Текст книги "Сигнал бедствия (СИ)"

Автор книги: Сергей Милютин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

– Далеко еще? – грубовато поинтересовался дельнобойщик у Джонса, – А то мы как-то долго идем. Ненароком потеряю Вас и заблужусь.

'Как давеча' – добавил он про себя.

– Мы уже близко. Разве не слышите? – Элис поднял палец.

Серж вдруг сообразил, что означает мерный гул, который он начал слышать метров за сто отсюда. То, что он принял за звук водопада впереди, было отдаленным бормотанием множества формиков. Но, господи, сколько же их там тогда? Рожин испуганно глянул на Элиса. Тот раздвинул кусты, за которыми виднелось открытое пространство.

– Смотрите вон туда, – интонация Джонса напомнила Рожину детство – тайный просмотр с братом отцовского голо-порно.

Серж подошел.

– Господи, что это...

Рожин смотрел на вытянутую чашеобразную долину, до краев заполненную песочно-серыми конусообразными строениями разных размеров и вариантов формы. Пристальный взгляд обнаруживал в расположении обрезанных сверху конусов странную, но определенно присутствующую систему. Между сооружениями стояли, двигались, лежали сотни, нет – тысячи формиков. Некоторые из них тащили деревья, плоды и камни. Другие как будто обрабатывали нечто, напоминающее ткань. Третьи сооружали новые конусы или разбирали старые.

– Какой невероятный муравейник, – прошептал Серж, – Я видел термитные колонии на Арахне размером с пассажирский звездолет. Но это...

– Как Вы сказали? Муравейник? – переспросил Элис, – Гляньте вон туда!

Элис показал пальцем.

– Как думаете, что это?

Рожин повернул голову и увидел стену, разрисованную замысловатым орнаментом. Обернулся к Джонсу.

– Хочешь сказать, они рисуют?

– Искусство у них тоже есть, – медленно кивнул Джонс, – Но это другое. Обратите внимание на одинаковые элементы. Они не повторяются как в обычном орнаменте – через равные промежутки. Это письменность.

– Что?? – Серж вытаращился на Элиса, – Да нет, мало ли какие могут быть...

– Я уже расшифровал часть их текстов, – перебил его Джонс.

Рожин закрыл рот. Потом открыл. Потом опять закрыл. Элис ткнул пальцем в стену.

– Эта надпись – сообщение о погоде на сутки. Оно меняется. Вот этот иероглиф означает дождь. Они умеют предсказывать погоду.

– Ты думаешь? – растерянно спросил Рожин.

Джонс кивнул.

– Знаю. Я наблюдаю за ними почти год. У меня была возможность увидеть закономерности, составить гипотезы и проверять их.

– И... – Рожин с трудом собрался с мыслями, – Ты рассказывал об этой стене кому-нибудь?

– Всем. Только никто не хочет слушать, – выражение лица Джонса стало печальным до чрезвычайности.

– Не знаю даже, что сказать.

– Подождите, это еще не все. Вон на той стене, – Джонс показал в противоположном направлении, – дневное расписание работ. Кто-то отправляется на осушение болот, а кто-то – сажать вот эти деревья.

Джонс погладил ближайший ствол.

– Харви выяснил: смола этого дерева содержит летучие инсектицидные соединения. А еще, что этот лес кем-то посажен по единому плану. Понимаете, что это значит? – Элис повернулся к дальнобойщику, его глаза восторженно блестели, – Все это – не только город, но и долину, и лес на десятки километров кругом – своими гибкими черными трубочками создали формики. Они – строители этого мира!

***

Рожин ввалился в вигвам Клауса, плюхнулся на стул перед ним. Снял полимерную оболочку с руки. Вытянул конечность вперед, делая вид, что смотрит в окно. Ему не хотелось встречаться с доктором глазами. 'Странно: врут они, а неловко – мне' – подивился Рожин.

Клаус молча открыл шкафчик.

– Они – разумные, – не удержался Серж, – В какой же дурацкой игре вы все тут участвуете...

Клаус повернул к нему голову, слегка приподнял бровь.

– Вы о ком, мсье Рожен?

– О формиках, доктор, – мрачно ответил Серж.

– Да что Вы говорите? – Клаус искоса поглядел на Рожина, – Ну и какой вывод Вы предлагаете сделать из этого великого открытия?

– Что Джонс прав. И Вы это знаете. И все это знают. И всегда знали.

Клаус отставил склянки. Выпрямился, положил могучие волосатые руки на стол. 'Сейчас он меня удавит, – испугался Серж, – чтобы не разглашал тайну. Вон мускулы какие.' Доктор окинул Рожина с ног до головы ироничным взглядом.

– Тоже в Прометеи решили податься? Впрочем, что печень Вы не бережете, я сразу заметил... – Клаус хмыкнул, – Дорогой мой, умение строить домики – еще не признак разума. Это и бобры умеют. Разумное существо, в первую очередь, характеризуется способностью устанавливать причинно-следственные связи. А что мы видим здесь? Община на Панте существует уже много лет, а поведение формиков не изменилась никак. Они продолжают безропотно отдавать нам свои строения и запасы, не сопротивляются выходкам Келли...

Доктор взял в волосатую лапищу дряблую кисть Рожина. Слегка сжал. Серж ойкнул. Клаус усмехнулся уголками губ, ткнул в паре мест ладонь несчастного. Контрабандиста перекосило от неожиданно сильной боли. 'Нарочно он, что ли'. Поставил на стол тюбик с хелс-желе.

– Вы уверены, что они себя так ведут от недостатка мозгов? – Серж хмыкнул, – Да на таком основании половине людей надо отказать в разуме. Они к своим правительствам относятся точно так же.

– А, что? Эта мысль не лишена смысла, – Клаус пожал плечами.

– А как же вся ваша братия на Пантанале? – Рожин прищурился, – Вы же тут все противники насилия.

– Не путайте насилие с сопротивлением насилию, Рожен.

Серж задумался.

– Ну хорошо, а если бы формики вдруг возмутились систематическому грабежу, Вы бы признали за ними наличие разума?

Клаус уставился на Рожена.

– Возможно. Но не хотелось бы мне тогда с этим разумом познакомиться...

***

Рожин вышел из вигвама Клауса. В голове слегка мутило – то ли от анестезии, то ли от коньяка, то ли от того и другого разом. То ли от разговора с Клаусом. Серж подошел к вигваму Патти. Постучал в косяк.

– Патти ушел к Ричардсам, у них дочка пошла. Первые шаги – событие, сам понимаешь. Ты, я видел, вышел от Клауса? О чем говорили?

Рожин обернулся. От своего вигвама к нему шел Харви.

'А тебе-то что за дело?' – устало рассердился, но не произнес вслух Серж.

– Да ни о чем. Так, обсуждали с доктором связь наличия рук с наличием мозгов.

Серж поднял вверх опухшую кисть в полимерном коконе. Зачем-то пошевелил пальцами. Харви печально улыбнулся.

– У домов без окон есть недостаток – слишком хорошая акустика. Рожен, ты увезешь Джонса? Ты не передумал?

Рожин, пошедший было прочь, остановился.

– Я не пойму, Харви. А сам-то ты чего хочешь?

Харви опустил голову. Молча скрылся в своем вигваме.

***

Серж медленно шел по красной тропинке, пока она не уткнулась в карбонопластовый круг. Контрабандист поднял голову. В кресле сидел все тот же Келли, в тех же майке и мятой панаме, с тем же фужером.

– Вы, вообще, делом когда-нибудь занимаетесь? – мрачно поинтересовался Рожин.

– Выпьешь со мной? – проигнорировал вопрос Келли.

Рожин уселся на ящик рядом.

– А мы что – друзья?

Механик удивленно глянул на него.

– У меня нет друзей. Так что мне в одиночку пить, что ли?

– Логично, – согласился Рожин.

'А пропади все пропадом' – подумал Серж. Протянул руку в сторону. Почувствовал холод фужера. Сжал ладонь. Отхлебнул ароматного огня. Чуть полегчало. Почувствовал пристальный взгляд со стороны залепленного порта на виске. Медленно повернул голову.

– Чего уставились?

– Да вот думаю, где таких фриков, как ты, учат управлять боевыми катерами? – Келли и впрямь глядел на него оценивающе, как сержант на новобранца или проститутка в баре.

– Где всех учили, там и меня, – устало огрызнулся Серж.

– Ты – десантник? Не верю.

– Из меня вышел очень хреновый десантник, – вяло ворочая языком, проговорил Рожин, – Только меня никто не спрашивал, когда забирали. Да Вам-то что за дело? Вы, кажется, по этой ать-два мерзости скучаете...

– Угу, – Келли саркастически покивал, – Я так и понял, что из тебя десантник, как из Харви – герой-любовник. По штатному расписанию десантного взвода кроме главного пилота-механика должны быть еще штурман и бортинженер. Причем, взаимозаменяемые. Потому что, если во время прыжка случится жопа, снаружи никто не спасет. А ты один летаешь. Ты что – дурачок?

Келли еще хлебнул, скривился.

– Контрабандист хренов. Какой тебе космос? – к удивлению Рожина, механик все больше распалялся, – Ты же, как эти ньюхипы – на двух шагах три раза споткнешься. А туда же – во взрослые дела полез!

Рожин хмыкнул.

– Вы что, предлагаете мне здесь остаться?

Келли удивленно уставился на Сержа.

– Да ничего я не предлагаю.

– Ладно, проехали, – Рожин махнул рукой, – Скажите лучше, почему Патти так хочет Элиса с планеты выгнать. У меня концы с концами не сходятся. Ну, топит он за права формиков. Но, ведь, тогда за пределами Пантанала он для Патти еще опаснее.

– Патти предлагал мне его грохнуть, – вдруг спокойно сказал Келли.

– Что??

– А что – логично. Я тут единственный, кто убивал и умеет это делать. Большие деньги предложил.

– И что Вы сделали?

Келли глянул на него исподлобья.

– А ты как думаешь? Конечно, согласился.

Рожин клацнул отпавшей челюстью.

Келли повернулся к нему, посмотрел в лицо, уронил фужер и заливисто загоготал, тыча в Сержа пальцем.

– Поверил! Ой, не могу...

– Ну так... – Рожин захлопал глазами.

– Ты не понял, куда попал? Это же ньюхипы грёбаные, они комара умышленно не убьют. Травоядные.

– На сегодня работу закончили? – ровным голосом спросил Серж, – Вот и идите домой. Спать. Или надираться – мне без разницы. Шагом марш.

Келли встал, еще раз оглядел его с ног до головы, будто собираясь подраться. Потом махнул рукой. Пробормотал презрительно: 'А...'. И шаркая шлепками, поковылял прочь по тропинке.

***

Рожин глядел на быстро садящееся солнце и табл за таблом закидывал в себя концентрат. Лезть за нормальной едой не осталось ни сил, ни настроения. Неожиданно на периферии обзора со стороны 'столицы' показалась движущаяся фигурка. В полутьме Сержу привиделось, что бледные конечности и пятно лица перемещаются отдельно друг от друга. Потом он сообразил, что остальное тело скрывает какое-то темное облако.

Через несколько шагов по эксцентричному наряду Рожин опознал Имельду. Лицо аристократки скрывала белая греческая маска с нарисованным широко улыбающимся ртом. На кажущихся босыми ступнях девушки слегка поблескивали прозрачные гладкие мокасины. Коротко остриженная голова, руки и ноги гостьи торчали из черно-блестящего нечто, назвать которое одеждой язык не поворачивался. Это больше напоминало сеть или колючую проволоку, намотанную в несколько слоев.

Вместе с Имельдой появился сладковато-пряный запах сомы, такой густой, будто девушка сама состояла из дымящейся травы.

– Что это на Вас? – спросил контрабандист, не поздоровавшись.

Имельда коснулась груди.

– Паутина. Наши из нее делают ткань. А я ношу вот так.

– А формики как ее используют? – полюбопытствовал Серж.

Девушка пожала плечами.

– Как паутину – для ловли птиц и насекомых.

'А ты – птица или насекомое?' – чуть не спросил Рожин. Ему представилось, как неожиданно многоногая Имельда с двумя парами прозрачных крыльев, кружась в трансе, закручивается в гигантскую паутину. Потряс головой, видение исчезло.

Девушка села прямо на карбонопласт, вытянув прекрасные ноги. Серж почувствовал себя неловко.

– Может, присядете в кресло? А я на ящик переберусь.

Рожин скосил глаза и как на спицу наткнулся на нечеловечески спокойный взгляд. Ему показалось, будто острие с легким усилием проткнуло у него в башке границу между внешним и внутренним и мягко вошло в самый темный угол его сознания. 'Я пьян что ли? Как мне ее теперь оттуда вынуть?' – озадачился Серж.

– Не надо, – Имельда махнула рукой, – Отсюда мне удобнее с Вами разговаривать. Я хотела Вас спросить. Вы не носите комм. Почему?

– Вероятно, по той же причине, что и Вы, – пробормотал Рожин, глядя в сторону.

Имельда кивнула.

– Да, я так и подумала. Это частая проблема ветеранов с периферийных планет – повреждение мозга от передозировки комма.

– Что?? – Серж чуть не упал с кресла, – Но откуда Вы...

– Да не пугайтесь, все очень просто – Вы водите военный катер, – Имельда протянула изящную конечность в сторону корабля.

– Ага...

– А потом, кому как не мне узнать товарища по несчастью, – она вздохнула, потом рассмеялась, будто серебро рассыпала, – Я была глупышкой из семьи нобилей. Мне казалось, что ничего не может мешать моим прихотям – включая законы природы. Я пробовала самые новые варианты коммов, в том числе запрещенные и дорогостоящие – благо, то, что для других казалось целым состоянием, юная глупенькая аристократка могла заплатить из карманных денег. Пока один из коммов не захватил мой мозг и не превратил его в кашу. Потом мою несчастную голову долго собирали, и даже, кажется, нечто слепили.

Греческая маска на лице с безупречными чертами растянулась в широкой улыбке. Серж пару раз моргнул и отвернулся. Сочетание совершенной красоты, отточенной несколькими поколениями генетических коррекций, и явного безумия во взгляде причиняло ему почти физическую боль.

– Вы, кстати, знаете, что давно можно сделать комм с интеллектом, превышающим интеллект носителя? – между тем, говорила Имельда, – Их и делают. Это невероятное ощущение, когда искусственный разум овладевает твоим и начинает строить внутри тебя свой собственный нечеловеческий мир. Его невозможно забыть... Как я ненавижу все это, как ненавижу.

Девушка поднялась на ноги и закружилась на месте. Медленно опустилась вниз, завертелась месте, как юла, выпрямляясь и опадая, выставляя руки в сторону и прижимая их к груди, меняя скорость вращения. В тусклом освещении корабельных огней по паутине пробегали холодные голубые искорки.

– Я – второй запасной пилот в десантном дивизионе. Я имею в виду – бывший, – вдруг хрипло заговорил Серж, – Нам понадобилось срочно улепётывать, а основной пилот погиб. И первый запасной тоже, – во рту пересохло, Серж с усилием сглотнул, – Подобная ситуация предусмотрена инструкцией, но никому не приходило в голову, что такое произойдет на самом деле. Конечно, мой комм оказался не настроен правильно, и мне пришлось пользоваться чужим. Без постепенного входа в прыжок. Без сменщиков, без дублеров. В течение сорока восьми часов с начала полета и до окончания прыжка.

– Вы герой, Серж Рожен, – пропела сирена у его ног.

'Она безумна, ей можно рассказывать что угодно. Ничего не боясь,' – вдруг подумал Рожин и испытал странное облегчение.

Рожин расхохотался.

– Как будто у меня оставался выбор! Я единственный на корабле мог провести команду через прыжок. Остальные не сумели бы при самом большом желании. Погибли бы все, включая меня. Подключая комм бедняги Харпера, я понимал, что в лучшем случае стану куклой с мозгами, пропущенными через мясорубку.

Щека контрабандиста задергалась в нервном тике.

– Мне неслыханно повезло. Вместо того чтобы просто спалить мне соображалку, чужой комм локализовал участок у меня в мозгу и за время сверхусиленного рабочего контакта не просто прокачал через него кучу данных по управлению кораблем в прыжке. Он их в некотором смысле выжег на внутренней стенке черепа.

Рожин истерически хохотнул.

– Удивительно! Мне полагалось просто свихнуться. Это – очевидный и самый ожидаемый исход. Вместо этого я сохранил рассудок, но как бы стал симбиотическим существом без симбионта. У меня в башке, – Рожин постучал себя по черепушке, – слепок комма, его эмулятор. Все, что в прыжке делал комм, теперь могу делать и я. По крайней мере, – Серж пнул обшивку корабля, – на кораблях этой серии, и нескольких других. Безо всякого комма, – Рожин усмехнулся, – Возможно, я единственный такой во Вселенной! Одна загвоздка – никто толком не знает, что и когда могут выкинуть мозги человека, если их переписал компьютер.

Девушка сидела, поджав ноги, внимательно глядя на него и наклонив голову. И ни о чем не спрашивала. Рожин помолчал, продолжил.

– Командир звена сделал мне разрешение на полеты – знаете, в гражданском флоте много ветеранов десанта, есть лазейки. Но вот нормальную работу с такой анкетой получить решительно невозможно. Вот так я и стал... тем, кем стал, – закончил Серж, и выдохнул.

– Я ненавижу искусственный мир, – голос Имельды прозвучал иначе – сурово и глухо.

'Да она меня не слушала! Или слушала? – Рожин запутался, – Ни черта не понять.'

– Он отнял у меня самое главное – меня саму, – прошептала Имельда.

Несоответствие слов и интонации сбивало Рожина с толку. Казалось, будто человек перед ним декламирует текст кого-то другого, не понимая смысла. Как если бы настоящая Имельда пыталась докричаться до внешнего мира изнутри оболочки с безнадежно сбившейся программой.

– Я ненавижу коммы, космические корабли, прогулочные флаеры, общепланетную Сеть, систему межзвездной коммуникации, фудсинтезаторы, нанофауну, города, книги, одежду, человеческий язык. Я отказалась от всего, чтобы оказаться подальше от всего этого.

– И ошиблись, – с непонятной самому жестокостью вдруг перебил Рожин, – Эта долина – рукотворна. Она – плод целенаправленной разумной деятельности. Как это кресло, на котором я сижу. Так считает Корнелиус, так думает Джонс. Клаус, по-видимому, тоже. Вам некуда бежать от искусственного мира. Это иллюзия.

– Пусть иллюзия, Серж Рожен, – опять закружившись на месте, пропела Имельда, – Она – последнее, что у меня есть. Я просто хотела сказать Вам, потому что Вы можете понять лучше других. Я увидела кое-что страшное, после чего и уговорила Патти выгнать Элиса.

– Что же?

– Элис пытался надеть комм на формика.

Кто-то внутри Рожина громко хмыкнул, потом заржал в голос. Рожин согнулся пополам от сдерживаемого приступа хохота.

– Это так смешно, Вы не находите. Но чего Вы от меня хотите?

– Его не должно быть здесь. Сделайте так, чтобы его не было, Серж Рожен. Он – Ариман, вторгшийся в совершенный мир и осквернивший его соблазном разума. Злое божество.

Серж инстинктивно отвернулся, прикрыв глаза рукой, будто ему в лицо плеснули кипятком.

– Стоп-стоп-стоп, не надо меня гипнотизировать, или что Вы там делаете. Объясните сначала, зачем Вам...

– Не надо ничего объяснять и выяснять. Просто Вы должны распутать этот клубок, Серж Рожен, – тихо прошелестела девушка, – Возьмите.

Девушка закружилась, быстро удаляясь. Рожин разжал кулак и увидел там нечто, напоминающее пучок карбоновых жгутов. Серж не успел моргнуть глазом, как в руках у него оказалась большая черная сеть. В темноте при свете звезд метрах в пятнадцать от него еле различимо белело удаляющееся пятно с нечеткими очертаниями обнаженного девичьего тела.

Рожин отшвырнул сеть в сторону, бросился за девушкой и чуть не врезался башкой в дерево. Отпрянув, увидел на стволе участок с ободранной корой, контуром напоминающий женский силуэт.

'Не птица и не насекомое. Паучиха она' – подумал Серж. Выкрикнул в гущу леса:

– Здесь каждую ночь чертовщина творится?

– Куда ты бежишь?

Рожин вздрогнул, обернулся. Рядом на дорожке стояла Мадлен в коротком темном платье с открытыми бледными плечами и бедрами. В полутьме ее лицо выглядело невероятно притягательно и загадочно, в сознании Рожина смешиваясь с другим – только что виденным.

– К Элису, мне надо с ним поговорить, – пробормотал контрабандист и сам удивился своим словам.

Глаза Мадлен приблизилось. В них читалось участие и беспокойство.

– Ты плохо выглядишь, Серж Рожен. Что случилось?

Серж почувствовал слабость, оперся рукой на ствол, другой схватился на лоб.

– Не знаю. Сюда только что приходила Имельда. Она меня заморочила, околдовала. Сначала заставила рассказать про себя всю подноготную, а потом пыталась что-то в голову засунуть. Или уже засунула. Самое ужасное, что я даже не знаю, что именно.

Мадлен пожала плечами.

– Имельда – аристократка. Ее с раннего детства учили подчинять людей своей воле, заставлять делать, что ей надо. Это у них как рефлекс.

– Ну и что теперь делать? – растерянно спросил Серж, – Есть какое-то средство от этого?

– Разве ты не знаешь? – удивилась Мадлен, – То же, что и всегда – любовь.

***

Серж очнулся от звука бульков – буль-буль-буль. Обнаружил себя в кресле пилота на катере. Обернулся – на местах командира и запасного пилота сидели потные и голые по пояс номинант на Нобелевскую премию писатель Корнелиус и доктор медицины Клаус и разливали из огромной бутыли коричневый самогон.

'Когда мы успели взлететь?' – удивился Рожин, – 'И почему они тут, а Элиса нет?'

– Да здесь он, – писатель ободряюще подмигнул, – Все наши – здесь.

Серж скосил глаза: по стене рубки, попирая здравый смысл и искусственную гравитацию, танцевала восьминогая Имельда с лицом Мадлен и пылающими ледяным огнем глазами. Рожин зажмурился.

– Элис, – закричал он, – Объясните, что происходит! Почему они летят с нами?

– Я забрал их с собой, чтобы дать формикам создать свой мир, – гордо ответил Джонс, как ростровая фигура по пояс высунувшись из навигационного экрана.

– Мартышковый мир! Муравьишковый мир! – глумливо закашлялся возникший из кубрика Келли. Ветеран покачнулся, ухватился за косяк, нагнул голову и Рожин увидел, что неизменная панама прибита к макушке огромным гвоздем.

– Как можно презирать тех, за чей счет живешь? – извиваясь в трескающемся экране, завыл Джонс, заламывая руки.

– Ахахаха! – безумно расхохоталась танцовщица и рухнула на пол, смяв крылья.

– Да только так и можно, мой друг, – задумчиво пробормотал Клаус, утирая обильный пот со лба, – Только так, – поднял кувшин над собой, запрокинул голову и разинул рот. В глотку Клауса полился бесконечный коричневый поток с одуряющим запахом сомы. Доктор начал стремительно надуваться, превратился в шар, вывалился из кресла и укатился в кубрик, по пути сбив и увлекая за собой механика.

– Мы – единственный разум этого мира! – оперным басом пророкотал Корнелиус, – Другого нет и не будет!

'Единственный разум? Другого не будет?' Сержа охватила паника, он попытался встать, но перегрузка вдавила его в сиденье. Гул и сирена врезали по барабанным перепонкам. Мертвый голос бесстрастно затянул:

– Корабль не готов к прыжку. Для продолжения операции наденьте пилотный комм и дайте подтверждение экстренной ситуации. Корабль не готов к прыжку...

Голова Корнелиуса внезапно превратилась в огромный комм. Он медленно поднялся со своего места и, вытянув вперед скрюченные пальцы, двинулся к Сержу. Катер тряхнуло. Рожин неожиданно легко вырвался из кресла, но появившиеся из ниоткуда дюжие десантники в закрытых шлемах повисли на нем, силой усаживая обратно.

– Ааааа! – заорал Серж, – Мадлен, спаси меня!

Шлем ближайшего десантника открылся. Рожин с ужасом увидел улыбающееся Мадлен.

– Успокойся, дорогой, – прошептала она ласково, – Смерть – тоже проявление любви. Скоро ты сольешься со Вселенной – без остатка.

– Келли!

Из кубрика раздался судорожный кашель, сорвавшись в ультразвук.

– Джонс, помоги!

Элис протянул к Рожину руки и вывалился из навигационного экрана, который наконец-то разлетелся вдребезги.

...Серж встрепенулся, открыл глаза, недоуменно поморгал. Вспомнил затянувшуюся прошлую ночь и свой приход в вигвам Мадлен. Дальнейшее – с густым ароматом сомы – плохо разделялось на сон и явь. Рожин привстал. Он находился в закрытой части вигвама, на огромном лежбище. Абсолютно голый. Воплощенная любовь рядом отсутствовала. В отверстие наверху бил яркий полуденный свет. Снаружи раздавались приглушенные крики.

Серж взял комбинезон и нащупал в кармане увесистый предмет. Достал оттуда большой пистолет для забивания гвоздей в стены, оставленный у корабля Келли. Не смог припомнить, когда положил его в карман и зачем.

Рожин натянул одежду и выполз из вигвама, прикрывая лицо рукой. И остановился на пороге.

За столом под навесом рядом с жилищем Мадлен на длинных скамьях расположилась целая ассамблея ньюхипов: отрешенная кровавогубая Имельда в красном сари с бордовой точкой на лбу и открытой левой грудью, насупленный Харви в нелепых серых штанах и рубахе с орнаментом, мрачный Клаус в чем-то бесформенном и тоже сером, уже датый к полудню писатель Корнелиус, с презрительно-снисходительным и выражением лица.

Напротив Корнелиуса сидел Элис Джонс, похожий на удрученного херувима, с фарфоровым лицом и бровками домиком.

С краю скамьи, чуть наособицу, обнаружился Келли – в неизменной панаме цвета хаки и майке с голыми плечами. В отличие от остальных сидящих, перед которыми стол ломился от яств, механик обходился одним кувшином и глиняной чашкой в неровной раскраске, откуда время от времени отхлебывал.

'Ну, прямо – чаепитие у Безумного Шляпника. Все – немного не в своем уме.'

Воцарилось растерянное молчание. Взгляды всех устремились на Сержа.

Над столом склонилась Мадлен в просторном сарафане с глубоким вырезом на груди. В момент появления Рожина она собирала на поднос пустые тарелки. Девушка заметила его, приветливо улыбнулась мимолетно, и упорхнула куда-то. 'Вот так', – коротко заключил про себя Рожин про себя. И впрямь – что еще скажешь? Серж почувствовал себя немного обманутым. Совсем чуть-чуть.

Оставшиеся, кроме Келли и Джонса, глядели на Рожина, будто он застал их за чем-то постыдным.

– Серж Рожен! Присоединяйтесь к нам, мы провожаем Элиса, – наконец, пропела Имельда.

– А что происходит? – спросил Рожин.

– Общество решило Элису отвальную устроить. Чтобы, значит, проводить по-людски. Но что-то пошло не так, – Келли хохотнул, Серж понял, что механик уже хорош, – Патти умотал в самом начале, Корнелиус уже замолк. Клаус с Элисом еще лаются. Присоединяйся, со смеху помрешь!

Клаус покосился на Келли, пожал плечами.

– Увольте, сержант. На Вашу роль шута я не претендую.

– Я знал, что Вам в конечном счете будет нечего ответить! – со смесью горечи и удовлетворения выкрикнул Джонс.

Раздался глухой треск. Серж повернулся в направлении, откуда шел звук и увидел Харви с деревянной ложкой, сломанной пополам. Огородник исподлобья глянул на Элиса. Потом на Клауса, на Келли, на Имельду, затем на Рожина. И, наконец, опять на Элиса, и швырнул обломки на стол.

– О кей, Элис, давай называть вещи своими именами. Да, формики – почти разумные. А, может, даже без почти. Да, мы паразитируем на них. Забираем результат их труда...

– Харв, может, не будешь так языком молотить? – скривился Клаус, – А то тут посторонний. Он твой полет фантазии может за чистую монету принять.

Ботаник отмахнулся в сердцах.

– Ну и что – посторонний? Он приехал и уедет. А нам тут жить. А живем мы – за счет формиков. Формики не сопротивляются. Ну и прекрасно! А этот придурок хочет установить с ними контакт, Ему не нравится, что они нас, видите ли, не замечают. Разбудить их желает. А нахрена их будить? – истерически завизжал Харви, – Откуда мы знаем, что будет, когда эти твари проснутся? Может, они нас на куски разорвут?

– Но, позвольте, – изумленно пробормотал Элис, вертя головой то к одному сидящему, то к другому, – Неужели в Вас нет элементарной благодарности к тем, кто нас кормит, поит и одевает? Неужели Вам даже в голову не приходит дать им что-то взамен? Достижения цивилизации...

– Цивилизация? – Имельда неожиданно открыла глаза, – Зачем им это, Элис? Они живут своеобычной животной жизнью. Ах, как бы я хотела, чтобы моя жизнь с самого начала сложилась как у них...

– Ты бы сдохла, дура! – радостно бросил ей Келли, оторвавшись от кувшина.

– Да Вы что? – безмятежно прошелестела мисс Васкес.

– То, – отрезал Келли, – Ты живешь на свете благодаря цивилизации. Все тут присутствующие окочурились бы в младенчестве, если бы не цивилизация. И если бы ты хоть иногда смотрела по сторонам, а не витала в своих торчковых мечтаниях, увидела бы, что твои любимые формики мрут как мухи.

– Вот! – гневно закричал Элис Клаусу, – Даже этот солдафон со мной согласен!

– Я – с тобой? – Келли так изумился, что даже выпрямился, – Да ты дурак еще хуже ее. Она – пассивная дура, а ты – активный придурок. Ходишь тут уже несколько месяцев и рассказываешь толпе народа, как ты разрушишь их удобную и привычную жизнь. В другом месте тебя бы грохнули давно. Ей-богу, я впервые и впрямь поверил, что вы тут все гребанные ненасильники.

– А разве нет? – удивленно подал голос Харви.

– Господа, господа, но послушайте же! – закричал Элис в отчаянии, – Как же вы не понимаете? Разум – это такая редкость, такая драгоценность. И вот вы оказались рядом с ней. Просто шли по проселочной дороге и наткнулись на валяющийся в пыли огромный алмаз. Волей судьбы он оказался в Вашей власти. И вместо того, чтобы подобрать, огранить его, принести людям, чтобы они увидели его прекрасное сияние, вы....

Келли издевательски закивал головой.

– Да, мальчик, да, – выговорил он, вытягивая вперед губы: 'да' почти превратилось в 'ду', – Вместо этого я его кладу в карман, потом распиливаю на куски и продаю подпольному ювелиру на 47-й улице – в темной задней комнате за четверть цены. Потому что мне пофигу разум, если от него нет пользы, а только головняк. Алмаз... А жало скорпионье не хочешь?

– Вы озлоблены, Келли, – тихо сказал Элис, – обижены, раздражены...

– Да нет, дурачок, – пьяно простонал Келли почти с жалостью, – Просто я – старый и битый, – он махнул рукой, – Впрочем, ты и сто лет проживешь – ничего не поймешь. Хотя вряд ли проживешь...

– Вы озлоблены, Келли, – упрямо повторил Элис, – Вы даже не задумываетесь, чего могли бы достичь здесь мы и формики, составив единое общество!

На мгновение на поляне повисла недоуменная тишина. Ее прервал Корнелиус.

– Погодите, как Вы сейчас... ? – с веселым изумлением протянул он, выпучив глаза на Элиса, – Мы с формиками, составив... единое общество?

Корнелиус изогнулся дугой, будто в начале эпилептического припадка, и оглушительно раскатисто захохотал. За ним, широко улыбнувшись, тоненько захихикал Харви, засмеялся, утирая слезы огромными кулаками, доктор Клаус, рассыпалась серебряными переливами Имельда Васкес. Келли зашелся своим фирменным кашлем-смехом, похожим на сдавленный лай, уронил голову на стол и опрокинул наземь кувшин. Коричневая пахучая жидкость разлилась у его ног и быстро ушла в красноватую землю.

– Тьфу ты, – пробормотал Келли, – Да ну вас, дурачье.

Наклонившись, крепко ухватил опустевший кувшин за горлышко, встал из-за стола, и, насвистывая, пошел к своему вигваму.

Рожин догнал механика у входа, схватил за плечо. Келли досадливо стряхнул его руку.

– Да отстань ты, смертник, починил я твой корабль. Еще утром. Пока ты у Мадленки валялся.

– А сюда, не иначе, пришли сообщить мне о выполнении работы, – криво усмехнулся Рожин – Но заплутали чуток.

– Нужен ты мне, – Келли презрительно скривился и кинул Рожину ключ – тот его еле поймал, – Я одну работку делал для Элиса. А тут – банкет.

– Для Элиса? Вы ему помогаете? – изумился Серж.

Келли пожал плечами.

– Он платит. И хорошо. По крайней мере, до сих пор платил. На остальное мне плевать.