355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Сергей Григорьев » Гибель Британии » Текст книги (страница 3)
Гибель Британии
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 15:43

Текст книги "Гибель Британии"


Автор книги: Сергей Григорьев



сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

VII. Замкнутые круги.

Бэрд Ли совершил с Янти несколько прогулок вокруг колодца «Чинграу», и у него от впечатлений в буквальном смысле закружилась голова. В начале репортер «Юнайтед Пресс» после каждого нового явления, которое неожиданно вставало перед ним, бомбардировал Америку нервными отрывистыми радиотелеграммами,-пока его пыл не был охлажден строгим вопросом из Ро-Айленд центра, не помешался ли он?

Главный редактор «Юнайтед Пресс» прежде всего потребовал от Бэрда Ли объяснения, как это так в стране «Чинграу» люди ездят по одному направлению.

Получив этот запрос, Бэрд Ли оторопел, потом расхохотался. То, что теперь он видел собственными глазами, то, что представлялось ему столь естественным и простым,-было непонятно американцам, а ведь еще в начале века Америка была передовой страной технической культуры.

Сам Бэрд Ли в какие-нибудь полчаса научился управлять самокатом,-простота этой машины была гениальна: не сложнее простого велосипеда. И принцип, положенный инженером «Чинграу» в систему транспорта, был столь же гениально прост.

– Здесь движутся по замкнутым кругам.

Так сначала хотел телеграфировать в Ро-Айленд центр Бэрд Ли, но разорвал депешу, потому, что это было новой загадкой. И Бэрд Ли вместо телефонограммы решил передать в Америку по радио кино-съемку. Управление «Чинграу» охотно согласилось на просьбу американца и дало ему в помощники кино-радио-оператора. И вот, через три дня вся Америка с волнением смотрит на экранах кино-ра-дио, как ездят в стране «Чинграу»…

Кадр. Семка с аэроплана. Простирается без края, утопая в мгле, зеленая равнина, расчерченная, подобно разрезу сотового меда, и шестиугольные поля чем-то вроде каменных стел. Надпись: «Сеть под’емов и скатов «Чинграу».

Кадр. Съемка с земли. Ниспадая, уходит вдаль невысоко поднятая над землей на арках наклонная дорога. Сквозь пролеты легких арок видно поле. Ветер колышет на нем кусты хлопчатника, осыпанного белоснежными шапками ваты. Мелькает в поле зрения экрана некая машина, которая, кружась над полем, собирает вату…

В диафрагме: ло наклонной плоскости дороги, в маленькой коляске, оживленно говоря, смеясь, катит Бэрд Ли с очаровательной смуглянкой…

Калп. Росстань трех кругов. Коляска быстро поднимается по ленте, вверх по наклонной плоскости. Колеса ее в башмаках, чтоб не откатывались назад… Вот коляска на вершине наклонной плоскости… Надпись: «Выбирайте любое из трех направлений».

Кадр. В диафрагме: Бэрд Ли (его лицо) осматривается, выбирая направление. Дальше. Коляска стоит как бы на вершине или на плоской кровле круглой башни. Кровля вращается, но не непрерывным вращением колеса, а тремя прыжками: повернется быстро на одну треть оборота и остановится, постоит-и снова треть оборота и еще. Каждый раз, когда платформа стоит, перед путниками открывается один из трех скатов. В диафрагме: Бэрд Ли опускает тормоз. И коляска покатилась вниз по скату каменной дороги, сначала довольно тихо, потом скорей-и в конце замедляя бег. Надпись: «Мы победили время и никуда не спешим».

Сенсация, которую испытала Америка, узрев эти -простые чудеса, созданные под покровом семилетнего запрета, полетав над Средней Азией, была неописуема!

Однако, самого Бэрда Ли больше всего взволновало, когда Янти ему сообщила:

– Мы начали массовую отправку хлопка в Ливерпуль. Хочешь, совершим прогулку по хлопковым плантациям и на прессовую станцию.

– О, да… Когда можно ждать прибытия первого судна с хлопком в Ливерпуль?…

– Первая пачка хлопка прибудет туда через шестьдесят дней…

– Шестьдесят дней…

– Не пугайся. Хотя торговые корпорации отменили все рейсы хлопковозов в Англию, у Британской гильдии ткачей хватит запасов. А потом они будут иметь хлопка от нас столько, сколько Пожелают… Первая пачка в дороге…

– Первая пачка. Ты хочешь сказать– первый транспорт…

– Нет, я говорю то, что говорю. Уж не думаешь ли ты, что мы, следуя невежественным техникам прошлого века, станем прессовать вату в кипы и эти килы грузить в трюмы пароходов. Хлопок чрезмерно громоздок, даже в прессованном виде… Он легче пробки… Ты увидишь сам, но прежде мы с тобой посмотрим на сбор хлопка,-ты веришь ведь только «собственным глазам»…

Вот что увидел Бэрди Ли собственными глазами, пока он с Янти катился на коляске по шести наклонным плоскостям и через шесть узловых вышек– одного из хлопковых полей «Чинграу»…

Над белым от пуховок полем появился низко летящий ортоптер, неся под собой нечто вроде металлического барабана, поставленного на трех высоких колесах– вот все, что успел рассмотреть Бэрд Ли.

– Это переносный джин -пояснила Янти.

На самой середине поля ортоптер поставил джин на землю, отцепился от него и улетел. А джин медленно закружился над кустами на своих колесах и, вращаясь, двинулся по полю, описывая от середины спираль; скоро обнаружилась там, где качал работу джин, круглая зеленая плешинка: джин обобрал все пуховые головки начисто о свою широкую утробу. Круглая плешинка на глазах Бэрда Ли росла, ширилась, и, наконец, кружа по полю, джин приблизился к ограде наклонных дорог и, кончив работу, тут остановился. Снова появился ортоптер, поддел наполненный хлопком джин на крюк и, взмахнув крыльями, понес куда-то, летя невысоко над землей…

– Мы поедем вслед за ним. к большому прессу, – сказала Янти…

Коляска покатилась с горки на горку, и через час перед Бэрд Ли открылся широкий тиховодный канал: следуя очертаниям дороги, он зигзагами уходил на запад к морю.

Тут же Ли увидел, что к большой наклонной плоскости со всех сторон перелетают через ровные промежутки времени крылатые ортоптеры, неся в когтях (то-есть на крюку), подобно орлам, джины, полные собранного на полях хлопка.

Повалив барабан джина боком на помост наклонной плоскости, ортоптеры брали с другой наклонной плоскости пустые барабаны и улетали с ними на еще не сжатые поля хлопка. А полные джины, лежа на помосте рядом гигантских бочек, медленно катились сами собой в жерло открытого туннеля, уходящего под землю…

– Мы успеем осмотреть хлопковый завод и прессы потом.-сказала Янти,-а сейчас я хочу тебе показать упаковочный хлопок… Ты уже, наверно, догадался, что джины в заводе опишут некоторый замкнутый круг, отдадут разделенные уже ими при сборе-вату, зерно и шелуху и выкатятся пустые вот на ту наклонную плоскость, с которой их берут ортоптеры. А вот из этой трубы выходит готовый плыть в океан хлопок.

С некоторым смущением Бэрд Ли увидел, что из широкой трубы над каналом выходят гигантские белые сигары. Зев трубы то сужался, то расширялся, формуя и выдавливая одновременно сигары… Диаметр их в широким месте был около 10 метров, длина до 60 метров…

Спускаясь в воду, сигары медленно плыли одна за другой в тихом течении океана. Докуда хватал глаз, Бэрд Ли видел на канале плывущие огромные подобия рыб-тупым концом вперед.

– Но ведь они промокнут -воскликнул американец…

– О, нет,-вся их поверхность пропитана водонепроницаемым составом вроде лака-слой этот около десяти сантиметров толщиной и представляет достаточно твердую эластичную оболочку.

– А внутри?

– Только одна чистая спрессованная вата…

– Но, сто чертей и одна ведьма на закуску, значит, этот склеенный лаком слой пропадет.

– Нет. Разрезанный на куски-он дает незаменимый изоляционный материал для утепления зданий. Это, так сказать, ватные одеяла для домов.

Бэрд Ли прикинул в уме* сколько примерно будет тонн в каждой сигаре из прессованного хлопка, и быстро пришел к заключению, что для сплава на реке это гениальное разрешение транспортной проблемы…

– Но как же в океане?…

– А видишь, что у каждой сигары по концам-и спереди и сзади-вделано по кольцу: в эти кольца их счаливают по несколько штук вереницей и буксируют,-они легки, подвижны, по очертаниям своим представляют очень малое-сопротивление, так что морская волна к ветер не могут создавать чрезмерных препятствий для буксировки. Если вы буксируете через Атлантический океан грузные многорядные плоты из бревен и успешно, то нет оснований сомневаться в благополучном прибытии этих правильно рассчитанных четок в назначенный срок в порт Англии.

Бэрд Ли был взволнован.

VII. Радио-парламент.

Через три дня после поездки Янти и Бэрда Ли по хлопковым плантациям девушка ему сказала после обеда:

– Конечно, это будет тебе нелегко: оторваться от созерцания наших чудес… Но все-таки я хочу тебя пригласить на заседание палаты общин. На повестке как раз-хлопок и судьба британских текстильных фабрик.

– Что ж! Ведь для этого нам не придется прыгнуть в Лондон?… Мы будем слушать и смотреть отсюда.

– Да. Но сегодня нас ждет маленький сюрприз.

– Тем приятней: если здесь, в стране сюрпризов, мне обещают сюприз, за это будет нечто…

– Обыкновенное?!

– Да.

– Ты угадал. Мы увидим и услышим не призрак на трехмерном экране и не «загробный» голос громкоговорителя, а увидим живого члена британского парламента и услышим непосредственно его живую речь…

– Чудесно.

Вечером Бэрд Ли и Янти спускались по винтовой наклонной плоскости в «Дворец Земли». Бэрд Ли впервые после прилета в «Чинграу» видел толпу туземцев. Первое, что ему бросилось в глаза, это медлительная важность движений и женщин и мужчин и невозможность отличить, по одежде или манерам «рабочего» человека,-что увы!-еще с такой горестной легкостью удается и на европейском Западе и в Америке: здесь не было различия между людьми умственного и физического труда.

Переходы и сводчатые коридоры «Дворца Земли» были освещены потолочными окнами. Бэрд Ли ошибся, думая, что это свет заката: по времени на воле должна быть уже ночь, а тут, сверху, через окна проливался все тот же мягкий золотой вечерний свет,-казалось, что светиться сами стены и своды.

Янти и Бэрд Ли сдали в обувной свои башмаки, получили взамен мягкие туфли… и прошли в зал собраний. Это был стандартный зал собраний: подобных зал подземных и надземных насчитывают о настоящее время около ста во всем мире: они во всех отношениях равны-не только своими размерами, но материалом и светом, и температурой в часы собраний… В общем зал был очерчен, как эллипсоид вращения. Замкнутый амфитеатр ниспадал к средине зала мягко очерченными ступенями. Сверху зал накрыт пологим, совершенно гладким и не украшенным ничем сводом,-тут Бэрд Ли явно убедился, что мягко и ровно светится весь свод… По средине зала круглая трибуна подымалась довольно высоко-это был простой столб, подобный пьедесталу памятника, без барьера, столов или пюпитров; витая лестница внутри вела на верхнюю площадку. Пришедшие располагались прямо на ступенях из камня, который был похож на мрамор, но не холоден.

По амфитеатру от верху и до низу была проведена по каменным ступеням и через трибуну широкая черта от норда к зюйду из черных плит. Эта черта разграничивала зал на две совершенно равных части. Посетители расположились по одну сторону черты на ступенях амфитеатра, оставляя вторую половину его совершенно пустой. Вторая половина была «трехмерным» или, иными словами, объемным экраном кино-радио.

Ударил невидимый колокол. Все взоры обратились в сторону пустой половины амфитеатра. Бэрд Ли увидел, что на его глазах своды и ступени пустого зала быстро тают, и вместо них он увидел сразу вспыхнувшую сцену-открытие очередного заседания английского парламента.

Всему миру известный небольшой зал с закрытыми ложами, мягкими диванами– и лорд-спикер в своем традиционном парике из конского волоса. Депутаты палаты общин в цилиндрах-на скамьях направо и налево. Все взоры обращены в ту сторону, где на ступенях амфитеатра расположились обитатели «Чинграу»

Лорд-спикер предоставляет слово депутату Бенгалии Никилю Сагору. На скамьях движение. Легкие хлопки. И на трибуну пьедестала среди зала «Дворца Земли» посходит вождь бенгальских землепашцев. Он одет в старинную хламиду из грубой синей ткани, голова его открыта.

Мгновенно пропадает на экране лондонский парламент, и Бэрд Ли видит с жуткой четкостью, что бывшие пустыми ступени второй половины зала полны народа: это индусы-мужчины и женщины,-они кричат, машут белыми шарфами, приветствуя Сагора…

– Они сейчас видят нас из Бенгалии, как мы видим их,-говорит Янти своему соседу… А в палате общин и везде в других местах-видят наш зал.

Сагор медленно и -важно кланяется своим родичам и начинает речь… Сагор говорит по-английски. Шум бенгалийцев стихает. Движенье на их скамьях улеглось…

– Я изменил обычаю говорить в парламенте с трибуны той страны, которую представляю. С согласия -правительства этой страны-я говорю с трибуны «Чинграу». Почему? Потому что здесь совершаются события, опрокидывающие все ваши расчеты, милорды. Меня слушают сейчас землепашцы Бенгалии и кули Китая, негры Африки и феллахи Египта, фермеры Калифорнии и пастухи Нового Валлиса. Мы возвещаем вам, друзья, новую жизнь. Отныне вы свободны от Каинова труда. Ряд тысячелетий ваш груд был проклятием на скудной и трудной земле. У вас отнимали половину, больше половины вашей продукции. Слушай, Египет, Канада, Индия, Китай– отныне ты свободен.

На скамьях бенгалийцев вспыхнули крики и, будто птичьих сонмищ, взмахи белых покрывал. Крики оборвались разом. И перед молчаливыми слушателями и зрителями последовательно мелькнули и прогремели на ступенях амфитеатра крик и движения китайцев, негров, австралийских пастухов-и вдруг снова– палата общин, и на ее трибуне Софус Лодж, глава британских банков. Он смотрит в сторону «Чинграу» рассеянным усталым взором, находит ступени; куда спустился, сойдя с трибуны, Никиль Сагор, и говорит тихо и вяло:

– Да, Сагор, вы говорите нам из пустыни, обращенной в сад. «Чинграу» обеспечивает Британской гильдии ткачей сырье. Но чтоже будут теперь делать крестьяне Индии? Феллахи Египта?. Они более не нужны, как производители сырья для наших фабрик. Этим цветущим странам угрожает теперь голод и гибель. Что вы сделаете для них?… Вы обратили пустыню в сад, но ценой угррозы обратить все культурные страны мира…

Ропот дружного смеха пронесся по скамьями амфитеатра в «Чинграу», и Бэрд Ли увидел, что в Лондоне, в палате общин, на расстоянии трех тысяч километров от «Чинграу», депутат Софус Лодж побледнел, смолк в смущении и пролепетал:

– Вы смеетесь, но будете плакать-

Янти, тяжело дыша, скинула с ноги туфлю и швырнула ее е сторону лондонской трибуны. Туфля ударилась о незримую стену над черною чертой амфитеатра и упала около нее на пол, но Софус Лодж в Лондоне, на расстоянии трех тысяч километров от «Чинграу», в испуге заслонился от снаряда, пущенного рукою Янти…

Этот жест испуга вызвал ропот сдержанного смеха на правых скамьях палаты и веселые рукоплескания с левых ее скамей в сторону «Чинграу».


НОВАЯ СТРАНА
I. Постройки из сгущенного тумана.

После собрания, на котором Бэрд Ли видел и слышал заседание палаты общин на расстоянии трех тысяч километров, корреспондент «Юнайтед Пресс» пожелал побеседовать с бенгальским депутатом. Никиль Сагор охотно согласился. Они вдвоем пошли прохладными и тихими коридорами Дворца Земли; коридоры эти нигде не образовывали прямых или острых углов, сливаясь с другими в округленно очерченных поворотах: на каждом повороте сходились три коридора. Бэрд Ли понял, что и под землей сооружения страны «Чинграу» подчинены тому же шестистороннему членению, что и пути на дневной поверхности. Всее повороты были, как один, и Берд Ли скоро потерял им счет; а Сагор, беседуя, шел, уверенно сворачивая, будто гуляяя по селу, где родился и вырос. А между тем, Бэрд Ли знал, и об этом Сагор упомянул в своей парламентской речи, что он в Дворце Земли сегодня в первый раз. Бэрд Ли замедлил шаги. Хотя воздух подземелья был сух, свеж и прохладен, у него явилось такое чувство, будто кругом сгущается туман.

Сагор остановился, прервал речь и спросил Бэрда Ли взглядом о том, что его беспокоит.

– Вы не думаете, что мы заблудились?

Сагор изумленно поднял брови, улыбнулся и объяснил американцу, как взрослый ребенку:

– О! Вы еще не знаете, что в этом лабиринте нельзя заблудиться. Ведь он состоит из правильных шестиугольникое, окружающих центральный зал: это несравненно удобнее для отдыха толпы от самой себя, чем коридоры и фойэ ваших общественных зданий, прямые и пересекающиеся накрест. В общем, подземелье образует правильный шестиугольник.

Туман рассеялся в глазах Бэрда Ли. Посматривая на стены, Бэрд Ли спросил:

– Из чего построены эти стены и свод?

Сагор улыбнулся и ответил:

– Из сгущенного тумана, мой друг.

Бэрд Ли счел это за шутку и ответил в тон бенгалийцу:

– О! Туман хорош на берегах Темзы. Вы давеча порядочно напустили им туману. И мне, но правде сказать, непонятно, если не туфли Янти, то чего так испугался Софу с Лодж.

– У нас есть время. И я попытаюсь разогнать туман в вашей голове, надеюсь без труда вас убедить, что туман может быть вещью очень существенной. Если бы вы попросили кратко ответить, на каких элементах основано сельское хозяйство, то-есть благополучие нашей страны, то каждый ее житель ответил бы без долгой думы:

– Их три: 1) нефть, 2) вода, 3) туман.

Мы своими успехами столько же обязаны горным инженерам, как и биотехникам. Впрочем, мы не закапываемся в земные недра в поисках каменного угля, железных руд или иных металлов; здесь нет шахт. Главную массу материалов, необходимых для промышленной техники, здесь добывают с поверхности. Стекло,-вы видите, у нас в зданиях целые своды из литого стекла,-материал. Главная по весу составная часть стекла – кварцевый песок, и им покрыта под почвой вся наша земля. Другие исходные материалы для фабрикации стекла мы черпаем со дна Кара-Бугаза. Доломиты и глины, необходимые для фабрикации портланд-цемента и добычи алюминия в электрических горнах, во многих местах залегают открыто, на поверхности горных скатов. Цемент и бетон (т.-е. цемент 4– вода 4– песок) это у цае один из главных строительных материалов. Но не самый главный. Самый важный строительный материал у нас – лесс. Что это такое? это-сгущенная мгла. Кто бывал в Поволжьи, тот знает мглу, которую приносят суховеи с востока. Кто бывал в прошлые века в наших краях, рассказывал, что здесь постоянно мгла,-даль всегда была туманна. Вот лёсс и есть этот сгущенный туман.

– И это-постройка из тумана?

– Именно так. Изучая атмосферу Средней Азии, еще в XIX веке узнали, что туманность ее зависит от неуловимо тонкой, твердой, носящейся в воздухе пыли. Приносится она сюда северо-восточными ветрами. Возможно, что вооб ще вся пыль вздымается ветрами земного шара и отвевается ими в сложном круговороте над материками и морями. Тяжелые частицы оседают, улетая недалеко, а самая тонкая и нежная пыль, в конце концов, попадает в сухие и холодные по токи, веющие с северо-востока над просторами азиатских пустынь. Великие горные хребты, лежащие между Индией, Тураном и Ираном, преграждают путь северным ветрам, и они тут сеют мглу на землю. Не тысячи, а сотни тысяч лет этот сухой туман падал на склоны северных предгорий. На них скопились из пыли тысячелетий толщи лесса: местами он залегает верхним пластом в триста метров (около тысячи футов). Вот этот «сгущенный туман» и есть главный строительный материал этой страны; кирпич и обожженная майолика из лёсса-вот из чего главным образом мы строим, как строили и тысячи лет тому назад. Дивный купол Софии в Константинополе, до сей поры никем не превзойденный, построен из кувшинов, сделанных из лёсса и обожженных,-этот свод выдержал несколько землетрясений.

Лёсс лежит на поверхности, его не надо добывать «из-под земли». Он-не только глина для кирпича,-мы добываем его и для земледелия. Лёсс-одна из самых плодородных почв; ему Китай обязан жизнью миллиардов людей: теснота Китая без плодородного лёсса была бы гибельна. Ил ветхозаветного Нила не более плодоносен, чем лёсс Турана. Залежи лёсса у нас столь велики, что мы покроем плодороднейшей почвой все пустыни мира!

Воду и нефть в Новой Стране мы добываем посредством скважин. В странах, где господствуют еще промышленные хищники, не додумываются для выкачивания нефти сверлить скважины глубиною в несколько сот метров,-еще более глубокие скважины мы пробиваем для того, чтобы добыть иоду. Нашей эпохе принадлежит открытие, что в толщах земных под нами-огромные массы воды. Если взглянуть на гипсометрическую каргу, то вся наша страна и прилегающие к ней земли представятся как бы плоской чашей, при чем дно ее лежит почти на нулевом уровне, а некоторые впадины имеют отрицательный уровень, т.-е. лежат ниже уровня воды в океане. Море Гиркан (Каспий) имеет уровень ниже океанского. Горы, замыкающие чашу, высоки; тяжкие хребты обступают страну подковою на протяжении тысяч километров. Естественно было думать, что при таких условиях в глубоких слоях земли в срединных областях страны находится вода под высокими давлениями. Глубокое бурение подтвердило эту уверенность горнорабочих Турана. Там, где во все эпохи среди голых пустынь были колодцы с грязной солоноватой водой, забили из скважин фонтаны, излились из глубины мощные ключи прозрачных чистых вод, то кристальных, то кипучих, то холодных, то горячих, то почти пресных, то насыщенных солями, тех редких металлов, в поисках которых изрыты варварами-инженерами старого мира целые горные хребты, переплавлены триллионы тонн тяжелых руд. Мы поступаем проще, добывая, сколько нам нужно, вольфрама, юшадия, радия, никеля из соленых растворов наших колодцев. Местами наши скважины дают горючие газы, местами-нефть. Но нефть мы ценим по другому, чем в странах, где еще царит старый строй. Гам ведут войны из-за нефтеносных земель, и нефть идет на приведение в движение дредноутов и воздушных бомбовозов. Мы полагаем иное. Теплотворная способность нефти равна, положим, девяти тысячам калорий, а механический эквивалент одной калории равен 427 килограмметрам; значит, при сгорании одного килограмма нефти в рациональном двигателе он подымет с глубины около половины километра пять тонн воды. Нефтяные скважины Турана дают нефти около 5.000.000 тонн в год, что достаточно для подъема из глубины в 400-500 метров 25 миллиардов тонн воды. Если принять но внимание, что Джейгун, одна, из самых многоводных рек вселенной, нес в начале века около 50 миллиардов тонн воды в год, а средняя глубина водных скважин в нашей стране сто метров, то выходит, что нефти, добываемой у нас, довольно, чтобы вызвать из глубины земли на поверхность две таких великих реки, как Джейгун. Мы добываем из колодцев примерно одну такую реку.

И старый Джейгун-Аму-Дарья-покорен нами вполне. Мы регулируем таяние льдов в горах рядом мелиоративных мер, мы взяли в свои руки пленившие когда-то воображение поэтов своею недоступностью ледники Гиндукуша и Памира,– мы берем из них воды ровно столько, сколько нам нужно. При чем открылось после измерений, что, удвоив годовой расход воды в Джейгуне, чего мы достигли посредством ускорения таяния вечных снегов, мы не оттаем совершенно горных хребтов и в тысячелетие. Это по-истине вечные снега. Повернув течение Джейгуна в его старое русло, впадающее в Гиркан, мы воскресили озеро Сары-Камыш. Урегулировав реки Мургаб и Теджен, мы излишком их вод наполнили впадину песков Коракум,-и там, где еще сто лет тому назад по спаленной пыльной степи, усеянной костями погибших, влачились от одного иссохшего колодца к другому караваны, теперь ік» раздольной глади озера пробегают окрыленные ладьи. Реки наши текут мед іонно: мы отнимаем их живую силу сотнями турбин под плотинами электрических централей. В первое время, когда успех глубоких колодцев был еще сомнителен, мы остановили свои взоры на Арало-Синем море русской карты великого чертежа. Джейгун, до совершенного нами поворота в старое русло, наполнял его своими водами в течение семи столетий. Уровень Арала на восемьдесят метров выше Гиркана, пода Арала почти пресная и пригодна дня орошения, глубины его незначительные. Поэтому нам не представилось непреодолимых препятствий, когда мы решили открыть водам Арала сток в Каспийское море. Вы видели тихо текущие каналы с ничем не одетыми берегами, они текут из моря в море, из Арала в Гиркан. Падение этих каналов так рассчитано, что течение постепенно размывает и углубляет их дно. Во г уже около ста лет, как из Арала, площадь которого равна 6О.ООО кв. километрам, вытекает пять каналов, в целом равных по мощности ДжеЙгуну, а уровень Арала, питаемого теперь только Сыр Дарьей и еще несколькими малыми реками, понизился всего на три метра. Но это нам дало пять новых судоходных рек, не считая воды, которую мы тратим на орошение прилегающих к каналам земель. Нам нет нужды исчерпывать Арал до дна, его обєм равен, примерно, 1.000 кубических километров. Если бы приток вод и него совершенно прекратился и мы вымели бы канал из самой глубокой части Арала, то из него в течение пятидесяти лет изливалась бы река, мощностью ранная нашему славному Джейгуну.

Работы, которые мы совершили в пустынях Турана, грандиозны, они не под даются даже подсчету. Когда-то американцы гордились тем, что они вынули при постройке Панамского канала столько-то миллионов тонн земли и уложили в своих сооружениях столько-то миллионов куб. метров бетона. Мы не считаем и не могли бы счесть. Мы строим искусственные сооружения – плотины и шлюзы, бывшие предметом увлечения американской гидротехники в начале века, только в горных краях нашей страны. Понятно почему; американским банковым трестам сооружения нужны были для того, чтобы дать сбыт продукции железных и цементных заводов и чтобы занять руки безработных, угрожавших революцией. Нам не надо было и спешить, ибо мы везде заставили работать воду в союзе с солнцем. Солнце наше-великая сила. В январе мы здесь иногда наблюдаем в полдень инсоляцию, превышающую таковую же июньскую в Ленинграде: более полутора грамм калорий на кв. сантиметр в минуту. Под палящими лучами солнца на глазах путника глыбы скал покрываются трещинами, распадаются в щебень. Мы эту работу солнца соединили с работой водія. Наметив наиболее естественное направление канала от Коптузбулака, на северо-западном берегу Арала, мы подняли на высоты обрывов Усть-Урта центробежными электронаас0сами мощные струи воды, направляя их на раскаленные солнцем склоны из глины и рухляков, – эти потоки, сбегая от обрывов Усть-Урта над Аралом к каспийским берегам, проложили в течение нескольких лет глубокое русло, перевал между Аралом и Гирканом постепенно понижался, пока, наконец, после работ, незначительных по сравнению с гигантским объемом всего задания, воды Арала самотеком прошли в Гиркан, углубляя и расширяя русло канала. Кроме того, на западном берегу Арала расположены три центральных станции: каждая из них поднимает на гребень береговых гор в сутки по миллиону гектолитров воды, откуда она сетью каналов распределяется в прибрежных округах Арала. Дальше, до Гиркана, идет зона глубоких колодцев

Вы видели на карте, что и Сыр-Дарья была направлена частью в свои старые русла.

В общем, мы теперь имеем на единиц) культурной площади воды для орошения больше, чем нам нужно, а наши реки и каналы сохранили свое судоходное значение.

Так мы уничтожили в своей стране скорбный труд горнорабочего и каторгу землекопов, чего не могла совершить Америка, несмотря на применение машин-мастодонтов.

Никиль Сагор смолк и спокойно созерцал, склонив голову, подножный пейзаж

Бэрд Ли спросил:

– А железо? Где же вы добываете железо?

Сагор поднял голову и тихо ответил:

– Железо отгремело.

Бэрд Ли ясно ощутил в этих простых словах, что железный век кончился, и настает новая эпоха в истории трудя человека на земле.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю