Текст книги "Геном убийцы"

Автор книги: Сергей Самаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

Удачное начало обычно обещает удачное продолжение. Хотелось на это надеяться, но подобные утверждения всегда расслабляют. А Ослябя знал, как опасно расслабляться, знал, сколько хорошо подготовленных солдат, случалось, погибали только потому, что впадали после первого успеха в эйфорию, плохо смотрели по сторонам и считали, что противник и дальше будет с удовольствием падать под ударами спецназа. И Виктор Юрьевич предпочитал в боевых условиях никогда не расслабляться сам и не давать расслабиться бойцам своего взвода…

* * *

Взвод перебежал к выходу ливневки в кювет и там рассредоточился в кустах. Выход из ливневки в глаза не бросался, и бандиты не стали его контролировать, хотя оставили свой грузовик рядом. Так, что он даже прикрывал для взгляда от ворот всякое передвижение спецназовцев. Ослябя собирался выполнять уже продуманные им действия. И согласно его плану, сначала требовалось провести разведку. Он понимал, что сейчас на улице осень, пусть и теплая кавказская осень, но листва со многих деревьев уже опадает, любым дождичком ее смывает именно в ливневую канализацию, и кое-где могут быть непроходимые для человеческого тела места. Особенно сложно должно было обстоять дело в поворотах канализации. Сама канава ливневки была грубо забетонирована и представляла собой короб шириной в пятьдесят сантиметров и глубиной в сорок сантиметров. Проползти там можно было бы легко, но только в том случае, если канализация чистая. И посмотреть можно было бы, приподняв где-то в темном участке чугунные плиты. Виктор Юрьевич для начала сам попробовал это. Залез через выход из кювета, прополз полтора метра и, извернувшись, спиной приподнял чугунную плиту. Такая тяжесть была по силам любому бойцу взвода. Здесь не должно было возникнуть никаких осложнений.

Одновременно ливневка давала возможность незамеченным и неслышимым подобраться к какой-нибудь группе бандитов и послушать, о чем они говорят. Именно для этого старший лейтенант просил, чтобы Чолахов встретил его на подходах к туристической базе, поскольку сам Ослябя местного языка не знал. И в разведывательный рейд Виктор Юрьевич взял с собой Чолахова, а из взвода младшего сержанта Задонского и снайпера взвода младшего сержанта Лопухина. Вообще-то самому Ослябе всегда было комфортно работать рядом со старшим сержантом Матюшиным. Но Матюшин хорошо справлялся с солдатами в отсутствие командира. Недаром он состоял на должности замкомвзвода, и в отсутствие командира, в случае возникновения каких-то сложностей, старший сержант мог бы решить некоторые задачи по безопасности и скрытности действий. Вот потому он и остался рядом с выходом ливневки за старшего. Снайпер же нужен был командиру для скрытного ведения огня. Себе Виктор Юрьевич давно мечтал приобрести оружие с глушителем, даже запрашивал пистолет-пулемет «ПП-2000», но получил ответ, что этот пистолет-пулемет старший лейтенант так и так получит, когда будет проходить перевооружение. А во многих операциях так не хватало подобного оружия. И самое неприятное было в том, что это оружие уже имелось на армейских складах. Но тыловые армейские службы, как всегда, долго будут чесать затылок, прежде чем решатся начать кампанию по перевооружению частей спецназа. Но такова была российская действительность. В некоторых бригадах, слышал Ослябя, перевооружение уже прошло. Он сам встречал на Северном Кавказе коллег из других бригад спецназа ГРУ, где даже солдаты были вооружены новыми пистолет-пулеметами, снабженными глушителем. Но это были те бригады, командование которых имело хорошие связи в Генеральном штабе и могло настоять на предоставлении им нового оружия…

* * *

Однажды во время совместных учений с китайским спецназом Ослябя увидел у китайских коллег пластиковые налокотники и наколенники, такие же примерно, какие используют сноубордисты и мотогонщики. Тогда он не удержался и спросил с некоторым удивлением, для чего они нужны. Китайцы, в свою очередь, удивились вопросу.

– Ползать хорошо по жесткой поверхности…

Работая локтями и коленями на жестком шершавом бетоне ливневой канализации, старший лейтенант вспомнил китайцев с их необходимым национальным рационализмом, который у нас заменяет стандартная фраза: «Спецназ может все…» Хотя «может» и «можно» – это вещи совершенно разные. Уже вскоре после того, как были пройдены первые пятьдесят метров до ворот и разведчики оказались на территории туристической базы, стала чувствоваться боль в локтях и коленях. Кожа под одеждой уже, может быть, была содрана.

Тем не менее командир взвода продолжал движение. Он всегда считал, что лучше сам пострадает, чем пострадают его солдаты. Он страдал и полз, полз и страдал. Точно так же страдали и ползли те, кто вышел в разведку вместе с командиром взвода. Но если солдаты привыкли к такому и будут делать свое дело, невзирая ни на что, то старший прапорщик, который, может быть, и имел когда-то, во времена службы в ВДВ, навык ползания, давно его потерял, и теперь, наверное, чувствовал себя не слишком комфортно. Но характер Шахмырза Чолахов имел сильный, и старший лейтенант, прямо за которым полицейский и полз, не услышал от него ни одного вздоха.

То, чего опасался старший лейтенант, отправляясь в эту разведку, – скопления листьев на поворотах канализации, не было страшным явлением, а, наоборот, удобным, поскольку листья плотным влажным слоем прикрывали неровный шершавый бетон, словно мягкое покрытие. Хотелось бы по этим листьям ползти и дальше, невзирая на то что от влажных листьев и одежда промокает. Но от угла в любом случае предстояло удаляться, и дальше под локтями и коленями оказался все тот же самый бетон, не заглаженный текущей водой потому, наверное, что ливни здесь были нечастыми.

Намечающийся дождь только поморосил и закончился. Правда, бетон он сумел чуть-чуть смочить. И хотя вода не лила людям в канализации за шиворот, бетон стал более липким, неприятным на ощупь. Не зная, как поведет себя планшетник в окружении экрана из бетона и решетчатого металла, Виктор Юрьевич все же взял компьютер с собой. И только тогда, когда практически потерял ориентацию и не мог сообразить, где они находятся, вытащил планшетник из сумки и вывел его из «спящего» режима. Оказалось, что отверстий в решетке достаточно для того, чтобы спутник пусть с задержкой на пару секунд, но нашел все же место, где планшетник спрятался. Линия канализации, которую разведчики взвода преодолевали после поворота, проходила рядом с центральной открытой площадкой, которую старший лейтенант, привычный к армейской терминологии, сразу мысленно окрестил плацем, и вела к спортивному городку с теннисным кортом и простейшими гимнастическими снарядами типа турников, сваренных из металлических труб, параллельных брусьев и «шведской стенки». Но эта линия имела и боковое ответвление. Однако спутник не показывал, куда оно ведет. Вообще на плане туристической базы, который по большому счету был не планом, а только картой спутниковой съемки, не было видно ливневки. Хотя вечером, после ужина, выходя вместе с солдатами из столовой, старший лейтенант обратил внимание на эти решетки. Там ливневка проходила под самым обширным крыльцом, и о решетку можно было почистить грязную обувь.

Виктор Юрьевич убавил яркость экрана до минимальной, при которой можно было различить изображение. Он опасался, что свечение из-под земли может привлечь внимание со стороны. Впрочем, пока разведчики находились в месте, хорошо освещенном фонарями, и потому там свечение не должно было броситься в глаза. Но дальше следовало проявить аккуратность и не «высвечивать» себя на мониторе. И вообще хотелось забраться в сторону от фонарей, чтобы иметь возможность безбоязненно приподнять решетку и осмотреться.

Ослябя, придерживая планшетник у себя на предплечье, двинулся дальше. Примерно он помнил, где располагается столовая туристической базы. Корпуса зданий на спутниковой карте, естественно, были не подписаны, но столовую Виктор Юрьевич определил и по конфигурации, и по памяти и предполагал, что ливневая канализация должна иметь ведущее туда боковое ответвление. И в любом случае требовалось уйти с освещенного места, чтобы поднять металлическое перекрытие и осмотреться. На такое темное место они вскоре и выбрались, но поднять решетку разведчиков заставили еще и женские крики, раздающиеся неподалеку. Женщина кричала высоким визгливым голосом и говорила что-то на своем родном языке, а в ответ слышался только грубый мужской смех. Старший лейтенант уперся загривком и приподнял решетку с той стороны, откуда раздавались крики, на добрый десяток сантиметров. Тут же рядом с командиром взвода оказался старший прапорщик полиции. У того, видимо, сработала профессиональная привычка, заставившая его среагировать на крики о помощи. Из-под дальнего фонаря три бандита тащили в темноту девчушку.

Для старшего лейтенанта это был трудный момент выбора. Помочь девчушке – значило бы открыть себя, открыть присутствие противника на территории самой туристической базы. Какие последствия это могло вызвать, неизвестно. И какой противник мог здесь оказаться, тоже неизвестно. Но Ослябя сразу решился, да и выход он, кажется, нашел.

– Лопухин!

Младший сержант протиснулся в тесном пространстве, вынудив старшего прапорщика сдать назад, и выставил наружу объемный интегрированный глушитель винтореза. Но и Чолахов не хотел оставаться в неведении и приподнял другую решетку, чтобы все видеть.

– Лопухин, обеспечь девушке безопасность. Пусть уйдут в темноту, тогда стреляй, – прошептал командир взвода.

Темнота началась для бандитов через несколько шагов. Но накрыла она их навсегда. Три негромких выстрела раздались один за другим, и через несколько секунд из кустов выскочила девушка и бегом устремилась в сторону домов обслуживающего персонала.

– Это Букминат, сестра моей жены… – тихо сказал старший прапорщик. – Она в столовой работает. У нее же в доме подвал есть. Залезла бы туда и не выбиралась.

– А жена где, дома? – спросил полицейского снайпер.

– С сыновьями в Нальчике. Младший сын в больнице лежит. Ногу сломал. Сложный перелом, операцию делали. Она у родных остановилась. Каждый день в больницу ходит.

– По крайней мере, сейчас в безопасности, – прокомментировал Виктор Юрьевич. – Но эту стрельбу тебе придется взять на себя. И тебя искать будут. Харунов и без того, наверное, знает, что тебя среди убитых нет. Но пусть узнает и то, что ты стрелять умеешь. Ты с ним, случаем, не знаком?

– Не довелось познакомиться. Надеюсь это еще сделать.

– Чуть позже, как только найдут убитых, если найдут, ты позвонишь ему и скажешь, что это ты их убил. И пригрози как-нибудь, чтобы он голову не ломал, кто его людей убивает. И не опасался серьезных сил здесь, на базе. Один человек для него не страшен. Нам не нужно вызывать повышенную настороженность бандитов. Мы аккуратно будем работать.

– Как я ему позвоню? Куда?

– Я скажу номер. Когда время подойдет. Сейчас будем пробираться к столовой. Дальше должен быть поворот ливневки.

Ослябя опустил решетку и пошевелил ее, убеждаясь, что она встала на свое место. То же самое и старший прапорщик полиции сделал. И разведчики двинулись дальше. Локти и колени горели огнем, но никто об этом даже словом не обмолвился…

Глава одиннадцатая

Несмотря на то что на карте не было видно линию ливневки, Ослябя не ошибся, высчитывая, где она должна проходить. До поворота разведчики взвода добрались быстро, буквально десять метров проползли и попали на место, где дно было устлано влажными листьями. Это был характерный признак близкого угла. А будет это поворот или боковое ответвление – это роли не играло, потому что за поворотом канализация должна была повести разведчиков напрямую к крыльцу столовой, превращенной в тюрьму для заложников.

Но и до самого крыльца добираться в планы старшего лейтенанта не входило. Рядом с крыльцом, как он помнил, стояли два столба, и на каждом из них наверху были фонари уличного освещения. Значит, там и выглянуть было невозможно. Сразу нарвешься на автоматную очередь. И даже не на одну.

– Шахмырза, окна в столовой у нас, кажется, очень большие?

– Большие. А толку что? На окнах решетки.

– Сколько там выходов? Не через окна, а через двери.

– Главный выход – в фойе и на крыльцо. С торца есть маленькое крыльцо и стеклянная дверь, но она тоже за решеткой. Из обеденного зала большое окно и проем без двери – на кухню. Из кухни есть два выхода – в рабочий двор, куда привозят продукты, и на помойку. В кухне тоже много окон, не таких больших, как в зале, но все же… Правда, и там на всех решетках есть замки, которые открываются изнутри.

– А ключи от замков у кого?

– Один экземпляр у завхоза, второй, на случай пожара или еще какой-то беды, должен быть у заведующего столовой. Это я точно помню. У него под ключи целый ящик стола отведен.

– Это мужчина?

– Да. Старый Денгизбий. Толстый повар. Ни на что больше, кроме готовки, не способный. Но повар хороший. Таких среди молодых не найти.

– Меня не его боеспособность волнует, а ключи. Это не обязательный ход, но иметь ключи от решеток хотелось бы. Просто на всякий пожарный случай. Подумай хорошенько, где этот повар сейчас может быть?

Шахмырза передернул плечами.

– Вот этого я не знаю. Может, с заложниками, может, в кухне бандитов кормит, они же тоже, наверное, голодные. Может, дома сидит, закрылся и голову под подушку засунул. Не знаю. Я вообще понятия не имею, что там в административном городке делается. У меня там свой дом незакрытый стоит. Не знаю, что с ним. У нас обычно не принято дома закрывать. Воров у нас не бывает.

– Это и хорошо, что не закрытый, – сказал младший сержант Задонский. – Бандиты как себя ведут? Если можно войти и пограбить, войдут и пограбят. А войти не смогут, так подожгут. Это еще хуже. Ограбленному есть где жить. А без крыши над головой туго. Да еще на зиму глядя…

– Может, и так, – согласился Чолахов. – Пусть грабят. Недолго им, надеюсь, осталось этим делом заниматься. Многие уже отзанимались, многие скоро отзанимаются. Надо постараться их отсюда не выпустить. Как начали по-тихому уничтожать, так и продолжать следует.

– Продолжать будем по-разному, – сказал Ослябя. – И так, и по-другому тоже. Всеми возможными способами. Жизни они не заслужили. Даже тюрьмы они не заслужили. Тюрьма для них будет спасением. А я спасать их не хочу.

– А я не буду, – твердо и упрямо сказал старший прапорщик.

Шахмырза открывался старшему лейтенанту все с новой и новой стороны. Совсем недавно старший прапорщик был еще на подозрении, как одна из кандидатур на должность бандитского «крота». А теперь стал упертым борцом с бандитами.

За поворотом ливневки Ослябя, ползущий первым, после десяти метров пути залег на бок и поднял голову кверху. Света над решеткой видно не было – значит, фонари далеко, голосов тоже не слышно – можно предположить, что бандитов рядом нет. И Виктор Юрьевич снова, опустив голову, уперся плечами и поднял тяжелую решетку. Поднял не намного, только чтобы щель была. И сразу осмотрелся. Корпус столовой – здание одноэтажное, но высотой с двухэтажный дом – стоял углом к старшему лейтенанту метрах в двадцати и светился всеми окнами большого обеденного зала и несколькими окнами кухни. На окнах зала были плотные шторы, старательно задернутые чьей-то рукой. Если шторы задернуты, значит, бандиты все же чего-то опасались, даже не зная о присутствии рядом взвода спецназа ГРУ. Хотя это могло быть простой мерой предосторожности – люди дома, никого не опасаясь, с наступлением темноты шторы задергивают привычным машинальным движением. Крыльцо с точки наблюдения просматривалось только сбоку, частично прикрытое V-образными столбами из металлических труб, но и это позволяло увидеть четверых курящих часовых на крыльце. Однако чтобы обнаружить дополнительных часовых у здания, требовалось подождать. И Виктор Юрьевич стал ждать. Как оказалось, ждал он не напрасно. Пара часовых появилась из-за угла. Шли вальяжно. Только один нес автомат в руках, второй – на плечевом ремне, стволом в землю. Часовые разговаривали друг с другом и не смотрели по сторонам. Тот, что нес автомат на ремне, часто потирал руки и дул в ладони. Наверное, южанин, для которого горная кавказская ночь излишне прохладна – руки мерзнут.

Ослябя подождал еще, ожидая появления следующей пары. Но часовых, ходящих по периметру здания, оказалось всего двое. И прогуливались они настолько неторопливо, что, пока сделают круг, через окна могли успеть вприпрыжку ускакать все заложники. По правилам охраны территории на такой длительный маршрут лучше было бы выставить две или даже три пары часовых, чтобы одна пара контролировала правую, другая – левую половины дома, а третья могла бы стать связующим звеном между ними. Но этого сделано не было. Или бандиты не были обучены такой простой воинской дисциплине, как охрана объекта, или они просто халатно относились ко всему происходящему, уверенные в своей силе и в своем преимуществе. А скорее всего, присутствовало и то и другое.

Сразу выбираться и идти на пешую разведку в дополнение к ползучей Ослябя тоже не хотел. Он предпочел сначала посмотреть, как ходят часовые, чтобы потом пристроиться за их спины и пройти по кругу. И не напрасно, потому что после очередного круга, дойдя до крыльца, часовые, обменявшись репликами с четырьмя собратьями, развернулись и двинулись в обратную сторону. Понаблюдав еще некоторое время, Виктор Юрьевич понял, что разворот часовых следует после каждых двух полных кругов. Это его устраивало. Но он опять же не поторопился. Легко вспомнил номер телефона заложника Максима, которому удалось сохранить свои «смарт-часы» Samsung Galaxy Gear, заменяющие собой обычный сотовый телефон. Набрал номер в надежде, что у часов звонок негромкий и не привлечет внимания внутренней охраны, и еще, что сам Максим находится не рядом с кем-то из охранников и имеет возможность разговаривать.

К счастью, абонент ответил, пусть и шепотом, но вполне внятно.

– Алло, слушаю вас.

– Максим?

– Да-да, я слушаю.

– С вами говорит старший лейтенант спецназа ГРУ Ослябя. Мы готовимся вас выручить. Вы имеете возможность разговаривать?

– Разговариваю же.

– Как там у вас обстановка?

– В целом спокойная. Я ожидал, что будет хуже. Сначала, правда, грабили, выворачивали карманы и все забирали, сейчас успокоились. Даже не обыскали всех. Некоторые женщины плачут. Дети тоже плачут. Спать им негде, а уже пора. Уложили, кого смогли, на столах.

– Осталось потерпеть несколько часов. Самое позднее, до утра. Терпите. Держитесь.

– Терпим и держимся. И верим.

– Сколько охранников внутри?

– Двенадцать человек. Большинство на подоконниках сидят. Один между столиками ходит, словно ищет кого-то. Недавно мимо меня прошел. Двое у дверей стоят. Курят прямо здесь. Окурки бросают на пол.

– А на кухне?

– Я видел, что туда трое вошли. Может быть, раньше и другие туда двинулись. Не могу гарантировать. Мне с моего места кухню не видно. Я к раздаточному окну спиной сижу.

– Понятно. Держитесь. Будем думать, как нам вас выручить. Постараемся избежать прямого штурма. Среди заложников есть мужчины, способные к сопротивлению? Физически крепкие, наверное, есть. А есть сильные духом? Чтобы в нужный момент на охрану напасть. О чем там у вас разговоры идут?

– Наверное, есть всякие, но здесь все разобщены. Разговаривать с людьми за другими столами не разрешается. Одного мужчину избили. Проломили прикладом голову, когда он какой-то женщине хотел помочь уложить на столе ребенка.

– Я понял. Значит, будем сами работать. Несколько часов осталось. Терпите…

Едва Виктор Юрьевич отключился от разговора, как мобильник в его руке завибрировал. Звонил старший сержант Матюшин, как показал определитель номера.

– Слушаю тебя, Николай.

– Товарищ старший лейтенант, имеете возможность разговаривать?

– Говори. Что там у вас?

– Прибыл грузовик. Двадцать два полицейских из разных служб. У них на всех девять автоматов. Но у всех пистолеты. Я распорядился убрать их грузовик за поворот, а самих ментов уложил отдыхать в кювет. Велел вас дожидаться. Заодно сам снял аккумулятор с бандитского грузовика и спрятал в кусты.

– Хорошо. Пока мы проводим разведку, вооружи ментов чем сможешь.

– А чем я смогу, товарищ старший лейтенант? Здесь в кювете даже вилы найти – проблема.

– А убитые часовые за воротами?

– Понял. Тогда автоматов на всех хватит. Одиннадцать часовых, плюс еще пара по ту сторону поляны. Как раз ровно получается. Каждому менту по бандитскому автомату. Надеюсь, стрелять они умеют. Говорят, на Кавказе каждый мужик стрелять умеет.

– За оружием пойдешь, бери только своих. Донесут. Не велик груз. Менты пусть спрячутся и носа не высовывают. Скажи им, что бандитский снайпер время от времени издалека постреливает. Это снизит их активность.

Старший сержант одобрительно хохотнул, оценив выдумку командира взвода.

– Понял, товарищ старший лейтенант. Работаю.

И снова, только Ослябя отключился от одного разговора, как последовал следующий вызов.

Определитель номера показал, что звонит комбат.

– Слушаю, товарищ подполковник.

– Хорошо, что слушаешь. И мы сейчас слушали твой разговор с этим парнем внутри. С Максимом. Его тоже, как и всех участников, поставили на контроль, и прозвонили данные на парня по всем возможным каналам. Мальчонка из оппозиционного движения. Но это все ерунда. Спутник показывает, что ты где-то рядом со столовой. Как пробрался? Без эксцессов?

– Лежу в желобе ливневой канализации и надеюсь, что ливня сегодня не будет. Наблюдаю за бездарной работой часовых. Готовлюсь обойти здание за их спиной.

– Понятно. Работай. Есть еще сообщения?

– К воротам прибыл грузовик с ментами, собранными из разных служб. Всего двадцать два человека. Но вооружены в основном пистолетами. Только девять автоматов на всех. Мой замкомвзвода отправил грузовик с глаз подальше за поворот дороги и пошел вооружать ментов.

– Чем вооружать?

– Рядом со входом мы уничтожили тринадцать часовых. Это все парни из банды, что прибыла на грузовике. Необученные, но наглые. Пришлось объяснить им, что занимаются не своим делом и против профессионалов не тянут. Они наши объяснения приняли… на свои головы. Правда, вместо слов мы использовали лопатки. И снайпер взвода нам хорошо помог. Теперь оружия как раз на всех хватит.

– У бандитов, вижу, уже существенные потери.

– Да. Еще три бандита на территории. Всего, получается, шестнадцать человек. При возможности дополнительно проредим их состав. Старший прапорщик полиции Чолахов ведет себя молодцом и обещает ни одного за границу не выпустить. Я с удовольствием взялся ему в этом помогать. Не выпустим.

– А мне тут уже все уши прожужжали подразделениями антитеррора. Дескать, если б они были здесь… Они никогда так эффективно не работают, как ты сработал. Действуй так же и дальше. Все. Не буду мешать. Работай, Виктор Юрьевич. С моей стороны даю тебе карт-бланш. Понапрасну не рискуй. Вопросы есть?

– Есть один. Хотя чисто риторический. Я пока насчитал вместе с убитыми тридцать пять бандитов, если и самого эмира к ним отнести. Где другие и чем они заняты? У вас никаких сведений на этот счет нет, товарищ подполковник?

– Грабят, что можно ограбить. Был звонок в полицию из жилого поселка администрации турбазы. У них грабят дома. Не разбирают, с жителями или без них. Заходят и берут все, что хотят взять. Требуют деньги. Предпочитают доллары и евро. И еще мясо и хлеб. И сразу, не выходя за порог, есть начинают. Всю водку забирают. Была бы возможность, на свои деньги подогнал бы к поселку машину водки… Но нет ни возможности, ни таких денег…

– Понятно. Административный поселок я не контролирую. Он впереди меня. За спиной, надеюсь, никого нет. Там только горы, а в горах грабить некого. Я, признаюсь, больше всего не люблю, когда мне за спину заходят.

– А кто это любит? Что собираешься предпринимать после разведки?

– Сначала хотел бы захватить самого Харунова. И только после этого заняться освобождением заложников. Пока Харунов жив и на свободе, он может что-то организовать. Даже то же убийство заложников. У него власть, авторитет – его слушаются. Знать бы еще, кто у Харунова ходит в помощниках, чтобы всех уничтожить.

– Несколько минут назад Харунов четыре раза звонил. Собирал к себе в комнату каких-то людей. Просто называл по имени и приглашал. Он разговаривал с ними не в приказном тоне. Можно предположить, что у эмира в номере идет совещание руководства двух банд. Но у тебя, как я понял, за воротами остались люди?

– Со мной три человека.

– Может быть, рискнешь? Посмотри сначала, как охраняется корпус. Нахрапом не действуй.

– Я понял, товарищ подполковник. Есть смысл рискнуть.

– Я дал тебе карт-бланш…

* * *

– Шахмырза, как нам попасть к вип-корпусу?

– Самый крайний слева. В десяти метрах от обрыва.

– А ливневка… Проползем?

– Туда не идет.

– Поверху пойдем. Где закрытое место.

– Кустами, по газонам пройти можно.

– Веди. Где лучше из этой канавы выбраться?

– Где темнее.

– Ты мудр, как слон, Шахмырза.

– А слоны мудрые?

– А ты разве не знал? Слоны чрезвычайно умны и мудры.

– А я в школе с двойки на тройку перебивался.

– Я же не обзываю тебя умным. Я обзываю только мудрым. Чтобы быть мудрым, не обязательно школу с медалью оканчивать. Разворачиваемся. Ползем в обратную сторону.

Приказ был сразу выполнен. Но сразу выбраться на поверхность не удалось, потому что опять попали под полосу фонарей. И только когда миновали их, Ослябя, который уже очень осторожно ставил на бетон локти и колени, инстинктивно оберегая их, остановился, поднял плечами решетку и осмотрелся. Где-то в стороне, за кустами, довольно далеко, слышались громкие мужские голоса. Даже если там бандиты, а больше там быть некому, они не услышат и не увидят спецназовцев. Решетка без звука ушла дальше по асфальту. Виктор Юрьевич с удовольствием выпрямился и выпрыгнул наружу. Следом за ним выбрались и трое других. И все смотрели в сторону, откуда раздавались голоса, которые приближались. И приближались, кажется, быстро.

– Трое, – определил младший сержант Задонский. – Бегут. Похоже, нашли тела. Спешат доложить.

– Если бы нашли тела, стали бы стрелять в воздух, чтобы поднять тревогу, – высказал свою мысль командир взвода, хорошо знающий манеры боевиков.

– Тела нашли… – вслушиваясь в темноту, сказал Чолахов.

Из всех он один знал местный язык.

– Что говорят?

– Говорят, что стреляли из пистолета с глушителем.

– Лопухин! Обеспечь нам безопасность!

– Есть, обеспечить безопасность, товарищ старший лейтенант, – младший сержант Лопухин и без того уже подключал ночной прицел своей винтовки. В целях экономии заряда аккумулятора он обычно держал прицел в отключенном состоянии.

Кусты закрывали видимость, и Лопухин перебежал к дорожке, которая разрезала кусты на два участка. Там он залег под крайним кустом. Младший сержант Задонский последовал за товарищем.

Кажется, по благословению комбата дела начали развиваться стремительно. При этом не следовало оставлять без действия основные силы взвода. Виктор Юрьевич вытащил мобильник и набрал номер телефона старшего сержанта Матюшина.

– Как дела, Николай?

– Полицию вооружили. Менты в бой рвутся. Хотят знать, где бандиты, и готовы их на куски порвать. Командует ими подполковник. Он может меня не послушать и двинуться в сторону корпусов. У меня нет власти подполковниками полиции командовать.

– Дай ему, Коля, трубку.

– Пару секунд, товарищ старший лейтенант. Найду его…

Прошло около минуты, когда в трубке послышался голос с сильным акцентом:

– Подполковник полиции Орусбиев. Слушаю вас.

– Здравия желаю, товарищ подполковник. Старший лейтенант спецназа ГРУ Ослябя. Я на данном этапе операции командую освобождением заложников и захватом эмира Батырби Харунова. Рад, что вас прислали нам в помощь. У меня не хватает людей для оцепления. Потому что скоро бандиты побегут и задержать их, когда разбегутся, будет трудно. Поэтому я попрошу вас отослать ко мне остатки моего взвода вместе со старшим сержантом, который передал вам трубку, а вас попрошу организовать около ворот засады, чтобы никто из бандитов не прорвался. Каждую тропу необходимо контролировать. Хочу особо предупредить, что на верхней тропе, ведущей в горы, чуть в стороне от нее, находится окоп с моими солдатами. Старший сержант объяснит вам, где это. Солдатам дан приказ стрелять по всем, кто покажется там с оружием в руках. Поэтому во избежание эксцессов…

Ослябя намеренно говорил таким тоном, словно все вопросы уже давно решены. Это должно было убедить подполковника действовать так, как он требует. Но подполковнику, видимо, хотелось воинской славы и наград.

– А кто вас уполномочил проводить эту операцию?

– Оперативный штаб антитеррористического комитета. Я с ними постоянно на связи, и они сейчас слышат наш разговор, потому что мой телефон под контролем спутника. Сообщите, пожалуйста, номер своего мобильника, чтобы нам координировать действия.

Подполковник сообщил номер телефона, но упрямо продолжал гнуть свою тему.

– Я прибыл сюда с целью освобождения заложников и задержания Харунова, – настаивал он. – И не понимаю, почему я должен подчиняться старшему лейтенанту. Пусть даже он представляет спецназ ГРУ.

– Думаю, вам через несколько минут позвонят и сообщат, что вы рискуете своими погонами, отказываясь выполнять план оперативного штаба. И домой вы вернетесь уже в звании рядового полицейского. Потому советую вам, во избежание проблем, занять позицию у ворот и выставить засады. Это все, на что вы в данном случае можете рассчитывать. По крайней мере, вы не сорвете продуманную операцию.

Ослябя резко сменил тон разговора, понимая, что гордость подполковника не может поддаться уговорам и только страх за свои погоны может удержать его на положенном ему по боевому статусу месте.

– Ну что же, я подожду звонка из оперативного штаба.

– А пока верните мобильник старшему сержанту, я должен дать ему указания.

Матюшин, видимо, стоял рядом, потому что отозвался сразу:

– Слушаю, товарищ старший лейтенант.

– Объясни товарищу подполковнику, где мы выставили окоп с Ивановым и Славичем, и предупреди, что сидят в окопе стрелки отменные, которые не промахиваются. Пусть на ту тропу не выходят. Говори с ним построже. После этого аккуратно, по кустам и газонам, никому не показываясь, все вместе проходите до середины центральной аллеи. Мы будем там. Увидим тебя или ты нас увидишь. Делай все в темпе.

– Понял, товарищ старший лейтенант. Спешу…

Виктор Юрьевич отключился от разговора и набрал номер телефона комбата, желая попросить того организовать звонок подполковнику Орусбиеву. Но номер мобильника комбата был постоянно занят. После третьего звонка старший лейтенант отвлекся. Из-под кустов у боковой аллеи раздались три едва различимых выстрела – один за другим с минимальным интервалом. Младший сержант Лопухин свое дело сделал и вышел на центральную аллею вместе с младшим сержантом Задонским. Снайпер коротко доложил: