Текст книги "Без царя в голове"

Автор книги: Сергей Шангин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

– Так точно, Ваше Величество. А где ж я его найду-то? У меня и искать-то не на чем. Вы бы мне хоть деньжонок подкинули на экипировку. Обносились, обдергались, обремкались, над нами уже крысы портовые смеются, Ваше Величество, не оставьте в милости своей, я вот тут на всякий случай списочек составил.

– Что-о-о-о? Какой списочек, вы тут все с ума посходили? В казне пусто, они флагманы золотят, мундиры новые покупают! Всех казню, один останусь! Вон отсюда, бездельники!

Бояре, недоуменно переглядываясь, тяжело встали из мягких кресел и, пыхтя и отдуваясь, зашагали на выход. Вместе с ними из палаты удалялось невнятное бурчание «Нездоровится царю… что-то нервный он сегодня… вчера человек-человеком, а нынче зверь… как подменили царя батюшку». Иван, насупя брови, проводил бояр возмущенным взглядом.

– Слушай, царь, как ты дошел до жизни такой? Вот эти м… чудаки управляют всей жизнью империи? Царь-батюшка, а где деньги? Купцы налоги платят немалые, таможня отгрызает кусок немерянный, заводы работают без остановок, где деньги?

– Ваня, я не счетовод, это не мое дело, – насупился царь.

– А какое же оно твое дело? – подавился от неожиданности Иван.

– Мое дело империей править! – гордо вскинулся царь. – Тебе этого не понять, холоп!

– Хорошо, я холоп, пусть будет так. Но у меня всегда есть заначка до получки, иначе просто сдохну от голода, если ее не будет. Нельзя же всю жизнь жить взаймы!

– Ты же живешь, – не преминул подколоть царь, вспомнивший про Ивановы откровения в спальне.

– Это вопрос времени, молодо-зелено, придет время, остепенюсь, – смутился Иван. – Но ты-то не мальчик, своя голова на плечах, мудрость вселенной, светоч галактики, блин.

– А вот ругаться не надо, я все ж таки царь, имей уважение к царской особе, – разозлился царь.

– Извиняюсь, вырвалось.

– Я же помалкиваю, а у него вырвалось, видишь ли, – продолжал кипеть царь.

– А тебе-то чего выступать? – удивился Иван. – Это я тут как уж на сковородке крутился, ничего не знаю, дурак дураком себя чувствовал, – пожаловался он. – Ты-то чего молчал? Твои ж бояре, мог бы и подсказать.

– Мне чего выступать? Ты мое место занял, трона меня лишил, меня самого себя лишил и чего это я при этом выступаю? Да я удавиться давно должен, застрелиться, утопиться от такого позора! Где уж нам чурбанам выступать?

– Ты это, не кипятись, Ваше Величество, никто никого трона не лишал, случайно так вышло. Не вечно я тут, придет время и сгину, словно меня и не было, вот тебе слово пилота.

– А память? Куда я память о том событии дену, Ваня, об этом подумал, изверг? Рожи боярские сегодня внимательно рассмотрел?

– Ну, разглядел и что с того?

– Палки гну. На рожах тех написано было удивление странностями царскими. Сейчас удивление, к вечеру слухи поползут, а утром бунт. Вот такой у нас во дворце расклад, Ваня.

– Сразу уж и бунт, страсти нагоняешь, Ваше Величество! Да этим пузанам год мозгами раскидывать нужно, чтобы решение принять, у них давно уже мозги в брюхе, если не сказать, где пониже.

– Ты на пузо не смотри, дурень. Тех, кто туго соображает, к власти на пушечный выстрел не подпустят. Это бестии прожженные, они тебе сегодня в глаза улыбаются, а завтра глотку перережут с той же улыбочкой. И ничего личного – все в заботе о государстве Российском.

– Гадюшник какой-то, – сплюнул Иван на ковер.

– Почему какой-то? Наш гадюшник, российский, дворцовый.

В душе Ивана при тех словах родилась горькая смесь разочарования и отвращения. Не так он себе государственные дела представлял, не такими ему мудрые бояре виделись. Если так вот через пень колоду всякое дело в государстве делаться будет, так недолго и в полный маразм впасть.

Но не впадает государство в маразм, броня крепка, линкоры наши быстры. Исправно, как по часам, снуют корабли, работают заводы и фабрики, товар в нужное место к нужному времени прибывает и продается, шахты на поверхность руду поднимают и в печи плавильные отправляют.

Неужто все на этих пузанах держится, неужто и впрямь самую главную мудрость глубоко под бровями прячут и в тайне от всех работают, работают, работают во благо земли Русской? Да нет, не похоже, хоть ты лбом землю прошиби, но не видать в тех боярах заботы о государстве. Им бы свое пузо набить, да глупости сотворить.

Как же так выходит, что царь делами особо не занимается и бояре, оплот царя, далеки от тех дел? Кто же государством управляет? В любом деле командир нужен, иначе все пойдет наперекосяк, каждый начнет в свою сторону тянуть, а главной стержневой линии в век не сыщется.

От таких нелегких вопросов разболелась у Ивана голова.

– Так, все! Дела побоку! Михалыч, где тут у нас трапезная? Душа выпить просит, а ты меня по заседаниям таскаешь, ирод.

– Ваше Величество, так вы же сами приказали…

– Приказал. Молодец. Хвалю за исполнительность. В трапезную идем?

– Ваше Величество, не велите казнить, но еще дельце есть важное, вы сами приказывали обязательно напомнить…

* * *

Мы верим в бога, это и на наших деньгах написано!

Кстати, вы деньги покажите, чтобы мы и вам доверять начали!

Иван уперся, не желая ничего слышать о делах. Ему и бояр хватило выше крыши, ерзал, как на ежа сев. Куда теперь нелегкая вынесет неведомо, стало быть от всех дел отбояриваться нужно и хлебнуть наконец царской жизни полной ложкой.

– Опять? Что на этот раз? Какими еще глупостями мы еще не позанимались сегодня? Ничего не хочу, все потом! Обещал обедом накормить, так корми!

– Послы американские, Ваше Величество. Собрались, ждут, вы обещали переговорить с ними относительно Крыма. Вопрос чрезвычайно важный, возможен дипломатический скандал, если не переговорить с послами.

– Крым? Это же тьма как далеко. Чего им там надо? И вообще, есть у меня министр иностранных дел или я сам все делать должен?

– Как не быть, Ваше Величество, он как раз с ними вас и дожидаются. Вчерашнего дня вы с тем министром часа три о Крыме разговаривали, – деликатно напомнил дворецкий, чувствуя, что царь, мягко говоря, не в теме.

– Поговорили же, чего еще нужно, пусть сам и разговаривает с послами, не царское это дело, – не мог взять в толк Иван сложности вопроса.

– Послание от американского президента положено вручать лично главе государства, Ваше Величество. Протокол превыше всего, нарушение протокола трактуется, как проявление неуважения к президенту.

Иван насупился, очень не хотелось ему влезть в очередную неразбериху. Со своими еще куда ни шло, но тут иностранцы, дипломаты, как бы не вляпаться по самое не хочу.

– Эй, Ваше Величество, чего молчим? Об чем с министром вчера беседовали? Ты же понимаешь, я о вашей беседе не в курсе, не хочется позорить царя перед иностранцами.

– А чо, Вань, позорь дальше, раз пошла такая пьянка. Ты же у нас за главного, тебе же главное в драку ввязаться. Подумаешь – велика сложность государством управлять, когда умеешь истребителем рулить.

– Все сказал, Ваше Величество? Ничего добавить не хочешь?

– Хочу, Ваня, но кому это надо? Сколько в дырявое ведро воды не наливай, полнее оно не станет. Так что слова мои тебе без надобности, в одно ухо влетит, в другое вылетит, а сделаешь все едино по-своему.

– И сделаю, раз тебе без разницы, как и что в твоем государстве творится. А я вот не могу так равнодушно взирать на эти безобразия, душа не позволяет.

– Не можешь, не смотри. Но маленький совет дам, поймешь – твое счастье, нет, так и будем дудеть в разные дудки.

Царь, приняв молчаливое сопение Ивана за согласие, продолжил.

– Слушай все, что скажут, молчи, сколько сможешь, «да» и «нет» не говори, ничего конкретно не обещай, по мелочам соглашайся, крупное отложи на потом, если об чем заранее договорился, исполняй. И будет тебе почет и уважение и долгие лета-а-а.

– Ничего не говори, никому не обещай, все отложи на потом! Понял! Отличная тактика! – обрадовался Иван.

– Э-хе-хе, Ваня, с таким пониманием лучше бы тебе к послам не выходить. Или дай уж мне порулить, раз сам в таких вопросах не разумеешь!

– Идея! Не возражаю, я вообще сегодня добрый до невозможности. Давай, Ваше Величество, рули сам, а я тут в уголочке посижу, полюбуюсь как мастер делом занимается.

– Вот, давно бы так, – обрадовался царь, – а то все поперек батьки норовишь выбежать. Учись, пока я жив, хоть тебе та наука и без толку. Но это так, к слову.

Царь взмахнул руками, словно птица, подскочил в кресле, притопнул ногой, заулыбался довольнехонько, словно кот, сметаны отведавший.

– Эх, хорошо-то как! Рученьки мои, ноженьки мои, головушка моя золотая, как же я по вам соскучился, родимые! – наслаждался обладанием собственным телом царь. – Чего смотришь? – споткнулся он, увидев недоумение в глазах дворецкого, – Не в цирке чай, рот закрой и пойдем к послам. Распустились, от рук отбились, стоит на минутку выпустить вожжи из рук и все коту под хвост, – ворчал царь, решительно шагая к посольской палате.

При появлении русского царя американские дипломаты слегка приподнялись в своих креслах, кивком головы поприветствовали его и снова опустили сухопарые зады в кресла. На такое оскорбление Иван едва не высказался матом, но вовремя сдержал себя, вспомнив, что не он в доме хозяин.

Царь деловито кивнул послам и молча проследовал к своему месту. По обе стороны от него устроились посольские служки с блокнотами наизготовку. Шептайло, боярин посольский, он же в просторечии министр иностранных дел, занял место поодаль от американцев, все время оборачиваясь в их сторону и ободряюще улыбаясь, словно сватья в доме невесты.

– Ваше Величество, разрешите представить, американские послы Джон Смит и Томас Хатчингсон, – подскочил на месте посольский боярин.

Царь милостиво кивнул, ничего не ответив на приветствие.

– Разрешите начать церемонию, Ваше Величество? – угодливо изогнулся посольский боярин.

– Начинайте, – с ленцой в голосе разрешил царь.

Боярин встал в позу, открыл красную папочку и принялся читать хорошо поставленным голосом.

– Уважаемые господа, от лица Императора всея Руси, выражаю почтение Президенту Соединенных Штатов Америки, надеюсь на продолжение наших добрых и взаимовыгодных отношений на долгие годы.

Господа, Их Величество выразили одобрение предложенных вами инициатив в области расширения демилитаризованной зоны галактики.

Их Величество надеется на соответствующие встречные шаги американского президента в отношении членства России в галактической торговой организации.

Их Величество выражает готовность подписать соответствующее соглашение о ликвидации российской военной базы на планете Крым и полной передаче данной зоны под контроль галактических сил безопасности.

Их Величество выражает понимание важности единой системы безопасности для всей галактики и отказывается от каких-либо прав на области космоса в радиусе трех световых лет от планеты Крым, – разве что не пел Шептайло, зачитывая протокол решения царя.

Нескрываемая радость от того, что Император всея Руси, идет на такие дикие уступки американцам, буквально распирала посольского боярина. Он уж и не знал, как бы еще улыбнуться американским послам, лениво кивающим в такт произносимым дипломатом позорным пунктам. Все прочие принимали происходящее, как должное, не находя в том ничего особенного или удивительного. Родину продают за копеечку и никого это не удивляет?

Иван слушал и ушам своим не верил. Как же так, с какого перепугу наша база должна вот так запросто покинуть место дислокации? А какого лешего они там вообще стояли? И какого дьявола в последней войне русский солдат жизни своей не жалел, выбивая оттуда варгов? Получается, что напрасно жертвовали, напрасно столько деньжищ вбухали в военную базу, теперь «отдай жену дяде, а сам отправляйся к б…»?

Тем временем боярин уже подсунул царю раскрытую на нужной странице папочку, посольский служка подал золотую ручку на красной сафьяновой подушечке.

– Ваше Величество, подпишите тут и тут!

Царь протянул руку, привычно подхватил ручку и нацелился пером на бумагу, спеша закончить дипломатическую процедуру.

– Стоп! – рявкнул возмущенно Иван, отталкивая царя от управления. – Ты что же делаешь, Ваше Величество? За каким чертом бумагу подписываешь? Сам же говорил, мол мелочи принимай, а крупное на потом откладывай!

– А я и откладываю, – упирался царь, пытаясь заставить непослушную руку закончить начатое дело. – Изыди, сатана, не мешай царю!

Царь пыхтел, тужился, бился как тигр за право на управление самим собой. Ручка дрогнула и медленно, но верно начала опускаться к документу. На лбу царя выступили крупные бисерины пота. Посольский боярин с недоумением взирал на перепитии царской руки и криво улыбался послам, переминался с ноги на ногу, словно собираясь помочь царю справиться с затруднением.

– Ах, ты так, – запыхтел Иван и заставил царя выскочить из кресла.

Боярин отшатнулся, но важный документ удержал под ручкой, дабы не сорвать подписание и не обидеть дорогих гостей. Царь застыл в нелепой позе, отклячив зад в сторону послов, с вытянутой в сторону документа рукой. Вторая рука отчаянно размахивала и норовила за что-нибудь уцепиться, чтобы перетянуть царя на свою сторону. Ноги при этом выписывали причудливые кренделя, словно царь никак не мог решить, идти ему прочь или оставаться на месте.

– Все равно подпишу, назло тебе подпишу, – пыхтел царь, смешно тряся головой в разные стороны.

– Ты же… говорил… что… важные дела… потом… не сразу… – сквозь зубы цедил Иван, воюя на всех фронтах, отбивая царские атаки на левую руку и голову, обходя царя на флангах и подбираясь попеременно то к ногам, то к правой руке.

– А это… не важное… дело… – тужился царь, судорожно дергаясь от Ивановых финтов и набегов. – Важное дело… не порушить… равновесие… твою мать, что же ты творишь, паскудник? – царь охнул и сдался.

С этими словами царь на виду изумленных зрителей швырнул ручку в сторону послов. Послы ловко увернулись и ручка улетела в дальний угол палаты, звякнула о мраморный пол и закатилась куда-то. Царь удовлетворенно крякнул, поиграл вялыми мышцами, притопнул ногами.

– Что слабо, Ваше Величество, в драку вступать? – расхохотался Иван, с ужасом понимая, что сказано это вслух. – А вы сделайте вид, что ничего не было! – приказал он недоумевающему окружению.

Послы переглянулись, посмотрели вопросительно на боярина, тот в недоумении пожал плечами «Сам мол не пойму, что за блажь на царя напала».

– Сядь на место, – приказал Иван посольскому боярину. – А теперь, господа, все сызнова и помедленнее. Что-то жарко у нас. С головой просто беда, с первого раза ничего не разберу.

Послы откашлялись, поправили галстуки, переглянулись, но спорить не стали. Не первый день в политике, всякое бывает, а цари да президенты, известное дело, самодуры наипервейшие. Сидят дипломаты, как в кино, смотрят снисходительно – что с дурачка русского возьмешь? Закипело в душе Ивана, так и захотелось в те рожи кулаком въехать. А нельзя, да и не получится толком. Но доколе же всякая шпана американская будет себя чувствовать выше царя русского?

– Михалыч, – обернувшись назад, обратился Иван к дворецкому, – представь уж ты меня что ли, голубчик, раз уж тут больше некому русского царя представить.

Дворецкий напрягся, не понимая кого тут представлять, когда уже представление ранее сделано, но тотчас же стер с лица недоумение, сменив его гордым и непроницаемым выражением.

– Его Величество Император всея Руси! – вышагнув вперед, громко, весомо произнес дворецкий, словно всю жизнь только тем и занимался, что царя представлял иностранным послам.

Послы переглянулись в недоумении, боярин посольский покраснел как рак и зажевал губы, на лбу его выступила испарина. Не зная, как скрыть смущение, схватил ручку с золотым пером и стал что-то озабоченно записывать в блокнот.

– И еще запиши, собачий сын, – Иван ткнул пальцем в сторону боярина, – что положено представлять в первую очередь царя, а потом уж всякую мелочь пузатую! Записал?

Боярин мелко закивал головой, стер рукавом пот со лба и незаметно перекрестился. Послы сделали пометки на своих листочках и поправили галстуки.

– Докладывай сызнова, чего послам надобно? – в голосе Ивана звучало раздражение и злость.

– Ваше Величество, посол Смит просит вас выслушать ноту американского правительства и предлагает подписать соглашение, которое мы с вами вчера…

– Пусть читает свою ноту, с остальным потом разберемся!

– Ну-ну, Ваня, поцарствуй, твоя взяла, – разочаровано сплюнул царь. – Крутизну показывать это несложно, а вот отвечать за свои слова значи-и-и-тельно сложнее.

– Разберемся, Ваше Величество, и за слова ответим, а завоеванным кровью русского солдата разбрасываться не дам. Вот тебе мое слово крайнее и последнее.

Дипломаты осторожно переглядывались, выражение их сосредоточенных лиц выражало некоторое недоумение нарушением привычного протокола. Обычно послов выслушивали, подписывали документы, заранее согласованные с дипломатами русского царя и расходились ко всеобщему удовольствию. Нынешний визит в корне отличался от всех предыдущих.

Американцы пошевелили пальцами, сплетая и расплетая их странным образом. Знающий человек прочитал бы их разговор на тайном языке пальцев, но читать тот разговор было некому, это же тайный язык дипломатов:

«– С царем что-то странное. Кстати, вы читали утреннюю депешу?

– Не успел. Что-то интересное?

– Там предписывалось выявлять людей со странностями.

– В каком смысле? Идиотов что ли?

– Нет. Людей, ведущих себя необычно, не так как прежде.

– Странный приказ.

– Приказ странный, да и царь сегодня явно не такой как обычно.

– Не будем спешить с выводами. Пусть все идет по прежнему сценарию.»

Дипломаты вновь украсили лица политкорректными улыбками.

– Ваше Величество, – на чистейшем русском языке вступил Смит, – американское правительство и американский народ обеспокоены ростом международной напряженности в некоторых районах галактики. Мы призываем вас сделать политику Русской империи более мирной, предлагаем сократить ваши стратегические вооружения, отодвинуть границу, контролируемую вашими войсками подальше от зон свободной торговли.

Смит сделал паузу, вопросительно посмотрел на боярина, тот пожал плечами, мол не знаю, что дальше.

– Ты читай дальше, чего замолк? – махнул рукой Иван. – Не в театре чай, чтобы паузы тут мне строить драматические.

– Хорошо, Ваше Величество, – спохватился Смит. – Вот наши предложения, – он поднял со стола папочку и передал ее боярину.

Боярин, унизительно улыбаясь, трясущейся рукой протянул папочку царю, мол все в порядке, можно подписывать.

– Так, я не понял, в чем выражаются ваши предложения конкретно? Ты мне папку не протягивай, ты читай, что там написано!

– Ваше Величество, мы же с вами этот вопрос уже согласовывали, вчера вечером, разве вы запамятовали? – засуетился боярин, глазки его бегали, на лбу снова выступила крупная испарина.

– Ничего не помню, – отрезал Иван. – Давай все сызнова!

– Как же, Ваше Величество, это долгий вопрос, – заюлил боярин, – мы с вами три часа над ним просидели, как же сызнова? Американцы нас не поймут.

– Чего им не понять, вон как по-русски без запинки шпарят, чай не дураки, разберутся. Читай, я сказал, боярская морда! Совсем распустились, царь их уговаривать должен.

Боярин подскочил на месте, неловко рванул папочку с предложениями американцев, выронил ее из рук, листочки разлетелись веером по полу. Он суетливо упал вместе с ними, на ходу махнул своим посольским и те ринулись на подмогу начальнику. Закрутилась кутерьма, пыхтя, сопя и отдуваясь посольские собрали наконец американское предложение в кучку и передали боярину.

– Американское правительство и американский народ, – запинаясь, начал читать боярин.

– Эту галиматью мы уже слыхали, читай по сути предложения, – прервал его Иван.

– По сути? Ах, по сути! Так-так, это, значит вот здесь. Убрать с планеты Крым российскую военную базу, демонтировать станцию дальнего слежения на Херсоне, сократить наши наступательные вооружения на треть, для чего…

– А дулю с маслом не хотите? – Иван сплел пальцы в незамысловатую фигуру и показал ее американским послам. – С какой такой стати мы это все должны делать?

– Так ведь всегда ж делали, Ваше Величество! – побледнел боярин. – Опасно для мировой стабильности спорить с американцами, Ваше Величество, могут и…

– Что? Войну начать? Нет? Тогда что?

– Ваше Величество, торговые соглашения… они обещают, что примут нас в галактическую торговую организацию, по ихнему ГТО сокращенно.

– Давно обещают?

– Лет тридцать уж как, – тихонько подсказал Михалыч.

– Разве в этом вопрос, как давно обещают? Главное, что мы на пороге самого важного для нас соглашения, буквально в одном шаге от вступления в ГТО! Я правильно говорю, господа? – обратился боярин за поддержкой к американским послам.

Те согласно покивали головами, словно китайские болванчики.

– Вот видите, нужно всего лишь подписать это соглашение, – боярин улыбался широко, смотрел на царя ободряющим и несколько умоляющим взглядом.

– Хорошо! – ответил на его улыбку Иван.

Боярин засветился, как маленькое солнышко, дипломаты расплылись в довольных улыбках, начали деловито собирать бумажки и ручки. Но вдруг спохватились.

– Ваше Величество, – обратился к царю тот из дипломатов, что чисто владел русским языком. – Наш президент делает вам маленький презент в знак нашей дружбы, – с этими словами американец сдернул шелковое покрывало с какого-то ящика стоящего поодаль.

– Грюндик, – громко прочитал Иван название устройства. – Радио что ли?

– Прибор моментальной связи с нашим президентом, Ваше Величество. Достаточно нажать вот эту кнопку, – дипломат тотчас же ткнул в нее и с неподдельным интересом уставился на царя, – как президент свяжется с вами.

Грюндик, Грюндик, Грюндик. Где-то Иван уже слышал такое название. Точно. Швондер. Ящик и маде ин Чина. Ишь ты и когда только успели? По всем прикидкам не мог Швондер тот ящик до Москвы довезти, да и не собирался он сюда. Ему до следующего портала часов десять пилить, если он и задумал курс поменять, то все одно не поспел бы. Похоже, клепают америкосы сувениры в Китае и дарят их налево и направо.

Вспомнив Швондера, Иван вспомнил и травку, что веселье в сердце лила. И точно также, как и в трюме, что-то холодное и скользкое прикоснулось к сознанию Ивана. Мир покачнулся, свет померк и Иван едва не грохнулся в обморок, но, решив, что это царь вновь покушается на власть, решительным движением отмел от сознания все мешающее.

Из ящика слышалось невнятное жужание, бормотание, мало походящее не голос американского президента. Посол озабоченно постукивал по ящику.

– Похоже при перевозке повредили, Ваше Величество, – извинился посол, с непонятным разочарованием в голосе.

Словно не произошло нечто настолько грандиозное, что должно было потрясти всех присутствующих. Вряд ли к грандиозному событию посол относил разговор двух глав государств через гигантские пространства. При наличии гиперфонов подобное давно уже было не в диковинку. Скорее всего устройство давало что-то дополнительное, особенное, незаурядное, потрясающее, чем не мог похвастаться тот же гиперфон.

– Мы заменим на точно такой же. Завтра. А этот пусть пока постоит у вас, Ваше Величество, как залог нашей нерушимой дружбы.

– Оставляйте, чай не бомба, не взорвется, – пошутил Иван. – И ноту вашу оставляйте, я подумаю на досуге над предложением американского правительства и американского народа. А сейчас, до свиданья, господа, рад был познакомиться! Вас известят о моем решении по дипломатическим каналам!

С лиц дипломатов словно сдернули маски, глаза их расширились, улыбки превратились в оскалы, руки напряглись, с хрустом сломались дорогие ручки с золотыми перьями.

– Это неслыханно! – заявил Джон Смит.

– Вы не имеет прав не приняйт наш нота, мистер русский тсарь, – поддержал его Томас Хатчингсон.

– Вы нарушаете ранее достигнутые договоренности, это будет иметь последствия, – пригрозил Джон Смит.

– Наш прэзидент, наш правительств будет есть возмущен ваш решений, мистер тсарь.

– А вам господин посол, – выговаривал Джон Смит боярину, – я выражаю свое непонимание сложившейся ситуацией.

– Вы есть водиль нас за нос своим обещаньем решить этот мелький вопрос с ваш тсарь!

– Ваше Величество, я вас умоляю, мы же обо всем договорились, зачем нам этот скандал? – засуетился боярин, попавший под перекрестный огонь.

– Обещал? Ты кому, собачий сын, обещал? Врагам нашим обещал? Так ты и есть наш враг! А с врагами у меня разговор простой – расстрел без суда и следствия! Эй, позвать палача!

– Помилуйте, Ваше Величество, токмо благоденствия и процветания империи труды мои малые, не судите строго, бес попутал, поспешил, переработаем, как скажете, сделаем все! – перепугался боярин.

– Конечно, сделаешь. Ишь, чего удумали, по носу щелкнуть Российскую империю! Вон пошли, выметайтесь, чтобы духу вашего в Москве не было. Пусть других пришлют, рожи ваши видеть больше не хочу. Так и передайте своему президенту, мол выгнали, лицом не понравились! Всем все ясно?

Ответом ему была настороженная тишина. Иван встал и, ни на кого не глядя, решительно вышел из посольской палаты. Следом за ним семенил дворецкий.

– Михалыч, злыдень, если ты меня сейчас до трапезной не доведешь, быть тебе к вечеру на каторге.

– Господи, спаси и помилуй, что вы такое говорите, батюшка. Моментом там окажемся, нет на сегодня больше дел. Сюда пожалуйте, Ваше Величество!

Михалыч широко отворил дверь в новое помещение, мимо которой Иван пробежал, не заметив, и с поклоном приглашал царя войти. Все возмущение, что оставалось в душе Ивана после битвы в посольской палате, разом испарилось, едва он ступил на порог трапезной.

* * *