Текст книги "Журнал «Если», 1998 № 09"

Автор книги: Сергей Лукьяненко

Соавторы: Марина и Сергей Дяченко,Кир Булычев,Александр Громов,Майкл (Майк) Даймонд Резник,Владимир Гаков,Владислав Гончаров,Игорь Халымбаджа,Станислав Ростоцкий,Нельсон Бонд,Владимир Корочанцев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Нельсон Бонд
Звонок из прошлого

Телефон заверещал перед рассветом. Звонил Маркус Кэйн. Его искаженный расстоянием голос был негромок, но, как всегда, жизнерадостен:

– Блейк, малыш, это Маркус. Как поживаешь, старина? Блейк Арнольд протер слипающиеся глаза и не сдержал переполнявшей его ярости:

– Ты что, совсем из ума выжил? Ты хоть знаешь, который час? Четыре утра! И у меня только-только перестала раскалываться голова. – Он резко смолк, когда раздражение сменилось изумлением. – Маркус? – переспросил он. – Маркус Кэйн?

– Он самый, – подтвердил далекий веселый голос. – Собственной персоной, и никаких фокусов.

– Но это невозможно! Марко… ты же мертв!

После секундного молчания Блейк услышал все тот же радостный голос:

– Верно. Да какая разница?

– Какая?! Какая разница? Марко, ты откуда звонишь, черт тебя побери?

– Надо знать места, – рассмеялся Маркус. – Я получил награду за достойную и чистую жизнь. Можешь мне не верить, но я звоню с небес.

Арнольд опустил трубку и тупо на нее уставился. «Быть такого не может, – подумал он. – Мне снится сон. Самый идиотский и безумный сон в моей жизни. Это не кошмар. Тут нет ничего страшного. Разве можно бояться знакомого голоса, который усмехается, шутит и называет тебя „малыш“ – совсем как много лет назад во Вьетнаме. Но сон дикий. Невероятный. Совершенно невозможный».

– Я сплю, – произнес он вслух. – Через минутку-другую проснусь, перевернусь на другой бок…

– Говори громче, малыш, – пропищала трубка. – Я тебя еле слышу.

Замешательство растаяло, вновь сменившись нахлынувшим гневом. Блейк поднес трубку к уху.

– Послушай, умник, – загремел он. – Не знаю, кто ты такой, но шуточки у тебя совершенно идиотские. И если ты считаешь, что звонить человеку под утро и прикидываться другом, умершим пять лет назад, это очень смешно, то…

– Блейк, дружище, да не будь таким тупым, – прервал его голос.

– Это и вправду я. Мы ведь с тобой договорились, что если один из нас умрет раньше другого… – Голос звучал ровно, убедительно. – Помнишь тот вечер в клубе? Через пару недель после новогоднего наступления? Мы заключили пари. Тот, кто умрет первым, постарается связаться с живым. И я поставил на то, что смогу это сделать…

– А я сказал, что не сможешь, – прошептал Арнольд.

– И тогда мы придумали пароль для подтверждения. Вспомнил?

– Пароль, – повторил Арнольд. Да, был пароль. И знали его только они двое. – А ты знаешь пароль?

– Конечно, – усмехнулся голос. – Я ведь сам его придумал. Пароль, малыш, это слово «бриллиг».

* * *

Наступило глухое молчание, наполненное изумлением и нарастающей уверенностью. Забыт был прерванный сон, забыта раскалывающая череп головная боль. Он позабыл и о времени, и о замерзших на холодном полу голых пятках, он не слышал доносящихся с улицы приглушенных ночных звуков. Блейк Арнольд словно покинул свою квартиру на шестнадцатом этаже в центре Манхэттена. Он снова сидел в Дананге в ту душную мартовскую ночь, держа в одной руке банку теплого пива, а пальцами другой отбивая на столе ритм гремящего из музыкального автомата очередного хита «Битлз». Он снова слышал, как мама-сан за стойкой бара подпевает на странной смеси английского с французским акцентом и восточной напевности: «I am the Waw-roos!» [9]9
  Припев в песне «Битлз» «I am the Walrus» («Я – морж»). (Прим. перев.)


[Закрыть]. А напротив сидит за исцарапанным столиком слегка поддатый Марк Кэйн и, не сводя с него чуть осоловелых глаз, повторяет:

– Бриллиг, малыш, бриллиг… Это станет нашим паролем, когда один из нас отправится в огромную и прекрасную страну чудес среди звезд и вернется, чтобы рассказать о ней другому. Запомнишь?

Арнольд прервал затянувшееся молчание.

– Значит, тебе это удалось, – прошептал он. – Ты и вправду смог пробиться ко мне. Но, Марко, прошло уже пять лет!

– По земному времени, старина. По земному. А здесь оно не существует. И если бы не ты, я вообще не узнал бы про это. Сначала была пустота, ничто, и тянулось это Бог знает сколько. Потом я снова очнулся. Бац – и я уже там.

– Где? – нетерпеливо спросил Арнольд. – Что ты увидел?

– Потом, – рассмеялся Маркус. – Я тебе нарисую всю картинку по квадратикам. Но не сейчас. Я только-только научился выходить на связь и сейчас не могу долго разговаривать.

– Но ты точно там? – не унимался Арнольд. – В раю?

– Ладно, я тебе вот что скажу, – усмехнулся Кэйн. – Место, где я нахожусь, совершенно определенно не похоже на то, другое. Конечно, если другое место выглядит так, как его описывают проповедники.

«Он что-то скрывает», – подумал Блейк.

У него зародилось подозрение.

– Я должен знать.

– Что?

– Зачем ты мне позвонил? Чего ты от меня хочешь?

– От тебя? Блейк, малыш, ты все не так понял. Я ничего не хочу от тебя. Я хочу тебе помочь.

– Помочь? Чем?

– А это ты мне сам должен сказать. Что я могу для тебя сделать? Ведь я, приятель, теперь нечто вроде старого доброго ангела-хранителя. «Марк Кэйн, инкорпорейтед». Дежурный ангел-практикант. Всевидящий и всезнающий. Мгновенная помощь на голубом блюдечке. Ты просишь, я делаю. У тебя есть проблемы?

– Проблемы?

– Слава? Богатство? Какое-нибудь тайное желание?

– Да ты меня разыгрываешь!

Марк оскорбился:

– Но ведь обязательно есть нечто такое, что я могу сделать для своего старого приятеля, и тем самым доказать, что присматриваю за ним с того света! Так ведь?

– Чересчур рискованно! – взорвался Блейк. – И вообще вся эта история слишком банальна, как дешевая фэнтези в мягкой обложке. Сейчас ты мне скажешь, кто победит на очередных скачках, я поставлю на эту лошадь, а она придет последней, и тогда выяснится, что ты врал…

– Занятная история, – усмехнулся Кэйн. – Если не веришь мне, посоветуйся с Евой.

– Какой еще Евой?

– Да что с тобой, малыш? У тебя только одна знакомая по имени Ева. А мы с тобой еще поговорим. У меня время кончается. – Голос начал слабеть. – Я тебе позвоню. Скоро.

– Марко, подожди! Не отключайся. Как мне с тобой связаться?

– Никак, – ответил слабеющий с каждой секундой голос. – Но я с тобой еще свяжусь. Полагаю, скоро.

Голос превратился в еле слышное гудение натянутого между звезд провода. Послышался далекий щелчок. Потом тишина. Потом гудок.

* * *

Никто не знал, где сейчас Ева.

Утром Арнольд позвонил ей на работу. Ему ответила дежурная:

– Мне очень жаль, сэр, но мисс Адамс сегодня не вышла на работу. Возможно, вам сможет помочь кто-либо другой?

– Это личный звонок. Вы не знаете, где ее можно найти? Она дома?

– Я действительно не знаю, сэр. Могу дать номер ее телефона.

– Я его знаю. Спасибо.

– О, так это вы, мистер Арнольд? – Официальный голос смягчился. – Я в самом деле не знаю, где сейчас Ева. Сегодня ее никто не видел, а сама она не звонила. Надеюсь, ничего серьезного с ней не произошло.

– Я вам позвоню, если узнаю, – пообещал Арнольд.

Он позвонил Еве домой, но не получил ответа. Нахмурившись, он медленно положил трубку. «Ерунда какая-то, – подумал он. – Ева не из тех, кто срывается с места и уезжает, не оставив хоть какой-нибудь весточки». Они обедали вместе всего двенадцать часов назад. И она ни словом не обмолвилась о том, что плохо себя чувствует или собирается уехать. Даже не намекнула, что есть причина, из-за которой она может уйти из дома, не прийти на работу и даже не позвонить, объясняя свое отсутствие. Ева – девушка уравновешенная. Прямая и откровенная. Никогда не секретничала и ничего не утаивала.

До сегодняшнего дня.

Он позвонил ей снова через час. И прямо перед обеденным перерывом. И после него. И множество раз вечером перед сном. Но никто не снимал трубку. Он лег спать со скверными предчувствиями. Голова вновь начала побаливать.

* * *

В предрассветных сумерках ему опять позвонил Маркус Кэйн.

– Блейк, малыш… Это Марко! Ты говорил с Евой?

– Я не смог ее найти. Марко, скажи… – голос Блейка выдал снедавшие его весь день сомнения. – Скажи мне правду. Ты точно сейчас на небесах? Это… правда?

Он снова услышал смешок, который уже начинал раздражать.

– Разве я стал бы тебя обманывать, приятель? Конечно!

– Но как ты можешь мне звонить? Ведь на небо не протянуты провода.

– Блейк, малыш, ведь сейчас двадцатый век! – рассмеялся Маркус.

– Я пользуюсь самым прямым способом связи. А ты думал, это происходит с помощью столика и блюдечка?

– Кончай шутить, – огрызнулся Блейк. – Выкладывай откровенно. Зачем тебе все это надо?

– Не мне, а нам с тобой, старина. Чтобы решить наш спор. И чтобы я смог тебе чем-нибудь помочь. Сам подумай, что может быть лучше частной прямой линии связи с небесами?

«Он держит меня за болвана, – подумал Блейк, – и думает, что я проглотил наживку. И во что-то меня втягивает… во что, это я пойму лишь потом. Соблазняет меня, подсовывая якобы верное дело. А когда я все потеряю, то услышу в трубке его хихикающий голос: „Конечно же, я не на небесах, старина. Я в аду. А ты что, так и не догадался?“ Но я уже догадался. Более того, я в этом уверен. Потому что с какой стати Маркусу Кэйну оказывать мне услуги? Особенно если он знает…»

– Марко!

– Что?

– Что происходит, когда попадаешь… туда? Ты говорил, будто стал всезнающим, это правда? Ты теперь ясно видишь, что было и что будет?

– До определенного предела. Не безгранично. Во всяком случае, для меня – пока. Думаю, это мне еще предстоит освоить.

«Значит, он может и не знать?»

– Но при чем тут Ева? Какое она имеет отношение к тебе или ко мне? Что она может сказать такого, чего я еще не знаю?

– Просто у нее очень важная роль. Но если ты не сможешь ее отыскать…

Голос начал слабеть. Странно было слышать, как голос Марка словно удаляется на миллион миль.

– А если не смогу, тогда что?

– Спроси официантку, – посоветовал Марк. – Она знает, где Ева.

– Официантку? Какую официантку?

– Из кафе, – ответил призрак голоса. – Кафе «Парадиз», какого же еще? Ладно, малыш Блейк, пока.

Тишина.

* * *

«Парадиз» был ночным заведением, посещаемым исключительно избранной публикой, любящей хорошую выпивку в изобилии, громкую музыку в изобилии и розовую плоть – также в изобилии. Раньше десяти вечера идти туда не было никакого смысла, и это Арнольда вполне устраивало, потому что у него снова – как это все чаще и чаще случалось за последние месяцы – под вечер невыносимо разболелась голова. Началась та яростная и мучительная мигрень, что заставляла его метаться, как флаг на ветру, ослепляла и приводила в бешенство, заставляла позабыть, кто он такой и где находится, вынуждала долгие беспросветные часы жалкой щепкой болтаться по бушующим волнам океана боли.

Он вынырнул незадолго до полуночи. Боль растворилась столь же быстро и беспричинно, как началась. Арнольд обнаружил, что сидит дома на постели, обхватив голову руками, и раскачивается из стороны в сторону. Как и когда вернулся домой, он вспомнить не мог. Однако теперь, когда боль отступила, Арнольд вспомнил о важном и незавершенном деле и отправился в кафе.

Движение перед кафе «Парадиз» было перекрыто. Блейк был вынужден припарковаться на соседней улице и стал проталкиваться через встревоженную, гудящую толпу. У входа стояла патрульная машина, офицер сдерживал наиболее любопытных:

– Проходите, проходите. Вас это не касается. Проходите!

– И вы тоже, – сказал он Арнольду, когда тот, протиснувшись в первый ряд зевак, с ужасом стал смотреть, как двое людей в белых халатах несут носилки к стоящей возле тротуара машине скорой помощи. На носилках лежало накрытое простыней тело. И простыня была заляпана красным.

– Что случилось? – выдавил Арнольд.

– Проходите, – буркнул полицейский. – Не задерживайтесь.

– Это официантка, – сообщил кто-то из зевак. – Какой-то хиппи пробрался с черного хода на кухню, когда девчонка была там одна. И три раза пырнул ее ножом.

– Проходите! – раздраженно прорычал коп. – Проходите! – И с внезапным отвращением бросил: – Господи, только этого мне не хватало!

Арнольда стошнило на тротуар. Толпа вокруг него быстро поредела.

* * *

А перед рассветом заверещал телефон.

Блейк Арнольд, так и не уснувший в эту ночь, отчаянно схватил трубку.

– Маркус, это ты? – крикнул он.

– О, вот молодец! – одобрительно произнес Маркус. – Ждал моего звонка? Ну как, нашел официантку?

– Марко, она мертва! Ее кто-то убил до того, как я пришел в кафе. Марко, что она могла знать? И почему вокруг меня происходят все эти жуткие события?

– Тебе просто не везет, малыш, – успокаивающе протянул Маркус.

– Невезуха. Убили, говоришь? Что ж, бывает. А смерть не так уж и страшна. Уж я-то знаю.

– Но ты говорил, официантка может мне сообщить, где Ева. Как же мне найти Еву теперь? Если она единственная…

– Ну, возможно, и не единственная. Отыщи телефонистку. Может быть, она тебе скажет.

– Какую телефонистку? Где?

– В отеле, где работает Ева, – пояснил внезапно слабеющий голос.

– Та самая, которая вас соединила в тот вечер, когда вы с Евой обедали. Спроси ее.

Снова далекий щелчок. И гудок.

* * *

Арнольд набрал номер отеля. Ему ответил незнакомый голос. Но он никогда прежде не звонил Еве в такой час, и сейчас за пультом наверняка находилась какая-то другая девушка. Она сказала Арнольду, что телефонистка, которую он ищет, закончила смену в полночь. Но если она может ему чем-нибудь помочь…

– Нет, спасибо, – ответил Блейк. – Я позвоню ей завтра вечером.

Но ранним вечером он так и не позвонил. После обеда у него вновь начала раскалываться голова. На этот раз он не стал сопротивляться боли, осознав, что это бесполезно. Арнольд остался дома и лег в постель, решив, что если уж ему суждено отключиться, то пусть это произойдет в безопасной и знакомой обстановке. И он действительно на время отключился. Очнулся полностью одетый, на кровати, около десяти вечера.

Головная боль чудесным образом исчезла. Арнольд взглянул на часы. Уже вечер, но еще не очень поздно. Фактически, самое время. Девушка, которая ему нужна, еще на дежурстве и не очень занята, так что сможет с ним поговорить. И Блейк поехал в отель.

Перед отелем царила необычная суета. В столь поздний час большая толпа собраться не могла, но, как и накануне вечером, он увидел перед входом полицейскую машину. В вестибюле полицейский что-то записывал в блокнот. Когда Блейк остановил машину возле тротуара, тот вышел из отеля и подошел к нему.

– Не оставляйте здесь машину, мистер, – сказал он.

– Почему? Разве здесь запрещена стоянка?

– Теперь – да. С минуты на минуту приедет «скорая».

Полицейский через лобовое стекло вгляделся в его лицо.

– Вы здесь живете?

– Нет. Приехал в гости… к другу.

– Я не мог видеть вас прежде?

«Еще как мог, – подумал Блейк. – Вчера возле „Парадиза“ я едва не заблевал тебе ботинки».

– Вряд ли. Хорошо, офицер, я отгоню машину. – Он завел мотор и небрежно поинтересовался: – А что здесь случилось?

– Девушку убили, – бросил полицейский. – Телефонистку. Мы пока не знаем, кто и почему, но ей уже ничто не поможет. А вот и «скорая». Поезжайте.

Блейк отъехал, ощущая, как паника колотится ему в ребра, словно те превратились в прутья тесной клетки. Полицейский задумчиво посмотрел ему вслед и нахмурился. Потом достал блокнот и записал номер машины Блейка…

* * *

Маркус Кэйн не звонил ему в ту ночь. И еще три ночи подряд. А Блейк так и не смог отыскать Еву. Ни на работе, где ее отсутствие никто не смог объяснить. Ни дома… куда он не стал заходить, потому что, предупрежденный каким-то проснувшимся инстинктом, побоялся позвонить в дверь.

Поэтому три этих дня превратились в пытку. «Незаслуженную пытку, – думал он. – Что со мной происходит? Неделю назад я был счастливым человеком, у которого была девушка, хорошая работа, хорошее здоровье и хорошие перспективы. Но внезапно весь мой мир провалился в тартарары. И причиной тому стали телефонный звонок на рассвете и мертвый человек, который знает то, чего никто знать не может».

Никто, кроме Евы. Во всяком случае, так сказал Маркус. Еве что-то известно.

Но все ведущие к Еве ниточки оборвались.

Все ниточки?

Все ли?

Официантка, которая могла ему сказать, где сейчас Ева… мертва. Телефонистка, которая могла это знать… тоже мертва.

Маркус сказал, что он должен отыскать Еву.

Думать было трудно, потому что голова снова начала болеть. Но Арнольд уселся на край кровати и заставил себя думать.

Ева Адамс. Где она может быть, если не в отеле? Близких друзей у нее в городе нет… во всяком случае, Блейк о таких не знал. А семья ее живет далеко. Где-то в Дакоте, вспомнил Блейк. Она вполне могла поехать их навестить, но обязательно предупредила бы, что уезжает.

Тогда где?

И тут его осенило.

– Домик! – воскликнул он. – Я дал ей ключи от своего домика! И сейчас она ждет там меня!

Переполненный волнением, он вскочил и быстро оделся. Голова все еще пульсировала, но боль стала более терпимой, когда он увидел выход из тупика. И еще у него было предчувствие, что скоро узнает разгадку тайны, которая терзала его с той самой ночи, когда ему впервые позвонил Маркус Кэйн.

Движение на ночных улицах было редким, машин становилось все меньше. Тусклые фары встречных автомобилей становились ярче, потом резко проваливались назад, и появлялись пятнышки габаритных огней. Городские дома сменились пригородной застройкой, потом и она осталась позади. Бетон превратился в грунтовку, потом просто в накатанную тропу, вьющуюся по склону холма, на котором окнами на Гудзон стоял загородный домик Блейка.

Он подъехал к нему за час до рассвета и, приближаясь, радостно вскрикнул. В окне спальни горел свет! Значит, он угадал, и Ева ждет его здесь. Блейк достал свой ключ и бросился к двери…

Она была открыта.

– Ева! – крикнул он, бросаясь к спальне. Ева не отозвалась.

Он увидел то, что неделю назад было Евой – окоченевшее тело на залитых кровью простынях. Ее некогда красивое лицо превратилось в серую маску, искаженную смертными муками.

– Господи! – прохрипел Арнольд. – Господи!

И тут зазвонил телефон.

Звонил Марк. Но уже другой Марк, чья речь больше не была ни дружеской, ни радостной.

– Марк! Она мертва! Кто это сделал?

– Я, приятель. Но это неважно. Важно совсем другое – все решат, что это сделал ты.

– Ее убил ты? Но как? Почему?

– Задавай по одному вопросу, старина, – усмехнулся Маркус, и в его интонации Блейк ощутил зловещий отзвук вечности. – Это все, что мы разрешаем новым клиентам. Почему? – Его голос окаменел. – Ты отлично знаешь, почему! Чтобы расквитаться с тобой за тот случай. Во Вьетнаме.

– Так ты знал… – прошептал Блейк.

– Да.

Арнольд не мог оторвать остекленевших глаз от окровавленного тела на кровати.

– Но как? – в отчаянии спросил он. – Ты ведь всего лишь голос в телефоне. Как ты мог…

– Да очень просто, приятель. Так же, как и остальных. Официантку из кафе «Парадиз» – с помощью накурившегося подростка-хиппи. Телефонистку убила живущая в отеле бабуля; копы ее и за миллион лет не заподозрят… А твою подружку пришил вор, который ничего не помнит, кроме того, что неделю назад обчистил чей-то загородный домик.

– Но это невозможно! – негодующе воскликнул Арнольд. – Ты не можешь контролировать сознание человека! И его тело.

– Ты так думаешь? – расхохотался Маркус.

– Значит, я был прав. Ты не на небесах! Ты…

– В аду, – радостно подтвердил Маркус. – Верно, малыш. Наконец-то угадал. Им нужен падший грешник. Как ты думаешь, кого выбрали на эту роль?

– Ты меня подставил, – прошептал Блейк. – Из мести.

– Верно, – зловеще усмехнулся Маркус. – И чтобы выиграть наш спор. Ведь ты поставил свою жизнь! Ты тогда этого не понял, но ставкой была твоя жизнь, милок. Ну, теперь увидел свет?

Внезапно света стало больше, чем требовалось. Резкого белого света фонариков, грубой желтизны автомобильных фар, малиновых вспышек полицейских мигалок. Комната вмиг превратилась в разноцветный калейдоскоп. Красные вспышки сливались с пятнами на простыне.

Арнольд швырнул трубку и бросился к двери. Там его остановили, крепко схватили, завернули руки.

– Стоять, Арнольд! – громыхнул жесткий голос и ледяным от отвращения тоном произнес формальные слова: – Зачитайте ему права и уведите!

* * *

Адвоката Арнольду предоставил суд, потому что ему, похоже, было все равно. Адвокат был молод, энергичен, рвался в бой… и находился на грани отчаяния.

– Дайте же мне хоть какую-то зацепку для работы, – взмолился он.

– Они считают, что это непробиваемое дело. Так дайте мне булавку, чтобы проткнуть их воздушный шар – алиби, свидетеля. Хоть какие-нибудь доказательства, что вы не совершали этих жутких преступлений.

– Все было подстроено, – ответил Арнольд. – Он с самого начала хотел мне отомстить. И он никогда не был на небесах.

– Кто не был? – изумился адвокат.

– Я с самого начала об этом догадался. Он в аду, потому что там ему и место. И он решил загнать туда и меня.

– Кто? О ком вы говорите?

Арнольд промолчал. Он сидел на краю металлической койки, тупо уставившись в никуда. В пустоту за пределами пространства и времени. Туда, где недействительны человеческие представления о зрении и слухе. В ад двадцатого столетия с телефонной линией к проклятым душам.

Адвокат был многоречив и беспомощен.

– Ну ладно, тогда хотя бы изложите мне свою бредовую историю! – искренне предложил он. – Все, что вы мне скажете, останется между нами, но я обязан знать все. Арнольд, вы убили тех женщин?

– Я убил Маркуса, – глухо проговорил Арнольд.

– Арнольд, прошу вас…

– Маркуса Кэйна. Своего друга. Мы патрулировали периметр. Вьетконговцы выскочили на нас из высокой травы в своих черных пижамах, вопя, как косоглазые демоны. У него была М-16, и ее заклинило. А у меня – ручной пулемет. Я мог бы спасти нас обоих, но струсил и убежал. А они накинулись на него. Я слышал, как Маркус успел выкрикнуть мое имя.

– Вы рассказываете о Вьетнаме…

– Я говорю о той ночи, когда убил Марка Кэйна. Моего приятеля. Моего лучшего друга. А он отыскал способ мне отомстить.

– Арнольд, прошу вас! – терпеливо повторил адвокат. – Об этом мы уже говорили. Все это плод вашего воображения. Нет никакого Маркуса Кэйна. Мы проверили архивы. Человек с таким именем не служил ни в армии, ни в морской пехоте, ни в ВВС…

– Мне плохо, – пробормотал Блейк. – У меня начинает болеть голова. Вы можете уйти?

Он лег и закрыл глаза. Адвокат беспомощно посмотрел на него и вскоре ушел…

* * *

Адвокат был молод, энергичен и решителен. Он вызвал психиатра, тот осмотрел Арнольда, и они вместе отправились к окружному прокурору.

– Тут не может быть и речи о преднамеренном убийстве, – настаивал психиатр. – Этого человека нельзя казнить. Терпеть не могу этого слова, но он форменный псих. Все его показания это подтверждают. Сами подумайте, телефонные звонки из рая…

– Из ада, – поправил адвокат Арнольда.

– Из рая… из ада… из его подсознания! В его душе живет такое чувство вины, что совесть не дает несчастному и минуты покоя. А головная боль! Ослепляющая и сокрушительная головная боль перед смертью очередной жертвы, а затем быстрое облегчение после содеянного. Это же типичная реакция шизоидного параноика.

– Его осматривал и другой эксперт, – возразил окружной прокурор. – Он готов подтвердить под присягой, что Арнольд достаточно нормален, чтобы отличать реальное от нереального.

– Его навязчивая идея, – не сдавался психиатр, – есть от начала до конца порождение фантазии, в основе которой лежат библейские мотивы. Ева Адамс. Кафе «Парадиз». А имя мифической личности, которая ему якобы звонила… Маркус или Марко Кэйн. Марк Кэйн – метка Каина! Вербализация вины настолько запала в его сознание, что стала находить выход в поступках. Он убил свою Еву из рая, а метка Каина стала именем обвинителя.

– И все равно он должен умереть, – твердо произнес прокурор. – По какой-то причине, известной лишь ему одному, он убил Еву Адамс… Потом стал заметать след. Официантка из кафе «Парадиз» обслуживала их в тот вечер, когда они с Евой ужинали, поэтому ее нельзя было оставить в живых. Телефонистка из отеля, где работала мисс Адамс, знала, что у них в тот вечер свидание, поэтому и она должна была умереть.

Он совершил шесть ошибок, классических, но фатальных. Вернулся на место каждого преступления. Офицер полиции увидел его возле кафе в ночь, когда была убита официантка. Он же снова увидел его возле отеля в ночь убийства телефонистки, опознал Арнольда и записал номер его машины. Его поступки не могли не вызвать подозрений, и за ним стали следить. Он привел нас к хижине, где мы нашли тело первой жертвы.

– Это три ошибки, – заметил адвокат. – А еще три?

– Он хладнокровно убил трех женщин, – мрачно проговорил прокурор. – И заплатит за это своей жизнью.

* * *

Присяжные с ним согласились. Совещались они недолго и без лишнего промедления вынесли единогласный вердикт. Преднамеренное убийство. Неудивительно, что выносивший приговор судья милосердия не проявил.

* * *

Адвокат был молод, энергичен и решителен. Он апеллировал к самому губернатору. Его превосходительство вежливо выслушал, но несколько виновато ответил:

– Вы ведь понимаете мою ситуацию? В нашем штате только что вновь ввели смертную казнь. Людям надоело смотреть, как преступники остаются безнаказанными.

– Вы его последняя надежда.

– У меня нет веских оснований для вмешательства.

– У вас лучшее из возможных оснований: отсутствие улик. Нет прямых доказательств того, что он убил этих женщин. Он был знаком лишь с одной из них, Евой Адамс, и любил ее. Все остальное может оказаться чистой случайностью. Каждый год в Нью-Йорке совершаются сотни нераскрытых убийств. А все улики против моего клиента исключительно косвенные.

– Муха в суп тоже попадает случайно, – невозмутимо возразил губернатор.

– Это несчастный человек, чьими поступками руководит чувство вины. Трусость стала причиной гибели его лучшего друга, поэтому он думает, будто убил его сам. Вот почему Блейк Арнольд не защищается – ведь он считает, что должен понести наказание за смерть Маркуса Кэйна.

– Маркуса Кэйна не существовало. Вы сами это проверяли.

– Да, мы не нашли Маркуса Кэйна. Но это не означает, что такой человек не существовал. Возможно, мы не копнули достаточно глубоко. Ведь во Вьетнаме были не только американские, но и австралийские солдаты. А кроме призванных в армию солдат были еще и американские советники. Возможно, Кэйн был одним из них.

Губернатор пожал плечами:

– Если хотите, можете продолжать поиски. Я не отвечаю вам окончательным отказом. Если сумеете установить подобный факт, он может повлиять на мое решение.

– А если я смогу найти любые иные доказательства?

– Между моим кабинетом и камерой, где происходит казнь, проведена прямая линия. Я поступлю так, как сочту правильным. Это все, что я могу вам обещать.

* * *

Маркуса Кэйна так и не отыскали. Во всяком случае, до назначенного времени казни. Мрачные формальности шли своим чередом. Приговоренному предложили выбрать меню последней трапезы – Блейк Арнольд от еды отказался. К нему приходил тюремный капеллан – Арнольд не захотел с ним встречаться. Пришел парикмахер и выбрил на его голове два маленьких участка. Потом приговоренного неторопливо провели по гулкому металлическому коридору к двери в дальнем конце.

Охранник вошел в аппаратную рядом с камерой казни и негромко, с затаенной надеждой, спросил:

– Не звонил?

Человек за пультом отрицательно покачал головой. Охранник вздохнул.

– Что ж, действуй.

Рубильник был опущен. И поднят. И снова опущен. Лампы над головой потускнели, вспыхнули, потускнели и ровно засветились. Людям в камере не хотелось смотреть ни друг на друга, ни на пахнущие горелым мясом останки Блейка Арнольда. И тут…

И тут зазвонил телефон.

Лицо охранника стало серым.

– Господи! – выдохнул он. – Только не губернатор! Только не сейчас!

Он подошел к аппарату и снял трубку дрожащей рукой.

– Да, губернатор? – хрипло проговорил он. – Слушаю вас.

Время дрогнуло и застыло. Лицо охранника приняло изумленное выражение. Он обвел взглядом всех, кто находился в металлической комнате:

– Какой-то Марк Кэйн. Хохочет, как безумный!..

Перевел с английского Андрей НОВИКОВ