Василий.– А уж про Сеньку ты и вовсе наврал. Не обрастал он шерстью, а лисий хвост ему девочки смеха ради привязали. Сам видел, как они его от чучела оторвали – я имею в виду хвост.
– От неуч, от темнота. Ну ни черта человек не понимает ни в магии, ни в метаморфозах.
Василий, обидевшись, заявил, что хоть в метаморфозах он не разбирается, но глаза окончательно еще не пропил и готов многое рассказать резиденту из того, что демонстрировал на дружеской пирушке лично Степаныч, и чего он по какой-то причине в отчет не включил. Соловей назвал слова оруженосца наглой и циничной клеветой на пожилого человека, по чистой случайности и недомыслию угодившего в чужой срамной загул.
Спор грозил перерасти в крупномасштабную ссору с взаимными претензиями, поэтому я препирательства прекратил. Соловью на всякий случай объявил выговор за потерю бдительности и самоконтроля – промах, недопустимый для агента, однако, учитывая малый стаж работы, решил не накладывать на него денежного взыскания.
Василий с Соловьем еще обменивались короткими репликами вроде «сам такой» и «нет совести у людей», а я уже слушал доклад Капитолины о происходивших в последние дни в замке Кощея Бессмертного событиях.
Кощей, если верить старой ведьме, окончательно выдохся и потерял контроль даже над той нечистью, которая до сих пор считала его своим патроном. Каронг безраздельно властвовал как в замке Кощея, так и в его царстве. Вздумавшего было ему перечить Волчару (старого моего знакомца!) приведенные черным магом с другой планеты оборотни изрубили мечами, тело сожгли, а пепел по ветру развеяли. Соловей, видимо впервые услышавший из уст Капитолины страшную весть об участи своего давнего друга-недруга, схватился за голову.
– Готовит что-то Каронг...– понизила голос Капитолина.– Большую рать собрал – для последнего, как он сказал, броска. Конечно, сама его рать для основного мира – плюнуть и растереть. Разве на клоунаду хватит. Но черный маг, судя по всему, ждет гостей издалека.
Про гостей я догадался и без Капитолины. Знал даже время, когда они попытаются совершить свой прорыв. Не говоря уж о месте. Но сказать, что планы Каронга мне были известны в точности, я не мог. Ибо прорыв прорыву рознь. Можно, конечно, обратиться за помощью на Парру, но вряд ли там признают собранные мною доказательства достаточными для вмешательства. Ну что такое Каронг в масштабах Светлого круга? А доказательств причастности ордена Скорпиона к готовящемуся на Земле перевороту у меня нет. Придется полагаться на свои силы да на малоэффективную поддержку агентов.
– Благодарю за службу! – сказал я Капитолине и в качестве премии вручил ей десять тысяч все тех же баксов.– Всем остальным следовать за мной. Вопросы есть?
– У меня есть...– сказал Соловей.– Борьба с черным магом входит в обязанности агента, или нам будет приплачено за риск?
– Сто тысяч долларов в случае победы либо по двадцать пять тысяч на ваши похороны.
– Я согласен...– сказал Соловей и протянул руку за причитающимися ему по договору баксами.
Получив в качестве «гробовых» пятьдесят тысяч долларов на двоих, Соловей с Василием воспрянули духом и клятвенно заверили, что последуют за мной в огонь и воду – за оставшимися ста пятьюдесятью.
Люблю решительных людей! И нелюдей тоже! Конечно, Соловей – маг не первостатейный, но кое-что он может, уверяю вас. А в его ненависти к Каронгу после принесенных Капитолиной из Кощеева замка вестей я не сомневался.
У Мурзика, к которому мы нагрянули как снег на голову, нас не ждали. Однако приняли как родных. Слегка насторожил их вид Соловья, одетого по-походному, то есть в смокинг, красную рубаху и хромовые сапоги. Критически осмотрев Мурзикову дружину, Соловей вскользь отметил, что в его время крутые были покруче, чем, кажется, задел самолюбие главаря.
– Вор в законе, что ли? – негромко спросил он у Василия.
– Заслуженный разбойник страны,– пояснил разбитной оруженосец.– Мастер художественного свиста. В два счета высвистывает деньги из всех встречающихся на пути карманов и бумажников.
– Ну да! – хмыкнул Кока.– Видали мы таких!
– Сосунки,– возмутился обиженный недоверием Соловей.
Свист был едва слышный. Необходимые меры самообороны предпринял только я, сумев сберечь свои деньги. У всех остальных их высвистело за три секунды, включая и Василия, который, похоже, никак не ожидал, что пущенная другим в глаза пыль к нему же и вернется. К чести Соловья-разбойника деньги опешившим крутым и расстроенному Василию он вернул до последней копейки, достав их из карманов своего смокинга.
– Видал щипачей,– покачал головой Кока,– но такого...
Авторитет Соловья взлетел на умопомрачительную высоту – даже я на его фоне смотрелся бедным родственником. Пока Разбойник делился многотысячелетним опытом с молодыми коллегами, мы с Мурзиком отошли в сторону, чтобы обменяться новой информацией.
– Буквально полчаса назад мне сообщили, что некий Казюкевич ищет киллеров для устранения рыжего молодого лоха.
Не то чтобы меня поразило сообщение Мурзика, но ухо с магнатом следовало держать востро. Судя по всему, он решил действовать самостоятельно, не считаясь с мнением Жигановского. Думаю, что Казюкевич поведал Венедикту Владимировичу не всю правду о своих отношениях с Каронгом. Не исключаю, что и Евграфу Сиротину было что скрывать от товарища по партии солидарного прогресса.
– Серебряные пули приготовили?
– Будь спокоен. Каронг, значит, будет не один?
– Скорее всего. У твоих ребят нервы крепкие?
– Хлюпиков не держим! – обиделся Мурзик.
– Я это к тому, что если вместо человечьих они увидят кабаньи рыла и тигриные морды, то пусть не пугаются. Тут важно выстрелить до того, пока метаморфоза окончательно не завершилась. Потом с оборотнем справиться трудней. Иных и серебряными пулями не сразу убьешь.
В глазах совсем не трусливого Мурзика все-таки промелькнул испуг. Понять его можно. Это мне, выросшему на планете Парра и много чего повидавшему, оборотни привычны. А земляне от подобного уже отвыкли. Такая экзотика может запросто парализовать волю к сопротивлению даже у очень храброго человека.
– Боюсь, что для моих ребят это слишком. Нечто подобное они видели только в кино.
– Но в кино-то все-таки видели. Скажи им, что рыла– лишь иллюзия, обман зрения.
– Гипноз, что ли?
– Вроде того.
Конечно, метаморфоза не имеет ничего общего с гипнозом, но в данном случае я покривил душой с благой целью. Если гипноз людям ближе и понятнее, почему бы не пойти им навстречу?
– У меня сегодня вечером свидание с Каронгом. Твои люди должны быть готовы подключиться к делу в любую секунду.
– С тобой поедет Кока. Пошлешь его за нами, когда возникнет необходимость.
День клонился к закату. Неумолимо приближался час решительного противоборства с черным магом. Не могу сказать, что я был абсолютно спокоен. Все-таки ответственность давила на мои совсем не хлипкие плечи. Наверное, поэтому я не сразу приметил машину, которая поначалу просто тащилась за нами хвостом, а потом вдруг ускорилась и почти сравнялась с «мерсом» на перекрестке. Едва ли не в самый последний момент я сообразил, что в нас собираются стрелять, но успел, однако, принять необходимые меры. Пули, выпущенные из автомата, нас не задели. Зато характерный треск, сопровождавший стрельбу, заставил струхнувшего Василия крутнуть руль влево – что едва не привело к столкновению с еще одной механической тележкой, в которой тоже сидела группа недоброжелательно настроенных по отношению к нам граждан.
– Мама дорогая! – крикнул в ужасе Василий.– Да у них гранатомет!..
На этот раз пространство искривил уже Соловей – причем сделал это настолько хитро, что недруги с гранатометом оказались как раз напротив недругов с автоматами с прискорбными для последних последствиями. Сидевший рядом с Соловьем Мурзиков подельник Кока вскрикнул от восторга, на меня же вид полыхнувшей огнем бензиновой тележки произвел весьма негативное впечатление. Единственное, что я успел сделать, так это чуть замедлил течение времени, чтобы позволить водителю и пассажирам пораженной выстрелом из гранатомета машины выскочить наружу. Соловей мои действия не одобрил и проворчал что-то вроде «собакам – собачья смерть» и «беда с этими Героями-гуманистами». Василий даванул на газ, и «мерс» ошалевшим псом рванул с места своей едва не состоявшейся смерти под осуждающие гудки перепуганных собратьев.
Меня неожиданная атака заставила призадуматься. Конечно, это был не Каронг. Черный маг отлично понимал, что таким простым земным способом Героя невозможно отправить к праотцам. После непродолжительных размышлений я пришел к выводу, что это, скорее всего, Казюкевич. Деятельный олигарх. Я его, разумеется, не боялся, но мне не нужны были даже мелкие помехи ввиду предстоящего противоборства с Каронгом.
На этот раз я пошел в офис магната один. Охрана Казюкевича меня пропустила беспрепятственно – по той простой причине, что я, дабы избежать очередного скандала, поставил барьер невидимости. Мое появление в офисе никого не встревожило и не напугало. Без всяких помех добрался до кабинета Казюкевича и спросил у сидевшей в задумчивости Дуняши:
– Босс у себя?
– Казюкевич на месте,– доложила агентша.– И Евграф Сиротин у него.
Меня, что называется, не ждали. У сидевшего за столом Казюкевича отвалилась челюсть. Стоявший у открытого окна Сиротин издал протестующий крик и попытался отмахнуться голубой папочкой, которую держал в руках.
Эту папочку я у него взял и на всякий случай проверил ее содержимое. Из находящихся там бумаг делалось очевидным, что связи этой пары с Каронгом были весьма тесными. В частности, там имелся обширный список фамилий, напротив которых аккуратно были проставлены шестизначные и семизначные цифры.
– А что такое «у. е.»? – спросил я у Сиротина.
– Условные единицы,– едва слышно отозвался Евграф.
Об условных единицах я, честно говоря, слышал впервые. Но, судя по всему, это была неведомая форма оплаты за оказанные услуги. Короче говоря, речь шла о взятках, и вручали их не околоточным надзирателям.
– Почему вы решили меня убить?
У Казюкевича в данную минуту было очень напряженное и сосредоточенное лицо – и вовсе не потому, что он мучительно искал ответ на заданный в лоб вопрос. Олигарх давил ногой на потайную кнопку, пытаясь вызвать в кабинет охрану. Старался он совершенно напрасно, поскольку я поставил блок на все выходящие из кабинета сигналы – что сделать гораздо проще, чем многие думают. Об этом и сообщил с вежливой улыбкой озабоченному олигарху.
– Никто вас убивать не собирался,– отозвался дрогнувшим голосом Сиротин.– С чего вы, собственно, взяли?
– Одна из посланных вами на охоту за мной механических тележек сейчас объята пламенем, другая врезалась в бетонное ограждение. Покойников вроде бы нет, но по меньшей мере семь человек получили серьезные ожоги и травмы. Это результат ваших опрометчивых действий, господин Казюкевич, и по земному Уложению вы должны понести наказание.
