Текст книги "Месть"

Автор книги: Сергей Мельник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

Очень неудобно, вернее пока непривычно, было смотреть на мир не двумя, а сразу четырьмя глазками, причем связывая и интерпретируя мир не только визуально, но и осязательно, посредством чутких носиков локаторов.

– А вы что тут, крысопесы, делаете? – Проскользнув в дом с черного входа, столкнулся в темном зале с де Кервье, старушка сидела у камина, постукивая спицами. – Или и хозяин ваш где-то тут?

Вот же глазастая мадам, мало того что вполоборота сидит к двери, так еще и зрение как у кошки. Притворившись истинно арийским енотом, проигнорировал ворчание недостойной двуногой, скорым галопом проскочил зал и направился к лестнице на верхние этажи. Старики и малышня меня не интересуют, мне нужно найти графинюшку и воинствующего учителя танцев. Зачем? Ну… Соскучился, я же говорил…

Дело оказалось плевым, еноты прекрасно распознавали барышень по запаху, причем сердобольная графиня даже, оказывается, любила шкодников тискать и прижимать к своему сокровищу. От чего два мохнатых брата хорошо ее знали и могли найти глухой ночью с закрытыми глазами. А вот баронесса, оказалось, побаивалась их, стараясь откупиться от назойливых лесных террористов чем-нибудь вкусненьким, из-за чего, естественно, в мозгах животных также отложилась как потенциальный объект для клянчинья и выпрашивания провианта.

Дальше пришлось уйти немного на второй план из сознания животных, чтобы не травмировать свою психику, так как моя банда разделилась. Прапор, как более внушительная фигура, ломанулся к двери графини, а Профессор, как интеллигент в четвертом поколении, к утонченному знатоку танцев. Ну что поделать, хотелось оборзеть… ой, то есть обозреть, сразу все достопримечательности отходящих ко сну дам. Мой Прапор действовал целеустремленно и с напором, достойным бравого гусара, прямо с размаху бухнув толстым задом в закрытую дверь, после чего через какой-то промежуток времени тут же был впущен внутрь и потискан за щечки, в которые тут же запихнул бессовестно стянутую с чайного столика плюшку.

Госпожа Шель еще не спала, прогуливаясь по комнате, заполненной различными бумагами и свитками карт, похоже, милый учитель географии готовила на завтра тему для занятий, отчего и засиделась допоздна.

Профессор же, добравшись до двери, будучи мужчиной тактичным, аккуратно поскреб ее и, после того как она открылась, вполне культурно поздоровался.

– Крики-ки! – Он даже поднялся на задние лапки, передними разведя в стороны.

– И-и-и-и! – взвизгнула баронесса, отпрянув в сторону и подхватив руками ночную рубашку, от чего мое сердце учащенней забилось в груди. – Кыш!

Барышня замахала на него рукой, впрочем, не решаясь подойти ближе, что Профессор воспринял как вполне обоснованное жестами предложение войти внутрь.

«Помогите!»

Я вздрогнул от неожиданно звонкого девичьего голоса, прозвучавшего у меня в сознании. Это еще что за фокусы? Оглядевшись взором лесных братьев, ничего подозрительного не заметил, не могло же мне это показаться? Такое ощущение, что кто-то прямо в ухо это крикнул.

«Хоть кто-нибудь, отзовитесь!»

Я опять вздрогнул, с непониманием оглядываясь. Прапор уже мирно похрюкивал в руках графини, почесывающей ему бока, а Профессор нюхал взятку, предлагаемую баронессой взамен того, что он выйдет обратно в коридор. Определенно я не находил третью барышню, так звонко голосящую в мое сознании.

«Мне страшно! Помогите!»

Да что такое?! Что это за игра такая: угадай, в каком ухе звенит. Как вообще кто-то может так кричать, оставаясь при этом не услышанным окружающими?

«За что?»

Я просто физически ощутил, как пот пробил мое тело после этой фразы. Это что получается, здесь в Касприве, в покоях девчат сейчас находится Белая Смерть?! Или нет? Скорей всего это мое оставленное тело! Именно им я сейчас слышу голос призрака! Но как такое возможно? Или это одна из граней заклинания?

Медленно стал сворачивать процессы контроля над животными, распутывая замысловатые энергетические ниточки эльфийского плетения, постепенно возвращаясь в свою бренную обитель, оставленную в замке. Возврат в тело был хоть и отработанным, но меж тем трудоемким процессом, в котором поэтапно необходимо было с учетом энергоподкачки и векторов направления, не забывая про ментальный клубок, свернуть всю сеть, при этом не разрушив все плетение. Потому как при разрушении подобной ментальной связи ряд респондентов мог и погибнуть, вернее лишиться разума, что меня по ряду объективных причин совершенно не радовало, так как одним из тех самых респондентов непосредственно выступает мой мозг.

«За что?»

Подожди, милая, не так быстро. С горем пополам стал ощущать свое тело, медленно пошевелив пальцами рук и пытаясь унять бешено колотящееся сердце. Открыв веки, чуть с ужасом не заорал в голос от страха из-за представшей моему взору шокирующей картины. Призрак умершей девушки парил прямо надо мной, буквально в считанных сантиметрах от моего лица, я столкнулся с пустой бездной черных глаз. Правильные черты лица, смоль развевающихся на незримом и неощутимом ветру волос, словно громадный клочок водорослей в темной воде омута. И боль. Бесконечная мука, застывшая в мертвом взгляде, некогда юной и живой прелестницы.

«Помоги мне!» – прочитал я по едва видимому шевелению губ.

Странно, ведь минуту назад я ясно и четко слышал ее голос, а теперь словно звук у телевизора отключили, немая картинка идет. Не зря бабуля говорила, что плетение, используемое некромантами, очень похоже на эльфийский управляющий контур для живых, видимо, где-то на каких-то частотах и диапазонах оба соприкасаются, из-за чего я могу попробовать войти в контакт с умершей.

Оглядевшись по сторонам, увидел спящий, безмятежный в неведенье происходящего народ, Хенгельман не было, видимо, ушла в подвалы врачевать вампира, ну а о том, чем сейчас занимается маршал бестиаров, даже думать не хочется. Завидно.

Ну что ж, значит, придется работать самому, раз клиент пожаловал. Вновь сконцентрировавшись, стал накачивать эльфийскую вязь своей внутренней энергией, по цепочке активируя один контур за другим, каждый раз пытаясь уловить отголосок призрачной речи, что удалось сделать практически сразу же после активации ментального узла.

«Прошу, помоги!» – Чисто, четко, словно и впрямь она здесь и сейчас.

«Адель?» – Я попробовал спроецировать свой голос.

«Я здесь! Помогите мне, прошу вас, спасите, я не пойму ничего, за что вы так со мной!» – она взорвалась словами, перемежая их всхлипами, такой живой и, кажется, близкой девчонки.

«Адель, успокойся, чтобы я смог тебе помочь, ты должна успокоиться и рассказать мне, что произошло». – Нет, ну в самом деле, не говорить же ей, чтобы лежала в могиле спокойненько и не брыкалась? Похоже, она даже не подозревает о том, что как бы немножечко, вроде как самую малость… тю-тю. Померла, в общем.

«Я принесла Нему обед, а его люди схватили меня! – Призрак мигнул на мгновение, скрываясь из виду, вновь уже трансформируясь из безвольной куклы в заламывающую руки девушку с бегущими по щекам дорожками невесомых слез. – За что? За что они так со мной?».

«Адель, прошу тебя, вспомни, что именно произошло, может быть, ты что-то услышала или увидела, любая мелочь может помочь». – Я, наверно, первый во вселенной некропсихолог, сижу, успокаиваю покойника, ну или что там от него осталось?

Призрак, словно плохая голограмма, пошел рябью, то пропадая, то вновь появляясь в разных ипостасях. Одно мгновение – она цветущая и улыбчивая, следующий миг – и предо мной ревущая, растрепанная, вся перепачканная пылью девушка, еще секунда – и бледное подобие человека с впалыми щеками и темными кругами-обводами бессмысленно глядящих глаз, а уже в конце я узрел лик смерти, зияющий темнотой в провалах, череп в обрамлении спутанных змей-волос.

«За что?»

Она твердила эти слова то ярко и звонко, то словно едва разлепляя губы, в голосе слышны были то слезы, то отчаяние, а то и откровенная истерика, перевитая жуткими нотками паники. Череп наклонился надо мной, обвивая меня кошмарной вязью призрачных волос, мертвые руки, покрытые пергаментно-желтой кожей, с обломанными ногтями, больше похожие на когтистые лапы птицы, уперлись в грудь, и я ощутил через одеяло и одежду их ледяной фон.

«За что?»

Это уже был не крик, не шепот, не мольба или ярость, это было что-то мощное, что взорвало меня, адреналиновой дрожью выбивая чуть ли не все живое, что еще оставалось в перепуганном теле. Сила, я просто физически ощутил ее, где-то подспудно понимая, вот оно, вот то, что не даст ей уйти неотомщенной. Вот оно, мелочь по смыслу, но меж тем quinta essentia, выжимка, пятый элемент, стихия, небесная сущность, то необъяснимое, что противопоставлялось античными философами мирским элементам, таким как: огонь, вода, земля. Все это выросло из всех ее чувств и мыслей, вырвавшись на свободу болью последних ее слов, упавших из уст, за миг до вечности, ждущей где-то там за гранью небытия.

Все.

Она исчезла без следа, оставив меня в покое, перепуганного чуть ли не до седых волос с выскакивающим из груди панически бьющимся сердцем. Все, она ушла, так и не приоткрыв завесы тайны. Что? Как? Зачем? Черт ее разберет, эту мертвую бабу, они живые такого наделать могут, век не разберешь, а тут вообще с того света приперлась на разборки.

С горем пополам и не унимающейся дрожью в руках кое-как водрузил остывший чайник на крюк в камине, чтоб сделать успокаивающего взвара. М-да уж, в такие моменты не грех и грамм по двести, может даже триста, на грудь чего горячительного принять. В жизни бы не подумал, что такого страху могу натерпеться.

– Ульрих, ты чего бледный такой? – В комнату неспешно вернулась бабуля, видимо закончив возиться с Десмосом. Немного покрутившись в своем углу, она подсела ко мне рядышком, внимательно оглядывая с головы до ног.

– Она была здесь. – Я грел у огня озябшие руки. – Прямо надо мной, когда я открыл глаза.

– И? – Хенгельман развернула ряд заклинаний, часть из которых я определил как лекарские щупы, чьей работой было снятие показателей состояния пациента.

– Мы немного поболтали. – Дрожь от воспоминания пробежала по моему телу мурашками по позвоночнику.

– И? – Она банально приложила ладонь к моему лбу, встревоженно оглядываясь по сторонам.

– А потом ушла. – Я снял кочергой с огня пышущий паром чайник, перехватывая его тряпицей и заливая кипяток в заварник, куда предварительно побросал набор травок. – Я уже глянул, все целы и здоровы, больше никого не тронула.

– Да что это за гадство! – Она в сердцах стукнула рукой по коленке. – Эта девица не могла проскочить мои заклинания! Я оплела здесь, словно паучиха гнездо, все силовыми линиями!

– Похоже, она нашла путь по эльфийской вязи. – Я покачал задумчиво головой. – Она услышала меня, пусть и не приняла, но вполне осознала мои слова.

– Что за вздор? – Бабуля недоуменно заморгала. – Призрак это не личность, это сумбур эмоций и страстей, откуда в ней может быть разум? Ты, наверно, неправильно что-то понял.

– Я все понял правильно. – Мой взгляд уперся в ту часть комнаты, где свои сны рассматривали отец и сын из принятой мной артели. – Боюсь, я слишком хорошо ее понял…

– О чем ты? – В ее голосе проскользнула тревога.

– Он все знает. – Я кивнул на лежащего молодого Раха. – И он должен нам все рассказать.

– Я не думаю, что этот юноша сможет что-то рассказать нам в ближайшее время. – Покачав головой, бабуля приняла из моих рук кружку чая. – Как ты себе это мыслишь?

– Граф. – Я отпил терпкого взвара. – Он покажет мне путь в его сознание, я хочу лично посмотреть глазами парня то, что он сотворил.

– Но он не смог прочитать там ничего. – Хенгельман также пригубила глоток. – Слишком тяжело работать в затуманенном сознании, плюс сейчас его «я», сознание и личность немного окрепли, и, боюсь, он может просто не пустить тебя внутрь, тут тебе не то что вампир, опытный менталист вряд ли сможет что-то подсказать.

– В любом случае я попробую. – Накатила усталость, тяжестью опустив мои плечи. – Больше ждать нельзя, призрака не остановить, от него не убежать и не спрятаться. Хватит уже смертей.

– Ты можешь наделать беды. – Она поджала губы. – После твоего неумелого нахрапа и напора, он, а может и ты сам, или вы вообще оба лишитесь разума.

– К демонам этот разум. – Обжигаясь, я вновь пригубил чай. – Сила призрака растет, и, похоже, когда юноша выздоровеет, вокруг него может уже не остаться никого в живых. Это его вина, он выпустил в этот мир монстра, он создал его своими руками.

Больше мы в ту ночь не разговаривали, каждый думая о своем. Слишком это дело деликатное и сложное, в каждой из сторон ринга стоит своя правда и свой смысл. Можно, конечно, было бы пустить все на самотек, просто ожидая того времени и того часа, когда проблема, наконец, наберет силы, взорвется гнойной сукровицей наподобие загноившейся раны. Но это не мое, нет, будем срывать пластырь резко и сразу, хватит этих игр, уже погибли люди, погибли глупо и по чужой вине, мои люди. Надо было сразу послушать тогда де Кервье, не беря на себя такой ответственности, попробовать как-то изолировать Рахов, жаль лишь, что понимание приходит только зачастую с горьким опытом в обнимку.

На следующий день мы спустили в подвал к графу всех заинтересованных лиц. А я солгал, солгал любящему отцу, что так надо и ничего не грозит его сыну. А потом солгал сэру Дако, что никаких глупостей не наделаю. Не пришлось лгать лишь Хенгельман, бабуля была недовольна, но держала язык за зубами, храня мой секрет в тайне. Вообще она должна была помочь, не знаю тонкостей и нюансов дела, но это должно выглядеть как спуск во тьму пещеры вслепую по канату. Десмос опускает в нужную точку канат, Хенгельман поддерживает меня, чтобы я не ушел влево-право, ну а мне остается лишь надеяться на крепость рук, вернее, на полноту энергетических резервуаров и подкачку Мака, они должны мне дать силы преодолеть весь этот путь от начала и до конца. Причем еще бы желательно с последующим возвратом. Желательно.

– Барон, я мало что понимаю в том, что происходит и как все это будет выглядеть. – Фава Рах был бледен и напряжен. – Но есть ли возможность мне тоже посмотреть его память?

Я перевел взгляд на Хенгельман, отрицательно качающую головой, потом на Десмоса, также не согласного с предложением.

– Можно попробовать. – Я кивнул ему. – Но тогда появится небольшой риск.

– Это не смертельно? – Он с надеждой воззрился на меня.

– Нет, не смертельно, но неприятно. – Вот и снова ложь. – Ложимся на лавки, закройте глаза и постарайтесь хоть немного расслабиться.

Мы улеглись на лавки рядом с безвольным парнем, причем из стоящих осталась одна лишь бабуля, пребольно ущипнувшая меня за ляжку и злобно прошипевшая в ухо: «Мы еще с тобой потом поговорим…» Была еще Тина, но она вроде как пряталась в дальнем конце подвала, на что я не стал заострять внимание.

– Готовы? – Старушка еще раз оглядела всю команду, суетливо проведя руками по расставленным на небольшом столике скляночкам и колбам с различными настоями на случай срочной реанимации. – Ну, тогда, господин Десмос, начинайте. Ульрих, разворачивай ментальную сеть, только не спеши, умоляю, тебе еще лера Раха ей накрыть нужно. Не спеши, говорю.

Для весомости слов она вновь ущипнула меня за ногу. Вот же неугомонная, не спешу я, не спешу. Ментальную сеть вязать меня учил еще Дако, когда я с горем пополам пытался осваивать нелегкий труд левитирования мелких предметов, чтобы, с его слов, нормализовать процесс инициализации, ну или, как я думаю, заставить правильно работать приобретенную мной опухоль. Трудность здесь для меня была в том, чтобы нащупать разум лера, а также присоседиться к построенному графом каналу в разум юноши. Для меня это пока сложно, нет, можно было бы прописать весь путь через Мака, но прописывать должен человек знающий, а не как я, наугад да наобум.

Заклинание, постепенно набирая обороты, раскрывало свои объятия, в конце концов, захватив разум отца Немнода. Лер был напуган, эмоционально чувствовалось и легко читалось его смятение и страх, впрочем, волновался не он один, мы на пару неплохо потрясали эмоциональный фон своими сердечными ритмами. Единственное, что смущало, это вроде бы как присутствие, помимо графа, еще одного стороннего наблюдателя. Это было неожиданно, госпожа некромант должна была закрыться, а до Тины я бы при всем желании не дотянулся, легкая полутень присутствия не давала мне соскользнуть дальше в глубину по канату, выстроенному вампиром, так как я тупо не знал, кто это, ведь нагрузка и так более чем приличная. А тащить на себе еще одного пассажира мне совершенно не улыбалось.

«Помоги мне!»

Господи Иисусе! Опять она?! Как на этот раз умудрилась проскочить, я же не трогал эльфийскую вязь, или она привязку на меня каким-то образом кинула? Нет, так не пойдет, я попытался свернуть сеть, выходя обратно в привычный мир из ментальной проекции, но неожиданно понял, что уже не властен над структурой! Призрак не просто так бездействовала, она все это время окружала нас своей сущностью, подчиняя наше сознание.

«Адель! Отпусти нас, мы можем пострадать!» – Паника охватила меня, я забился, словно рыба в сетях, лишь еще больше увязая с перепугу в энергетике заклинания, теряя смысл происходящего и поддаваясь истерии.

«Я должна! – Голос умершей девушки был наполнен печалью. – За что?»

Ее мощь темным вихрем подхватила нас, увлекая вниз в глубину разума бессознательного юноши, каруселью закручивая в неконтролируемый «не полет», а нечто больше схожее с падением. Мак вывел сто и одно предупреждение на колоссальный расход энергетических ресурсов, уходящих из моих бережно собранных запасов, словно песок сквозь пальцы.

* * *

Ночь принесла прохладу после жаркого летнего дня, но не как не избавление от хлопот. Лер Немнод сидел у костра, задумчиво разглядывая игру теней и языки танцующего пламени. Болели натруженные за день руки, немного ныла спина и все еще ныла ушибленная завалившейся кладкой ступня, хоть уже прошло больше недели с той поры. Старший мастер каменщик, дородный мужик с всклокоченной бородой, принес ему нехитрой походной стряпни, оставив деревянную дымящуюся миску рядом с сидящим в задумчивости господином.

– Ростик, – позвал он мастера. – Созывай народ.

– И этого? – Мужчина кивнул в сторону виднеющегося в отдалении отдельного костерка, где едва различима была фигура человека.

– Нет. – Немнод скривился, как от горькой пилюли. – Армуса не звать, совсем спятил старик, сдает он что-то в последнее время.

– Ну, знамо дело… – Здоровяк безуспешно попытался скрыть ухмылку в бороде. – С бабами завсегда так…

– Иди отседова! – Юноша запустил в спину мужику принесенной только что миской с едой. – Тоже мне выискался знаток!

Злость всколыхнулась в груди, бурля и вновь поднимая муть бешеной ярости из-за случившейся пару недель назад оказии. Старый пень решил поиграть в папочку, указывая своему господину, как он должен вести себя с девушками. Ему, видите ли, совестно, что он, молодой лер, ведет себя, как кобель, не пропуская ни одной юбки в округе. Этот идиот привел Адель на сенокос как раз в тот момент, когда он собирался влезть на дочку местного кузнеца, которую он столько времени обхаживал, теряя время и нервы на выслушивание всей той ахинеи, что она несла. Какого демона он это сделал? Его какое собачье дело?

Молодой Рах с остервенением принялся ломать сухие ветки для костра, со злостью поглядывая в сторону одинокой фигуры. Ну зачем, ну зачем, спрашивается, он это сделал? Адель… она ведь другая, Адель – для души, другие так, потехи ради, он что, не понимает? Мы даже пожениться собирались, уже и отцу письмо отослал, обрадовав его, а теперь все по новой, опять все ухаживания сначала. Радует, правда, что простила, сразу видно, искренне любит, искренне душа болит, и все из-за этого старого козла! Нужно будет по возвращению в артель обязательно сказать отцу, чтобы выпорол еще для порядка мерзавца, мало я ему морду помял тогда в поле, Адель не дала хорошенько разойтись…

Эх, Адель… Милая, кроткая и такая ласковая по ночам, не то что все эти дурехи, которым хоть подол на голову натягивай, чтоб не видеть их тупые морды. Умничка, и улыбнется, и повернется, а то и сама не постесняется на лопатки завалить! Нет, что ни говори, хорошая будет жена, бойкая.

– Господин. – К костру подсели двое братьев Аппарель, молодые парни, старшие у подсобников. – Сейчас остальные подойдут.

Постепенно к костру стал стягиваться народ, старшие по бригадам, каменщики, столяры, подсобники. Мастера, уважаемые в артели, люди проверенные и надежные, не один год топчущие пыль дорог и грязь строек. Тот же Армус еще его отца пацаном безусым учил ремеслу, эх, жаль, такая несуразица с ним вышла, все же мужичок он ушлый, знает свое дело хорошо.

– Ну что, мастера, снова кладка пошла в расход? – Немнод еще подкинул веточек в костер, осветив мрачные лица присутствующих. – Третий раз, уже третий раз проклятая кладка расходится.

– Бесовство, чистой воды бесовство! – Старик Бартель, старший плотников, сплюнул на землю. – Надурили нас местные с тутошним графом, знали, поганцы, что не будет дела!

– Столько времени потеряли, столько времени… – Парса, один из камнетесов, сокрушенно покачал головой. – Теперича до дождей и не сыщем толкового заказа. Не видать нам этих денежек.

– Ну-ка прекратили сопли на кулак наматывать! – Немнод стукнул сжатым кулаком по коленке. – Давайте решение искать! Лучшие мастера, да наша артель самому королю дворцы строила, а тут срань какую-то для самоучек справить не можем?

– Так ведь заговоренное то место, с проклятием, не иначе, – подал голос здоровяк Ростик. – Поди, не колдунцы мы какие, люд обычный, мастеровой.

– Это другие пусть так балакают! – Рах злобно зыркнул на каменщика. – А у нас репутация и имя! Или сараи для крестьян будем строить? Коровьи домики из говна и соломы до конца жизни лепить станем? Самим не стыдно?

Мужики замолчали, опустив косматые головы. Верно, все верно, раз дашь маху, потом слухи пойдут, те же собратья по ремеслу и распустят, мол, неумехи, плевый заказ завалили.

– «Закламу» надо делать. – Тихие слова старика Бартеля упали в полной тишине. – Бесовство иначе не вывести.

– Совсем сдурел, пердило старое? – Ростик ткнул в того своей здоровенной ручищей, от чего щуплый старичок плюхнулся с бревнышка на пятую точку.

– Отстань от него, громада! – Молодые братья-подсобники вновь помогли старичку водрузиться на место. – Сам до неба вымахал, а ума не набрал, так дай другим что по делу сказать!

– Ростик, не тронь люд! – прикрикнул на сжимающего кулаки каменщика лер, предупреждающе подняв руку. – Мало нам ссор, что ли? Итак, вон Армус морду от нас воротит, теперь остальные решили переругаться? Говори, Барт!

– Ну дык. – Старичок повел плечами, опасливо скосившись на великана. – Знамо дело, испокон веков да закаждая артель «закламу» по серьезному делу давала. Проклятия, али демоны, иль друга яка погань, они же завсегда люду честному гадость какую норовят сделать. То мост через реку порушат, по крышу завалят, то печную трубу чем забьют, чтобы жильцы угорели. Вот и делали отцы наши в стародавние времена «заклому», жертву, стало быть, да охранителя заодно новому построю.

– Я чавой-то не понял, шо за «заклама»? – Парса нахмурил брови. – Это шо, барашку там или петуха черного в стену засунуть?

– Козла одного старого туда надо бы засунуть. – Ростик гневно фыркнул.

– Да замолчи ты, башка твоя каменная! – Немнод притопнул ногой. – Мы уже все перепробовали, коли ничего сам измыслить не можешь, так сиди и помалкивай!

Старый плотник, сухим скрипучим голосом стал разворачивать перед внимательной и перепуганной публикой таинства старинных мастеров строителей, больше схожие с легендами и сказками былых дней.

Графство Чепах, еще в старой империи, где в замковые стены граф приказал замуровать три десятка своих рыцарей в полном облачении, для того, чтобы их духи и после смерти защищали стены дома своего господина. Мост через бурную Эльду, полноводную реку, связывавший два государства, но по причине зловредных водных бесов постоянно обрушивавшийся, в центральную опору которого заживо замуровали чистую девицу, сковавшую своей душой намертво кладку камней. Все это ночной байкой у костра завораживало дух, бередя воображение и заставляя по сторонам оглядываться взрослых мужиков, вздрагивая при малейшем шорохе в темноте.

– Ну а про столицу нашу и говорить не стоит, там град вообще древний. – Плотник прокашлялся, вновь продолжая. – Мне еще мой дед рассказывал, что когда возводили первый дворец, тогдашние все никак не могли сладить с выводом первого надземного этажа. Все рушилось, что ни возведи, колонну али арку, какими лесами ни разопри стены, все складывалось, не давая камень на камень положить. Вот тогда-то впервые и сделали «закламу», как это теперича называется. Маленька така ниша, схрон от всех и каждого, потаенка. Старшой артелевский, тогда в той комнате накрыл стол и разложил игрушки всякие забавные. В те времена по улицам много детворы беспризорной голодной бегало, ну и заскочила какая-то девчушка внутрь, пока она пузо набивала да игрушки по полу катала, мужички успели лаз заложить. Ну а потом музыкантов созвали да наказали три дня и три ночи музыку играть, чтобы, значится, криков той голопузки не услыхал кто сторонний. Как все затихло, то работа мигом задалась, камень сам чуть ли не из рук выпрыгивал, ложась на свои места.

– Да не слушайте вы его! – вновь попытался взять слово здоровяк Ростик.

– Да тихо ты!

– Не лезь, камнетес!

– Да что ты, как заноза в…

Народ зашикал на смутившегося большого мужика. Каждый задумчиво пялился в ночь, осмысливая услышанное и тихонечко переговариваясь между собой. Байки то старые, такие сызмальства друг дружке в артелях рассказывают, ну да кое-кто и практикует. Это каждый уважающий себя строитель знать должен, что если ворота ставить на восток, то обязательно петуха надо в фундамент закладывать, ну а женские покои, когда в замке отстраивают, обязательно бисер либо другие какие бусины в раствор сыплют, чтобы девки тучней рожали, а не по одному выплевывали. Много поверий и традиций было, ну да некоторые даже из поколения в поколение под большим секретом передавали. Тот же Бартель, он ведь, как и Армус, в артели рожден, потомственный, стало быть, и секрет про действия того старшего в столице, это история про одного из предков Раха.

Немнод покачал головой, когда-то давно отец то ли в шутку, то ли всерьез пугал его этой историей, мол, смотри, сынок, не бегай сам по чужим покоям, да на пиры таинственные незваным гостем не ходи. Он тогда думал, что отец просто так его пугает, чтобы к незнакомым людям не подходил по детской простоте, а оно, оказывается, и взаправду было.

– Жуть-то какая. – Парса оглядел народ. – Что, думаете, и взаправду может помочь?

– Я дык сразу молвил, нечисть эту только так сдержать можно. – Бартель демонстративно сплюнул в сторону склепа. – Иначе не видать нам здесь удачи, ни словом добрым ни монетой звонкой награждены не будем, посмешищем уйдем на весь честной мир.

– Но кого нам заманивать? – Один из братьев огляделся, вроде как в поисках добровольцев. – Даже если пойдем на это поганое дело, как решать будем?

– Я так думаю, раз там баба с того света чудит, то бабу и будем закладывать. – Плотник упер руки в бока. – Не будем брать у судьбы взаймы, пусть сама жизнь рассудит, первая деваха, которая завтра после восхода солнца придет к нам в лагерь, и пойдет в стену, так верно будет. У многих тут подруги, там ниже у ручья и женушки кой-кого с нами пришли, все рискуют и никто не знает, как выйдет. Случай решит, пусть будет первая, что придет. Если сейчас в ночь поработать, можно будет нишу как раз к зорьке окончить.

Народ в нерешительности заозирался друг на друга, всем было боязно, и в то же время какой-то дикий задор играл в крови, заставляя глаза азартно блестеть. Это было неслыханно, дико и от того так притягательно своей жуткой тайной.

– Значит, так. – Немнод оглядел присутствующих. – Раз случай, значит, случай. Сымай, кто при шапке, по монете каждый туда сложит. Кто против достает монету, а кто за, вложит в шапку, когда все пройдут, если в шапке что останется, значит, делаем «закламу», ну а раз не будет ничего, так и решать нечего.

Тут же по кругу пошел чей-то вязаный капюшон, народ совал внутрь руки, демонстративно сжимая кулаки, чтобы никто не догадался и не увидел, кто о чем думает. Рах с сомнением поглядел на Парса, мужичок он был вороватый, мог думать об одном, а вот рука цапнет без команды со стороны головы, такова уж природа у него. Сам же для себя юноша решил положить монету, уж очень ему хотелось пусть и наобум, на удачу, но попробовать выполнить заказ. Ведь это не просто заказ, это вызов, даже не столько ему, первый раз взявшему в свои руки самостоятельную работу без пригляда отца, а всей их семье, всей их репутации.

Пройдя круг, шапка попала к нему, с замиранием сердца он опустил внутрь руку, чуть не выругавшись в полный голос. Там не было ни одной монеты! Это же что получается, разожми он сейчас руку – и решение принято? Его монета будет последней! Признаться, он рассчитывал на старика плотника, ну да может, и не зря рассчитывал, какая-то сволочь вытащила медяк. Собравшись с духом, он, зажмурившись, разжал свою ладонь, а затем быстро перевернул шапку чтобы все увидели, как из нее наземь падает маленькая круглая монетка.

– Все. – Он оглядел всех тяжелым взглядом. – Решение принято, все знают, что делать, до рассвета чтобы было все готово.

– Мож не надо? – тихо подал голос один из братьев, напяливая на голову вернувшийся к нему капюшон.

– Поздно. – Зло сверкнул глазами Рах. – Ростик, ты не на работах. Будешь по лагерю обходчиком, чтобы ни один от тебя не ускользнул предупредить кого ниже.

Здоровяк расправил плечи, усмехнувшись, ему-то терять было совершенно нечего, жена осталась с детьми на севере, а подругу здесь он себе так и не сподобился завести.

– Сделаем, господин. – Он впечатал свой здоровенный кулак в раскрытую ладонь. – Уж я прослежу теперь, чтоб говоруны все по-честному сделали.

Народ расходился в полном молчании, все, как-то потупив взоры, старались не смотреть друг дружке в глаза. Это было неслыханно, это было страшно. Но все молчали, кто знает, о чем думая? Может быть, с надеждой, что кто-то другой вдруг скажет: «Нет»? А может, не веря до конца, что все будет на самом деле?

Юноша вновь остался один у костра, вытирая о штаны взмокшие ладони, которые вдруг пробила нервная дрожь. Нет уж, он не испугается, не дождутся! Сами сказали – судьба, и плевать, что именно его монетка была последней! Наверняка Бартель тоже кидал! Мысли чехардой скакали в голове, перескакивая с одной на другую и вновь соскакивая в какой-то сумбур страстей. Сосредоточиться совершенно не получалось, блуждающим взглядом он зацепился за все еще горящий в отдалении от них одинокий костерок со сгорбленной сиротливой фигуркой у него.