Текст книги "Искатели тайны. Путь загадок"

Автор книги: Сергей Соловьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Неоплатоники

Наутро, проснувшись, друзья привели себя в порядок, и отправились в Академию, их провожали слуги графа Шереметева. У сира де Грасси были рекомендательные письма к учителю, закрытыми сургучными печатями с оттисками знаков братства. Они прошли по мостовым Рима, и достигли искомой калитки, и Бертран постучал в дверь деревянным молотком на цепочке ровно семь раз. Они стояли и ждали, и наконец, через несколько минут, услышали звук шагов, приближающегося к ним человека. Дубовая дверь распахнулась, и на пороге стоял опрятно одетый служитель, очень зрелого возраста в темной одежде.

– Что вы ищите здесь, почтенные? – спросил их незнакомец.

– У нас письмо для Пьетро Мори, – сказал Бертран, протянув конверт из Флоренции. Слуга быстро взглянул на конверт с печатями, кивнул головой, и сказал лишь :

– Подождите, сеньоры, – и опять закрыл калитку, и посетители ждали в нетерпении решения магистра.

Опять застучали каблуки во дворе, столь желанная дверь распахнулась, и с уже знакомым служителем стоял рядом строго, но дорого, одетый сеньор, держащий в правой руке отличную трость.

– Я рад вам, сеньоры, меня зовут Пьетро Мори. Проходите, а слуг проводит Федерико, – он кивнул на своего привратника, – в людскую, им будет вполне удобно.

Новые ученики вошли во двор, с любопытством осмотрелись, здесь как и во многих домах, было несколько деревьев, гордо именуемых садом, и вокруг была разбита изящная дорожка, и росли благоухающие розовые кусты. Два сеньора шли за магистром Мори вглубь садика, где стояли несколько кресел и возвышался стол со стопкой книг.

– Прошу вас, садитесь, – предложил магистр своим гостям, указывая на простые кресла, и одел очки в серебряной оправе, на свой чуть крючковатый нос, – рад вам, получил письмо из Флоренции, от сеньора Алессандро Гентилески, что вы прибудете в Рим ко мне и желаете познать

Пьетро Мори

тайны Неоплатоников. Братья поручились за вас, и я готов рассказать, то что знаю, что мы, последователи Плотина и Макробия, ученики учеников

великолепного Джованни Пико из Флоренции, а среди его последователей был и Сандро Ботичелли, и Леонардо да Винчи и семья Лоренцо Медичи, и он отстоял философа от инквизиции.

Петр Борисович сел поудобнее в кресле, и достав блокнот, стал записывать за магистром. Сьер Бертран был поглощен тем же, старательно выводя буквы в толстой тетради.

– Если что-то будет непонятно, спрашивайте. Мы, как наследники Платона, основываем наше обучение на диалоге между Наставником и учеником, без слепого и безумного зазубривания, как у схоластов.

– Итак, я начинаю. Основы наши идей были заложены еще Гомером, в его поэмах и гимнах, где слепой певец показал себя более зрячим, чем видящие, но не замечающие ничего люди. Гомер открыл нам, что все сущее связано между собой, включая Мировой Разум, Золотой Цепью взаимной важности и нужности. Гомер сказал о этом образно, словами поэта:

«Не было мне суждено увидеть цепь златую

И увидевший и коснувшейся ее увидит Царство Небесное».

Платон же указал, что человек способен поступать правильно, лишь когда может отличить Добро от Зла. А отличить он может лишь посредством своего Разума и опираясь лишь на Знание, ибо не Зная, как ищущий отличит одно от другого, Добро от Зла? Вот для чего и была создано движение Просвещения, дабы открыть глаза взыскующим Истину, и дать Инструмент в виде собственного Разума, дабы они могли поступать Правильно, то есть наказывать Зло, и творить Добро. И символом Разума Иллюминаты избрали Минерву, или Афину -Палладу, ведь одно из ее имен– София и означает Божественную Мудрость.

– И вот почему, – спросил Шереметев, – я видел статую Минервы, и в Лабиринте в Стра, и гроте парка Боболи.

– Да, так и есть. Это признаки любого ищущего подлинной мудрости, и это означает, что для адепта с установлением в символическом центре его владений статуи Минервы, он ставит в основу всего в мире именно Разум, и именно на него он и опирается.

– А как же Благо, сеньор Мори, – спросил Бертран, оторвавший глаза от тетради.

– Человеческий разум способен понять Благо личное и общественное, и искать собственное Благо посредством достижения общественного.

– А Истина, Учитель, – спросил Шереметев, записывая слова в блокнот.

– С Истиной проще, – улыбнулся магистр, – Истину можно отличить лишь посредством Разума, опираясь на Знание. И поэтому не бывает излишнего знания для ищущего. Но пути познания должны быть достойными.

– А Единое, маэстро? – думая поймать Учителя в ловушку, спросил де Грасси, – как понять это?

– Опять– таки через золотую цепь Гомерову, соединяющую все сущее, и связывающее между собой. Разве короли могут быть без своих генералов, а те без своих солдат, они без денег из казны, а казна без налогов, ну а налоги без податного сословия? Так что король, получается связан со семи своими поданными золотой нитью, и не может существовать без них. Вот в этом и состоит принцип Единства, что и малое и большое неразрывно связаны между собой.

Так продолжался этот урок, и он был не один.

Однажды, возвращаясь в гостиницу, граф Шереметев встретил двух щеголеватых итальянцев, стоявших и разговаривающих с лакеем его постоялого двора.

Два бандита

– Здесь живет приезжий из России, – спросил один, – его зовут граф Шереметев. У нас к нему дело.

– Нам ничего не было сказано о вас, сеньоры, – твердо проговорил служитель, – и был ли здесь этот господин, мне неизвестно.

Петр Борисович с вниманием наблюдал эту сцену. Один из посетителей картинно выставил левую ногу вперед, демонстративно достал надушенный платок из кармана, и поднес к своему носу, элегантно опираясь правой рукой на трость. Его приятель посмотрел на франта и усмехнулся, покачав головой.

Микеле и Джузеппе

– Мы договаривались, и его лекарь нас вылечил, и произошло это похвальное событие недалеко от Рима, и лечение носило не только медикаментозный характер.

– Сеньор большой философ, – заметил лакей, – я передам господину графу, но сеньору философу следует держать наваху не так на виду, а то этот нож порвет вам ваш новый камзол, – говорил служитель с изменившемся лицом, и потянулся рукой за стол, доставая что-то.

Спектакль пора было заканчивать, ибо эта удачная реприза, напоминающая «Двенадцатую Ночь» Шекспира, грозила перерасти в ужасную сцену с лужами крови на полу, и Шереметев подошел к посетителям, своей упругой походкой, проверив на ходу, легко ли выходит клинок из его трости.

– Приветствую вас, почтенные, – заговорил граф, подходя со спины к своим интересантам, и не видя их лиц.

Оба стремительно повернулись, и Петр Борисович уже схватился за трость другой рукой, готовясь выдернуть лезвие одним рывком, как вдруг оба сняли шляпы и склонились в изящном поклоне.

– Сеньор, мы прибыли в гостиницу, готовы исполнить ваши повеления, – проговорил один итальянец, внимательно глядя на графа, и тревожно хмуря брови, – Граф не узнал нас, богатыми будем, – пошутил он, – Я же Джузеппе, ваш лекарь вылечил мне ногу, а это Микеле, – он кивнул на франта с платком, и тот поклонился еще раз.

– Я рад вам, – пробормотал граф, не веря глазам, и предчувствуя подвох, – но вы выглядели немного не так.

– Сеньор же дал нам немного скуди на обзаведение, -начал Джузеппе, – и колено не болит, – Микеле, – он толкнул приятеля локтем в бок, от чего тот ойкнул, – начал новую жизнь, помогал матери в Остии. Мы пришли к вам на службу.

– Да сеньор, – подтвердил другой бывший бандит, кивнув с необычайной важностью, и убирая наваху в другой карман, что бы не торчала на виду, – мы ваши преданные слуги.

– Хорошо, – и Шереметеву пришла в голову отчаянная мысль, – нужно поговорить, – и он перешел на почти шепот, – но не здесь, без лишних ушей.

– Хорошо, сеньор, – кивнул Джузеппе, – есть неподалеку тихая харчевня.

И троица двинулась по улицам и переулкам Рима, Петр Борисович осматривался вокруг с несказанным интересом, правда подумал, что из этих улочек сам не выберется. Шел впереди Микеле, надвинув новую шляпу поглубже, так что редким путникам не было видно его глаз. Мимо них прошел шарманщик со своим инструментом, да пара ярко одетых и накрашенных и кудрявых черноволосых барышень.

– Это артистки, Микеле? – спросил граф, посмотрев на удаляющихся женщин, – весьма красивы.

Его спутники переглянулись, и начал Микеле:

– Не то что бы артистки, – улыбнулся он, – почти, но жанр их искусства весьма специфичен.

– Вы с ними знакомы? -уточнил барин, – может быть, вы меня представите им?

– С этими мы точно не знакомы, но если граф желает, мы быстро найдем ему другую даму, и получше этих.

– Кажется понял, – и Петр Борисович рассмеялся, – это скорее не жрицы Мельпомены, а Венеры.

– Скорее, они верные служанки Венеры, – заулыбался Микеле, – вот, уже и пришли, – и итальянец показал на дверь в полуподвальное помещение.

Они зашли в зал, уставленный тяжелыми и прочными столами, освещаемые сальными свечами и масляными светильниками. Посетители этого заведения так же оставляли своим видом сложное впечатление– один гость был очень богато одет, тихо общаясь с тремя личностями подозрительного вида, некоторые выглядели типичными горожанами, сидела в харчевне и группа крестьян. Женщин здесь не было, кроме тех, кто разносил еду и выпивку, двух разносчиц, и кроме них в углу, за отдельным столом сидели пятеро девушек и женщин, кричаще накрашенных, с глиняными кружками и кувшином с вином.

Джузеппе подошел к хозяину, и тот радушно улыбаясь, раскачивающейся походкой, приблизился к Шереметеву.

– Добрый день сеньор. Меня зовут Филипе, я хозяин этой харчевни, – сказал итальянец средних лет, одетый в простые штаны и чулки, крепкие ботинки, рубаху и безрукавку, с большим ножом на поясе, – моя жена отлично готовит мясо с овощами, идите за мной, – и он завел их в комнату, освещаемую масляным фонарем, – вам никто не помешает, садитесь. Я вас сам обслужу.

Вскоре он вернулся с подносом, на котором стояли три серебряных кубка, нарядные тарелки и серебряные приборы для еды, все это Филипе аккуратно разложил перед гостями, и положил и салфетки рядом с приборами. Потом принес тарелки с сыром и ветчиной, хлебом и кувшином хорошо охлажденного вина, и разлил его по кубкам.

– Попробуйте сеньор, здесь неказисто, – проговорил Джузеппе, – но кормят хорошо, вино отличное, по крайней мере для нас. Мы старые приятели Филипе.

Петр Борисович отхлебнул глоток вина, и кивнул головой, соглашаясь.

– Я бы хотел купить здесь кое-что из римских древностей. И главное, вот что, – и он придвинул рисунок к Джузеппе, – это возможно?

– Для вас, сеньор, нет невозможного. Что бы найти подобное, – он постучал пальцем по рисунку, – и вещь в хорошем состоянии, понадобится месяц. Но у нас с Микеле есть друзья в Помпеях, и можно кое-что достать оттуда, с раскопок.

– Отлично. Меня интересует старинное римское стекло, – и он придвинул кошелек с монетами к итальянцу, – это на расходы, и за вашу работу по поиску нужных вещей.

– Мы все сделаем. Но надеюсь, эта мраморная штука не для вас?

– Не в том смысле, Джузеппе, что ты подумал, – усмехнулся Шереметев.

Тут как раз пришел хозяин, с прекрасно приготовленной тушеной бараниной, и разложил угощение по тарелкам, и вышел. Петр Борисович недоверчиво ощутил пряный аромат угощения, отрезал кусочек баранины серебряным ножом и вилкой отправил себе в рот. Да, бандиты понимали толк в еде, приготовлено было великолепно. От отпил вина, и оно было просто великолепно.

– Джузеппе, хозяин так расположен только к тебе, и будет ли он радушен ко мне и к моему приятелю?

– Бертрану, сеньор? – тонко улыбнулся Микеле.

– Сеньор, это наша работа. Но мы будем держать рот на замке, вы были к нам так добры, – добавил Джузеппе, и поднял кубок, наполненный вином, – за нашего сеньора!

День положительно удался, подумал граф.

Два археолога

Мулы тащили на своих спинах двух новоявленных любителей древностей, переодевшихся по этому случаю в простую крестьянскую одежду. Дорога шла через цепь гор, перевалив которые, путешественники оказались у Неаполитанского залива, и ехали вдоль него не спеша, закусывая в тавернах и набираясь сил, приближались к местам раскопок. Вскоре показалось селение Торе– дель -Греко, расположенное неподалеку от горы Везувий, и до отказа набитое разного рода авантюристами, разумеется, не такими достойными людьми, как они. Необходимо было найти и жилье здесь, и желательно, недорогое. Джузеппе собирался найти мастера и архитектора, заведовавшими земляными работами, и наняться к ним землекопами. Они заехали в селение рядом с древним городом, и увидели стайку мальчишек, игравшие во что-то.

– Привет вам! – прокричал Джузеппе, – не знаете, не сдает ли кто либо комнату для приезжих?

– Добрый сеньор хочет остановиться в хорошей гостинице?

– Сеньор согласится и на комнату, для себя и своего друга. На месяц, не меньше.

– Десять скуди, сеньор

– Нас там будут кормить павлиньим мясом? – сделал удивленное лицо бандит, – и поить лучшим кьянти?

– Сеньор шутит над бедным мальчиком, – пустил слезу проказливый ребенок, – семь скуди?

– Уже смешно, но я тебе не Коломбина, юный бандитто, три или мы найдем другую квартиру.

– У нас отличный вид из окна, блохи не кусают, и есть конюшня для ваших рысаков, за которыми я мог бы присматривать за несколько медяков в день.

– Ты хочешь сказать, что у вас ручные блохи? – искренне удивился повидавший многое Джузеппе, – тогда вашей семье лучше открыть бродячий цирк. «Дрессированные блохи Торе дель Греко». Звучит?

– Как только накоплю нужную сумму, последую вашему совету, добрый сеньор.

– Уговорил, говорливый, – согласился Микеле, – проводи, и бросил ему медяк, – не знаешь, можно ли здесь заработать?

– Начались опять раскопки, архитектор платит по два скуди в день. Земляные работы. Тяжелое дело.

– Смышленый малыш. И где живет архитектор?

– В доме с зеленой крышей. Надо позвонить в колокольчик, и вскоре выйдет сеньор Джулиано Калци, он вам и нужен. И там же живет маэстро Карл Вебер, очень умный маэстро, швейцарец.

– Пошли, бамбино, – ответил Микеле, положив в руку мальчика пару медяков.

Они шли по улице селения, раскинувшегося между Везувием и неополитанским заливом. Узкие улицы лентой вились между домами в два этажа с черепичными крышами. Место было вполне приятное, и Джузеппе переглянулись с Микеле, оценивая селение.

– Вот и наш дом. И есть конюшня для мулов, – предложил мальчик, открывая небольшие ворота в ограде дома.

– Как тебя зовут? – спросил Микеле.

– Карло, – представился им новоявленный хозяин, – я сейчас приведу отца.

Мужчины остались стоять, ожидая владельца усадьбы. Двор был обычным для этих мест– конюшня, сарай, несколько персиковых и грушевых деревьев, лоза, обвивающая беседку, уже обсыпанная созревающими гроздьями винограда. Стояла в углу и тележка, нужная в хозяйстве, да из конюшни выглядывала морда любопытного осла. Серый помощник в хозяйстве с любопытством принюхивался к гостям, как четвероногим, так и двуногим. Подошел хозяин дома, полноватый мужчина, в рабочей одежде и фартуке. В черных кудрявых его волосах блестели опилки, которые тот не успел убрать, торопясь к постояльцам.

– Добрый день, почтенные. Меня зовут Гаспаро, я плотник.

– Микеле.

– Джузеппе.

Представились два друга, и чуть поклонились хозяину дома.

– Ваш сын сказал, что вы сдаете комнату постояльцам, – начал Джузеппе, по цене три скуди в месяц.

– Мансарду, сеньор. И если хотите, утром и вечером жена будет готовить вам отличную похлебку, это обойдется вам в четыре скуди.

– Мы согласны, Гаспаро.

– Пойдемте, – и он повел их к дому, к наружной лестнице, ведущей к мансарде. Ступени поскрипывали, но не отваливались, так что даже мнительный Джузеппе был спокоен. Хозяин отпер дверь большим железным ключом, и пропустил постояльцев вперед. Помещение было вполне уютным для нетребовательных постояльцев. Стол, четыре табурета, три деревянных кровати, крючки на стене для одежды, и даже икона Мадонны с горящей лампадой.

– Отличное место, – согласился Микеле, доставая кошелек, и отсчитывая нужную сумму, – Это за месяц вперед и за стол, – говорил он, придвигая деньги к плотнику.

– Ваш ключ, – и Гаспаро положил на стол кованый предмет, – сын проводит вас к сеньору Калци.

– Отлично, – ответил Джузеппе.

Новоявленные археологи отправились к Карлу Веберу и Джулиано Калци, сопровождаемые юным Карло, который всем своим видом показывал важность своей миссии. Дом архитектора находился за пустырем, в отдалении от селения. Они проходили мимо битых кувшинов и разного хлама, и тут, ушедший далеко вперед мальчишка, уже несся от черного пса, у которого хлопьями падала с морды пена. Микеле и Джузеппе сбросили заплечные мешки, а Джузи выхватил свой двуствольный пистолет и положил его на локоть и нажал на спусковой крючок. Две свинцовые пилюли сбили с ног бешенную собаку, и подбежавший Микеле выпалил, добивая, в лобастую голову пса из своей допотопной пистоли. Несчастное животное поскребло когтями землю и застыло, а испуганный Карло все выглядывал из-за спины мужчин, прочищавших стволы шомполами от нагара.

– Учись, Карло. Прочищать оружие надо сразу, что бы ствол был чистым, – и он посмотрел и в запальное отверстие, прочищая его иглой, – а то надо будет стрелять – и все… – Джузеппе сделал картинный жест руками, – не дрожи. Укуса нет?

– Все хорошо… Я шел, а он раз, из –за кустов… Хорошо, я палку в него кинул…

– Точно, хорошо, – согласился Джузеппе, – пошли к архитектору.

Теперь Карло был сама осторожность, и не отходил далеко, и оглядывался на постояльцев, идущих за ним. Микеле подошел к калитке и постучал в дверь деревянным молотком, висевшим на цепочке. К ним спустился и открыл дверь пожилой лакей, кивнул им, и пропустил во двор.

– Сеньор Калци сейчас придет. Присаживайтесь, – и указал на деревянную скамью.

Посетители сели, а рядом разместился и маленький Карло, все разглядывавший спрятанные пистолеты гостей. К ним вышли двое. Один, по виду итальянец, в бархатном камзоле с позументами и таких же кюлотах, с тростью в руке, в обычном парике, и второй, немец, высокий, в темном суконном наряде буржуа, с свитком, очевидно, чертежом в руках.

– Добрый день, – первым поздоровался Вебер, – вы хотите работать у нас землекопами? Предупреждаю, дело нелегкое. Бывают завалы, но мы своих не бросаем, выкопаем все равно.

– Вы нас успокоили, сеньор, – усмехнулся Микеле, – люди мы бывалые, справимся.

– Они убили бешенную собаку, – делая круглые глаза, встрял в разговор мальчик, – они такие храбрые.

– Спасибо, сеньоры, – поблагодарил их Джулиано, – мы пытались ее поймать, да не получалось. За работу мы платим по три скуди в день, обедом кормят. Инструмент выдаст мастер сеньора Вебера, он де следит за порядком, и ставит работников по участкам. Напиваться допьяна, затевать драки, поножевщину запрещено. Виновных сдадим в полицию. Воровать на раскопках тоже тоже нельзя, за находки платим премии. Сейчас работа в Помпеях, на одной вилле, мы назвали ее « Вилла Мистерий», а через месяц Вебер хочет начать работы в Геркулануме. Вы согласны?

– Да сеньор, – кивнули головами оба бывших бандита.

С утра Джузеппе и Микеле отправились на окраину Помпей, где их встретил Карл Вебер, обсуждавший что-то с грузным итальянцем.

– Привет, охотники. Это ваш маэстро, Витторио Матти. Витторио, – Вебер обратился к мастеру, – это Джузеппе и Микеле. Они работают с тобой.

– Хорошо, сегодня же приступаем. Микеле, Джузеппе, пойдемте со мной.

Итальянские слуги Шереметева шли за мастером, прикидывая, чем придется заниматься. Навстречу стали попадаться рабочие катившие тачки с землей, вывалившие из над громадными решетками, где грунт просеивался, что бы мельчайшие находки были замечены. Дальше уде начался сам город, засыпанный пеплом вулкана. Часть мостовых была расчищена, и Микеле с умилением видел, как это напоминает его любимый Рим, эти мостовые, с водостоками, камни дорог, некоторые были сильно стерты, так что была видна колея от телег. Это так было привычно, и понятно, словно прошло с тех времен не тысяча лет, а все случилось буквально вчера. Некоторые дома сохранились отлично, другие хуже. Крыши провалились, но стены домов стояли крепко. Витторио привел их к полураскопанной вилле, около которой трудились два десятка землекопов.

– Вот, здесь и будете работать. Я проверяю с утра рабочих, так что не опаздывайте. Здесь ваш мастер Гильермо. Гильермо! – закричал маэстро, – подойди сюда!

Быстрым шагом к ним подошел мухой и жилистый мужчина средних лет, с покрытой платком головой. Плат был лихо замотан и завязан лишь на затылке, десятник был в высоких сапогах и рабочей одежде, испачканной землей.

– Привет, Витторио.

– Салют, Гильермо. Это Микеле и Джузеппе. Они работают здесь.

– Как скажешь, маэстро.

– Поставь их помогать пока.

– Хорошо.

Помпеи. Гравюра 18в.

Гильермо повел новых рабочих к зданию, вручил им две большие лопаты, две поменьше и плотный веник для чистовой работы.

– Приступайте. Надо освободить от грунта часть стены, – и он показал рукой, окинув привычным взглядом и чертеж Вебера на плотной бумаге, – я пошел. Время обеда услышите по колокольчику. Разносчик привезет еду сюда.

– Бери, Микеле, не стесняйся, – протянул другу заступ Джузеппе, – честный труд будет нас вдохновлять.

– Ты мне не длиннее подсунул, – говорил его друг, поставив две лопаты рядом, сравнивая длину черенков.

– Нелегкая у тебя жизнь, Микеле, – улыбнулся Джузи, поправляя косынку на голове, – ты совсем не веришь людям. Даже мне.

– Тебе особенно, друг мой, – широко улыбаясь ответил бандитто напарнику, – ты все-таки не Елпидифор, – и начал рыть землю, отбрасывая комья твердой почвы.

– Как ты прав, – ответил товарищ, – опершись сапогом на кромку заступа и вонзив его глубоко в землю.

Они работали не быстро, но и не медленно, вспомнив крестьянскую сноровку, обкапывая камни виллы от слежавшегося пепла вулкана. Отличный кирпич плотной кладки показался из под земли, и Микеле стал обметать его веником, очищая его в чистовую. Подъехали на повозке уборщики мусора, и перекидали грунт в повозку, запряженную ослом. Повозка была непростой, веберовской, можно было открыв борт, легко высыпать землю в нужном месте. Микеле и Джузеппе смотрели на это, отдыхая, опершись на лопаты.

– Приятно смотреть, как кто-то работает, – философски заметил Джузеппе, – пошли дальше работать.

Вскоре был уже и обед, привезли хлеб, по кусочку сыра и сардинке. Немного вина разносчик налил им в глиняные кружки.

– Не так и плохо. Я рассчитывал на худшее. Помнишь, Джузеппе, как голодали под Остией, когда ждали купцов?

– Пять дней… По сухарю в день, – с горечью промолвил его друг, – да дело прошлое. Теперь мы на службе у сеньора.

– Пока не вижу, чем поживится и порадовать графа, – прошептал Джузеппе.

– Будем осторожны, но не упустим своего.

Так тянулись дни, друзья пообвыкли здесь, да и оплата была неплохая. Через две недели они увидели знакомую карету, и сзади сидели их знакомцы, Евлампий с Елпидифором.

***

Петр Борисович покинул Рим вместе с архитектором Бланком, пожелавшим показать ему Помпеи.

– Граф, вы не пожалеете. Вебер писал мне, что открыл в таблинуме виллы в Помпеях, которую он назвал «Вилла Мистерий», прекрасные фрески, – воодушевленно говорил архитектор, – я взял и картон, чтобы перерисовать все.

– Я приобрел у антиквара в Риме коллекцию расписной итальянской посуды, и несколько стеклянных бокалов. Продавцы клялись мне, что Константинова времени.

– Я видел эти вещи. Прекрасное зелёное стекло, отличное литье и шлифовка. Вы не зря потратили деньги.

– А что вы скажете по поводу Мазини и Отто ван Скирка?

– Недурное приобретение, ваше сиятельство, – проговорил Бланк охнув, при толчке кареты, и схватился за сиденье.

– Осторожней, Трофим, – и граф ударил тростью в стенку возка, – не дрова везёшь!

– Так что ван Скирк, хотя однообразен, но так божественно символичен, – продолжал маэстро, – все его картины изображают чертополох, птиц и ящериц со змеями. И пословица «Через тернии к звездам» говорит о том же. Тозини же это Гирландайо младший, то есть его Мадонна уже ценна для вашего собрания.

– Отправлю в Россию почтой посольства, – с удовольствием констатировал граф, – и где мы остановимся в Помпеях?

– Рядом, в селении Торе дель Греко. Неплохой постоялый двор там есть.

– мсье Бланк, потом я хотел бы вернуться в Рим, к маэстро Мори, закончить обучение.

– Да, конечно. Пьетро Мори был и моим наставником. И вас, граф, еще ждут испытания впереди.

Граф усмехнулся, и повернувшись к окну кареты, отдёрнул занавеску. Дорога шла мимо залива, они миновали прекрасный Неаполь, и подъезжали к небольшому селению на берегу морского залива.

– Что это?

– Это и есть Торе дель Греко, ваше сиятельство. Я скажу, где свернуть к постоялому двору.

– Отлично.

Карета, графская, о четырех конях, медленно двигалась по улице, и по знаку Бланка Трофим повернул, и вскоре возок остановился у постоялого двора. Петр Борисович слышал, как спрыгнули с козел Елпидифор с Евлампием, и направились к двери постоялого двора.

Через десять минут ожидания, скрашенного лишь осмотром альбома с редкостями Рима, слуги вернулись.

– Договорились, ваше сиятельство. И кухня здесь неплохая, и постоялый двор тоже. Конюшня тоже, насчет кормов договорились для лошадей.

– Пошли, Евлампий, – и граф вылез из кареты, подхватив свою трость и шпагу, – мсье Бланк, пойдемте.

Архитектор кивнул, одел шляпу, встал на твердую землю, опираясь на трость с хрустальным навершием. Слуга Бланка, Пьеро, тоже слез с кареты, что-то сказав Трофиму. Вся живописная группа вошла в зал постоялого двора, и владелец заведения, в темной суконной одежде лично встречал знатных постояльцев. Шереметев со свитой занял все пустовавшие комнаты, правда их было всего пять, чем несказанно обрадовал вечно грустного отельера. Стол для гостей уже стали накрывать, принеся закуски из овощей и сыра. Петр Борисович задумчиво ел, осматривая обеденный зал гостиницы, освещаемый через довольно светлые окна. Свечи еще не зажигали, но и люстра имелась, но конечно, не из хрусталя. Она была деревянной, с отверстиями для сменных масляных ламп. Скоро было готово и жаркое, надо сказать, приготовленное на совесть, прекрасная баранина, щедро приправленная перцем, заслужившая безусловное одобрение и маэстро и графа. Вино было превосходным, и Петр Борисович вспоминал ту бурду в Москве, которую бессовестные торгаши выдавали за итальянское или венгерское вино. «Надо здесь договориться. Оплачу, будут хорошее вино доставлять мне в Москву и Санкт– Петербург.»

– Евлампий!

– Да ваше сиятельство.

– Насчет вина здесь договорись, – говорил он со слугой по-русски, – с кабатчиком тоже. Разузнай, где вино хорошее, закупишь для дома.

– Хорошо, – ответил он, поклонившись.

Все пошли отдыхать, а на утро Бланк повел Шереметева к своему знакомцу Веберу, и сеньору Калци, с которым еще предстояло познакомится.

С утра граф послал Евлампия с запиской к сеньору Калци о предстоящем визите, а после завтрака, его сиятельство со всем окружением уже шествовало к дому распорядителя раскопок Помпей. Было довольно жарко идти в парчовом камзоле, но туда вела скорее тропинка, чем дорога, и на карете ехать было затруднительно. Кроме того граф хотел блеснуть своим теперешним демократизмом, то так запросто, только с двумя слугами, идет к чиновнику Неополитанского королевства. Они прошли мимо играющих детей, один из которых показывал, и весьма талантливо, пантомиму со своим участием в одном страшном действе. Шереметев остановился, прислушиваясь.

– А я иду впереди, шествую важно, не торопясь, – вел рассказ маленький итальянец, – за мной идут оба наших постояльца, пошел я подальше, разведать путь, – начал привирать рассказчик, – и тут выскочила бешенная собака, громадная, черная, в мой рост, – он выдержал театральную паузу и продолжил. – И я начал уводить ее от гостей, – стал уже просто беспощадно привирать мальчишка, – и тут один из них, испугавшись, выстрелил в собаку. У него тряслись руки, потом, я его успокаивал, да я их обоих успокаивал, у обоих тряслись руки, точно. А я, вот, даже не был испуган. И я их отвел потом к маэстро Веберу, – и он показал в сторону дома, стоявшего неподалеку.

– Привет тебе, честный отрок, – поздоровался граф, – ты не отведешь нас к дому маэстро Калци? – и он положил в ладошку мальчика мелкую серебряную монетку.

– Конечно, – ответил малец, с почтением оглядев наряд его сиятельства и со страхом его здоровенных слуг, – идите за мной, сеньор.

Они подошли к дому, и Евлампий постучался, и ему быстро открыли. После взаимного приветствия гостей пустили во двор дома.

– Проходите сеньор граф, присаживайтесь, – поздоровался Калци.

-

Вам привет от маэстро Мори, – улыбнулся Петр Борисович, кладя руки на столешницу, – мы бы хотели посмотреть на раскопки.

– Слово от Пьетро Мори много для нас значит, – и хозяин переглянулся с архитектором Вебером. Тот тоже в ответ кивнул, – сейчас уже не успеем, а завтра, около десяти утра, я покажу вам древний город.

– До завтра, -ответил Петр Борисович, делая акцент на слове «завтра».

С утра Трофим приготовил карету, и четыре сильных коня привезли гостей к дому архитектора. Его слуги открыли ворота, и экипаж въехал внутрь. Кальци и Вебер стояли рядом, ожидая их. Евлампий распахнул дверцу экипажа, и архитектор и распорядитель раскопок Помпей оказались в просторном и мягком плену диванов прекрасной кареты. Трофим аккуратно послал вперед коней упряжки, и они тронулись в путь. Рессоры экипажа были великолепные, так что трясло несильно, но вот сеньор Калци, взглянув в окно, попросил остановится.

– Дальше нельзя, сеньоры, – улыбнувшись, сказал чиновник.

– Конечно, – так же мило согласился граф.

И вот, наконец, сбылась мечта Петра Борисовича! Он увидел Помпеи, исчезнувший и обретенный город. Карл Вебер вел посетителей к жемчужине раскопок, прекрасной вилле Мистерий. Здание было велико, построенное из красного кирпича, с большими воротами. Крыша, понятно, не сохранилась. Окна были сделаны ближе к крыше здания.

– Я вам покажу прекрасные фрески, -сказал Калци улыбаясь и сделал изящный жест рукой, будто распахивая им дверь в Элизиум.

Бланк только охнул, перекидывая к себе кожаную суму со своего бока, и доставая заветные картоны и свинцовый карандаш. Он уже не замечал ничего вокруг, все внимание было лишь на вилле. Архитектор вошел в таблинум, дрожа от нетерпения, подобно пилигриму, достигшему святых мест. Он весь дрожал, и судорожно потряс за руку своего слугу, требуя вина. Пьеро откупорил флягу, и поспешно налил господину полный стакан, осушенный моментально. Бланк стал, не обращая внимания на других, зарисовывать фреску за фреской, доставая картон за картоном. Все ошарашено смотрели на одержимого, не в силах вымолвить и слова, настолько они были поражены реакцией спокойного гостя на эти прекрасные фрески. Даже Вебер, сам влюбленный в Помпеи, не скрывал своего уважения к такой увлеченности, и только с почтением убирал рисунки автора в его сумку. Нескоро, но титанический труд был окончен, и Шереметев тоже смог насладиться увиденным. Нет, он не зря уехал из родного дома, любимой жены и детей. Петр Борисович был невероятно рад увиденному, и после пресной пресыщенности обрел, как казалось, смысл жизни. Он тоже внимательно смотрел на фрески охряных стен виллы, на прихотливые фигуры женщин, на одной из фресок угадывался и Дионис, распахнул свои крылья Эрот, загадочный Силен сидел рядом. «Хорошо, что Бланк все зарисовал. Потом мне копии сделает, для альбома. А там, как знать, в усадьбе такую красоту себе сделаю».