Текст книги "Геном убийцы"

Автор книги: Сергей Самаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

Глава девятая

Шахмырза вышел к дороге, возможно, чуть раньше, чем через десять минут. Потому что взвод через десять минут уже спустился до предполагаемого места встречи, и долговязый старший прапорщик поднялся из-за придорожных камней во весь свой рост. Вернее, дороги здесь уже не было, но была тропа, хотя и широкая. Широкой тропа стала, вероятно, потому, что туристы, отправляясь по маршруту, изначально двигались толпой и только постепенно вытягивались в цепочку. А толпа способна вытоптать траву и на большей площади.

– Там, внизу, недавно стреляли, – сказал Шахмырза, кивая в сторону туристической базы. – Стреляли, мне по звуку показалось, в административном поселке. Причем очереди были длинные. Так обычно в воздух стреляют, когда кого-то пугают.

– Разберемся, – спокойно отреагировал на сообщение старший лейтенант.

Впрочем, реагировать на сказанное неспокойно у него причины не было. Около двадцати минут назад взвод вышел на перевал. Если бы стреляли в течение этих двадцати минут, Ослябя обязательно бы услышал стрельбу. Значит, стреляли раньше. И там уже все завершено и туда можно не торопиться. А реагировать на давние события действием тоже не всегда необходимо.

– Три человека в охране у ворот… – напомнил Виктор Юрьевич. – Когда они могут нас заметить? С какого момента?

– Только когда против ворот остановимся. Сейчас нас скалы и кусты прикрывают.

– Подойти сбоку к ним можем? Скажем, с того места, где ты лежал. Или оттуда, где еще двое часовых лежали…

– Никак не получится. Там за краем открытое, просматриваемое со всех сторон пространство. Где остальные посты, я не знаю. Я через открытое место не пошел. Не хотел себя обнаружить раньше времени.

В это время завибрировал мобильник в кармане самого старшего лейтенанта. После последнего разговора с комбатом он переключил телефон с обычного звонка на виброзвонок и сам мобильник, чтобы лучше чувствовать виброзвонок, переложил из толстого кожаного чехла в карман.

Ответил Ослябя сразу:

– Слушаю вас, товарищ подполковник.

– Виктор Юрьевич, эмир Харунов сам вышел на связь с нами. Он позвонил в райотдел полиции, оттуда его переадресовали сразу к нам. Дозвонился. Но у него другой номер. Не тот, на который в его банду звонили на марше. Но это не важно. Короче говоря, Харунов выдвинул требования. Он захватил заложников. Сто два человека. Его условия такие. Мы доставляем к нему Людмилу Николаевну и два вертолета без пилотов. Пилоты у него есть свои, которые умеют летать на русских машинах. Как я понял, это афганцы. Наши вертолеты поставлялись и поставляются в Афганистан. И у пилотов много часов налета. Естественно, он сажает в вертолеты своих людей и сколько поместится заложников. И вылетает в южную сторону. Там только две границы – с Грузией и Азербайджаном. К какой он пожелает полететь, Харунов не сообщил. Но разрешил даже сопровождать его вертолеты нашим боевым машинам. Перелетев границу, он посадит вертолет и выпустит заложников. Нахал этот эмир.

– И что ему ответили, товарищ подполковник?

– Что погода не позволяет вылететь сюда вертолетам. В районе всех ближайших аэродромов густой туман. Иначе его банду уничтожили бы еще на подходах к туристической базе. Харунов знает, что ты спас Людмилу Николаевну. Знает и то, что ты «вылетел с Сарматского плато вместе с ней в Пятигорск». Потребовал, чтобы вертолеты прилетели из Пятигорска. Но Пятигорск тоже уже заволокло туманом. Осень. С погодой не поспоришь. Мы объяснили эмиру, что не можем выполнить его требования, он сказал, что если в десять утра не будет вертолетов, он начнет расстреливать заложников. По десять человек каждый час. Начнет с иностранцев, чтобы России было стыдно за свои действия. Иностранцев ровно десять человек. Сейчас вызвали психолога. Он будет звонить Харунову и уговаривать. Не знаю, насколько это поможет. Но это штатные действия антитеррористов ФСБ. Мы должны предпринимать собственные действия, такие, каким обучены. Времени у тебя только до десяти утра. Оцениваешь ситуацию?

– Оцениваю трезво, товарищ подполковник. Со мной планшетник. Я еще слегка плаваю в системе «Оператор» и потому прошу помощи у Управления космической разведки. Смогут они найти точку, с которой разговаривает Харунов, и переслать ее на мой планшетник? Прямо на карту туристической базы. Чтобы я знал корпус, в котором эмир Харунов устроил свой штаб. И еще хорошо бы определить, в каком корпусе держат заложников.

– Второе я тебе могу сказать. Всех заложников собрали в столовой. Это по нашим данным. Других данных у нас нет, но и сомнений нет. Там большой зал, все на виду, под присмотром. Так, в принципе, и прогнозировалось. Эмир Харунов повел себя предсказуемо. Что касается первого вопроса, то я обещать ничего не могу, могу только сделать запрос. Сейчас запрошу и позвоню тебе.

– Жду, товарищ подполковник…

Ослябя, ожидая повторного звонка комбата, не стал прятать мобильник в карман, он осмотрелся и позвал двух солдат:

– Иванов! Славич! Ко мне!

Солдаты тут же оказались рядом.

– Сейчас товарищ старший прапорщик полиции отведет вас в сторону и покажет место, где можно выкопать полнопрофильный окоп. Окоп копаете на троих человек. Чтобы не тесно было. Все понятно?

– Так точно.

Понятно солдатам, конечно, было только то, что следовало выкопать окоп. Копать полнопрофильные окопы солдаты взвода умели. Но для чего это нужно и кто будет третий с двумя солдатами, старший лейтенант не стал объяснять. У солдат своя поставленная задача, у командира взвода своя, и каждый выполняет свою задачу как может.

Старшему прапорщику Чолахову тоже требовались объяснения. Но вместо этого Ослябя только сказал:

– Подыщи им место, где земля помягче и камней поменьше. И возвращайся. Этот окоп не для тебя. Они там вдвоем справятся.

Шахмырза увел солдат в сторону. Вернулся через пару минут, заметил вопросительный взгляд старшего лейтенанта и кивнул:

– Копают как экскаваторы. Я так не умею. По ту сторону дороги. За трехглавой скалой земля мягкая. Там легко копать.

Подошла Людмила Николаевна. Она, судя по всему, была отходчивая и уже не сердилась на командира взвода за недавний грубый с ней разговор. А разговор ей показался именно грубым. Людмила Николаевна не привыкла, чтобы ею командовали как солдатом.

– Виктор Юрьевич, я правильно имя-отчество запомнила?..

– Правильно. Слушаю вас, Людмила Николаевна.

– Это уже не женское любопытство. Это важный вопрос. Я поняла, что вам передали какие-то данные по поводу эмира Харунова. Могу я узнать какие?

– Вас по-прежнему обижает, что он не пошел за вами на Сарматское плато?

– Меня волнует судьба людей, которые оставались на туристической базе. Давайте обойдемся без взаимных уколов.

– Попытаемся обойтись. Объяснить я вам могу, пока у меня есть время. Когда времени не будет, извините, лучше не спрашивайте. Я могу ответить бестактно. Итак… Харунов захватил сто два заложника. Несколько человек уже убиты. Это те, кто изначально пытался спрятаться. Их просто расстреляли в спину. Не верьте, когда говорят, что на Кавказе не стреляют в спину. Стреляют, и с большим удовольствием. На Кавказе такие же люди, как и везде. И предпочитают нападать, когда противник не видит их.

– Харунов выдвинул какие-то требования?

– Да. Он требует два вертолета и воздушный коридор до южной границы. Заложников обещает выпустить сразу после пересечения границы вертолетами. Чтобы они могли вернуться назад пешком. В противном случае он обещает начиная с десяти ноль-ноль утра расстреливать по десять человек. Начать обещает с иностранцев, которых на турбазе как раз десять. Это для того, чтобы пристыдить Россию.

– Да, я знаю этих иностранцев. Группа туристов из Израиля. Но мне непонятно его требование. Зачем он тогда шел сюда? Зачем вел сюда людей? Чтобы назад прокатиться на борту вертолета? Что-то здесь не так или вы недоговариваете. Могу предположить, что Харунов потребовал еще что-то. Или он совершает отвлекающий маневр, когда в другом месте будут действовать другие люди.

– В умении логично мыслить вам, Людмила Николаевна, не откажешь.

– У меня академическая привычка раскладывать все по полочкам в голове, а потом анализировать. Причина должна быть. Это очевидно.

– Есть причина. Батырби Харунов требует, чтобы ему выдали вас, Людмила Николаевна. И улететь он желает вместе с вами.

– Могли бы и сразу это сказать. Я не из слабонервных людей. Но можно же и объяснить ему, что я не работаю над системами психотронного оружия. И могу оказаться бесполезным балластом в таком рискованном походе в глубь российской территории. И никогда работать не намеревалась. Это слегка охладит пыл Харунова.

– Вы наивный человек, Людмила Николаевна. Знаете русскую поговорку: «Не может – научим, не хочет – заставим». Не так сложно будет заставить вас работать на заказчика похищения. Кстати, у вас есть семья?

– Муж и двое сыновей.

– Они где находятся?

– Дома.

– Вот один из способов повлиять на вас. Да… Да…

Старший лейтенант собрался позвонить, но в этот момент трубка сама подала голос. Звонил опять комбат.

– Слушаю вас, товарищ подполковник. Я как раз собрался вам позвонить.

– Сначала сообщение. Запускай планшетник, а потом рассказывай. Сейчас твой планшетник возьмут под свое управление из Москвы. Вообще-то это называется вирусной атакой. Если у тебя антивирусник попытается заблокировать несанкционированное проникновение в компьютер, дай разрешение.

Одновременно с тем, как подполковник говорил, старший лейтенант выполнял его требования. Планшетный компьютер был загружен, но находился в «спящем» режиме. Кратковременным нажатием пусковой кнопки Ослябя активировал его. Антивирусная программа тут же запросила разрешение на блокировку несанкционированного проникновения в компьютер. Виктор Юрьевич проникновение разрешил.

– И как там у тебя? – спросил комбат.

– Нормально, товарищ подполковник. Все сделал, как вы сказали.

– Сейчас тебя обеспечат информацией. Выведут крупный план туристической базы, и на нем будет яркая красная точка. Это и есть месторасположение сим-карты Батырби Харунова. Если точка будет мигать, это значит, эмир разговаривает по телефону. Сразу имей в виду, что компьютер будет показывать место, где находится не сам эмир, а его сим-карта. Смотри, чтобы не произошло ошибки. Он может оставить мобильник на столе и выйти, а ты в это время будешь атаковать корпус. Кстати, по уточненным данным, все заложники находятся в столовой. Они просили принести им хотя бы матрацы, но эмир отказал. Говорит, туристы едут искать неудобств и романтики. Они нашли, что искали. Это сообщил один из туристов. Телефоны у всех поотнимали, загрузили все в один мешок, а мешок выставили за дверь. А у него мобильник совмещен с часами. Знаешь эту новинку – «смарт-часы» Samsung Galaxy Gear. Он часы под рукав подсунул, и не увидели. А потом незаметно позвонил в полицию, откуда его звонок к нам переключили. Какой-то парнишка. Молодец, сообразительный. На всякий случай даю тебе номер его телефона. Запоминай. Может быть, понадобится контакт. Зовут его Максим. Номер…

Подполковник продиктовал, старший лейтенант повторил и отложил номер в памяти.

– Вот, товарищ подполковник, на мониторе появился план турбазы. А теперь в одном из жилых корпусов и точка.

Сидящий рядом со старшим лейтенантом Чолахов тоже смотрел в монитор и сразу среагировал:

– Это корпус для иностранцев и вип-персон. С люксовыми номерами.

– Я слышу, кто-то тебе там подсказывает, – отозвался комбат.

– Так точно. Старший прапорщик полиции знает все корпуса. Говорит, что это корпус для иностранцев и вип-персон, люксовые номера. Наверное, Батырби Харунов привык в Сирии вести огонь по правительственным войскам из таких номеров.

– Есть возможность туда пробраться?

– Поищем, товарищ подполковник. На всякий случай мне бы еще номер телефона Харунова. Баловаться я не буду, но вдруг необходимость возникнет, позвоню ему для переговоров.

– Минуту, я возьму номер у нашего оператора…

Долго ждать не пришлось. Комбат, как и сам Ослябя, сразу запоминал номера и, вернувшись к телефону, продиктовал. Старший лейтенант для проверки, как обычно, повторил.

– Ищите возможность, – сказал комбат. – Теперь твое сообщение. Слушаю.

– У меня убедительная просьбы выставить охрану к семье Людмилы Николаевны. У нее дома муж и два сына. При их захвате на нее можно оказать давление и принудить к сотрудничеству.

– Ты, Виктор Юрьевич, за детей нас держишь? Охрана уже работает не только три дня. Она уже задержала трех подозрительных людей, которые отслеживали передвижения ее сыновей.

– Отлично. Что за люди – известно?

– Один – гражданин США. По данным Службы внешней разведки, офицер ЦРУ или Агентства национальной безопасности США. Второй – турецкий офицер, третий – бывший гражданин СССР, давно уже эмигрировавший в Израиль. Еще до развала Союза уехал. Представляется бизнесменом, других сведений о нем не имеем. Пока даже не известно, работали они вместе или по отдельности. Но, когда задержали первого, остальные попытались скрыться. Но их к тому моменту уже вычислили и блокировали. Такие операции ФСБ проводить умеет. Это не против террористов действовать. У тебя все?

– Так точно, товарищ подполковник, все.

– Вопросы есть?

– Если возникнут, я сразу позвоню. Я, кстати, даже не знаю, где вы сидите. Далеко от нас?

– В Нальчике. Звони, если что. До связи…

– До связи, товарищ подполковник.

Ослябя спрятал телефон в карман и повернулся к Людмиле Николаевне…

* * *

Женщина стояла прямо, поджав губы так, что они образовали тонкую линию. Лицо выглядело упрямым и решительным.

– Что вам, Виктор Юрьевич, про мою семью сказали?

– Ваша семья уже три дня находится под усиленной охраной ФСБ, и уже задержаны три иностранца, отслеживавшие передвижение ваших сыновей. Граждане США, Турции и Израиля.

– Я знаю, что в Израиле ведутся аналогичные разработки. Они даже научились считывать информацию с фотографии, но не знают, как переложить ее в звуковой ряд так, чтобы он стал понятен для ДНК человека. В США работы тоже проводятся, но пока информацию они считывают не с помощью оборудования, а только экстрасенсорными методами. И так же пытаются передать. Это ненадежный и дорогой вариант. Но чтобы Турция интересовалась такими научными проблемами – для меня это новость.

– Турция просто финансирует террористов, воюющих в Сирии и, видимо, заинтересована в получении Харуновым результата. Так что наши противники пытаются найти варианты давления на вас. Обычно такие варианты находятся. Не найдут путей со стороны, начнут давить изнутри. Сделают из вас наркозависимого человека без воли. Это обычные методы воздействия на несговорчивых. Так что вам попадать к ним никак нельзя.

– Наверное… А что власти ответили этому эмиру? – спросила Людмила Николаевна.

– Власти уверяют его, что погода в республике стоит нелетная и вертолеты прибыть не могут. А пока готовят специалиста-психолога из специальной службы ФСБ. Этих психологов обучают методам воздействия на террористов. Даже по телефону. Может быть, уже нашли, может, собеседования уже начались.

– Еще вопрос, – сказала женщина тем же жестким тоном. – Эмир Харунов в состоянии выполнить свое обещание и расстрелять утром часть заложников?

– К счастью или к сожалению, и не знаю уж, что лучше, я с эмиром Харуновым не знаком. Но он – бандит. А бандиты, однозначно, не умеют щадить чужие жизни. Они озабочены только своей. И еще наполнением своего кармана. Он вернулся на родину не для того, чтобы сделать что-то хорошее родине, а только для того, чтобы заработать на бандитизме. И, как я думаю, если Харунову позволить, он вполне в состоянии выполнить свою угрозу. Впрочем, у нас еще есть тринадцать часов до предполагаемого расстрела. И есть возможность что-то предпринять.

– А что ему ответили на требование выдать меня?

– Насколько я знаю, ничего не ответили. Погода нелетная. Но до эмира доведены некоторые сведения. Причем доведены не федеральными силовыми структурами, а его агентурой. Согласно этим сведениям, вы вывезены вместе с моим взводом с Сарматского плато в Пятигорск, откуда сразу были отправлены в Москву. Должны, по крайней мере, были быть отправлены. Туда вы, возможно, уже прилетели, возможно еще нет. Я тоже, как и эмир Батырби Харунов, не знаю, каким самолетом вас отправляли, насколько быстро этот самолет добирается до столицы. И доставить вас сюда немедленно никак не получается. Харунов человек неглупый, если стал эмиром, если его наняли серьезные люди для выполнения серьезного задания, и он просто обязан понимать, что такое форс-мажор. А требовать что-то в этом случае – глупо. Не в человеческих силах преодолеть подобные обстоятельства. Думаю, эмир смирится, на всякий случай будет снова и снова требование предъявлять, а что дальше будет, мы посмотрим. У него своя задача. У нас – своя. Кто окажется более сильным, покажет дальнейшее развитие ситуации.

Людмила Николаевна наклонила голову, как это делает готовящийся пойти в лобовую атаку бык, и сказала твердо, как, видимо, привыкла говорить:

– Я все обдумала. Поскольку я стала виновницей всего этого переполоха, виновницей человеческой беды, я готова добровольно, я повторяю – добровольно, пойти и сдаться эмиру Харунову. Пусть отправляет меня куда желает, только сдамся я при условии, что он не тронет заложников. Это будет мой вклад в общее дело.

– Иванов, – позвал Виктор Юрьевич остановившегося неподалеку солдата. – Что там с окопом? Подготовили?

– Так точно, товарищ старший лейтенант. Я и пришел доложить. Вырыли, вдалеке, выше по склону, выкопали куст и притащили его для маскировки. Нас хорошо прикрывает. В темноте никто не поймет, что там засада. Если только все кусты в округе наперечет знает.

Командир взвода, соглашаясь, кивнул.

– Подойди ближе.

Ослябя встал и полез за чем-то в карман. Рядовой приблизился. Старший лейтенант вытащил наручники и замкнул одно кольцо на руке рядового. И тут же, не слишком церемонясь, сильной хваткой вцепился в локоть Людмилы Николаевны, подтянул ее руку и защелкнул у нее на запястье второе кольцо. Женщина при этом пыталась вырваться, лицо ее выражало беспредельное возмущение, но слова застряли в горле, и от этого же своего сильного возмущения она не могла ничего сказать.

Рядовой Иванов спокойно ждал объяснений, которые тут же и последовали.

– Иванов. Ты со Славичем охраняешь Людмилу Николаевну. Упустите ее – сам расстреляю. Ты знаешь, что я слов на ветер не бросаю, – старший лейтенант Ослябя говорил коротко и строго. От злости у Людмилы Николаевны даже глаза сузились. – Людмила Николаевна не пожелает вас подводить под расстрел и будет сидеть смирно. По крайней мере, я на это надеюсь. Но вы не просто ее караулите. Вы ее еще и охраняете. Я предполагаю, что после разгрома банды кто-то, возможно, будет пытаться прорваться в горы. Уничтожать всех, кто приблизится. Стрелять на поражение без предупреждения. Но при этом смотрите, в безоружных не стрелять, хотя отпугнуть выстрелом можно. Есть вероятность прорыва и кого-то из заложников. Поэтому будьте внимательны и аккуратны. Все. Веди Людмилу Николаевну. Спрячь ее в окопе.

Лицо рядового Иванова было строгим, слегка вытянутым, а сам он понурился и приказ слушал внимательно. Но глаза солдата, обращенные к командиру взвода, при этом смеялись. Угрозу расстрела он понял так, как ее и следовало понимать – эта угроза была произнесена специально для женщины. И она восприняла эту угрозу вполне серьезно.

– Пойдемте… – позвал солдат, и женщина, не желая подставлять солдата под расстрел, пошла покорно, хотя пару раз обернулась, один раз даже остановилась, чтобы высказать старшему лейтенанту какую-то угрозу, но он был занят и в ее сторону не смотрел. Значит, и не слушал ее. И возмущение Людмилы Николаевны было бесполезным делом. А тут еще солдат тянул за наручник…

Глава десятая

– Сейчас главная для нас задача – проникнуть в ливневую канализацию. Шахмырза, давно чистили канализацию?

– На моей памяти это всего два раза было. Последний раз в позапрошлом году. Ливневка – это хорошо. Плохо будет, если пойдет сильный дождь. А он, кажется, собирается.

– Тучи хилые, – возразил старший сержант Матюшин. – Если и будет дождь, то только поморосит. Вот ветер сильный. Такой может что-то посерьезнее пригнать.

– Ветер с севера. Хорошо бы пригнал туман, да погуще.

– Туман понизу гуляет. А мы на такой высоте, – сказал старший прапорщик, – что к нам может только низкие облака пригнать. Но они тоже как туман. Не лучше и не хуже.

– Видимость бы закрыть… Как думаешь, Шахмырза, если в ливневку полезем, видно нас будет засаде за воротами?

– Зависит от того, в какую сторону они смотреть будут. Если будут прямо за ворота, то обязательно увидят. Их снимать надо. Только как подобраться, не знаю.

Старший лейтенант посмотрел в планшетник и двумя легкими ударами пальцем увеличил изображение. Потом само изображение сдвинул, чтобы как следует рассмотреть всю местность вокруг ворот.

– Вот это что за зеленка? – спросил он Чолахова.

– Кусты. Прямо на камнях растут. Непролазные. Но подходят к самым воротам. В этом месте даже забор ставить не стали. Ни к чему, когда кусты такие густые.

– А что за растения?

– Желтая акация.

– Желтая акация не бывает непролазной. Она гибкая, и всегда можно один ствол отогнуть и пролезть между двумя. Надо пробовать. Сколько там часовых?

– Трое.

– Нормально. Со мной идут Матюшин и Задонский. Остальные спускаются к месту, где мы в кусты войдем, и там ждут «филина».

Крик филина, резкий и в то же время протяжный, был во взводе собственным опознавательным знаком. Ослябя умел хорошо кричать филином, и потому приучил солдат этот крик слышать и понимать. Причем солдаты хорошо знали, что филин издает два непохожих один на другой звука. Один звук, ухающий, предупреждал об опасности, второй, резкий и протяжный, призывал солдат к командиру. Такие способы общения в спецназе ГРУ применяются широко и широко варьируются, в зависимости от голосовых способностей командира.

– Шахмырза, у вас здесь филины не летают? Я что-то пока не слышал.

– Я уже несколько лет как не слышал. В детстве, помню, много их было. И филинов, и сов. Сов всегда было больше. Сейчас даже совы в редкость.

– И хорошо. Значит, живой филин не вмешается и не собьет моих парней с толку. Мы двинулись. Лопухин, найди щель между кустами, просунь прицел и просматривай подходы к территории. Будешь страховать.

Старший лейтенант Ослябя пошел первым, старший сержант с младшим сержантом отправились следом, взвод – за ними. Виктор Юрьевич всматривался в густые кусты акации, отыскивая возможный проход, чтобы перебраться на другую сторону этой живой ограды. И нашел-таки удобное место. Конечно, человеку, не ищущему специально подобные лазы, и не показалось бы, что здесь можно пролезть. Но Ослябя знал, на что он способен и на что способны его солдаты. Неопытный человек, желая остаться незамеченным, полез бы понизу, где стволы, толщиной чуть меньше человеческого предплечья, растут в пяти-десяти сантиметрах один от другого. Их, естественно, раздвинуть невозможно. Виктор Юрьевич сначала вытащил лопатку, зажал ее в правой руке как топор, потом вставил лопатку между стволами, надавил на один, и просунул вперед плечо. Вторая рука, занятая автоматом, помогать не могла, но помощь старшему лейтенанту и не требовалась. Вслед за плечом между стволами прошла голова. А где проходит голова, там и все тело человека средней комплекции обязательно пройдет – это закон. Еще несколько усилий с точечными толчками тела – и Виктор Юрьевич оказался среди кустов на противоположной стороне. Сразу осмотрелся, сделал знак двум своим сопровождающим и пропал из поля зрения взвода. Солдаты-то знали, что старший лейтенант лег в тень и в тени сразу переместился. Только старший прапорщик полиции, несмотря на то что служил когда-то в ВДВ и даже принимал участие в боевых действиях, никак не мог понять, куда делся командир взвода, и тщетно всматривался в темноту за кустами.

Но далеко старший лейтенант не перемещался. Он помнил, где видел часовых в оптический прицел винтореза. Использовать снайперскую винтовку тогда было нельзя по двум причинам. Первая – дистанция слегка превышала максимальную для стрельбы с ночным прицелом, вторая – часовые лежали рядом, и гибель одного из них сразу была бы замечена другими, и это подняло бы тревогу. Часовых следовало снимать одновременно. Трех часовых тремя бойцами, что и хотел осуществить Ослябя…

* * *

Эмблема спецназа ГРУ не случайно изображает летучую мышь. Летучая мышь – существо ночное. И ночной образ жизни, ночная работа для бойцов спецназа ГРУ считается приоритетной, поскольку ни один другой спецназ в мире не тренируется так, как спецназ ГРУ, чтобы научиться работать именно ночью. Конечно, эти навыки помогают и днем, но днем всем бывает проще. Проще и нападать, и защищаться. Днем хорошо видно, откуда следует ждать опасности. Ночь скрывает противника и мешает принять правильное решение. Но для того чтобы правильно работать в темноте, нужно много тренироваться именно ночью. И спецназ ГРУ стабильно много занятий проводит в темное время суток.

Так все случилось и здесь. Как только что будто растворился в воздухе перед глазами старшего прапорщика командир взвода, точно так же исчезли с глаз старший сержант с младшим сержантом. Были люди, стояли в двух метрах – и не стало их.

Но это только казалось, что их не стало. Сами они, во плоти и крови, быстро ползли к месту бандитской засады. И так ползли, что сами себя не слышали. Каждый держал в левой руке автомат, а в правой уже приготовил малую саперную лопатку, предельно отточенную и одинаково пригодную для копания земли, бритья и нанесения ударов.

Короткие рваные фразы разговора часовых старший лейтенант услышал хорошо и еще раз убедился, что верно выбрал направление. Но часовые разговаривали на родном, незнакомом командиру взвода языке, потому даже слушать их было неинтересно. Дистанция сокращалась быстро, но часовые опасности не чувствовали. Может быть, если бы они знали, что рядом находится взвод спецназа ГРУ, они не вели бы себя так беспечно.

Ослябя остановился и повернул туда и обратно свою лопатку, приглашая жестом двух сержантов догнать его. Первым догнал младший сержант Задонский, с отставанием на полкорпуса поравнялся с командиром и старший сержант Матюшин. Посмотрев на своих подчиненных в темноте, командир взвода уже собирался подать знак к атаке, когда ухнул филин. Не закричал, а именно ухнул. Это был тревожный знак. И уханье раздалось с того примерно места, где оставался взвод. Крик птицы прозвучал правдоподобно. И даже опытное ухо не отличило бы его от произведенного настоящим филином. Тревогу мог поднять только младший сержант Лопухин. Ему единственному ночной прицел винтореза позволял видеть то, что было скрыто от глаз других темнотой. Ослябя замер. Замерли вокруг него и сержанты, зажимающие в руках малые саперные лопатки.

Ждать пришлось, как показалось, долго. Но сигнал тревоги никогда не подается зря. Из кустов с другой стороны открытой площадки вышли шестеро вооруженных бандитов. И шли они напрямую в сторону поста. И постовые увидели приближающихся, и поднялись в полный рост. Даже шагнули вперед, показывая себя. Стало понятно, что происходит смена часовых, и, поторопись старший лейтенант с атакой, эти шестеро могли бы атаковать спецназовцев. Или просто, найдя тела товарищей, поднять тревогу, что вовсе не входило в планы Виктора Юрьевича. Но и без того положение спецназовцев осложнялось тем, что отсюда смена, скорее всего, пойдет к той паре часовых, которую уже подстрелил младший сержант Лопухин. Это тоже вызовет тревогу. Следовало срочно что-то предпринимать.

Пока старший лейтенант соображал, что следует сделать, смена с разводящим подошла ближе. Сама смена не походила на смену в армии. Часовые остановились, закурили, стали разговаривать. Длилось это долго. Но шестерых бойцов уничтожить сразу, единым движением, не могли даже трое спецназовцев. Хоть один из них мог отскочить в сторону и дать очередь. А это уже было бы поднятием тревоги и сорвало бы все дальнейшие планы.

Еще один важный момент заключался в том, куда отсюда пойдут шестеро. Трое заступят на новый пост. Трое уйдут с разводящим и двумя часовыми, которые должны сменить убитых. Если они пойдут напрямую через открытую поляну, есть опасность попасть в прицел возможным часовым в кустах на противоположной стороне. Но Виктор Юрьевич здраво рассудил, что если бы там были часовые, то их сменили бы в первую очередь. И сейчас они шли бы вместе с разводящим. То есть шли бы не шесть человек, а больше. Хотя от бандитов с их дисциплиной, вернее с полным отсутствием дисциплины, можно было ждать и того, что часовые, сменившись, сразу ушли в какой-то из корпусов отдыхать. Это было бы полным провалом, потому что при такой манере смены часовых и часовые, которых только что сменили, должны были бы уйти напрямую через поляну. То есть группа разделилась бы на две, и атаковать две далеко отстоящие одна от другой группы невозможно. Оставалось надеяться на способность быстро стрелять младшего сержанта Лопухина и на то, что он уже высмотрел часовых на противоположной стороне поляны, навел на них ствол и сделал выстрел.

Опасения старшего лейтенанта подтвердились. Все пошло по худшему сценарию. Трое новых бойцов залегли лицом в сторону ворот, готовые вести обстрел всех, кто с той стороны приблизится. Трое старых часовых сразу двинулись через поляну в сторону корпусов турбазы. А еще трое направились тоже через поляну вверх по склону, чтобы сменить двух уже попавших на мушку снайперу. Ослябя, осознавая сложность своего положения, все же принял решение и дал знак сержантам. Все трое одновременно вскочили, совершили стремительный бросок и в падении нанесли по удару острой гранью лопатки. Били, естественно, по затылкам. Хруст раскалываемых голов показался Виктору Юрьевичу более громким, чем хруст раскалываемого полена. Но кусты, видимо, поглотили этот звук, и ни одна из двух уходящих бандитских троиц не обернулась. Теперь предстояло выбрать тех, кого требовалось догнать. Догонять, естественно, следовало уже сменившихся часовых, потому что трое других были ближе к снайперу Лопухину, и ему было удобнее стрелять в них.

Ослябя махнул рукой, показывая направление. Пробежать следовало двенадцать-пятнадцать шагов. Руки с лопатками были уже отведены. Короткая дистанция сократилась моментально, и три удара слились в один. Одновременно с этим старший лейтенант Ослябя услышал какой-то металлический звук слева, с той стороны, куда ушла последняя троица. Опасаясь, что там кто-то передернул затвор автомата, старший лейтенант намеренно выронил лопатку и перехватил двумя руками автомат. Но это было излишней предосторожностью. Младший сержант Лопухин свое дело знал. Двое лежали на траве без движений, третий пытался убежать на четвереньках. Младший сержант Задонский несколькими длинными прыжками догнал неудачливого беглеца и добил лопаткой. И сразу после этого командир взвода увел своих сержантов в кусты, в сторону ворот, и уже оттуда крикнул филином – путь к выходу ливневой канализации был свободен. Приехавшие на грузовике бандиты потеряли уже половину своего состава, если не больше, потому что снайпер мог снять часовых и по другую сторону поляны, иначе оттуда наверняка стреляли бы по спецназовцам. Но выстрелы не звучали.