Текст книги "Ганс Бессмертный"

Автор книги: Сергей Соловьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Сергей Соловьев
Ганс Бессмертный

Не потеряй голову

Русская народная пословица

Пролог

Битва завязалась внезапно, на лесной опушке, свистели стрелы, иногда бухали о стволы деревьев глиняные шары, пущенные из пращей, разваливаясь от удара. Альма в один прыжок вскочила на спину своего лося, озираясь вокруг. Царевна уже почуяла запах врагов, чужаков, кто опять пришёл на Её землю. В руке красавицы уже вращалась коса, известная всем в Сибири – от Гандвика до Оума и степей Семиречья, за которыми были степи и пустыни вечно голодных чужаков. Это оружие вгоняло в трепет даже отъявленных злодеев из Восточных пустынь.

На груди воительницы весела перевязь с пятью отрубленными и улыбающимися головами вождей чужаков, на добрую память о её войнах. Вокруг шеи извивалась, пытаясь согреться на холодной коже Царевны, змея, всем известная гадюка Скара. Она редко уползала от хозяйки, и сейчас, словно почувствовав битву, широко открыла пасть, обнажая ядовитые клыки.

Девушка подняла голову, и опять на её снежно-белое лицо упали холодные капли уныло моросящего дождя, Мёртвая Царевна пыталась успокоиться. Она никогда больше не чувствовала ни жары, ни холода, но сам шум дождя дарил ей успокоение. Оказалась здесь Альма не случайно, надо было посетить земляков, подлечить недужных и помочь хворым. Здесь ведь недалеко было селение из нескольких домов – крепостей за валами и рвами, и её путь лежал туда, видно к несчастью или счастью ганов.

И чужаки, на свою беду, нарвались на её дозор из Мертвецов, двое из которых напали на сотню пришлецов, и те в ответ пустили стрелы и камни. Мёртвые никого не боялись, ничего не понимали и не говорили, но они неуклонно выполняли все приказы Царевны, а она указала умершим слугам напасть на чужих, где бы их не почувствовали.

– Атей! – крикнула она спутнику, уже доставшему лук и стрелы, – не дай уйти врагам за болото! Бери с собой остальных спутников! Но на рожон не лезь, схватку до мечей не доводи! Смотри, голову не потеряй! – и она пригрозила ему косой Смерти.

– Да, Царевна! – улыбнулся он, надевая шлем из клыков кабана, – всё, что пожелаешь!

Его лось, Щепка, быстро потрусил к опушке, а за ним поехали, то же на лосях, и пятеро юношей и девушек, уже с луками наготове. Это были её Спутники, люди из её колоды, те кто пошёл за ней, и изведали Ихора, став навсегда Бессмертными слугами.

– Курей, – позвала она оставшегося, – а мы с тобой на отряд чужаков нагрянем. Присматривай, чтобы их обоз не ушёл, добыча нам нужна.

– Хорошо, Царевна, – кивнул Курей – волхв, надевая кожаные доспехи.

Мужчина отвернулся от Царевны. Он не слишком любил– то секунды, когда она впадает в ярость. Сейчас лицо Альмы опять из белого быстро посинело, сделавшись почти Черным от Ненависти к врагам. Дождик всё не прекращался, а небо было хмурым, как всегда, когда на эти земли являлась Царевна.

Курей послал вскачь своего лося слева от воинства, а Альма вдруг закричала:

– Вперёд!

Гадюка аж вытянулась вверх на плече хозяйки, белые косы Альмы развевались на ветру. Царевна послала вскачь своего лося, Горячего, тот только тряхнул громадными рогами, слушаясь хозяйку. Мёртвая рать не отставала, не обращая внимания ни на сучки, ни на поваленные деревья кусты, да и ямы. Такие мелочи Мёртвые даже не замечали, перепрыгивая их или переходя, бывало, что и переползали.

Около болота бой был в разгаре. Летели стрелы спутников, поражая чужаков, когда те пытались прорваться и спастись от Альмы, и её воинства, но было уже поздно…

Горячий ворвался в их ряды, Царевна косила чужаков, не оставляя раненых. Чудовищное лезвие, откованное волхвами из серого металла, найденного на Таймыре, разрубало человечью плоть, словно это было коровье масло или солёные грузди. Руки, головы, посеченные тела оставались за проехавшей Царевной, и раздвоенные копыта её лося только глубже уминали обескровленную плоть в землю. Некоторые пытались биться, кидая в неё дротики и копья, от которых она без труда уклонялась. Но вот, самый высокий и сильный, видно вождь, кинулся вперёд с криком и попытался ударить палицей Горячего. Но лось, встав на задние ноги, лишь враз ударил копытами передних ног, раздробив голову безумцу. Мертвое тело отлетело в гущу неприятелей, и тут навстречу поднялся волхв чужаков, решивший испытать свою удачу.

С жезлом, увешанном бубенцами в одной руке, и каменным топором в другой, напал на Царевну, думая смутить ведьму своей волшбой. Но, с почерневшим от непередаваемой злости лицом, Альма и не замечала подобного, лишь уклонилась от удара, снесла косой голову с плеч неразумному и тут же поймала свой трофей за бороду, привязав к седлу.

Бой превратился в избиение, где Мертвые крушили чужих, буквально вбивая врагов в землю, превращая тела в кровавую слизь. Обоз из двадцати упряжек из степных лошадей не успел уйти, и там оставалось несколько женщин, с луками в руках. На одной из волокуш Альма увидела связанного юношу, как видно, живого. Рядом с ним сидела пожилая женщина с бронзовым кинжалом в руке, намереваясь перерезать пленному горло.

Царевна, не опуская окровавленную Косу Смерти, прокричала на языке чужаков:

– Отпустите его, будете жить и вернётесь домой!

– Он сдохнет, как и ты, ведьма проклятая!– крикнула безумная, вонзая нож в горло связанному пленнику.

В два мгновения, спешившись, Альма прыжками, словно и не касаясь земли, добралась до волокуши, и держа косу в правой руке, концом лезвия достала до шеи женщины, и отрубила ей голову, но так, что полоска кожи держалась, не давая упасть на землю. Тело убитой упало, щедро орошая сибирскую землю вражеской кровью. Остальных женщин Царевна зарубила походя, не думая останавливаться, не щадя никого, не обращая внимания на крики и вопли.

Волхв, с окровавленной палицей сидел верхом, осматривая поле битвы. Порубленных тел было больше, и они стали бесполезны. Но те трое, которых убил он, можно было использовать, и хозяйственный мужчина бережно отволок их в сторону, ровно уложил, приготовил к оживлению. Дельное из оружия, то что получше, сложил в кучки. Теперь, можно было и отдохнуть. ведь и Альма пришла в себя, да и важные дела не ждали, надо было поменять соболей на зерно и мед.

Курей, озираясь, подъехал к Царевне, когда её лицо стало просто нежно – голубым. Черные губы раздвинулись, обнажая жемчужные зубы красавицы, черные глаза смотрели, почти не моргая.

– Добычу всю собери, волхв. Нам нужно многое.

Курей только пожал плечами. Уже всё собрано, но спорить с Госпожой не собирался. Альма подошла к лежащему юноше, и мигом разрезала ремни, стиснувшие руки и ноги. Кровь так и текла из раны, но он был ещё жив. Ведьма кивнула, и, так ещё с кинжалом в руке, присела на волокушу, и мигом разрезала себе запястье, так что Курей охнул.

– Царевна… – только прошептал он.

– Колода ещё не полна, – ответила ведьма.

Она поднесла свою ранку на руке к губам умирающего, и струйка прозрачной жидкости, Ихора, упала в рот юноши. Альма теперь поднесла запястье к своим губам, облизав, и ихор сразу перестал течь. Тело ганта, светловолосого юноши, стало биться в судорогах, да так, что возок чуть не перевернулся. Наконец, он открыл голубые глаза, и увидел Мёртвую Царевну, ту, которую видел не раз, приезжавшую к ним в город. Оживший с трудом встал, поклонился и произнёс:

– Служу тебе до самой моей смерти, Царевна!

– Как же тебя звать, воин?

– Яромир!

Были бы кости, мясо нарастет

Аркона

Кровь за кровь

Шитик просто нёсся по волнам Сарматского моря, весла почти сгибались в уключинах в мощных руках неутомимых гребцов. Эти мореходы могли грести от рассвета до заката, и не нужно было менять уставших на свежих. Рыбаки приветствовали воинов, но удивлялись, что судно идёт на Восток, а не на Запад, отплатить за обиды данам. Верно, часто ходила Дружина Святовита в Роскилле, и их мечи были словно охранной грамотой от ярости врагов. Но нет, теперь их ждала далёкая земля на Востоке, они шли в Царьград, или называемой данами ещё Гардарики, что означало страну или город Царя…

Тащить их судно, с кожаными бортами, пришитыми к каркасу лодьи, было не тяжело, что бы перейти с одного водного пути на другой было не так трудно. Вообще, такие шитые суда в Поморье у вендов строили редко, но витязи Святовита были верны обычаям предков. Понятно, что они нанимали возчиков, надо было переправить груз, и громадные телеги, влекомые волами, перетаскивали дорогой товар от одной реки к другой. Серебряные пенязи становились щедрой оплатой за помощь. Здесь витязи не нажили врагов, оплачивая работу по договору..

Воины прошли на Дон, и тут их облик преобразился. Парус на мачте словно чудом, оказался другой, у купцов, а теперь не воинов, отросли маленькие бородки. И перед глазами иных торговых людей они уже были морского дела старатели с Студёного моря, с небольшим, но драгоценным грузом моржового зуба и меха зверя дымка, именуемого и соболем. Янтарём высоченные купцы уже не торговали, да и откуда на Матке или Груманте Янтарь?

На Дону северяне прошли мимо крепости Тана, древнего городка с несколькими каменными башенками, где они заплатили мыто за сой товар. Город-то был небольшой, дае без стен, окруженный лишь валом, но на диво богатый рыбой. Купцы с удовольствием попробовали местного осетра. Дальше путь странников лежал по спокойному Меотийскому озеру, к богатому и славному Царьграду, Корчеву, или Керчи, кто как говорил. Рядом был город саров, Сугдея или Сурож, тоже хорошо укрепленный и богатый.

Гавань города-порта, стольного города Белой Руси защищала приземистая башня, на которой развивался новый стяг – Герб Рюрика.

На носу, стоявший старшина купцов, нехорошо улыбнулся, но Священное знамя не оскорбил. Да и как можно? И этот знак священный, уж четыре тысячи лет как или больше, те, кто посвятили себя Мёртвым Царевнам, наносят себе его на чело, или на шлем или шапку. И каждый видит два белых луча на лбу, а третий, красный, как язык огня, между ними. Это и был знаменитый Колюмн, или Коломна.

Но вот, их судёнышко, здесь совсем малое, среди громадных ромейских торговых кораблей, встало у причальной стенки. Купцы быстро разгрузили судно, оплатили мыто, и оттащили лодью и груз в лабазы. Один из купцов уже достал перстень, блеснувший на солнце крыльями и клювом, и что странно – львиными лапами. Прошедший мимо имперский купец только пожал плечами, удивившись древнему гербу.

– Ты что достал, Лют? Какую печать? – тихо проговорил другой, – сказано, медведь с секирой…

– Устал с дороги, брат…

– Опечатывай быстрее, – пробурчал мужчина, – Ладно, пойдём искать постоялый двор…

Чужие люди никого в торговом городе не удивляли, хотя власти и старались, что бы гости не мешали жителям города. Они остановились в заведении ромея Анастасия Псаки. Каменное строение, с двумя пристройками, с кухней, лабазом и конюшней. Получилась немалая усадьба, даже для такого большого города, как Керчь.

– Возьмёшь ли пенязи короля франков, Анастасий?

– Отчего не взять, – покладисто и не споря с гостями, согласился трактирщик, доставая весы.

Лют достал кошель, и стал укладывать одну на другую тонкие серебряные монеты.

Серебро перекочевало в кошель ромея, и напряжённость в глазах хозяина утихла. Трудно было поверить, что это ромей, только по одежде можно было сказать, что он выходец из великой империи. Если же просто посмотреть на лицо этого кряжистого человека, на его серые славянские глазам, то Анастасий представлялся скорее старшиной с Любицы или Микелина.

– На обед могу предложить рыбу, у меня свежая, а не солёная, – похвалился Анастасий, – Как к тебе обращаться? – спросил он, наконец у старшины, чья шея была украшена золотой гривной.

– Витень, старшина артели.

– Моя кухарка отлично готовит, хлеб у меня тоже свой. Вина есть с Кипра, Крита, и местное, из Таврики.

– Сегодня попробуем лозу Тавриды, – улыбнулся старшина.

– Господин не чужд поэзии? – пошутил корчмарь.

Витень решил лучше промолчать, и переглянулся с помошником, а тот ему кивнул в ответ.

– Я пошлю к вам отрока, когда будет готов ваш обед. Он же проведёт вас в ваши дормитории. Здесь теплее, чем у вас, в Киммерии!

Корчмарь удивился, когда купцы не спросили, что за слово– дормиторий. Вид же торговцев был непривычен, хотя он и слышал от стражников, что это гости со Студёного моря. Ну а Анастасий старался быть полезным городу и тысяцкому, ведь в Корчеве ему жилось куда лучше, чем в проклятом Трапезунде. Здесь и поборов почти нет, и никто не пугает расправами и изощрёнными казнями за невыплату дани. Так что надо было дело делать… Сначала он сходил на кухню.

– Ирина, – обратился он к нестарой женщине,– хороший обед с рыбой и пшеничным хлебом на тридцать человек. Теперь торговцы живут у нас, и заняли почти все комнаты.

– Ну да, только две и остались, – усмехнулась служительница, – больше к тебе никто и не сунется, Анастасий!

– Ничего, за две недели заплатили, теперь нам на три месяца денег хватит, – строго ответил корчмарь.

– Я так поняла, запеченная рыба на обед?

– И рыбные пирожки, и рыбная похлёбка,– уточнил ромей, – всё из рыбы

– Скоро приготовим. Часа за три.

Анастасий вышел, быстрыми шагами прошёл по двору, покрытому плитами тесаного камня. В конюшне была непонятная возня. Мужчина постучал палкой по косяку, словно отгоняя крыс от пифосов с зерном. Наружу из постройки выкатился парнишка, на вид, лет пятнадцати.

– Анастасий? Дядя? Что случилось? – говорил он, вытряхивая солому из головы.

– Беги к десятнику, Ваниру, скажи, у меня остановились тридцать человек. Назвались артелью с моря Студёного. Бирки показали, что мыто уплачено. Всё понял?

Анастасий сделал вид, что не заметил прошмыгнувшую мимо него юную подавльщицу, отряхивающую юбку и фартук от соломы. Юноша проводил взглядом девушку, покраснел, и попытался сделать умное лицо, нахмурив брови.

– Чего бежать к страже, раз бирки есть у гостей? – спросил он.

– Ванир пусть сам решает. Мало ли что. Больно спокойные… Вина сразу пить не стали, девок не пошли искать, драк не затевали…Странно всё это…

– Слишком хорошие? – подумав, утвердил юноша.

– Непривычно…

Леонтий кивнул, и двумя пальцами подхватил поясок на тунике, подвязал ремни на обувке, поднялся, и быстрым шагом пошёл к гавани, маленькому дому, где дежурил с стражей их знакомец Ванир.

***

– Пока всё неплохо, Витень, – довольно улыбаясь, говорил Лют, лежа на кровати, – мягко, много лучше чем на лавке спать.

– Всё проспишь, голова садовая…– зло пошутил старшина, – не больно поверил нам ромей… Он волк битый, и не таких видел…Дело теперь… Пятеро идут девок искать, а десятерым придётся в соседней корчме вином наливаться.

– Витень?

– Чего смотришь, Яромир? Давно мы с Арконской со скалы не спускались…Торговец после долгого пути должен искать радостей жизни. Так что и ты идёшь сегодня вино пить…Тем более, обед часа через два будет, не раньше…

– Хорошо, идём.... Синас, Асан!

– Да мы уже…Какое дело, воевода?

– Мечи оставьте, берите только кинжалы с собой.

– Какой витязь без меча?– и воин гордо заложил пальцы за поясной ремень.

– Мы здесь торговцы.

– Понятно, Витень. Может, я с Тиудемиром, по девкам?

– Сказано ведь непонятливому, – вздохнул старшина, – в корчму.

Молодые путники, а по виду каждому из них было не больше двадцати полных лет, сложили лишнее в своих дормиториях, и шумной гурьбой спустились по каменной лестнице постоялого двора. Анастасий наблюдал за слугой, выметавшим двор от мусора, и обернулся посмотреть на постояльцев. Видно было, что человек сильно удивлён.

Молодцы же направились к злачному месту. Эта корчма была попроще и хуже Анастасиевой, потому что людей здесь было больше, видать, еда и вино много дешевле. И, здесь нашлось то, что искали.

Подозрительный человек, но в нарядной одежде, с посохом в руке, шёл к ним, натружено и привычно улыбаясь.

– Вижу, вижу, молодцы с Севера… После дальнего пути нет лучше тепла, чем жар женских объятий. Вы ведь, верно, искали, где отдохнуть? Моё имя Пелагий, и всякий меня здесь знает.

– Что же, дело известное, – уклончиво начал Синас.

– Для таких благородных людей, скажем, пол унции серебра с каждого?

– Монетой, равным весом…

– Милиаресии?

– Дирхемы…

– Отлично. Мой помощник, Аристарх, вас проводит.

– Если, случайно мои друзья проснуться с больной головой и без сапог, то не обессудь…– начал объяснять витязь, взявшись за рукоять кинжала,

– Лично, лично присмотрю за их прекрасной обувью, – скороговоркой заговорил Пелагий, прижав руки к своей груди, – И, даже клянусь, сам куплю новые сапоги в случае утраты. Кстати, я знаю, где можно купить прекрасную мальвазию.

– Мы бы взяли несколько амфор.

– Завтра доставлю, почтеннейший… Постоялый двор Анастасия Псаки?

– Точно так… Не обессудь, но мы проверим вино, потом зальём своей печатью. Ты не подумай, что мы тебе не доверяем, просто вдруг ты ошибёшься в спешке?

– Как угодно, – расстроился торговец, – надо будет узнать точнее, осталось ли то вино в лабазе, или Аристарх всё распродал. Вино– товар ходовой, и думаешь что оно есть, а его и нет давно. Знаешь ли, гость с Севера, мой приказчик сущий проныра, я с ним так мучаюсь, а прогнать не могу по причине доброго сердца.

Синас делал непонимающее лицо, но сравнив простоватое лицо приказчика и жуликоватое Пелагия, особенно то, как старательно торговец прятал теперь за спиной пальцы рук, не сильно поверил словам ромея. Но, как договаривались, несколько человек пошли вслед Аристарху. Собственно, в корчме остались только двое северян.

Синас и Асан сидели за почти чистым столом, который прямо перед ними выглаживал ножом разносчик, а потом сгребал стружку с пола. Затем им принесли кувшин с вином и кубки из зелёного стекла.

– Надо выпить кувшина три? – поинтересовался Асан у товарища.

– Не меньше…Что бы снять подозрения у местных.

– Кого же бить станем? – хмуро спросил он.

– А вот, этих, – и Синас кивнул на шестерых ромейских купцов, – а можно и других. Мне не важно.

Это были коренастые бородатые мужчины, обедавшие хлебом с мягким овечьим сыром. Стояло и блюдо с вяленой рыбой, кувшин вина. У купцов были и немалые ножи на поясах, и выглядели они моряками обстоятельными и смелыми.

– Надо без смертоубийства, Асан. И так за нами трупов много.

– Да и свару затевать не хочется, побратим. Так надо же подраться!

Но всё решилось не сказать, что к лучшему для ромеев. Но не так тяжело для северян, после случившегося их совесть успокоилась. Разносчица, юная девушка, идя поскользнулась на обороненной рыбьей голове, и облила вином тёмный войлочный плащ одного из ромейских купцов, тот с досадой поднял полу одежды, и сильно ударил ладонью по крепкому девичьему заду. Девушка, непривычная к такому обращению, прикрыв лицо рукавом, заплакала и убежала.

– Зачем же так, добрый человек? – с радостью вмешался Асан, – или у вас, в Трапезунде, так принято?

– Ты, дылда, её опекун, или может быть, жених или муж? – спросил побагровевший от злости купец.

– Ты бесчестный человек!– было ему ответом.

Ромей сходу схватил тяжёлый табурет и метнул в Асана. Тот не стал уворачиваться, а поймав за сиденье и за ножку, кинул в живот обидчику, и тот только охнув, упал на грязный пол таверны и и заскрёб толстыми пальцами о доски. Остальные, пятеро, с кулаками наготове, кинулись на двоих северян. Это не было равной схваткой. Синас с ходу сбил с ног одного, встретив ударом кулака в подреберье, Асан двумя ударами отправил в беспамятство другого.

Трое торговцев, увидев фиаско товарищей, обнажили кинжалы, и попытались пустить их в ход. Но даже оцарапать ромеи северян не смогли. Впрочем, витязи дали время ромеям устать хорошенько, так, что с тех уже пот лился градом.

Наконец, в корчму просто влетели трое стражников, с палками и секирами.

– Бросайте ножи, прекратите буйство! – крикнул, видно старший из стражей порядка, – а то худо будет!

Ромеи бросили кинжалы, и нагнулись, пытались поднять с пола своих друзей. Лежавшие только кряхтели и стонали, вставали, опираясь на поданные им руки, утирали кровь с разбитых лиц. Стражники посмотрели на обоих рослых гостей, и старший знаком позвал северян к двери корчмы. Асан положил две монеты, плату за угощение, и без пререканий пошёл во двор харчевни.

– Присядьте… – знаком показал на скамью стражник, – я – Ванир, десятник городской стражи. Зачем свару затеваете?

– Я – Асан. Они первые напали, по Правде на нас вины нет.

– Так– то да. И с них я возьму в вашу пользу виру– пять монет. Но купцы нам дороги, и отваживать нам их не след.

– И мы люди торговые, Ванир. Пришли продать товары со Студёного моря.

– Не больно вы похожи на купцов. Эти, с кинжалами, даже одежду порезать вам не смогли, ни то что ранить, а люди, они не слабые, и в переделках бывали не раз и не два.

– Каждый купец, он и воин. Сам знаешь, Ванир.

Десятник посмотрел на рослых парней, уже не юношей, но им было далеко и до мужской стати. Но и сейчас они были на редкость сильны и быстры.

– Только сюда не приходите с неделю, пока эти ромеи уйдут на торговом корабле в свой Синоп.

– Дождёмся друзей, и уйдём, – согласился Асан, – вино допьём только…

– А с кем ушли твои друзья?

– Да новый знакомый, Аристарх, обещал им показать город…

Стражники засмеялись, лицо Ванира тоже озарила широкая улыбка, десятник только переглянулся с товарищами. Ну, это было понятно… Парни молодые, только с похода, вот по девкам и подались…

– Нет, тогда конечно, дело важное, подождите…В Керчи есть на что посмотреть. На то он и Царьград.

***

Леонтий прибежал быстро, найдя у сторожки сидевшего на лавке воина, с топором за поясом, с луком и колчаном, полным стрел на боку.

– Бойко, привет! – поздоровался юноша, – так Анастасий зовёт к себе Ванира с его воинами.

– Скоро вернётся десятник. Хочешь, посиди, здесь подожди.

– Ладно, – не сильно огорчился отрок, и принялся чертить на песке буквы.

Отрок обучал по немногу письму империи толкового стражника. Была такая договорённость между ними. Ромейская грамота давалась служителю закона непросто. И, он повторял за Леонтием, выводя палочкой буквы, на песке, проговаривая про себя слова. Получалось всё не сразу, да и привыкнуть к чужим буквам было тяжело. Отрок начертил слово– и Бойко прочёл:

– Стратиот, воин по -нашему.

– Вот, видишь, получается у меня.

И неугомонный подросток написал ещё слово, вернее , целых два:

– Мега Игемон, Великий Повелитель, – прочитал стражник, – дело идёт понемногу.

– Молодец, – раздался сильный голос, – Бойко, скоро и по – ромейски читать выучишься, не только наше письмо будешь знать! Леонтий, чего случилось?

– Здравствуй, декарх, – церемонно начал отрок, – мой отец просит тебя с твоими воинами прибыть на наш постоялый двор. Ты говорил, что надо сообщать о всех подозрительных иноземцах.

– Что с ними не так?

– Да они сами… Все, словно из одного яйца вылупились– ростом каждый по семь футов, волосы очень светлые, глаза голубые. Всякий знает, как себя ведут моряки после похода – ищут таверну с вином, да сговорчивых женщин. Эти же чинно сидят по своим дормиториям и ждут обед.

– И сколько их?

– Тридцать человек, прямо как в сказках савиров о богатырях.

– Спасибо, парень, – добавил Ванир, похлопав по плечу посланца, – Сейчас и придём. А ты беги к отцу, ведите себя, как обычно, гостей не задирайте. Ждите.

Десятник, или декарх по-ромейски, ведь ромеев жило в Керчи множество, едва ли не больше северцев, или недавно понаехавших с Олегом вендов. Да, рубка тогда была между северцами и вендами хоть и короткая, но страшная. Олег, назвавшись гостем, на трёх кораблях проник в гавань, и сначала захватил и убил Дара, а затем, с его знаменами проник в крепость и там зарубил Оскола. Часть отрядов северцев вместе с сарами заперлись в Суроже и рубились с вендами, и Олег город взять не смог.

Олег же огласил, что взял власть от имени Игоря, тоже по крови из рода Велеса, обвинил Оскола и Дара, что они примучивали беглецов с Эльбы, ушедших на Днепр, от злого Карлы. Да, Оскол посылал на вендов магьяр, брать дань, поскольку сели пришлецы на его земле, земле северцев и саров. Магьяры пожгли вендские городки на Волхове и Днепре. Венды от отчаянья слёзно просили Велесовичей на Варяжском море дать им князя, и пришёл Рюрик, из западных вендов.

Тут к Белым Царям пришла весть, что саксы и франки нападают на ободритов и лютичей, и, бросив жребий, решили, что магьяры пойдут в поход.Так силы Царей оскудели, и Рюрик начал мятеж. Белые цари погибли, а Сибирские князья, Северные и Уральские не признали власти Рюрика… И, сейчас дружинники вендов опасались мести северцев, и всегда были наготове. Ванир, уже знававший, как выглядят северяне, поэтому и вспомнил происшедшее, и приготовился к худшему.

– Брони оденьте, и быстро идём к Анастасию на постоялый двор, – скомандовал декарх своим людям .

Воины стали быстро приводить себя в порядок, помогая друг другу. Впрочем, Жныря , разнылся, как всегда:

– Чего брони брать? Жарко очень…Купцы пришли, дело обычное. Вразумим, если надо, в подпол посадим.

– Быстрее… Идём в порядке, – жёстко произнёс Ванир, нехорошо посмотрев на смутьяна, – оружие чтоб на готове!

Тот только развёл руки, и больше не спорил с декархом, лишь закинул щит за спину. Воины шли быстрым шагом по узкой улице Керчи, мимо сплошной линии глинобитных заборов, слившихся в ещё одну стену. Даже на небольших участках земли рос виноград и персиковые деревья, где то, были и грушёвые деревья. Правда, иногда встречались и пустыри, с разрушенными домами, провалившимися крышами. И в таких покинутых местах зеленели только крапива и плющ.

Наконец, к стражникам ветром принесло запах съестного, и даже вечно унылый Жныря, заулыбался, и громко втянул носом воздух:

– Кефаль, жареная… Да ещё с перцем, чесноком и базиликом… Так только у Псаки пахнет…

– Близко уже. Щиты наготове! – командовал десятник.

Отряд быстро подошёл к распахнутым створкам ворот, и быстро, мимо примолкших собак, двинулся к кузне. Ванир, не чинясь, рывком открыл дверь трактира, обитую полосовым железом, и вошёл внутрь. За широким столом сидели с десяток гостей, как и сказал Леонтий, мужчин, вернее, юношей громадного роста, и совершенно не устрашающего вида. Они быстро ели, с удовольствием поглощали стряпню Анастасия, разносчицы улыбались пригожим купцам.

– Ванир? Зашёл перекусить? – нашёл что сказать Анастасий.

– Ну да, время поесть, – подыграл стражник, – если не помешаю. Моих ребят накормишь? – и воин положил монету перед корчмарём.

– Рад гостям, – только и ответил ромей.

Ванир привёл своих, одетых скорее для сечи, а не обеда, так что пришлось воинам складывать брони. Пепельноволосые купцы заметно оживились, среди них раздался смех, впрочем, ели угощение и пили вино с прежним усердием.

Ванир же присел рядом с Анастасием, с рыбной заедкой в руке, и вопросительно посмотрел на корчмаря.

– Вот эти? – не глядя в сторону гостей, спросил десятник.

Ромей лишь кивнул, и отпил вина из кубка. Посмотрел на главного из северян, и Ванир тоже встретился взглядом с северянином с золотой гривной на шее. Старшина отер усы, встал из за стола, перешагнул лавку, и оказался рядом со стражей. Он был без меча, только с кинжалом на поясе.

– Меня зовут Витень, – назвался великан, – старшина купцов, со Студёного моря мы пришли.

Ванир слегка успокоился, мужчина, вернее, юноша, не выглядел устрашающе. Страж внимательно оглядел вышивку на рукавах, но его насторожила татуировка на кистях рук. Меча на поясе не было, только большой нож.

– Часть моих ушла слегка развлечься после дальнего похода, но к ночи они вернутся, – объяснил старшина, – городу они не помеха.

Десятник успокоился, или сделал вид, что спокоен, заложил большие пальцы рук за пояс, выставил вперед левую ногу.

– Все рады, что в Керчь приходят купцы с дальних краёв, и вам здесь рады.

– Мы знаем законы, страж, и не чиним беспокойства.

– Не будем мешать вам трапезничать. У Анастасия кормят на диво хорошо, ты не ошибся местом, Витень.

Винар сел со своими друзьями за стол, быстро поел, и вскоре его воины покинули постоялый двор.

– Всё обошлось? – тихо спросил Гуней.

– Винар пошёл к корчемнику. Надеюсь на Асана и Синаса, что всё там закончится без большой свары.

– Но и не без малой? – улыбнулся собеседник.

Витень отхлебнул из кубка, и разгладил светлые усы. На Асана и Синаса можно было положится.

***

Но не только кухней привлёк постоялый двор Анастасия гостей с Севера. Старшина смотрел на чёрное ночное небо, усыпанное звездами, и видел стоящий на холме донжон, убежище Олега. Раньше здесь был двор Оскола и Дара. Витень достал из сумы трубку из кожи, творение древних мастеров Приобья, раздвинул её, и стал смотреть через неё на замок. Скругленные и отполированные куски горного хрусталя словно приблизили каменные башни к глазам Витеня. Ров, перекидной легкий мост, свет, горящий в окнах замка всё было видно в чудесную трубу . Дворец, как знал старшина, охраняло около сотни лучших дружинников. Витень только усмехнулся. Их ждал другой путь, где бы они не встретились с неусыпными стражами замка Олега. Он вернулся в свой дормиторий , где его уже ждал Лют. В помещении не зажигался огонь, этим людям свет был не нужен.

– Вот, смотри, Витень, – и витязь развернул желтый пергамен, – План подземного хода в замок…

– Я вижу, по твоей довольной ухмылке, ты уже нашёл и начало хода в замок? – испытующе смотрел витязь на друга и соратника.

– В конюшне, старшина, – медленно, почти по слогам, вещал Лют, – за два часа пройдём. До заката надо спуститься под землю, что бы успеть.

– Возьми ещё троих. Впятером всё сделаем быстро, с собой возьмём только кинжалы, веревки. Не сражаться идём, не дадим убийце честного боя, только убьём Олега за обман и всё. Скляницу с ядом не забудь.

– Труп утащим с собой? – оживился Лют.

– Нет. Бросим в замке. Всё с умом надо сделать. Подозрения с себя снять, да навести на кого надо…

Так прошёл ещё день… В лучах заката незаметно для обслуги постоялого двора лишь пять теней проскользнули к конюшне. Скрипнули ворота и всё стихло. На сеновале, где отдыхали влюблённые, даже не заметили воинов. Леонтий лишь зашуршал соломой, помотал головой, отгоняя морок, и опять обнял свою ненаглядную красавицу.

***

Вниз вели девять истёртых ступеней, правда, идти было неплохо, ведь глинистой жижи, частого спутника таких ходов, здесь не было. Подумаешь, ерунда– с десяток здоровенных крыс, объедающих старую кошку до костей, а так, ничего такого страшного. Но амбарных хищников отогнали ловкими ударами сапог, причем здесь Лют был особенно удачлив – попал сразу по двоим!

Витязи согнулись почти вдвое, ход был невысокий, тесаные известковые камни, покрытые паутиной и плесенью, грозили сбить войлочные колпаки с рослых северян. Вскоре уклон хода стал ощутимо подниматься вверх, идти стало чуть тяжелее, но трудностей или страха темноты у этих людей не было, во мраке они видели не хуже, чем при свете солнца.