Текст книги "Высшие кадры Красной Армии 1917-1921"

Автор книги: Сергей Войтиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава 2
Революционеры строят «армию»: Всероссийская коллегия по организации и формированию РККА

Решение о создании Всероссийской коллегии по организации и формированию Красной Армии (Всеросколлегия) приняли 19 декабря 1917 года[146]146
  Волков И.М. Деятельность Всероссийской коллегии по формированию Красной Армии: дис…. канд. ист. наук. М., 1951. С. 6.


[Закрыть]. 2 января 1918 года Общеармейский съезд по демобилизации армии заслушал проект декрета Совнаркома (СНК) о создании «Всероссийской коллегии по организации Рабоче-крестьянской армии Российской Республики» и избрал бюро из 5 человек для выработки, совместно с представителями военного ведомства, положения об управлении армии. 9 января состоялось первое заседание Бюро по организации РККА, на котором был избран «президиум» бюро. В него вошли: Григорьев (председатель), Андреев (тов. председателя), Литке (секретарь) и Микошо (казначей). Бюро было объявлено временным отделом Главной Всероссийской коллегии. Бюро постановило немедленно начать работы по организации отделов коллегии[147]147
  Молодцыгин М.А. Красная Армия. М., 1997. С. 73–74.


[Закрыть].

10 января 1918 года Бюро по организации РККА заслушало доклад Л.М. Кагановича «Об организации агитационно-организационного отдела по созданию Рабоче-крестьянской Красной Армии», одобрило его положения и приняло резолюцию, согласно которой отдел разбивался на два подотдела: организационный и агитационный. Организационный подотдел включал представителей Петросовета, Главного штаба Красной гвардии, Иногороднего отдела ЦИК и Агитаторской коллегии, выделенной Демобилизационным съездом. Подотделу предстояло связаться со всеми советами, штабами Красной гвардии, комитетами войсковых частей, а главное – разослать повсюду организаторов-агитаторов. Агитационный подотдел составлялся из представителей агитколлегий ВЦИК, Петросовета, Петербургских комитетов РСДРП(б) и ПЛСР. В обязанности этого подотдела входило направление и регулирование деятельности всех агитколлегий, представленных в нём, «а также иногородних путём посылки инструкций; организация кратких курсов агитаторов и распределение их по местам; устройство лекций и докладов, написание статей об организации Красной армии и т.д. 13 января 3-е заседание Бюро по организации РККА приняло решение об учреждении «Всероссийской коллегии по созданию РККА». Н.И. Подвойскому предложили «назначить определённых лиц для организации каждого отдела из состава Бюро или по усмотрению» коллегии Наркомвоена[148]148
  Молодцыгин М.А. Красная Армия. М., 1997. С. 75.


[Закрыть].

Декретом СНК от 15 января 1918 года Всеросколлегия учреждалась при Наркомвоене в составе двух представителей от Наркомвоена и двух – от Главного штаба Красной гвардии. На коллегию возлагались: координация деятельности местных военных органов; учёт «вновь формируемых боевых единиц»; руководство формированием и обучением; обеспечение новой армии вооружением и снабжением; финансовые, санитарные и др. вопросы (разработка новых уставов, инструкций и т.д.). В декрете указывалось, что должны быть «немедленно» сформированы отделы: организационно-агитационный, формирования и обучения, мобилизационный, вооружения, снабжения, транспортный, санитарный, финансовый[149]149
  Декреты Советской власти. T. 1. М., 1957. С. 357–358.


[Закрыть].

По мнению исследователя Всеросколлегии И.М. Волкова, аппарат Всеросколлегии был «в основном» сформирован к концу января[150]150
  Волков И.М. Указ. соч. С. 6.


[Закрыть]. Протоколы общих собраний сотрудников Всеросколлегии и докладная записка в Наркомвоен начальника Службы связи коллегии П.П. Орловского показывают сформированный «в основном» к концу января 1918 года аппарат, что называется, «во всей красе».

По свидетельству Орловского, когда «числа около 18-го» января 1918 года и.д. наркома по военным делам Подвойский и Малиновский пригласили его на работу в Наркомвоен для составления инструкции по организации Всероссийской коллегии, в коллегии работало кроме самих Подвойского и Малиновского ещё 6 человек (фактический глава Всеросколлегии – член коллегии Наркомвоена большевик В.А. Трифонов, Верховный главнокомандующий Н.В. Крыленко, зав. агитационно-организационного отдела Всеросколлегии Л.М. Каганович и др.)[151]151
  П.П. Орловский приступил к работе в 20-х числах января 1918 г.


[Закрыть]. Коллегия должна была уже в ходе собственного сформирования отправлять отряды на фронт («Работы горы, работников нет»). Организовывать коллегию стали не по принципу качественно, а быстро. Самому Орловскому Трифонов приказал организовать ещё не существующий в природе отдел службы связи[152]152
  РГВА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 367. Л. 32 с об.


[Закрыть].

По словам П.П. Орловского, заведующие отделами были кооптированы или просто наняты (!) Всероссийской коллегией; «почти все вопросы» практической деятельности Всеросколлегии решал её руководитель – Трифонов[153]153
  Там же. Л. 34.


[Закрыть]. А Трифонов, по его собственному признанию, до апреля 1918 года искренне верил в необходимость строить армию только из революционеров – по самобытным методам и способам строительства[154]154
  Трифонов В.А. Фронт и тыл // Правда. 1919. 8 июня.


[Закрыть]. Естественно, абсолютное большинство работников аппарата коллегии были членами РСДРП(б), направленными Военной организацией при ПК РСДРП(б), районными комитетами партии большевиков Петрограда и Главным штабом Красной гвардии. Как справедливо заметил И.М. Волков, «Всероссийская коллегия была новым центральным органом военного управления, отражавшим своим составом, своей структурой особенности государства, которое её создало, характер армии, созданием которой она была призвана руководить», т.е. армии, построенной на принципах добровольчества[155]155
  Волков И.М. Указ. соч. С. 6–7.


[Закрыть].

Отсутствие профессионалов стало самой серьёзной проблемой Всеросколлегии. По свидетельству Орловского, он, набирая своих служащих «почти с улицы», «лихорадочно» заполнял отдел работниками, начинал с ними делать «чёрную предварительную работу». Ещё через некоторое время Орловский «поставил телефоны и выклянчил хламиду автомобилей»[156]156
  РГВА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 367. Л. 32–33.


[Закрыть].

При этом у В.А. Трифонова был своеобразный «рабочий график»: «он уезжал из Всеросколлегии в 10 утра, а приезжал обратно к часу ночи»[157]157
  Там же. Л. 35.


[Закрыть]. Это не могло не сказываться на работе коллегии.

Только 21 января декретом СНК были формально назначены члены Всеросколлегии. Ими стали 5 членов коллегии Наркомвоена – Н.В. Крыленко, К.А. Мехоношин, Н.И. Подвойский, В.А. Трифонов и И.И. Юренев[158]158
  Гражданская война и военная интервенция в СССР: Энциклопедия. М., 1983.


[Закрыть].

Эвакуация Наркомвоена в Москву, начавшаяся в марте 1918 года, обнажила полное отсутствие какой-либо организации Всеросколлегии. Вероятно, имеет смысл процитировать фрагмент речи Орловского по этому поводу: «Начали договариваться о возможности эвакуации коллегии из Петрограда. – Я сейчас же сделал запрос тов. Трифонову, но ответа никакого. За пару часов я узнал, что у меня весь отдел жил по частным квартирам – пришлось не готовиться к отъезду, а к розыску служащих […] Кое-как собрав часть, я начал перетаскивать коллегию на погрузку. Должен отметить, что, как всегда бывает, люди теряют голову»[159]159
  РГВА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 367. Л. 32 об.


[Закрыть]. А Л.М. Каганович, по едкому замечанию Орловского, почувствовав себя «премьером-эксраспорядителем» и без конца отвлекал его телефонными звонками. После переезда в Москву «началась обычная голомотня, суетня, болтовня […] квартир не было, автомобили на улице не лежали и провалились ещё на 8 суток»[160]160
  Там же. Л. 32 об.


[Закрыть].

Как только служба связи начала обживаться на новом месте, Орловский попытался принимать служащих «на совесть», но в Москве он никого не знал, а потому никакого результата такой «подбор кадров» не дал. В результате начальник отдела решил принимать на службу на основании 2-дневного испытательного срока (определённый положительный эффект от этого был – «многим пришлось отказаться от мест»)[161]161
  Там же. Л. 33.


[Закрыть].

П.П. Орловский сожалел о необходимости вследствие отсутствия нормального руководства единолично решать многие вопросы, выходящие за пределы его компетенции. 27 марта 1918 года, кое-как организовав службу связи, Орловский устроил общее собрание всех своих служащих для переложения части своих обязанностей на выборную организацию отдела (организация была названа инициатором «Коллективом служащих отдела службы связи»). «Коллектив» должен был состоять из 7 человек (по одному делегату от шоферов, телефонистов, канцелярии, самокатчиков, мотоциклистов; кроме того, одного делегата должно было выбрать общее собрание служащих). В ходе предшествующей работы Орловский имел «массу неприятностей», защищая своих работников – на проектируемый орган он хотел переложить хотя бы эту свою функцию, а потому главной задачей нового органа становилась «защита интересов всех служащих и каждого в отдельности»[162]162
  РГВА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 367. Л. 33–33 об.


[Закрыть]. Предложение Орловского было принято.

Протокол собрания интересен тем, что вскрывает основные материальные проблемы, связанные с организацией аппарата Всероссийской коллегии. Фактически их можно свести к дезорганизованному финансированию (выдачи жалования и подъёмных), халатному отношению хозяйственной части к обеспечению сотрудников питанием и жильём в Москве, отсутствию в гостинице «Альпийская роза», где размещалась коллегия, нормального караула («часовые сидят только до 2 часов ночи»), при том что хозяин гостиницы «был подвергнут Красной гвардией аресту за субсидирование отдельных лиц Белой гвардии»[163]163
  РГВА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 367. Л. 36 с об, 37.


[Закрыть].

Интересно заявление сотрудника отдела службы связи Чаплинского: он, выполнив приказание Орловского за два дня нанять рабочих и поставить электричество и телефоны в 125 комнатах, столкнулся с невозможностью уплатить новым сотрудникам и подрядчикам за работу. Трифонов, в ответ на обращение Орловского, сослался на экспертизу, которая состоялась, по-видимому, в последних числах марта 1918 года. Сотрудник отдела Зайцев доложил также, что вследствие «бумажной волокиты» отдел до сих пор не получил вывезенные из Петергофа мотоциклы[164]164
  Там же. Л. 39.


[Закрыть].

2 апреля на общем собрании служащих Всеросколлегии произошёл крайне неприятный инцидент: фракция большевиков-коммунистов демонстративно покинула общее собрание служащих при штабе Всероссийской коллегии, заявив, что может остаться, только если их предложение определить права и обязанности будет рассмотрено первым. Выступивший от лица фракции начальника учётного отдела Всеросколлегии А.И. Пундани обвинил собрание в нежелании работать 24 часа, считая, что сотрудники Всероссийской коллегии как красноармейцы «должны работать весь день и исполнять обязанности беспрекословно», а не ставить в условиях революции вопроса о 8-часовом рабочем дне; заявил рядовым служащим коллегии о своём непризнании «ваших собраний и коллектива», на которых «вы должны делать то, что вам говорят избранники коллегии»; и, в заключение, призвал коммунистов идти на общее собрание коммунистов. Сразу на «предложение» А.И. Пундани приняли 7–8 человек, позже к ним присоединились ещё 15–20[165]165
  РГВА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 367. Л. 49.


[Закрыть].

На том же собрании была принята «Конструкция Центрального коллектива служащих при Всероссийской коллегии». Последний состоял из Президиума (председатель, секретарь и 2 их товарища) и 7 секций (хозяйственной, квартирной, партийной, финансовой, законодательной, контрольной, санитарной); высшим органом служащих признавалось Общее собрание служащих[166]166
  Там же. Л. 53 с об.


[Закрыть]. Центральный коллектив служащих, по свидетельству Орловского, стал «высшей организацией по защите интересов служащих» при Всероссийской коллегии, руководивший низшими коллективами в отделах коллегии; без санкции Центрального коллектива даже руководящие сотрудники коллегии не могли и не имели «права рассчитать того или другого работника, будь даже последний и преступник»[167]167
  РГВА. Ф.1. Оп. 1. Д. 367. Л. 33 об.


[Закрыть] – вот до чего дошёл принцип назначения на должности исключительно своих, пролетарских, кадров.

Выводы исследования И.М. Волкова о деятельности Всеросколлегии также нуждаются в определённом уточнении. Исследователь выделяет в деятельности Всеросколлегии несколько направлений. Во-первых, отправка агитаторов и организаторов для помощи в создании новых местных военных органов, провозглашённых декретом о создании Красной Армии – военных отделов местных совдепов. Правда, заявление И.М. Волкова о том, что при поддержке Всероссийской коллегии такие отделы в феврале-марте 1918 года были созданы «почти повсеместно»[168]168
  Волков И.М. Указ. соч. С. 7.


[Закрыть] не выдерживает никакой критики. Даже в марте 1919 года были серьёзные проблемы с местными органами военного управления[169]169
  РГВА. Ф. 11. Оп. 8. Д. 790. Л. 621–624 об.


[Закрыть]. Во-вторых, организационно-агитационный отдел Всеросколлегии направил к началу апреля 1918 года 440 организаторов и агитаторов на места для создания Красной Армии[170]170
  Волков И.М. Указ. соч. С. 10.


[Закрыть]. Пожалуй, это был весьма скромный успех, принимая во внимание «новый курс» руководства РСФСР на создание массовой регулярной Красной Армии, принятый в марте. Деятельность отдела формирования и обучения Всеросколлегии, по сути, сводилась к издательской: отдел обеспечивал армию пособиями по военном делу. Единственную пользу приносили, по всей видимости, отправленные на места работники коллегии, помогавшие через военные отделы и военные комиссариаты организовывать военное обучение, осуществляя контроль над ходом военных занятий»[171]171
  Волков И.М. Указ. соч. С. 17.


[Закрыть].

После ликвидации Всероссийского бюро военных организаций организационно-агитационный отдел Всеросколлегии «стал фактически военным отделом ЦК РСДРП(б)» (И.М. Волков)[172]172
  Там же. С. 11.


[Закрыть]; ещё в феврале 1918 года коллегия организовала запись военных специалистов для службы в Красной Армии по рекомендации общественных организаций[173]173
  Там же. С. 15.


[Закрыть].

В конце апреля 1918 года организационно-агитационный отдел Всероссийской коллегии был соединён с Всероссийским бюро военных комиссаров[174]174
  Там же. С. 12.


[Закрыть]. К маю скромные успехи Всеросколлегии стали нетерпимы, что и привело к её объединению с рядом других органов центрального военного аппарата во Всероссийский главный штаб (Всероглавштаб, ВГШ). Причины изложены в работах И.М. Волкова: весь аппарат Всеросколлегии «был приспособлен, прежде всего, к агитации за создание Красной Армии и вербовке добровольцев»; весной 1918 года «центр тяжести в строительстве Вооружённых сил перемещался в область учёта военнообязанных, мобилизации трудящихся в ряды Красной Армии, организации обучения красноармейцев»[175]175
  Там же. С. 18.


[Закрыть]. Однако исследователь не учитывает, что приказ Наркомвоена о включении Всеросколлегии в состав Всероглавштаба был выполнен своеобразно. Вопрос о «слиянии Всероссийской коллегии с Главным управлением Генерального штаба (ГУГШ)» затронули в майских разговорах по прямому проводу большевик Варягин и один из членов коллегии Наркомвоена: штаты утверждены, фактическое слияние зависит от окончательного выяснения персонального вхождения от коллегии в ГУГШ, которое в свою очередь задерживается тем, что, с одной стороны, активные работники уклоняются (например, Каганович, Пундани, уезжает тов. Трифонов), с другой – трудно назначить на ответственные места – знакомых с технической постановкой. Из числа оставшихся работников предполагается, что слияние дня через два будет фактом свершившимся»[176]176
  РГВА. Ф. 1. Оп. 2. Д. 144. Л. 48.


[Закрыть]. Таким образом, создание Всероглавштаба не вызвало энтузиазма ни у военных специалистов, ни у партийных работников.

По сути, Всеросколлегия работала автономно от руководства ВГШ, активно вмешиваясь в августе 1918 года в деятельность центральных военных органов[177]177
  Там же. Ф. 20. Оп. 1. Д. 3. Л. 11.


[Закрыть], и прекратила своё существование только в октябре 1918 года. Правда, уже к июню 1918 года сменилось почти всё её руководство[178]178
  Каганович Л.М. Памятные записки рабочего, коммуниста-большевика, профсоюзного партийного и советского государственного работника. М., 1997. С. 215.


[Закрыть].

Весьма показательна ошибка памяти генерала Ф.П. Никонова. В его статье «Главнейшие моменты организации Красной Армии» помещены подробные структурные схемы центрального и местного аппарата военного управления Советской республики. В схеме «Военные ведомства в 1918 году» Всероссийская коллегия по организации и управлению Красной Армии помещена наряду с Всероссийским главным штабом. Несомненно, это не простая описка: фактическая независимость Всеросколлегии подтверждается заявлением тогдашнего консультанта Оперативного отдела Наркомвоена Генштаба штабс-капитана Г.И. Теодори: только 16 июня состоялось заседание под председательством Л.Д. Троцкого, «положившее конец Всероссийское коллегии по вооружению Красной Армии и начало правильной организации снабжения и его производства. С этого момента, – заявил Теодори, – мы вступили на нормальный путь снабжения Красной Армии и учёта этого снабжения и запасов»[179]179
  РГВА. Ф. 33221. Оп. 2. Д. 218.


[Закрыть].

И в составе Всероглавштаба Всеросколлегия продолжала развивать бурную деятельность. Что не удивительно. Главное управление Генштаба, которое наряду с Главным штабом составило основу Всероссийского главного штаба, по позднейшему (1931 г.) свидетельству тогдашнего начальника штаба Петроградского ВО Филиппа Балабина, уже к началу 1918 года «никакой серьёзной работы не вело. Всё сводилось, насколько мне известно, к выдаче продуктов, жалования и массовому увольнению офицеров «по болезни» в отставку. Я лично, состоя в резерве, никаких обязанностей не нёс и изредка заходил на службу, чтобы узнать новости и получить продукты. Так продолжалось до 25 февраля, когда последовал декрет об увольнении всех офицеров в отставку. Ещё в течение 2–3 дней мы приходили, чтобы получить свидетельство об отставке, паспорта и остатки жалованья, после чего я с Главным управлением Генштаба потерял всякую связь. Знаю, что вскоре после этого [начальник ГУГШ генерал В.В.] Марушевский уехал в Финляндию»[180]180
  Цит. по: Тинченко Я.Ю. Указ. соч. С. 327.


[Закрыть].

Как написал позднее в кратком очерке истории РККА первый советский Главком Иоаким Вацетис, Всеросколлегия «не могла с надлежащей гордостью держать в своих руках дело управления, так как отдельные боевые единицы Красной Армии, формируясь как партизанские отряды, действовали также партизански. Самая организация центрального управления по необходимости была налажена слабо, ибо ещё не вполне определялись её задачи и размеры её будущей деятельности. Пока центральное управление ограничивалось общими директивами, предоставляя широкую инициативу отдельным отрядам, действовавшим в разных отраслях Советской республики, частенько на расстоянии несколько сот вёрст друг от друга и совершенно не имевшей в общей операционной связи. Задачи, стоявшие перед Красной Армией в рассматриваемый период её развития, а также характер её организации в это время не выдвигали также и вопросов контроля из центра. Отдельные части Красной Армии в большинстве случаев формировались на местах в меру потребности того или иного округа (округа появились 8 апреля 1918 г. – С.В.) средствами местных же органов Советской власти. Поэтому контроль центра, необходимый при всякой централизованной армии, в первый период не имел централизованного[181]181
  В последующем варианте – «общегосударственного» (Там же. Л. 22).


[Закрыть] характера»[182]182
  РГВА. Ф. 612. Оп. 1. Д. 93. Л. 8–8 об.


[Закрыть].

Глава 3
«Самая коренная реорганизация»: развитие взглядов высшего руководства Советской России на военное строительство в ноябре 1917 – феврале 1918 года

У руководителей Наркомвоена вплоть до марта 1918 года отсутствовали даже единство взглядов и понимание способов организации аппарата военного управления. Достаточно отчётливо это проявилось в «саморазоблачительном», по сути, послании одного из членов коллегии Наркомвоена В.И. Ленину (документ датирован 1 апреля 1918 года, копия направлялась Я.М. Свердлову). Посвящённый критике решения Совнаркому отстранить прежних лидеров коллегии Наркомвоена и поставить во главе военного ведомства Л.Д. Троцкого, этот документ излагал совершенно фантастическую «программу» реорганизации центрального военного аппарата в… некое подобие Высшего совета народного хозяйства.

В 1997 году М.А. Молодцыгин кратко охарактеризовал этот документ по фрагменту его неподписанной машинописной копии. М.А. Молодцыгин атрибутировал этот документ как куратора центрального аппарата снабжения – члена коллегии Наркомвоена П.Е. Лазимира[183]183
  Молодцыгин М.А. Красная Армия. С. 93.


[Закрыть]. Нами найден автограф – оттиск в полевом блокноте и.д. наркома Н.И. Подвойского. Оказывается, сократить численность служащих аппарата военного управления и слить аппарат с ведомством ВСНХ планировал лидер коллегии Наркомвоена!

Проанализируем этот важнейший документ. Н.И. Подвойский докладывал, что в октябре 1917 – марте 1918 года коллегия Наркомвоена стремилась организовать вооружённые силы, готовые осознанно защищать рабоче-крестьянскую диктатуру. Для этого предполагалось реорганизовать аппарат управления и боевого снабжения армии: сделать военный аппарат из «пережитка на народно-хозяйственном организме» некими «служебными частями специального назначения» этого «организма». Для осуществления поставленных перед военным ведомством задач коллегия Наркомвоена, по свидетельству Н.И. Подвойского, решила так использовать «всех» специалистов бывшего Военного министерства, «чтобы весь военный аппарат всецело находился в рядах Советской власти и исключительно и безраздельно ею управлялся». Но как этого было можно практически добиться? Коллегия Наркомвоена решила начать работу в военном ведомстве с изучения «фундамента и механизма» аппарата военного управления, планируя впоследствии заменить «фундамент» аппарата, сохранив при этом «части механизма»[184]184
  РГВА. Ф. 33221. Оп. 2. Д. 28. Из россыпи.


[Закрыть].

Служащие Военного министерства, по свидетельству Н.И. Подвойского, поначалу попытались оградить себя «от духа режима (от «политики») [и] устроить государство в государстве». Коллегия Наркомвоена, осознавая значение огромного аппарата военного управления, обслуживающего вооружённые силы и затрагивающего «все стороны народной жизни и хозяйства», выработала совместно с представителями главных управлений бывшего Военного министерства компромиссное решение: все служащие центрального военного аппарата остаются на работе при условии фактического управления назначенным коллегией Наркомвоена военным руководителем, «аккредитованным» самими служащими[185]185
  Там же.


[Закрыть]. В данном случае, Н.И. Подвойский имел в виду начальника Главного управления Генерального штаба генерал-майора Н.М. Потапова[186]186
  Городецкий Е.Н. О записках Н.М. Потапова // Воен.-ист. журнал. 1968. № 1. С. 59–60. Член коллегии Наркомвоена K.A. Мехоношин впоследствии вспоминал: «Н.М. Потапов – один из крупнейших специалистов старой армии – пользовался среди лучшей части её специалистов большим авторитетом, и поэтому прямой переход его на сторону рабочего класса в первые же дни после захвата власти… облегчил использование старых кадров… в строительстве Красной Армии» (Цит. по: Там же. С. 60).


[Закрыть]. Будучи генерал-квартирмейстером Генштаба и отвечая по должности за военную контрразведку, Потапов ещё в июле 1917 года через М.С. Кедрова и Н.И. Подвойского вошёл в контакт с большевиками[187]187
  Там же. С. 58–59.


[Закрыть] (по свидетельству Кедрова, «сам предложил свои услуги»[188]188
  От Февраля к Октябрю. М., 1957. С. 174.


[Закрыть]).

Подвойский был прав: коллегия Наркомвоена оказалась прозорливее Совнаркома. 19 ноября 1917 года, заслушав доклад Л.Д. Троцкого, Совнарком постановил немедленно начать «самую энергичную чистку» Военного министерства и «произвести удаление ненадёжных элементов высшего командного состава» (прежде всего – генерала от артиллерии А.А. Маниковского и генерал-майора В.В. Марушевского, не признавших власть военных комиссаров); докладывать Совнаркому о выполнении постановления предписывалось ежедневно[189]189
  Сб. протоколов CHK. С. 31–32.


[Закрыть]. В принципе, большевиков можно понять: ещё не была завершена ликвидация контрреволюционного саботажа в Военном министерстве[190]190
  Только 21 ноября 1921 завершилась ликвидация контрреволюционного саботажа в Военмине и перешла в руки Советской власти Ставка главковерха (См.: Крушельницкий А.В. Ликвидация контрреволюционного саботажа… С. 169; Поликарпов В.Д. Пролог Гражданской войны в России: Октябрь 1917 – февраль 1918. М., 1976. С. 266).


[Закрыть]. Но нет сомнений и в том, что именно Н.И. Подвойский не позволил произвести «самую энергичную чистку» Военного министерства. 21 ноября 1917 года он при поддержке двух других членов СНК (А.Г. Шляпникова и А.М. Коллонтай) ходатайствовал об освобождении А.А. Маниковского и, более того – назначении его на «ответственный пост». Совнарком высказался против и, приняв предложение Троцкого о неосвобождении Маниковского, даже предложил «отдельным своим членам» (естественно, Подвойский попал в эту категорию) усилить чистку «контрреволюционных гнёзд» и не возбуждать снова и снова вопроса о смягчении рабоче-крестьянской диктатуры, направленной против «контрреволюционных верхов»[191]191
  Сб. протоколов СНК. С. 41–42.


[Закрыть]. Согласно проекту резолюции первоначально предполагалось объявить выговор членам коллегии по управлению Военным министерствам В.А. Антонову-Овсеенко, Н.В. Крыленко и Н.И. Подвойскому «за недостаточный контроль над военным ведомством»[192]192
  Молодцыгин М.А. Становление центральных органов управления… С. 10.


[Закрыть] и даже (выясняется теперь из опубликованного протокола СНК) предложить членам коллегии подать в отставку, а новое руководство Наркомвоена сформировать в лице М.Т. Елизарова, В.Р. Менжинского и Л.Д. Троцкого[193]193
  Сб. протоколов СНК. С. 42. Уже 25 ноября служащие центрального военного аппарата воспользовались неким смягчением режима: собралось совещание выборных представителей всех главных управлений Военного министерства, которое ходатайствовало перед СНК об освобождении Маниковского из-под ареста, гарантируя его явку «на суд по первому требованию» (Там же. С. 64). 30 ноября на заседании СНК (Подвойский присутствовал) было принято решение освободить генералов Маниковского и Марушевского на поруки. Если В.В. Марушевский изменил впоследствии Советской власти, то опыт А.А. Маниковского активно использовался в течение всей Гражданской войны, причём не только в рамках центрального военного аппарата (см. например: Реввоенсовет Республики. Протоколы. Т. 1. М., 1997. С. 491, примечание 3), хотя это и не спасло его от гибели «при крушении поезда» в январе 1920 г. (Сб. ВПК—2. С. 713).


[Закрыть].

Попытаемся проникнуть за завесу скупой протокольной записи. На заседании присутствовало 15 человек: наркомы и члены коллегий наркоматов. Среди последних – П.А. Красиков и М.Ю. Козловский (их заявление «о деле генералов Маниковского и Марушевского» обсуждал СНК), в 1917 году оба – члены Исполкома Петросовета. Вряд ли исполняющие обязанности членов коллегии Наркомюста были инициаторами предложения о смене военного руководства. Логично предположить, что инициатором был автор и принятой в итоге обсуждения резолюции – бывший председатель Петросовета Троцкий. Скорее всего, это была его попытка сменить Народный комиссариат по иностранным делам (НКИД) на военное ведомство. Отношения Троцкого и Менжинского были нормальными[194]194
  На это указывает тот факт, что позднее В.Р. Менжинский предупредил Л.Д. Троцкого об очередной интриге против него И.В. Сталина (см. подр.: Дойчер И. Троцкий. Вооружённый пророк. М., 2006. С. 428).


[Закрыть]; к тому же, позднее Троцкий описал Менжинского как «неосуществившуюся» тень другого человека, «способного политически существовать только милостью аппарата»[195]195
  Троцкий Л.Д. Моя жизнь. М., 2001. С. 437.


[Закрыть] – такой соратник вполне мог его устроить. Фамилии Менжинского и Троцкого были из проекта вычеркнуты – скорее всего, уже во время обсуждения Совнаркомом. Источников нет, но можно предположить, что на заседании Ленин помешал Троцкому взять в руки ключ к власти (он прекрасно знал, что результатом Великой Французской революции стала военная диктатура).

Как бы там ни было, на заседании 21 ноября курс Подвойского на постепенное «овладение» аппаратом Военного министерства явно потерпел поражение. Это объясняет поздний выход «охранной грамоты» служащим центрального военного аппарата: только 22 ноября 1917 года. Подвойский заверил служащих военного ведомства, что они будут увольняться и арестовываться только за неподчинение Советской власти, а также в случаях «сокращения штатов и неспособности тех или других лиц»[196]196
  Цит. по: Крушельницкий А.В. Ликвидация контрреволюционного саботажа… С. 170.


[Закрыть].

В письме В.И. Ленину 1 апреля 1918 года бывший и.д. Наркомвоена упомянул о дискуссии не только в коллегии Наркомвоена, но и в Совнаркоме (!) по вопросу о целесообразности сохранения бывшего Военного министерства[197]197
  РГВА. Ф. 33221. Оп. 2. Д. 28. Из россыпи.


[Закрыть]. Примечательно, что вопрос о реорганизации Военного министерства был вписан в повестку заседания Совнаркома от 30 ноября 1917 года от руки Лениным и четырежды подчёркнут[198]198
  Сб. протоколов СНК. С. 65.


[Закрыть], что свидетельствует о повышенном интересе председателя Совнаркома к этому вопросу или об особой остроте его обсуждения членами Совнаркома.

Сам Подвойский, по его словам, в этот период отстаивал необходимость «возможно более целостного сохранения аппарата военного ведомства и его лучших работников», считая более целесообразным «произвести самую коренную реорганизацию» аппарата, чем свернуть его вовсе. На первый взгляд, всё абсолютно логично, только вот отправной точкой «самой коренной реорганизации» военведа, оказывается, было следующее положение: организации по обслуживанию вооружённых сил будут частью единого хозяйственного аппарата страны. Какая цель, таков и метод: в основу реорганизации главных управлений Военного министерства легли два положения. Первое – устранение «ведомственной оторванности» от остального хозяйственного аппарата (главные довольствующие управления должны были стать ячейками этого аппарата, обслуживающими «ту или другую сторону военных сил»). Второе – унификация получившихся из главных довольствующих управлений «ячеек» хозяйственного аппарата: «в сущности всякая обслуживающая ячейка слага[ется] из 4-х частей – приём заказов, пр[оверка] выполнения, само выполнение и сдача заказа с тем, чтобы их в любую минуту можно было соединить с другими ячейками».

Телеграмму подытоживает весьма показательный пассаж. По словам Подвойского, коллегия Наркомвоена смогла привести «к однообразному построению» все главные управления Военного министерства. А это дало возможность, с одной стороны, очистить от «лишних частей» каждое управление, «стремившееся обособиться в своей хозяйственной деятельности от других управлений», с другой – «свести, в сущности, все управления – интендантское, авиационное, автомобильное и санитарное – в один регулирующий обслуживание армии аппарат – Военно-хозяйственный совет[199]199
  Название дано Подвойским неслучайно: Военно-хозяйственный совет (ВХС) был создан 20 марта 1918 г. в аппарате Наркомвоена для координации работы главных довольствующих управлений. Во главе ВХС стояла широкая коллегия из представителей всех центральных и главных «довольствующих» управлений (начальников и заведующих отделами этих управлений), а также специалистов по различным отраслям военного дела и «лиц по особому приглашению» (РГВА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 93. Л. 72 с об—73).


[Закрыть], построенный таким образом, что он целиком и каждая секция его в любой момент могут стать частью [ил]и частями Высшего совета народного хозяйства (курсив мой. – С.В.)»[200]200
  РГВА. Ф. 33221. Оп. 2. Д. 28. Из россыпи.


[Закрыть].

Действительно, в ноябре 1917 – апреле 1918 года аппарат военного управления подвергся серьёзной реорганизации: часть центральных учреждений Военного министерства была упразднена, ряд других структурных подразделений передан в другие ведомства и учреждения РСФСР, при этом общая численность служащих центрального военного аппарата сокращена в 4 раза: от почти 8.000 на момент прихода большевиков к власти осталось только 2 тысячи[201]201
  Крушельницкий А.В. Об интерпретации одного факта… С. 89; Сенин А.С. О ликвидации центральных органов управления русской армии // ВИЖ. 1987. № 11. С. 26–27. Подр. о сворачивании центральных органов военного управления см: Крушельницкий А.В. Указ. дис. С. 149–170.


[Закрыть]. Для сравнения: 1 апреля 1914 года – до начала Первой мировой войны в центральном военном аппарате (Военном министерстве) служило – без учёта двух его подразделений – 2748 человек, из них 681 офицеров и военных чиновников и 1073 солдат[202]202
  Сенин А.С. Военное министерство Временного правительства. С. 87.


[Закрыть].

Что определило столь своеобразную «программу» военного «строительства»? Ответ парадоксален – программные установки руководства государства и партии большевиков. Вспомним утверждение Н.И. Подвойского об упорной и длительной борьбе в Совнаркоме за максимальное сохранение «аппарата военного ведомства и его лучших работников». Весной – осенью 1917 года представления большинства членов РСДРП(б) находились в русле учения К. Маркса: в будущем государстве на смену постоянной армии должно было прийти всеобщее вооружение народа; предполагалось почти полное уничтожение чиновничества (в том числе, военного)[203]203
  Леонов С.В. Рождение Советской империи: Государство и идеология. М., 1997. С. 77.


[Закрыть]. После прихода к власти перед большевиками встала двуединая задача – строительство нового госаппарата и подчинение старого с последующей его ликвидацией[204]204
  Городецкий Е.Н. Рождение Советского государства. М., 1987. С. 89, 90.


[Закрыть].

В воспоминаниях о первых шагах коллегии Наркомвоена К.А. Мехоношина есть чёткое признание в первоначальных предчувствиях невозможности переделать аппарат Военного министерства: «не мы его, а он нас переделает»[205]205
  Цит. по: Леонов С.В. Указ. соч. С. 142–143.


[Закрыть]. Предчувствия не обманули Мехоношина! – Большевики «с головой» ушли в текущую работу Наркомвоена и его структур. Мехоношин сразу понял: уничтожить центральный военный аппарат в принципе невозможно. Даже задавшись такой целью, большевики в этот период просто не нашли бы сил на развал громадной махины из нескольких тысяч служащих.

Из телеграммы В.И. Ленину следует, что Н.И. Подвойский, как и К.А. Мехоношин, осознал невозможность «слома» Военного министерства. Да и решение и.д. наркома о необходимости сокращения числа служащих военного аппарата и передачи «реорганизованного» таким образом аппарата в ВСНХ появилось не на пустом месте. ВСНХ воспринял аппараты упразднённых ещё 15 ноября особых совещаний и по топливу, и по обороне – последнее к весне 1918 года занималось переводом заводов на производство мирного времени. В январе 1918 года в ВСНХ включили на правах комиссий Военно-промышленные комитеты (ВПК)[206]206
  Леонов С.В. Указ. соч. С. 123–124.


[Закрыть].

Рассмотрим отдельные факты из деятельности Совнаркома и его председателя. 29 ноября 1917 года В.И. Ленин подписал постановление СНК о переводе военных заказов на хозяйственно-полезные работы. Члену коллегии Наркомата по морским делам (Наркоммора) Ф.Ф. Раскольникову поручалось экстренно отправиться в наркоматы торговли, промышленности и продовольствия «для немедленной организации заказов, которые могли бы быть переданы заводам, занятым военно-морскими сооружениями и ремонтными работами». В постановлении было указано, что «особенно спешным является производство сельскохозяйственных орудий, машин, производство и ремонт паровозов»[207]207
  Ленин В.И. Пол. собр. соч. Т. 35. М., 1969. С. 130.


[Закрыть].