Текст книги "Гвардия. (Дилогия)"

Автор книги: Сергей Мусаниф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 48 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]

Джек выудил из-под кресла пульт управления, и в зале стало совсем темно. Пока Морган настраивал экран для воспроизведения записи, из-за которой, как я понял, и разгорелся этот сыр-бор, я поинтересовался:

– Что мы имеем?

– Увидишь, – сказал Джек. А Мартин пояснил:

– Шестнадцать трупов. Полностью вырезанная археологическая экспедиция с Авалона.

Я присвистнул. Авалон был одной из самых влиятельных планет Лиги, и происшествия, случавшиеся с его гражданами, рассматривались всегда очень тщательно. Я не хочу сказать, что если бы погибшие прилетели с самой окраины Пограничных миров, мы не уделили бы делу столь же пристального внимания, но в нашем случае всплывали еще и политические аспекты, что на практике означало лишнюю головную боль.

Правда, до сих пор еще не было ни одной удачной попытки надавить на Гвардию при помощи политического влияния, однако портить отношения с сильными мира сего никто не хотел.

Джек настроил экран, и сцена трагедии развернулась перед нашими глазами.

Дело происходит на небольшой, судя по линии горизонта, планете, не имеющей своей атмосферы, что видно по дифракции солнечных лучей, проникающих сквозь полупрозрачный купол защитного силового поля. Посреди красновато-бурой глинистой пустыни, протянувшейся от одного края горизонта до другого, высится небольшой холм или курган, над которым возведен защитный купол. Под ним погребена горстка людей, несколько пустынных вездеходов, скиммеров и прочий экспедиционный хлам.

– Таурис, – пояснил Джек, уловив мой вопросительный взгляд. – Планета класса Д в системе Пурпурной Змеи. Окраина, разумеется.

В поле зрения камеры появляются двое: среднего роста и возраста подтянутый крепыш, облаченный в полевую форму майора ВКС, с обветренным и красным лицом, и высокий худощавый старик, хиппующий в залатанных джинсах, клетчатой рубашке, с длинными волосами, затянутыми наподобие конского хвоста. Оба в солнцезащитных очках, несмотря на то что купол над их головами, помимо прочего, гасит ультрафиолетовые лучи и снижает яркость света до оптимального восприятия человеческим глазом.

– Майор Дэвис, представитель ВКС в экспедиции, и профессор Голубев, возглавляющий эту самую экспедицию, – представил их Джек.

После печального инцидента на Шестой Дракона, повлекшего за собой гибель двух партий геологов, было решено в обязательном порядке включать в составы экспедиций представителей наших бравых вояк, отвечающих за безопасность научного корпуса. Когда, то ли вследствие этого указа, то ли по каким-то другим причинам, волна несчастных случаев с летальными исходами сошла на нет, военных отозвать забыли. Теперь они присутствовали в подобных группах в роли свадебных генералов, включенных в штат исключительно для показухи и отчетности и не имеющих никакой власти над ситуацией. Военных видели, но не замечали, слышали, но не слушали, с их мнением не считались. Абсолютный контроль над подобными исследованиями захватили ученые. Они заправляли всем, что ввиду последних событий было, на мой взгляд, не очень разумно.

Я далек от идеализации образа вэкаэсовцев, но они все-таки нужны. В данном случае хотя бы в виде сдерживающего фактора. Их разумность и хладнокровие могут хоть как-то компенсировать излишнюю научную прыть и исследовательский азарт ученой братии.

«На мой взгляд, принятое вами решение, профессор, слишком поспешно и необдуманно», – говорит Дэвис. Судя по тому, как майор подбирает выражения, он находится у крайнего предела, за которым уже нет слов. А есть только ярость и агрессия, а также извержения ненормативной лексики. В принципе, теперь мы знаем, что майор Дэвис был прав, вот только реального шанса изменить ситуацию у него не было. «Я уверен, есть и другие способы открыть саркофаг».

– Черт, а мне это нравится, – сказал я. – Саркофаги, пирамиды и ожившие мумии... Прямо как в старом добром фильме ужасов.

– Сейчас ты увидишь современный фильм ужасов, – обнадежил меня Джек. – Причем он будет документальным.

«У меня под рукой таких способов нет, – отвечает Голубев, – а ждать я не могу».

«Почему? – пробует возмутиться майор. – Эта штука пролежала здесь уже миллионы лет, может полежать и еще немного».

«Она пролежала здесь несколько десятков миллионов лет, майор, и теперь ей самое время быть открытой».

Профессор, как и множество ученых, увлечен познавательной стороной проблемы и других ее сторон просто не видит. Или не хочет видеть.

Почему ученые так редко думают о последствиях? Что тот же самый Нобель натворил со своим динамитом?

«Но мы даже не знаем, что там внутри!» – чуть не орет Дэвис.

«Естественно, – спокойно отвечает Голубев. – Поэтому я и хочу его открыть».

«Но...»

«Майор, мы проходили это уже сотни раз. – Тон у профессора раздраженный. Он явно не видит смысла в сто первом обсуждении проблемы и досадует, что приходится тратить столько драгоценного времени на бесполезные разговоры с представителем тупоголовых вояк. Времени, которое можно посвятить науке. – Мы просканировали объект и не обнаружили ничего опасного».

«Половина артефактов Магистров блокирует сканирование, – возражает майор. – И мы не можем знать, откуда в данном случае исходит угроза».

Артефакт Магистров! Теперь понятно, для чего я понадобился аналитикам. Одно время, еще в бытность свою штатным работником Аналитического Отдела, я сильно увлекался подобными вещами.

– Голубев утверждает, что артефакт практически пуст, – сказал Джек. – Они не обнаружили ничего, кроме системы энергопитания, поддерживающей стазис и блокирующей молекулярный замок.

– Молекулярный замок – это такая хрень, которая наглухо запечатывает двери, основываясь на частично контролируемой диффузии материалов, – популярно объяснил Мартин.

– А что такое «дверь»? – спросил я.

– Короче, система питания весьма любопытна, – сказал Джек. – Там стоят несколько штук, которые я назвал бы «энергоуловителями» или даже «энерговампирами». Они способны выкачивать энергию отовсюду, куда только могут дотянуться. Из атмосферы, из метеоритных дождей, из потоков радиации и даже из любого включенного оборудования экспедиции. Для того чтобы открыть молекулярный замок, нужно на время лишить систему энергии. Для этого экспедиция установила «зонтики», блокирующие внешние источники, и ей остается только на какое-то время отключить их оборудование.

– Всё их оборудование, – добавил Мартин.

– И именно этот факт беспокоит майора Дэвиса? – уточнил я.

«Вот это-то меня и беспокоит», – заявляет вэкаэсовец на пленке.

И получает в ответ искренне недоуменный взгляд: «Каким же образом?»

Далее профессор с невозмутимой миной снимает с плеча планшетку с портативным компьютером и начинает отстукивать на клавиатуре какие-то заметки.

«Да таким гребаным образом, – ревет не выдержавший майор, – что вы собираетесь отключить гребаные гравиполя и гребаные силовые щиты и без всего этого влезть в гребаную хреновину, которая непонятно откуда взялась, старый пень, сын козы и половой швабры из корабельного гальюна!»

Да, готов признать первенство моряков в области ругани. Нигде не умеют изъясняться столь же виртуозно, сколь и непринужденно, как во флоте. Свежие словосочетания слетают с языка бравых моряков, как распечатки с последней модели принтера Кубаяши. Во флоте ругались во все времена, такая у них традиция. Я подумал, что сегодняшний просмотр будет познавательным в самом широком смысле.

Однако профессор не обращает на разбушевавшегося вэкаэсовца ни капли внимания. Он продолжает делать свои записи.

«Вы хоть заметили, вислоухий бумагомарака, что на этой обдолбанной ошибке Галактики нет даже атмосферы! И чем вы собираетесь дышать, когда отключите верхний купол?» – майор тычет натруженным указательным пальцем в ядовито-желтое небо над ними.

«Я вам уже объяснил, майор, – наконец снисходит до него Голубев, – что мы отключим оборудование только для того, чтобы разомкнуть молекулярную цепь, на что потребуется не более десятых долей секунды, а за это время кислород улетучиться не успеет. К тому же у нас есть рециркуляторы».

– Цирк, – сказал я.

– Еще какой, – подтвердил Джек.

– Однако, судя по тому, что мы здесь сидим и этот цирк наблюдаем, профессор так и не внял голосу разума?

– Не внял.

– А жаль. Если бы он ему внял, у нас было бы меньше работы.

– Ага, – радостно поддакнул Мартин. – А если бы все ему внимали, то нас бы вообще разогнали к едрене фене.

– Очень может быть, – сказал Джек. – Хотя ситуация, которую ты нарисовал, абсурдна и утопична.

Ещё одна причина, почему люди со стороны недолюбливают аналитиков, кроется в их манере разговаривать не так, как это делают нормальные люди. Вы когда-нибудь слышали такую фразу из уст какого-нибудь колониального работяги? Или инженера на том заводе, где вы трудитесь? Или, быть может, вы и сами говорите такое каждый день?

Абсурдна и утопична!

«Плевал я на ваши рециркуляторы! Лучше бы у вас была хоть капля здравого смысла!» – орет майор.

«Послушайте, – примирительно говорит Голубев. – Я вполне могу понять ваше служебное рвение и так далее... Но дело в том, что вы не являетесь экспертом по дочеловеческой археологии, а я являюсь и могу вам сполным убеждением заявить, что никакой воображаемой вами опасности нет и в помине. Кроме того, корабль, экранирующий с орбиты вспомогательные источники энергии, выйдет на расчетную позицию уже через полчаса, а следующего витка ждать еще сутки, так что у меня нет времени придумывать что-либо ещё. (Судя по выражению его лица, никакого желания тоже нет.) Вы закончили, майор? С вашего разрешения, я хотел бы набросать еще несколько тезисов».

«Закончил, – сдается майор. – Но будьте уверены что свое мнение о вашей позиции я очень подробно изложу в своем отчете. (Излагайте сколько душе угодно, читается на лице профа, только оставьте в покое МЕНЯ.) Вы подвергаете жизни вверенных вам людей неоправданному риску».

«Нет абсолютно никакого риска», – безапелляционно заявляет профессор, и майор отходит от него и от камеры в состоянии крайнего нервного перенапряжения. Иными словами, кипит от злости.

– Вот взял бы он свое табельное оружие, – мечтательно сказал Мартин, – и перестрелял бы всех этих олухов к чертовой матери. Поймать одного слетевшего с нарезки майора с такими очевидными мотивами куда проще, чем искать теперь бог весть что.

– Логично, – сказал Джек. – Экспедиция все равно мертва, а окажись убийцей майор, нам проблем было бы куда меньше. Майора вэкаэсовцы и сами бы поймали. Дело чести, и все такое...

Цинично, но факт.

К оставшемуся в одиночестве профессору подбегает молоденькая девушка со значком лаборантки на лацкане комбинезона. Судя по оживленному выражению лица, она тоже считает, что стоит на пороге чего-то грандиозного, и ей нет никакого дела до майора Дэвиса и его отчета, который он так и не успеет написать.

«Корабль выйдет на расчетную точку через восемь минут, профессор, – сообщает она. – Будем начинать?»

«Конечно, Марша, – говорит Голубев. – Найдите Лендиса и передайте ему пятиминутную готовность».

«Хорошо, профессор».

Когда она смотрит на него, ее глаза предательски блестят. Возможно, она даже влюблена в этого маститого ученого, как это часто случается в мире иллюзий, имя которому – молодость.

Марше посчастливится умереть со своими иллюзиями.

Она уходит искать неведомого, но не менее обреченного Лендиса.

Я поймал себя на мысли, что подсознательно уже пустил в расход всех этих людей, и на секунду ужаснулся тому, что не испытываю по этому поводу каких-либо чувств.

Поначалу, когда видишь в кадре людей, полных сил и надежд, беседующих между собой, занятых важным делом, и знаешь, что через считаные минуты все они погибнут, а не имеешь никакой возможности это предотвратить, – бывает очень тяжело. Однако, по роду своей деятельности сталкиваясь со смертью чуть ли не каждый день, все это превращается в обыденность, и ты уже не испытываешь тех ужаса и боли, как когда-то. Таков удел полицейских, военных и врачей всей Галактики. Весь вопрос в том, благословенно или проклято твое новое видение мира.

Возможно, до тех пор, пока ты задумываешься об этом, для тебя еще не все потеряно.

Профессор тем временем поворачивается лицом к камере, поправляет съехавшие на нос солнечные очки изаводит очередную блаженно-возвышенную дурь, свойственную многим представителям гильдии рафинированных ученых.

«Итак, дамы и господа, мы с вами сейчас, в эту минуту, стоим на пороге, возможно, величайшего археологического открытия за последние сто лет, проливающего свет на жизнь давно ушедшей из исследованной нами части Галактики расы Магистров. Я, профессор Виктор Геннадьевич Голубев, начальник экспедиции, направленной Центральным Государственным Научным Университетом планеты Авалон на Таурис, шестую планету в системе Пурпурной Змеи, с исследовательскими целями, обнаружил уникальный артефакт, пролежавший под поверхностью этой планеты примерно сорок – сорок пять миллионов лет. Эта цифра пока приблизительна и будет уточнена после вскрытия артефакта.

Артефакт представляет собой капсулу, заключенную в статис-поле и снабженную уникальной системой энергоулавливания, изучение которой само по себе, независимо от содержания непосредственно капсулы, может предоставить человечеству новые источники энергии и способы ее переработки.

Размеры капсулы следующие: высота три с половиной метра, ширина два метра и глубина около четырех стандартных метров. Капсула снабжена замком с управляемой молекулярной диффузией, замкнутым на энергосистему. Судя по использованным технологиям, артефакт принадлежит к поздней стадии развития расы, ко времени так называемой Последней Войны Магистров. Металл, из которого сделана капсула, суперпрочный сплав, не удалось классифицировать при помощи имеющихся в нашем распоряжении полевых средств, его образцы впоследствии будут сравнены с образцами, изъятыми из ранее найденных объектов.

Вкратце это все, что можно сказать, не открывая, собственно, артефакта».

Профессор выдерживает театральную паузу.

Джек демонстративно поморщился. Мартин не менее демонстративно зевнул. Я демонстративно промолчал.

Профессор продолжает речь:

«Какие же тайны артефакт скрывает в своих недрах?

Сейчас об этом можно только догадываться. Быть может, это образцы неизвестных нам биологических культур, оставленные могущественными хозяевами как подарок последующим расам? Или очередной изыск несравненной по своему изяществу и простоте технологии Магистров, который даст толчок к более рациональному использованию энергоресурсов, что всегда было для человечества одной из наиболее болезненных тем, наравне с экологией и проблемой контроля рождаемости».

– Он случайно не из «зеленых»? – спросил я.

Очевидно, что профессор рассчитывает найти нечто грандиозное и уже наверняка видит свое имя запечатленным в истории. Забегая вперед, могу сообщить, что одной из своих целей он достиг и история запомнила его имя. Правда, вне контекста его научной деятельности.

Для истории профессор стал просто первой жертвой.

– Он затронул странный набор тем, – согласился Джек. – Об экологии больше всех кричат «зеленые», в то время как контроль рождаемости всегда поддерживался «красно-коричневыми».

– Долго он ещё будет бухтеть? – спросил я.

«Или же там таится нечто принципиально новое, что-то такое, чего мы с вами не можем даже представить и с чем сумеют разобраться только наши более талантливые потомки. Список того, что мы можем там обнаружить, можно продолжать до бесконечности...»

– Чем он сейчас и займется, – сказал Мартин. – Мужика просто распирает. Наверняка он нацелился на Нобелевскую премию Лиги.

– Самомнение данного индивида совершенно явно гипертрофировано, – поддержал Джек младшего по званию.

– Магистры никогда не были похожи на тех парней, что раздают подарки направо и налево, – сказал я.

Пока шел наш краткий обмен мнениями, высокопарные научные изыски профессора Голубева подошли к концу, и, когда мы снова глянули на экран, проф перешел к практической стороне вопроса. Ничего против я не имел. Судя по всему, Мартин и Джек уже по несколько раз выслушивали эту речь, а я же, пропустив часть мудрствований, совершенно спокойно мог это пережить.

«Так или иначе, скоро мы все узнаем, – подытожил первую часть своей речи глава погибшей экспедиции и сразу же взялся за вторую. – Чтобы вскрыть артефакт и исследовать его содержимое, нам потребуется отомкнуть молекулярный замок, для чего, в свою очередь, следует отключить систему энергопитания. Насколько я знаю, система эта сама по себе уникальна. Я конечно же не физик и не могу привести специальные термины. Но, на мой взгляд, это выглядит примерно так: система каким-то образом впитывает в себя солнечную энергию, космическую энергию и даже потоки радиации, также преобразуя ее в энергию... Но и это не все. Нам удалось установить утечку энергии из НАШИХ собственных приборов, аккумуляторов и генераторов... Как это объяснить, я не знаю. Я уже вызвал с Авалона расширенную исследовательскую группу, включающую ведущих физиков и энергетиков Лиги. К моменту их прибытия артефакт будет уже открыт, и капсула будет предоставлена для детального изучения».

– Теперь понятно, почему этот урод так торопится, – сказал я. – Не хочет делиться лаврами, так?

– Экспедиция отозвана, – пожал плечами Мартин. – Район блокирован ВКС до выяснения причин, а значит, до скончания веков. Но ты прав. Если бы вызванные ребята прилетели, он перестал бы быть главным стручком на этой грядке.

– Держу пари, что дополнительных специалистов вызвал не он, – сказал я.

– Сообщение подписано майором Дэвисом.

– Умница он, этот майор.

– Был бы умницей, – пробурчал Мартин, – если бы пристрелил этого идиота и взял бы командование на себя.

– Слишком большая ответственность, – сказал Морган. – Даже если бы он этого типа просто арестовал, а потом все оказалось бы ложной тревогой, он бы никогда не оправдался перед лицом общественного мнения. К тому же все следующие вэкаэсовские консультанты столкнулись бы с еще большим сопротивлением.

– Зато теперь к ним начнут прислушиваться, – сказал я. – Очень дорогая цена за возросший авторитет.

– Человечество всегда дорого платило за очевидные знания.

«Экспериментальным путем нам удалось установить, что утечка энергии происходит не из всех приборов, а только из активных. Следовательно, для того, чтобы обесточить систему, нам нужно всего лишь выключить все наши приборы и экранировать внешнее воздействие. Для решения этой проблемы задействован наш вспомогательный корабль, который находится на орбите планеты и окажется в расчетной точке через несколько минут. Он будет служить своего рода щитом для всех видов излучений, проникающих в этот район планеты. Нам же придется отключить все: генераторы, фильтры очистки и регенерации воздуха, защитные экраны, портативные компьютеры, двигатели автомобилей, нашу полевую кухню, голографические записывающие устройства, сканеры и даже купол, удерживающий воздух вокруг нас...»

Профессор явно страдал склонностью ко всякого рода перечислениям. Интересно, что и как он заказывал в ресторане?

«...Одним словом, нам придется отключить все, правда, на такой короткий срок, что мы вряд ли даже это заметим. По нашим расчетам, на то, чтобы открыть замок, нашему специалисту потребуется не более нескольких десятых долей секунды. У принятого мною решения нашлись и свои противники (он не мог не попытаться лишний раз укусить своего оппонента) в лице излишне консервативного майора Дэвиса из Военно-Космических Сил, страдающего симптомами мании преследования и утверждающего, что подобные действия слишком рискованны. (Ну вот, теперь еще и обозвал параноиком единственного члена экспедиции, не утратившего при виде артефакта способности мыслить трезво.)

Я лично никакого риска не вижу. Да если бы и был риск, что с того? Разве существует риск более святой, чем риск во имя науки, риск, позволяющий узнать что-то новое о никогда не познаваемой до конца Вселенной?.. Как глава экспедиции, я принял это решение и готов также принять на себя весь связанный с ним груз ответственности. (Смотрит на часы.) Мы начинаем».

– Какой же он придурок, – простонал Мартин.

Профессор отворачивается и идет в сторону группы людей, собравшихся у саркофага. Направленный видоискатель камеры следует за ним по пятам. По ходу к нему подбегает неугомонный майор и начинает что-товтолковывать. Из быстрой и несвязной речи до нас доносятся только обрывки фраз. «Ненужный риск... иные способы... опасность для жизни... чуть подождать...»

Но профессор на коне. Он отметает все возражения одним взмахом руки и присоединяется к толпящимся вокруг артефакта ученым. (Я машинально фиксирую местоположение каждого.) Профессор в центре внимания камеры. Вокруг него так и вьется эта лаборанточка, Марша. Рядом стоят трое серьезных мужчин среднего возраста. В пяти шагах сзади и справа вырисовывается одинокая фигура Дэвиса, что-то бурчащего себе под нос. Двое техников вьются вокруг саркофага, оплетая его какими-то проводами и прилаживая хитроумные устройства. Водители возятся с одним из джипов, четверо крепких парней перетаскивают груду оборудования подальше от эпицентра событий, над полевой кухней вьется дымок. Все заняты своим делом и ничто не предвещает беды.

«У нас все готово», – говорит кто-то. Возможно, Лендис.

«Начинаем отсчет. Через минуту мы станем свидетелями грандиозного открытия».

«Да, профессор», – говорит кто-то другой. Возможно, это он – Лендис.

Третий потенциальный Лендис, более практичный, чем оба других, сообщает, что корабль вышел на позицию.

Не в силах спокойно смотреть на «грандиозное открытие», к группе ученых подходит Дэвис, обзывает оных «сборищем короткоухих ослов и вислозадых крысомордых хорьков» и, исчерпав свои познания в сравнительной зоологии, удаляется в пустыню, подобно пророку, которых, как известно, в своем отечестве никогда нет.

Проходит время. Происходящее на экране напоминает стоп-кадр: все замерли и уставились на часы.

Профессор:

«Десять... девять... Выключите ретранслятор, черт подери, сколько можно повторять, у него же независимое питание... Шесть... Пять... Попрошу не курить... (Кто-то торопливо втаптывает бычок в красноватый грунт.) Три... (Я физически чувствую, как напрягается человек, стоящий возле невидимого рубильника.) Два... (Сам профессор еле сдерживает пробирающую его нервную дрожь, связанную с предвкушением... Чего? Славы? Известности? Минутного упоминания в сводках новостей? Своего имени на обложке широко известного в узких кругах специалистов альманаха? Фурора в замкнутом ученом мирке университета? Кто знает. Чего он не может ожидать, так это того, что на самом деле произойдет через несколько секунд.) Один... Вырубай!»

Словно выполняя его команду, Морган щелкнул кнопкой и погасил изображение.

– Остолопы, – сказал он.

– Это уже все? – поинтересовался я. – Или будет и продолжение?

– Продолжение будет, – сказал Джек. – Просто перед тем как я его включу, тебе следует морально подготовиться.

– Неужели так плохо? – спросил я, а когда он ответил, что еще хуже, резонно поинтересовался, как это вообще может быть хуже того, что мы только что увидели.

Он злобно промолчал.

– Как бы ты охарактеризовал то, что тебе удалось увидеть на данный момент? – спросил любознательный Мартин. – Если вкратце?

– Нецензурно, – сказал я.

Мартин хохотнул коротко и нервно.

– Очень похоже на реакцию Блейна, – сказал он.

– Все готовы к продолжению? – спросил Джек и, не дождавшись утвердительно ответа, снова включил экран.

Картина, казалось, оставалась прежней. То же желтое солнце, поливающее своими лучами тот же защитный купол, та же красновато-коричневая пустыня, простирающаяся до горизонта, тот же холм посреди этой пустыни и тот же артефакт внутри этого холма.

Разница только в том, что в артефакте пробито идеальной окружности отверстие около метра в диаметре.

За исключением этой маленькой подробности, ничего не изменилось.

Те же самые джипы и груды оборудования.

Та же полевая кухня.

Но люди...

Очень сложно было разобраться и опознать кого-нибудь конкретного в кровавой мешанине расчлененных тел, оторванных конечностей, выпотрошенных внутренностей и фонтанов бьющей отовсюду крови. Мертвая рука сжимает компьютер. Чья-то оторванная голова бессмысленно смотрит в небо широко открытыми глазами. Огромная рваная рана на животе толстого мужчины в одежде цвета хаки. Майор Дэвис с оторванными ногами, так и не выхвативший из кобуры свой игольник, да и мог ли он с игольником сделать что-нибудь против той ужасной силы, что сотворила такое? Сам профессор в солнцезащитных очках, но без левой половины туловища. Труп молодой лаборантки с двумя черными отверстиями вместо глаз.

Вот тут мне стало по-настоящему плохо.

Шестнадцать трупов.

Шестнадцать людей, которые могли бы остаться в живых, прояви они хоть малейшую осмотрительность. Если бы они так не увлеклись захлестнувшей их идеей, если бы они так слепо не поклонялись научному гению своего руководителя и не пошли у него на поводу, если бы послушались майора Дэвиса, человека, видевшего смерть в лицо, если бы не уперлись в своем мнении, считая всех военных сверхосторожными и негибкими, если бы немного подождали...

Но ждать они не хотели.

Я уже упоминал, что по роду своей деятельности частенько сталкиваюсь с трупами и уже успел привыкнуть к их виду, но тут пробрало даже меня. Сцена, развернувшаяся на экране, более всего напоминала бойню. Я только радовался, что не успел перекусить после своего возвращения с Термитника.

– Ты прав, Джек, – сказал я, когда тишина стала слишком тягостной. – Как оказалось, может быть и хуже.

– Прокрутить еще разок, Макс? – спросил он.

– Спасибо, но это лишнее, все и так ясно. Сколько составляет разрыв в записи?

Аналитики удостоили меня странным долгим взглядом.

– Да если бы... – Мартин как-то странно поперхнулся.

– Мой юный друг хочет сказать, – пояснил Джек, – что разрыв в записи объяснил бы все, и присутствие в этом деле аналитиков свелось бы к минимуму. Все было бы очень просто. Мы бы просто спустили оперативникам задание найти оригинал пленки, они бы просто перевернули эту планетку вверх дном и нашли бы этот оригинал, мы бы просто прогнали его через наши машины и вычислили бы личности подозреваемых, а оперативники потом просто поймали бы десяток-другой маньяков с топорами.

– Изъясняясь столь эмоционально, не пытаешься ли ты намекнуть...

– Вот именно, Макс, – сказал Джек. – В записи разрыва нет.

– Этого не может быть, – безапелляционно заявил я. – Просто потому что этого не может быть никогда. Даже твоему десятку-другому маньяков с топорами понадобится пара минут, чтобы учинить подобное.

– Тем не менее разрыва в записи нет. Эта пленка-дубликат записи с голокристалла, установленного внутри купола, и единственный разрыв, который нам удалось обнаружить, составляет пятьдесят шесть сотых секунды, что равно тому интервалу, на который эти кретины отключали свое оборудование.

– А если пленку все-таки подделали?

– Исключено. Видеоряд голокристалла в полевых условиях подделать невозможно, а если бы даже такая попытка имела место и увенчалась успехом, какие-то следы вмешательства мы все равно бы нашли. Кроме того, они вели передачу на свой корабль в режиме реального времени, и запись с корабля ничуть от этой не отличается. Кстати, ребята с корабля и подняли тревогу. А запись подлинная, сомнений в этом нет.

– И ты хочешь сказать...

– Не притворяйся глупее, чем ты есть. Они были живы, пока не открыли саркофаг, и в следующую секунду их не стало.

– Бац-бац – и в дамки, – сказал склонный к точной терминологии Мартин.

– Но это же невозможно.

– Это факт, – жестко сказал Джек. – Другой вопрос в том, что мы этот факт пока не можем объяснить.

– Ничто не убивает так быстро.

– Излучения. ДХ-поля. Перепады давления. Другой вопрос в том, что ничто не убивает так быстро, оставляя жертву в такомсостоянии.

Да уж, подумал я.

Ты можешь лопнуть, как мыльный пузырь, или рассыпаться заживо, или сгореть во вспышке сверхновой звезды, но ни одна сила в космосе не сможет вырвать тебе глаза или намотать твои кишки на твою же шею. Внезапным перепадом давления тут явно и не пахло. Как и ни чем другим из перечисленного Морганом.

– Эксперты там были? – спросил я.

– Они и сейчас там. Просеивают пустыню самым мелким ситом, какое только могли найти, а каждую песчинку рассматривают под спектральным микроскопом. Что-то мне подсказывает, это надолго.

– Но предварительные данные они уже прислали, – сказал Мартин.

– И что там?

– Да ничего. Датчики не фиксируют остаточных фонов излучения, так же, впрочем, как и приборы самой экспедиции; перепадов давления под куполом не зафиксировано, образцы почвы не отличаются от тех, что брали до инцидента. Полный ноль.

– А артефакт?

– Пуст, как бордель в понедельник.

А этот Мартин еще и поэт!

– У кого-нибудь есть хотя бы отдаленные представления о том, что там могло быть?

– Отдаленные есть. ВЧУ.

Иными словами, все что угодно. Не слишком утешительный ответ.

– Необязательно быть гением, чтобы сложить два и два, – сказал Мартин. – Всю шарашкину контору убило то, что находилось в артефакте, а спусковым крючком послужило отключение поля. Я думаю, нет смысла принимать в расчет локальный природный феномен, проявивший себя именно в момент открытия капсулы, а?

– Там было ВЧУ, – сказал Джек. – Например, кто-то испытывал новые разработки в области вооружения... Или имели место какие-нибудь локальные завихрения гравитационных полей, или еще что-то в этом роде. Мы не понимаем и сотой доли того, что находим после Магистров. Вопрос в следующем: если там что-то было – а что-то там было обязательно, ибо люди действительно мертвы, – то куда это что-топотом подевалось?

«Куда?»... Мне бы тоже хотелось знать куда. Вопрос аналитика заставил меня вспомнить про убийцу Аль-Махруда. Одно таинственное исчезновение в день – с этим еще можно смириться. Но два таинственных исчезновения в один день – это уже чересчур.

– Может быть, это была просто ловушка? Капкан одноразового действия, самоликвидировавшийся после срабатывания?

– Довольно сомнительное предположение, – сказал Джек. – Сам подумай, какой смысл устанавливать подобное устройство на пустынной планете?!

– Была ли эта планета такой же пустынной до Последней Войны Магистров? И вообще, нам ничего не известно об их мотивации.

– А стазис тут с какого бока?

– Ты сам сказал, что именно отключение стазиса послужило толчком для раскрутившей капкан пружины.

– Убийство ради убийства, – сказал Джек задумчиво. – Столь извращенная мысль могла прийти в голову только психопатическому, эмоционально неуравновешенному и параноидальному оперативнику, но уж никак не в наши светлые умы.