Текст книги "Турецкий ятаган"

Автор книги: Сергей Шхиян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

Я спешно вернулся во двор и знакомым путем отправился в трапезную. Там еще шла гульба, и во главе стола по-прежнему восседал Степан. Только жил он уже не на земле, а явно на другой планете и неподвижно смотрел своими остекленевшими глазами в бесконечность. Я помахал у него перед лицом рукой, но он даже не сморгнул.

Я посмотрел, нет ли чего съестного на столе, но там, кроме раздавленных и разбросанных объедков, уже ничего не осталось. Пришлось пойти на кухонную половину трапезной, искать знакомую стряпуху, ту, которая продала мне давеча холстину. Однако бедная женщина находилась в таком же состоянии, что объедки: разбросана и растерзана, к тому же еще и невменяема.

«Да, пить у нас любили всегда, – без особой национальной гордости, подумал я, – но все-таки како-то предел быть должен!»

– Ты чего здесь ходишь? Кто разрешил! – неожиданно придрался ко мне какой-то незнакомый щуплый мужик. Он был еще в относительном разуме, и его явно тянуло помериться с кем-нибудь силами. Мне было некогда завязывать с ним ссору, потому я вполне миролюбиво ответил:

– Пирог ищу, закусить нечем, – придумал я святое объяснение своего самоуправства. – Помоги, будь другом.

Однако человек оказался не просто так, а при должности и как маленького начальника его мой просящий тон не устроил. Он смерил меня высокомерным взглядом и жестикулируя обеими руками, сказал:

– Так, на первый раз прощаю, но чтобы я тебя здесь больше не видел!

Меня такой вариант не устроил, и я вытащил из кармана мелкую медную монету.

– Помоги мне найти пироги, я тебе заплачу.

Моего собеседника почему-то такое предложение обидело.

– Ты меня что, не понял? – строго спросил он, и неожиданно, без предупреждения, залепил мне звонкую оплеуху. От неожиданности я даже отскочил от ретивого законника. Он же, довольный проведенной акцией, развернулся на каблуках и вышел из кухни. Я бросился было за ним вдогонку, но тут увидел ларь с пирогами, плюнул и удержался от святого порыва.

Больше, на обратном пути к господскому дому, со мной ничего необычного не произошло. Пироги я нес завернутыми в холстину. На всякий случай взял три штуки, чтобы хватило с запасом. По пути придумывал, как мне лучше забраться в терем. Высота до Алениных окон была не запредельная, метров семь, но на стене не было, за что зацепиться. Мелькнула мысль, воспользоваться для подъема двумя бердышами. Для этого втыкать их по очереди в стыки между бревен и так, как по лестнице, добраться до верха. Оставалось только найти бердыши и отрубить у них, чтобы не мешали, древки.

Один бердыш обнаружился сразу же, на том месте, где мы с Захаром Цыбиным начали сегодняшний праздник. Где я его прислонил к стене, там он и стоял. Нужно было идти искать второй. Я поискал место, куда пристроить пироги, чтобы до них не добрались дворовые собаки, и тут мне на глаза попалась лестница. Она лежала на боку вдоль фундамента. Нужно было только приставить ее к стене и привязать к высокой перекладине узел с пирогами…

– Алексей, это вы? – окликнул меня сверху дрожащий голосок.

– Я.

– Нашел хлебушка?

– Нашел. Погоди, сейчас придумаю, как влезть к тебе наверх, – сказал я, приставляя лестницу к стене. – Спускай свой поясок.

– А вы сами по лестнице подняться не можете? – спросила девушка, – Высоты боитесь?

– Подняться? – переспросил я, ощущая себя полным идиотом. Меня, видимо, так заклинила идея «альпинистского» восхождения с бердышами, что о прямом назначении лестницы я даже не подумал.

– Сейчас поднимусь, – сказал я, начиная «восхождение».

Лестница была метров четырех, так что до окна красавицы не доставала и ее пояском воспользоваться все-таки пришлось. Алена подняла узел с пирогами наверх и исчезла. Я остался стоять не верхней ступени, прижавшись животом к шершавым бревнам. Пока она ела, у меня высвободилось время для размышлений. Я думал, что с ней делать дальше. Оставаться в плену у дьяка девушке явно не стоило, по любому хорошим это кончиться не могло. Однако и умыкать ее у меня особого резона не было, тогда придется отсюда бежать и оставить нереализованным план пресечения «коррупции на государственном уровне». Как это «пресечение» будет происходить, я пока не имел никакого представления. Разве что убить дьяка и тем кардинально решить проблему.

Девушка как исчезла с пирогами, так все не объявлялась, и я испугался, что она объестся после голодовки, со всеми вытекающими из этого последствиями.

– Алена, – позвал я, – ты где.

– Здесь я, – невнятно отозвалась она, видимо, с набитым ртом, – очень вкусно!

– Ты много не ешь, а то будет заворот кишок, – поспешил я высказать народную мудрость.

– А вы сюда, ко мне сумеете влезть? – спросила она, наконец дожевав.

– Не знаю, смогу, если протиснусь в окно.

Зачем мне было лезть в терем, я подумал не сразу.

Разве, что посмотреть на девушку. На всякий случай я примерился. Если зацепиться за подоконник бердышом, как багром, то вскарабкаться наверх было реально, но потом придется еще протискиваться сквозь узкое стрельчатое окошко. Пожалуй, вариант: «лучше вы к нам», был более предпочтителен.

– Можно я съем еще кусочек? – жалобно спросила девушка. – Самый маленький?

– Ешь, – разрешил я, по-прежнему не зная на что решиться.

И вдруг, как четверть часа назад в случае с лестницей, в голову пришла здравая мысль: все равно через несколько дней умрет Борис Годунов и, значит, вскоре поменяется правительство. Так может быть, дьяка и без моей помощи отстранят от должности. Здесь же вопрос стоит о спасении живого человека. Конечно, казна родного государства не идет ни в какое сравнение с судьбой отдельного гражданина, но может быть, один разок, рискнуть поменять приоритеты, хотя бы в виде исключения?

– Алена, – сказал я, не давая себе времени передумать, – тебе придется самой спуститься вниз.

– Как спуститься? – испугалась она. – А если я упаду?

– А ты не падай, потом буду я тебе помогать.

– Я боюсь, – коротко сказала она

– Ладно, тогда оставайся, а я пошел…

– Нет! Я боярина боюсь, если он ко мне полезет – выброшусь в окно!

Вопрос на этом, как говорится, закольцевался; и в тереме не останусь, и лезть в окно боюсь; лучше потом сама выброшусь.

– Ну, тогда как знаешь!

Я не стал ее уговаривать, спустился вниз за бердышом.

– Алексей, ради Бога, не уходите, – взмолилась девушка, высовываясь по пояс из окна. – Я согласна, только вы меня не уроните!

Я вновь поднялся наверх, зацепил конец бердыша за подоконник, начал инструктировать:

– Выбирайся вперед ногами и крепко держись за древко.

– Хорошо, – сказала Алена дрогнувшим голосом, – только вы не подсматривайте!

– Как я могу подсматривать, сейчас же ночь!

– Да, вон какая луна яркая!

Действительно, полная луна уже сияла на чистом, безоблачном небе, и наши манипуляции на стене могли порадовать любого зрячего часового. Однако пока, кажется, стрельцам было ни до наблюдений за девушками и светилами,

Алена выбралась из окна и, мелькая темными юбками и белыми ногами, довольно ловко спускалась вниз.

Когда ее босые ступни достигали моего лица, я переступал на нижнюю ступеньку, и так постепенно мы спускались вниз.

Наконец я добрался до земли и снял девушку с лестницы.

Оказавшись в безопасности, она сразу же ослабела и привалилась к моей груди. Я обнял ее за плечи и прижал к себе, чтобы ей было удобнее стоять. Однако тут же почувствовал, что сделал это зря, между нами сразу возникла какая-то интимная неловкость.

– Все, все, теперь бояться нечего, – успокаивающе сказал я, отстраняясь и пытаясь разглядеть, с кем меня свела судьба.

Сказать, что Алена мне сразу понравилась, было бы большим преувеличением. По виду, самая обычная девушка, исхудавшая в заточении, с чумазым лицом и растрепанными волосами.

– Спасибо, – прошептала она, – я так боялась!

– Теперь все позади, – почему-то не сказал, а прошептал я, но потом откашлялся и договорил нормальным голосом, – нам нужно спешить.

– А нас не поймают? – спросила она, не двигаясь с места.

Видно было, что вопрос ею был задан просто так, но для меня он был не праздным. Истинных возможностей дьяка я не знал, но представлял, что кое-что в этом царстве он сделать сможет. Поэтому нам с Аленой самым правильным было на время исчезнуть.

Только куда? Спрятаться-то было некуда. Добираться до Москвы, чтобы передать девушку родителям, было слишком рискованно. Нас могли запросто перехватить по дороге уже не пьяные, а трезвые стрельцы и тогда финал для нас был бы самый плачевный. Семнадцатый век не то время, когда с врагами и ослушниками долго разговаривают, а против лома, как известно, нет приема, особенно когда у тебя нет другого лома.

– Ты почему без сапог? – спросил я, заметив, что девушка переминается босыми ногами на холодной земле.

– Боярин велел отобрать. И однорядку забрали, только сарафан остался.

– Что за однорядка, гармошка? – не понял я, вспомнив по ассоциации, двухрядную гармонь.

– Вроде летника, только десять и две пуговки в ряд, – доходчиво объяснила она. – А хороша однорядка была, комчата червчата и поверх того вошвы, бархат с золотом зелен. А пуговки какие были – перламутр!

– Да, жалко однорядку, по всему видно, хорошая была вещь, – торопливо сказал я, чтобы она окончательно не запутала меня подробностями женского туалета – Только как ты босая пойдешь?

– Как-нибудь дойду, главное, чтобы не поймали!

– Нельзя, чтобы поймали, – незаметно отстраняясь от ее обволакивающей женственности, сурово подтвердил я, – Жаль только, деваться нам с тобой некуда.

– Пошли к нам в слободу, тятя-то небось не выдаст!

В возможностях ее отца я уверен не был, как и в том, что мы сможем до него добраться. И вдруг, как всегда в таких случаях, пришло простое решение:

– Тебя нужно переодеть в мужчину!

– Меня? – поразилась Алена. – Как так можно?

– Молча и быстро! – уверено сказал я, наконец выбрав направление деятельности. – Теперь бегом за мной!

Я схватил ее за руку и потащил в сторону хозяйственного двора.

– Но как же, так, – бормотала Алена, семеня и путаясь в своем долгополом сарафане, – мне такое зазорно! Что люди скажут! Куда вы меня тащите?!

– Слушай, можешь ты хоть минуту помолчать! – взмолился я. – Прежде чем тебе переодеваться, сначала нужно найти, во что. Молись, чтобы у моего приятеля оказалось запасное платье!

Надежда была на нового друга Алексашку. Ростом он был немногим выше Алены, по-юношески строен, и его одежда должна была быть ей впору.

Постепенно девушка втянулась в темп бега и даже перестала тормозить и причитать. Мы пролезли в дыру в плетне и побежали коротким путем к казарме. Прятаться просто не имело смысла. Все, кто могли стоять на ногах, участвовали в празднике и веселились на переднем дворе, те же, кого там не было, помешать никому не могли.

Возле нашей казармы, прямо против входа лежал человек, в котором я опознал своего недавнего обидчика. Он вольно раскинулся на спине, уперев любопытствующий взгляд в молодую луну. Наш приход его потревожил и, оторвавшись от созерцания ночного светила, обидчик показал себе указательным пальцем в рот. Я сначала не понял, что ему нужно, и только перешагнув через недвижимое тело, догадался, он просил влить себе в рот чего-нибудь бодрящего.

– Ой, – кратко вскрикнула Алена, преодолевая это недвижимое препятствие, – он что, пьяный?

– Пьяный, – буркнул я, осторожно пробираясь в темную казарму.

На все помещение только возле иконы в красном углу теплилась маленькая лампадка. Я отыскал на обычном месте лучины и поджег сразу три смоляные щепки. Они затрещали, осветив пустое помещение. Личные вещи стрельцы хранили в небольших сундучках, которые можно было возить вьюком на лошади. Замков не них не было, видимо кражи между своими были не в почете. Я поставил Алексашкин сундучок на полати и, попросив девушку посветить лучинами, проверил его содержание. Увы, ничего из того, что могло бы пригодиться для переодевания, там не оказалось.

– А что вы ищете? – спросила Алена, с интересом рассматривая «сокровища» юного стрельца.

– Одежду для тебя.

– Вы, что, взаправду хотите, чтобы я оделась как мужчина? Но это же стыд и срам, я не стану переодеваться! Что люди скажут!

– Придется, иначе нас сразу же поймают. Ты хочешь опять попасть в руки Дмитрия Александровича чтобы он заморил тебя голодом?

– Но, но ведь так нельзя делать, я же, я же…

– Сначала еще нужно найти, во что переодеться, а потом будешь ломаться.

Я поставил сундучок на место. Проблема оказалась серьезной. Судя по размеру и содержимому стрелецкого багажа, никакой запасной одежды они с собой не возили. Девушки же нужен был полный комплект платья с кафтаном, штанами, шапкой и сапогами. У кого можно в «праздничный» вечер, когда все были в драбадан пьяны, срочно купить платье и обувь, я не мог даже представить.

Пока я усилено ломал голову, Алена осматривала казарму. Возле входа она осветила лучинами затоптанный суглинком пол.

– Здесь что, живут одни мужчины? – пренебрежительно спросила она.

Я повернулся в ее сторону, но тут громко заскрипели несмазанные петли входной двери. Вздрогнув от неожиданности, я инстинктивно схватился за рукоять ятагана.

Однако вместо вооруженных противников через высокий порог перевесилась человеческая голова в войлочной шапке, потом шапка упала внутрь, а голова приподнялась и посмотрела на нас укоризненными глазами.

Это опять был все тот же мелкий мужичек, лежавший недавно перед порогом и ни за что ни про что на кухне отвесивший мне оплеуху.

– Выпить есть? – хриплым, но твердым голосом, поинтересовался он, подслеповато щурясь на горящие лучины, видимо, не понимая, зачем ему освещают лицо.

– Есть! – радостно воскликнул я. – Вот тебе, Алена, и одежда!

Я бросился к нашему спасителю и за шиворот втащил его в казарму. Он почти не сопротивлялся, даже когда я начал его раздевать.

– Что вы с ним делаете? – испуганно спросила девушка.

– Ты переоденешься в его платье.

– Да? Но разве можно, – она замялась, ища повод отказаться, наконец, придумала, – а как же этот человек? Он же…

– Я ему оставлю деньги, он купит себе новую одежду. Еще спасибо скажет. Давай быстро раздевайся!

– При вас?! – неподдельным ужасом воскликнула девушка. – Да я от такого срама со стыда умру!

– Да нужна ты мне! – разозлился я. – Не хочешь спасаться, как хочешь! Что ты мне голову морочишь? Еще скажи, что тебе этот кафтан не нравится!

– А он мне, правда, не нравится, – дрожащим голоском подтвердила она. – Он грязный, и от него воняет.

– Будешь переодеваться, или я ухожу? – сердито спросил я, швыряя перед ней на полати груду одежды

– Хорошо, буду, только вы на меня не смотрите! – жалобно попросила она.

– Не буду я на тебя смотреть! Только мне и дела, что…

– А выпить? – перебил меня кухонный начальник.

– Будет тебе выпить, все тебе будет, – пообещал я. – Переодевайся, смотри, я от тебя отвернулся! – сказал я, после чего отобрал у девушки догорающие лучины и, повернувшись лицом к двери, держал их за своей спиной, чтобы ей легче разобралась в незнакомом платье. Наконец послышалось шуршание материи. Я даже облегченно вздохнул.

– А он на меня смотрит! – вдруг испуганно закричала Алена.

– Где мое вино? – строгим трезвым голосом вопросил мужик. – И почему девка в моем кафтане?

Я обернулся. Девушка уже кончала переодеваться, стояла босиком на грязном полу и запахивала на груди кафтан. Вид у нее был, прямо сказать не ахти. На мужчину Алена не походила нисколько. Сразу было видно, что это ряженная баба. Ко всему прочему, женский облик дополняла переброшенная через плечо ее длинная растрепанная коса.

– Надевай сапоги, и спрячь волосы под шапку, – скрывая недовольство, сказал я. – У нас еще много дел, нам нужно торопиться!

Пока Алена обувалась, мужик задумчиво наблюдал, как она надевает его сапоги и потом нахлобучивает на голову его островерхую шапку. Когда она была совсем готова, неизвестно к чему, одобрительно сказал:

– И Господь тебя не оставит!

Пожелание было очень кстати, и я вместо одного ефимка, который хотел дать ему в компенсацию за понесенный ущерб, сунул ему в руки два. Так сказать, на счастье. Потом бросил догорающие лучины в плошку с водой, и мы вышли наружу.

– Не забудь забрать свой сарафан и быстро идем на конюшню, – сказал я, – попробуем раздобыть себе лошадей.

Девушка в чужой обуви чувствовала себя неловко и ковыляла за мной, по привычке мелко семеня ногами. Со стороны парадного двора слышались крики и женский визг. Там продолжали гулять. Потом вдруг грохнула пищаль. Кажется, перепившиеся стрельцы решили выяснить отношение с местными холопами. Мы слегка притормозили, чтобы не попасть под чужой расклад, пошли медленно, скрываясь в тени дворовых строений. Опять выстрелила пищаль. Какой-то человек с факелом в руке побежал к казарме.

– Кажется, с лошадями мы опоздали, – сказал я останавливаясь. – Похоже, это вернулся хозяин!

Девушка испуганно прижалась ко мне и спросила дрожащим голосом:

– Теперь нас поймают?

– Не думаю, но уходить придется пешком через лес. А мы даже не запаслись едой.

– Тогда пойдемте скорее, я почему-то очень боюсь.

Со стороны парадного двора вновь прозвучал выстрел. Завыло сразу несколько женщин. Оставаться здесь делалось все опаснее. Как только дьяк хватится, что у него увели девушку, тут же начнется погоня. Сколько в его распоряжении трезвых помощников, я не знал и решил не рисковать, взял Алену за руку и повел к задам усадьбы. Там нам еще предстояло кроме ограды преодолевать двухметровый ров с водой, и я боялся что девушка не сможет его перепрыгнуть. Ночь была звездная, но холодная, и переходить канаву вброд мне очень не хотелось.

– Ты умеешь прыгать? – спросил я ее, когда мы разыскали в тыне проделанный кем-то лаз и выбрались за территорию имения.

– Смогу, – примерившись, решила Алена, – только босиком. Сапоги с меня спадают, я в них далеко не прыгну.

– Ладно, разувайся. Я тебя на той стороне поймаю, – обрадовался я.

Теперь, когда не нужно было нарушать табу вроде переодевания при посторонних, да еще в неподобающее платье, девушка вела себя вполне адекватно. Видимо, постепенно начала вживаться в роль беглянки и переставала кокетничать женской слабостью. Алена разулась и сняла длиннополый кафтан. Я вместе с оружием и вещами перепрыгнул на другую сторону рва и проверил место, на которое она должна была приземлиться босыми ногами. Только после этого, по моей команде, девушка прыгнула.

– Вы знаете, а в портках прыгать удобнее, чем в сарафане, – неожиданно сделала она вывод, незаметно освобождаясь от моих помогающих рук.

– Опять стреляют, – тревожно сказал я, прислушиваясь к прозвучавшим почти подряд двум гулким пищальным выстрелам. – Что-то их больно много приехало. Обулась? Тогда пойдем, только осторожнее, не подверни в темноте ногу.

Примерное направление бегства я уже наметил. Нам нужно было уйти в сторону от местных дорог, где, как я резонно предполагал, нам непременно устроят засады. А потом, если повезет, найти тихое место, где можно будет какое-то время отсидеться.

Глава 10

Брести по ночному лесу было сущее мучение. К тому же моя спутница вскоре захромала и начал заметно сбавлять скорость.

– Устала? – спросил я, давая ей время отдышаться.

– Ноги натерла, – виновато ответила она. – Пятки и подошву печет.

В этом не было ничего удивительного. Сапоги были размера на три больше, чем нужно, к тому же надеты на босу ногу.

– Тебе нужно сделать портянки, придется отрезать ткань от твоего сарафана.

– Нет, зачем же, – испугалась она, – я и так как-нибудь дойду.

– Если выберемся, я подарю тебе новый красный сарафан с серебряными пуговицами, – пообещал я.

– Я таких еще не видела, – тотчас заинтересовалась Алена, – а где там пуговки нашиты?

Вопрос был, конечно, очень интересный. Однако ответить я на него не мог, а потому предложил:

– Знаешь что, давай сначала спасемся, а потом будем говорить о сарафанах.

Пристроив девушку на поваленном дереве, я взялся за производство портянок. Отмахнуть пару кусков материи от подола и замотать в них ноги, было не сложно. Получились портянки не так чтобы очень, но какое-то время мы шли без задержек. Я старался придерживаться направление на запад, но в ночном лесу, преодолевая препятствия и обходя завалы делать это было сложно. Алена скоро притомилась и шла молча. Только изредка мы перебрасывались односложными замечаниями.

– Устала? – спросил я, когда она неожиданно остановилась на открытой поляне и, сгорбившись, уставилась себе под ноги.

– Да, капельку. Можно я немножко отдохну? – просительно сказала она. – Совсем чуть-чуть.

– Давай отдохнем, – согласился я, – думаю, теперь нас так просто не отыщут.

Я нашел сухое место, и мы сели, прислонившись спинами к комлю высокой сосны. Алена так обессилила, что долго молчала, я даже подумал, что она задремала. Однако она не спала, просто сидела с закрытыми глазами. Начало светать. Солнце пока не взошло, но небо стало светлым.

– А волк нас не съест? – неожиданно спросила девушка.

– Волки? – удивился я. – Какие еще волки?

– А вон тот, что стоит, – указала она в сторону.

Я посмотрел и действительно разглядел в зарослях волка. Зверь стоял метрах в тридцать от нас и наблюдал за нашим отдыхом. Был он худым, с клочковатой начавшей линять шкурой. Зверь широко расставил передние лапы и низко наклонил голову, наверное, что бы лучше нас видеть.

– А ну иди отсюда! – крикнул я, вскочил, и замахал руками.

Волк попятился как-то боком, повернулся всем телом и неохотно отбежал метров на двадцать, после чего встал в прежнюю позу и продолжил наблюдение. Я внимательно осмотрел близлежащий лес, но других представителей его вида не заметил.

– Не бойся, если он один, то напасть побоится.

– А если не один? – резонно уточнила Алена.

– Как-нибудь отобьемся, пока нам страшнее двуногие хищники. Отдохнула?

– Да, немножко, – ответила она вставая. – А куда мы сейчас идем?

– Поищем какую-нибудь деревню. Отсидимся, пока нас не перестанут искать. Потом пойдем в Москву к твоим родителям.

Теперь, когда рассвело, идти стало значительно легче. Нам попалась какая-то тропинка, и я решил идти по ней, в надежде, что она выведет к какому-нибудь жилью. Волк нас не оставил, крался сзади, на почтительном расстоянии. Взошло солнце и у меня сразу стало легче на душе. Двигались мы, не спеша, но девушка опять скоро устала:

– Можно я еще посижу? – попросила она, когда мы вышли из леса, на заросший кустарником пустырь.

– Хорошо, давай посидим. Как твои ноги?

– Болят, – коротко ответила она. – Но, идти пока могу.

Сейчас, когда стало светло, я вновь критически оглядел свою спутницу. В мужской одежде она выглядела смешно и нелепо. Мой кухонный знакомый при небольшом росте и кажущейся щуплости, оказался довольно широк в плечах и его кафтан висел на Алене как на вешалке. Шапка съехала до бровей и держалась исключительно на ушах. К тому же вся одежда была еще старым хозяином вываляна в грязи и за ночь и росистое утро не успела просохнуть.

– Я очень страшная? – правильно оценив мой взгляд, спросила девушка.

– Нет, тебе даже идет, – лицемерно соврал я.

– А вы кто? – вдруг спросила она, в свою очередь, довольно откровенно осматривая меня с ног до головы. – Я что-то никак не пойму, вы из каковских будете?

– Я-то? Сам с украйны, пробирался в Москву, да попался на пути твоему дьяку. Он меня нанял, вроде как, в охранники. Только охранить я его не успел, познакомился с тобой.

– Он не мой, – перебила меня девушка, – я его ненавижу!

– Как ему удалось тебя увезти? – спросил я, чтобы отвести разговор подальше от своей персоны.

– Как девушек увозят? Обманом и силой!

Замечание по поводу обмана меня заинтересовало. Оно говорило о том, что, возможно, Алена не совсем невинная жертва.

– А чем он тебя обманул? – будто невзначай, спросил я.

Однако она уже поняла, что сказала что-то лишнее, и только пожала плечами.

– А дорогу вы знаете?

– Дорогу? К сожалению, не знаю. Ничего страшного, здесь близко от Москвы, потому, сел и деревень должно быть много, рано или поздно куда-нибудь выйдем.

Мне показалось, что теперь начнется нытье и упреки, в том, что я ее, бедолагу, заманил в лес на съедение волкам, но девушка разговор прекратила и опять устало прикрыла глаза.

Я не врал, об этой местности я не имел никакого представления, надеялся только на русское «авось», да везение. Главное для нас было выйти к какой-нибудь реке, а там человеческое жилье всегда отыщется.

– Здесь раньше было поле, – сказал я, оглядывая заросшую кустарником пустошь, – по-моему, недавно, лет пять-десять назад. Значит, и деревня где-нибудь поблизости.

Конечно, заброшенное поле ровным счетом ничего не означало, но человек жив надеждами и иллюзиями. Девушка поверила и даже подтвердила предположение:

– И, правда, деревня рядом, смотрите, там какие-то люди на лошадях скачут!

Я глянул и повалил ее на землю.

– Тихо, это стрельцы!

Совсем недалеко от нас, сразу же за кустарником показались синие форменные кафтаны стрельцов. Похоже, что там проходила дорога, до которой мы не дошли всего три десятка сажень. Мы распластались на земле и лежали, не шевелясь, чтобы не привлечь к себе внимания.

То, что стрельцы были не в красных, а в синих кафтанах, было плохим знаком. Кажется, дьяк не только сумел организовать погоню, но еще и привлек к этому стрельцов другого полка. Всадники, не заметив нас, проскакали мимо и скрылись за деревьями.

– Пойдем отсюда, – заспешил я. – Похоже, нас ищут патрулями.

– Чем ищут? – не поняла девушка.

– Богатырскими разъездами, – невесело пошутил я – Пока нам на дороги выходить нельзя, придется пробираться тропками.

Мы встали, и на всякий случай, пригибаясь, пошли подальше от дороги. От испуга Алена приободрилась и шла легче, чем раньше. Солнце между тем поднималось все выше, и нам в теплых кафтанах стало жарко.

– Попить бы, – мечтательно сказала девушка, тактично не добавив, что не мешало бы заодно и поесть.

Вчера, в спешке бегства, я совсем забыл о еде и все похищенные на кухне пироги, остались в ее тереме.

– Долго тебя голодом морили? – спросил я Алену, когда мы отошли от опасного места.

– Четыре дня. Можно я сниму сапоги, ноги печет, сил нет, наверное, портянки совсем сбились.

– Снимай, я тебе их перемотаю.

Девушка разулась. С ногами у нее и, правда, оказалось совсем плохо. На подошвах и пятках вздулись большие водяные волдыри. Я взял в руку ее маленькую, изящную ногу и тщательно намотал портянку. Алене можно было только сочувствовать, помочь нечем. Нести ее на спине было бы не самым лучшим решением проблемы.

– Сможешь идти сама? – спросил я, занимаясь второй ногой.

– Да, постараюсь.

– Теперь можно не торопиться, – успокоительно заверил я, хотя как раз торопиться-то нам было необходимо.

Мы начали медленно пробираться через поле, заросшее густым кустарником, к темнеющему вдалеке лесу. Вдруг в очередной ложбине блеснула вода.

– Вот и вода! – обрадовалась она.

Мы спустились по пологому склону к маленькому озерцу или большому пруду.

– Здесь раньше была деревня, – сказал я, указывая на остатки каменных печей и разбросанные вокруг обугленный бревна. – Похоже, что сгорела несколько лет назад.

Мы подошли к воде. Алена сразу встала на колени и принялась пить, черпая воду ладошками. Я огляделся по сторонам и только после этого последовал ее примеру. Утолив жажду, девушка сняла сапоги и принялась обследовать изуродованные ноги. Я оставил ее на берегу, и пошел посмотреть, что осталось от погибшего селения. Деревня, судя по остаткам строений, была небольшая. Бывшие избы располагались хаотично вокруг озерца или пруда, чем был на самом деле водоем – до конца мне было непонятно. Я пошел по кругу в надежде найти что-нибудь полезное. На одном пепелище на глаза сразу же попался целый глиняный горшок. Я поставил его на видное место и двинулся дальше. Следующая находка оказалась не менее интересной, мне попался топор без топорища. Его я взял с собой. Судя по тому, что такие нужные в хозяйстве вещи оказались не востребованы, я заключил, что после случившегося пожара здесь больше никто не селился.

Сделав полный круг, я направился, было, к Алене, когда довольно далеко в стороне заметил низкое сооружение, напоминающее землянку. Видна была, собственно, только крытая дранкой, но полностью заросшая мхом крыша, опирающаяся на два венца из толстых, черных бревен. О таком убежище, вдалеке от проезжих дорог, можно было только мечтать!

С замиранием сердца, я пошел к таинственному строению. Оказалось, что это действительно землянка, у которой наличествовала даже дощатая дверь, висевшая на сыромятных петлях. Вид у жилища был необитаемый. Во всяком случае, никаких следов недавнего пребывания здесь людей видно не было.

– Эй, хозяева, есть кто живой! – на всякий случай окликнул я, спускаясь по дерновым ступеням.

Никто не ответил. Тогда я распахнул припертую колом дверцу и заглянул внутрь. Со света разглядеть, что там есть – было невозможно, и я подождал, пока глаза привыкнут к полумраку. Запах здесь был сырой, подвальный. Судя по «обстановке», вначале это была баня, но позже, видимо, когда деревня сгорела, ее, переоборудовали под жилье. На банной полке, ставшей лавкой, лежал холщовый сенник, накрытый бараньим тулупом, в дальнем углу притулился столик из тесанных топором досок. На одной из стен была развешена сетка, похожая на невод или бредень. Однако больше всего меня заинтересовал довольно объемный сундук, напоминавший ларь. Я тут же поднял его тяжелую крышку. Он оказался наполовину заполнен песком, из которого выглядывали уже дающие побеги корнеплоды!

О таком подарке судьбы можно было только мечтать!

Я выдернул один из корнеплодов из песка. Оказалось, что это репа, причем во вполне съедобном состоянии. Репа, конечно, не ананас, но все-таки, какая-никакая пища. Опустив крышку на место, я поспешил к Алене, порадовать ее неожиданной находкой. Девушка сидела на том же месте, с грустью разглядывая растертые ноги. Однако не успел я к ней подойти, прикрыла их остатками сарафана.

– Алена, я нашел землянку, в ней можно жить! Там есть репа! – закричал я, подходя к пруду. – Пойдем, будем устраиваться!

Девушка недоверчиво посмотрела на меня, не понимая, серьезно я говорю или шучу.

– А кто там живет? – сразу же задала она резонный вопрос.

– Хозяин или в отъезде, или пропал, пойдем, сама посмотришь.

Девушка обулась и заковыляла следом за мной.

– Поживем здесь несколько дней, пока нас перестанут искать, – продолжил я строить планы на будущее, – потом найдем какое-нибудь село, купим лошадей и вернемся в Москву.

Мы дошли до землянки, и девушка с опаской вошла внутрь. Я пошел следом.

– Смотри, вот лавка, даже есть чем укрыться, это стол, а в ларе репа! – возбужденно хвастался я невесть откуда свалившимися на нас сокровищами.