Текст книги "Добытчик (СИ)"

Автор книги: Сергей Сухонин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

– Да? Неужели? – Заинтересовался я.

– Я, конечно, Библию знаю не досконально. Но случалось читать однажды. Загремел в больницу в чужом городе с переломом ноги, а там ни родных ни друзей. Скучно, делать нечего. А всех развлечений в палате на девять коек – разговоры и единственная книжечка на тумбочке, от каких-то доброхотов – Библия. Вот от нечего делать читал и проникался.

– Проникся?

Витя только пожал плечами и продолжил говорить, не ответив на мой вопрос. – Бог апостолам дал два дара – говорить на всех языках и защиту от яда. Чужой язык мы вроде понимаем. Про яды проверять пока не хочется. Тут все сходится, Алексей. Только если нам про звездолет и другие контакты твой Аэртон не наврал, то должно быть еще двое попавших.

– Санблок закрыт. Заготовки, не прошедшие санблок будут наказаны. Время завтрака – двадцать минут! – снова начал вещать динамик.

– Зона какая-то, – пожал плечами я. – Куда он нас засунул? В тюремный корабль?

– Посмотрим чем тут кормят, – чуть улыбнувшись, сказал Витя. – По еде можно многое сказать.

– Угу, увидим.

На завтрак полагалась легкая пластмассовая коробочка с тремя контейнерами внутри. Во всех трех – пюре. В самом большом – что-то вроде разваренной рисовой каши, в среднем – сладковатый фруктовый мусс, в самом маленьком – мясное пюре, похожее на детское питание. Плюс бутылочка с водой и одноразовая ложка. Полное самообслуживание прилагается – бери любой контейнер из стоящих на столе у входа, садись на пол или стой так, (мебели все равно нет – голые стены и тот же теплый пружинящий пол, что в общей камере) ешь, выкидывай мусор в бак, уходи. И голос в динамике, видимо для аппетита перечисляющий правила и дальнейший распорядок дня. Заготовкам запрещалось выносить предметы и еду из столовой, запрещалось задерживаться, брать больше одного контейнера на человека, а виновные, понятное дело, будут наказаны. Дальше предстояло пройти медосмотр и следовать инструкциям.

– Скорее не тюрьма, а тюремная больница, – поделился я своими впечатлениями с Витей, выбросив контейнер из под еды в бак. – Медосмотр, пижамы эти дурацкие, еда никакая совершенно. А еще есть нехорошее слово "заготовки" и тот печальный факт, что больных вокруг не наблюдается... Все это наводит меня на плохие мысли, Вить. Знаешь, мне страшно. Фантазия, наверное, слишком богатая. Ты кто по жизни?

– Эникейщик из Москвы. Еще немного ролевик. Был.

– А я вроде как научный сотрудник, химик. Из Питера. Но, похоже, тут это уже никого не заинтересует.

– Подождем паниковать, Леша, – Виктор немного побледнел, но старался держаться твердо. – Народ вокруг вроде не дергается, все спокойны. Разберемся, не стоит думать сразу о плохом. Надо просто расспросить людей, нам все и расскажут.

– Ты прав, согласился с ним я. – Поговорим со старожилами. И попробуем найти тех двоих, когда выйдем в общую камеру. Вдруг они иностранцы и меня не поняли.

– Апостольский дар всем четверым дан, как ты говорил. Должны были понять.

После завтрака, когда все "заготовки" снова собрались в общем зале, я попробовал поговорить с первым попавшимся парнем, выглядевшим достаточно дружелюбно. Основная проблема была как всегда в языке. Понимать-то объявления по громкой связи я понимал. Но говорить самому? Как это говорить на языке, который ты понимаешь, но на котором в своей жизни еще не произнес и слова?

Я попытался отключить логику и просто обратиться к собеседнику, не контролируя каждое слово. Просто...сказать что хочу.

– Слушайте, я перитд нерди то и где вудлаа? – Парень посмотрел на меня как на идиота.

– Где валипри нессс тао летод объясните пожалуйста кролл? – Блин, не получается.

– Я тебя не понимаю, – серьезно сказал мой собеседник. Не по-русски, конечно. Но мысль я уловил и зацепившись за нее тут же начал говорить так же как он. На этот раз чужие слова полились ручьем.

– Где мы находимся и куда нас везут? – попытался выяснить я.

– Мы на небесной ладье богов, летим чтобы стать бессмертными, – ответил парень.

Дальнейший диалог на чужом языке оказался путанным и малоосмысленным. Я и присоединившийся к разговору чуть попозже Витя пытали аборигена так и этак, стараясь получить целостную картинку происходящего. Но не сложилось. Тайрон, как звали аборигена, оказался юношей из города Корпа, сыном местного каменотеса, которому повезло. Не желая всю жизнь дышать каменной пылью, таскать долото и молоток и прожить обычную скучную жизнь, он очень следил за своим здоровьем, чтобы стать бессмертным. Ел умеренно, не пил кайоля, не знался с женщинами, очень старался не простужаться и не болеть и соблюдал все рекомендации богов для того чтобы его тело было в полном порядке. За это он был признан достойным и награжден богами вместе со всей своей семьей. В срок испытания его признали годным к бессмертию и взяли на небесную ладью. А семье заплатили волшебными механизмами, небесной прочности и легкости тканью, и еще какими-то ништяками. И вот теперь у него все хорошо. И у нас с Витей тоже все будет хорошо раз уж мы здесь, только непонятно почему мы корчим из себя ничего не понимающих дураков. Надо только слушаться приказов и делать все как велят боги своим чудесным голосом без говорящего.

Неожиданно Тайрон прервал свой рассказ на половине предложения и устало закрыл глаза. Открыл их снова, договорил фразу заплетающимся языком, сладко зевнул и вновь сомкнул веки.

– Потом, – устало махнул рукой он. – Еще поговорим. Спать очень хочется.

– Ты же только проснулся? – Удивился я. Оглянулся по сторонам и обнаружил странную картину: почти половина заключенных в помещении людей лежала на полу, а остальные явно собирались баиньки, укладываясь прямо на теплое покрытие.

– Леша, что за ерунда? – обеспокоился Витя. Никаких признаков внезапного засыпания он не проявлял.

– Не знаю. Но мне это очень не нравиться. Нас что, накормили снотворным?

Похоже так оно и было. Тайрон уютно свернулся калачиком на полу, подложив руку под щечку, и сладко засопел. Немногие оставшиеся на ногах люди не спеша ложились на пол. Еще пара минут и зал оказался устлан спящими телами. Стоять остались лишь мы с Витей...нет не только. У противоположной стены продолжала недоуменно оглядываться какая-то молодая девчонка с темными волосами до плеч. А еще одна бодрствующая, только с длинной светлой прической сидела на полу с широко открытыми глазами метрах в десяти от нас.

– Ты кто? – крикнул по-русски я темноволосой. – С Земли из России?

– Нет, – сказала она. В голосе ее явно чувствовался натужный акцент, как будто язык и горло с трудом выговаривали чужие слова и звуки. – Я из кон фед ерации Ил ин рит, – медленно сказала она. – Вы зна ете где мы?

– Апостольский дар, – неожиданно сказал Витя. – А если съедите что ядовитое, то вам не повредит. И как раз все четверо.

Продолжить свою мысль он не успел, потому что часть стены в зале неожиданно ушла вверх, открывая широкий освещенный коридор, а в помещение вошли пятеро...не человека уж точно.

Глава 3

Кандидат первой ступени, капитан большого медицинского сборщика-заготовителя «Жулан» империи Тройс, господин Пеор сидел в задумчивости за рабочим столом в своей каюте, сложа руки на груди и слегка покачиваясь в удобном кожаном кресле. Дорогая форменная пижама из нейского шелка удобно облегала стройное тело капитана, гелевый наполнитель подушки кресла придавал ощущение приятной мягкости его пятой точке. В каюте стояла полная тишина. В таком состоянии Пеору лучше думалось еще с тех пор, когда он перестал быть аскетом и стал кандидатом. Телу должно быть удобно до такой степени, чтобы оно не отвлекало от работы мозг. Нет, если жизнь заставит, то Пеор мог эффективно работать в любой обстановке. Но лучше так...

Перед его глазами на вызванном несколько минут назад прозрачном голографическом экране чуть повыше рабочей поверхности стола все еще виднелись строчки отчета. Случилась какая-то накладка пополам с проблемой. Ничего страшного на первый взгляд, но дело загадочное. На второй палубе почему-то оказалось лишнее число заготовок – двести восемь вместо двухсот четырех. На четыре заготовки больше. Откуда бы они могли взяться? Число заготовок на всех семи рабочих палубах известно – ровно тысяча двести, все они учтены при погрузке на борт с вернувшихся планетарных челноков аскетов, накладок не было. Посчитаны поголовно, распределены по палубам, на них заведены учетные файлы. Сегодня пятый день полета, заготовки с первой палубы уже превращены хирургами в полуфабрикаты для кандидатов. На ядра для будущих кандидатов отобраны заготовки с третьей по седьмую палубы. Настала пора отправиться в операционные грузу со второй палубы, а тут такой казус...лишние головы.

В принципе такое бывает. Ошибки хоть и редко, но все же случаются. Но как объяснить тот факт, что четыре неучтенных заготовки не только не имеют личных файлов, но и оказалась имунны к действию альнизола? В воду и пищу была добавлена достаточная доза препарата, чтобы любая заготовка благополучно проспала до самого операционного стола, где ей бы вкатили еще обезболивающего и противошокового, чтобы процесс прошел гладко и без проблем. Но эти четверо не уснули. Более того, когда надзирающие аскеты ввели внутривенно по десять кубиков двухпроцентного альнизола каждому, ожидаемого эффекта не последовало. И что теперь с ними делать?

Пеор прикрыл глаза и, отогнав не вовремя возникшее желание выпить стаканчик ворлля, начал обкатывать в голове возможные варианты решения проблемы.

Вариант первый – впихнуть неучтенке кляпы поглубже в рот, связать покрепче и отправить как и предполагалось их на стол к хирургам. Будет неэстетично и не совсем гуманно, но зато проблема решиться сама собой. Пеор отчитается об успешной миссии, доложит об отсутствии проблем, не будет никого напрягать из начальства. Только вот...а вдруг потом начнутся реакции отторжения тканей у кандидатов, получивших органы от этих нестандартных заготовок или еще какие-нибудь проблемы? Или получившиеся новые аскеты проболтаются? Кто их послушает, конечно, но все же... Будут копать, выяснится, что Пеор использовал сомнительный материал. Не надо ему такого...

Вариант второй – в утилизатор. Нет заготовки, нет проблемы. Быстро, просто и надежно, хотя бессмысленное уничтожение заготовок вместе с их личностью и не приветствуется, но этот вариант неплох. Но все же...может лучше дать делу ход? Почему-то же их организм не реагирует на альнизол. Может есть еще какие-нибудь отклонения. Не лучше ли придержать пока интересные заготовочки до центральной базы сектора и сдать ученым целенькими? Пусть белые пижамы покопаются в проблеме, глядишь, откроют что-нибудь новое, а там и сам Пеор заработает немного к статусу. Если кандидат Пеор хочет стать кощеем, то упускать такой шанс – грех. Вариант интересный – можно неплохо выиграть. А можно и проиграть...известно что делает инициатива со слишком рьяными инициаторами. Нарвешься еще на расследование со стороны начальства. Где их взял, почему неучтенка? Не дай Несс начнут аудит корабельного документооборота и вылезет всякое... Тут можно вместо бонуса и на штраф к статусу нарваться.

"Подожду пока", – решился, наконец, Пеор. Уничтожить их никогда не поздно. А на базе перед тем как сдать отчет о рейсе, можно поговорить с Таором. Я вроде как его протеже, может посоветует чего...

Пеор прикосновением к уху активировал канал связи, вызывая начальника аскетов охраны "Жулана".

– Наолн, по делу неучтенок.

– Да командир?

– Пока всех четверых в изолятор. Не будем торопиться, посмотрим что это за чудо такое на нашу голову.

– Есть, господин кандидат.

Вы когда-нибудь видели фантастических боевых роботов? Наверняка. Уж терминатора-то и робокопа все когда-то смотрели. Все видели и настоящих роботов по телевизору или в ютубе – обычно тележки на колесном или гусеничном шасси со стволами или саперным и специальным оборудованием.

Вошедшие больше напоминали не эти канонические образцы, а всякие экспериментальные штуки, собираемые учеными при американских и японских корпорациях в единичных экземплярах в целях проверки и отработки всякого разного. Чем-то они были даже человекообразны. Ростом с меня, только вместо ног – гибкие, загнутые немного назад серебристые пластины, похожие на протезы для бегунов – параолимпийцев. Тело – узкое, тоже серебристое, цилиндрическое и почти ровное, но видны небольшие выступы и контуры съемных панелей, прикрытые плотно прилегающей прозрачной защитной пленкой. На условной "спине" какое-то утолщение вроде жесткого каркасного рюкзака. Возможно, место для аккумуляторов. Маленькая грудь, плечевого пояса пожалуй и нет. Вместо рук – два длинных гибких манипулятора, заканчивающихся семью "пальцами". Манипуляторы к тому же были закреплены не жестко, а проворачивались свободно на все триста шестьдесят градусов вокруг своей оси в верхней части цилиндрического тела. В "пальцах" манипуляторов – у двоих какие-то широкие прямоугольные коробочки с ручками, у троих – нечто похожее на пистолеты. Голова – сплющенный мяч для американского футбола, со зрачками то ли камер, то ли еще каких-то датчиков. Ну и еще всякие контрольные огоньки, символы и непонятные выступающие хрени, в ассортименте. Чем-то все их телосложение до боли напоминало небезызвестную Масяню из мультика, хотя точной аналогии, конечно, не было.

– Встать рядом друг с другом, в один ряд, – скомандовал один из роботов. Точнее это донеслось из динамиков где-то в его "голове". Спорить с ним я не стал, просто остался стоять где стоял, рядом с Витей. Сказывался шок от увиденного. Блондинка после короткого замешательства подошла к нам сама, темноволосую пришлось слегка подтолкнуть в спину одному из роботов.

– Протяните вперед левые руки.

"Ага, счаз, железяка бессмысленная..."

Железяке было все равно. Она схватила меня за руку холодным манипулятором, рванув ее с неожиданной силой. Другим манипулятором прислонила к сгибу моего локтя коробочку и я почувствовал укол и легкий холод в месте укола. Похоже на инъектор, который ввел в меня какую-то гадость. Ту же процедуру роботы проделали и с остальными.

– Ждите, – скомандовала железяка.

Прошло минуты две. Ничего не происходило.

– Долго ждать-то? – Потерял я терпение. – Дальше чего? Слушай железяка, а ты сама разговариваешь или тобой оператор управляет?

– Я не железяка, ты, тупая заготовка. Я мультифункциональный аскет, – похоже в голосе робота прорезалось что-то вроде обиды. – А ждем мы когда вы заснете. И так график разделки срываете, постыдились бы...

– Разделки? В смысле? Разделки кого?

– Да вас же, заготовок. Или ты хочешь лечь под нож в полном сознании?

– Чего!? – Вот тут мне стало по настоящему страшно. Точнее даже жутко. Я почувствовал как задрожали мелкой дрожью внезапно ослабевшие ноги. А стоявший рядом Витек аж изменился в лице.

– Сядьте на пол и ждите, – верно истолковал его выражение лица робот. – Насчет вас направлен запрос. Может быть, начальство сделает для вас исключение. Дернетесь – убьем на месте. Лучше попытайтесь заснуть. Все мы когда-то были заготовками и через это прошли, прежде чем стать аскетами. Не надо так волноваться, ничего страшного не происходит. Ваша жизнь в империи Тройс только начинается. – Как ни странно, но, похоже, эта железяка по своему пыталась нас утешить.

Наверное, надо было продолжить разговор. Но полученная информация начисто выбила меня из колеи, так что никаких умных мыслей и вопросов в голову не лезло. Товарищи по несчастью тоже молчали, сидя на полу и думая каждый о своем. Тем временем роботов в помещении уже набилось с пару десятков. Они, разбившись по парам, деловито клали спящие тела на носилки и выносили их из помещения прочь.

"Ну нет, сам под нож не лягу", – оформилась, наконец, итоговая мысль. Я переглянулся с Витьком, показав глазами на ближайшего вооруженного робота. Если они попытаются еще раз уколоть инъектором или связать, то бросаюсь на него и стараюсь выхватить "пистолет". Витек поможет. А там...лучше пусть убьют, чем самому идти на заклание. Аэртон, вот же гад...это он называет "вытащил в жизнь"?

– Поднимайтесь, пошли, – сказал через какое-то время разговорчивый робот– аскет. Приказано перевести вас в изолятор, поживете там некоторое время. И не дергайтесь, это же в ваших интересах. Я начеку. Или лучше дать оглушающий разряд и нести?

Изолятором служила комнатушка размером с единственную комнату мой питерской берлоги. До нее мы добирались по белым, ярко освещенным коридорам минут пятнадцать, сопровождаемые конвоем аскетов. Народу в однотипных, обшитых белыми панелями коридорах, с дверьми по сторонам было негусто – мы по пути повстречали лишь парочку роботов и одного спешившего куда-то человека в синем то ли комбинезоне, то ли плотной пижаме, вроде тех, что выдают работникам в «чистых зонах» некоторых производств. Располагалась наша камера, вместе с двумя такими же как она, в тупичке небольшого отсека, открывшегося нашим взорам за отдельной массивной овальной металлической дверью и представляла собой невысокое пустое помещение со светло-зелеными стенами. Выходившая в коридор сторона которого была на три четверти прозрачной. Небольшая закрытая кабинка, оказавшаяся крохотным санблоком, приютилась в углу камеры. Мебели никакой. Только знакомый теплый, чуть мягкий пол, такие же упругие стены, обшитые эластичным материалом, похожим на пластик, овальная гладкая металлическая дверь выхода, без всяких замков и ручек с внутренней стороны. Чем-то все это смахивало на вмурованный в стену аквариум.

Напоследок аскеты бросили нам в камеру четыре коробки с едой, вроде тех, что выдавали на завтрак и удалились, оставив нашу компанию в полном одиночестве за закрытой дверью. Наверное с минуту мы все молча сидели на полу, думая каждый о своем и потихоньку приходя в себя.

– Ну что парни, – первой прервала молчание темноволосая. Невысокая, зеленоглазая, черты лица тонкие, грудь маленькая но обозначена под пижамой ясно. Руки красивые, с длинными аристократическими пальцами, ноги длинные, но не от ушей. Ладная девчонка – все в ней сложено в правильную пропорцию и радует взгляд. Русский язык по-прежнему давался ей с трудом, хотя фразы она строила грамотно, просто говорить с непривычки было трудновато. – Вообще-то девушки первыми инициативу не проявляют, но учитывая обстоятельства... Может познакомимся? – Улыбнулась она.

Я попытался улыбнуться ей в ответ и что-то сказать, но не смог. Потому что улыбка вдруг сама собой разъехалась до ушей, и я начал смеяться. А точнее ржать аки конь. Сдерживаемое с утра нервное напряжение, будь оно не ладно... У кого-то оно выплескивается через слезы, резкие движения, крик. А у меня вот так – через смех. Впрочем, я был не один – дурной пример заразителен. Рядом со мной засмеялся Витек, а затем наше начинание подхватили и девушки. Через несколько секунд веселились мы уже вчетвером, глядя друг на друга и смеясь до слез.

– Поз...хаха..познакомимся, смертнички и смертницы, – захлебывался Витек. – Последнее свидание, хрен его...

– Вместе веселее, – хихикала блондинка. – Кто там первый на операцию? Мальчики, давайте мы после вас...

– Дамам принято уступать.

Успокоиться нам удалось только через пару минут. Впрочем, отсмеявшись, мы все почувствовали облегчение. Я уж так точно.

– Короче, будем знакомы, девушки – подавив последний хохоток, серьезно сказал я. – Хватит ржать. Меня зовут Леха, и я (пришлось подавить напрашивающееся каноническое слово "алкоголик")... был аспирант в институте. Вот этого вот худого типа зовут Витек или Витя, он программист, – подобный, резко фамильярный тон мне почему-то казался здесь и сейчас единственно уместным. – Мы из России, планета Земля. Умерли и очнулись здесь. А вы?

– Меня зовут Юннис, – сказала темноволосая. – Планета Тея, народная конфедерация Илинрит. Пулеметчица батальона "цверг". Погибла в бою, оказалась здесь.

Наши взгляды скрестились на блондинке. Высокая, синеглазая. Тоже стройная, но сложена поосновательнее, чем Юннис, этакая кровь с молоком. Пшеничного цвета волосы распущены до плеч. Представляться она не спешила, пристально уставившись на девушку и поджав губы. Надо сказать, взгляд ее был очень далек от дружелюбия, скорее уж из серии "убью на месте".

– Я Элис, – ледяным тоном произнесла, наконец, она. – Я тоже из Теи. Снайпер добровольческого полка демократической олигархии Илинрит, ты, цверюга недобитая!

– То-то я чую что-то знакомое, – сузила глаза темноволосая. – А тут у нас, оказывается, ДОИшная гадюка сидит. За Рейтольские денежки шахтеров в концлагерях расстреливала?

– Хана тебе! – Коротко бросила блондинка и кинулась на темноволосую. Подскочила к Юннис и постаралась схватить ее за шею, но та выскользнула и сильным ударом заехала блондинке кулаком в челюсть. Впрочем, Элис это не остановило. Пользуясь преимуществом в массе, она повисла у противницы на плечах и опрокинула ее на пол, переведя бой в партер.

– Охренели девки! Витек разнимаем!

Следующие несколько минут оказались наполнены пыхтением, возней, приглушенным матом и глухими ударами.

– Руки я сказала убери! Не смей меня лапать! – Орала мне в лицо блондинка, пока я удерживал ее на полу. Рядом из рук Витька рвалась Юннис.

– Все, все, убрал, – сказал я, потихоньку отстраняясь. – Только не надо снова на людей бросаться, не будь дурой. Тут недобитых уже нет, Элис. Все мы уже добитые. Ваши разборки из прошлого нам до лампочки, давай решать насущные проблемы.

– Да это же цверга, она...

– Уймись, блин! Сядьте по углам, охолонитесь малехо. Мозги включи! Нас тут резать на органы собрались, а вы разборки устраиваете.

Доводы рассудка все же возымели действие на девушек и они, сверкая друг на друга злобными взглядами, все же расползлись по углам по разным сторонам.

– Что у вас там произошло, из-за чего сыр-бор? Гражданская война? – Нарочито спокойным голосом спросил я. – Только давайте быстро и по делу. Регламент три минуты каждой. Нам еще надо свои дела обсудить, и мне есть что рассказать всей честной компании.

Мои догадки оказались близки к истине. На некой планете Тея, что в системе звезды Альгоф, где бы это ни было, жило себе поживало немаленькое государство «демократическая олигархия Илинрит» или сокращенно ДОИ с советом олигархов во главе. Уже само это название ассоциировалось у меня с чем-то нехорошим, что до добра не доведет. Так и вышло... ДОИ занимала большую часть материка с равнинной северной частью и гористым югом. Вот только почти все полезные ископаемые, включая нефть, уголь и металлы были на юге, а промышленность и аграрный сектор сосредоточились на севере. Все бы ничего, но только потом то ли экономический кризис грянул, то ли просто чья-то жадность достигла астрономических высот, но промышленники и фермеры севера и шахтеры юга переругались насмерть. Юннис утверждала, что олигархи севера снизили закупочные цены на сырье ниже себестоимости, одновременно подняв цену на хлеб, обрекая южан на голод и нищету. Элис считала ровно наоборот – монополисты южане задрали цены, оставив их промышленность без сырья, решив, что выгоднее сбывать все по высокой цене за океан неким государствам Анков.

Дальше все было как обычно – взаимные обвинения, народные протесты и декларация независимости народной конфедерации Илинрит на юге. А затем «ограниченная операция против сепаратистов» от северян. Дальше можно не продолжать...страна в хлам, тотальная война на несколько лет, всеобщие зверства и разрушения. Анки довольны до безобразия, – и север и юг отрывают от себя последнее, лишь бы купить у них за океаном оружие и технику. Хорошо хоть до атомного оружия тот мир немного не дотянул...

В момент гибели девушек можно было уверенно сказать, что южане проиграли. Юннис погибла, прикрывая со своим пулеметом и парой десятков оставшихся от батальона бойцов эвакуацию оставшегося гражданского населения из какого-то шахтерского городка, перед вхождением в него частей северян. Наверное, поэтому Аэртон и записал ее в спасатели. О зверствах северян наслышаны были все и люди при приближении противника бежали в горы. Остатки армии южан, засевшие там, вроде еще не капитулировали, но оставалось им недолго, почти все районы юга кроме высокогорья были потеряны, снабжение и управление армией практически развалилось. Дрались оставшиеся цверги по словам Юннис потому что "выхода все равно не было". По ее словам, держались в последнем бою они хорошо и доишники умылись кровью на окраине городка как следует, но что поделаешь – долбанная артиллерия рулит. Особенно если у врага она есть, а у тебя ее нет.

Рассказ Элис об обстоятельствах своей гибели неожиданно подтвердил правоту Юннис. Не без смущения блондинка призналась, что хотя она и была младшим офицером у северян, но погибла отнюдь не в бою. Девушка происходила из богатого рода промышленников, но, похоже, отличалась, мягко говоря, «самовольным» нравом, из тех про кого на Руси иногда говорят «беспокойным нет покоя». Поэтому ближе к концу войны, вдрызг поссорившись из-за чего-то с женихом за неделю до свадьбы, а так же со своей родней, не нашла ничего лучше, чем записаться на курсы снайперов, куда пусть и с неохотой, но принимали женщин. Закончила их с отличием, но в регулярную армию ее все равно брать не хотели, папа вставлял палки в колеса... Тогда она из принципа присоединилась к добровольческому полку где и провоевала пару недель, ничем особенно не отличившись. А потом случилась «досадное происшествие». Их часть стояла в «освобожденной» от сепаратистов– южан деревне и проходя поздним вечерком по какой-то надобности у ее околицы, Элис нарвалась на, как она дипломатично выразилась, «оказывающих неподобающие действия в отношении местных женщин» пьяных солдат ее полка. Естественно, она потребовала прекратить немедленно безобразия, а когда ее послали далеко и надолго, то схватилась за кобуру и начала махать стволом. Характер у нее взрывной, слово за слово...

Впрочем, по ее словам, это было редкое исключение из правил, а так-то северяне народ цивилизованный и добрый. Не то что вечно пьяные грязные звери из шахтерских батальонов, которые во время своего единственного относительно успешного наступления на север не щадили ни стариков ни младенцев. Просто добровольцы...ну они так называются. А так-то это наемники с самого социального дна севера, воюют за деньги, не чета благородной и пушистой регулярной армии северян.

Примерно так звучал рассказ девушек, если отжать из него весь неконструктив и взаимные оскорбления. На самом деле все выглядело гораздо колоритнее. Девушки, хотя и не дрались больше, но вовсю перебивали друг дружку, вставляли язвительные комментарии и грозились оторвать друг дружке разные части тела. Это если мягко сказать. Впрочем, рассказ Элис о своей гибели, кажется слегка утихомирил Юннис, да и сама северянка пришла в себя. Так что мой рассказ о гибели и словах неведомого Аэртона девушки слушали молча. Уже хлеб...

– Мы что, получается в космосе? – удивленно спросила Юннис, когда я закончил говорить. – На корабле, который перемещается между планетами и звездами?

– Выходит так, – подтвердил я. – Причем Аэртон, который нас сюда затащил, тоже корабль. Вернее корабельный компьютер.

– Компьютер? – В этот раз переспросила Элис. – Это как?

– Машина для расчетов, а так же хранения, обработки и управления информацией, – ответил блондинке Витя. – Может он и не компьютер, – продолжил парень. – Судя по Лехиному рассказу Аэртон уверенно прошел бы тест Тьюринга. Возможно это полноценный интеллект, причем мы не знаем искусственный он или нет и тип его носителя.

– Да, неважно, на самом деле, – покачал головой я. – Меня больше заботит непонятный сорбент, который оказался не пойми чем. И наши дары от Аэртона, которые реально работают. Препараты этих аскетов на нас не подействовали и слава Богу, а то нас бы уже порезали на части. Мы свободно общаемся на одном языке. То есть два так называемых "апостольских" дара работают. Остаются еще четыре: добытчик, лекарь, защитник и провидец. Возможно, это наш ключ к спасению.

– Интересно, а если я пивка хряпну, то уже не опьянею? – Невпопад спросил Витя. – Типа алкоголь – яд, а яды на нас не действуют. Обидно будет, если так.

– Для цвергуни это стало бы полной катастрофой, – не удержалась от шпильки Элис.

– Заткнись, стерва северная.

– Девушки, хватит уже! Лучше поработайте мозгами, блин, – я рубанул воздух рукой. – Вам говорил голос что-нибудь перед тем как закинуть сюда? Вы чувствуете в себе нечто...этакое? Я вот, например, добытчик, только непонятно добытчик чего именно и каким образом. А вы можете вылечить, защитить или провидеть? Говорите не стесняйтесь...

Тишина. Все сосредоточенно думают.

– Ни у кого никаких мыслей? Хорошо, давайте так. Возьмем тайм аут на некоторое время, ну хоть на пару часов. Подумаем еще. После обеда соберем совет. Только условимся все переговоры вести на русском. Возможно нас записывают, так мы хоть сохраним секретность...наверное, – закончил свою мысль я.

В камере все равно делать нечего. Часов у нас не было. Вообще ничего не было кроме зеленых пижам на голое тело. Так что сколько часов мы предавались размышлениям я не знал. Время от времени вспыхивали короткие разговорчики ни о чем. Витя ни с того ни с сего рассказал о том, как он ездил с пацанами на рыбалку и поймал здоровенную щуку. В ответ на это Элис вспомнила, что у ее семьи в загородном имении есть пруд с карпами и золотыми рыбками в центре парка. Ее воспоминание Юннис прокомментировала коротким монологом о зажравшихся буржуях и голодающем народе юга, а я, чтобы сбить маленько революционный пафос, рассказал анекдот о единственно правильном ответе на вопрос «надо ли класть сливочное масло в тарталетки с черной икрой». На это мне Элис заявила, что я такое же «быдло» как и цверга, а масло к икре по правилам хорошего тона класть надо. Но как-то это уже с улыбкой прозвучало, почти как комплимент. Трудно хранить обиды друг на друга, когда все до такой степени в одной лодке как мы. Так что вскоре между нами завязалась дискуссия на гастрономические темы, в ходе которой были съедены принесенные аскетами обеды. Тот же набор пюре, что и на завтрак никому не понравился, но чувство голода притупил.

– Нет, Леха, если разбираться с дарами, то надо начинать с тебя, – решительно сказал Витя, допив бутылочку с водой из контейнера. – Ты добытчик, это мы знаем точно. Попробуй добыть нам что-нибудь в конце-концов.

– Что именно? И как?

– Мне бы пулемет мой, – улыбнулась Юннис. – Гром -2м, в просторечии "отбойник". Калибр семь миллиметров ровно, вес восемь с половиной килограммов в снаряженном состоянии, с диском на сто двадцать патронов, длинна сто два сантиметра. Сделаешь?