355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Сергей Шведов » Планета героев. Трилогия » Текст книги (страница 15)
Планета героев. Трилогия
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 12:58

Текст книги "Планета героев. Трилогия"


Автор книги: Сергей Шведов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 55 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]

– Вот это правильно,– сказал Жигановский.– Люблю людей с размахом. Уж гулять так гулять. Чтоб чертям тошно стало!

– С чертями не пил,– покачал головой Соловей.– Врать не буду. У них своя контора. Они в наши дела не лезут. А то еще, помню, случай был, но уже не с Кончаком, а с дядькой Черномором...

Что сотворили Соловей с дядькой Черномором, мы так и не узнали, поскольку в задушевную беседу собутыльников вмешалась Наташа. И с места в карьер понесла по кочкам, как выражается в таких случаях Василий. Ее неожиданное вступление в чисто мужской разговор повергло собеседников если не в шок, то в оторопь. Действительно, так хорошо сидели – и вдруг врывается ведьма в облезлых штанах с распущенными волосами и начинает ругаться матом, перечисляя смертные грехи просвещенной компании, совершенные разгульной ночью. И с такими живописными подробностями, что даже я, видевший все это воочию, смутился. Что уж говорить об участниках шабаша.

– Э, Наташенька,– вклинился в возникшую паузу Пушкин-Караваев,– не надо преувеличивать. Ну пошутили, посмеялись с девушками... Тебя же здесь не было – иначе я бы ни в коем случае не допустил, чтобы в присутствии моей дочери...

– Жены! – прошипел Жигановский.– Ты что несешь, Сашка?!

– А я что говорю? – бросил в мою сторону затравленный взгляд актер Караваев.– В том смысле, что ты моя дорогая.

– Хватит ломать комедию! – огрызнулась Наташа сразу и на Жигановского, и на отца.– Никакой он не идиот. И прибыл не из Швейцарии. Он – резидент паррийской разведки принц Ник Арамийский. Допрыгались, пьяницы, уже межпланетные спецслужбы вами заинтересовались!

Моя агентша меня точно в могилу вгонит! Ну кто ее просил выкладывать всю правду совершенно неподготовленным людям? Это же может их психически травмировать на всю оставшуюся жизнь. Должна же быть хоть какая-то дисциплина. А то некоторые, пользуясь своей близостью к телу резидента, не хотят считаться ни с кем и ни с чем. Тем более за столом собрались люди с подорванным алкоголем здоровьем, требующие к себе бережного отношения. Василий, например, едва не подавился куском мяса, который запихнул себе в рот в самый неподходящий момент, и мне пришлось хлопнуть его ладонью по спине, чтобы дело не закончилось летальным исходом. Липовый Бенкендорф вылил почти полный бокал водки себе на колени. Жигановский побурел, актер Караваев побледнел, и только Соловей сохранил полное спокойствие, поскольку для него слова Наташи не явились неожиданностью.

– Это ты в переносном смысле? – шепотом с надеждой спросил папа Караваев дочку Наташу.

– В прямом! – огрызнулась та.– Он вас разоблачил. И шашни с черным магом Каронгом вам даром не пройдут!

– Господи...– прошептал посиневшими губами Караваев.– Я так и знал. Недаром же говорится – с кем поведешься, от того и наберешься.

Я, конечно, мог бы возразить артисту по поводу своего умственного развития, но для меня гораздо важнее было остановить словоизвержение его дочери и нейтрализовать Соловья, который находился в сильном подпитии и тоже рвался с комментариями по поводу моего инопланетного происхождения. Свистуна я взял под локоток, вывел из-за стола и зажал в дальнем углу. Разбойник– он же Степан Степанович – вину свою отлично сознавал, а посему сразу же попытался взять меня на слезу:

– Ну извини, Лексеич, бес попутал. Опоили питьем заморским, заморочили чарами, оплели заклятиями магическими...

– Ты мне мозги не пудри, сирота казанская. Не родился еще бес, который бы тебя попутал. Я тебе за что деньги плачу?! Ты же себя с головой выдал. Я собственными глазами видел, что тут твои ведьмы творили.

– Наговоры! – запротестовал Соловей.– Бенкендорф первый начал из себя козла строить. А их девки прикинулись русалками в лунную ночь, ну, мои держались, держались – и не устояли. Среда засосала. А твой Казюкевич – абсолютно аморальный тип. Я такого загула даже в замке Кощея не видел. Веришь, впервые в жизни покраснел от стыда!

– Составишь отчет о произошедшем и напишешь объяснительную, агент Соловей. В трех экземплярах и на хорошей бумаге. А сейчас отправляйся к Капитолине и носа оттуда не показывай до особого моего распоряжения. Изыди!

Соловей горестно вздохнул и через мгновение ушел в параллельный мир. Мне оставалось только сокрушенно покачать головой ему вслед и вплотную заняться другим своим агентом – Наташей. Представьте себе, она, оказывается, разыгрывала многоходовую комбинацию с далеко идущими целями. Кто бы мог подумать! Наплевав на инструкции, полученные от резидента, на дисциплину, являющуюся непременным условием агентурной работы!

– Не могла же я им сказать, что ты – офицер ФСБ! – обиженно надула губы Наташа.– А идиотом из Швейцарии тебе быть уже нельзя. После того что здесь произошло, даже в идиоте пошатнулась бы вера в Великого Поэта. Всему есть предел – и сумасшествию тоже!

В словах агента была сермяжная правда – я это признал. Другое дело, что новая легенда, придуманная Наташей, никак не могла меня устроить хотя бы потому, что она являлась правдой. А какой резидент станет на весь мир объявлять о себе все? Есть же инструкции, традиции, здравый смысл наконец.

– Да не дергайся ты, Сашка! – Услышал я от стола шепот Жигановского.– Ну, новая шиза у юноши. То он был учеником далай-ламы, то стал принцем Аравийским и резидентом. Одна шиза сменила другую. Что взять с психа? А Наташка ему подыгрывает – и правильно делает!

– Я так не могу! – зашипел Караваев.– Пропади они пропадом твои деньги, Венедикт. Больной же человек. Он мою дочь изнасилует. Я не хочу рисковать.

– Твоя Наташка сама кого хочешь изнасилует! – долетел до меня голос Василия.– Натуральная фурия!

Сказано было сильно, и нельзя не признать, что некоторая доля правды в словах оруженосца имелась. Мы с Наташей стояли у дальнего окна; по расчетам моих ненадежных агентов их слова до наших ушей долететь никак не могли. И до Наташиных ушей они действительно не долетели – иначе Василию не поздоровилось бы.

– Ты пойми, Саша, мне деньги нужны. Тех семидесяти миллионов, которые нам удалось с него сорвать, хватит разве что для затравки избирательной кампании. Ничего с мальцом не случится, если он еще недельку походит в принцах Аравийских. Как-нибудь и эту его шизу переживем.

– Венедикт прав,– поддержал Жигановского бывший Бенкендорф.– И если он не заставит нас на тарелках летать, я готов продолжать развлекать его и дальше.

– А ведьмы летали! – сказал вдруг оруженосец вразрез с предыдущим разговором.– Я видел собственными глазами. Голые – и на метлах. Дуняша предлагала мне прокатиться, но я не рискнул.

– Василий, прекрати! – потребовал Жигановский в полный голос, уже не заботясь о том, что его могут услышать.– Мне только твоей белой горячки не хватало!

– Честно говоря, мне тоже что-то такое виделось...– робко заступился за шофера актер Караваев.

– Обоих сдам в психушку! – твердо пообещал Жигановский.– Сделают в зад пару уколов – и все ваши видения как рукой снимет. Вы сколько водяры вчера выжрали? Не то что ведьмы залетают – тут зеленые чертики запрыгают.

– Точно,– согласился бывший шеф жандармов.– С Казюкевичем пить – себя не жалеть. А его девки-стриптизерши – я вас умоляю!.. Степаныч – уж на что пожилой человек! – а и то...

– Сеня! – повысил голос почти до крика Караваев.– Попрошу тебя при моей дочери ничего такого не рассказывать!

– Молчу, Саша, как рыба об лед. Извини, сорвалось.

Натали толкнула меня локтем в бок. Ей, видимо, показалось, что я слишком долго обдумываю предложенный ею план. А я ничего не обдумывал – просто прислушивался к разговору, шедшему за столом. И так заслушался, что оказался в цейтноте. Чтобы не уронить лицо резидента, нужно было отвечать, и отвечать немедленно. Ибо главное качество, которое ценят в резидентах агенты,– умение быстро принимать правильные решения. Решение я принял быстро, но был далеко не уверен, что оно правильное.

– Ладно. Пусть будет по-твоему.

Наташа захлопала в ладоши и, прежде чем я успел раскрыть рот для протеста, подошла к пирующим и рявкнула во все горло:

– Смирно! Резидент говорить будет!.. То есть говорить за него буду я, а вы мне внимайте.

Представьте – все поднялись из-за стола и вытянули руки по швам. На лице Жигановского застыло ангельское смирение. Все-таки Венедикт Владимирович – редкостный лицемер! Василий был задумчив и сосредоточен: похоже, его не оставляли мысли о ведьме Дуняше, приглашавшей его в полет. Актер Караваев смотрел на свою дочь с болью. Бенкендорф являл собой готовность к великим свершениям.

– Вводится сухой закон для агентов его высочества. Ни капли спиртного! Вас, господин Караваев, это касается в первую очередь. Господин Жигановский должен немедленно представить принца Арамийского политсовету партии, а также спонсорам. В первую очередь Каронгу. На этих условиях его высочество паррийский резидент согласен финансировать вашу, Венедикт Владимирович, избирательную кампанию. Вопросы есть?

– Уточнение,– поднял руку Жигановский.– Я не знаю никакого Каронга. В моем окружении черные маги не водились. Да я бы их не потерпел. В нашей партии собраны исключительно светлые, морально устойчивые и порядочные люди.

– Каронга знает Казюкевич,– подсказал я.– Он построил ему многоэтажный офис.

– Это тот турок, кажется...– напомнил Жигановскому Сеня Бенкендорф.– Чернявый такой, с гнутым носом и оловянными глазами.

Надо отдать должное бывшему шефу жандармов: он оказался талантливым физиономистом – буквально несколькими словами набросал очень точный портрет моего главного врага. Да что там моего – врага всей Земли!

– Если Казюкевич в курсе, то мы этого мага, господин принц, достанем вам в два счета! – обнадежил меня Жигановский.– Разрешите выполнять, товарищ резидент?

– Выполняйте. Высший Совет Светлого круга не забудет вашей верной службы.

– Служу Советскому Союзу! – бухнул невпопад Бенкендорф и тут же под осуждающим взглядом Венедикта Владимировича зажал рот рукой.

После этого компания разделилась на две неравные части: Наташа повезла домой своего непротрезвевшего и окончательно сбитого с толку крутыми виражами разведывательной службы отца, а мы вчетвером отправились прямехонько в офис Жигановского, где нас поджидал политсовет партии, собранный Венедиктом Владимировичем специально для встречи со мной.

Я, естественно, против мероприятия возражать не стал. Во-первых, интересно было взглянуть на дружину Жигановского, которую он, по его словам, готовился бросить в бой за власть, а во-вторых, была надежда на встречу если не с самим Каронгом, то с его подручными. Венедикт Владимирович обнадежил меня насчет Казюкевича, который обещал непременно быть на политсовете.

– А я нечистой силы боюсь! – сказал окончательно протрезвевший за рулем Василий.– Шутка сказать – черный маг! Запросто может всех нас превратить в мышей. Мне Дуняша вчера сказала...

– Василий,– обернулся к нему сидевший рядом на переднем сиденье Жигановский,– ты мне паникерские разговорчики брось! Дуняша ему, видишь ли, сказала! Ты – шофер видного политического деятеля. Жигановского магами не запугаешь! Расстреляю, как дезертира,– по законам военного времени!

– Ну и ладно,– обиделся оруженосец.– Тебе же хуже будет, Венедикт.

Вообще-то войну мы пока еще не начали, и расстреливать Василия за паникерские разговорчики было, пожалуй, рановато. Но мне показалось, что Жигановский опять лукавит и лицемерит. Никаких карательных мер против оруженосца он применять, скорее всего, не собирался, а просто ломал комедию, как сказала бы Наташа, перед залетным идиотом. Залетный идиот – я. Венедикт Владимирович в этом абсолютно уверен. И, как всякий уважающий себя землянин, он знает, что магов в мире нет и быть не может... Вот только Жигановскому почему-то и в голову не приходит, что кроме его мира есть еще и другие, куда расторопные люди способны найти путь. И тогда на Землю может проникнуть такое, о чем Венедикт Владимирович и понятия не имеет. Боюсь, что не только у Жигановского, но и у царя Всея Руси не хватит ни сил, ни умения, чтобы одолеть пришельцев.

...На входе в конференц-зал нас встретил Евграф Сиротин с сильно помятым, опухшим лицом и бегающими затуманенными глазками. Он то ли не успел еще окончательно протрезветь, то ли добавил на старые дрожжи.

– Ждем, ждем! – сказал он, потирая руки.– Уже и столы накрыли.

– Никаких накрытых столов. Сугубо деловая встреча! – сухо бросил в его сторону Жигановский.– Работа, работа и еще раз работа.

– Уяснил! – сказал Сиротин.– Тогда попрошу направо. А людей мы сейчас мобилизуем.

Жигановский пригласил меня на возвышение, где стоял стол и еще какое-то малопонятное сооружение, которое Венедикт Владимирович назвал трибуной. Впрочем, говорить можно было и прямо из президиума – как мне подсказал любезный Бенкендорф. В президиум мы и сели, глядя строго в зал, который стал заполняться с поразительной быстротой. А к нам присоединился Казюкевич – такой же опухший, как Евграф Сиротин, но куда более мрачный. По-моему, магната мучила изжога, но я счел неделикатным задавать ему вопросы по поводу вчерашнего загула.

В зале собралось не менее пятидесяти человек. По словам Жигановского, это были самые проверенные и испытанные в деле бойцы. Но лично у меня по поводу дружины Венедикта Владимировича возникли серьезные сомнения. Нет, очень возможно, что сюда пришли самые храбрые и благородные, но хороший боец – это прежде всего тренированное тело, быстрая реакция, зоркий глаз. Большой живот воину ни к чему. Со страдающими одышкой дружинниками Кремль не взять – даже если его стены не защищены магическими заклятиями.

От лица политсовета партии к проверенным бойцам обратился Евграф Сиротин, вышедший на трибуну. Выразив сердечную признательность господину Казюкевичу за финансовую помощь партии, он представил меня как надежду цивилизованной России, прилежного ученика далай-ламы, прибывшего из Швейцарии с миссией спасения и просвещения. Говорил Сиротин хоть и горячо, но довольно путано. Даже я не все понял. Что до рядовых бойцов – они и вовсе отозвались на его выступление растерянным гулом.

– Отставить! – веско сказал Жигановский.– Мы имеем дело не с посланцем далай-ламы из Швейцарии, а с полномочным представителем Высшего Совета Светлого круга, его высочеством принцем Ником Аравийским...

– Арамийским,– вежливо поправил я Венедикта Владимировича.

– Вот я и говорю,– продолжил как ни в чем не бывало Жигановский,– Ником Арамийским, прибывшим на нашу планету для противодействия силам Зла. Но его высочеству нужны союзники! И то, что он остановил выбор именно на нашей партии, безусловно, большая честь для нас.

Застывший у трибуны Сиротин оторопело уставился на Жигановского. Господин Казюкевич довольно громко и энергично икнул, а гул в зале потихоньку перерос в ропот. Похоже, испытанные бойцы решили, что их вождь свихнулся накануне решающих политических баталий. Это, естественно, сразу ставило партию в тяжелейшее положение.

– А как же Швейцария? – растерянно спросил Сиротин, понизив голос почти до шепота и подмигивая Жигановскому.

Впрочем, не исключено, что так проявил себя нервный тик. Стремительная смена одной легенды на другую могла, конечно, вызвать оторопь у кого угодно. Я очень хорошо Евграфа понимал и испытывал чувство неловкости за то, что задал людям сразу столько неразрешимых задач.

– Швейцария отменяется! – Метнул в сторону Сиротина строгий взгляд Венедикт Владимирович.– Нам тут только их прокуратуры не хватало. Его высочество выделяет нам на избирательную кампанию миллиард долларов.

– Полтора миллиарда,– поправил я, чтобы сделать приятное растерявшимся людям.

Да что мне – жалко, что ли?

– Полтора миллиарда,– повторил вслед за мной севшим голосом Жигановский, чем окончательно поверг своих бойцов в шок.

Первым опомнился Евграф Сиротин, который громко крикнул в усилитель:

– Да здравствует принц Ник Арамийский, краса, гордость и надежда цивилизованного человечества! Ура, господа!

Не скрою, было приятно, когда испытанные бойцы дружно поддержали этот клич. Правда, слышалось некоторое сомнение, но, когда поднявшийся Венедикт Владимирович сначала пожал мне руку, а потом от лица всех присутствующих пригласил на банкет, восторг в зале достиг своего апогея. Я приглашение Жигановского с благодарностью принял – по той простой причине, что сильно проголодался. И вообще не являюсь противником общих пиров, когда пускается братина по кругу, а присутствующие клянутся в дружбе друг другу. Тут главное не перенапрячься в человеколюбии и уйти на своих двоих.

Мое согласие разделить с политбойцами скромную трапезу вызвало взрыв энтузиазма и прилив симпатий ко мне. Когда подошли к накрытым столам, я понял, что симпатии имели под собой серьезные основания. Вдруг выяснилось, что я здесь не гость, а в некотором роде хозяин, поскольку пир Сиротин устраивал за мой счет. Жигановский выразил по этому поводу своему подручному недовольство, но, поскольку я с готовностью согласился все оплатить, вопрос быстро замяли.

– Я тебе когда-нибудь морду набью, Сиротин! – прошипел Венедикт Владимирович, ласково улыбаясь в мою сторону.

А я в это время раздавал налево и направо автографы. Автограф – это простая роспись, если кто не знает. На Земле существует масса странных обычаев. Брать автографы – один из них. Старинная русская забава, как объяснил мне любезный Бенкендорф. Надо сказать, что в данном случае соблюдение обряда не требовало чрезмерных усилий и позволяло прислушиваться к разговору, который вели в отдалении Жигановский, Евграф Сиротин и Казюкевич.

– У меня карман не бездонный, Венедикт! – шипел возмущенный Сиротин.– А ты сам велел, чтобы закуска была из лучших ресторанов города.

– Это когда же я такое говорил? – удивился Жигановский.

– Да сегодня утром! Вот Костя не даст соврать. Тут питья и жратвы... на миллион долларов!

– Ой, ты меня не серди, Евграф! – завибрировал от возмущения Венедикт Владимирович.– Я ведь знаю, что ты аферист, и смотрю на это сквозь пальцы, но и моему терпению есть предел. Тут и на сто тысяч жратвы нет.

– Вы на него посмотрите! – взвился Сиротин.– Он хочет тремя хлебами сотню рыл накормить. Эти проглоты корочкой хлеба не удовлетворятся, Веня, и ты это знаешь не хуже меня.

Политбойцы вовсю работали челюстями, я тоже от них не отставал, а трое вождей продолжали очень интересовавший меня разговор. Я насторожился, когда молчавший до тех пор Казюкевич вдруг вмешался в горячий спор Жигановского и Сиротина:

– Да хватит вам. Не о том спор ведете. Мне мальчишка не нравится, Венедикт. Нутром чую, что здесь какой-то подвох.

– А чей подвох-то? – ласково спросил подозрительного олигарха Жигановский.– Кремлевцы его к нам подослали, что ли, с миллиардами долларов? Вот вам, дескать, с барского плеча!.. Мои юристы уже двое суток вокруг покойного Мышкина роют. И ничего. Все чисто.

– Это и подозрительно,– вздохнул Казюкевич.– Ну не бывает так, чтобы деньги сами в руки шли. Да еще какие деньги – миллиарды!

– И кто говорит?! – всплеснул руками Жигановский.– Наследник Ротшильда говорит? Нет, это Костя Казюкевич, который еще вчера на барахолке потертыми американскими джинсами торговал. Ты что, свой миллиард в поте лица наживал? Ты кому тут сказки рассказываешь?! Почему Казюкевич мог нажить миллиард, а Мышкин нет?

– Логично,– поддержал Венедикта Владимировича Сиротин.– Тем более что семьдесят пять миллионов мы получили от щенка без помех.

– Это наживка! – мрачно сказал Казюкевич.– Не знаю чья, но наживка. Не верю я в чудеса, Венедикт.

– Какие чудеса? – взорвался Жигановский.– Я чудеса вот этими руками творю. Ты думаешь, мне легко было воссоздать посреди нынешней Москвы колорит пушкинской эпохи? Но воссоздал ведь. Не Пушкин был, а пальчики оближешь!

– Ну ты хватил, положим,– прокашлялся Сиротин.– Были существенные накладочки.

– А где их не бывает? – самокритично согласился Жигановский.– Но теперь задача усложнилась. Идиот не даст нам миллиард, пока мы не предоставим ему черного мага на блюдечке!

– Ну и запросы, мама дорогая! – всхрапнул Сиротин.– Пушкин – еще куда ни шло. Хотя... Если будет полтора миллиарда, мы ему этих магов нагоним целое стадо! Среди них такие фокусники попадаются – я тебя умоляю! Взять того же Степаныча...

– Степаныч колдун, а не фокусник! – возразил Казюкевич.– Это я вам точно говорю!

– Так...– протянул Жигановский.– Еще один белены объелся. Ну ладно Василий – малограмотный шофер, запавший на волоокую секретаршу Дуняшу. Но ты, Казюкевич, элита как-никак. И вдруг – нате вам.

– Васька твой прав! – буркнул Казюкевич.– Дунька действительно ведьма. Ее давно следовало бы сжечь на костре. Это ты мне ее подсунул, Сиротин!

– Я тебя умоляю, Костя! – запротестовал Евграф.– Ты же сам в нее вцепился при первой встрече. А жечь ее или мочить – уже сам решай. Я теперь переквалифицируюсь на магов. Сколько тебе их нужно, Венедикт?

– Идиоту нужен только один маг, зато черный. К сожалению, он знает его и в лицо и по фамилии. Сенька мне сказал, что ты, Костя, знаком с этим Каронгом?

– Так ему нужен Каронг? – дуэтом воскликнули Казюкевич и Сиротин. При этом первый покраснел, а второй побледнел. Мне их реакция показалась подозрительной. Похоже, и Венедикт Владимирович посчитал ее странной. Во всяком случае, он довольно долго всматривался в лица соратников, словно пытался узнать их тайные мысли.

– Каронг – мой компаньон в одном деле,– нехотя признался Казюкевич.– Денег у него, как и у твоего идиота, куры не клюют. А мне позарез потребовалась очень большая сумма. Вот мы и заключили договор.

– А что ты, Костя, так вздыхаешь, словно продал душу дьяволу? – криво усмехнулся Жигановский и перевел острые глаза на Сиротина.– Кто он такой, этот Каронг, а, Евграф?

– Ну что ты смотришь на меня, как на врага народа? – задергался Сиротин.– Откуда мне знать, кто он такой! Кажется, турок.

– А может, араб? А может, он на Бен Ладена работает?

– Я тебя умоляю, Веня, какой может быть Бен Ладен? Абсолютно приличный человек! Прекрасно говорит по-русски. Не исключаю, что он экстрасенс, но уж точно не террорист. Как ты мог подумать? Ты же меня сто лет знаешь!

– Потому и подумал, что знаю сто лет. Это ты Каронга с Костей познакомил?

– А что мы здесь стоим? – заюлил Евграф.– Давайте присядем к столу, выпьем водочки, все спокойненько обсудим.

– Мы обсудим...– зловеще пообещал Казюкевич.– Мы так сейчас обсудим, что тебе, Сиротин, мало не покажется.

– Брэк! – скомандовал Жигановский.– А сейчас широко улыбнемся сторонникам, поприветствуем дорогого гостя, пожелаем всем приятного аппетита и торжественно удалимся в мой кабинет на срочное совещание!

Где находится кабинет Венедикта Владимировича, я не знал, а дослушать их разговор мне нужно было во что бы то ни стало. Поэтому, проводив троицу глазами, я тут же обратился к изрядно захмелевшему Бенкендорфу с невинным и весьма обычным для много пившего и кушавшего человека вопросом.

– Прямо по коридору и направо,– отозвался разжалованный шеф жандармов.– Может, мне тебя проводить?

Я отказался от любезно предложенной услуги. Свидетели мне ни к чему. Выскользнул из-за стола и бросился на поиски кабинета Жигановского, где Венедикт Владимирович и Казюкевич собирались пытать прошрафившегося Сиротина.

А то, что Сиротин проштрафился, было видно по его побледневшему и разом взмокшему при одном только упоминании имени черного мага лицу.

Несколько раз я попадал не туда, пару раз пришлось уйти в параллельный мир, чтобы обойти выросшие на пути стены, но в конце концов вышел куда нужно. В той комнате никого не было, зато за стеной бубнили знакомые мне голоса.

– Но я же не знал! – захлебывался Сиротин.– Клянусь. Он мне сказал, что хочет познакомиться с влиятельными людьми. А Казюкевич был тогда вхож!

– Мне он то же самое говорил...– подтвердил магнат.– И в голову ничего худого не приходило. Он даже списочек людей составил, с которыми ему хотелось бы познакомиться.

– И кто в том списочке?

– Как обычно: министры, руководители фракций, работники президентской администрации, олигархи, банкиры – словом, влиятельные люди. Месяц назад он этот список обновил и предложил провести симпозиум по градостроительству.

– И ты ничего не заподозрил?

– Поначалу нет. Многие так начинают бизнес в России. А мне очень нужны были тогда деньги. Выгоднейшая сделка срывалась.

– Подожди, это какой симпозиум? Это тот, что завтра в твоем офисе состоится? – спросил хриплым голосом Жигановский.

– Он самый,– подтвердил Казюкевич.– А что ты так вскинулся, Веня?

– Ну ты, Костя, гад. Ты же и меня на симпозиум пригласил. Ты всех нас решил на тот свет отправить. Да я тебя собственными руками...

Далее последовал вскрик Сиротина, шум и хрипы «с ума сошел» и «задушишь». Судя по всему, там шла нешуточная борьба, возможно, даже драка. Я уже хотел вмешаться, но тут шум за стеной стих и послышался почти спокойный голос Венедикта Владимировича:

– Извини, Костя, погорячился.

– Ну и идиот же ты, Веня. Я ведь сам собирался на симпозиуме доклад делать.

– Вот и взлетели бы всем собранием в небеса обетованные! – нервно хихикнул Жигановский.– Шутка сказать – вся российская элита.

– Да быть того не может,– прошелестел заплетающимся языком Сиротин.– Приличный же человек...

– Это не князь Мышкин у нас псих, это ты, Евграф, у нас дебил,– констатировал со вздохом Жигановский.– Так что будем делать, соратники по политической борьбе, в ФСБ сообщать?

– С ума сошел! – зашипел Сиротин.– Это будет грандиозный скандал. Партия солидарного прогресса – и вдруг связь с террористами. Каронг нас так измажет, что потом не отмоемся. Объявит своими сторонниками, а там – пойди докажи. Это же верный международный трибунал!

– Евграф прав,– поддержал Сиротина Казюкевич.– Мы не можем допустить огласки. Каронга нужно убрать, чтобы комар носу не подточил. И мальчишку тоже.

– Ты считаешь, что он связан с Каронгом?

– Может, и не связан, но он его ищет. И ищет, заметь, с нашей помощью. Если он связан со спецслужбами – причем необязательно с нашими,– то нас с вами ждут большие неприятности.

– Но ведь полтора миллиарда, Костя,– ты можешь это понять? – почти простонал Жигановский.

– Или пожизненное заключение, если Каронг действительно связан с террористами и готовит взрыв в столице.

Молчание за стеной затянулось. Похоже, там мучительно размышляли над возникшей проблемой.

– Я все-таки организовал бы идиоту встречу с Каронгом,– сказал наконец Жигановский.– Но под нашим контролем. Юнец действительно может оказаться шизиком, а Каронг – самым обычным бизнесменом. Хороши мы будем, потеряв кучу денег из-за одних только подозрений.

– Риск...– вздохнул Казюкевич.

– Кто не рискует, тот не пьет шампанское! – отрезал Жигановский.– В случае крайней нужды ликвидируем и Каронга и идиота во время встречи. У тебя есть на примете решительные люди, Костя?

– Эти решительные люди нас потом всю оставшуюся жизнь будут сосать.

– А вот это уже твои проблемы, Казюкевич. Не я брал в долг у Каронга и не я давал ему невыполнимые обещания. Не хочешь сотрудничать со мной, выпутывайся самостоятельно. Когда вы ждете Каронга?

– Он должен приехать сегодня вечером,– отозвался Сиротин.

– Прекрасно. На кого у нас записан дворец Пушкина?

– Так на Александра Сергеевича Пушкина и оформлен. Есть в Москве один старичок – божий одуванчик: великому поэту он не родня, но имя-отчество совпадает. Я ему заплатил за паспорт три тысячи рублей.

– А к нам он имеет какое-нибудь отношение?

– Что я, по-твоему, вчера родился? Абсолютно аполитичный старичок.

– Вот и организуем встречу идиота и Каронга во дворце Пушкина. Если их там пришьют нехорошие люди, то мы здесь абсолютно ни при чем. Всем все понятно?

– Более-менее,– осторожно заметил Сиротин.

– Ну так за работу. Нас люди заждались.

Для меня последние слова Венедикта Владимировича явились сигналом к отступлению. И за столом я очутился раньше, чем трое заговорщиков. Политбойцы изрядно поднагрузились за время нашего отсутствия, и появление партийных вождей приветствовали бурными криками.

– Все улажено,– сказал, подсаживаясь ко мне, Жигановский.– Встречу с черным магом Каронгом мы тебе организуем уже сегодня вечером. Там же оформим все формальности.

– Имеются в виду полтора миллиарда долларов?

– Естественно. А что, могут возникнуть какие-то помехи?

– У меня нет стопроцентной уверенности, что я одолею черного мага. Словом, не исключены побочные эффекты – природные и политические катаклизмы.

– К сожалению,– тяжко вздохнул Венедикт Владимирович,– сам я крайне слабо разбираюсь в магии, а потому ничем тебе помочь не могу. Что же касается политических катаклизмов, на этот счет можешь не волноваться, Никита Алексеевич,– Москва их пережила столько, что одним больше, одним меньше – невелика разница.

На том мы и расстались с Венедиктом Владимировичем, любезность которого простерлась столь далеко, что он разрешил мне воспользоваться для своих дел машиной «мерсом» и водителем Василием. Я нисколько не сомневался, что Жигановский проинструктировал оруженосца соответствующим образом и все мои передвижения по большому городу будут ему известны в мельчайших подробностях. Не исключено, что за мной будет установлено и внешнее наблюдение. Верный признак того, что резидент либо уже провалился и работает под колпаком, либо находится на грани провала.

Что же касается моего нынешнего положения, то я, честно говоря, затруднялся с определением: с одной стороны, моим земным оппонентам было известно, что они имеют дело с резидентом паррийской разведки, с другой – они в это ни на грош не верили. Жигановский с соратниками считали меня то ли офицером ФСБ, то ли агентом ЦРУ, то ли еще чьим-то агентом. Меня такая ситуация вполне устраивала, и я рассчитывал разрешить все свои проблемы до той поры, пока меня окончательно не разоблачили,– после чего, возможно, и отправят в тот мир, из которого не возвращаются даже Герои.

От офиса Жигановского Василий довез меня до дома Капитолины. Я собирался получить от старой ведьмы самые свежие новости из замка Кощея Бессмертного, куда она должна была наведаться по моей просьбе. Конечно, Каронг мог мою агентшу перевербовать, но я рассчитывал на то, что страдающая ксенофобией местная нечисть инопланетную нечисть терпеть не может вообще, а Каронга не любит в частности. Уж слишком высокомерен черный маг в общении с низшими. А между прочим, каждая живая тварь свою гордость имеет! Чтобы досадить ненавистному пришельцу, иная Капитолина пойдет даже на сотрудничество с залетным Героем. Во всяком случае, я очень надеялся, что десять тысяч баксов, врученных мною старухе, и ее несомненная ненависть к Каронгу – надежная гарантия верности резиденту.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю