355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Сергей Антонов » Остров Блаженных » Текст книги (страница 9)
Остров Блаженных
  • Текст добавлен: 21 сентября 2016, 16:18

Текст книги "Остров Блаженных"


Автор книги: Сергей Антонов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Осиротевшие сыновья и дочери Мамочки повиновались приказам назначенного Толиком лидера. Опустив головы, они становились к стенке. Томский покинул свое укрытие. Приставил ствол винтовки к спине Лидии.

– Давай. Не спеша. К выходу.

Бойцы Томского встали и держали сдавшихся под прицелом. Вездеход встретил Томского, Лидию и Шестеру наверху. Протянул Толику перчатку.

– Спасибо, что хоть какой-то знак оставил.

– Это знак обошелся мне в пару лишних синяков. Уводи людей, Коля. Нам здесь нечего делать.

Вездеход кивнул.

– Сматываемся, ребята.

– Вот и все, Лидия. – Томский разрядил винтовку и отдал ее снайперше. – Можешь идти к своим.

– Ага. Уже. Разогналась. Ты не очень-то внимательно меня слушал. – Лидия расстегнула «молнию» разгрузочного жилета. – Я же предупредила: пока дышу, буду вас убивать.

Томский увидел пристегнутую к поясному ремню гранату. Лидия вырвала кольцо и швырнула «эргэшку» к ногам Толика.

– Ах, ты б…

Томский столкнул Лидию со ступеньки, и она покатилась вниз. На то, чтобы взять гранату и швырнуть ее вслед снайперше, времени не осталось. Анатолий просто отфутболил «эргэшку». Прыгая по кирпичам, граната плюхнулась в яму с бесовым молоком. Черная жидкость мгновенно ее всосала. Через мгновение гладкая поверхность вздулась и лопнула, выпустив клуб черного дыма. И это было лишь началом. Бесово молоко начало бурлить и переливаться через края ямы, сделавшись жидким, как расплавленный битум. Толик не стал ожидать, что произойдет дальше. Он знал точно – ничего хорошего не предвидится.

– Уходим. Ох уж мне эти секты…

Часть вторая
Генератор безумия

Глава 11
Наполеон и Бертран

Еще совсем недавно этот диван казался Корнилову чересчур мягким. Приученный к аскетическому образу жизни в Метро, Юрий не раз собирался заменить его на обычную панцирную кровать, да все никак не доходили руки. И вот этой ночью царский диван превратился в настоящее прокрустово ложе. Противно поскрипывал кожей при каждом движении, впивался в спину декоративными пуговками, всей своей мебельной душонкой жаждал сбросить Корнилова на пол. Вдобавок ко всему разболелась голова. Проворочавшись около часа, Юрий понял, что не сможет уснуть. Сел, включил лампу.

Вчерашний день выдался хлопотным. Первую его половину они вместе с Хорошевым провели у карты, за разработкой плана предстоящего сражения. Гладко было, как говорится, только на бумаге. По всему выходило – встреча с агрессорами будет проходить в непосредственной близости от проклятого места, о котором у Корнилова сохранились не самые приятные воспоминания. Там сошли с ума и перебили друг друга одинцовские вояки, там свел счеты с жизнью Умар, там поехала крыша у Степана и оказался в шаге от сумасшествия он сам…

Разборки между людьми Юрий не боялся. Даже надеялся выйти из нее победителем. А вот что произойдет, если в дело вмешается Сфумато? Что будет, если холодное голубое пламя проникнет в головы солдат? Какими будут последствия вмешательства третьей стороны, неведомой и страшной сущности, которой чуждо все человеческое? Впрочем, мучить себя этими вопросами бесполезно. Жизнь покажет.

Вторая половина дня ушла на формирование отряда, который должен был выступить навстречу войскам Коробцова. В него вошли сто пятьдесят лично отобранных Стуком гастов. Крепкие, молодые ребята, по словам Степана, преданные новой власти. Их разбили на три ударные группы, которые возглавили назначенные Хорошевым офицеры. Проблем с амуницией, оружием и боеприпасами, хвала Господу, не было. А вот поводов для беспокойства, никак не связанных с предстоящим боем, появилось хоть отбавляй. По донесениям людей Максима Максимовича, жуковская элита вела себя более чем подозрительно. Кротов, которые раньше не покидали своих подземных убежищ, все чаще стали видеть на поверхности. Более того, они собирались в своей «Плазе» и что-то обсуждали. В слишком узком кругу, в который невозможно было внедрить хотя бы одного «засланного казачка».

Элита оказалась многоглавой гидрой. Выход Ахмаева из игры почти не повлиял на настроения певцов, визажистов, режиссеров и бывших политиканов. Нашлись новые лидеры. Причем Черкес, посмевший заявиться к Юрию с ультиматумом, играл среди них далеко не первую скрипку. На сцену вышли новые люди. Максим Максимович называл имена, которые мало о чем говорили Корнилову. Алина Брониславовна, Вольдемар… Главарей, как оказалось, было хоть пруд пруди. Все они в той или иной степени ненавидели главную власть и лично Юрия. Все они знали о запланированном нападении Коробцова на Жуковку и явно готовились к нему.

А тут еще этот Конструктор…

Юрий вздохнул и в сотый принялся прогонять в голове составленный им список кандидатов на звание загадочного гроссмейстера. И в сотый раз убедился – им может быть кто угодно. Вычислить Конструктора можно будет лишь после того, как он соизволит выплыть на поверхность и нанесет удар, направленный против Корнилова или его врагов.

Юрий взял со спинки дивана свой свитер, покомкал его в руках и натянул через голову. Раз уж уснуть не получится, так может хлебнуть свежего воздуха через респиратор?

Корнилов оделся и вышел в коридор. Миновав пару застывших у стен часовых, распахнул дверь. По крыльцу особняка расхаживал еще один охранник. Узнав Юрия, он собирался вытянулся в струнку и щелкнул каблуками, но Корнилов махнул рукой.

– Как тут у нас? Все спокойно?

– Спокойно. Сейчас. А всего час назад… Кроты чего-то по территории шастали. Теперь вроде успокоились.

– Понятно…

Внимание Юрия привлекла темная громада Пирамиды. Точнее, узкая полоска прямо под ее золотой верхушкой. Поскольку луны не было, а отблески фонарей не могли достигнуть вершины Пирамиды, там явно было окно, и кто-то не спал. Возможно, одного из Носителей Истины мучила бессонница.

– Ты, часом, не знаешь, кто там? – поинтересовался Корнилов у часового. – Наверху…

– Откуда? Я и в Пирамиде-то никогда не был. Туда ведь не всех впускают.

– Ясно…

Перед тем, как вернуться в особняк, Юрий еще раз взглянул на Пирамиду. Окно продолжало светиться, а внутри помещения что-то блеснуло. Оптика? Бинокль? Или… прицельное устройство снайперской винтовки?

«Непорядок, Корнилов. Ты уже почти месяц считаешься местным градоначальником, а до сих пор не в курсе того, кто и где квартирует». Туда не всех впускают… Он ничуть не удивится, если и его самого не впустят в Пирамиду. А между тем, это – отличная позиция для снайпера. Все просматривается. Все видно как на ладони. Если кротам вздумается избавиться от него, стоит лишь хорошенько прицелиться.

Корнилов собирался вернуться в свою комнату, но увидел полоску света под дверью кабинета для совещаний. Хм… Часовые были на месте. Значит, в кабинете не посторонние.

Юрий толкнул дверь. В его кресле расположился полковник Хорошев. Прихлебывая чай, он задумчиво смотрел на шахматную доску. Напротив Хорошева, тоже с чашкой чая в руке, сидел Максим Максимович. Оба были так увлечены игрой, что лишь мельком взглянули на Юрия.

Сергей передвинул белого слона на две клетки. Максимыч ответил ходом черной ладьей. Хорошев нахмурился. Коснулся королевской пешки, но тут же отдернул руку и сделал ход ферзем.

– Шах!

– Ну-ну. Вы, полковник, потеряли возможность спасти своего ферзя. – Максим Максимович сделал ход конем. – Мат.

– О, черт! – Хорошев взъерошил рукой волосы. – И как вам это удалось? Просто удивительно!

– Ничего удивительного. Шотландская партия, – Максим Максимович с улыбкой откинулся на спинку кресла. – Я с самого начала заставил вас играть партию генерала Бертрана, а сам выступил в роли Наполеона и… Я, извиняюсь, порвал вас, как Тузик грелку… Что, Юрий, тоже не спится? Нервишки разыгрались? Обычное дело. Александр Македонский тоже не смог уснуть в ночь перед битвой при Гавгамелах. В итоге разгромил Дария. Присаживайтесь. Попейте с нами чайку.

– Генерал Бертран? Наполеон? О чем вы, Максим Максимович? – поинтересовался Сергей.

– Наполеон был великим стратегом. В шахматах ему приписываются три партии. Мы только что разыграли последнюю, замечательную по красоте партию, которую французский император якобы сыграл в изгнании на острове Святой Елены.

Слушая разговор, Корнилов наполнял чашку чаем и не заметил, как перелил его через край. По маленькому столику, на котором стояла электрическая плитка, растеклась лужица.

Наполеон. Генерал Бертран. Шахматы. Гроссмейстер. Конструктор. Они что, решили свести его с ума? От мыслей о Конструкторе и без того голова пухнет, а тут еще эта игра! Он и не подозревал, что ближайшие соратники так любят шахматы. А ведь оба, будь все проклято, прекрасно подходили на роль невидимого кукловода.

Корнилов медленно вытирал столик бумажной салфеткой.

В конце концов, а что он знает о Максимыче и Хорошеве? Не так уж и много. Первый – предводитель Лиги гастов, но большую часть своей жизни в Жуковке провел среди элиты. Обучал юных кротов истории. Доцент, а позже – хлеборез. Что он там говорил о своем понижении? Кажется, его трактовка событий не понравилась родителям учеников… А теперь, как выясняется, еще и отличный шахматист. Презанимательнейшая биография! Да и Хорошев тоже хорош. Представитель военной элиты, перешедший на сторону восставших гастов. Оба с одинаковым успехом могли подложить записку на стол. Эй, ребята, кто из вас Конструктор?

Максим Максимович встал.

– И все-таки поспать надо. Завтра у всех нас будет тяжелый день.

– А я рассчитывал на матч-реванш, – разочарованно протянул полковник.

– Позже, Сережа. У старика уже не варит голова. Потренируйтесь пока с Юрием.

– Я не играю в шахматы, – с неожиданной для самого себя грубостью отрезал Корнилов. – К тому же тут и без меня… шахматистов развелось.

– Будет время – я вас научу, – пообещал доцент, направляясь к двери. – Полководцу, – а вы ведь полководец, Корнилов, – это очень пригодится.

Юрий уловил в голосе Максимыча нотки иронии. Возможно, она была ответом на его грубость, а возможно – чем-то еще…

– Секундочку, Максим Максимович. Хотел узнать у вас одну штуку. Сейчас видел свет в окне наверху Пирамиды. У нас там кто-то живет?

– А-а-а. Думаю, что это Хила. Наш целитель, астролог, экстрасенс и еще черт знает кто. Поселился в Жуковке одним из первых. Личный друг Рамзеса. Были времена, когда основатель Империи и шагу не ступал, предварительно не посоветовавшись с Хилой. Потом с ним случилось несчастье. Этот колдун просто помешался на китайской, а точнее, даосской мифологии. Попытался отыскать Остров Блаженных и некую волшебную траву, исцеляющую от всех болезней, а заодно и дарующую вечную жизнь. Согласно его безумной теории, Остров Блаженных переместился сюда после Катаклизма. Разумеется, никакой травы он не нашел.

– А вы не думаете, что этот и есть Конструктор? – вырвалось у Юрия.

– Гм… Кандидатура подходящая. Но Хила – калека. В своем походе он повредил ноги. Говорили, что сам изрезал их ножом. Сейчас не вылезает из инвалидного кресла. Согласитесь, что Хила недостаточно мобилен для Конструктора.

– У него есть помощники! – настаивал Корнилов.

– Возможно. Возможно, Хила в чем-то прав, и Остров Блаженных теперь здесь, прямо в Жуковке. Слишком велика плотность умалишенных на квадратный метр. Одни верят в волшебную траву, другие в возрождение цивилизации во всем ее былом блеске, третьи – еще в какую-нибудь утопию. Не спешите присоединяться к ним, Юрий. Хила – просто инвалид, у которого, вдобавок ко всему, проблемы с головой. Оставьте его в покое. При случае я обязательно познакомлю вас с ним. Сами убедитесь, что, кроме любования на звезды в свой телескоп, он ни что не способен.

– Ах, телескоп! – усмехнулся Корнилов. – Наверняка его я и видел.

– И, конечно же, решили, что на верхушке Пирамиды засел снайпер? Так недалеко и до паранойи. Мой вам совет: на время выбросьте из головы Конструктора. Он ведь может быть просто мифом. Страшилкой, выдуманной кротами, которые подбрасывают нам свои писульки… Спокойной ночи, молодые люди.

Когда дверь за Максимом Максимовичем закрылась, Хорошев закурил и принялся расставлять шахматные фигурки на свои места.

– Что скажешь, Сергей?

– По поводу?

– По поводу этого Хилы и такого страстного нежелания нашего доцента признавать в нем Конструктора.

Корнилов не стал распространяться о том, что из-за игры в шахматы он стал подозревать Максима Максимовича и самого Хорошева.

– А то и скажу. Юрец. Я бы не стал откладывать знакомство с кудесником в долгий ящик, – отвечал полковник. – Что, если мы нагрянем к нему в гости прямо сейчас?

– А это идея! Насколько я понимаю, он не спит.

– И своим визитом мы не доставим ему особых неудобств.

Десятью минутами позже Юрий и Сергей вошли в Пирамиду. В памятной Корнилову комнате с пультом их встретил дежурный офицер. Пока гости избавлялись от респираторов, он сделал короткий доклад, сводившийся к тому, что на вверенном объекте все в полном ажуре. Хорошев кивнул.

– Отлично. Нам нужен Хила. Парень, который живет наверху Пирамиды.

– Вам сюда. – Офицер вышел в коридор и указал на двустворчатую дверь, украшенную цветными изображениями каких-то древнеегипетских божеств. – Я могу вызвать одного из жрецов.

– А что, без проводника мы заплутаем?

– Нет, конечно. Наверх ведет всего одна лестница, а из помещений там лишь комната Хилы.

– Тогда доберемся сами.

Начинавшаяся прямо за дверью стальная лестница была довольно широкой и уходила вверх под углом в тридцать градусов. Пролеты крепились к круглым площадкам, окруженным хромированными перилами с набалдашниками в виде соколиных голов.

После прощания с Татьяной Юрий не входил в Пирамиду и, чтобы отделаться от навязчивых мыслей о мертвой возлюбленной, погребенной где-то внизу, размышлял о конструктивных особенностях главного символа Рублевской Империи.

Судя по всему, лестница, по которой он поднимался, занимала все внутреннее пространство верхней части пирамиды. Комнат здесь действительно не было – только решетчатые, вделанные в стены щиты, закрывавшие доступ к разным коммуникациям. Все наиболее значимые помещения располагались внизу, где для этого было достаточно места, а верхняя часть Пирамиды на самом деле годилась лишь для наблюдений за звездами.

Закончился последний стальной пролет. От круглой площадки наверх вела деревянная, укрытая красной ковровой дорожкой лестница, упиравшаяся в квадратный люк.

Хорошев поднялся по ней первым. Корнилов услышал удивленный возглас полковника и одним прыжком перемахнул последние ступеньки. У Сергея был очень веский повод удивиться – освещенная свечами комната была пуста, как и стоявшее у стены инвалидное кресло.

– Вот это номер! – развел руками Хорошев. – А наш Хила, оказывается, не так уж и беспомощен. Интересно, куда это он ушился?

Юрий не успел высказать свои соображения по этому поводу: картина, изображавшая мужчину в средневековом наряде, с едва слышным скрипом отодвинулась от стены. Она оказалась потайной дверью. Когда дверь распахнулась полностью, Хорошев и Корнилов увидели старика, опиравшегося на специальный каркас для ходьбы, снабженный резиновыми колесиками. Хила каким-то чудом ухитрялся отталкиваться ногами от пола. Крупные капли пота на лбу свидетельствовали о том, что это простое физическое упражнение стоит ему неимоверных усилий.

За спиной инвалида Юрий увидел полки, заставленные книгами. Прежде чем Хила закрыл дверь-картину, удалось рассмотреть название пары самых толстых фолиантов – «Религия Фридриха Великого» и «Змеи Исландии». Комната была библиотекой и, если судить по названиям книг, круг интересов ее хозяина был довольно широк.

Тяжело дышавший Хила добрался до своего кресла, перебрался в него и оттолкнул рукой каркас.

– Мое почтение. Насколько я понимаю вы – новые руководители Жуковки. Чем обязан?

– Просто решили навестить вас, – ответил Корнилов, рассматривая астрономические приборы. – Познакомиться со старожилами – наш долг.

– Ну да. А еще вы наверняка хотели бы узнать, по какому праву я занимаю это помещение. Так вот: я не просто бесполезный инвалид, который помешался на астрологии. Это просто хобби. Кое-какую пользу нашему обществу я все-таки приношу. Вам известно, что я синтезирую различные лекарства и снабжаю ими жителей Рублевки? Думаю, что, выступая в роли провизора, я окупаю расходы на питание и проживание. Кроме того…

– Уважаемый Хила, мы не хотели обидеть вас и пришли сюда вовсе не с инспекторской проверкой, – успокоил целителя полковник.

– Приятно слышать, что новое правительство не имеет ничего против научных изысканий. Если не трудно, подайте, пожалуйста, вон ту тетрадь в коричневой обложке.

Хила взял из рук Корнилова разбухшую от частого употребления тетрадь, положил себе на колени и раскрыл.

– Могу уверить вас, что расходы, вложенные в науку, окупятся сторицей. Здесь – все мои наблюдения и расчеты за последние пять-шесть лет. Я пришел к очень важным выводам, касающимся глобальных изменений, которые произойдут в ближайшие время. Мир изменился, но изменения эти не окончательные. Ядерная зима готовит нам великое множество новых сюрпризов. В частности, появится неизвестные людям заболевания, которые придут на смену привычным нам недугам. И лечить их можно будет только с помощью лекарств, приготовленных из растений, подвергшихся мутациям. Моя цель – поднять фитотерапию на качественно новый уровень. Замечу без ложной скромности, что достиг на этом поприще некоторых успехов. Например…

– Извините, Хила, мы понимаем, что ваши изыскания очень полезны, – Юрий опасался, что целителя, усевшегося на любимого конька, уже невозможно будет остановить. – К сожалению ни я, ни мой спутник не являемся специалистами в этой области. Мы пришли сюда, чтобы посоветоваться с вами насчет…

– Вы тоже извините, – улыбнулся Хила. – Носитель, который ухаживает за мной, не очень-то общителен, а мне порой так хочется выговориться. Итак?

– Конструктор. Что известно вам об этом человеке? Существует ли он на самом деле?

Хила закрыл тетрадь, уперся подбородком в сложенные ладони.

– Уж кому-кому, а мне в этом сомневаться не приходится. Когда со мной случилось несчастье, именно люди Конструктора спасли мне жизнь – оказали первую помощь и доставили к воротам Периметра. Конструктор существует, уверяю вас. А вот кто он… Тут я, как говорится, пас. Получил от него пару записок. Они не сохранились, но содержание я помню наизусть. В первой Конструктор сообщил, кому я обязан жизнью. Во второй… Ха! Укорял меня за тщеславие.

Хила поднял руку, указывая на картину.

– Это – произведение местного художника. Талантливый парень. Некогда зарабатывал сумасшедшие деньжищи. Теперь, наверное, уже по инерции, продолжает писать портреты рублевских знаменитостей. На картине изображен я, но фишка не в этом. Как думаете, что за костюм на мне?

– Такие носили средневековые вельможи, – пожал плечами Хорошев. – Судя по воротнику – наряд испанский.

– Браво! Вы почти попали в точку. За основу взята картина немецкого художника Ханса фон Аахена «Император Рудольф Второй». Этот вельможа действительно воспитывался при испанском дворе, но позже окончательно осел в Праге. Известен как алхимик и покровитель алхимиков. Именно поэтому мне и взбрело в голову заказать свой портрет в образе Рудольфа.

– А какое отношение к вашей фантазии имеет Конструктор? – поинтересовался Юрий.

– Он видел эту картину. Вряд ли здесь. Скорее всего – в мастерской художника. В своем послании указал мне на отдельные неточности и прозрачно намекнул: мне до Рудольфа далеко, как до Луны.

– Вы обиделись? – усмехнулся Корнилов.

– Самую малость. Но дело не в обиде. Видите ли, нет ничего удивительного в том, что я хорошо знаком с биографией императора-алхимика, поскольку и сам увлекаюсь этой наукой. Улавливаете ход моей мысли?

– Кажется, да, – кивнул Юрий. – Конструктор не интересуется алхимией, но отлично знает историю.

– Верно. Но это все, чем я могу помочь вам в том, что касается Конструктора. А сейчас, с вашего позволения, мне пора заняться делом. В голову пришла одна интересная мысль. Боюсь ее упустить. Кстати, вы читали Гилберта Честертона?

– Нет. – Юрий и Сергей ответили одновременно.

– И ничего не слышали о выдающемся сыщике – священнике Брауне?

– Ну, не слышали, – буркнул Хорошев. – А на кой он нам сдался?

– Прочтите. Обязательно прочтите. «Злой рок семьи Дарнуэй» – презанимательнейшее произведение.

Корнилов и Хорошев уходили от Хилы с твердым ощущением того, что побеседовали с умалишенным.

Астролог же, не дожидаясь, пока гости уйдут, подкатил кресло к столу, придвинул к себе микроскоп и приник к окуляру. Потом вооружился ручкой, раскрыл свою тетрадь. Он вычеркивал из рукописи целые абзацы, заменял их новыми, рылся в свитках и смешивал какие-то порошки. Закончил, когда в узких прорезях окон забрезжил рассвет.

Судя по довольной улыбке, этой ночью он поработал весьма продуктивно. Закрыв тетрадь, Хила взглянул на портрет.

– Гм… Говоришь, что я не чета Рудольфу? Посмотрим-посмотрим. Считаешь себя игроком? Что ж… С помощью этих ретивых парней я постараюсь доказать тебе, что тоже умею разыгрывать собственные партии.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю