Текст книги "Школьный Надзор"

Автор книги: Сергей Лукьяненко

Соавторы: Аркадий Шушпанов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Но сила Иного определяется не только природным уровнем, но еще и интеллектом, хитростью, умением находить нестандартные решения, используемыми артефактами… – продолжал Стригаль. – Поэтому Инквизитор третьего уровня способен сразиться с магом первого – и даже победить. Иногда.

– Можно вопрос? – Ива неожиданно подняла руку.

Стригаль нахмурился, но потом кивнул.

– Известно, что существуют методы поднятия магического уровня, – сказала Машкова. – Наверняка все они прекрасно знакомы Инквизиции. В конце концов… лишение магической силы, превращение в человека – это ведь одно из самых распространенных наказаний. Почему бы Инквизиции не… – она пошевелила пальцами, будто перебирала страницы невидимого словаря, – не прокачивать… прокачивать, да? Не прокачивать своих сотрудников до более высокого уровня?

– Госпожа Машкова, – в голосе Стригаля была явная ирония, – вы путаете процессы. В данном случае путаете вычитание со сложением. Лишение магических сил – процедура трудная, но известная и отработанная. Если сравнить Силу Иного с неким резервуаром, который тот наполняет в течение жизни, – мы словно бы откачиваем из резервуара содержимое, приводя в состояние «до инициации». А потом закрываем крышку, лишаем возможности вновь «наполниться». Трудно – но можно. При этом, кстати, выкачанную Силу несложно употребить в своих целях… что порождает злоупотребления, да… А вот обратный процесс – он совсем иной… простите за замшелый и традиционный каламбур. Можно влить в Иного свою Силу – но если резервуар мал, то она в нем не задержится. Выплеснется.

– А как этот «резервуар» увеличить? – упрямо спросила Ива.

– Очень честолюбивые вопросы для Иной второго… почти первого уровня, – усмехнулся Стригаль. – Для Светлой Иной… обычно такие вопросы задают Темные. Госпожа Машкова, что создать «резервуар» в обычном человеке, что увеличить его в Ином – этот процесс науке неизвестен. Живя, набираясь опыта, работая над собой – мы способны повысить свою «емкость», но как это происходит, с какой скоростью и по какой причине – никто не знает. Некоторые могут и тысячу лет прожить, но так с седьмым уровнем и остаться. – Стригаль усмехнулся, но опять не посмотрел на Дреера. – Общепринятая теория – что чем больше опыт, чем больше испытаний и душевных терзаний переносит Иной, тем быстрее растет его уровень. Но в любом случае речь будет идти о десятилетиях. Я уж скорее поверю в мифические истории о возможности превратить в Иного обычного человека, «вырастить резервуар», чем в возможность его «растянуть».

– Как-то вы механистически подходите! – с явной обидой сказал с места Майлгун. Аудитория облегченно рассмеялась.

– Уж как есть, – в тон ему ответил Стригаль. – Хотите фантазий – почитайте про «философский эфир», «капли Дворжака», «Ассирийскую призму», «зеркала Чапека». Но лучше не ждите чудес, а работайте над собой. Долго, упорно, тяжело… – Он вдруг усмехнулся и все-таки посмотрел на Дреера, в первый и последний раз. – Порой – безрезультатно.

…А вот библиотека в Инквизиции была не просто хороша, но и «атмосферна». Подземный зал, сводчатые потолки, стилизованные под факелы и свечи светильники (увы, все-таки электрические, хотя, по словам библиотекарей, электричество здесь появилось только в шестидесятых годах прошлого века). Компьютеров тут не было, насколько понимал Дреер – из соображений безопасности, но картотека была великолепная, и поиск много времени не занял.

«Философский эфир» был полнейшей ерундой, хотя им Иные занимались с глубокой древности до самого конца девятнадцатого века. «Ассирийская призма» скорее относилась к легендам и преданиям, да и годилась в любом случае только для Темных. «Капли Дворжака», возможно, когда-то существовали и в какой-то мере действительно работали – сохранились десятки свидетельств Иных, которые с их помощью ускоренно повышали свой уровень Силы (увы, всего лишь до отведенного им природой, но зато не за десятки и сотни лет, а за считаные годы). Но мало того что пропись капель была давно утеряна, так еще и дополнительным условием для работы «капель» неведомый ранее Дрееру Светлый маг Дворжак (не путать с композитором!) считал: «участие в схватках, войнах, кровопролитиях, дуэлях и интригах, путешествия в дикие земли и варварские страны». Похоже, Стригаль был прав, и речь шла именно об ускоренном наращивании личного опыта. Может, эти капли и были всего лишь плацебо, а истинная причина успехов принимавших их Иных крылась во всех авантюрах, в которые они влезали?

В любом случае Дреер не собирался записываться в Иностранный Легион или путешествовать в «варварские страны» ради призрачного шанса увеличить свой седьмой уровень до шестого или даже пятого…

Дреер потер глаза и взялся за последний из запрошенных в библиотеке рефератов. Он сам не понимал, к чему так упорно пытается найти способ повысить свой природный уровень Силы. Не было у него амбиций Иного – далеко с седьмым уровнем все равно не прыгнешь, добиваться внимания Ивы или другой волшебницы высокого уровня он тоже не собирался… сейчас, во всяком случае.

Так к чему же этот глупый поиск в библиотеке, который выполняли до него множество честолюбивых Иных? Чтобы уесть Стригаля? Так он наверняка того и добивается – чтобы посмеяться над ним…

Дреер упрямо мотнул головой и взял последний реферат – сделанный лет сорок назад каким-то трудолюбивым студентом по теме «зеркала Чапека».

Этот Чапек не был писателем Карелом, подарившим миру слово «робот», но оказался его дальним родственником, слабым Темным Иным, всю свою долгую жизнь проработавшим библиотекарем. Начинал он, как и Дреер, с седьмого уровня, однако однажды резко поднялся – до четвертого, после чего издал небольшую брошюру «Зеркала Яноша Чапека, или О возможности поспешного возвышения». Этим его вклад в Иную науку и ограничился. У Дреера возникло ощущение, что скромный библиотекарь жив до сих пор, однако больше научными изысканиями не занимался.

Дреер внимательно прочитал выжимки из текста Яноша Чапека, потом отложил реферат. Блин!

А ведь это могло сработать!

Он потянулся к реферату, перевернул страницу. Но текст обрывался – почему-то студент ограничился изложением фактов, но не сделал никаких выводов. Оценка «3–» на последней странице была, на взгляд Дреера, вполне заслуженной.

Дреер поднялся, подошел к библиотекарю – застенчивому очкастому пареньку, и попросил «Зеркала Яноша Чапека, или О возможности поспешного возвышения».

Парень даже не стал заглядывать в каталоги. Виновато улыбнулся:

– На руках. Сегодня днем взяли.

Дреер не стал спрашивать, кто именно взял единственный библиотечный экземпляр. У него даже сомнений по этому поводу не было.

– Ваша фамилия не Чапек? – спросил он на всякий случай.

Паренек улыбнулся.

– Нет, что вы. Господин Янош давно на пенсии.

Иву Дреер нашел у Майлгуна. Собственно говоря, с его комнаты в отеле он и начал поиски. Если его просьба и удивила девушку, то вопросов она задавать не стала – просто сделала то, что он попросил. Майлгун тоже от вопросов удержался, хотя явно с трудом.

И теперь Дреер стоял в своем собственном гостиничном номере, вздрагивая скорее от нервов, чем от холода, – пускай он и разделся догола, но в комнате было тепло. Где-то глубоко в душе Дмитрий подозревал, более того – знал, что и это раздевание, и нарисованные им краской на собственном теле знаки (да что там «знаки» – обычные буквы алфавита, латиница и кириллица), и горящие в углах комнаты свечи – все это ерунда, все это не важно и не обязательно. Но он не собирался нарушать придуманный Чапеком ритуал, как и совершенно не суеверный человек, все-таки плюющий через левое плечо или сворачивающий с пути при виде черной кошки. Пусть все будет как будет.

Дреер поднял левую руку (опять же – ну почему именно левую? но Чапек написал «левую»), и навешенное Ивой Машковой заклинание сорвалось с его пальцев. Сфера Отрицания, стандартное защитное заклинание, только «с обратным знаком» – теперь она не защищала Дреера, а наоборот, ничего не выпускала в окружающий мир. А потом – с правой руки… щит мага… еще один щит мага… и еще один… и еще…

Тоже «реверсивные».

Дреер стоял в окружении клокочущей энергии, которую никогда не сумел бы вызвать сам. Молодец, Ива. Все-таки второй уровень – это второй уровень! И всей этой энергии суждено было пропасть впустую… если, конечно, не допустить, что библиотекарь Чапек прав…

Дреер встал в нужную точку между четырьмя «неправильными» щитами. Подумал мгновение. Карел Чапек никогда не был в числе его любимых авторов. Но из уважения к родственным связям…

–  Боже мой, уже час, – сказал Дреер. – Старик, видно, уже не придет…

Ему показалось – или что-то дрогнуло в воздухе? Дреер сделал шаг, чуть сместился. И продолжил:

–  Земля помогает нам понять самих себя, как не помогут никакие книги. Ибо земля нам сопротивляется. Человек познает себя в борьбе с препятствиями. Но для этой борьбы ему нужны орудия.

Теперь уже сомнений не было – он ощутил тяжелый толчок, будто удар – теплым, жарким воздухом, одновременно пугающий – и радующий, будто дружеский толчок в плечо… Дреер сглотнул. Следующие слова тоже были тем, чем надо, он не сомневался, хотя если бы час назад услышал их – не сразу бы понял, откуда они взялись.

–  Дело было так. «Если через три дня королю не станет лучше, можно всего ожидать», – сказал доктор. «Король тяжело болен, и если через три дня состояние его не улучшится, можно всего, всего ожидать».

На этот раз касание Силы, мечущейся между «щитами мага», было болезненным, звенящим, тоскливым. Его чуть не вырвало – Дреер даже прижал ладонь ко рту. Но Сила уже ушла, оставшись в груди легкой ноющей болью. Дреер сместился еще на шаг.

–  Человек в черном пытался укрыться в пустыне, а стрелок преследовал его.

Ударило сухим ветром, соленым и пыльным, привкус дыма коснулся ноздрей, долгая, бесконечная во времени и пространстве, неизбывная боль пронзила тело, комната на миг стала серой и синей – серой будто иссохшаяся земля, синей – будто застиранные джинсы…

А это-то с чего и зачем?

Он, конечно, знал современную литературу, в том числе и популярную. Хотя бы для того, чтобы понимать своих учеников. А еще это было интересно – смотреть на новомодные кривые зеркала, отражающие вечное… Но если это сорвалось с его губ – то, значит, это не просто отражение, верно?

Шаг…

Фраза…

Шаг…

Фраза…

Дреер шел между «щитами мага» – теперь всего лишь зеркалами, гоняющими между собой – и через него чужую, заемную жизнь. Ненастоящую жизнь.

Или все-таки нет?

Шаг…

Фраза…

Он успел сделать ровно одиннадцать шагов, прежде чем понял, что пуст – пуст и одновременно полон, до краев полон, не расплескать бы, – и навешенные волшебницей второго уровня заклинания разорвались, треснули и распались в прах.

Самое обидное, как потом решил Дреер, что он совершенно не помнил двенадцатой фразы, которую начал произносить – и которая оказалась избыточной.

…Стригаль вошел в аудиторию ровно в девять, как и во все предыдущие дни. Он словно не замечал возбуждения, повисшего в зале, не замечал взглядов, которые скользили к галерке – где сидел Дмитрий Дреер, еще вчера – маг седьмого, а сегодня – четвертого уровня.

– Возвращаясь к теме, которую мы обсуждали на первом занятии, – сказал Стригаль. И положил на конторку маленькую затрепанную книжонку. Дреер даже не сомневался, кто автор этой книги.

– О магической силе? – спросила Ива. Спросила с легкой иронией и даже упреком.

– О возможности ее быстрого повышения, – сказал Стригаль.

Наступила тишина. И в этой тишине, впервые за все время, взгляд Стригаля коснулся Дреера.

– Это и впрямь возможно, – сказал его старый знакомый. – Тысячи шарлатанов придумали миллионы шарлатанских методов, но все сводились к одному – для того, чтобы максимально быстро реализовать свой потенциал, необходимо получить чужой опыт, чужую память, чужую жизнь. «Ассирийская призма», редкий, но реально существующий артефакт, работает именно на этом принципе, но в силу своей специфики доступна… не всем. Главная проблема состоит именно в том, что брать чужой опыт, чужую жизнь, чтобы ускорить собственное развитие, можно лишь насильно. Лишь одна возможность оказалась вне рамок этого правила – литература.

– А при чем здесь литература? – удивленно воскликнула девушка с первого ряда.

– Вся хитрость в том, что литература – это тоже жизнь, пускай и придуманная. Априори большинство из нас не способны изменять и наполнять свою личность на основании художественного текста. Но если действительно любить книги, если верить в них, в описанные миры, в придуманных героев – ситуация изменится. Абсолютным магом не стать, конечно, но ускоренно нарастить имеющиеся мускулы – возможно…

– Почему же это не используется? – с любопытством спросила девушка.

– Используется, но крайне редко, – Стригаль усмехнулся. – А почему, спросите вы? Нет, не потому, что исчезающе мало тех, кто способен по-настоящему пропустить через себя литературный текст и сделать его частью своей жизни, своей судьбы, своей личности. А потому, что имеющийся изначальный потенциал такая прокачка не увеличит! Сумел в один день поднять свой уровень с седьмого до четвертого? Естественно – молодец! Разве что непонятно, что ты будешь делать дальше. Годы, десятилетия, века…

– Если одним разом перескочил через целый лестничный пролет – перестанешь подниматься по ступенькам? – спросила студентка.

– Есть такое мнение.

«Перескочивший через пролет» свежеиспеченный маг четвертого уровня мысленно зааплодировал. Лишенный возможности проявить свою неприязнь впрямую, его бывший коллега все-таки добился своего. Указал наглому выскочке на его место.

Конечно же, Инквизитор злился, ведь странное заклинание и впрямь помогло ему быстро поднять уровень. Мягкий знак той силы, что наложили на преподавателя литературы «зеркала Яноша», лежал где-то глубоко в его душе. Не его силы… но и не чужой, не заработанной… но и не украденной. Если это и был уникальный шанс, то он им воспользовался – и без колебаний.

Наверное, иногда стоит пользоваться таким шансом.

Конечно, если понимаешь, что, перепрыгнув через целый пролет, придется долго учиться ходить по ступенькам.

Однако лучше перепрыгнуть, чем стоять на месте.

Глава 2

– Четырнадцать человек в группе. С ними трое взрослых. От Светлых – воспитатель Храмцова. От Темных – Фрилинг. Плюс один надзиратель…

Перед тем как вернуться в школу, Дмитрий выхлопотал себе право на один день заехать домой. Разрешение на латыни ему выписали, но словеснику показалось, что как-то без особого понимания, зачем это нужно. Большинство Инквизиторов или пережили своих родителей, или не поддерживали с ними отношений.

Среди близких визит курсанта Дреера произвел фурор. По официальной версии, Дмитрий как работник экспериментальной школы для одаренных детей летал на стажировку. Дреер подарил матери кое-что из богемского стекла, выставил гостям бутылку привозной грушовицы, а наутро уже отбыл, как сказал его отчим-подполковник, к месту постоянной дислокации.

Было странно приезжать… хм… в ином «цвете». Сойдя с поезда, Дмитрий прошел через здание вокзала, кивнул Светлому и Темному дежурным и лишь тогда припомнил, что регистрироваться ему больше не нужно.

Такси отпустил у самого леса. Школа встретила младшего надзирателя тишиной и благорастворением. Двое перебегали по баскетбольной площадке – и это были единственные живые души. Хотя, подойдя ближе, словесник понял, что насчет живых душ погорячился: в мяч играли преподаватель БЖД Каин с вампиром Толиком Клюшкиным. Толик опережал по скорости, а носитель библейской фамилии явно помогал себе магическим образом.

– Здрасьте, Дмитрий Леонидович! – радостно крикнул Толик.

Каин сдержанно кивнул Дрееру. Одновременно в кармане младшего инквизитора завибрировал мобильник.

– Явился? – раздался в трубке голос Лиха.

Вопросительная интонация прозвучала для формы. Начальник школьного Надзора, естественно, все уже выяснил по линиям вероятности.

– Так точно, – ответил Дмитрий.

– Зайдешь сразу к Сорокину, потом – ко мне.

В холле кружились пылинки в лучах солнца. Наверное, школа чувствовала себя, как пожилая учительница на пенсии: и отдохнуть давно хотелось, и тянет обратно, не хватает главного.

– …Вот список участников, посмотри, – реплика Лихарева вернула Дмитрия в настоящее. – Личные дела у тебя на столе. Я сам забрал из канцелярии. Рекомендую прочитать все. Одно ты должен знать уже наизусть.

В распечатке значились только те, кто оставался в интернате на лето. Первой шла фамилия Алексеенко, третьей от начала – Голубевой.

– А она что, не дома? – поднял голову Дреер.

– Дома, конечно, – ответил Лихарев. – Не сирота ведь.

– Наполовину, – уточнил зам.

– Мать имеется, – не отреагировал на поправку глава Надзора. – Хотя дама еще та, судя по истории с выявлением. В общем, девочка в городе. Значит, может поехать с экскурсией. В Питере ни разу не была.

– Я тоже, – сказал Дмитрий.

– Вот и совместишь приятное с полезным. Даже наш Сорокин тут посетовал, что тебе после Праги отдохнуть не придется. А то я не знаю, как там ваши отдыхают в Праге…

– Виктор Палыч, кто утверждал список?

– Составляли воспитатели, подписывали Сорокин и я, утверждали питерские. А что?

– Да так, ничего, – ответил младший надзиратель. – Приучили обращать внимание на мелочи.

– А ты что, хочешь Голубеву здесь оставить?

– Нет, зачем же… – неопределенно сказал Дмитрий и вытащил из стопки досье. – Просто не ясна логика. По семь от Темных и от Светлых. Но за что? Оценки? Я же почти со всеми занимался. Успеваемость у Анны только по гуманитарным предметам отличная. По Иному циклу как была, так и осталась, смотрю.

– Уровень и дисциплина, – сказал Лихо. – Вернее, их соотношение. Уровень – чтобы не сильно высокий, дисциплина – чтобы не сильно низкая. Про девочку с ее друзьями-«волчатами» ты ведь в Праге не болтал?

– Нет. Но мне это все почему-то не нравится.

– Мне тоже, – честно ответил Лихо. – Конечно, надо детей куда-то свозить. А то как в тюрьме круглый год. Но наших – и в Питер!

– А что Питер?

По дороге Дмитрий изучил кое-какие материалы. Узнал про выплески Силы на Ингерманландских болотах, просмотрел карту аномальных зон на трех слоях Сумрака, прочел демографические данные по Иным с начала прошлого века. Однако в материалах почти ничего не сообщалось о событиях последних двух десятилетий, когда Иные стали возвращаться в город. Вернее, уровень доступа курсанта Дреера был пока недостаточным.

– А вот слушай… – Лихо откинулся на спинку стула. Еще недавно это место занимал Стригаль. – Мне поручено тебя проинструктировать. Хотя всего не сказали даже мне. Ты уже привык, наверно, к тому, в каких дозах нам выдают информацию. Знак Карающего Огня принимал?

– Принимал. – Дмитрий поморщился.

– У меня этих печатей, как татуировок у блатных. А у тебя еще все впереди. Короче, некоторые города тоже могут быть Иными…

Лихо сделал паузу.

– В каком смысле? – осторожно спросил инструктируемый.

– В прямом. Город с долгой историей и населением более миллиона может обрести нечто вроде коллективного разума и способностей Иного. При определенных обстоятельствах. Он проходит инициацию, как человек, и обретает свою ауру. Только не может быть Светлым или Темным. Города выше этого.

– Питер – один из таких?

– С ним еще сложнее. – Лихарев сложил руки на животе. – Не все потенциальные города-Иные такими становятся. Прага, к примеру, обыкновенный старый город, Москва тоже. Обстоятельства перехода все еще толком не изучены. В этом, кстати, больше преуспели Темные. Петербург инициировал один колдун с Ямайки. Да, не удивляйся. Он два века этим занимался, барон Суббота недоделанный. Повязали его два года назад, но дел натворить успел. Петербург стал чуть ли не первым в истории по-настоящему Темным городом. А Иные города, знаешь ли, сразу становятся магами вне категорий. Их силу даже никто не пытался мерить. Но проблема-то оказалась в другом. Петербург сам начал в массовом порядке создавать Иных. Почти все – дети или подростки. Ничего не знающие ни про Сумрак, ни про Договор. Их так и называли – «дикари»…

Лихарев опять взял многозначительную паузу. Дмитрий невольно снова посмотрел на список экскурсантов. Из «мертвых поэтов», кроме Анны (хотя какой из нее «мертвый поэт»?), там значились Клюшкин, Саркисян и Алексеенко. Артем Комаров, Гоша Буреев и близнецы Даниловы разъехались на лето по домам. Карен должен был уехать в Ереван в середине июля, Стас тоже задерживался ненадолго – за ним собирался приехать отец на машине.

У Толика Клюшкина в позапрошлом году в Казахстане погибли оба родителя-вампира. Возвращаться ему было некуда.

– Безобразничали, как хотели. Даже приносили человеческие жертвы, не понимая, откуда на самом деле берут Силу. Они вообще плохо понимали, что делают, город контролировал их сознание. Инквизиция направила туда для зачистки карательную экспедицию Темных. Рекрутировали с Украины. Хотя и московские помогали, причем оба Дозора.

– Я что-то слышал об этом, – сказал Дмитрий. – В школе Ночного, когда учился.

– Но главного ты не слышал. По результатам всего этого было принято решение город развоплотить. Без всякого Трибунала. Для Иных городов суда не предусмотрено.

– То есть как?..

– Сам-то Питер жив, как видишь. Отправлять в Сумрак целые города еще никто не научился. Нет, развоплотили только его Иную сущность. Теперь это снова просто город. Странный, непредсказуемый, но без ауры и коллективного разума. По крайней мере так гласит официальная версия.

– А на самом деле?..

– А как на самом деле, на месте узнаешь. Там осталось множество полудиких Иных. Маги-беспризорники, хотя внешне это могут быть вполне благополучные, домашние пацаны и девчонки. А еще множество артефактов, феноменов, паранормальщина всякая. Этим всем и занимается Инквизиция. Ни в одном городе больше нет такой сильной инквизиторской ячейки, в Европе крупнее только само Бюро в Праге. По официальной, опять же, версии, едете для укрепления связей и обмена опытом. А еще как символ, так сказать, доброй воли и веры в торжество перевоспитания. Обещана поддержка, полная оплата, специальный куратор. Но что-то здесь не то. Хотя, ты знаешь, Прага сказала – Надзор ответил «есть». Приказы не обсуждаются.

Лихарев замолчал, не глядя на Дреера.

– Виктор Палыч, – сказал Дмитрий. – А что больше всего «не то»?

– По всему, с группой надо бы ехать мне, – ответил Лихо. – У вас нет ни одного по-настоящему серьезного мага. Храмцова – второй уровень, Фрилинг – третий, ты – уже четвертый, но все же… А почему-то велено было направить тебя. Даже с курсов выдернули. Зачем им слабый Инквизитор, если можно послать сильного? Не обижайся…

– И не думал, – сказал Дреер. – Это ведь правда.

– Так что держи ухо востро, и если что – немедленно связывайся со мной.

– Виктор Палыч, – повторил Дмитрий. Он ловил себя на том, что обращается к Лиху по имени-отчеству, когда в чем-то не уверен или чувствует себя виноватым. – Мы же сами Инквизиция. Дело-то одно делаем.

– Во-первых, там слишком много бывших Темных, – сказал Лихарев. – Конечно, мы все теперь серые, но цвет до конца не смоешь. Он как та же татуировка… въедается. А во-вторых… Любят они все чужими руками делать. Мы-то с тобой люди служивые, нам не привыкать. Только для них разницы нет, где служивый, а где школяр. Они ведь и на инициацию Питера смотрели сквозь пальцы. Много лет смотрели. И не верю я, что ничего не видели. Нет, хотели узнать, что из всего этого получится. А когда стало ясно, что ничего хорошего, послали Темных делать грязную работу. Между прочим, убивать таких же школяров, как наши. Кто знает, чего бы там еще случилось, если бы город не принял все на себя. Он, можно сказать, этих дурных пацанов и девчонок спас ценой своего развоплощения. Понимаешь, вся беда Инквизиции в том, что большинство там – старые маги. У них опыта много, а человеческого – уже мало…

Группа подкатила к вокзалу на школьном микроавтобусе. Дмитрий сидел рядом с водителем Олегом. Тот был ровесником Дреера, но успел отслужить в какой-то «горячей точке», откуда вернулся наполовину седым. Инициировали его уже после. Тогда-то Олег и узнал, какой именно дар не позволил ему сгинуть на войне, а раньше он все списывал на небывалое везение. Еще полгода назад у Дмитрия с Олегом был один уровень – седьмой. Но шофер относился к учителю покровительственно, хотя и по-доброму. Как к хорошему, но не служившему парню, короче.

Сейчас нечто изменилось. Разница в уровне была хотя и ощутимой, но не настолько, чтобы Олег разве что честь не отдавал. Когда Дмитрий утром протянул ему руку: «Давно не виделись!» – Олег посмотрел на нее с опаской и пожал вполсилы. А ведь раньше стискивал от души, наблюдая за каменеющим лицом словесника.

Пока ехали, шофер всю дорогу молчал. Кем для него были Инквизиторы? Дмитрий никогда не обращал внимания, как Олег относился, скажем, к Лиху.

Точно такой же невидимый барьер младший надзиратель ощутил и со школьниками. Все четырнадцать в группе знали его еще по урокам Иной словесности. «Мертвые поэты» с Анной – и подавно. Однако даже они теперь вели себя с ним так, словно Дреера окружал силовой кокон радиусом в метр.

А ведь он думал, что никак не изменился. Ну, уровень повысил. Съездил подучиться. Должность поменял. «Ведь тогда я был тем же самым Мартином Иденом…»

Теперь Дреер был старшим в поездке, несмотря на то, что из взрослых оказался самым молодым и по магическому рангу самым слабым. К тому же руководить кем-либо, кроме школьников на уроках или при выходе в город, ему не приходилось.

Дмитрий поздоровался с дежурными – Ринатом из Ночного и Виктором из Дневного. Дозорные помогли группе загрузиться в плацкарт. В этом преимущество небольших городов – отношения между Иными разного «цвета» вполне свойские.

Инквизиция скупила все билеты в вагоне, а взрослые маги еще поддерживали Сферу Невнимания. Ученики в пути занимались кто чем. Темные резались со Светлыми в «драконий покер», используя весь арсенал шулерских иллюзий. Воспитатель Храмцова наблюдала за ними, сдерживая улыбку. Толик Клюшкин, Карен Саркисян и Стас Алексеенко сидели отдельно за перегородкой и о чем-то разговаривали, но стоило Дмитрию пройти мимо – замолкали. Аня Голубева лежала на верхней полке и читала. В другом отсеке тезка Дреера Митя Карасев сосредоточенно играл на ноутбуке в какую-то «бродилку».

Ведьмак Влад Чижов хотел было отправить по вагонам Любопытного Чарли. Этим несложным гомункулом пугают школьных новичков – он лазает по ночам и заглядывает в окна, больше ничего не умеет. Дмитрий вовремя пресек хулиганство и вынес предупреждение.

Однако на этом не закончилось.

В Ярославле вышли проветриться. Надзиратель заметил, как Чижов и два его Темных приятеля, Гарик Федотов и Юра Щукин, куда-то скользнули бочком. Незаметно проследовав за ними, Дреер увидел картину маслом.

Троица отыскала ничего не подозревающую компанию привокзальной шпаны. Те же, плотоядно облизываясь, думали, что поймали легкую добычу. Темных прижали к стене и явно намеревались обобрать и поколотить. Дмитрий едва не захохотал, когда разглядел, какой магический грим наложили на себя два ведьмака и один будущий маг. Все как один блестели очками, зажимали под мышками книги и носили рубашки с корабликами. А мускулистый Федотов, чемпион школы по честным подтягиваниям, стал еще и худым, как щепка.

Понимая, что сейчас будет, Дмитрий таки нагрянул и испортил весь гоп-стоп. Впрочем, выяснилось, что ушлая троица уже успела выпить изрядное количество Силы из незадачливых грабителей. Темных Дреер отправил в вагон без права выхода до самого Петербурга, а шпане, пользуясь правом Инквизитора, сделал реморализацию.

В остальном ехали спокойно. После Ярославля лекарь Фрилинг загнал несовершеннолетних пассажиров спать. Воспитательница тоже легла. Дмитрий лезть на полку и не подумал, но девать себя было уже решительно некуда. Можно было бы аккуратно проверить сны воспитанников, заодно и вспомнить материал курсов. Но лезть в головы что «мертвым поэтам», что остальным, еще не умеющим во сне закрывать подсознание, Дмитрий не стал. Не хотел он быть похожим на Стригаля, хотя и покрасился в Серый цвет.

Вышел в тамбур. Карл Фрилинг курил трубку у открытой двери. Табак без ароматических примесей, хороший, крепкий.

Такой даже некурящий Инквизитор был согласен пассивно вдыхать.

– Есть в этом что-то странное, – сказал лекарь, глядя на проплывающие мимо сумеречные пейзажи. От полной иллюзии первого слоя их отличали только россыпи огней. – Два немца везут группу в Ленинград.

– Я не немец, – ответил Дмитрий. Он уже не раз напоминал целителю.

– А кто? Еврей?

– Не знаю. Фамилия отчима. А вы случайно не антисемит?

– Какой из меня антисемит? Я Иной. Мы все на положении евреев, во все времена. А своего Израиля нам никогда не видать.

– Представляю себе это. – Дмитрий прислонился к стене напротив лекаря. – Только называлось бы наше государство по-иному. К примеру, Авалон.

– Или Джиннистан, – блеснул эскулап знанием своего великого соплеменника Гофмана.

– Или Неверленд, – по инерции ответил Дмитрий, но при слове «Джиннистан» он тут же подумал про Анну, которая сейчас спала на полке, засунув руку под голову. Потом вспомнил, что Неверленд уже есть, это ранчо Майкла Джексона.

– Не знаю, не знаю, – усмехнулся Фрилинг. – Насчет государства. А вот гетто – вполне реально. Или черта оседлости. Вам никогда не казалось, Дмитрий, что наш интернат – шаг именно к этому? К отделению себя от людей?

– Сейчас-то мы едем туда, где очень много людей, – возразил Дреер.

– Как в музей, – ответил Фрилинг.

Дмитрий не имел права рассказывать ему то, что узнал о Петербурге от Лихарева. Но вдруг ухватил один вопрос, который начальству так и не задал.

– Герр Фрилинг… – Дмитрий не привык отчего-то называть лекаря, как школьники, Карлом Эрнстовичем. Во-первых, из-за неудобства произношения, а во-вторых, потому что эскулап не был обрусевшим немцем. – Вы хорошо знаете механику развоплощения?

– Вы спрашиваете врача, хорошо ли он знает механику смерти, герр Инквизитор, – мягко улыбаясь, ответил Фрилинг.

– Вы же не простой врач. Вы целитель Иных.

– Так что вас интересует, молодой человек?

– Меня всегда учили, что, если Иной развоплощается, его тело тоже отправляется в Сумрак. А там уже растворяется, куда быстрее, чем в земле. И чем глубже он уходит по слоям, тем быстрее распадается оболочка.

Дмитрий и на самом деле плохо в этом разбирался. Его учили погружаться на второй слой. Что бывает дальше – он не мог представить. Даже материальных доказательств существования слоев дальше третьего не имелось и быть не могло в принципе. Только рассказы магов и личный опыт. Еще хуже молодой Инквизитор представлял себе, как выглядит саморазвоплощение. В уме рисовалось нечто похожее на последнюю сцену из того же «Мартина Идена». Иной погружается все глубже, отрезая самому себе путь наверх, стараясь обмануть инстинкты.