Текст книги "Искатели тайны. Путь загадок"

Автор книги: Сергей Соловьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Ночная прогулка

Дома группа заговорщиков из двух человек деловито набивали два рюкзака важными вещами– саперная лопатка, надувная лодка, складные весла, отмычки, фотоаппарат, два баллончика с перечным газом, перчатки, медицинские маски, саперные ножницы. Катерина, будучи дамой самостоятельной, все проверила еще раз. Посмотрела на Никиту, тот деловито и споро проверил снаряжение и шнуровал ботинки.

– Ну, вроде все. Присядем на дорожку, – сказала девушка, присев на табуретку в прихожей квартиры, они помолчали минутку, проверили выключен ли свет, и пошли. И скоро лифт с пятого этажа дома уже нес их навстречу приключением. Выскочили из подъезда, и к их радости бабулек, обычно сидящих на лавке не было видно, видать Малахова по ТВ крутили, так что путь к страшной авантюре был свободен. Быстрым шагом они прошли по улицам, и вошли в парк, намереваясь пройти к пруду, так что бы деревья островка загораживали обзор охраны и помогали скрытности операции. Они быстро шли по дорожкам парка, было темно, и гулявших не было видно, юноша и девушка шагали под сомкнутыми кронами чудесной липовой аллеи, и сам аромат воздуха, пропитанный тягучим и неповторимым запахом, был прекрасен. Никита достал свой бинокль, двенадцатикратный Nikon, и стал осматривать берег высадки на наличие скрытых засад и возможного противодействия охраны. Но «Людей в Черном» не было видно, и Катя достала свернутую лодку и активировала пиропатрон. Их плавсредство было готово очень быстро, а Никита достал и разложил складные весла.

– Все, Кать, пошли, – сказал он, и они забрались в лодку, чуть замочив ноги при посадке.

Никита стал быстро грести, направляя лодку к островку, а Катька наблюдала за местом высадки в бинокль. К их счастью, все было спокойно. Они обогнули остров слева, вышли на берег рядом с зарослями, и оба были рады, что ночь была безлунная. В две перебежки оказались у кустов за оградой Большого Дворца, следующий рывок привел их к пруду около Голландского домика. Они отдышались, сердце у обоих билось часто часто, не каждый день бывали такие приключения. Никита взял за рукав катину куртку, и приложил свой палец к своим губам, напоминая о тишине, и они пробежались к живой изгороди вокруг павильона Эрмитаж. Бюсты Тита и Веспасиана с укоризной проводили взглядами двух коварных злоумышленников, но поднять тревогу они, понятно, не могли. Огней и света в окнах здания не было, и они ползком приблизились к подвальной двери, на которую Катерина навела луч своего фонаря, и тут же выключила, зажгла на голове маленькую лампочку, и достала из набедренного кармана брюк связку верных отмычек. Приготовила и компьютерную систему, позволявшую обойти сигнализацию. Никита полил смазкой петли старинной двери, девушка немного поколдовала над ней, и она и не скрипнула, открываясь перед ними, и исследователи вошли внутрь столь желанного подвала.

– Осторожно, – шептала Катя, делая страшные глаза, а змеи на татуировках рук, казалось, просто шипели эти слова.

Они ставили ботинки всей подошвой на камень пола, когда шли внутрь, что бы не шуметь. Никита тронул на голове светильник, и он своими электрическими лучами стал разгонять тьму подвала, но в углах комнаты, казалось, таилось все самое необыкновенное и интересное. В основном, помещение было завалено всяким картонными коробками, впрочем, лежало все в полном порядке. Они прошли мимо двух столов и старых-престарых стульев, наверное, помнивших еще Петра Борисовича Шереметева. В углу стоял громадный дубовый шкаф, ростом повыше самого Никиты, а рядом была дверь в потайное помещение, которое заметил юноша на чертеже. Катя пальцами в латексе провела по щеке Никиты, и улыбнулась ему в полутьме.

– Ну как, Индиана? – усмехнулась она, – почувствовал вкус тайны?

– А чего Индиана-то? – не понял он, отвлеченный размышлениями.

– Ты не тормоз, ты медленный газ, Индиана Джонс, – и она отвернулась от него, занимаясь замком, стараясь его не сломать.

– Открыла, – сказала он после едва слышного щелчка язычка замка.

– Молодец, Лара, – поцеловал он ее в щеку, улыбнувшись.

– Какая Лара? – обернулась к нему девушка, сказав это и сделав брови домиком в удивлении.

– Лара Крофт, – добавил засмеявшись, Никита.

– Один – один, – добавила девушка, – пошли, быстрее надо, фотик доставай, и шпатель маленький и пакетик для проб из гроба. Чеснок у меня, – и она взгромоздила себе на шею связку, и взяла в руку маленький десертный нож, очевидно серебряный. Никита зажал себе рот, что б не засмеяться, и не выронить верный LX-7.

Никита все приготовил, и они аккуратно переступая, почти не дыша, зашли в пыльное помещение, где посередине стояла тускло блестевшая в темноте мраморная ванна, покрытая с боков травяным узором, вернее узором в виде сплетающегося плюща. Два юных исследователя подошли к цели своего поиска. Катя, вся дрожа от нетерпения, левой рукой стала шарить в глубине старинного леноса, но не смотря на ее надежды, ничего там не нашлось. Скелета, или спящего вампира, как они втайне надеялись и ждали, в саркофаге не оказалось. Ленос был пуст. Юноша взял в одну руку шпатель, в другой был маленький пакетик, и он начал скоблить темный налет с мраморных стенок, стараясь не повредить ценнейший артефакт, и фонарик на лбу очень помогал, разгоняя тьму вокруг. Крышка же лежала на боку, у стены комнаты, ее внимательно изучала Катерина, и щелкала без конца, забивая карту фотоаппарата снимками помещения. Наконец, оба закончили работу, юноша был весь в пыли и паутине, Катя убрала камеру, а Никита шпатель и пробы, и осматривались в помещении, надеясь найти что-то неожиданное и важное.

– Дверь закрыта?

– При входе? Да, конечно. Давай, дело сделано, уходим, – проговорила Катерина, выходя из тайной комнаты, и начала закрывать замок. Наконец, несмотря на усталые руки, и нервное потрясение, все замки были закрыты, и группа собралась к выходу. Никита высунул голову из подвала, прислушиваясь к малейшим шорохам в ночи. Но ничего, кроме стрекота насекомых, ничего не было слышно. Они поднялись по степеням, и спрятались за постриженными кустами, как вдруг раздался дикий крик, от которого у обоих заледенела кожа. Они посидели немного, Никита высунулся из укрытия, осматриваясь вокруг, но шагов не было слышно.

– Кать, – это павлины в птичьем дворе орут, – вспомнив, прошептал юноша.

– Точно, – с облегчением вздохнула девушка, – пошли, надо двигаться.

Они уходили еще быстрее, и черными тенями скользили между деревьев и стриженных кустов, и вот, запыхавшись от волнения, прибежали к спрятанной лодке.

– Отлично, – проговорил Никита, и помог Кате забраться в лодку, и взялся за весла. Надувная посудина не спеша двигалась к противоположному берегу, и новоявленный гребец работал веслами шустро, поднимая при этом кучу брызг.

– Потише, мой герой, – усмехалась Катя, держась за борт спасательного средства. И вот, лодка уткнулась в кусты, и любители ночных прогулок покинули свое судно, и принялись лишать его воздуха, чтобы засунуть обратно в вещмешок. Сняли с голов маски, а с рук перчатки, и выкинули это добро в мусорку. Оба дышали прерывисто, а у Никиты стали дрожать ноги, но он и вида не показывал Кате, которая тоже лишь нервно улыбалась. Девушка же проверяла сережки и свои снасти для исследований-отмычки и прочие нужные и важные вещи. Вдруг она дернулась, и схватилась за икроножную мышцу и зашипела от боли. Никита нагнулся, и принялся растирать ей ногу, пока девушка не вздохнула облегченно.

– Спасибо, а то видишь, ногу свело. Пошли, поймаем такси.

– Двигаемся, – добавил Никита,

И они двинулись в направлении Итальянских прудов, перейдя автомобильную дорогу от усадьбы. Вскоре проехавшее такси прихватило усталых путешественников в сторону их дома. Вышли у подъезда, и Катя не могла не спросить, ее просто распирало от этой тайны и неизвестности:

– Ну, честно, что ты думаешь– Шереметев вампиром был все– таки или нет? – запинаясь от волнения, спросила девушка, и взяла за руку Никиту.

– Теперь и не знаю, – честно ответил юный культуролог, – ну, вампиры, типа ненаучно…

Из России в Италию

Петр Борисович, получив отпуск на год, трясся в карете, читая любимого «Гаргантюа и Пантагрюля», четверка отличных коней уносила графа к намеченной цели, любимой Италии, впрочем, известной ему лишь по гравюрам. Он наметил посетить Венецию, Милан, Флоренцию, Равенну и Рим, выполнив при этом и поручения государыни. Разбойников боялся не особо, ведь его слуга, Евлампий, был с мушкетоном и двумя пистолями, а Елпидифор с двуствольным ружьем, да и Трофим, кучер, тоже имел двухствольное ружье, заряженное картечью и два пистолета тульской работы, да и сам граф неплохо владел шпагой, и у него наготове был пистолет с колесцовым замком, и редчайшее короткое ружье с револьверным фитильным замком. Этому чуду было почти сто лет, но за вещицей хорошо ухаживали и смазывали, так что стреляло ружьецо великолепно, шесть выстрелов – это вам не шутка. А фитильный запал получше кремневого, с этим Петр Борисович уже сталкивался, если есть рядом лампада, то не нужно этого кремневого баловства.

Шел 1763год, и знатный путешественник, с заемными письмами от банкирских домов и небольшой суммой наличными чувствовал себя вполне уверенно. Ночевал в хороших гостиницах или постоялых дворах, кучер неотрывно следил за конями и экипажем. Пару раз приходилось менять колеса в пути, но бог милостив, ничего страшного не происходило. Вот и подъехали к границе Венецианского государства, и стража подошла проверить документы.

Стража

– Здравствуйте сеньор, – поздоровался стражник с алебардой и пистолей за поясом, подходя к окну кареты.

Граф подал ему проездные грамоты, свой паспорт, и рекомендательные письма, заверенные послом Венецианской республики. Стражник осмотрел документы, переглянулся с вторым стражником и офицером, кивнувшим ему головой,

– Документы в порядке.

– Проезжайте, – сказал старший из них, в кафтане, расшитом галунами, и повозка двинулась далее, к знаменитому городу, видимому графом лишь на гравюрах отца. На постоялом дворе рядом с городом Петр Борисович остановился, а Евлампий затащил сундук с графским добром в здание, и присел, пока хозяин договаривался с владельцем заведения о цене. Знатный постоялец занял две комнаты, одну для себя, и вторую комнату рядом для слуг. Елпидифор пошел проверить кухню, познакомиться с поварами и кухарками. За время странствий он и Евлампий поднаторели в немецком и уже освоили итальянский. Подрабатывали лечением– Евлампий был отличным травником, и у него была легкая рука, так что вырывал зубы у страждущих великолепно, граф видя это, купил ему немецкие медицинские инструменты франкфуртских мастеров, из хорошей бронзы. Евлампий, теперь выглядел заправским лекарем, особенно когда наряжался во все черное. Хотел он завести и очки для солидности, но барин счел, что это будет уже слишком для него. Елпидифор был талантливым коновалом, и как ни странно, прирожденным кулинаром, готовил для барина и русские блюда, да и немецкие и венгерские. Вот он и пошел на кухню, что бы продвинуться в своих талантах, и увидеть вживую, чем знаменита венецианская кулинария. Поваром служил здесь Пьетро Мочелли, полноватый мужчина, возрастом около сорока лет, волосы были у него уже с проседью, и одет просто, для работы в серый кафтан и штаны, и ботинки с пряжками, и одежу прикрывал серый полотняной фартук. Итальянец встретил русского кулинара радушно, но заставил одеть поварской фартук, и опять помыть руки. Елпидифор с интересом осмотрел убранство кухни– громадную дровяную печь, с несколькими камфорками, висевшими вокруг медными сковородками, и помошников повара, потрошащих уже ощипанных кур во дворе, и еще одного, готовящего рыбу в кляре. Поваренок сноровисто обрабатывал неизвестные в России вытянутые зеленые овощи, обрезая с них кожуру, и вынимая крупные семечки из мякоти, а затем взялся за круглые и красные плоды, разрезая их вдоль и поперек, и смешивая с давленым чесноком.

– Позвольте попробовать, Пьетро, – спросил его слуга барина, показывая на неизвестный овощ.

граф Шереметев

– Конечно, коллега. Вот попробуйте потом и это, – показал и на нарезанный красный овощ, – это помидор, или томат. А зеленый– это кабачок, все плоды из Америки.

– И у вас тут из капусты не готовят, – сказал Елпидифор, дожевав уже готовый кусочек кабачка, а потом принялся и за помидор. Подумал, надо барину сказать, что бы дома в теплице

такие растить, – у нас едят и щи, и квашеную капусту, и пирожки с капустой.

Пьетро посмотрел с любопытством на русского и покачал головой. Чего только не бывает на свете!

– Раньше у нас до Петра Алексеевича все только томленое и тушеное на стол подавали, а теперь и салаты, и жаркое, Петр Борисович даже луковый суп ест.

– Ну а мы на стол графу предложим рыбу в кляре, луковый суп, тушеная курица в красном вине, рис с американским сладким перцем, томаты с чесноком, на закуску вяленый окорок, вяленая же колбаса, если пожелаете, кровяная колбаса, спагетти с тартуффо, прекрасное итальянское вино.

Елпидифор внимательно слушал, кивал многозначительно, иногда закатывал глаза, представляя себе все необыкновенность закусок, записал все в блокнотик свинцовым карандашом, и пошел докладывать графу. Вернулся скоро.

– Его сиятельство благодарит за внимание, и просит узнать, есть ли неподалеку Вилла Д Эсте, которую он мечтает посетить, о ее саде даже в России ходят легенды.

Елпидифор

– Конечно, но граф мог бы купить в книжной лавке неподалеку альбомы с планами знаменитейших вилл Италии, в том числе вилы Боргезе в Риме.

– Спасибо, Пьетро за доброту и внимание. Через какое время будет все готово, обед?

– Через час, любезный, можешь доложить его сиятельству, и все будет готово, не извольте волноваться.

– Отлично, – сказал лакей и вышел с кухни и направился в покои графа.

– Через час, ваше сиятельство, будет все готово. И Пьетро, повар, говорит, что неподалёку есть книжная лавка, где есть планы знаменитейших садов Италии.

– Сбегай туда, дружок, и вот деньги, – граф положил кошелек с серебряными скуди на стол, и придвинул их к Елпидифору, – иди, купишь, что нужно.

Елпидифор взял деньги, на всякий случай проверил складной нож, купленный в Венгрии, мало ли что? И пошел лакей быстрым шагом в означенную лавку, находившуюся на углу улицы. Открыл дверь, зазвонил колокольчик, и показался итальянец, очевидно владелец лавки. На стеллажах лежало множество книг, имелись и небольшие издания, и громадные инкунабулы.

– Бон джорно, – поздоровался лакей по-итальянски, – нет ли в вашей многоуважаемой лавке атласов с чертежами садов и архитектуры лучших вилл Италии?

Владелец задумчиво посмотрел на слугу, и встал со своего деревянного стула и задумчиво пошел к стеллажу, где стояли тома in quatro, большие книги в четверть печатного листа. И, наконец, он принес к столу покупателя два атласа.

– Вот, хотел бы предложить эти издания, – сказал книжный червь, пролистывая перед покупателем, задумчиво позванивавшим звонкими скуди в красивом замшевом кошельке.

Елпидифор посмотрел оба тома, пролистал схемы садов, чертежи строений, описание и расположений экспонатов вилл. Ему понравилось, и Петр Борисович был бы в восторге. Торговались каких-то полчаса, лакей выходил и возвращался в лавку всего три раза, так что покупка не заняла так уж много времени. Расплатившись с самым задумчивым выражением лица, Елпидифор поспешил на постоялый двор, раздумывая, как бы успеть к обеду, книги держал под мышкой, и обе были завернуты в оберточную бумагу. Каблуки лакея стучали по мостовой, и с каждым шагом слуга приближался к вожделенному обеду, тонкой итальянской кухне. Обед был отличным, и Петр Борисович распорядился накормить своих слуг хорошо, а сам рассматривал вожделенный атлас, перелистывая гравюры с планами садов, прихотливыми лабиринтами из аллей деревьев и подстриженных кустов, изучал скульптуры, их украшающие.

– Послушай, Елпидифор, мы ели такие томаты, – и граф многозначительно взглянул на лакея, – ты бы раздобыл бы семян этого овоща. Высушишь, и пошлем в Россию, в теплице у нас посадим, расти будет, как в теплых странах.

– Хорошо, ваша светлость, сейчас на кухню сбегаю.

– Вот, дашь поварятам, – и граф дал пяток монет для кухонной обслуги, – и придвинул деньги, и Елпидифор спрятал их в своих обширных карманах, и вышел из графских покоев.

Петр Борисович наметил для себя посетить знаменитую виллу рядом с Римом. И обязательно посетить Равенну с мавзолеем Галлы Пацидии и церковью Сан– Витале. Послезавтра его ждала прекрасная Венеция.

Венеция

Но сначала граф приехал посетить виллу в Стра, знаменитую виллу Пизани. У ворот их встретил лакей, граф договорился о посещении столь знаменитого места заранее, списавшись с владельцем еще из России.

– Здравствуйте, граф, – и лакей открыл ворота ведущие внутрь виллы, и карета Шереметева заехала внутрь, и другой слуга показал Трофиму путь на Конный двор, – мое имя Микеле, я с радостью покажу вам прекрасный сад усадьбы.

Микеле повел Шереметева, взявшего в руки блокнот и свинцовый карандаш, и делавшего наброски строений виллы. Граф бросал вокруг восхищённые взгляды, стараясь ничего не забыть. Здесь было на что любоваться– великолепная скульптура, соразмерные здания виллы. Вот наконец, подошли и к Лабиринту Стра. Зеленые аллеи запутанных переходов вели в центр сооружения, где возвышалась белая башенка со статуей Минервы, богини мудрости, венчающей ее. Микеле отпер калитку.

– Граф, прошу, идти только со мной, не отходить, я наизусть помню порядок движения в Лабиринте.

– Конечно, – согласился Шереметев.

Они шли по дорожкам, ограниченными живой изгородью, и лакей вывел к воротам, ведущим в обиталище Минервы, возвышающейся над путниками. Шереметев тут же запечатлел образ божества и монумента быстрыми штрихами карандаша, они прошли Лабиринт, и поднялись по витой лестнице башни, поднявшись на самый верх, на площадку Минервы, граф наслаждался прекрасным садом, раскинувшимся перед его взором. И они пошли обратно, на выходе Петр Борисович отблагодарил итальянца парой скуди.

Граф переправлялся на нанятой лодке в прекрасную Венецию с Елпидифором и Евлампием, а Трофим на постоялом дворе остался сторожить экипаж. За все было оплачено владельцу постоялого двора, денежные расписки получены. Лодка скользила по глади залива, и уж показался город, вскоре путешественники пересели в гондолу, и два колоритных гребца, в красных колпаках, безрукавках и широких штанах, загребая двумя веслами, помогли добраться путникам к ратуше, куда Петр Борисович Шереметев отправился один. Он отметил свою подорожную грамоту у канцеляриста, пожилого итальянца лет пятидесяти, затем нашел и секретаря генералитета, где отдал грамоты от канцлера России для дожа Венеции Пьетро Гримани, и закончив все дела, и получив расписки, стал осматривать Лестницу Гигантов, статуи Аполлона и Нептуна, стараясь запомнить мельчайшие подробности необыкновенных скульптур и рельефов. С другой стороны граф поднялся по Золотой лестнице, крытой галерее, потолок сооружения расписан великолепно, а рельефы позолочены. Был там и юный художник, у которого граф купил гравюры с изображениями Дворца Дожей, церкви Санта Мария Маджоре, лестницы титанов, и других прекрасных сооружений. С ним уже шли и слуги, Евлампий и Елпидифор. Впереди их шла группа французов, судя по их речи, очевидно муж и жена, и трое детей в сопровождении гувернантки. Дети расшалились, лишь девочка чинно шедшая рядом с служанкой, смотрела на братьев осуждающе. Сначала мальчишки бегали вокруг семьи наперегонки, но вдруг один из озорников, споткнувшись о камень, разбил колено в кровь, и горько заплакал.

Луиза

– Позвольте, ваше сиятельство помочь мальчишке, – спросил Евлампий у графа, – ранка-то нехорошая.

Граф кивнул головой и вышагивая, опираясь на трость, подошел к мужчине, очевидно отцу.

– Месье, позвольте моему слуге помочь ребенку, он неплохой лекарь.

– Буду рад, месье. Меня зовут Бертран де Грасси, – представился француз.

– Граф Петр Шереметев, – поименовался и Петр Борисович.

Евлампий же начал действовать, не особо обращая внимания на ритуал приветствия знатных персон. Рядом стояла скамья, он посадил на нее ребенка, спустил вниз окровавленный чулок, из своей кожаной сумы достал флакон с настоем тысячелистника на спирту, и тряпицей протер рану от крови, порез был глубоким.

– Все будет хорошо, парень, – сказал ли мальчику, кусающему губы от боли, – сейчас будет больно, – и он достал медицинскую иглу с шелковой нитью, и сделал шесть швов на ране, стянув кожу внахлест, что бы не было шва после заживления, обрезал нитки, и смочив тряпицу в том же растворе, наложил на рану, и замотал крепко– накрепко.

– До свадьбы заживет, – усмехнулся лекарь и передал своего пациента в руки взволнованных матери и отца.

– Спасибо вам, – поблагодарил его Бертран, и потянулся к поясу и начал доставать деньги.

– Не надо, месье, – отказался Евлампий, – но повязки постарайтесь менять через день.

Евлампий

– В какой гостинице вы остановились? Мы можем вам рекомендовать нашу Luna Baglioni, мы сами там остановились, отличная кухня, прекрасное место.

– Пожалуй соглашусь, с вами месье, да и Евлампию проще, если он вдруг понадобится пациенту.

– Конечно, – улыбнулся де Грасси, – позвольте представить вам мое семейство. Луиза, моя жена, – женщина кивнула графу, осмотрелась, и с облегчением увидела стоявшего рядом лекаря, – мои сыновья -Анри, которому вы помогли, и Кристоф, дочь Катерина, и наша гувернантка Николь.

– А это мои слуги, Елпидифор и известный вам лекарь Евлампий, – представил граф своих слуг.

– Мы пойдем осматривать Венецию, я здесь первый раз, – улыбнулся граф, – прошу меня извинить, – он поклонился новым знакомым, и русские путешественники направились к собору Святого Марка.

Осмотрев все, увидев своими глазами знаменитейшие церкви Венеции, палаццо, граф на гондоле отправился к рекомендованной французом гостинице. Уже вечерело, и он сильно проголодался, так что Елпидифор отправился узнавать насчет трапезы, а Евлампий оплатил покои графа и комнату для лакеев. Ужин состоял из нескольких видов рыбы, поданной к столу Петра Борисовича, а то что осталось-то есть почти все– досталось его верным слугам. Гостиница и вправду была неплоха, но поутру, Евлампий, хоть и не слышал о клятве Гиппократа, отправился к юному Анри. Его ждали, мальчик уже сидел на стуле, без обуви, и лекарь быстро проверил рану, отек был, но небольшой, и воспаления не было, он еще раз наложил тысячелистник, и успокоенный, покинул маленького пациента.

После ужина граф Шереметев с де Грасси сыграли партию в биллиард, во время которой граф заметил на пальце француза кольцо с символом, циркуль и еще что– то, но спрашивать счел бестактным для себя.

Они покинули необыкновенную Венецию вместе, и дорога повела их сначала в Милан, где граф осмотрел и был впечатлен картинами Сандро Ботичелли, а картины «Рождение Венеры» и «Весна», были настолько прекрасны, что граф предлагал громадные суммы за эти полотна, но все было тщетно, перекупить эти полотна он не смог. У антикваров он купил прекрасную коллекцию посуды 16 века, и почтой отправил в Россию, в Москву. Бертран составлял компанию графу, и помогал в выборе редкостей. Были куплены полотна художников Италии и Франции, и все эти вещи так же почтой отправились на далекую родину графа. Что непривычно было для Петра Борисовича, француз был лишен чувства превосходства по отношению к русским спутникам, и даже к крепостным Шереметева относился как к равным, не позволяя себе показать, что он лучше этих людей. Нога Анри зажила совершенно, и мать мальчика души не чаяла в лекаре.