Текст книги "Московская пустошь (СИ)"

Автор книги: Сергей Милютин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

  – Двести грамм 'Столичной', пожалуйста, -

  – Простите, как Вы сказали? – малчик в белой рубашке и при галстуке-бабочке приподнял бровь.

   Вержин медленно поднял голову.

  – В этом подвале даже 'Столичной' нет? Или ее нет в Мытищах? Или, вообще, нигде в России? – выпрямился, резко наклонился к бармену, – Просто двести грамм дурацкого пойла. Не 'Дом Периньон' и не 'Мадам Клико'. Обыкновенную 'Столичную'! Я что, от Вселенной чего-то сверхъестественного хочу?

  Лицо бармена напряглось, однако, голос прозвучал мягко.

  – Если не устраивает ассортимент, так, может быть, Вам просто стоит пойти в другое заведение? Видите – тут люди отдыхают. Не стоит им мешать. Не надо скандала. Вы даже еше не выпили.

  Вержин опустился на тумбу. 'Чего это я? Парень-то тут при чем?'

  – Простите, день тяжелый, – извинился он вслух, – Можно просто какую-нибудь водку 'кристалловскую'? – осекся, поднял руки, – Только не спрашивайте меня, где 'Кристалл' находится. А если знаете – не напоминайте мне. Просто – что-нибудь налейте. Буду тих, как панночка в гробу.

  – 'Московскую' будете?

  – 'Московскую' буду...

  Официант ловко нацедил из запотевшей бутылки в кувшин, напоминающий колбу для химических опытов. Поставил перед Андреем, и сразу налил стопку до краев. 'Опытный, видит клиента насквозь', – с усталым равнодушием отметил Вержин про себя. Выпил водку, тут же плеснул вторую, проглотил и ее.

  – Один мужик добрался до центра Пустоши и вернулся оттуда.

  Вержин скосил глаза. За столиком в углу сидели двое. Один – абсолютно лысый с мясистыми бритыми щеками и подбородком, другой, наоборот – худой, бородатый и длинноволосый, в черных очках, неуместных в полутьме. Стол перед ними украшал аскетичный натюрморт из четырех пивных убтылок, тарелки с рыбой и вазочки с сухариками. Волосатый вещал. Лысый молчал и слушал.

  – Пустошь состоит из кругов, вложенных один в другой. Внешний круг от МКАДа до Третьего кольца – промзоны и каменные джунгли. Панельные коробок рядами, загаженные пустыри, раздолбанные дороги с глухими бетонными заборами на километры. И народ соответствующий -люмпены, пьяные работяги, быдло и отбросы. По улицам слоняются гопники, скины потрошат нацменов, девки размалеванные у подъездов сигаретки стреляют. Вобщем, кромешный депрессняк и насилие. Чужому там кранты. Потому никто и не возвращается оттуда.

  Волосатый говорил. Лысый молча кивал.

  – Средний круг между Третьим кольцом и Садовым – мир благонамеренных обывателей. Банки, офисы компаний и учреждений, магазины с красивыми витринами. Дворы и народец почище. Клерки в аккуратных костюмчиках ровно в семь из домов выбегают с портфельчиками. Продавщицы в форменных фартучках встают за прилавки. Трамвайчики бегают. Школы, детские сады, газончики, клумбочки.

  Вержин уже, не скрываясь, слушал волосатого.

  – А внутренний круг от Садового кольца к центру – там уже культура в полный рост. Театры, галереи, музеи. И публика – вся из себя духовная: писатели, ученые, прочая творческая интеллигенция. И все про Иммануила Канта да Жака Дерриду беседуют. О звездах и Боге. В самом центре – замок красного кирпича с зубчатой стеной. За стеной – уже и вовсе небожители, Махатмы.

  Волосатый сделал многозначительную паузу. Не торопясь, откупорил бутылку пива, пару раз отхлебнул из горла. Смачно выдохнул.

  – Так вот тот мужик все круги прошел, до самого центра добрался, и спрашивает Махатм – что за странный мир у вас? А они ему – а как надо, по-твоему? Да как у нас, говорит мужик: чтобы уровень и качество жизни было везде примерно одинаковые – без жутких перепадов. Чтобы бабки и культура более-менее равномерно распределялись, а не так, что в одном месте все, а у остальных – шиш. Не, говорят Махатмы, такого в России быть не может. Твой мир – фантазия, мираж. А то, что у нас тут – это и есть настоящая правда.

  Вержин налил третью.

  – Не там ищете, молодой человек. На дне стопки Вы Москвы не найдете.

  Вержин скосил глаза. На тумбе рядом непонятно откуда возник гламурный господин лет пятидесяти в дорогом костюме и белоснежной рубашке. От господина пахло дорогим алкоголем.

  – Пришли за своим выстрелом? Можете считать – уже уложили наповал. Я всё понял.

  Вержин нащупал дрожащей рукой водку, опрокинул в разинутый рот.

  – Князьям с их куцей канцелярией столица была без нужды. Когда понадобилась, Петр построил Петербург. А большевики хорошо усвоили, где происходят революции, и размазали госаппарат по стране. С аэропланами, телефоном и телеграфом в двадцатом веке это оказалось не так сложно. Вот и выходит, что России Москва не нужна. Проблема в том, что она нужна мне. Смертельно необходима.

  – Лучше говорить – жизненно необходима, – раздался тот же немного глуховатый голос, – Смысл – тот же, но насколько оптимистичней звучит!

   Старомодная широкополая шляпа с мягкими краями нависла над лицом соседа, так что Вержин смог разглядеть только синеватый выбритый подбородок и тонкие губы, расходящиеся в странной улыбке.

  ***

  Еще поднимаясь по лестнице, Сэм услышал громкие возбуждённые голоса. Через распахнутую дверь представительства он увидел Короткова и Керленова. Москвовед и дипломированный историк прыгали вокруг стола в центре комнаты с разложенной на нем исчерканной картой.

  – Да, я это вижу! – с горящими глазами вопил Керленов, – Вот здесь стоял бы воронежский Кремль!

  Коротков невидяще скользнул взглядом по вошедшему Сэму, кивнул и мгновенно забыл о его существовании. Размашисто нарисовал в центре желтого круга кособокий треугольник.

  – Рядом обязательно надо собор Василия Блаженного, – продолжал Керленов, он Сэма, кажется, вовсе не заметил.

  Краевед бросил маркер.

  – Ну что ты за человек такой, Керленов. Все испортишь! У тебя элементарное эстетическое чувство есть? Ну как можно Василия Блаженного рядом с Кремлем ставить?! Все равно, что розовый бантик на полевой мундир.

  – Ну ЦУМ-то можно владимирский? – обиженно поинтересовался Курленов.

  – В смысле? – не понял краевед, – А, ЦУМ...

  Задумался.

  – Вообще, неплохая мысль...

  – Господа, у вас телефон не отвечает, – вклинился в паузу Сэм, – Я пытался дозвониться.

  – Да? – пробормотал Коротков рассеянно, – Я его отключил, чтобы не мешал.

  – А вот здесь – Третьяковку из Нижнего. А здесь – Большой театр из Екатеринбурга, – Керленов быстро выгреб из ящика стола мелочь – значки, точилки, старые монеты, и высыпал в самый центр овала.

  -Чего ты все в одном месте лепишь? – упрекнул его Коротков, – Вон сколько места!

  – Ну, давай вот здесь ВДНХ. Вологодские перебьются. И рядом Ботанический сад из Ростова!

  – Да послушайте меня, наконец! – повысил голос Сэм, – Андрей пропал.

  Коротков и Керленов разом замолчали. Посмотрели на Сэма в недоумении.

  – Куда пропал?

  – Не знаю. Он повторял, что с вами каши не сваришь, и что надо искать черных проводников. Я пытался его отговорить. Пригрозил, что силой задержу, – Самсонов вздохнул, – Это была ошибка. Он сказал, что купит сигарет, зашел в магазин. И, видимо, вышел через подсобку.

  Сэм смущенно глянул на краеведа, потом на его помощника.

  – Я, правда, не знаю – может быть, и нет повода так переживать?

  – Да нет, Вы правы – повод есть, – озабоченно заметил Коротков, – Черные проводники это очень серьезно.

  Он взял со стола мобильник.

  – Майора Самойлова можно? Матвей, привет. Дело есть срочное...

  ***

  Вид милицейского отделения напоминал о временах еще доперестроечных. Стены, наполовину окрашенные в тоскливый зеленый цвет, наполовину – в неровной пожелтевшей побелке. Обезъянник, отделенный от остальной части помещения стальной решеткой. Жесткие деревянные стулья. Монитор с кинескопом на ободранном советском канцелярском столе выглядел чужеродно – как анахронизм в исторической реконструкции. За столом сидел такой же доисторический старший лейтенант с лицом милиционера из советского фильма.

  Два стула напротив занимали Сэм и Вержин.

  – Вам здорово повезло, что мы вовремя вмешались. Это Семен Фролов, по кличке 'Граф', – милиционер устало кивнул на человека в шляпе, дорогом плаще и костюме с галстуком в обезъяннике, – Рецидивист с тремя ходками.

  – Ну зачем Вы клевещете, гражданин начальник? Дискредитируете меня в глазах молодых людей, – насмешливо отозвался 'Граф', – Два срока, а не три. Один раз меня оправдали.

  – Отпустили за недостатком улик, – уточнил старлей без выражения.

  – Ну а я что говорю?

  Вержин скосил глаза. На скамье за решеткой черный проводник утратил большую часть давешнего демонического обаяния и теперь больше напоминал попавшегося мошенника на доверии. Каковым по словам милиционера и являлся.

  – Никонов, открой камеру.

  Сержант звякнул массивным ключом в замочной скважине. Не переставая развязно улыбаться, рецидивист Фролов подошел к столу.

  – Вот квитанция, Фролов, – пять МРОТ, оплата в течение трех дней, – не глядя на него, бесстрастно сказал старлей, – Квитанцию из Сбербанка пришлешь по электронной почте. Распишись.

  Фролов наклонился к столу, подмигнул Вержину, размашисто черкнул.

  – Конечно, гражданин начальник, Вы же меня знаете, я всегда исправно плачу. Что касается Вас, молодой человек, – обратился рецидивист к Андрею, – Вы потеряли последний шанс...

  – Вон отсюда, или на сутки закрою! – раздраженно рыкнул на него старший лейтенант.

  Рецидивист Фролов дурашливо вскинул руки вверх.

  – Ухожу, ухожу...

  Насвистывая, Фролов вышел из отделения.

  – Мерзавец.... – процедил милиционер ему вслед, – Психолог, мать его. Внимательно слушает, поддакивает, говорит только то, что 'клиент' хочет услышать. По возможности косит под полузабытого знакомого.

  Старлей обернулся к друзьям.

  – Вы думаете, черные проводники – просто мошенники? Люди бесследно пропадают. Только с начала года полсотни заявлений. А есть же еще те, о ком и заявить некому. Едут-то одинокие, отчаявшиеся...

  Сэм изумленно глянул на дверь.

  – И Вы его так просто отпустили?

  – А что я могу сделать? – старлей развел руками, – Он же Вашего товарища силком не тащил. Деньги с него не брал. Вы точно не успели ему заплатить? – милиционер впился взглядом в Вержине.

  Андрей молча помотал головой. Старший лейтенант откинулся на стуле.

  – Самое большое, что ему можно предъявить – административка за нарушения режима нахождения в зоне Пустоши. Строго говоря, для закона сейчас он и Ваш товарищ – совершенно одинаковые нарушители.

  – Могу заплатить штраф, – пробормотал Вержин.

  Старлей с досадой махнул рукой.

  – Если бы не полковник Коротков, я бы и Вам выписал. Всё, уходите отсюда. Устал я от вас. Взрослые люди, а ни мозгов, ни ответственности...

  Друзья вышли из отделения. Сэм ухватил Андрея за рукав, развернул к себе.

  – О чем ты думал? Что бы я потом твоим родителям сказал? Всё, в жопу! Сейчас – на вокзал, покупаем билеты на первый проходящий до Екатеринбурга. И всё – больше никакой Москвы.

  – Езжай, Сэм, – хрипло сказал Вержин, – Я остаюсь.

  – Что?? – Сэм схватил Андрея за плечи, – Совсем с катушек слетел?

  На лице Андрея появилась бледная улыбка.

  – Это – новость для тебя?

  Кругом падали листья – красные, оранжевые, желтые...

  – В общем так, Эндрю, – сказал Сэм через пять минут, немного успокоившись, – За уши тебя волочь никто не собирается. Я – на вокзал за билетами. Ты – как хочешь.

  ***

  Вержин медленно опустился на скамейку.

  – Простите, Андрей, – кто-то осторожно тронул его за плечо.

  Над Вержиным стоял краевед Коротков.

  – Просто не могу на Вас смотреть без дрожи. Давайте так. Предположим, Вы правы. Вы перенеслись из некой настоящей Москвы, мегаполиса размером с Берлин...

  – Нью-Йорк, Мехико, Токио, – угрюмо поправил Вержин.

  – Хорошо, – Коротков присел рядом, успокаивающе погладил Вержина по плечу, – Но все же, город – не религия. Не предмет слепого поклонения. Даже Иерусалим для евреев – не сам по себе Святой город, а место, где Храмовая гора, Стена плача и всё такое. Так что – по порядку. Насколько я понял, родом Вы из Екатеринбурга. Там же выросли. И родительская семья у Вас там. Завести свою пока не успели.

  Вержин недоуменно глянул на краеведа.

  – К чему Вы клоните?

  – Давайте дальше. Я так понял, Анатолий – Ваш близкий друг. В том числе и по Москве. Но он сейчас здесь. Вероятно, и другие Ваши друзья бесследно не пропали. Они где-нибудь есть.

  – Да, но они теперь разбросаны по стране!

  Коротков пожал плечами.

  – Прискорбно, конечно. Лично встречаться теперь проблематично. Но мы не в девятнадцатом веке живем, и даже не в двадцатом. Есть социальные сети, телефон. Кажется, связь с изображением уже есть, а значит, через пару-тройку лет она станет общедоступной. Проблем для общения нет. Далее. Вы там лишились работы? Это серьезно. Я так понимаю, она Вам нравилась?

  – Да.

  – Это тоже грустно. Она – какая-то уникальная? Которой можно заниматься только в этой Москве, но никак не в Питере, не в Екатеринбурге, и не в Самаре, допустим?

  Вержин отрицательно помотал головой.

  – То есть, Вы можете заняться тем же самым и в Екатеринбурге, или где Вы там надумаете жить.

  Вержин неуверенно пожал плечами. Коротков удовлетворенно кивнул.

  – Ну и последний, самый приземленный вопрос. У Вас там было какое-то имущество?

  – Нет, – ответил Вержин, – Я снимал квартиру. Только собирался начинать копить на свое жилье.

  Коротков развел руками.

  – Ну, тогда не все так ужасно. Вы вполне можете прожить и без Москвы. Что такого осталось в том месте, что Вы никак не можете возместить?

  Вержин удивленно посмотрел на Короткова.

  – Это Вы мне говорите? Вы – фанат Москвы?

  – Ну да, – Коротков покивал головой, – А кому же это еще Вам сказать, кроме самого стукнутого московского фанатика? Да, для меня Москва – моя жизнь. Причем, уже почти прожитая. А Ваша – только начинается. Ну, так живите ее! Место – штука существенная, но все же второстепенная. Важнее люди, друзья, свое мужское дело, профессия, любимая женщина.

  – Женщина. Анна, – сказал Вержин, – Я ее потерял вместе с Москвой. Я удивительно мало знаю о ее жизни до Москвы. Не знаю ее родного города. Только имя. И еще фамилию – Смирнова. Это самая распространенная фамилия в России. Больше, чем Ивановы.

  Коротков помолчал.

  – Даже не знаю, что сказать. В любом случае, если эта женщина Вам дорога, Вам нужно теперь искать ее, а не Москву. Насколько я понял, этот мир все же не фатально отличается от Вашего... гммм... бывшего. И тут неважно, был ли он на самом деле или это выкрутасы Вашего воображения. Главное другое. Крайне велика вероятность, что и Анна Ваша в этом новом мире существует. Так что у Вас есть шанс ее найти.

  – Размазанную по России, как волновая функция, – печально улыбнулся Вержин.

  – Но это гораздо более реальная цель, чем Москва! Отпустите ее. Я не девушку имею в виду, а Москву. Научитесь жить без нее. Видите же – Россия живет, и ничего.

  Вержин поднял голову, посмотрел куда-то вверх над левым плечом Короткова – в сторону МКАДа, за которым клубилась белёсая дымка. Опустил глаза, уткнувшись взглядом в серый асфальт. Коротков осторожно положил руку на плечо Вержина.

  – Пойдемте к нам? Я Вас кофе напою. Посидите, подумаете. С Керленовым пообщаетесь.

  – Да. Спасибо. Конечно. Вы идите – я подойду чуть позже. Тут только немного посижу один. Мне нужно.

  – Хорошо.

  Коротков перешел через улицу, остановился, оглянулся на неподвижную фигуру на скамейке. Постоял, свернул в переулок.

  Андрей смотрел перед собой, тихо улыбаясь. Впервые с момента пробуждения в екатеринбургской больнице на его лице появилось выражение безмятежного спокойствия.

  Посидев еще минут десять, Вержин вышел на дорогу, поймал бомбилу, доехал до МКАД, без особых усилий обошёл посты и пропал в вязком и удушливом московском тумане.