Текст книги "Изнанка"

Автор книги: Сергей Палий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Поношенные вещи должны жить в сундуках.

* * *

– Английские синхроны готовы? Дикторы?

– Да, все загружено!

– Операторы?

– Первый готов!

– Второй готов!

– Третий готов!

– Кран?

– Да!

Вика была сосредоточенна и немного растрёпана. Она поправила наушник с микрофоном и присела наконец, выпустив струйку дыма в стекло режиссёрской. Андрон тоже был здесь. Сняв голубую шляпу, он проверил, достаточно ли круто завёрнуты поля, и снова нахлобучил свой верный атрибут на макушку.

– Друзья мои! – громко провозгласил киногений на всю студию. – Момент исторический, поэтому я решил сделать вот что… Лёша, дай-ка сюда…

Петровский бережно принял из рук ассистента бутылку шампанского. Подошёл к выключенной камере, грустившей неподалёку на жёстком штативе, и с размаху расколотил дорогую «Вдову Клико» о стальную кромку новенького «Бетакама-С» – цена камеры подобного класса, надо отметить, зашкаливала за сотню тысяч евро. Острые изумрудные осколки смешались с брызгами игристого вина и, кажется, несколькими деталями объектива в сверкнувшем на миг дожде.

– На счастье, – спокойно объяснил Андрон, отирая рукав свитера. Тут же скорчил злобную физию и, обнажая белоснежный ряд резцов, повернулся к застывшему в ожидании ассистенту. – Что ты мне подсунул? Почему эта бутыль забрызгала мою одежду?

Судьба камеры, явно утратившей после удара большую часть своих функций, гения freak-режиссуры, как видно, не особенно беспокоила.

– Андрей Михайлович, я сделал… – начал было перепутанный ассистент Лёша.

– Меня зовут Андрон! – рявкнул Петровский, перебивая. – Ты мне случайно не угрожаешь?..

– Ни в коей мере… – совсем сник рыжеволосый Лёша.

– Ну тогда ладно, – как ни в чем не бывало улыбнулся Андрон. – Давайте начинать…

– Внимание! – прозвучал голос Вики по громкой связи. – Эфир через полминуты! Валера, Артём, вы последите за картинкой вместе со мной. Никакой интерактивности в этот раз не будет, только информация, так что все просто. Как на телевидении. Дима, будь на подхвате… Оля, ты готова?

Только сейчас Рысцов обратил внимание, что Ольга Панкратова сидит на месте диктора. Гм… А в общем-то она очень неплохо смотрится, – подумал он, оценивая фотогеничность девушки: в меру молодая, но не соплячка; взгляду хоть и не хватает чуточку наглости, но держится молодцом, не дёргается; руки твёрдо держат лист с распечаткой текста, хотя суфлёр все равно проворкует в крошечный радионаушник, что нужно говорить. И очень даже симпатичная, ухоженная такая… Такому диктору зритель… или реципиент, хрен теперь разберёшься… поверит. Это главное. Повстанческий канал с красивым лицом – уже наполовину успешный канал…

– Да, Виктория Игоревна, готова, – ответила Ольга, поправляя очки знакомым движением.

Сколько она уже вместе с ними работает? Года три, наверное. В политике рубит. Опять же теперь, когда почти все сотрудники бывшего 24-го струхнули девчонка пошла дальше, хотя, как и все окружающие, знала, что риск стать отступником велик. Молодец, одно слово.

«Может, совратить её и жениться? – вдруг пришла Валере в голову грязная мысль. – Тьфу, дуралей старый! – усмехнулся он тут же про себя. – Тебе-то куда? Со своими проблемами разобраться не умеешь толком…»

Тем временем роковой для всего человечества эфир начался.

На плазменном экране, установленном прямо возле одной из стен студии, возникла заставка: на звёздном фоне появилась девушка и нежно провела ладонями вокруг бирюзового шарика Земли. Надпись под планетой гласила: «С-канал „Либерал представляет…“

После этого на экране стала видна студия, снятая с камеры, расположенной на движущемся операторском кране. Изображение наехало, укрупнив полукруглый стол, за которым сидела Ольга.

– Добрый вечер, уважаемые зрители! – сказала она, чуть улыбаясь и глядя в объектив сквозь тонкие линзы очков. – Точнее, доброй ночи, дорогие реципиенты! Или, быть может, приятных сновидений? Да, скорее, как раз так: приятных сновидений… Именно эти слова вы видели на протяжении многих лет, снова и снова переступая порог мира сладких грёз, который был создан человечеством, подтверждая наш высокий уровень научных достижений. Но задумывались ли вы когда-нибудь, что там – за невидимой гранью сна? Так ли приятны ваши сновидения, как обещано?

Ольга сделала грамотную паузу, после чего опять заговорила, отложив в сторону лист сценария и уже не опуская глаза вниз.

– Что для нас с вами – С-пространство? Свобода? Да. Так было не один год. Вы откидывались на подушку и, устало потягиваясь после трудного рабочего дня, нажимали несколько зелёных кнопочек над собой. Не задумываясь о том, куда вас поведут там, за гранью. И каждую ночь мы наслаждались этой свободой, пользовались уникальной возможностью управлять снами и, заплатив ту или иную сумму, познавать те стороны мира, которые недоступны нам в реальности. И все чаще и чаще возвращаясь туда, мы, сами того не желая, породили нечто, решившее, что настало время поменять нас самих. Эс. Кто может дать точное определение этой новой действительности, возникшей по ту сторону вашего С-визора? Что это? Или, быть может… кто это? Глупость, отмахнётесь вы, С-пространство не может существовать без человека… А вдруг мы не правы? Представьте на мгновение, что может. Вдруг это нечто уже не совсем нуждается в нашем присутствии? Вдруг из создателей, демиургов, творцов – ярлык не имеет значения – мы уже превратились в рабов?..

В режиссёрскую вбежал кто-то из техперсонала и громко прошептал:

– Виктория Игоревна, нашу передачу уже ретранслирует CNN на обычном телевидении! В новостях других мировых каналов, в том числе российских, пока лишь неясные упоминания, неточные цитаты! В общем, полная неразбериха!

– Тихо ты! – зашипела на него Мелкумова, прикрыв пальцами микрофон. – Отслеживайте и не мешайте!..

– Оглянитесь вокруг! К чему мы все стремились? Лишь к очередному свободному информационному плацдарму, – продолжала тем временем Ольга. Шуров едва заметно поморщился: мол, непонятны для люмпенов такие фразы. – А к чему пришли? К рабству! Я не побоюсь этого слова: к рабству! Подумайте, не терзает ли вас страх в последние месяцы? Не боитесь ли вы нажимать кнопку активизации С-визора? Не трогаете ли с опаской себя за правым ухом? Лично я – боюсь. Но пусть не обольщаются лидеры так называемого движения бодряков, цель нашего канала вовсе не заставить людей отвернуться от С-видения. Наша цель – вновь сделать этот мир свободным! Чтобы не сны управляли человечеством, а оно ими. Как десяток лет назад!

Ольга остановилась и глотнула из стакана, что стоял рядом. Продолжила:

– С-пространство неразумно – это наш козырь. Оно не может преднамеренно выжить нас из себя. У него нет определённой последовательности в… действиях, нет алгоритма борьбы. Да и не совсем понятно – борьбу ли оно ведёт вообще. Но… Бессознательно эта загадочная действительность уже вступила в игру! Лихо вступила! И цель её – вытеснить мешающие клетки из своего организма. Да-да, именно с организмом я хочу сравнить сегодня эс. Вы же не можете выплюнуть из себя, скажем, вирус гриппа? Нет. На этот случай природа и долгий процесс эволюции создали малюсеньких «санитаров», которые существуют в нашей крови. Лейкоциты – именно эти белые кровяные клетки замечают инородные тела, попавшие внутрь наших артерий, вен и капилляров. Нейтрализуют их и выводят наружу. Прочь! Правда, сами при этом тоже гибнут. Так, в очень упрощённом понимании, функционирует иммунная система человека. А теперь давайте с вами представим, что вирус – это люди! Люди в организме С-пространства. Сначала мы, крошечные работяги, создали этот бесформенный организм, а потом стали мешать ему развиваться дальше. Попробуйте вообразить такое. Не так уж трудно, по-моему…

– Трансляция захлестнула всю планету! – сообщил тот же парень из технарей, опять вбегая в режиссёрскую с безумным блеском в глазах. – Все функционирующие С-каналы, телевидение, радио, Интернет – везде наша Оля! Российский министр обороны грозится «все спутники с орбит поснимать, к дьяволу», но его, кажется, дружно игнорируют. Президент выступил с официальным заявлением, обозвал нас «отщепенцами»…

– Ну правильно, перестраховаться никогда не вредно, – прокомментировал Феченко. – А потом никогда не поздно уточнить, что мы – герои-отщепенцы…

– Да заткнётесь вы?! Герои облезлые! – раздражённо повернулась Мелкумова. Её армянские глаза так и пылали. Никто не понял досконально – чего в них было больше: гнева или восторга. В микрофон она сказала мягко: – Ничего, ничего, Олечка, продолжай. Ты молодчина… Весь мир тебя слушает…

Из-за стекла режиссёрской было видно, как Панкратова покраснела, и даже дыхание её на секунду сбилось от такой информации. Но как истинный журналист Оля мгновенно взяла себя в руки и вновь заговорила ровным, внушающим доверие тоном:

– Вы, наверное, уже догадались, кому таки С-пространство поручило роль лейкоцитов, выживающих обычных людей из его организма. Сомнений нет – сшизам. Только они не погибают, выполнив свою функцию, в отличие от белых кровяных клеток… Именно этих феноменов мы боимся в последнее время, засыпая под включённым С-визором! Страх – вот что незаметно поселилось в наших душах! И виной тому эти люди, наделённые даром менять структуру эса. И не только модифицировать сам мир сновидений, но и воздействовать на нас самих. На реципиентов, которые постепенно становятся рабами трепета перед неизвестностью! По некоторым данным, уже были зафиксированы случаи… – Ольга запнулась, как бы решаясь озвучить самую шокирующую информацию. – Случаи смерти людей в реальности, после убийства их сшизом в эсе… – В конце концов нервы Панкратовой не выдержали и её голос сорвался на повышенные тона: – Готовы ли вы в следующий раз заснуть, чтобы никогда больше не просыпаться? Готовы ли к встрече с теми, кого неразумное, жестокое С-пространство выбрало на роль палачей?.. Готовы ли вы ещё раз пожелать друг другу приятных сновидений?!

– Все, конец эфира! – истошно вскрикнула Вика, выбегая из режиссёрской.

На плазменном экране снова появилась девушка с очаровательным шариком Земли в ладонях. Спустя секунду изображение подёрнулось рябью и исчезло, оставив вместо себя лишь зияющий прямоугольник тьмы.

Рысцов тоже выскочил из режиссёрской. В студии был полнейший хаос.

Основная масса присутствующих громко галдела, обсуждая события, которые транслировал какой-то общероссийский канал. Там показывали, как на Красную площадь высыпала туча народу – мгновенно возникла паника и давка. Вдалеке, кажется, на Васильевском спуске, виднелись клубы дыма, подсвеченные мощными прожекторами, а особые подразделения милиции стройными шеренгами наступали на демонстрантов, прикрываясь прозрачными щитами… Голос диктора отрывисто бормотал что-то о беспорядках во всех крупных городах. По радио, которое кто-то настроил на волну незабвенного «Маяка», сообщалось, что несколько сшизов в разных уголках С-пространства буквально взбесились: крушили все направо и налево, жертвы исчислялись уже десятками – реанимационные бригады не успевали вытаскивать обдристанных реципиентов из-под С-визоров. ФСБ стояла на ушах, МЧС ввело в стране режим чрезвычайного положения, солдат поднимали среди ночи по тревоге… Штаты выразили России какой-то квотум недоверия – совсем сбрендили, что ли?.. Китай грозился разнести все С-визоры в своей стране в приказном коммунистическом порядке, а Ватикан не мудрствуя лукаво предал официальной анафеме всех сшизов.

«Вот тебе и костры, Серёжка, – невольно подумал Валера, вспоминая последний разговор с сыном. – Вот тебе и еретики с инквизицией в придачу…»

– Надо же, какая бравада… – прошептал Андрон, подходя к Рысцову, и, забываясь в восторженной растерянности, снял шляпу. – Молниеносная цепная реакция, а, Валера? Оказывается, все человечество уже было на взводе. Оставалось лишь дать звонкий щелчок по лбу, чтоб оно стало хаотично размахивать кулаками, зажмурив глаза. Я, конечно, предполагал фурор… Но чтоб такое… А мы-то, орлы горные! Столько всего наготовили, павильоны отгрохали, аппаратурой их забили под завязку… Да тут можно было на любительскую камеру снять – эффект не изменился бы ни на йоту.

Вдруг Валера заметил, как из студии выходит рыдающая Ольга. Она вздрагивала на ходу и прижимала к лицу смятые листки с переломанными строчками сценария. Ну это уже слишком! Мир пускай бесится, но девчонка-то в чем виновата? Какой-то необъяснимый всплеск гнева, злости на всех и вся, смешанные со жгучей досадой и обыкновенной жалостью к девушке, заставил его цинично выругаться.

Рысцов бросился вслед за ней, грубо отталкивая недоуменно таращащегося на него Феченко.

– Бу-бу-бу, – проворчал длинноволосый гигант в бороду. – Зачем толкаться-то?..

Выбежав в коридор, ведущий в гримерку, Валера прищурился – глаза привыкали к полумраку. Панкратову он нагнал уже у двери, развернул к себе.

– Ну, ты чего? – ласково спросил он. Никогда не знал, что нужно говорить, когда женщина плачет. – Оль, ну чего стряслось?

– Валер… Валерий Степанович, – дрожащим от нахлынувших слез голосом ответила Ольга, снимая наконец очки и утыкаясь в его грудь. – Я… не знаю… У меня такое чувство, что я прокляла всех сшизов… Разве они… виноваты? Скажите мне, виноваты? Я сам… сама не могу разобраться. Когда предварите… льно… текст читала – все казалось складно и… правильно.

А потом… когда перед камерой… на весь мир… Я же, можно сказать, сделала их изгоями…

– Да мы и так были изгоями… – погладив её по волосам, тихо сказал Валера. И осёкся.

– Ч-что? – Девушка перестала всхлипывать и подняла на Рысцова влажные испуганные глазёнки.

Ответить он не успел. Оно и к лучшему…

В этот момент в студии раздался треск и стрекотание автомата, по-видимому, плюнувшего в потолок предупредительную очередь.

– Всем лежать! – раздался оттуда хриплый сильный голос. – Лицом вниз! Лежать, сволочь!..

После этого крики усилились, раздались какие-то глухие удары и звон бьющегося стекла… Но всего этого Валера уже не слышал – он, увлекая за собой изредка взвизгивающую девушку, стремительно бежал по коридору к эвакуационному выходу, находящемуся на первом подземном этаже.

И, слушая гулкие удары пульса в висках, благодарил себя за то, что ещё неделю назад от нечего делать ознакомился с планами старых катакомб.

* * *

По пути они наткнулись на склад, куда Петровский намедни велел отнести ненужные шмотки и реквизит. Недолго думая, Валера выхватил из груды тряпья один полушубок для себя и какую-то тёплую куртку для Ольги. Порывшись, нашёл также две пары рукавиц.

– Куда же мы сейчас? – прошептала она, покорно просовывая дрожащие ладошки в меховые рукава.

– Не знаю, – честно признался Рысцов. – Главное, не угодить к легавым! Или кто там пожаловал… Они теперь с нас за такой дебош в мировом эфире шкуру спустят и самих её выделывать заставят. Пойдём…

– Ты сшиз? – чётко спросила Ольга, не замечая, как перешла на «ты».

– Да. Пристрели меня.

– Я… я не понимаю… – Девушка снова разрыдалась.

– Перестань! – громким шёпотом гаркнул Валера, увлекая её за собой. – Нам нужно выбраться отсюда, из катакомб, и попробовать выйти на трассу. Там рискнём. Поймаем машину и доберёмся до Майкопа. У тебя паспорт с собой?

– Н-нет…

– Плохо. Но как-нибудь прорвёмся. Нужно остановиться в какой-нибудь неприметной гостинице, посмотреть новости и обдумать, что делать дальше.

Они подбежали к двери, за которой должна была находиться лестница, ведущая на нижние этажи.

Лестница нашлась, но доверия не вызывала. Деревянная, с прогнившими ступенями и чрезвычайно крутыми витками. Какой болван-самоубийца здесь догадался построить такое?.. Вдобавок ко всему внизу была кромешная тьма.

– Дьявольщина, – выругался Рысцов, пробуя ногой сомнительную доску. – Давай-ка я первым пойду… Мобильник есть?

– Хочешь службу спасения вызвать? – мрачно пошутила Ольга, хлюпая носом и вынимая из кармана пиджака телефон.

Он раскрыл трубку и, пользуясь синей подсветкой как фонариком, стал спускаться. Придерживаясь за холодную стену, обитую ржавой жестью, Валера добрался практически до конца витого чуда архитектуры, прежде чем очередная ступенька все же с влажным треском подломилась под ним. Заваливаясь спиной в темноту и беспомощно хватая руками воздух, он с необыкновенной ясностью представил, как изогнутый штырь арматуры продирает его внутренности. Сердце ёкнуло…

Рысцов отделался неприятным ударом о дощатый пол, недетским испугом и выслушиванием сдавленных Ольгиных причитаний сверху.

Отогнав жуткое арматурное наваждение, он поднялся на ноги и позвал:

– Спускайся потихоньку, я подстрахую.

Через минуту он подхватил пискнувшую Панкратову под мышки.

Освещая путь призрачно-синим экраном мобильника, они двинулись дальше. Здесь, на подземном этаже, видимо, никто не бывал уже довольно давно. Кроме, пожалуй, крыс и местной шпаны, о присутствии которой говорили несколько пустых бутылок из-под адыгейской настойки и полуразобранный скелетик нутрии. Здесь, в предгорьях Кавказа, по рассказам Андрона, любили делать из этой водоплавающей твари шашлыки.

Метров через двадцать коридор упёрся в изрисованную сажей стальную дверь с круглым вентилем запорного механизма,

Валера попробовал его прокрутить: сначала по часовой стрелке, потом – против. Шиш. Кольцо не сдвинулось ни на сантиметр.

– Ну-ка помоги, – решительно распорядился он, закрепляя раскрытый телефон в настенной скобе на манер прожектора. – Посмотрим, что сильнее – твёрдая хватка политического журналиста или этот краник…

Она измученно улыбнулась в тусклом индиговом свете, надела рукавицы и взялась за вентиль.

– И… р-раз… – Валера навалился на строптивую железяку всем весом. – И… ещ-ще разок… Так. П-фу! В другую сторону – и… р-ра-аз…

Спустя полминуты оба выдохлись и взглянули друг на друга.

– Видимо, краник сильней, – хмуро резюмировал Рысцов.

Панкратова извлекла из кармана футляр и по-деловому нацепила очки – жест в этом промозглом подземелье показался Валере и жалким, и забавным одновременно. Девушка отстранила его и принялась разглядывать дверь. Через десять секунд обернулась и констатировала:

– Здесь же есть упор. Вот, гляди… – Она бережно положила очки обратно в футляр. – Если найти подходящий рычаг, то наши усилия возрастут на порядок.

– Эва-а… – озадаченно протянул он, ощупывая приваренную стальную балку. – Да, перед аналитическим умом опытного политтехнолога не устоят никакие механизмы.

В качестве рычага решили использовать обнаруженный неподалёку кусок звена древней батареи, распиленного с непонятной целью кем-то напополам. Приложили, налегли. Раздался скрежет, брызнула ржавая шелуха, и вентиль поддался. Одухотворённые результатом, они надавили с удвоенной силой, и побеждённое колесо провернулось.

– Железо бессильно перед интеллектом! – радостно крикнул Рысцов и неожиданно для самого себя обнял Ольгу, ощущая под толщей меховой куртки хрупкое тело девушки.

Постояв так нос к носу какой-то миг, они, будто испугавшись сиплого дыхания друг друга, неуклюже разошлись в стороны и стали наглухо застёгиваться перед выходом в неприветливую метель.

– Ну что, теперь постараемся не окоченеть, – сказал Валера, поправляя на Панкратовой капюшон. – Здесь нам не переждать: они наверняка взяли с собой кинологов с собаками. Так что надо идти… До трассы километров шесть, не меньше. Дыши носом. И не скукоживайся, чтоб кровообращение не нарушалось. Надеюсь, не увязнем в сугробах…

Ольга согласно кивнула и неожиданно привлекла его к себе.

Оба долго наслаждались поцелуем, понимая, а вдруг – последний?..

КАДР ДЕСЯТЫЙ
Ледяной симбиоз

Мороз делает человека выносливее. Но только если он, человек, идёт вперёд. Только если не падает.

Взобравшись на очередной вал, Рысцов, хрипло дыша, выскреб из-за шиворота ком снега. Следом, из последних сил сражаясь с остервеневшей метелью, поднялась Оля. Её щеки были покрыты ледяной корочкой из размазанных слез.

– Это конец? – с отчаянной надеждой спросила она, обессилено заваливаясь в сугроб.

Валера, рыча от напряжения и зверского холода, поднял девушку на ноги. Не говоря ни слова, перебросил её руку через плечо и стал спускаться.

Они уже больше часа плутали среди бесконечно одинаковых горных нагромождений, контуры которых терялись в мареве вьюги. Кое-где на молочно-светлом фоне заносов встречались тёмные пятна заметённых деревьев и острых скалистых шипов. Из-за неровностей местности и снежной мглы нельзя было разглядеть ничего дальше тридцати-сорока метров. Свет исходил от мутной кляксы луны, изредка проглядывающей сквозь бешено несущиеся по небу лиловые тучи.

Связи здесь не было, поэтому Ольга по мобильнику не могла даже вызвать спасателей. Ей уже стало все равно, посадят ли её в тюрьму, только бы выжить…

Выжить.

Хорошо, когда в подобной ситуации для людей это слово становится навязчивой идеей. Идти вперёд, проваливаясь по пояс в рыхлый, предательски шелковистый на вид снег, не останавливаться. Стараться не падать, потому что можно просто-напросто не встать. А нужно – выжить.

Обязательно нужно! Это – смысл борьбы. В этом – человек…

Ещё один вал покорён. За ним – овраг. Ни Ольга, ни Валера уже давно не чувствовали ног. Пальцы рук тоже перестали слушаться…

– Давай отдохнём… – прошептала Панкратова непослушными губами.

То ли Рысцов не услышал её слов, сорванных вбок порывом вьюги, то ли проигнорировал. Он, не снимая руки девушки с плеча, вновь принялся неуклюже вытаскивать одну ногу из снега, чтобы переставить её на полметра вперёд. Потом – следующую. И опять левую… Вот так. Шаг за шагом. Без оглядки, не рассчитывая на привал. И ещё шажок…

Упали…

Облокачиваемся на заиндевевшие ладони, распрямляем негнущиеся локти. Теперь медленно поднимаемся, чтобы не оступиться и не сорваться в пропасть десятиметровой глубины, неожиданно возникшую справа. Отодвигаемся от опасного провала… И шагаем. Раз – левой… Два – правой…

Чтобы выжить.

Когда они очутились наконец на вершине очередного вала, Рысцову показалось, что прошло часа три. На самом деле – двадцать минут. Ольга к этому моменту почти всем весом опиралась на его плечо. Но старалась идти.

– Смотри! – заорал Валера, не в силах поднять руку, чтобы показать на огоньки заправки у шоссе. Точнее, это ему казалось, что он заорал. В действительности с белых губ сорвался лишь неразборчивый хрип.

Она тоже увидела и постаралась даже шагнуть вперёд без его помощи. Споткнулась и бесшумно исчезла в мутно-снежном мареве. Рысцов бросился вслед, царапая колено о камень и хватая раззявленным ртом снег…

Через несколько минут он сумел найти её распластанное тело. Девчонке неслыханно повезло: капюшон зацепился за мёрзлый корень. Если бы не эта счастливая случайность, вовек бы ему не сыскать бедняжку на дне оврага.

Расчистив снег, Валера упёрся каблуком в более-менее надёжный выступ и, хрипя, вытянул на ровное место потерявшую сознание девушку.

Дальше он нёс её на руках… Сознание то и дело плыло, искажая спасительные искорки светлячков, бреющих где-то впереди… так далеко впереди. За бесцветным полотном вьюги… Шаг. Ещё. Вытаскиваем ногу, ставим, переносим на неё вес двух тел… Теперь следующую… Опять шаг… Вытаскиваем, ставим, переносим… Не путать!.. Вытаскиваем, ставим, переносим…

…Он ехал в машине. Волнистая кромка леса выделялась чёрной полоской на аппликации близящегося рассвета. Изредка то тут, то там мелькали деревушки, обозначенные маленькими россыпями огоньков. Наступало холодное утро. Стылый воздух врывался шипящей струёй сквозь приоткрытое стекло, напоминая, что вот-вот придёт зима. Справа и слева расстилались поля. Безбрежные, пустынные, молчаливые… И казалось, что можно остановиться, вылезти наружу, до рези наполнить лёгкие свежестью ледяного безветрия и, забыв обо всем на свете, беспечно сунуть коченеющие руки в карманы, занести ногу и шагнуть. И просто идти куда-нибудь. Идти, куда хочется, долго-долго, спокойно, не думая ни о чем. Неторопливо идти… До самого горизонта…

Рысцов встряхнул головой. Вьюга хлобыстнула его по заиндевевшей щеке. Наваждение?.. Да, да. Конечно!.. Нельзя отвлекаться на посторонние мысли. Вытаскиваем ногу, ставим, переносим на неё вес двух таких тяжёлых тел…

Это правильно, когда сама жизнь становится для человека навязчивой идеей.

И снова маленький шажок… И ещё… хотя бы один…

* * *

Очнулся Валера очень вовремя. Старый адыгеец – по-видимому, управляющий АЗС – уже снял со старомодного телефона громоздкую трубку и два раза крутанул кривым пальцем диск. Один раз длинно, а второй раз коротко.

«Скорую» вызывает», – подумал Рысцов.

– Не надо… кхр-р-кхе… – прохрипел он, сухо закашлявшись.

– Помереть, что ли, решил? – удивлённо поинтересовался морщинистый адыгеец с характерным южным акцентом, но трубку вернул на место. – Откуда вы, такие красавцы, нарисовались?

– Девушка цела? – шёпотом спросил Валера.

– Да цела, цела твоя клуша… – улыбнулся старик, демонстрируя жёлто-чёрный налёт на плохих зубах. – Спиртом надо растереть. Сам справишься?

– Да, – устало прикрыв глаза, откликнулся Рысцов.

Значит – донёс-таки. Дошагал…

Все тело ныло. Беспощадная ломота буквально молотками колотила по суставам, саднило ушибленное колено, нестерпимо болела шея, омерзительное покалывание чувствовалось во всех пяти конечностях… Как – в пяти?!

Он рывком сел, застонав от перемены положения, и все ещё слабо гнущимися пальцами ощупал пятую… конечность. Адыгеец, наблюдая за Валерой, порывисто и немного обидно расхохотался. Пыхнул самокруткой и, щурясь от вонючего дыма, добродушно подбодрил:

– Повезло вам, касатики! Ой повезло. И занесло-то вас туда, в драбинник гуамский, каким богом – непонятно… Опасно здесь. А таперича, вон смотри, какая зима выдалась! Сроду такого в наших краях не было… Ещё бы минут пятнадцать, и все выпирающие части орханизьма пришлось бы отнимать…

Рысцов затравленно оглянулся на старика и машинально прикрыл еле двигающимися ладонями ширинку постепенно оттаивающих джинсов.

С огорчением он обнаружил, что несколько страниц паспорта, лежащего в заднем кармане, серьёзно промокли – в частности, немного смазался штамп регистрации по месту жительства. Зато кое-какие деньги, застёгнутые на «молнию» в одном из отделений, кошелька, остались целыми и невредимыми. Это чуточку радовало…

Ольга оклемалась через полчаса.

За это время Валера успел раздеть её до нижнего белья, в приказном порядке заставив отвернуться наглого адыгейца, растереть всю спиртом и снова одеть уже в предложенный хозяином сухой шерстяной комбинезон крайне вызывающего покроя и не по размеру большую телогрейку. Чудом уцелевший футляр с её любимыми очками он бережно положил рядом с ней. Изодранный костюм и куртку пришлось выкинуть. Сам он тоже теперь благоухал спиртягой и был облачён в спецовочные штаны да старый пуховик. Ни дать ни взять – фартовая парочка бомжей…

– Где мы?.. – с трудом произнося слова, спросила Панкратова.

– Тихо, тихо. – Рысцов легонько прикоснулся пальцем к бледным Ольгиным губам. – Все хорошо. Все уже позади… Полежи немного, отогрейся.

Она, болезненно щурясь, прикрыла веки.

Кряхтя, Валера поднялся с жёсткой кровати, накрытой блиноподобным матрацем, и подошёл к столу, за которым сидел старик, попыхивая самокруткой. Присел рядышком на хлипкий табурет.

– У вас здесь телевизора нет?

– Не располагаем. Приемничек вон имеется, только сейчас в такую вьюгу – одни помехи. А чегой-то ты, касатик, не захотел «Скорую»? Нашкодили, что ль?

Рысцов пристально посмотрел в складчатые прорези глаз адыгейца и проговорил:

– Не надо никого вызывать. Сколько я должен?

– Эк ты! Сколько должен… – крякнул тот, мотнув головой. – Может, вы преступники какие? Зачем мне проблемы?.. Рублей пятьсот надо б… И пару сотен за барахлишко одолженное…

Отсчитав семь бумажек, Валера передал их в проворные руки старика.

– Дело какое, – водя носом, сообщил адыгеец, пряча деньги в ящик стола. – Трасса здесь не особливо оживлённая в зиму. А учтя погоду, дык и вообще… Сейчас полночь, хозяин за выручкой приезжает часов в пять, и рисковать не будем. Так что до полпятого вы отсюда – того… Надейтесь, попутка попадётся до Апшеронска. Ну иль до Майкопа. И я вас не видал… мне-то какое дело… По рукам?

– Хорошо, – ответил Рысцов, разглядывая через узоры окна освещённые одиноким фонарём колонки с цифрами 92 и 95. – А что, отец, неужто выгодно в таком месте заправку держать?

– Не отец я тебе, проходимец, – неожиданно резко сказал адыгеец, давя пальцами огонёк на конце самокрутки.

– Ну извини… – пожал плечами Валера, вставая. – Не обессудь, если обидел чем.

– Если б обидел, я тебе в гузно дуплетом дроби нагнал бы полкило, – веско ввинтил старик. Прислушался, приподнявшись, глянул в окно. – Едет кто-то вроде. Буди свою клушу горемычную, голосуйте. И ступайте с богом, куда шли…

* * *

До Майкопа они добрались затемно. Хорошо, что попутчик оказался обычным словоохотливым дальнобоем на мощном «КамАЗе» – легковушка бы не проперла через заносы на пустынной трассе.

Жизнерадостный бородач кавказской наружности был без напарника, поэтому, не особо торгуясь, разместил их обоих на сиденье рядом с собой. Изредка он косился на бывалый комбез Ольги и дешёвую одёжку Валеры, но лишних вопросов не задавал: видимо, не гнушался любого рода спутниками в долгих рейсах. Как только тронулись, он сообщил, что зовут его Акоп, и хотел было врубить музыку, но Рысцов показал глазами на сникшую после ночного приключения девушку, и дальнобой, понимающе кивнув, отказался от затеи. Зато на протяжении всей дороги он под гулкое хрюканье двигателя доводил до сведения Валеры все проблемы своего родного аула, связанные с непомерно суровой зимой, порой не рассчитывая количества лишних децибелов и аккуратность жестикуляции. С этим пришлось смириться, ибо, как известно всей гильдии автостопщиков, платить таким водителям нужно не в денежном эквиваленте, а в соотношении количества послушно вытерпленных баек на километр пути.

В городе было мертво. Лишь редкие утренние бульдозеры нехотя ползали по скудно освещённым улицам, пожирая сугробы, подобно гигантским гусеничным скарабеям. Пурга немного угомонилась, и возникали скромные надежды на безветренный ясный день. Удивительно было, что ничего не напоминало о катавасии, которую их горе-команда накануне устроила всему миру своим саботажным заявлением.

Завидев красную неоновую надпись на фронтоне небольшой гостиницы, согласно которой данное заведение называлось «Ловкач Ваня», Рысцов попросил бородатого дальнобоя остановиться.

– Зря, здэсь сэрвис плахой, – покачал головой бодрый кавказец, притормаживая фуру.

– Ничего, справимся, – сказал Валера, тихонько расталкивая Ольгу. – Я сколько тебе должен, брат?