– Это легавый, Костя, я же говорил,– крикнул Сиротин и попытался обрушить на мою голову подвернувшийся под руку стул. Стул я разрубил на несколько кусков, показав оппонентам умение действовать энергетическим мечом. Если судить по перекошенным лицам, ни Казюкевич, ни Сиротин прежде никогда не видели этого оружия Героев.
– Не надо трогать лезвие пальцами. Тем более не следует подставлять под него шею.
– Он не идиот! – сказал упавшим голосом Казюкевич.– Я так и знал.
Сиротин, видимо, склонялся к тому же мнению. То ли от испуга, то ли от безнадежности положения он попытался скрыться. Для этого ему следовало бы выпрыгнуть в окно, а не бежать сломя голову к двери. Не знаю, умеет ли Евграф летать, но проходить сквозь человеческую плоть он не научился. Не составило большого труда перехватить беглеца на пути к двери и швырнуть на ближайший стул. После моих решительных действий Сиротин потерял охоту к сопротивлению и впал в задумчивость.
– Вы что, действительно резидент с Парры? – спросил он после довольно продолжительного и тяжелого молчания.
– А вам мало предъявленных доказательств?
Сиротин скосил глаза на энергетический меч и ничего не ответил. Что ни говори, а наше оружие производит впечатление и на куда более храбрых людей, чем Евграф.
– Бред какой-то! – сказал Казюкевич.– Может, он гипнотизер? Экстрасенс какой-нибудь? Ну нет же инопланетян в природе! Это ненаучная фантастика.
По моему мнению, Казюкевич бредил не сейчас – он впал в болезненное состояние в тот момент, когда решил с помощью «турка» Каронга увеличить свое и без того немалое состояние, легкомысленно подписав договор, который лишал его свободы воли и грозил неисчислимыми бедами не только Земле, но и многим другим планетам Светлого круга. Я не располагал временем для проведения разъяснительной беседы с людьми, которые явно такой чести не заслуживали. С другой стороны, не мог оставить Казюкевича и Сиротина в построенном по проекту Каронга здании – ибо не знал степени их подчиненности последнему. Черный маг мог управлять этими людьми и на расстоянии, понуждая к действиям, земному уму непонятным, но имеющим сокровенный магический смысл.
– Вы поедете со мной. На какой час назначена Каронгу встреча?
– На одиннадцать,– поспешно отозвался Сиротин.– С ним договаривался Жигановский.
Я взглянул на часы – времени оставалось в обрез. Василию придется здорово постараться, чтобы поспеть вовремя на свидание с черным магом.
– Надеюсь, господа, мне не придется угрожать вам смертью или принуждать к повиновению побоями?
Казюкевич с Сиротиным переглянулись. Судя по всему, им не очень хотелось покидать насиженный кабинет и спешить к Каронгу. Лишь выскочившее из рукояти с шипением лезвие энергетического меча заставило их оторвать задницы от стульев.
– Обзвони всех ведьм,– сказал я Дуняше,– и сообщи, что шабаш назначается на одиннадцать, в том же дворце.
– Есть, шеф! – с готовностью отозвалась ведьма.
Вот ведь люди! Сказано же им было русским языком, чтобы шли к выходу, не оборачиваясь. Нет, озираются без конца по сторонам, словно кого-то потеряли и никак не могут найти. Я же объяснил им, что буду невидимым и для них, и для посторонних глаз. Дабы заставить парочку более прилежно выполнять мои приказы, я ногой слегка пощекотал область таза беспокойного Евграфа. Сиротин взвизгнул и ускорил шаг. Почти бегом мы спустились по лестнице, миновали вестибюль и проследовали мимо слегка ошалевших охранников к поджидавшему нас у крыльца «мерсу».
– Жигановский звонил,– сказал мне Василий.– Он уже повез Каронга во дворец Пушкина. И Наташка звонила – ее тоже за каким-то чертом понесло туда же. Костерила она тебя, резидент, почем зря. По-моему, ей что-то Сеня про тебя наплел. Он, между прочим, к Наташке неравнодушен.
Меня полученная информация расстроила. Бенкендорф, конечно, не Дантес, но поскольку если не мужем, то любовником Натали был в данный момент я, то, естественно, мне не нравились интриганы возле ее юбки. А зачем Венедикт Владимирович так торопится? Встреча назначена на одиннадцать, а сейчас всего лишь десять десять. От офиса Жигановского до дворца Пушкина каких-нибудь двадцать минут ходу!
– Встреча назначена на пол-одиннадцатого! – возразил Василий.– Венедикт жутко ругался на Сиротина – Евграф должен был найти и предупредить тебя.
Положим, Сиротину и искать меня не пришлось, поскольку люди Казюкевича висели у нас на хвосте от самого офиса Жигановского. И надо сказать, что Евграф к просьбе старого знакомого прислушался – только интерпретировал ее по-своему. Не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы просчитать дальнейший ход планировавшихся Казюкевичем и Сиротиным событий.
– Кока, отправляйся к Мурзику – пусть он немедленно выступает.
Оруженосец Мурзика исчез мгновенно, словно его здесь и не было. В дверях офиса липовые минотавры магната стали выказывать некоторые признаки беспокойства. Похоже, им не совсем было понятно, почему босс сел в чужую машину.
– Василий, уступи-ка руль резиденту.
– Ой, что сейчас будет! – схватился за голову строгий ревнитель правил дорожного движения.
И оказался прав. Я показал-таки класс. И не из лихости, а исключительно в силу крайней необходимости– время подпирало. «Мерс» метался по дороге, достаточно плотно забитой в это время тушами его собратьев, с трудом отыскивая разрывы в почти сплошном потоке ревущего стада. Не исключаю, что движения управляемого мною «мерса» могли показаться кому-то непредсказуемыми, но мне некогда было объясняться с коллегами по поводу своих действий.
Соловей на мои упражнения взирал с завидным спокойствием. Василий, уже однажды видевший меня в деле, тоже реагировал достаточно сдержанно, лишь время от времени поминая чью-то мать. Зато Казюкевич с Сиротиным потеряли лицо и в прямом и в переносном смысле. То есть мало того, что их рожи были белее мела и перекосились от ужаса, так они еще и вопили, как ненормальные, при каждом резком повороте расторопного «мерса».
– Степаныч,– обратился я к Соловью,– выясни у Евграфа, куда они заложили взрывчатку.
Судя по тому, как взвизгнул Сиротин, Свистун решил пойти к цели самым коротким путем. В Школе нас учили гуманному отношению к допрашиваемым – именно поэтому я обратился за помощью к специалисту, для которого не было тайн в пыточном деле.
– Тротил заложили в подвале,– сообщил Соловей через полминуты.– Взрывники сидят у забора. Как только Каронг с Жигановским взойдут на крыльцо, они замкнут контакты. Только Каронгу все эти тротилы по фигу – ты же его знаешь, Лексеич.
Да уж, за черного мага опасаться нечего. Но во дворце находится Натали! Значит, я во что бы то ни стало должен опередить Жигановского, путь которого до дворца Пушкина значительно короче!.. В ту минуту я пожалел, что «мерсы» не летают.
– Я бы на твоем месте в вертолетчики пошел, Никита,– вздохнул Василий.– Путного шофера из тебя все равно не получится.
Мы успели раньше Жигановского. Дворец пока еще стоял целехонек, а возле красного крыльца бил в землю резиновым копытом Наташин иноходец под загадочным именем «жигуль».
– Степаныч, разберись с взрывниками. Но без смертоубийства.
Пока Казюкевич с Сиротиным ловили ртом воздух, Соловей успел сбегать туда-сюда и вернуться с коробочкой в руках, которую Василий назвал дистанционным управлением. Чтобы привести эту штуку в негодность, мне потребовалось несколько секунд.
– Никаких сюрпризов больше не будет? – спросил я у магната.
Слегка пришедший в себя после головокружительной гонки Казюкевич отрицательно покачал головой. Оставалось надеяться, что он не врет. Впрочем, это не в его интересах, ибо если мы взлетим на воздух, то прихватим с собой и коварного магната, ни в грош не ценившего человеческую жизнь.
Во дворце, как и ожидалось, мы застали Александра Сергеевича Пушкина-Караваева, Сеню лже-Бенкендорфа и Натали-Наташу, метавшуюся как тигрица в клетке по обширному холлу в поисках добычи, в которую можно было бы вонзить когти.
Наконец добыча в моем лице появилась, и реакция тигрицы не заставила себя ждать. Я был объявлен террористом, пособником Бен Ладена, прибывшим для того, чтобы взорвать ее родной город. В завершение своей пылкой речи Наташа выхватила уже знакомый мне пистолет и попыталась меня арестовать под нервический смех Сиротина и Казюкевича.
– Если бы этот юноша оказался простым террористом, я бы до смертного часа свечки в церкви ставил! – сказал со вздохом Сиротин.– Но он много хуже.
– Я же собственными ушами слышал! – запротестовал Сеня Бенкендорф.– Вы об этом секретничали с Жигановским. Я сразу раскусил ваш план, Евграф: собрать в одном месте элиту и отправить ее на тот свет. А потом захватить власть в стране.
Недооценил я разжалованного шефа жандармов! Оказывается, Бенкендорф не поверил в слабость моего желудка и отправился за мной следом. Слежка была безуспешной, но она привела его под дверь кабинета Жигановского, где проходила историческая встреча. Нельзя сказать, что Сеня сделал из подслушанного правильные выводы – он пришел в ужас и побежал советоваться к Александру Сергеевичу Караваеву, где и был перехвачен Наташей, с пристрастием допрошен и силой принужден к сотрудничеству. Оказывается, вовсе не Бенкендорф притащил сюда Наташу, а как раз Наташа вынудила его под дулом пистолета сесть в машину. Александр Сергеевич последовал за дочерью добровольно – из боязни, что разъяренная тигрица, чего доброго, изуродует несчастного шефа жандармов.
Оглядев сначала субтильного Сеню, а потом горделиво попирающую пол обтянутыми в джинсу ногами Наташу, я пришел к выводу, что опасения папы были более чем оправданны. И почему я, собственно, решил, что эта девушка – нежное и хрупкое создание?
– Ну я пойду,– сказал Бенкендорф, делая робкое движение к двери.– Террористы изобличены, теперь, Наташенька, сама с ними разбирайся.
– Никуда ты не пойдешь! – схватил Сеню за плечо Сиротин.– Нельзя его выпускать, резидент, он всех нас сдаст в ФСБ. Если уже не сдал! Сознавайся, гаденыш, кому ты на нас с Казюкевичем настучал?
– Клянусь мамой! – вновь занервничал Бенкендорф.– Как можно? Я ведь не все понял. Я не был уверен, потому и побежал к Сашке посоветоваться. Как коллега к коллеге. А эта каратистка на меня накинулась, избила и выпытала все.
– Врет! – сказал твердо Казюкевич.– Колись, мерзавец, а то хуже будет!
Если судить по лицам, Сиротин с Казюкевичем были настроены весьма решительно. Сеня Бенкендорф это понял и, будучи человеком от природы не героического склада, тут же сознался в допущенной по глупости промашке:
– Позвонил на телевидение, сказал Эдику Атасову, что в этом доме темные силы намечают шабаш. Ну – для очистки совести звякнул. Как гражданин. Поверить мне Эдик не поверил, но обещал проверить.
– А кто он такой, этот Атасов? – спросил я у Сиротина.
– Сукин сын! – недовольно фыркнул Евграф.– Охотник за привидениями. Но в ФСБ он звонить не будет. Сам сюда припрется проверять со своей командой. Нам только его здесь не хватало! А так у нас полный комплект: резидент с Парры, черный маг, Соловей-разбойник, олигарх, видные политические деятели – я имею в виду себя и Жигановского, Пушкин с Бенкендорфом и, наконец, ведьма с пистолетом, готовая стрелять в неповинных людей.
– Это вы-то неповинные?! – возмутилась Наташа, которую Сиротин слишком опрометчиво, на мой взгляд, назвал ведьмой.– А кто собирался взорвать город?
– Никто город взрывать не собирался! – послышался от дверей хорошо знакомый мне голос.– Тут какое-то недоразумение.
Для меня появление Каронга и Жигановского не было неожиданностью, поскольку я услышал звук подъезжавшего автомобиля. Но остальные, увлеченные разговором, момент их прибытия прозевали и сейчас пребывали в некоторой растерянности.
– Какая встреча! – Это Каронг сказал мне.– А я ведь искренне надеялся, Ник, что ты сгинул. Ну, в крайнем случае, убрался с этой планеты. Ибо для молодого человека твоего темперамента здесь невыносимо скучно.
– Ты украл мою стрелу, Каронг. И это было твоей самой крупной ошибкой!
– Послушайте, господа,– поморщился Жигановский,– не знаю, как вам, но мне этот театр надоел. Я уже говорил господину Каронгу, что мы не будем вмешиваться в его дела – при условии, что он не будет вмешиваться в наши. Молодой человек, вы увидели своего мага – извольте расплатиться по счетам.
– Нет проблем, Венедикт Владимирович,– ответил я с любезной улыбкой.– Давайте свои бумаги. Ты ведь не будешь возражать, Каронг, если перед началом нашего разговора я улажу свои земные дела?
– Конечно, конечно. Что за вопрос, мой юный друг? Слово Героя, как известно, тверже алмаза.
Венедикт Владимирович пребывал в сильнейшем нервном возбуждении. Похоже, сумма в полтора миллиарда долларов действовала на него отупляюще – иначе, как человек неглупый от природы, он непременно бы заметил, что выгодная ему сделка совершается в обстановке сомнительной, в качестве подписантов и свидетелей выступают лица, от которых я бы настоятельно рекомендовал земным политическим деятелям держаться подальше. Тем не менее все необходимые бумаги я подписал и даже, по просьбе Жигановского, сделал несколько звонков нужным людям, чтобы ни у кого не возникло сомнений, что деньги перечислены мною на счета партии добровольно и без всякого нажима с чьей-либо стороны.
– Свершилось! – возликовал Жигановский и затряс договором в воздухе. Его ликования никто не поддержал. Верные соратники Казюкевич и Сиротин смотрели на Венедикта Владимировича со скорбью и недоумением – как на человека, только что совершившего большую глупость. Возможно, глава партии солидарного прогресса и осознал бы в конце концов неуместность своего безудержного веселья в создавшейся непростой ситуации, но тут во дворец ворвались какие-то люди с неясными претензиями и довольно разбитного вида. Судя по удивленному лицу Каронга, пригласил их сюда явно не он.
– Пресса! – обрадовался Жигановский.– Ну, Атасов, ты, как всегда, вовремя. Только что подписан исторический договор. Господин Мышкин пожертвовал на нужды нашей партии миллиард долларов, точнее, полтора миллиарда. Да не снимайте вы господина Каронга – не о нем сейчас речь. Вон тот златоволосый молодой человек благородной наружности и совершенно запредельных душевных качеств, озабоченный судьбой нашей Родины, решил выложить на алтарь Отечества очень большую сумму денег.
– Да здравствует партия солидарного прогресса! – сказал я, охотно развернувшись лицом к тощему и высокому человеку со странной штуковиной на плече.
– Умеют же люди работать! – с завистью произнес коротко стриженный полноватый молодой человек с небритым лицом и насмешливо сощуренными глазами.– И откуда вы такой взялись, юноша?
– С планеты Парра, что в созвездии Гончих Псов!– сказал стоявший рядом Соловей, тоже охотно заглядывая в странный глазок, который волею его хозяина рыскал по нашим лицам.
– А вы тоже член партии господина Жигановского?
– Не-а,– шмыгнул носом Соловей.– Я на Его Бессмертие работаю.
– Из окружения бывшего президента, что ли? – не понял Атасов.
– Пущай будет из окружения,– не стал спорить с осведомленным журналистом Соловей.– А нас что, по ящику будут показывать? Тады так, привет Капитолине, Дуньке привет, Его Бессмертию, коли нас сейчас смотрит, особое почтение. Жабану тож. Эх, Волчара помер... То-то сейчас бы позлобствовал, на меня глядючи.
Я на всякий случай пнул расходившегося Соловья в голень. То есть пинал я его все время, пока он говорил, но на Свистуна мои знаки никак не действовали: чисто обезумел он от этого хитрого, а возможно, и магического глаза!
– Ты этого вырежи,– сказал Жигановский Атасову, кивая на Соловья.
– Как я тебе его вырежу, если прямой эфир? – прошипел скривившимися губами небритый Эдик.– Раньше надо было думать.
– Ха-ха! – сказал деревянным голосом Венедикт Владимирович.– Рад приветствовать наших телезрителей и от себя лично, и от лица еще не определившегося представителя простого русского народа.
– У меня все,– отодвинув в сторону Жигановского и Соловья, сказал Атасов.– До следующей встречи. Пока. Ну, ты меня попомнишь, Венедикт! – сказал он секунду спустя, отвернувшись от магического глаза.– А Сеньке я вообще сейчас морду набью. Ты мне что, хмырь, обещал? Ты мне террористов обещал!
– Спокойно, Эдуард,– остановил небритого Венедикт Владимирович.– Вас по-иному не заманишь. А за беспокойство я плачу.
– Во всем надо знать меру, Венедикт. Я, можно сказать, на крыльях летел. А теперь придется объясняться с редактором по поводу совершенно дурацкого материала. Где ты этих придурков раскопал?
– Вы не зря приехали, уважаемый,– мягко улыбнулся до сих пор молчавший Каронг.– Уверяю вас, зрелище будет из ряда вон выходящим – ни вы, ни ваши телезрители ничего подобного еще не видели.
– А вы тоже спонсор? – брезгливо покосился в сторону одетого в смокинг незнакомца Атасов.
– Я – черный маг, командор ордена Скорпиона, базирующегося на Саргисе.
– А! – возликовал вдруг небритый Эдик.– Так вы масон! Ну, Жигановский, масонам продался? А я слушаю и ушам не верю – полтора миллиарда баксов от какого-то сопляка. Ну, Венедикт, это ход. Всего от тебя ожидал, но масоны даже в голову не приходили. Ползунов, ты снимаешь?
– А как же,– отозвался человек с телекамерой.– Все идет на запись.
– Хорошо хоть не в эфир,– вздохнул с облегчением Жигановский.– Ты все-таки различай, Эдуард, где шутка, а где всерьез.
– Полтора миллиарда – это шутка?
– Полтора миллиарда – всерьез, масоны – шутка. Как ты мог подумать?! Жигановский продался масонам– да тебя засмеют, Атасов.
– Шучу я редко,– отозвался Каронг на вопросительный взгляд небритого Эдика.– А впрочем, убедитесь сами.
Черный маг повел рукой, и у самых дверей вспыхнули ярким, почти белым пламенем три пентаграммы. Практически одновременно начались изменения в облике большинства присутствующих во дворце особ. Жигановский стал превращаться в кабана, Казюкевич с Сиротиным – в сатиров, а у Сени Бенкендорфа начал отрастать лисий хвост.
