Текст книги "Геном убийцы"
Автор книги: Сергей Самаров
Жанр:
Боевики
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)
Сергей Самаров
Геном убийцы
Пролог
Настоящие туристы обычно умеют разводить костры с помощью одной спички. И уже по тому, что костер разгорелся с первой спички, можно было предположить, что в группу вошли настоящие туристы. И даже цивилизованные, потому что, распаковав пакеты с едой, рассевшиеся вокруг костра туристы не отбрасывали в сторону мусор. Все, что нужно было выбросить, собиралось в один большой пакет, чтобы потом этот пакет закопать в землю.
Чайник кипятили не на костре, а на небольшом туристическом примусе, который поставили неподалеку. Долго греться у костра возможности не было – не хватало дров. Туристы уже поднялись на такую высоту, что миновали полосу леса, а костер разводили дровами, которые принесли с собой. Дров они, конечно, принесли больше. На костер ушла только половина. Вторую половину уложили шалашиком неподалеку, чтобы на обратном пути выйти сюда же и сразу разжечь костер, поскольку в ближайшие два дня погреть руки у костра у них возможность вряд ли найдется.
Туристов было девять человек – шестеро мужчин разного возраста и три молодые женщины. Однако туристические рюкзаки не делились на мужские и женские, и все несли одинаковое количество груза. Место, где туристы остановились, называлось «Базовый лагерь» и было под этим именем отмечено на карте. К базовому лагерю шли четыре дня в сложных условиях горного леса. Но поскольку до базового лагеря дошли, уже считалось, что самое трудное позади, и туристы расслабились. Правда, спиртного никто себе не позволял, пили только чай и любовались небом на западе. Солнце уже зашло, и небо было яркого малинового цвета. В равнинных местностях это обещало бы ветер на следующий день. В горах же эти приметы не работали. Здесь ветер гулял сам по себе. Но туристы, до мозга костей горожане, среди своих улиц даже неба такого цвета не видели и радовались горному пейзажу, пальцем показывая друг другу детали рисунка в полоске подкрашенных зашедшим солнцем облаков.
Внизу, в долинах и в ущельях, уже стемнело. Но на Сарматском плато, куда поднялись туристы, было еще относительно светло, хотя смеркалось стремительно. Но небо над головой было чистым. Звезды в горах всегда кажутся близкими и яркими, и потому никто не стремился расстелить спальные мешки, чтобы устроиться на ночь. Это можно было сделать и в относительной темноте. Хотелось сначала дать отдых уставшим за день ходьбы ногам.
Один из мужчин вытащил из чехла гитару. Настоящих туристов не бывает без гитары. Мужчина начал настраивать струны, печально звенящие в разреженном воздухе. Помешал ему свисток на чайнике. Не выпуская гитару из руки, мужчина встал, хотел было шагнуть к примусу, но чайник вдруг, как всем показалось, взорвался – в боку, обращенном к костру, появилась дыра, и из нее струей побежала вода. Никто ничего понять не успел, когда точно так же будто взорвалась гитара и ее корпус зазвенел. И только после этого туристы осознали, что это были выстрелы. Стреляли в них, теперь уже прицельно. Кто-то успел вскочить, кто-то свалился сразу, даже не встав. Автоматные очереди буквально рвали людей на части. На ногах осталась только одна молодая женщина. Она взвизгнула и побежала. В нее не стреляли, а больше стрелять было уже не в кого. Вокруг костра лежали восемь трупов. Из сумрака, из-за камней в самом начале плато поднялись в полный рост шестеро мужчин в масках «ночь», какие носят спецназовцы, и двинулись к месту побоища решительным шагом. Пятеро остановились у костра, шестой пошел за бегущей женщиной. От костра стрелков отделяло двадцать метров. От женщины уже тридцать. Она даже не бежала, с трудом двигалась по неровным камням. Но женщина не знала, куда бежать, и уже через двадцать секунд резко остановилась, покачнувшись на краю пропасти, и отшатнулась, чтобы не упасть. Потом посмотрела на приближающегося молодого красивого мужчину, который снял маску. Он злобно улыбался, чувствуя себя хозяином положения. Застонав, женщина присела и закрыла глаза. Мужчина подошел, держа в одной руке автомат, второй взял женщину за волосы и хотел поставить ее на ноги.
– Я же обещал, что приду за тобой. Ты меня ждала?
Но женщина, не ответив, вдруг обхватила мужчину за бедра, приподняла, показав несвойственную женской натуре силу и знание приемов вольной борьбы, и, произведя классический бросок через грудь, вместе с ним рывком полетела в пропасть. При падении закричала женщина, но не испуганно, а яростно. Мужчина же не издал ни звука. А звук от падения тел с большой высоты до верха даже не донесся. Пропасть была глубокой.
– Ногай! – крикнул один из мужчин у костра и, сорвав с себя маску, побежал к обрыву.
Через пару секунд еще трое с автоматами быстро подскочили к краю пропасти. Маски сняли все, потому что скрывать свои лица уже было не от кого.
– Вот стерва… – сказал один из них, тот, что кричал, запоздало предупреждая. – Еще мама говорила Ногаю, что женщины его сгубят. Мама была права, ах как мама была права… Прощай, брат… Что я скажу маме?
– Стерва… Точно… – сказал Солтанмурад, самый старший из бандитов и на вид самый интеллигентный, и качнул седой, аккуратно стриженной головой. – Надо было сразу в нее стрелять. Ногаю, видишь, фигура понравилась. Спортивная…
– Он любил спортивных женщин… – словно бы оправдывая брата, заметил первый, когда-то похожий на красавца брата, но сейчас у него было разорвано веко, а на левом глазу расплылось бельмо, из-за чего сходство заметить было трудно.
– Да… Просил ее не задеть… – продолжил Солтанмурад. – Эй… Все «визитки» же были у Ногая. Есть у кого-то еще «визитки»? Сарыбаш, у тебя должны быть…
Сарыбаш, старший брат упавшего в пропасть вместе с женщиной Ногая, полез в карман и, глядя по сторонам совершенно отстраненно, вытащил пачку из двух десятков визитных карточек. Молча протянул спрашивающему. Солтанмурад взял всю пачку и снова пошел к костру, словно желал отдалиться от чужого горя. Еще трое бандитов сразу же двинулись за ним, оставив Сарыбаша, потерявшего брата, попрощаться с погибшим хотя бы издали, сверху, хотя позже можно было бы и спуститься в пропасть, чтобы найти и похоронить тело.
Сарыбаш стоял у пропасти недолго – здесь брата уже не было. Он со злостью мотнул головой, почесал свой поврежденный глаз и решительным шагом направился к товарищам. Сразу посмотрел, что они сделали. На теле каждого убитого лежала визитка. Эти визитки – шутка, придуманная Ногаем. Он же сам и рисунок в Интернете нашел, и сами визитки распечатывал на принтере. Там была изображена голова оскаленной собаки, и по-русски для ясности было написано «Познакомься с Бешеными псами». Одна визитка, сброшенная ветром, упала с груди гитариста, так и не расставшегося со своей пробитой пулей гитарой. Сарыбаш вытащил из кармана картонный пакетик с острыми портновскими булавками и приколол все визитки прямо к телам сквозь одежду. Мертвые боли от укола не почувствовали. Сарыбаш выпрямился и посмотрел в сторону обрыва. Ему очень захотелось приколоть «визитку» прямо к груди женщине, разбившейся в пропасти вместе с его младшим братом…
* * *
Чтобы спуститься в пропасть, следовало сделать большой переход по окружности. Причем предстояло пройти два участка, где и днем-то ходить следует с осторожностью, потому что легко съехать со склона вместе с камнями. А ведь приходилось тащить туго набитые рюкзаки. Многие вещи туристов оказались в рюкзаках этих людей. Ночью с тяжелыми рюкзаками ходить вдвойне сложнее, нежели днем. Солтанмурад и Биймурза уговаривали Сарыбаша пойти в ущелье утром, после рассвета. Но Мараучу, ровесник и даже бывший одноклассник Ногая, поддержал старшего брата погибшего товарища, желающего отправиться к телу немедленно. Зная, что Сарыбаш, если его не поддержат, может и в одиночестве пойти или хотя бы вместе с Мараучу, Солтанмурад и Биймурза согласились. Бросать товарищей в беде они не привыкли. Горы, в которых они выросли, приучили их поддерживать друг друга, потому что в горах без поддержки всегда трудно выжить.
Хорошо еще, что ночь была светлая, какой всегда бывает в горах при чистом небе. Шли молча. Первым, естественно, пошел Сарыбаш, который торопился и тем самым задавал темп. Конечно, он знал высоту обрыва и понимал, что Ногай не мог остаться в живых после такого падения. Но, кажется, надежда, что брат сильно покалечился, но все же еще жив, в нем теплилась – чудеса в горах порой еще встречаются, и он все еще надеялся приколоть к груди женщины фирменную «визитку» от «Бешеных псов». Сарыбаш даже с наслаждением представлял, как проткнет булавкой ее грудь. И пусть ей, мертвой, будет небольно, но он-то может представить, как ей было бы больно живой.
Прохождение ночью по этому сложному маршруту было действительно сопряжено с опасностью. И даже торопящийся Сарыбаш понимал это, потому при подходе к первому из двух опасных участков он остановился и протянул руку за спину.
– Страховку.
Ему подали конец прочной, хотя и не толстой веревки с карабином на конце. Сарыбаш прицепил его к карабину на своем широком поясе. Другие карабины тоже были моментально пристегнуты, образовав связку. Так, в связке, прошли первый опасный участок. Осторожничали, но не чрезмерно. Знали, чем грозит секундное расслабление. Но страховку снимать не стали – до следующего опасного участка было недалеко. А вот на следующем участке под ногой Мараучу, идущего вторым в цепочке, поехал камень, и он сам поехал бы вслед за ним, если бы не связка. В веревку вцепилось сразу три пары рук, и Мараучу через несколько секунд снова оказался на тропе, твердо упираясь в нее ногами. А камень из-под ноги человека, получив ускорение, сдвинул с места другие камни, и началась цепная реакция. Сначала камни просто шелестели со все возрастающей силой. Потом уже начали грохотать. Как оказалось, жутко не только попадать под камнепад, а жутко даже над ним стоять. Во-первых, поднимается большое облако пыли, во-вторых, шелест и грохот сильно бьют по нервам, в-третьих, почва под ногами начинает дрожать, и не понимаешь толком, стоит идти вперед, или следует бежать назад, или вообще лучше не двигаться с места и только пытаться устоять на ногах. Сарыбаш первым сообразил, что следует делать, и двинулся вперед, и другие пошли за ним. Они хорошо знали эти места и знали, что прошли уже две трети опасного участка. До его окончания оставалось меньше, чем до начала, и потому возвращаться было опаснее. И они прошли. И только дальше, когда под ногами оказалась простая рыжая земля с такой же рыжей осенней травой, обесцвеченной звездным светом, остановились, чтобы перевести дыхание.
Дальнейший путь мог только утомить, но был уже не так опасен, как короткий пройденный, и потому страховку свернули. Место ей нашлось в рюкзаке Солтанмурада.
– Может, зайдем в пещеру? – предложил Биймурза. – Оружие хотя бы оставим. А то таскать с собой лишнюю тяжесть…
Пещера, где они обычно хранили оружие, вернее, даже не пещера, а большой грот, располагалась неподалеку. Туристов этот грот не интересовал, да и не полезли бы туристы на невидимые простому глазу верхние этажи.
– Думаешь, оружие нам не пригодится? – мрачно спросил Сарыбаш, глядя на Биймурзу своим единственным здоровым глазом.
– Думаю, уже не пригодится, – за него ответил Солтанмурад. – С телом Ногая сюда не пойдешь… Где еще оружие оставить? И рюкзаки нужно опорожнить. С таким грузом долго не находишься. А идти надо быстро…
Этот алгоритм действий был принят даже Сарыбашем, который сам взял только одно одеяло. Но он видел, как его товарищи перекладывали много вещей из рюкзаков туристов в свои рюкзаки. И про его рюкзак тоже не забыли, сильно утяжелив ношу. Плечи от тяжести налились свинцом. Торопились закончить дело, пока хорошо горел костер. Потом костер разбросали и затоптали.
– Идем, только побыстрее.
Он опять пошел первым. И свернул в нужном месте. Дальше уже путь был простым. Единственную сложность представлял спуск по склону, но звезды были яркими, да и выкатившаяся луна светила ярко, и потому споткнуться было сложно.
Фонариками бандиты воспользовались только перед входом в большой грот, где чувствовали себя как дома. Там у них и дрова были припасены для костра, который они обычно здесь зажигали, если случалось проводить в гроте ночь. Впрочем, сейчас никто не предложил развести костер, потому что понимали состояние Сарыбаша. Его брат лежал там, в ущелье, и Сарыбаш торопился туда, понимая, конечно, в глубине души, что надеяться не на что, тем не менее надежды не теряя…
* * *
В ущелье они вошли только через три часа, уставшие и взмокшие, хотя ночь была прохладной. Однако вспотеть нетрудно и в крепкий мороз, если затрачиваешь много энергии во время работы или даже при быстрой ходьбе. Там, в ущелье, уже необходимо было идти с фонариками, чтобы не переломать себе ноги на камнях. Первым, как и раньше, шел Сарыбаш, за ним, чуть-чуть отстав, двигался Мараучу. Слегка отстали Солтанмурад с Биймурзой. Разговаривали между собой тихо, чтобы не услышал их брат погибшего Ногая.
– Чего доброго, Сарыбаш надумает тело домой тащить, – проворчал Биймурза. – Я уже и без того еле ноги переставляю.
– А ты думал… Он для этого одеяло с собой и прихватил.
– У меня лопатка с собой. Может, выкопаем могилу и похороним?
– Не знаю. Как Сарыбаш решит. Думаю, он не согласится. С него старая Разият спросит.
– Сарыбаш свою мать боится больше, чем окулиста, – согласился Биймурза.
Оба они знали, что Сарыбаш, будучи еще мальчишкой, напоролся на ветку и порвал себе веко. Привели его в больницу, хирург зашил веко, отправил к окулисту. Окулист назначил операцию, хотя никакая операция мальчишке, как потом оказалось, была не нужна. В результате после операции на глазу появилось бельмо. Сначала небольшое, потом и весь глаз закрыло. И все окулисты стали для уже взрослого Сарыбаша чудовищами.
У Сарыбаша стал садиться фонарик. Пришлось остановиться, чтобы сменить аккумулятор.
– Скоро уже. Смотри внимательнее, – сказал ведущему Мараучу. – Где-то здесь должно быть. Как бы мимо не пройти. Ближе к стене держись.
Правая сторона ущелья представляла собой действительно стену, а не склон хребта. И стена эта, начиная с нижней части, была даже с легким обратным уклоном. Биймурза посветил фонариком вверх. С места, где они шли, верхний край видно не было. Его можно было рассмотреть, наверное, только днем от противоположного склона, тоже крутого, но не обрывистого. Да и луч фонарика был не в состоянии достать до верхнего края. Для этого требовались фонарики посильнее или же вообще армейские тактические фонари, которые посылают луч порой на три сотни метров. Стена же была высотой около шестидесяти метров.
Но человек, если будет падать сверху, сначала обязательно должен удариться о слегка наклонную среднюю часть и отлететь от прямой линии падения. И потому Сарыбаш, уже давно все мысленно рассчитавший, не послушался совета и не стал прижиматься к стене. Мараучу, наверное, хуже всех знал здешние места. Все остальные знали их прекрасно. И конфигурацию обрыва тоже помнили и потому продолжали движение так же, как начали.
– Туда посвети… – сказал Мараучу, показывая направление лучом своего фонаря. Но у его фонаря тоже подсели аккумуляторы, а запасных Мараучу с собой не взял. И его луч недалеко бил в темноте ущелья, хотя его вполне хватало для того, чтобы осветить себе путь под ногами и не оступиться.
В этот раз Сарыбаш послушался. Он вообще умел прислушиваться к чужим советам, хотя выполнял только то, что ему самому казалось правильным. Он направил луч фонаря вперед, и сам рывком бросился в том направлении. Мараучу каким-то образом увидел в темноте лежащее среди острых камней человеческое тело.
Все подошли. Сарыбаш стоял перед телом брата на коленях. Его надежды на чудо так и остались только надеждами. Тело лежало на острых камнях, и даже при падении с намного меньшей высоты любой человек разбился бы насмерть. Все пространство между камнями было залито кровью. Крови вытекло очень много.
– Неужели в человеке столько крови… – сказал Биймурза, – никогда бы не поверил, если бы сам не увидел.
– У него тело во многих местах пробито, – объяснил Солтанмурад. – Сразу из всех ран вытекало. И даже из головы…
Ногай лежал на спине, откинув в сторону левую руку, а правая – каким-то неестественным образом изогнувшись, была придавлена спиной.
– Помогите вытащить руку, – попросил Сарыбаш. – Приподнимите его.
Мараучу с Биймурзой наклонились над телом, приподняли, и он вытащил из-под спины сломанную и согнутую руку брата. Уложил ее вдоль тела. Точно так же положил вторую руку. И после этого посмотрел на небо.
– Он лежит подошвами в сторону Мекки… – понимая, что высматривает Сарыбаш, подсказал Солтанмурад. – Положи ему на живот камень[1]1
Согласно мусульманским обычаям, умершего кладут подошвами в сторону Мекки. Если нет такой возможности, кладут на правый или левый бок лицом в сторону Мекки. На живот умершему, во избежание вздутия, кладут камень. Подвязывают подбородок и закрывают глаза.
[Закрыть].
Сарыбаш торопливо выполнил сказанное. Глаза Ногая были закрыты, а подбородок не отвисал, и завязывать его необходимости не было. Сарыбаш сам повернулся туда, куда смотрели подошвы брата, двумя руками совершил омовение лица и стал читать «Калимат-шахадат»:
– Ла илаха илла-ллаху, Мухаммадун-Расулу-ллахи[2]2
Нет бога, кроме Аллаха, Мухаммад – Посланник Аллаха(араб.).
[Закрыть].
– Вообще-то это читается перед смертью[3]3
Один из сподвижников пророка Мухаммада Муаз ибн Джабаль приводит такой хадис: «Сказал пророк, что тот, у кого последними словами будут слова «Калимат-шахадат», обязательно попадет сразу в рай».
[Закрыть], – сказал Солтанмурад. – Чтобы умирающий слышал и повторял хотя бы мысленно.
Сарыбаш не растерялся, хотя плохо знал каноны ислама.
– Душа моего брата еще здесь, она слышит меня, видит мою скорбь и повторяет за мной слова молитвы. Еще нужно читать суру «Ясин», но я ее не знаю. Знает кто-нибудь?
Все отрицательно закачали головами.
Сарыбаш встал и достал из рюкзака одеяло, расстелил его прямо на камнях.
– Помогите переложить. Понесем на одеяле, ко мне домой. Я позвоню маме, чтобы она приехала. Утром она будет у меня. Привезет кафан[4]4
Кафан – саван, в котором мусульмане хоронят умерших. Для мужчин из трех частей, для женщин из пяти. Личная одежда покойного кладется на крышу тобута (погребальных носилок), чтобы люди знали, кого хоронят, мужчину или женщину.
[Закрыть].
– А откуда это одеяло? – спросил Биймурза. У нас такого не было.
Одеяло было легкое, яркое, плюшевое.
– Оно из чьего-то рюкзака там, наверху… – объяснил Мараучу. – Я на всякий случай прихватил. Не думал, для чего сгодится.
– Кстати, – хватился вдруг Солтанмурад и беспокойно тряхнул красивыми седыми волосами. – А девка где? Которая Ногая сбросила…
Все растерянно осмотрелись. Лучи фонариков обшарили все камни вокруг тела Ногая. Женщины рядом не было. И даже не видно было следов крови рядом, если бы она, что вообще-то было невозможно, осталась жива и отползла в сторону.
– Какой черт ее унес? – непонятно кого спросил Сарыбаш.
Он посветил фонариком выше стены, туда, где нависал над пропастью выступ склона. Но увидеть ничего не сумел. Слишком слаб был фонарик, слишком обширен и высок склон.
– Старая Разият спросит, отомстил ли ты за брата, – сказал Биймурза Сарыбашу.
Тот, испытывая злобу, еще раз осмотрелся вокруг.
– Кто-то унес ее… Кто ее унес?
– Унести могли только дэвы[5]5
Дэв – в восточной мифологии, в частности у мусульман Кавказа, бес, черт, недобрая, нечистая сила.
[Закрыть], – сказал Мараучу и тоже посмотрел по сторонам. Но уже испуганно, словно ожидая нападения.
– Говорил я, не надо оставлять оружие, – сердито сказал Сарыбаш.
– Разве ты говорил такое? – удивился Солтанмурад. – Я не слышал. Ты, кажется, только сомнение выказал, не больше.
– Значит, я подумал, что надо так сказать…
– Скорее всего. А мы, бестолковые, не научились читать чужие мысли.
– Что можно сделать оружием против дэвов… – прошептал Мараучу.
– Не боюсь я никаких дэвов! – заявил Сарыбаш. – Дэвы, приходите сюда, покажитесь…
Последнюю фразу он прокричал в ночную черноту, и она тотчас отозвалась автоматной очередью. Очередь была неприцельная. Скорее явилась простым отзывом на призыв Сарыбаша, тем не менее одна из пуль попала Сарыбашу в голову и почти оторвала ему ухо, разрубив его пополам.
– Позвал. Они пришли… – испуганно констатировал факт Мараучу.
– Где ты видел дэвов с автоматами? – зло спросил Биймурза. – Мы в какую-то историю влипли. Знать бы только в какую. В случае чего, если это федералы или менты, – мы здесь работаем… Получили сообщение, не знаем от кого, о расстреле группы на плато и вышли. Ногай сорвался и упал сам. И мы вынуждены были спуститься…
– Федералы не будут стрелять на призыв. И менты не будут. Они знают, в кого стреляют, – подсказал Солтанмурад, присевший за камень в надежде спрятаться от пуль.
– Перевяжите меня кто-нибудь, – попросил Сарыбаш. – Я ранен.
– Ползи сюда, – предложил Солтанмурад, снимая с плеч рюкзак, в котором у него хранилась походная аптечка. – Не трогай рану грязной рукой.
– Дэвы… – не видя вытаращенными глазами ничего и ничего не слыша, повторил испуганный Мараучу. – Они пришли…
И опять, подтверждая сказанное, из темноты раздались новые автоматные очереди. Теперь из было уже много. Не умея на слух определять количество стреляющих автоматов, Биймурза зло, с каким-то даже дерзким вызовом и отчаянием сказал:
– Целая толпа дэвов…
Но между автоматными очередями до слуха доносились и крики. Обыкновенные человеческие крики. И звучали они, несмотря на разность голосов, одинаково:
– Желтый дракон!
– Желтый дракон!
– Желтый дракон!
И эхо повторяло эти слова, как повторяло звуки выстрелов, отчего казалось, что стреляют не только из автоматов, но и из пушек и про «желтого дракона» кричит целая толпа людей. А автоматные очереди долго не стихали. Только пули на сей раз пролетели над головами, никого не задев. Но огненные мазки автоматных стволов в темноте были хорошо видны. Потом, когда автоматы замолчали, раздалась длинная очередь, стреляли из пулемета трассирующими пулями, перечеркнувшими черноту над головами.
– Уходим, – приказным тоном сказал Солтанмурад, завершив перевязку раненого Сарыбаша. – Быстро уходим, пока они не подошли близко. Успеем в темноте уйти. Фонари не включать. Нас не увидят. Уходим…
Он развернулся и на четвереньках, ощупывая камни руками, попытался отдалиться.
– Ногай! – напомнил Сарыбаш. – Ногая забираем.
– Жить надоело? – спросил Биймурза. – Самим бы уйти…
Он попытался потянуть Сарыбаша за локоть, но тот выдернул локоть.
– Я не пойду. Пусть убивают… – сказал Сарыбаш, двумя руками подправляя только что наложенную на голову повязку. – Кто хочет, уходите. Я с братом буду…
Но его никто, кажется, не слышал. Даже Мараучу, во всем до этого готовый поддержать Сарыбаша, и тот пополз на четвереньках в обратную сторону, мало что соображая в происходящем и продолжая шептать под нос:
– Дэвы, дэвы пришли. Позвали, они пришли…
Рука Мараучу вдруг на что-то натолкнулась, ощупала и подняла тяжелый предмет.
– Автомат… – сказал он. – Автомат Ногая…
Но отстреливаться от дэвов Мараучу не собирался. И потому отбросил автомат в сторону.
– Что там? – спросил Сарыбаш.
Мараучу не ответил, только быстрее зашевелил руками и ногами. И Сарыбаш вынужден был сам подняться, потому что стрельба прекратилась, подойти и поднять автомат покойного брата.
– Идите ко мне, дэвы… – Сарыбаш погрозил в темноту поднятым автоматом.
Новая автоматная очередь заставила его пригнуться и присесть рядом с Ногаем. Потом тело Ногая вздрогнуло – автоматный ствол в темноте, видимо, опустился ниже, и несколько пуль попали в покойного. Сарыбаш даже с места не сдвинулся, только положил руку на еще теплую грудь брата. А стрельба снова прекратилась…
