Текст книги "Пятый уровень"

Автор книги: Сергей Веселов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

Глава 13

Вместо того чтобы отправиться к Кольцевой, Серега свернул в противоположную сторону.

– Ты куда? – спросил Тим.

– Не твое дело.

Он прошуровал через высокую траву, прихрамывая на одну ногу и бормоча под нос ругательства. Тенниска на спине была насквозь мокрой от пота, к ней прилип какой-то мусор, ржавая труха.

Тим стоял на месте, не решаясь последовать за ним. Он не думал сейчас о том, липовые они с Серегой друзья или нелиповые… Больше всего на свете ему не хотелось, чтобы Квашеный, который наверняка сидит в эту минуту у окна с армейским биноклем, имел случай полюбоваться на потасовку между ними. А чутье подсказывало Тиму, что Серега находится в том состоянии, когда способен броситься на него с кулаками.

И вдруг фигура, постепенно сливающаяся с горизонтом, остановилась.

– Пошли, – обернулся Серега и сморкнулся в траву чем-то красным. – Там речка. Умоемся.

Тим выдержал паузу (он помнил, что всегда надо держать паузу, если хочешь, чтобы тебя уважали) и не спеша поковылял к Сереге. Он заметил во рту у него жалкий окурок сигареты, который Серега пытался прикурить, не опалив себе брови и ресницы.

– Елки, – прохрипел Серега и закашлялся, – какая отрава!..

Он затянулся еще раз, но кашель опять скрутил его. Окурок полетел в траву.

– Никогда не научусь курить, – сказал Серега обреченно.

– Невелика потеря, – сказал Тим.

– Может, эти гады легкие мне отбили?

Тим резонно подумал, что когда-нибудь Серега, возможно, будет благодарен им за это, но вслух ничего не сказал – держал паузу.

Серега тоже умолк. Молча они подошли к речке и молча умылись.

– Смотри, – сказал Тим, – у тебя тенниска похожа на половую тряпку.

– Гады, – коротко сказал Серега, осмотрев свою одежду.

Он постирал майку, а заодно и брюки и разложил их на солнце сушиться. Тим тоже решил за компанию постираться. Потом они искупались в речке, позагорали и снова искупались.

Солнце перестало быть нестерпимо жарким.

Боль в ссадинах стала понемногу утихать.

И жизнь каким-то непостижимым образом перестала казаться безнадежной, будто игра в дурака без единого козыря.

А ещё Тиму показалось, что его бывший друг опять становится настоящим. Настоящим другом.

– Тебя неплохо разукрасили, – сказал Серега, когда они лежали на траве, подставив солнцу спины.

Тим осторожно потрогал свое лицо и подумал, что как минимум три синяка он за сегодняшний день заработал.

– Это в круглом зале, – сказал он. – Один из твоих спарринг-партнеров на кулак меня поймал.

– Зря ты лез, – лениво проговорил Серега. – Толку все равно никакого.

– А какой должен быть толк? – Тим приподнялся за локте.

–Успокойся… Думаешь, что я и в самом деле хожу к этим придуркам, чтобы здоровья набраться? «Главное – не результат, а участие…»

– Не знаю, – сказал Тим.

Он снова опустился на траву. Некоторое время они продолжали лежать молча, прислушиваясь к нарастающему ропоту своих желудков.

– Мне деньги нужны, – вдруг сказал Серега.

Тим кивнул и ничего не ответил. А кому они не нужны? К тому же если человек решил выговориться – ему лучше не мешать.

– Этот «харли» на авторынке можно за двадцать тысяч спихнуть, – продолжал Серега. – С руками оторвут.

– Двадцать тысяч – хорошие деньги, – философски заметил Тим.

– Ты что думаешь: я конфеты на эти двадцать тысяч кинусь покупать?.. Или ларек открою? – ни с того ни с сего заорал на него Сергей.

Он долго смотрел на Тима желтыми, злыми глазами, потом обессилено опустился на траву.

– У меня с матерью нелады, – тихо сказал он.

– Я знаю, – ответил Тим.

– Да что ты можешь знать?.. – Серега поморщился, словно от зубной боли.

– Все… Восемнадцать тысяч. Срочное лечение. Операция, – отрывисто произнес Тим, в упор глядя на друга.

Серега бросил на него удивленный, недоверчивый взгляд и уселся на траве.

– Откуда ты знаешь? – спросил он осипшим голосом.

– Знаю.

– Кто сказал?..

– Это мое дело, – сурово ответил Тим. – Догадался.

Серега громко запыхтел. Потом поднялся, достал из кармана измятую, порванную сигарету, оторвал фильтр и прикурил. Не докурив и до половины, с отвращением швырнул окурок в речку.

– Отец ни копейки не прислал за последние два года. Даже открытку не потрудился подписать… Я когда-то думал, что смогу заработать эти деньги па мойке. Черта с два! Глухой номер. Как в танке. Мать десять раз успеет помереть, прежде чем я наскребу хотя бы две сотни.

– А что врачи говорят?

Врачам до лампы. Предлагают ложиться в обычную клинику, обещают обезболивающее колоть. Чтобы умирать было не больно… Мать по нескольку суток не спит, у нее ноги крутит. И то она радуется – потому что через месяц этих ног вообще чувствовать не будет.

Сорвав стебелек дикого овса, Серега сунул его в рот. И, прищурившись, уставился на причудливый силуэт «Дома Ашеров». На его переносице четко обозначилась горизонтальная морщинка.

– А операция?

– Операция… – Серега сплюнул. – Тридцать процентов гарантии, что мать на следующий день после этой операции не окажется в гробу.

– А при чем тогда эти восемнадцать тысяч?

– Тогда она сможет лечиться в Германии – хоть с операцией, хоть без. Опасности никакой, стопроцентная гарантия. У немцев все на конвейер поставлено. Там большие спецы работают.

– Ты уверен?

Серега только махнул рукой: не задавай глупых вопросов.

– У меня есть четвертной, – сказал Тим.

– Сверни его в тонкую трубочку и… сам знаешь, что дальше, – пробормотал Серега и покраснел. – Вообще-то спасибо тебе, – добавил он торопливо. – Но… ты же сам все понимаешь. Твой четвертной мне как мертвому припарка. Лучше прибереги его, чтобы с Ростиком, Квашеным и Стиморолом расплатиться.

– За что? – удивился Тим.

– А ты забыл? Ты им десять долларов должен.

– Да шли бы они!..

– Нет. Я советую тебе заплатить, – серьезно сказал Серега. – Хотя у этого Ростика денег куры не клюют, Квашеный вот на днях несколько сотенных бумажек у него из кармана потянул, а тот даже не чихнул но этому поводу и не вспомнил о них ни разу… Но эту десятку несчастную он из тебя вытрясет – попомни мое слово. Из принципа. Ростик – принципиальная сволочь.

Тимофею вдруг вспомнился визит Квашеного на заправку, их с Серегой негромкий разговор…

– Значит, Квашеный тогда за деньгами приходил?

Серега отвернулся.

– Если бы ты сказал заранее – мы бы отметелили их как сукиных сынов, – сказал Тим. – Шарло со Снегиревым были бы на месте. Будильника предупредили бы, Сему Дворского привели.

– Ерунда, – без выражения сказал Серега. – Ни черта ты против них не сделаешь, Ростик Качалово на корню скупил. Против него хоть весь Газопровод выстави – не поможет.

– И это – из-за какой-то десятки?

– Да не в десятке дело, дурья твоя башка. – Серега вздохнул и повернулся к Тимофею. Черные сузившиеся зрачки растворялись в радужке, словно «байеровский» аспирин. («Серега смертельно устал», – подумал Тим.) – Ростик играет, понимаешь? Он подыхает от скуки и, чтобы совсем не подохнуть, играет с нами в свою идиотскую игру!.. Мы для него – маленькие нарисованные уродцы из какой-нибудь компьютерной игры, которых необходимо загасить!.. Конечно, можно и не гасить – но так будет неинтересно… Ты играл в «Принца» или «Дину»?

– Ну, – кивнул Тим.

– Гасил в «Дине» всяких таракашек и осьминожек?

– Ну…

– А они тебе что-нибудь плохое в жизни сделали?

– Так ведь…

– Вот то-то и оно – понял? У Ростика точно такой же интерес к тебе. Загасить. Ради удовольствия.

* * *

Потом они натянули джинсы на гудящие от солнца и усталости ноги и побрели домой. Близился вечер, чудесный вечер, когда не надо делать уроки – что может быть чудеснее? – но настроение было препоганым.

Тим перебрал сотни способов заработать деньги, начиная от торговли «Гербалайфом» и кончая экспедицией в Бодайбо, на золотые прииски.

– Чушь собачья, – прокомментировал Серега.

Сначала Тим кипятился, полагая, что Серега просто привередничает.

– Дурак. «Гербалайфом» торгуют только умственно неполноценные, – сказал Серега, – или откровенные жулики. А золотоискателям самим зарплату по полгода не выплачивают – я по телевизору вчера видел… Да и все равно не то это. Мне нужно много денег, понимаешь? И сразу.

– Тогда только инкассатора взять, который по обменным пунктам разъезжает, – сказал Тим.

– Можно еще финансовую пирамиду отгрохать.

– А еще…

– Хватит, – сказал Серега. – Тошнит уже.

До самого подъезда они больше не разговаривали. Во дворе встретили Кольку Барбуса, он сидел верхом на столике, где обычно сражались местные доминошники, нахохлившийся, как воробей.

– Выручайте, мужики, – сказал он. – Мамаша ревизию навела в личном сейфе. Выгребла все подчистую. Трояк не одолжите до послезавтра?..

И тут Барбус рассмотрел лицо Тимофея.

– Вы что, маханулись между собой? – удивленно протянул он, на время позабыв о деньгах.

– С Квашеным повстречались, – сухо ответил Тим.

– Ну-ну. – Барбус недоверчиво глянул на него. – Так как насчет трояка?

– Глухо, – сказал Тимофей.

Барбус огорченно махнул рукой и направился на поклон к Алле Рассолько: мама ее деньги считать не любила, и Алла, пользовавшаяся этой слабостью, обычно располагала некоторой суммой на карманные расходы.

– Знаешь, о чем я подумал? – сказал Тим, когда сутулый силуэт Барбуса растворился в сумерках.

– Ну?

– Можно попробовать одолжить деньги.

– Одолжить? У кого?

– Не знаю. Может, у Лосика. Может, еще у кого-нибудь.

– Ты сразу к Мавроди иди, – сказал Серега. – Не ошибешься.

Часть 3
МИША КУН-ФУ – ПОСЛЕДНИЙ МОСКОВСКИЙ НИНДЗЯ

Глава 14

Прошло несколько дней, а может, даже и недель, в течение которых многое успело измениться: лето перевалило за половину, а еще прошел сильный ливень, Димка Смольский уехал с родителями к родственникам в Кемерово, а Наташка Решетникова безнадежно втрескалась в Майкла Джексона, еще в Тимином доме начали проводить капитальный ремонт, из-за чего отключили на несколько дней газ, канализацию и холодную воду.

Менялось все.

Все – кроме одного: ни Тим, ни Серега так и не придумали, где взять восемнадцать тысяч.

«Моечный» бизнес оправдывал себя все меньше и меньше; иногда Тимофею казалось, что он с гораздо большей пользой потратил бы время, просто загорая на Битце. В конце концов Серега сказал:

– Ладно, давай попробуем одолжить у кого-нибудь.

И они отправились сначала к Будильнику, который, будучи заядлым, хотя и не слишком удачливым игроком в «храпа» (у него дома даже проводились «чемпионаты» с призовым фондом в несколько десятков долларов), водил знакомство с местными ростовщиками.

– Да кому вы упали? – пренебрежительно сморщился Будильник. – И под какие гарантии вы собираетесь брать деньги?.. Каждому из вас со всеми потрохами красная цена – тысяча рублей, и то в красивой упаковке… Вот эту сумму кто-нибудь, возможно, и рискнет вам одолжить. Хотя я бы лично не рисковал.

– У нас большие проблемы, Гена, – с чувством произнес Тим.

Серега накануне запретил ему говорить о матери.

– Начхать, – кратко заметил Будильник.

И Тим с Серегой отправились к Семе Дворскому.

Сема Дворский, как более удачливый игрок и более лояльный человек, благосклонно выслушал их и даже назвал в качестве путеводной звезды имя одной известной на Газопроводе (хотя и не слишком уважаемой) личности – Ахмета Бердыева.

