Текст книги "Ганс Бессмертный"

Автор книги: Сергей Соловьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– Как, что видно впереди?

– Еще долго, Яромир, – не утешил побратима старшина.

– Жаль, что я не дактиль, – пробурчал Лют, – они привычные…Раз, раз, и там…

– Ага, дактиль в нашей дружине, – прошептал смешливый Услад.

– Тише вы, – пробурчал Витень, – скоро уже, вот, знаки на стене.

И он показал скрытый под пылью известный всем знак – УРДХВА-ПУНДРА, или Колюмн. Этот знак всегда был гербом Боспорских царей, и они были тоже из рода Белых Царей. И во время сумятицы, лет триста назад, Белые цари обосновались в Керчи, месте удобном, богатом рыбой и зерном с Кубани. Да и торговом, но правда, с водой было здесь не очень, запасали только дождевую в громадных цистернах.

Но вот, подошли к двери. Только оказалось, дверь новая, со знатным замком.

– Услад, работа для тебя, – зашептал старшина, – не греми только.

– Да уж постараюсь…– ответил витязь, доставая связку хитрых отмычек.

Долго замок не сопротивлялся, не визжал и не скрипел, живенько клацнул задвижкой, и тяжёлое дверное полотно почти само открылось.

– Я впереди, – утвердил Витень.

Витязи быстро юркнули в дверь, и опять закрыли замок от греха. Судя по низкому своду, и грубо обработанным блокам стен, они были в подвале. В стенах имелись и весьма живописные крюки.

– Верно, Олег здесь врагов пытает… На крюк, и готово.

– Нет, Услад, – ответил Яромир, поковыряв потеки жира на стене под крюками, – это от масляных светильников натекло. И копоть от факелов.

– Может быть. – не стал препираться товарищ, – наверх надо идти. Какой замысел, Витень?

– Есть печи в подклетах. Трав добрых я взял. Бросим в растопку -и все заснут без задних ног, кошмары такие привидятся– и Елена Прекрасная им не поможет…

– Всё выйдет, как надо, – согласился Лют.

Печи были растоплены, истопников пока не было, го новые появились. Витень положил в каждую из четырёх печей по большому пуку травы, и закрыл заслонки, и открыл дверь из подклети. Дым стал валить из печей, поднимаясь выше и выше, по этажам донжона,

Ждать всегда тяжело, время тянулось, словно вымоченное мочало, пока вся трава прогорела в топке.

– Рты мокрыми тряпицами закройте, и пойдём, – распорядился Витень.

Молодцы смочили из фляг с водой тряпки, и повязали лица, посмотрели друг на друга, и осторожно стали пониматься по лестнице…

Вокруг лежали бесчуственные тела. Воины, слуги, бояре, служанки, всех дым лишил сознания и сил. У многих были багрово – красные лица, искажённые, с пеной у рта. Витязи быстро шли, не обращая на страдания других. У дверей княжеских покоев лежали десять скорчившихся воинов с секирами в руках. Многие, видно пытались подняться, но ничего не вышло из этой затеи.

Витень выдохнул, и толчком открыл дверь. Шаги витязей были бесшумны, ноги просто тонули в густом ворсе персидского ковра, раскинутого на полу. Окна были закрыты изнутри резными ставнями. Старшина подошёл к кровати, рядом с которой лежал мужчина в парчовом халате, тоже бывший в беспамятстве.

Витень поднёс к ноздрям лежавшего склянку с остро пахнущим составом, и очи человека медленно открылись. Белки глаз были красны, а лицо, наоборот, белее мела.

– Вы уже пришли за мной? Я готов, – без страха произнёс князь, и стал с трудом подниматься.

Олег сел в кресло, отпил вина из стеклянного бокала. поданного Витенем.

– Давно вас жду, местники, – и венд отпил ещё вина, – пойдёмте… Здесь не надо пол кровавить, а то пря страшная начнётся, да и стражей казнят. Хотя что они против вас, бессмертных? Видел я таких, в поход на Роскилле вместе ходили. Ты, Витень, хорош с бородой! – рассмеялся Олег.

– И ты был хорош, воевода, да не след было Царя убивать, такое немирье на Волге да на Урале началось.

– Так и я, Рюрик да Игорь тоже из Велесового рода.

– Никто не может на Белого Царя руку поднять и живым остаться, сам знаешь…

– Не должен был Оскол на Ильмень магьяр посылать, своих царских угров, не по Правде это.

Задумался Витень, всего не знали и знать не могли витязи на далёкой Арконе, но Оскол и Дар были убиты, а они должны отомстить.

– Не их то земля, не вендская, и всякий то знает, что Белый Царь судит да рядит. И никто, кроме него не смеет царём и каганом зваться. В западных землях, все только князьями– конунгами именуются, стражами земель, и верностью Белому Царю клянутся, и дары шлют. И потому эта земля на Западе Гардарики зовётся – Земля Царя.

– Раньше Хунигардом называли, землёй гуннов, а теперь Вендланд, Землёй Вендов, – гордо ответил Олег, – а я вот, взял Царьград для Рюрика и Игоря. И жив сын Оскола, в Чернигов я его отослал.

– Ну, вся земля от века и Русью зовётся и будет зваться, – встрял Лют, – по имени воинства нашего. А за сына царского спасибо тебе, воевода.

– Пойдём что ли, мне уж помирать пора, – улыбнулся ничего не боящийся венд, – может, в вино мне яд насыпите?– и он с готовностью протянул бокал.

– Надо идти, Витень, – торопил Лют.

– Идём, Олег, – наконец решился старшина.

Воевода встал, он лишь немного не дорос до бессмертного. Впереди шёл Витень, за ним Олег, а прикрывали остальные витязи, держа кинжалы на готове. Они шли быстрым шагом, спускаясь во двор по каменной лестнице. Факелы не зажигали, и обреченный был удивлён и не скрывал этого

– Праву о вас говорят, и во тьме видите. Спасибо, что дружину не перебили, вечные, – благодарил обреченный за своих людей.

– Кровь не вода, с нас Елена Прекрасная вдвое за каждую каплю спросит.

– Так слышал я, что Царевны кровь льют безмерно, и отрубленными головами увешаны.

– Так то Царевны, у низ своя Правда, не завидуй им, Олег…Но Елена, Элла, она другая, – жарко заметил Витень, – совсем ведь молоденькая в Варту пришла…Ни словом не обидела никого, не убила, спасла многих…Что бы не обратится, и не стать Вечной Царицей на Земле, сама и на костёр взошла…

– Так, говорят, растаяла просто…

– Я видел её кровь воевода… Красная, хоть матерью её по слухам, Эльга была…

– Та, что на Запретном острове затворилась?

– Она, Мёртвая Царевна… Потом она в плату за смерть дочери Вана – Близнеца забрала, а его сестра у Царевны увела…

– Ну, это уже сказы, Витень.

– Видел, что пропал Ван, сам видел, как вернулся с Алёной из далёких краёв. А в той битве, когда Эльга привела рать Мёртвых, сам я тоже сражался.

– Страшное дело…– сказал Яромир, и уставился в темноту, – что после них остаётся… И не тела убитых, а как в присказке – мокрое кровавое место.

Так, подошли они к конюшне, где стоял любимый конь Олега. Витень оглядел место, успокоился.

– Простишься с конём, воевода, и умрёшь.

– Спасибо, Бессмертный. Неплохо я ухожу…– тихо ответил венд.

Олег погладил гриву белого жеребца, тот взволнованно храпел, обнюхал хозяина и своего друга. Витень не переложил на других невеселое дело, и тонким лезвием, с двумя остриями на клинке, уколол руку Олега. Тот обернулся к витязю, кивнул, успел вздохнуть два раза, и держась за шею коня, сполз на землю, усыпанную соломой, и умер. Витязи в задумчивости смотрели на одного из Велесовичей, пока Лют не вернул их из грёз:

– Уходим, и быстро, – и старшина потянул друзей за руки из места смерти.

– Верно, побратим, – поддержал старшину Лют, – быстро! Времени совсем мало!

Витязи прошли через ворота, мимо спящих стражей, и, уже быстрым шагом добрались до постоялого двора Псаки. Они успели залечь под одеяла в своих дормиториях, прежде чем пропели петухи, и работники принялись наводить порядок на замощенном дворе.

Анастасий, с посохом в руках, ходил по двору и проверял, как трудятся четверо только нанятых мужчин, но и он не заметил, когда витязи вернулись в свои комнаты.

***

Витязи собрались за столами гостепреимного дома, и прекрасный обед словно стал наградой морским старателям за беспокойную ночь. Непонятно почему звонили здесь колокола церквей, Анастасий переглянулся с Леонтием, парнишка лишь пожал плечами , не понимая, в чём дело.

Артельщики с удовольствием поглощали прекрасную стряпню неугомонной кухарки постоялого двора, и , всегда хмурая женщина развеселилась, увидев, как рады её стряпне. Анастасий опять подошёл к Витеню, поклонился:

– Всем ли довольны гости дорогие? – снова спросил ромей.

– Превосходно.

– Старшина, вам надо дождаться тиуна княжеского. Он осмотрит товар, и если княжескому двору что надобно, то он купит у вас до торга.

– Нам не в убыток будет?

– Тиун платит честную цену за добро.

– Тогда хорошо. Надеюсь, придёт он не поздно? А то будем ждать, а никто не явится.

– Тиун Горазд мужчина основательный, свою честь блюдёт! Так что обманом пробавляться не станет. Не беспокойся, – успокоил гостя Анастасий.

Прибежал Леонтий, с красным лицом, тяжело дышавший и тут же кинулся к хозяину и зашептал тому на ухо. Анастасий только тёр лоб в замешательстве.

– Что произошло? – спросил Витень, вставая из-за стола.

– Ешьте, ешьте, – замахал руками корчемник, – вы наши гости!

Северяне доели и допили, и опять зазвонили колокола. Тут в обеденную залу вошёл незнакомый человек, и обратился к содержателю постоялого двора:

– Князь Олег умер. Почувствовал себя худо, пошёл простится с конём, и там силы покинули правителя, – строгим голосом говорил тиун, – там и умер князь. Ваши товары я готов приобрести для княжеского двора.

– Старшина артели Витень. Буду рад… Соболя да рыбий зуб, – охотно говорил Витень.

– Гораздом меня зовут. Прости, у многих в городе печаль на сердце после смерти Олега. И у меня. Пойдём, покажешь товар?

– Конечно. Со мной ещё двое пойдут. Услад! Яромир! Со мной пойдёте! Лют, дождись тех, кто в город пошли!

– Всё сделаю, старшина, – ответил его помошник.

– Артельщики в город пошли? – поддакнул тиун. – с дороги, оно понятно…

Витень снарядился быстро, взял суму с бирками и ключи от лабаза, и дождался Услада и Яромира. Тиун сидел на лавке невесёлый, да и Анастасий тоже, видно, расстроен и испуган.

– Чего Анастасий-то в сомнениях? – на старом языке спросил Яромир Витеня.

– Теперь войны боятся. Да и как Олега будут хоронить…

– А чего там? – удивился Услад, – неужто по другому обычаю?

– Если древним обычаем....Тело в котле выварят, пока плоть не отпадёт, затем кости вином обмоют и золотом украсят, ну и в ларь сложат, как должно… Голову отдельно хранят…

– Ну, раньше у усуней ещё заковырестей делалось. Тело вываривали, затем либо глиной покрывали, или, для умершего новую плоть из кожи шили, а в неё старые кости клали, а потом по окрестным сёлам возили, прощались.

– Да сейчас проще…– задумался Витень.

Молчали и другие витязи. Бывало, погибали и они, и совсем, если теряли голову в бою. А одного волхвы и через двести лет воскресили, это сам Витень видел. Когда он сам череп у саксов выкупил по равному весу за золото… Но смотреть, как Евратий воскресал тогда – никто не смог. Тело облекалось плотью почти месяц, и видеть это было выше его сил. Только волхв Радей был при витязе неотлучно, подносил воду и мёд, что бы ожил Евпатий.

– Пойдём, Горазд, – тихо сказал старшина.

Тот лишь кивнул головой в ответ, и пошёл впереди, постукивая посохом о мостовую. За ним шли пятеро его отроков, они вдобавок катили и тележку. Дорога здесь была выложена известковыми, уже истёршимися плитами, так что и в дождь, да и в редкий здесь снег грязи было не так много.

Они шли медленно, встречавшиеся люди также были с печальными лицами, словно потеряли нечто дорогое для себя. Тиун здоровался с некоторыми людьми, видно, тоже шедшими в порт по торговым делам. Солнце спряталось в тучи, и хотя дождя не было, день стал серым и тусклым, но стало не так жарко, как вчера. Но вот, подошли и к лабазам, огражденным забором, сложенным из больших грубых камней.

– Привет, Хвыля, – поздоровался с стражником Горазд

– И тебе здравствовать, – ответил тот, так держа руку на поясе, за который был вставлен боевой топор широким лезвием вверх.

– Нам в лабаз, – заговорил уже Витень, доставая бирки.

Стражник кивнул, осмотрел печати, сопоставил срез на дереве бирки у северянина, и свой, кивнул головой, и выдал веское слово:

– Проходите, дорогие гости!

Лабаз был не особо большой, так и товара было не так много. Витень снял печати и отворил створки, показывая и рыбий зуб,и богатые меха с Севера.

– Давай я зажгу фитиль в фонаре, не видно же ничего, – тихо проговорил Горазд.

– Точно, – нашёлся Витень, – чуть не забыл.

И обругал себя за забывчивость. Они, бессмертные, в темноте видят, как днём, а обычные люди– не видят ничего…Глянул ещё раз на тиуна, но тот не был обеспокоен, или напуган. Просто хотел осмотреть товар. Старшина достал огниво, в два удара добыл искру и быстро зажёг огонь. Себя, правда, похвалил, что не воспользовался другой игрушкой– зажигательным стеклом. Это было бы лишним… Фонарь дал свет, хотя дыма сначала было многовато. Горазд левой рукой с фонарём, а правой с посохом, прошелся мимо сорока клыков рыбьего зуба, восхитился соболями, переливчатыми шкурками…

– А чего на севере есть ещё чудного? – спросил тиун.

– Да вот, – и Витень достал горсть лёгких чёрных камней, маслянистых на ощупь, – Горюч– камень, с Грумант– острова. Горит жарко, словами не передать. Ну и зуб Индрик – зверя. Но его давно не привозили.

– Много его там?

– Да будто весь остров из него. Копнуть – лопата или две в глубину.

– А чего сюда не возите?

– Да кому он нужен? Дерева полно, а места в лодьях под ворвань, шкуры да моржовый зуб, или рыбу кто испромыслит. На месте им печи топят, на острове. Но жар сильный, осторожно надо, а то дымоход и труба прогорит и дом сожжешь.

– Чего только не бывает… Груз я куплю, Витень. Сколько возьмёшь?

– Да по шесть ромейских золотых за рыбий клык, да по двадцать пять золотых за сорок соболей.

Такая цена была ниже в два раза Константинопольской. Да и чего говорить – фунт шёлка ромеи продавали по двадцать золотых, так что и соболя купят, а уж кость моржовая, им, мастерам по поделкам, будет дюже нужна. Но надо было поторговаться, что за сделка без торга?

– Так по шесть? – и Горазд задумчиво взялся за подбородок, и стал рассказывать, что в Керчи давно не было дождей, и осетры подешевели, а вобла подорожала, виноград-то уродился, да вино дорого.

Старшина с уважением смотрел на тиуна, что язык у венда совсем без костей и слова льются без остановки. Тоже покачал головой. и завязалась беседа, причём с весельем и шутками. Цена была сброшена до пяти монет за кость, и до двадцати золотых за сорок соболей. Витень крикнул Люта, и тот принёс весы. Горазд взял кошель у отрока, принялся выкладывать монеты, старшина отложил пять обрезанных по краю. Тиун кивнул, соглашаясь.

– Кладите в тележку товар, но осторожно.

Старший из отроков чинно кивнул, и стал перекладывать моржовые клыки на льняную толстую ткань, а соболей в чистые холщовые мешки. Так что вскоре груз из лабаза перекочевал в тележку Горазда.

– Ну, мне пора, Витень. Приходите на будущий год, здесь рады гостям.

– Как боги решат, – задумчиво ответил старшина.

Тележка, поскрипывая на неровной дороге покатилась к двору Олега, где, видать, уже был новый наместник, а северяне двинулись на свой постоялый двор, отягощенные золотом.

Все витязи собрались во дворе постоялого двора Анастасия. Артельщики пересмеивались, переглядывались, вспоминая прошедший день в гостях у Пелагия. Витень следил, что бы товарищи собирались в дорогу, не мешкая. Благо, ничего уже перекладывать не требовалось, товары распроданы. Дружина переночевала, и с рассветом двинулась в гавань.

Витень подошёл к лабазу, где хранилась их лодья. Пальцы старшины пробежали по печатям, обрывая пеньковые веревки и вынимая воск из пазов. Волнение уходило, всё заканчивалось, и скоро они уйдут из Царьграда. Он сам, а потом с Лютом, открыл створки, и восходящее солнце осветило их судно. Всё было отлично, на катки опирался дубовый киль, кожаные борта были в полном порядке. Северяне схватились за борта, и потащили лодью к морской воде. Крепкие руки и ноги справились с нелёгкой задачей, и, раскрасневшиеся артельщики опустили на синюю гладь свою надежу и опору в дальней стороне. Но, пока лодья за носовой брус была привязана канатом к пристани. Теперь на борт заносили скарб, припасы и воду. Весла уже прикрепили к уключинам.

Витень достал корчагу с мёдом, и вылил её в воду, прося помощи у божеств.

– Привет, Витень! – вдруг раздался голос Ванира, – Вы уже что, на Аркону собрались?

– Мы? – деланно удивился Витень, – Зачем нам на Руяну идти? Наш путь на Урал, десятник.

– Сотник. Ну а как вас забью в железо, в тысячники выйду. Бросайте мечи, незачем твоим юнцам умирать, – кричал цареградец.

– Пожалуй, – кивнул старшина, и подмигнул Люту

Побратим весь подобрался, нащупал нож в рукаве, и быстро сделал знак мудрами Усладу, и тот как бы случайно, встал к правилу. Витязи держали тяжелые весла наготове.

– Давай! – крикнул Витень Люту.

Тот прыжком оказался у каната, в два удара перерезал его, и с надрывным воплем оттолкнул лодью от пристани.

Старшина же с лязгом обнажил два меча, и прыгнул к обомлевшему Ваниру. Витень череном меча что есть силы ударил в щит сотника, и тот упал на землю. Стражники бросились на выручку своему голове, уже засвистели стрелы. Северянин отбил удары пятерых воинов, сломав три меча противников. Краем глаза увидел, что судно уходит от берега.

Витень обманным ударом испугал четверых, и побежал к пристани. Но на бегу почувствовал укол стрелы в бедро и прыгнул в воду. Плыл, только на руках, и взобрался на лодью по поданному побратимами веслу. Рядом упали в волны ещё несколько стрел, но, северяне гребли, полные ярости, быстро миновали опасное место, и отдых был им не нужен.

– Ну что, старшина, всё хорошо? – улыбался довольный Лют, перевязывая свою рану в плече.

– Да, хорошо. И Ванира не стал убивать. Да человек он хороший, и воин, – словно оправдывался старшина.

– Да он же убить нас хотел? – вскипел Асан, не понимая вожака.

– Как нас убьёшь?

Вторжение Вальдемара Датского

Худые времена наступали, без помощи магьяр-венгров не могли устоять князья– Грифоны, и жадный король данов Вальдемар наплевав на прошлые договоры, прислал грамоту с требованием отказаться от веры предков и признать Иисуса Христа. Об этом зачитал письмо трёмстам избранным воинам волхв Славомир. Воины разошлись, заниматься каждый своим делом, а в терем к волхву были зазваны лишь некоторые из дружины Святовита. Эти люди, малым числом, сидели в горнице волхва. Прислужницы разнесли мёд и сладкие заедки, и витязи слушали предводителя. Это были совсем молодые мужчины и женщины, но все с седыми волосами, обстриженные наголо, с косицами на затылках. Запястья украшали золотые бракхиаты, а шеи– толстенные гривны из литого золота, в правом узе было по серьге с яхонтом. Одежда, была впрочем, не очень богатой, но причудливо вышитой.

– Идёт к острову Вальдемар в силе тяжкой. С ним в помошниках князь Прибыслав ободритский, Казимир и Богуслав, подручные Генриха Льва.

– Немного нас осталось, – кивнул Тиудимир, – трое погибли, тела забрать не смогли с побережья у Ретры. Худо, что они порубленные в море упали.

– Нас много и не было никогда, – усмехнулся Яромир, – на Алатырь уходить надо.

– Пряхи нас не примут, не по обычаю им Бессмертных прятать. Да и кораблей у нас всего десять, у Вальдемара около ста. Не пройдём. Да и бросить остальных мы не можем.

– Худо дело, – кивнул Любомир, – с лютичами надо было уходить, как Геда и Висна говорили.

Четыре девушки, тоже высокие, в тяжких доспехах, сидели рядом с витязями. Было этих богатырей всего восемнадцать. Только и латы были тяжелее обычных в три раза, и мечи тоже были громадными.

– Не ушли, хотели честь соблюсти. Но, – встал Витень, старшина витязей, – в малой лодье посланцы наши пройдут. Липа и Ута! Возьмите лодку, свитки нашего храма, писаные на золотых листах, и доберитесь до Алатыря. Вас Мара примет, пожалеет. И Станица истинная будет с вами, Грифоново Знамя там дождётся Избранника.

– Грифоново знамя? – и Любомир вскочил с места.

– Успокойся, нарочитый муж. Ты знаешь Предсказание. Мы же пытались разбудить Царевну?

– Да, худо тогда вышло,– говорил Тиудемир, – так и ты не окаменел, Любомир!

– Повезло, нам Витень, сам знаешь. Наша вина, подумали , что мы умнее Прях. Да мы с трудом дошли до Запретного Острова – путь тяжкий, шли без отроков. А Вечные сказали своё слово:

Сам узнает, Сам придёт.

Сам он Мёртвую Возьмёт

В годы Ивана войдёт

Все покровы он сорвёт

Лёд растопит поцелуем

И очнуться, все ликуя,

Но полюбит лишь одну

Сердцем милую ему

Все же Семеро царевен

В силе Тяжкой с ним

пойдут и на трон

Златой Воссядет

Белый отрок, сын Зари.

Этот день не скоро жди…

– Как же мы узнаем, Славомир?

– Ты же видел Царевен, их нельзя не узнать, Верно. Тиудемир?

– Так, – неохотно согласился витязь.

– И как же? Что, Царевны сразу Войной пойдут на всё Зло Мира? – подначил огромный Витень, ростом выше богатырей на голову, – Мёртвых Избранник сам поднимет, своей силой?

Все вместе, и мужчины и женщины, заулыбались, вспоминая свою далёкую молодость.

– Излечения, старшина, чудесные излечения, Они, Царевны, кинутся людей спасать, излечивать, помогать, чем смогут. Молва быстро по всем землям разойдётся, – сказал Яромир, – Мёртвые появятся потом… Когда они разъяряться от людской злобы. Вот головы на ремнях тогда и появятся. И войско Мёртвых опять восстанет, поведут Избранных и Бессмертных Царевны и тогда всех врагов перебьёт Избранник. И, сам ведаешь – и нас Царевны призовут, и тех, кто без голов в Убежище спит, своего часа дожидается.

– А ты, Витень, знаешь, где все бойцы из колод Царевен без голов спят? Где тайное убежище? Если бы мы их нашли, да воскресили, в нашем войске стало бы шестьдесят мечей

– И шестьдесят – немного… Это не тысячи Мертвых, побратим.

– Ладно, надо нам Липу и Уту проводить. Взбодрим сегодня асдингов, – добавил Тиудимир, улыбнулся, чему-то веселому, – ночью, а нам ночь не помеха.

***

Они приготовили кожаную ладью, а служки волхва принесли два сундучка. За ними шёл и сам Славомир, волхв храма Святовита. Шестнадцать воинов пришли помочь двум навсегда уходившим в далёкие края.

– Не поминайте нас лихом, Липа и Ута! – говорил волхв, – идёте туда, откуда мы пришли – на Великую реку Обь. Главное, дойдите, не сгиньте в пути. И не потеряйте головы и помните – были бы кости целы, а мясо нарастёт.

– Управимся, – твердо сказала старшая, Липа, – сохраним нам доверенное.

Было ей уже четыре тысячи лет, Уте на триста годков меньше. Яромир не отрывал взгляда от любимой.

– Да я… – пыталась вымолвить девушка.

– Дойдёшь, Ута…– тихо сказал воин.

Пятеро витязей несли кожаную лодку, остальные– сундуки и золотую казну в дорогу. Все были в тройном доспехе, которые и арбалетный болт не брал. Тропа была узкая, и четверо пошли вперед. Тихо, словно не рыцари прошли, а горностаи между веток. Они видели в темноте, как днём. Шестеро саксов грелись у костра, ждали, пока рыба на колышках у костра приготовится.

Тиудемир показал на тяжёлый лук, но Яромир не согласился, и достал две сулицы. Владели одинаково, что левой рукой, что правой. С пятнадцати шагов они не могли промахнуться, и умирающие упали на землю, хрипя, и хватаясь за древки, торчащие из их тел. Усил с кинжалом быстро доделал начатое, добив чужаков ударами в сердце. Остальные утащили тела от огня, и свалили в яму.

– Раньше утра не хватятся

– Хорошо собак с ними нет, – ответил другой, – пусть только огонь горит:..

Витязи кивнули, и пошли дальше. Ещё пятерых убили у бухточки, да так вышло всё буднично, без особых затей. Но быстрым шагом, почти бегом принесли лодку, которую вытолкали на глубокое место, и нагрузили вещами.

– Ну, прощайте, Липа и Ута! Верно, уже не встретимся.

– Ничего, Яромир. Если повезёт. устоим. – криво улыбнулась прелестница Липа, поправив косу.

– Будете опять в дымке ходить.

– Теперь соболь говорят, – поправил друга Усил.

В полной тьме прощались друзья. Не было нужды зажигать факелы, бессмертные видели в мраке лучше серых сов.

– Дай я тебя поцелую, на прощание, Яромир, – тихо сказала Ута, – если Елена решит, так и свидимся, – закончила она, и коснулась губами его губ.

– Постараюсь найти тебя, – пообещал витязь.

– Пора, уже скоро светать будет, – шептала Липа.

– Не потеряй только голову, Яромир! – сказала обычные меж них слова прекрасная дева.

– И ты не теряй голову!

Но вот, они, стараясь не выдавать себя плеском воды, мощными гребками погнали суденышко на Восток, в Новгород, а там, по рекам и до самого Гандвика, где их ждал волшебный Алатырь.