Текст книги "Ареал. Заражение"

Автор книги: Сергей Тармашев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

4

Чёрный «мерседес» со спецномерами включил мигалки и, настойчиво треща сиреной, пролез на встречную полосу через грозящую скорой пробкой едва шевелящуюся массу автомобилей. Сидящий в роскошном салоне упитанный мужчина лет тридцати двух – тридцати трёх в строгом деловом костюме бросил в окно недовольный взгляд и поторопил водителя:

– Поторопитесь, Евгений. Через пятнадцать минут я должен быть в кабине вице-премьера.

– Да-да, Максим Анатольевич, – поспешно ответил водитель, – мы уже съезжаем с набережной, через пять минут будем у Белого Дома!

Он прибавил скорости и вновь надавил на кнопку служебного сигнала. «Мерседес», распугивая автомобили вокруг, свернул к Дому правительства. Стоящие у обочины сотрудники ГИБДД вытянулись, отдавая честь правительственному авто, и спустя минуту «мерседес» уже проезжал в ворота Белого Дома.

В приёмную вице-премьера человек в костюме успел за три минуты до назначенного ему времени. Он поправил скрывающий выпирающее брюшко пиджак, придирчивым взглядом осмотрел свою обувь и, не найдя ни малейших следов московской зимней слякоти, удовлетворённо кивнул. На этот раз выход из правительственного зала аэропорта Домодедово потрудились очистить добросовестно. В прошлый свой прилёт в Москву он испачкал каблуки ботинок, пока шёл от дверей к ожидавшему его автомобилю.

– Добрый день, Максим Анатольевич, с прибытием! – поздоровалась с ним офис-менеджер. – У вас будет ровно двадцать минут.

Человек в костюме открыл портфель, изящным движением извлёк оттуда жёлто-синюю розу и протянул её женщине:

– Это вам, Маргарита Андреевна, – он коротко улыбнулся, – прямиком из «Ареала», выращена в наших экспериментальных теплицах. Не смотрите, что маленькая, не завянет ещё месяц.

– Какая прелесть! – восхитилась женщина. – Спасибо, Максим Анатольевич, вы, как всегда, весьма галантны! – Она бережно поставила розу в вазочку неподалёку. – Одну секунду, я доложу о вашем прибытии Валентину Ивановичу.

Офис-менеджер вышла из-за стола и направилась к дверям вице-премьерского кабинета. Она отработанным движением потянула на себя тяжёлую дубовую створку и зашла внутрь.

– Валентин Иванович, – донеслось из-за полуприкрытых дверей, – к вам Прокопенко.

– Пусть войдёт, – ответил ей пожилой голос.

– Прошу вас, Максим Анатольевич, – вернулась в приёмную офис-менеджер. – Двадцать минут! – напомнила она.

Прокопенко кивнул и, проходя мимо неё, тихо шепнул:

– Как настроение? – Он указал глазами на дверь вице-премьера.

– Пока добрый, – также шёпотом ответила женщина.

Человек в костюме вошёл в кабинет вице-премьера и остановился.

– Здравствуйте, Валентин Иванович! – вежливо произнёс он и заботливо добавил: – Как ваше здоровье?

– Не дождётесь! – Сидящий в кресле пожилой человек хитро улыбнулся. – Здравствуй, Максим. Присаживайся. – Он кивнул на одно из кресел. – Как долетел? Отца уже видел?

– Нет ещё, Валентин Иванович, – ответил Прокопенко, – мой самолёт приземлился час назад, я сразу к вам.

– Понимаю, – одобрил вице-премьер, – о России думаешь! Это правильно. Работа прежде всего. Как дела в Ухте?

– Все идёт согласно утверждённым вами планам, – отрапортовал Прокопенко, – но возникли некоторые новые обстоятельства с поставщиками оборудования для научных лабораторий. Требуется ваше согласование.

– В чём дело? – неторопливо спросил вице-премьер. – Ты считаешь, что я лично должен вникать в подобные детали?

– Нет, Валентин Иванович, разумеется нет! – заверил его Прокопенко. – Все детали я отработаю лично. От вас требуется принципиальное решение. Дело в том, что у нас появился новый потенциальный поставщик. Некое ООО «Метроном Плюс». Они производят экранированные измерительные приборы высокой точности и выражают желание принять участие в тендере. Я проверил эту организацию. На рынке три года, продукция рекламаций не имеет, собирают из высококачественных импортных составляющих. Изделия у них для своего ценового сегмента неплохие. По линии ФСБ тоже всё в норме. Я ознакомился с их пакетом документов, заявленных на тендер. На данный момент из всех претендентов, включая наших постоянных партнёров, их цены наиболее привлекательны. Но… – он внимательно посмотрел на вице-премьера, – я не могу допустить их к участию в тендере без вашего решения.

– Что ж, если ты их проверил, то допускай, – распорядился вице-премьер, – на общих основаниях, – он вернул Прокопенко внимательный взгляд, – если они выиграют тендер, пусть Эдуард Андреевич обратит на них пристальное внимание. Сам понимаешь, люди получат государственный заказ стратегического значения. Ими сразу же заинтересуются резидентуры недругов России. Так что помощь ФСБ им не помешает, подстраховка силовиков не просто разумное решение, это необходимая в подобных случаях мера предосторожности.

– Я всё понял, Валентин Иванович, – ответил Прокопенко, – сделаю. Я могу идти?

– Уже уходишь? – удивился вице-премьер. – И даже не поговоришь со стариком? – Он шутливо улыбнулся, жестом останавливая раскрывшего было рот Прокопенко. – Ладно, ладно, шучу. Иди, Максим, работай. Важное дело для России делаешь, не до праздной болтовни. Мы с твоим отцом договорились поужинать в пятницу, ты присоединяйся, там и побеседуем. В неформальной обстановке.

– Сочту за честь! – с готовностью ответил Прокопенко. – Всего доброго, Валентин Иванович.

Он вышел из кабинета, улыбнулся офис-менеджеру и направился к лифтам, практически на каждом шагу отвечая на приветствия и пожимая протянутые руки. Спустя несколько минут он уже сидел в салоне служебного «мерседеса».

– В офис! – распорядился он.

– Через двадцать минут будем, Максим Анатольевич, – закивал водитель, – в ту сторону сейчас небольшая пробка, но я на мигалке пойду… – Он засуетился, выруливая к выезду с парковки.

Прокопенко уселся поудобнее и задумался, машинально поглаживая дорогую кожу портфеля. Если вице-премьер Лозинский пригласил его на ужин, значит, дела действительно идут неплохо. Иногда Валентин Иванович и отец могли немного повздорить по вопросам, касающимся освоения бюджета, и вице-премьер мог несколько дней пребывать в мрачном расположении духа. В такое время ему на глаза лучше не показываться, есть все шансы схлопотать внеочередную взбучку. Впрочем, они с отцом быстро восстанавливали общий язык. Отец с Лозинским старые друзья ещё со студенческих времён, когда сидели за одной партой на первом курсе теперешнего РГУ Нефти и Газа имени Губкина, а тогда – Московского института нефтехимической и газовой промышленности. Оба являлись комсомольскими активистами, постоянно работали вместе по комсомольской линии и не потеряли узы дружбы по окончании университета, хотя дальнейшие их пути разошлись. Отец руководил комсомольскими, а затем и партийными структурами в энергетике, затем одним из первых принял новые веяния перестройки и добровольно вышел из партии. Вытаскивал Россию из горбачёвского упадка, стоял у истоков Газпрома, в общем, многое сделал для страны. И свою должность генерального директора Мострансгаза и пост члена совета директоров Газпрома занимал вполне заслуженно, как и полагается всеми уважаемому человеку.

Лозинский же ушёл в политику, где и преуспел. Валентин Иванович давно уже является политическим тяжеловесом, и третий срок в должности вице-премьера тому веское доказательство. Даже новый Президент счёл нужным не менять его на посту руководителя РАО «Ареал», справедливо объяснив своё решение тем, что лучшего специалиста в этой области не найти. Опыт работы с «Ареалом» у Лозинского грандиозный, как-никак Валентин Иванович занимался РАО с первого дня его основания. Вице-премьер оказал ему, Прокопенко, огромное доверие, когда взял к себе в заместители. Конечно, давняя дружба с отцом сыграла роль, но работать за него она не могла. Если на такую важную должность назначить идиота, долго он на ней не продержится, чьим бы сыном ни был. И с тех пор Прокопенко по мере всех своих сил старался не разочаровать отца и вице-премьера. Он быстро зарекомендовал себя с самых положительных сторон своей деловой хваткой и коммерческой сообразительностью и вот уже шестой год является правой рукой Лозинского.

– Приехали, Максим Анатольевич, – доложил водитель.

Прокопенко посмотрел в окно. Автомобиль уже стоял на подземном паркинге московского офиса РАО. За раздумьями он не заметил, как пролетело время. Зам генерального вышел из машины, остановившейся у самого лифта, в раскрытых дверях которого терпеливо ждал консьерж. Прокопенко зашёл в кабину лифта, и консьерж нажал на кнопку второго этажа, где располагался его кабинет. Московский офис РАО занимал небольшое двухэтажное здание на Большой Ордынке и имел едва три десятка сотрудников. Основной организм РАО был расположен в Ухте, в непосредственной близости от «Ареала», офис в Москве нужен лишь для удобства координации, и по столичным меркам являлся чуть ли не спартанским. Никаких лишних трат. РАО гордилось своим статусом единственной полностью свободной от коррупции государственной структуры.

Оказавшись на втором этаже, Прокопенко вошёл в приёмную своего кабинета.

– Добрый день, Максим Анатольевич! – вышла из-за стола его московская секретарша. – С приездом!

– Спасибо, Светлана, – кивнул он, проходя к себе, – свяжитесь с гендиректором ООО «Метроном Плюс» и назначьте ему встречу на завтра. Пусть будет здесь в час дня.

– Да, Максим Анатольевич! – Секретарша чиркнула ручкой в блокноте. – Желаете кофе?

– Через пятнадцать минут, – ответил он. – До тех пор никого ко мне не пускать и ни с кем не соединять, кроме отца и вице-премьера. Мне надо подумать.

5

Занятия по изучению особенностей «Ареала» больше походили на разбор содержимого склада декораций для съёмок фильмов ужасов и прочей антинаучной фантастики. Первое время Иван не мог избавиться от ощущения абсурда, слушая монотонные объяснения инструктора. Поначалу он даже подумал, что это какая-то очередная проверка на вменяемость. Родная контора пичкает тебя всякой несусветной чушью и наблюдает за реакцией. Такие тесты могут проводиться для отбора на какое-нибудь сложное и важное задание. Хотя зачем таким нелепым образом испытывать его? У группы «А» не бывает заданий простых и неважных…

Однако масса фото– и видеодокументов под грифом «Совершенно Секретно» быстро убедили его в реальности происходящего. Не удивительно, что все сотрудники РАО «Ареал» давали подписку о неразглашении ещё до того, как впервые входили в свои рабочие кабинеты. Практически всё, о чём он с сарказмом читал на интернет-сайтах неофициальных лиц, посвященных «Ареалу», оказалось правдой. Внутри Зон царило вечное тропическое лето, да и прочая окружающая действительность зачастую была далека от привычной. Что-то неизвестное оказывало мощное воздействие на живые организмы, подвергая их необъяснимым с точки зрения науки мутациям. Животные, растения и даже само пространство «Ареала» превращались в нечто иное, доселе чуждое земной природе. Обычный с виду куст мог оказаться кровожадным хищником, караулящим добычу, чуть ли не каждый зверь, завидев человека, немедленно бросался в атаку, а лёгкое марево, висящее в жаркий день над тропинкой, являлось областью измененной гравитации, мгновенно превращающей в кровавую лепёшку всё, что имело неосторожность попасть внутрь.

По официальной версии, всему виной является метеорит девяносто первого года, фрагменты которого засыпали данный район. Предполагалось, что именно они являются мутагенным фактором, и это отчасти подтверждалось тем, что природные изменения были особенно мощными в эпицентре падения метеоритного потока. У этой теории имелись свои оппоненты, главным образом указывающие на неспособность оной объяснить непрерывное расширение «Ареала» и хаотичные выбросы энергии внутри его границ. Но научные прения мало интересовали Берёзова, сейчас его задачей было быстро и чётко усвоить теоретическую часть ликбеза по выживанию в «Ареале». Чем лучше он это сделает, тем проще будет на практике, и потому Иван внимательно всматривался в сопровождаемые монотонным голосом инструктора видеоизображения, пытаясь не упустить ни одной мелочи из обильного потока информации.

В понедельник в их конференц-зал вместо привычного всем майора с протезом вошёл совсем молодой парень лет двадцати в камуфляже без знаков различия.

– Всем здравствуйте, – улыбнулся он, – ваш инструктор заболел, пару дней его не будет. Сегодняшнее занятие проведу я. Меня зовут Рас, можно на «ты».

Сидящие в зале переглянулись. Как всем уже было известно, постоянно работающий внутри Зон «Ареала» оперативный состав, согласно требованиям установленного режима секретности, вместо имён и фамилий имел радиопозывные, под которыми и проходил во всех текущих документах. Использовать их фамилии в обычном общении и открытой связи запрещалось. Берёзову, готовящемуся в состав ОСП, надлежало использовать свой прежний позывной – «Туман». Соответствующий приказ входил в пакет документов о неразглашении, который капитан подписал на второй день пребывания в Ухте. Иван беззвучно хмыкнул. Выходит, парень хорошо знаком с «Ареалом», а на вид не скажешь. Рост средний, вес средний, возраст ниже среднего. Да, внешность обманчива…

Тем временем новый инструктор подошёл к стоящей в углу грифельной доске и выкатил её ближе к центру.

– Где-то здесь был мел. – Он пошарил глазами вокруг.

– На столе маркер лежит, – с усмешкой поддел его лейтенант, – попробуй, им тоже пишут.

Иван лишь качнул головой. Лейтенант с каждым днём нравился ему всё меньше. Мало того что он явно со странностями, все мы не без этого. Больше раздражало его стремление каждую минуту показать всем, что он особенный, эдакий избранный. Хорош герой, сначала пугался опасностей «Ареала», теперь вот дёргается явно от зависти, что такой молодой пацан будет учить его жизни. Плохое начало. Если судить по опыту прошедших лет службы, лейтенант, похоже, имел здесь «волосатую лапу», иначе чего ему так хорохориться, сопляк ведь ещё, быстро обломают. Хотя, с другой стороны, зачем влиятельным людям посылать «своего» в такое небезопасное место…

– А! Точно, спасибо, – Рас никак не отреагировал на издевку, – давно здесь не был, раньше мелом писали. – Он пошёл за маркером. – Мне поручено объяснить вам, так сказать, технику безопасности при встрече с аномалиями. Встреча с аномалией бывает двух типов. Первый тип. Вы не заметили аномалию и вляпались в неё. – Парень развёл руками. – Ну, это самый простой вариант, тут только два результата: аномалия вас убила, и вам уже на всё плевать, или аномалия сделала вас инвалидом, и вы корчитесь в муках недалеко от неё в ожидании, когда вас отыщут спасатели. Это если вы вляпались в Зелёной Зоне, или голодные звери, это если в Жёлтой.

– Очень остроумно! – Похоже, лейтенант всё никак не мог успокоиться. – И главное, познавательно! Ты, наверное, долго готовился к лекции, да?

– Честно говоря, вообще не готовился, – не переставая улыбаться, ответил Рас, – из поиска вернулся под утро, спать хотел, как собака. А через пять часов разбудили и отправили к вам. Как снег на голову. Но если по этому вопросу вы, товарищ лейтенант, хотите получить более подробную информацию, поговорите с вашим инструктором. Он потерял ногу в аномалии. Наступил в Студень. Их отряд нёс службу на внутреннем периметре Пояса, когда начался Выброс. Они пытались укрыться, но двадцать шесть секунд – это не так уж и много, особенно когда Зона прыгает за это время на километр, и успели не всё. Вашему майору не повезло: Студень образовался прямо у него под ногой. В таких случаях без шансов. Студень превращает в холодец всё, что в него попадает. Хорошо ещё, что одной ногой вляпался, а не обеими.

Он обвёл взглядом аудиторию и продолжил:

– Будем надеяться, что ни с кем из нас такого не случится, но на крайний случай необходимо помнить следующее: если вас порубило аномалией и вы остались живы, первым делом надо вколоть болеутоляющее и остановить кровотечение, если оно есть. Затем, если вы находитесь в Зелёной Зоне, перевести личный автоматический радиомаяк, он же ЛАР, в режим «СОС», изготовиться к бою и ждать помощи. Пытаться самостоятельно доползти до своих категорически не рекомендуется. Девяносто процентов живности «Ареала» настроены к человеку крайне агрессивно и обязательно атакуют вас, едва поймут, что вы серьёзно ранены. Поэтому возле аномалии вы в относительной безопасности, зверьё старается их обходить.

В Жёлтой Зоне радиосвязь не действует, и базовый ретранслятор сигнал вашего ЛАРа не засечет. Авиация тоже не летает, если только сверху вниз. Так что придётся ползти. Тут уж как повезёт… Если зверьё не найдёт, не притянет летающей аномалией, не почувствуют зомби, можно и выползти. Некоторые выползали.

– Насколько я знаю, подвергшиеся обратной регенерации мертвецы не опасны, – вновь вылез лейтенант, – так что пугать нас деревенскими страшилками не надо, тут не дети собрались!

– Ну, ходячие мертвецы или, как мы их называем, Бродяги, не опасны относительно, – Рас, как всегда, улыбался в ответ на издёвки, – если укусит случайно или поцарапаешься о кости, то мало не покажется. Трупный яд руку, например, за пару минут как бревно раздувает. Надо сразу рану рассекать, кровь выдавливать и прижигать разрез, иначе можно и ампутацию заработать. Хотя в целом – да, они не опасны. Но я не про них говорю. Я про зомби. Учёные называют их индивидуумами, подвергшимися пси-воздействию ментального мутафактора «Ареала» или как-то так. Я точно не помню, там уж больно мудреное название. Обычно все зовут их зомби. Это люди… – он осекся, – то есть, они раньше были людьми, до того, пока не попали в Красную Зону. Все, кто оказываются там, того… крышей двигаются. Назад уже не идут, думать по-человечески перестают, память теряют, сырым мясом питаются, в том числе и человеческим. Очень людей не любят почему-то. Могут собраться в кучу, выйти в Жёлтую Зону и напасть. Бывало, и в Зелёную Зону выходили, но это редко.

Рас задумался, словно вспомнил что-то, и несколько невпопад добавил:

– Соображают они бодро… Я с одним учёным говорил, так он сказал, что метаморфозам у зомби подвергается только кора головного мозга, а подкорковые центры, которые за рефлексы отвечают, работают исправно. Потому если в зомби попадает, к примеру, охотник или солдат, то стрелять он хуже не станет. И по следам ходить, и под пулями пригибаться. Если, конечно, пока человеком был, всё это у него было до автоматизма доведено… – Он встрепенулся. – В общем, об этом вам потом ещё расскажут, когда будете в Жёлтую Зону допуск получать. А теперь вернёмся к теме нашего занятия. Итак, что делать, если вы не заметили аномалию, мы разобрались. Теперь рассмотрим второй тип встречи с аномалией, это когда вы её обнаружили раньше, чем она вас.

Главное правило выживания в «Ареале» очень метко сформулировал один наш легендарный сотрудник, носящий радиопозывной «Болт». Оно гласит: если вам хоть на секунду показалось, что что-то не так, значит, что-то не так. Иными словами, аномалию очень редко можно увидеть глазами, если хочешь выжить, придётся научиться их чувствовать. Часто сталкера… то есть, я хотел сказать, поисковика, спасает интуиция, шестое чувство. – Он коротко хихикнул. – Не путайте с метом «Шестое чувство», эта штука иногда бывает очень полезной, но может сыграть с вами злую шутку. Впрочем, её ещё надо найти.

– Что такое «метом»? – не понял Берёзов.

– Ну… – немного смутился Рас, – я думал, что это все знают… меты – это метаморфиты, артефакты из «Ареала». Учёные считают, что некоторые земные минералы и металлы под действием излучений «Ареала» и его аномалий подвергаются необъяснимым метаморфозам, то есть метаморфируют. В результате такие артефакты получили название «метаморфиты», но мы называем их просто «меты», так покороче…

– Разве найденные на территории «Ареала» артефакты не подлежат обязательной сдаче? – ехидно поинтересовался лейтенант. – Утаивание объектов, приравненных к категории государственного стратегического ресурса, карается лишением свободы на срок от трёх до семи лет.

– Да-да, конечно, их надо сдавать! – нарочито серьёзно закивал Рас. – Но если вам попался метаморфит во время поиска, то до выхода из Зоны вы можете им пользоваться, это не запрещено. Кроме того, некоторые меты облегчают нам выполнение задачи в поиске. Их можно получить в Отделе Снабжения по специальной заявке, подписанной начальником ОФЗ или его заместителем. Эти артефакты уже учтены, занесены на баланс и имеют инвентарный номер. Их положено сдавать после каждого поиска. Впрочем, – он насмешливо пожал плечами, – ничего серьёзного всё равно не выдадут, так что можно не тратить время на возню с бумажками.

– И как же интуиция поможет нам уберечься от аномалии? – Лейтенант продолжал издеваться над Расом, словно был старше его не на пару лет, но на пару десятков. Иван отметил, что никто из присутствующих ни разу не подал и вида, что его выпендрёж уже порядком действует на нервы. Наверняка всё, кроме Берёзова, знали о нём гораздо больше и предпочитали не связываться. Что ж, пусть хорохорится, время покажет, кто есть кто, поживём – увидим…

– Понимание придёт с опытом, – ответил Рас, – со временем начинаешь чувствовать, что перед тобой и где. И поэтому важно не упускать ни малейшей мелочи, тем более на первых порах. Аномалии Зелёной Зоны не двигаются, их наносят на карты, которые регулярно обновляются. Но малые аномалии не существуют вечно. Она может простоять в конкретном месте день или неделю, а потом исчезнуть. Зато там, где вчера было чисто, завтра может обнаружиться какая-нибудь гадость. Время жизни таких аномалий всегда разное. Другое дело – мощные аномалии. Такие сидят на одном и том же месте годами. В общем, в Зелёной Зоне сам чёрт велел вырабатывать на них чутье.

Итак, вам показалось, что что-то не так. Первым Делом надо замереть и вообще затихнуть, это очень помогает, особенно с теми аномалиями, которые можно услышать. Другие аномалии можно унюхать. Каждый слышит и обоняет их по-своему, кое-кто говорит, что по запаху может определить степень опасности. Я как-то раз был в поиске с Болтом, так он засек Гравиконцентратор метров за пятьдесят.

– Гравиконцентратор невозможно ни увидеть, ни услышать, диапазон и спектр его видимых и звуковых колебаний находится вне пределов, доступных человеку, – скептически скривился лейтенант, – это байки.

– Согласен, – кивнул Рас с неизменной улыбкой на лице, – Граву не видно и не слышно. Это одна из самых опасных аномалий, в которой сгинуло множество народа. Это область пространства с изменённой физикой. Внутри Гравиконцентратора сила гравитации составляет, по разным оценкам, от пятидесяти до ста «g». Вычислить её можно только по слабому запаху озона, да и тот чувствуется шагов за пять-семь. Но тот человек засек Граву за полсотни метров! Я спросил, как это ему удалось, на что Болт с удивлением ответил, мол, ты что, глухой? Она же воет, словно электродрель, за версту слышно. Я стоял от неё в десятке шагов и не слышал ничего!

Рас на мгновение задумался и пожал плечами:

– Так что каждый воспринимает это индивидуально. Я иногда чувствую аномалии по лёгкому давлению на коже. Воздух перед тобой словно пружинит, только очень слабо. Тут главное обратить внимание, не прохлопать ушами… Дальше. После того как вы почуяли аномалию, надо определить её границы, чтобы понять, где и как её можно обойти.

– Это что, болты кидать? – иронично усмехнулся Берёзов. – Как в фантастике?

– Поначалу некоторые особо одарённые придурки так и делали, – Рас заулыбался ещё шире, – начитались книжек, пошли болты собирать. Все свалки обчистили, на заводах от сторожей улепётывали, в магазинах покупали. В ту пору компании в Ухте, кто метизами торговал, чуть ли не все свои запасы распродали. Только закончилось это быстро. Как только пару десятков таких вот гениальных болтофилов Центрифуги поубивали, так и закончилось.

– Центрифуга – это такое прозрачное облако, вроде дрожащего марева, что возвращает обратно всё, что в неё попадает? – спросил кто-то. – В пятницу майор показывал нам видео про неё.

– Ага, оно самое, – подтвердил Рас, – малозаметная такая дрянь. Только она не просто возвращает. Она очень метко возвращает, – он уже не улыбался, – со скоростью, ровно в одиннадцать целых сорок три сотых раза больше исходной. И перед этим ещё успевает прокрутить предмет внутри себя несколько раз, сколько именно – точно установить пока не удалось. Потому и назвали Центрифугой. У людей, побывавших внутри неё, лопались все сосуды и артерии со стороны внешнего радиуса вращения. А болт, брошенный в Центрифугу, возвращается обратно так, что пробивает болтофила насквозь. Так что мы стараемся бросать что-нибудь лёгкое, чаще всего это стреляные гильзы от автомата Калашникова калибром пять сорок пять, ну или пистолетные от ПМ. Они-то полегче болтов будут, да и этого добра всегда в избытке. Но и их надо бросать очень аккуратно. Впрочем, новенькие, впервые идущие в «Ареал», всё равно всегда тащат с собой болты, хоть это, помимо всего прочего, ещё и лишний перегруз. Стереотипы сильны.

– А как они попадают в «Ареал»? – поинтересовался кто-то. – Каким образом людям, ни разу не бывшим внутри внешнего периметра Пояса, удаётся проникнуть сквозь ограждения и обойти системы охраны?

– Есть мнение, – тут же встрял лейтенант, – что некоторые коррумпированные служащие «Ареала» оказывают им содействие. Здесь много сотрудников из числа местного населения, – он с ухмылкой посмотрел на Раса, – кто-то из них вполне может водить знакомство с криминальными элементами ещё с самого детства.

– Да, такое бывает, – Рас снова заулыбался, – правда, ничуть не реже иностранная резидентура и бандиты попросту вербуют сотрудников РАО за деньги. Не секрет, что стоимость метаморфитов у местных перекупщиков на порядок выше, чем полагающиеся за их официальную сдачу премиальные. Зарплаты с множеством нулей тут, как и везде, только у руководства. – Он, не переставая улыбаться, смотрел на лейтенанта честным взглядом.

– Кто на что учился, – осклабился в ответ лейтенант.

Иван мысленно хмыкнул. Стало быть, он был прав насчёт лейтенанта. Сопляк имел поддержку у начальства, потому и лез из кожи вон, чтобы показать свою значимость. Не от большого ума. А вот Рас зря пошёл на обмен уколами, незачем заводить себе врага.

– Но, на самом деле, дело не в этом, – продолжил Рас, – внешний периметр Пояса охраняется и всё такое, но его общая длина составляет пятьсот с лишним километров, и служба безопасности физически не может быть каждую секунду возле каждого метра заграждений. Обычно злоумышленники выводят из строя системы наблюдений, чаще всего расстреливают камеры и датчики, а потом при помощи взрывчатки проделывают в стене пролом. Через него и попадают в Пояс. Как правило, подрыв ограждений проводят подальше от Ухты, где-нибудь в таёжной глухомани. И взрывают сразу в нескольких местах, чтобы запутать службу безопасности. Через такие проломы новички и идут. Ясное дело, что обеспечивают им такие проходы опытные криминальные элементы.

– А где же тогда проходят не новички? – скривился лейтенант.

– Не знаю, – развёл руками Рас, – я же не сталкер! Я прохожу через КПП «Ареала».

– Ладно врать-то, – усмехнулся лейтенант, – тебя взяли три года назад с поличным при попытке сбыта метаморфитов на чёрном рынке. И не посадили только из-за возраста. Но это ведь никогда не поздно сделать, надо лишь поймать тебя ещё раз!

– Даже не представляю, откуда у вас обо мне такая информация, товарищ лейтенант, – Рас театрально изумился до крайней степени, открыто издеваясь над лейтенантом, – но смею вас заверить, что с тех пор я осознал свои ошибки и встал на правильный путь! Я официально оказывал содействие Поисковому Отделу РАО, и они даже организовали мне прохождение срочной службы здесь, в «Ареале», и после демобилизации официально приняли меня на работу. Так что я официальный сотрудник Поискового Отдела и не занимаюсь незаконными махинациями, потому и не знаю, как криминальные элементы проникают внутрь «Ареала». Честное слово!

– Лицо попроще сделай, Никитин! – зашипел на него лейтенант. – Не много ли себе позволяешь?!

– Давайте без фамилий! – резко заявил Берёзов, которому надоела вся эта перепалка. Он стегнул лейтенанта колючим взглядом: – Не будем нарушать режим секретности, раз дали подписку. Не хватало ещё, чтобы офицеры ФСБ игнорировали инструкции собственного ведомства. Не стоит привыкать к этому, не лучшая будет привычка. В боевой обстановке нарушение инструкций и вовсе может привести к гибели. – Иван посмотрел на Раса: – Предлагаю продолжить тему. Итак, аномалия обнаружена, её размеры выяснены. Дальнейшие действия?

Щёлкающий, словно кнут, голос Берёзова вернул обстановку в нормальное русло. Лейтенант было недовольно посмотрел на него, но, встретив жёсткий взгляд капитана, промолчал и отвёл глаза. «Отлично, – подумал Иван, – значит, и обо мне ты тоже всё знаешь. А ведь ты трус, лейтенант. Не рискнул со мной сцепиться только из-за моего послужного списка… Звание и возраст тебя бы не остановили, с твоими-то связями и претензиями на исключительность».

– Да, конечно! – спохватился Рас. – Виноват, прошу прощения! Продолжаем. Аномалию надо обходить со свободной стороны, то есть справа или слева от неё должно быть открытое место. Ни в коем случае нельзя идти между двух препятствий, особенно стоящих близко друг к другу. Такие места любит Паутина, а заметить её можно только в закатных или рассветных сумерках, это такие тонкие серебристые нити, густо растянутые. Днём и ночью их не видно. Зато слышен треск, если бросить в них гильзу. Сначала думали, что треск оттого, что Паутина рвется. Многие сложились на этом. Брали палку, шерудили ею в паутине, пока полностью не собьют, и шли. А через день умирали от разрыва сердца. Это уже потом выяснили, что Паутина не сбивается. Она вообще не рвется, она исчезает из видимого глазу диапазона спектра, словно гаснет луч света, вроде лазера, который переходит с видимой глазу частоты на невидимую. А треск – это она так передаёт свою энергию тому, что в неё попало.

Рас подошёл к грифельной доске и снял колпачок с маркера.

– Я сейчас набросаю схему, – он принялся штрихами вырисовывать на доске подобие кляксы, – это надо запомнить обязательно. Аномалия называется Оковы. Сама она не видна, но трава под ней складывается вот в такой рисунок. Если в неё вляпаться, она приковывает к земле. Человек падает и не может сдвинуться с места, словно прикованный. Если идешь с группой, то вдвоём можно вытащить, одному не хватит сил. Многие одиночки так и умирали от жажды, прикованные к земле.