– Ахмет дает деньги под двадцать процентов в месяц. Но он выживет из ума не раньше чем лет через шестьдесят. А пока что не даст вам ни копейки.

– А ты поручись за нас, – посоветовал Тим.

– Я ведь тоже не дурак, – усмехнулся Сема. – Сколько вам нужно-то?

Когда Серега назвал цифру, тот перестал усмехаться и выразительно покрутил пальцем у виска.

– Если кто заикнется Ахмету, что это я вывел вас на него, – головы поотворачиваю, – пообещал он.

И показал огромный кулачище – страшный, костистый, весь в засохших царапинах.

Потом Сема Дворский ушел. По его вытянувшемуся лицу было видно, что он все-таки считает себя дураком – потому что сразу не послал Серегу и Тимофея подальше.

* * *

Между друзьями произошел короткий спор, в результате которого дружба чуть было не расстроилась опять; дальше было решено все-таки сунуться к подозрительной личности по имени Ахмет Бердыев – больше для очистки совести, чтобы не думать потом, будто ничего не пытались сделать.

Ахмет проживал на углу Газопровода и Дорожной. Тим хорошо знал его адрес, потому что у подъезда Бердыева часто собиралась местная газопроводская шушера – выпивали, резались в «храпа», дрались или просто стояли с умным видом и плевали на асфальт. Этот пункт сбора назывался «у Ахметки».

Сегодня тусовщики, видно, устроили себе выходной. Или отправились в магазин. Тим с Серегой беспрепятственно поднялись на третий этаж (именно из этого окна обычно торчала лохматая голова Бердыева) и позвонили в дверь.

Долго не открывали. Потом послышались осторожные шаги, чья-то тень заслонила свет в дверном глазке, и глухой голос спросил:

– Чего надо?

– Мы к Ахмету.

Дверь распахнулась настежь, и чья-то рука схватила Серегу за волосы и втянула внутрь. Тим не успел даже пикнуть, как ворот его майки оказался намотан на чей-то кулак. Послышался треск рвущейся ткани. Тимофея грубо втолкнули в квартиру вслед за другом.

Трое незнакомых мужчин в прихожке: черные суконные брюки (не иначе как от «Неккермана»), тонкие дорогие рубашки – но руки синие от наколок, и глаза крохотные, мышиные, а челюсти – во!.. Ахмет, весь серо-белый, как мартовский снеговик, сидел в гостиной в одних трусах, привязанный к стулу ремнями. На его кудлатой голове виднелась странная широкая проплешина – от затылка до лба, напоминающая медвежью таежную тропу… Высокий незнакомый господин в черном смокинге возвышался над Ахметом с опасной бритвой в руках, словно художник с кистью перед мольбертом.

– Кто такие? – спросил он спокойным голосом, обернувшись через плечо на Тима и Сергея.

– Мы к Ахмету, – упорно повторил Серега.

– Понятно, – сказал мужчина, отступая и кивая в сторону Бердыева. – Вот вам Ахмет. Что дальше?

Тим и Серега промолчали. Они уже не сомневались, что снова влипли в историю.

Один из «конвоиров» наклонился к Сереге и прошептал ему на ухо:

– Отвечай, когда тебя спрашивают, щенок.

От него здорово несло спиртным (Серега так полагал, что это виски) и еще чем-то колючим, едким, – наверное, одеколоном.

Тут на помощь друзьям неожиданно пришел Ахмет. Он вдруг заскулил высоким бабьим голосом:

– Не нада-a-a-a-aL. Мужики-и-и-ы-ы-ы!!..

В ту же секунду лезвие бритвы оказалось у него под подбородком.

– Тебя побрить, Ахмет? – поинтересовался высокий.

Бердыев промычал в ответ что-то нечленораздельное: если бы он раздвинул челюсти, бритва проехалась бы по его горлу.

– Мальчишек – на кухню, – скомандовал мужчина в черном. – И поживее.

«Поживее»… Это слово (вернее, его буквальный смысл) прозвучало жестокой насмешкой. Серега захлопал глазами и скрутил ноги жгутом – жизнь и уборная сравнялись для него по своей значимости; он попытался было закричать, но огромная синяя, в наколках, ладонь мягко легла на его лицо. Другая ладонь обхватила тонкую шею Тимофея, словно ствол молодого деревца. Пальцы с холеными ногтями сомкнулись на его горле.

– Один звук – и вы оба трупы, – раздалось над его ухом.

Тим все понял.

На кухне их усадили на табуреты у противоположной от окна стены. Один из громил остался с ними и принялся чистить ногти миниатюрной пилкой, насвистывая под нос «Бесамо мучо». Серега бросил на Тима выразительный взгляд.

«Какие мы с тобой идиоты!..»

Тим кивнул в сторону гостиной и незаметно провел пальцем по горлу.

«Они хотят грохнуть Бердыева».

Серега зажмурил глаза и покачал головой.

«Тогда и нам крышка».

Тим отвернулся к окну.

«Все может быть».

– Разговорчики, – лениво протянул громила, не переставая любоваться своими ногтями.

Из гостиной доносилась торопливая сбивчивая речь Ахмета. Он что-то доказывал мужчине в черном, о чем-то умолял, что-то обещал. То и дело слышалось по-восточному темпераментное: «слюшай, дарагой!..», «мамой клянусь, слюшай!..» Суровый голос его собеседника звучал редко, но веско.

Наконец высокий мужчина появился на кухне.

– Воды, – коротко приказал он.

Громила резво вскочил на ноги и, схватив с полки полуторалитровую бутыль минералки, наполнил высокий стакан. Главарь отпил немного и поставил стакан на стол.

– Уходим, – сказал он. Мальчишек быстро подняли на ноги и повели к выходу. «Сейчас…» – подумал Тимофей, имея в виду, что самое время убирать свидетелей. Но один из бандитов широко распахнул перед ними дверь и сказал:

– Спокойно спускаетесь вниз. Не бежать, не дергаться, не визжать.

Тим оглянулся и увидел Ахмета. Тот сидел в прежней позе и остановившимся взглядом смотрел на стену перед собой. Его голову украшал единственный пучок курчавых волос надо лбом. Вся остальная площадь черепа была грубо обскоблена и представляла собой черную унылую зябь.

Заметив взгляд Тимофея, Ахмет оскалился и высунул длинный язык.

– Шевели поршнями, щенок, – последовал резкий толчок в спину.

Они спустились в сопровождении суровых дяденек. Едва мальчишки вышли из подъезда, как напротив затормозил серый «чероки».

– Полезай, – скомандовали сзади.

Тим и Серега, ни слова не говоря, погрузились в машину. Их усадили прямо на пол, а рядом, на сиденьях, расселись бандиты. Главарь в черном смокинге сел сзади. Он отодвинул носком туфли Серегину ладонь в сторону, чтобы поставить свою ногу.

– Позвольте, молодой человек.

Серега прижался к дверце автомобиля.

Водитель о чем-то негромко переговорил с главарем, потом чиркнула зажигалка, салон наполнился терпким дымом – и машина мягко тронулась с места.

– Вы куда нас повезете, дяденьки? – спросил Тим, с потерянным видом глядя на бандитов.

– В дремучий-дремучий лес, – сказал один из них. – И закопаем.

Серега побелел как ватман. Бандиты громко засмеялись. А потом они дружно, как по команде, закурили длинные вонючие сигары.

– Вы должны что-нибудь Ахметке? – неожиданно спросил главарь, наклонив к Тимофею широкое лицо с хищными раскосыми глазами.

Тот отчаянно замотал головой, в глубине души надеясь, что, может, хотя бы это как-то отсрочит их смерть.

– А зачем приходили?

– Мы… мы хотели одолжить у него… Только хотели… Мы даже не успели…

– Ахмет – нехороший человек, – назидательно произнес главный бандит.

Тим закивал.

– Никогда не одалживайте у него деньги. Ахмет обманывает.

Тимофей тут же мысленно поклялся никогда в жизни не одалживать деньги у нехорошего человека Ахмета Бердыева – даже если он будет давать их даром.

– Передайте всем, что Ахмет – банкрот, – продолжал главарь. Перед глазами Тима замаячил указательный палец с огромным перстнем. – Передайте, что так сказал сам Миша Кун-Фу.

Тим продолжал кивать, не сводя глаз с маячившего перед ним пальца. Потом замер.

Миша Кун-Фу… Об этом человеке ходили легенды. И не только на Газопроводе – по всей Москве.

– А как мы, собственно, будем передавать, если нас закопают? – послышался мрачный голос Сереги Светлова.

Бандиты снова заржали.

– С меня достаточно того, что вы напоминаете сейчас пару жалких обмочившихся щенят, – веско сказал Миша Кун-Фу.

– Ты сам… большая разъевшаяся гиена, – прошипел из своего угла Серега.

Бандиты неожиданно развеселились, и один из них схватил Серегу за нос, и Серега тут же укусил его за палец.

– Оставьте его, – сказал Миша Кун-Фу. – Этот волчонок мне определенно нравится. Я занесу его в свою Красную книгу… – Потом он перевел взгляд на Тимофея. – И этого, пожалуй, тоже.

Тим подумал, что Серега имеет шанс остаться в истории: шутка ли, принародно обозвать знаменитого бандита и остаться в живых.

Потом он вспомнил эпизод из учебника по русской истории, где каким-то мятежникам объявили смертный приговор и привели на место казни и даже накинули мешки на головы, а потом в самый последний момент объявили, что заменили смертную казнь на пожизненную каторгу, – и он понял, что чувствовали эти мятежники, и как им хотелось прыгать, петь и размахивать в воздухе своими мешками.

Глава 15

А потом Тим и Серега неожиданно оказались в гостях у знаменитого Миши Кун-Фу.

Случилось это после того, как Миша поинтересовался, зачем им нужны деньги, а Тим не выдержал и все рассказал: и про Серегину маму, и про операцию, и про то, какой Серега отважный человек и как он ради больной мамы пошел драться с Ростиком, Квашеным, Стиморолом и всей каюк-компанией. Тим даже заплакал. И Серега тоже заплакал и рассказал, какой Тимофей хороший друг, и как он пошел в «Дом Ашеров», и как они дрались там плечом к плечу.

А бандиты притихли и молча смолили свои длинные вонючие сигары, задумчиво стряхивая пепел на Серегины и Тимины джинсы.

– Стоп, – вдруг сказал Миша Кун-Фу. – Что это за «Дом Ашеров»? И что это за замечательный мальчик, который придумал такое замечательное развлечение?

Серега немножко рассказал про Ростика Зельнова и про то, как ему, «бедняге», скучно в отцовском дворце.

– Зельнов? – вдруг удивился Миша Кун-Фу, и его монголоидные глаза еще больше сузились.

– Зельнов, – кивнул Серега.

Миша Кун-Фу повернулся к бандиту, который сидел рядом с водителем, и о чем-то пошептался с ним.

– А какую сумму вы намеревались поиметь с Ростика Зельнова? – обернувшись, спросил он Серегу.

Серега, видимо, вспомнил, как отреагировал на эту цифру Сема Дворский, – и замялся.

– Не ломайся, – наставил на него длинный палец Миша.

– Восемнадцать тысяч, – выдавил мальчишка после минутной паузы.

О чудо! Бандиты не попадали со своих сидений и даже нисколько не изменились в лице. И Тим вдруг понял, что восемнадцать тысяч для них не деньги. Подумаешь: КАКИЕ-ТО ВОСЕМНАДЦАТЬ ТЫСЯЧ!.. И он представил себе, как Миша Кун-Фу достает из кармана тугую пачку пятисотенных бумажек и протягивает ее Сереге… Тим вспотел от волнения.

– Отвези меня на Тверскую, – сказал Миша Кун-Фу водителю.

Тот молча кивнул. Тимофею и Сереге сказали, что теперь можно не прятаться и что они могут подняться и устроиться на сиденьях. Бандиты подвинулись, уступая им место. Когда Тим посмотрел в окно, то обнаружил, что они находятся где-то в районе Химок.

Может, их и в самом деле собирались везти в дремучий-дремучий лес?

А потом «чероки» мягко притормозил в запыленном чумазом дворике на Тверской, и Миша Кун-Фу вышел из машины и велел Тиме и Сереге идти за ним.

– Есть мужской разговор, – небрежно бросил он.

И добавил:

– Если вы, конечно, мужчины.

Некоторые мальчики из тех, чьи фотографии расклеены на столбах под заголовками: «Московским УВД разыскивается…», тоже, наверное, думали, что их приглашают на серьезный мужской разговор.

Но отказаться – значило признать себя жалкими обмочившимися щенятами. И Тим с Серегой вышли вместе с Мишей Кун-Фу и еще одним бандитом. А остальная компания поехала дальше.

– Считайте, что я пригласил вас в гости, – сказал Миша, когда они подошли к подъезду неприметной с виду трехэтажки, которой определенно требовался капитальный ремонт.

Миша набрал код на охранном устройстве, дверь щелкнула – и вдруг вместо обычной загаженной площадки они очутились в просторном белом холле с широкой мраморной лестницей. Тим посмотрел вверх и удивленно замер: вместо положенных по проекту шести лестничных маршей он увидел высоченный стеклянный потолок, за которым пылали освещенные солнцем перистые облака.

В стороне от лестницы находился громадный стол. Закинув ноги на столешницу, здесь сидел квадратный детина в светлом летнем костюме. «Вахтер», – подумали мальчишки. Из-под пиджака у него выглядывала короткая портупея с кобурой. Тим заметил отполированную до блеска деревянную рукоять пистолета (хотя, судя по размеру, это мог оказаться и ручной гранатомет).

– О, шеф!.. – воскликнул детина и с грохотом вскочил с места.

– Мечтаешь, – покачал головой Миша Кун-Фу и, не останавливаясь, проследовал к лестнице. – Меня никто не спрашивал?

– Факс из Багдада. Саддам опять чего-то удумал. Михаил Катаямович, если он опять будет по-арабски писать, я ему такое отвечу…

– Отфаксируй, что меня нет дома, – бросил Миша.

Его сопровождающий забежал вперед и отпер перед ним тяжелую дверь. За ней оказалась комната размером с теннисный корт. Вдоль стен стояло несколько книжных шкафов, в стену был вмонтирован настоящий закопченный дочерна камин, а ближе к окну застыли, словно голосуя «за», игральные автоматы – «однорукие бандиты». Но самое большое и, надо думать, самое почетное место здесь занимали всевозможные спортивные тренажеры.

– Присаживайтесь, – сказал Миша Кун-Фу, кивнув на высокие брезентовые маты, что валялись в центре комнаты.

Тим и Серега, немного помявшись, уселись. Миша о чем-то вполголоса переговорил со своим сопровождающим, и тот моментально испарился.

– Ну что? – словно продолжая прерванный разговор, поинтересовался Миша Кун-Фу и опустился на мат рядом с мальчишками.

– Ничего, – пожал плечами Серега.

– Ничего, – сказал Тим.

Миша внимательно посмотрел на них.

– Это хорошо, – значительно кивнул он после паузы.

Тут пришел громила-адъютант и прикатил на тележке поднос, уставленный низкими широкими чашками.

– Сакэ употребляете? – поинтересовался Миша.

– А что это?

– Японский шнапс. Для настоящих мужчин.

Миша Кун-Фу подмигнул Сереге.

– Нет, – сказал Серега. – Не хочу.

– И я не хочу, – эхом отозвался Тимофей.

– А «чанконале» когда-нибудь пробовали?

Тим открыл рот, чтобы спросить, что это такое, но Серега сразу ответил за обоих:

– Нет. И не хотим.

– Тогда обычного чаю, – Миша кивнул своему громиле-адъютанту.

Тот снял с тележки две чашки с чаем и подал их мальчишкам. Потом он укатил вместе со своей тележкой, а Миша Кун-Фу нашарил на полу небольшой пульт с кнопочным управлением и направил его на левую от входа стену. Стена разъехалась в стороны, словно ширма, открыв гигантский мерцающий телеэкран.

Послышалось шипение, на экране замелькали белые полосы, потом появилось изображение тигра, застывшего в прыжке. Вокруг тигра появилась круглая рамка, а под ней – иероглиф, похожий на человечка, танцующего на вершине дерева. Послышался монотонный сюсюкающий голос диктора, говорящего на каком-то из восточных языков.

– Вы знаете, кто я такой? – неожиданно спросил Миша Кун-Фу.

Тим и Серега оторвались от экрана, где уже вовсю носились, горланили и метелились между собой спортсмены в пестрых кимоно, и посмотрели на Мишу.

– Я последний московский ниндзя, – сказал он.