Текст книги "Фенимор Купер"

Автор книги: Сергей Иванько

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

Если сегодня на расположенной в центре Манхеттена подземной железнодорожной станции Гранд-Сентрал сесть в электричку, идущую по Нью-Хейвенской линии в сторону Стамфорда, то пятая остановка будет поселок Мамаронек. Здесь на берегу залива Лонг-Айленд в доме отца невесты 1 января 1811 года Джеймс Купер и Сюзан Аугуста Деланси сочетались законным браком. Свадебный обряд совершил священник С. Хаскелл, настоятель церкви из соседнего поселка Рай. На церемонии присутствовали только родственники новобрачных, да в дверях гостиной толпились слуги. В ожидании свадебного обеда молодожены играли в шахматы.

Ранней весной Куперы обосновались в арендованном небольшом домике в поселке Нью-Рошель. На лето они уехали в Куперстаун, где приобрели большой участок земли на западном берегу озера Отсего в миле от поселка. Купер назвал свою новую ферму Фенимор в честь матери и затеял строительство нового дома. Осенью они возвратились в дом тестя в Мамаронек, где 27 сентября у них родилась первая дочь Элизабет.

Перед Купером встал вопрос, что делать дальше. Его отпуск подходил к концу, и сам Джеймс с удовольствием бы продолжил службу на флоте. Однако его молодая жена категорически возражала против этого. Да и перспективы службы были далеко не блестящими. Даже опытные, заслуженные боевые офицеры вынуждены были брать отпуск, чтобы иметь возможность выйти в море хотя бы на торговом судне. Коммодор Бейнбридж, прославленный в морских сражениях, испрашивая такой отпуск, вообще выразил сомнение в том, что страна будет иметь постоянный военно-морской флот. Его мнение стало известным среди офицеров и, конечно, вызвало панику. Знал об этом и Купер.

В то же время полученное после смерти отца наследство требовало много забот: необходимо было расплатиться с отцовскими долгами, привести в порядок дела с арендаторами на двадцати трех унаследованных им фермах, построить собственный дом. По здравому размышлению и уступая настойчивым просьбам жены, Купер подает в отставку и решает заняться сельским хозяйством в Куперстауне. Однако неотложные дела задерживали переезд на берега Отсего. Только в июле 1813 года семейство Куперов с двумя маленькими дочерьми (Сюзан Аугуста родилась 17 апреля) перебрались на постоянное жительство в Куперстаун. Здесь их постиг первый удар. По дороге маленькая Элизабет заболела и через несколько дней по приезде в Куперстаун умерла.

Поселок к этому времени разросся. Он насчитывал 133 дома, 57 амбаров и 686 жителей. В нем издавались две газеты – «Отсего геральд» и «Куперстаун федералист», имелась одна пожарная машина на конной тяге. Пожары случались часто, правда, урон приносили небольшой: сгорал тот или иной небольшой домик или амбар. Первый крупный пожар, о котором долго помнили, случился в ночь на 30 марта 1809 года – сгорела типография и примыкавший к ней новый жилой дом. А следующей ночью сгорела «Академия», в которой начинали свое образование многие жители Куперстауна.

Джеймс Купер на холме за фермой Фенимор организовал овцеферму, он первым в округе завел овец породы мериносов, чья однородная тонкая шерсть высоко ценилась на рынке. Купер вел свое хозяйство с размахом и с применением новейших методов. Его ценили, заимствовали опыт, и когда позднее по инициативе Купера было создано сельскохозяйственное общество округа Отсего, он был избран первым секретарем. В эти же годы Купер стал одним из организаторов Американского библейского общества. У него росли три дочери – Каролина Марта родилась в июне 1815 года и Анна Шарлотта – в мае 1817 года. Все эти годы он строил постоянный каменный дом на ферме Фенимор. Дом стоял на холме над озером, в центре большого участка, вдали от других строений, за пределами собственно поселка.

Однако жить в новом доме Куперам не пришлось, они снова переехали в Мамаронек, в дом тестя. Жена Джеймса тяготилась жизнью вдали от своих родителей в небольшом поселке, затерянном в глуши лесов, вдали от больших городов. Она принимала близко к сердцу заботы мужа и поэтому безропотно жила в Куперстауне. Поводом для отъезда послужило не такое уж важное на первый взгляд событие. В доме Куперов долгие годы жила няня, принадлежавшая к методистской церкви. В Куперстауне она вышла замуж за одного из запивших прихожан, чтобы «спасти его и вернуть в лоно церкви». Ее уход сильно повлиял на жену Купера, и она настояла на переезде в Мамаронек, к родителям, чтобы было легче ухаживать за детьми.

До Олбани добирались три дня на лошадях с неизменной ночевкой в Канаджохари в доме полковника Хендрика Фрея, старого друга судьи Купера. Хозяину было уже за восемьдесят, но он хорошо помнил былые времена и много рассказывал о том, как отец Купера осваивал эти места. От Олбани до Нью-Йорка плыли по реке на пароходе, Купер то и дело обращал внимание жены на новые поселки на берегу, мимо которых плыл пароход. От Нью-Йорка полдня добирались до Мамаронека. Эти двадцать миль сегодня на машине или на электричке преодолеваются за каких-то полчаса.

Сначала Куперы жили в доме тестя. Расположенный на высоком холме над заливом Лонг-Айленд, дом этот стоял в центре огромного участка, на котором располагались коровники и амбары для зерна, посадки персиков и яблок, огороды и цветники, птичники и конюшни. Старшая дочь Куперов Сюзан любила с дедушкой хлопотать по хозяйству, кормить кур и уток, гусей и индеек, павлинов и цесарок. Впоследствии она вспоминала, что в доме не только занимались хозяйством, но иногда устраивались и любительские спектакли, в которых неизменно принимал участие ее отец.

В 1818 году Куперы построили свой собственный дом в соседнем с Мамаронеком поселке Скарсдейл на участке земли, который унаследовала жена Купера. И здесь Джеймс принимает активное участие в деятельности сельскохозяйственного общества. Под свои земли он получает кредит, открывает лавку в Нью-Йорке и на паях приобретает китобойное судно «Юнион». Он подумывает о том, чтобы заняться политикой, и активно включается в деятельность отделения республиканской партии в графстве Уэстчестер, вступает в штатную милицию и вскоре становится адъютантом губернатора штата Клинтона в чине полковника.

Хорошо образованный, начитанный, энергичный, интеллигентный молодой отставной морской офицер Джеймс Купер не без оснований рассчитывал, что со временем он сможет занять видное место среди политиков штата Нью-Йорк, а то и страны. А пока он пытался поправить свои пошатнувшиеся финансовые дела. Земли сильно упали в цене, и он не мог выгодно продать принадлежащие ему обширные земельные угодья. Один за другим умерли его четыре старших брата, и забота о благополучии их семей также легла на его плечи.

Глава 2
НАЧАЛО ЛИТЕРАТУРНОГО ПУТИ

По вечерам в доме Куперов вслух читали новые книги, которые раз в месяц доставлялись в Нью-Йорк на почтовом пароходе из Англии. Наибольшей популярностью пользовались рыцарские романы Вальтера Скотта, психологические истории английской писательницы Джейн Остин и ирландские романы Марии Эджуорт. Но часто пароход доставлял слабые сентиментальные творения, и тогда Купер вскоре прерывал чтение и откладывал книгу в сторону.

Однажды вечером Купер читал вслух приболевшей жене. Книга не вызывала интереса, и вскоре Купер зло отбросил ее на стол, воскликнув:

– Да я сам напишу тебе лучше книгу, чем эта!

Этот незначительный на первый взгляд эпизод, как оказалось потом, перевернул всю его жизнь. Жена начала подзадоривать его: ведь он и письма-то не любит писать! Но Джеймс стоял на своем и, к удивлению жены, тут же принялся за работу. Справедливости ради следует отметить, что небольшой литературный опыт у него все же был. Помимо той рыцарской истории, которую, как мы помним, он диктовал прямо наборщику типографии, он сочинил балладу. Купер вместе с группой приятелей находился как-то в редакции газеты «Отсего геральд». Туда зашел бедного вида человек и попросил помощи. Это оказался странствующий певец, исполняющий для слушателей баллады. Ему собрали небольшую сумму денег, но он попросил, чтобы вместо денег кто-нибудь из присутствующих сочинил для него новую балладу.

Купер тут же вызвался сочинить что-нибудь на злобу дня. Подходила к концу война с Англией, все только и говорили о жестокости англичан, сжегших недавно поселок Буффало. И Купер написал балладу под названием «Сожженное Буффало, или Ужасный пожар». Балладу сразу набрали, отпечатали несколько экземпляров и вручили их певцу.

Прошло лет пять. Купер был в одном из расположенных неподалеку от Куперстауна поселков. Его пригласили на чай, и дочь хозяев села за пианино, чтобы развлечь гостя пением. К удивлению и ужасу Купера, она запела «Сожженное Буффало».

Но теперь речь шла не о балладе, а о романе. Купера это не смущало, он тут же придумал сентиментальную моральную историю в духе тех, которые ему приходилось читать, и сел за стол. Действительно история эта разрослась в роман, который он закончил в июне 1820 года. Уже в ходе работы над романом жена начала говорить о том, что его роман заслуживает издания. Решено было прочитать его без раскрытия имени автора ближайшим друзьям и послушать их совета. Судьями избрали членов семейства губернатора Джона Джея, с младшим сыном которого, Вильямом, Купер учился в Олбани, Чарльза Уилки, старого приятеля Джеймса, и жителя Куперстауна англичанина Джеймса Атчесона, обществом которого Купер очень дорожил. Все они высказались за публикацию романа.

Чтение продолжалось несколько вечеров в доме Джона Джея в Бэдфорде, куда Купер приехал вместе с женой и дочерью. Джон Джей (1745–1829) был близким другом судьи Купера. Его имя хорошо известно в американской Истории. Вместе с Бенджамином Франклином и Джоном Адамсом он в 1783 году заключил в Парняге мирный договор с Великобританией. По возвращении на родину Джей узнал, что конгресс США назначил его секретарем по иностранным делам. В этой должности он проработал шесть лет, а в 1789 году был избран первым председателем Верховного суда США, передав ведение иностранных дел Томасу Джефферсону. С 1795 по 1801 год он был губернатором штата Нью-Йорк. Ярый противник рабства, Джей подписал закон об отмене рабства в его штате. С 1801 года он жил на своей ферме в Бэдфорде, занимаясь сельским хозяйством.

Его сын Вильям (1789–1858) был также известным общественным деятелем. Он одним из первых публично выступил за разрешение международных конфликтов путем переговоров или арбитража. В течение десяти лет он избирался президентом Американского общества мира. Джеймс Купер после смерти отца сохранил дружеские отношения со старшим Джеем, а с Вильямом он был на короткой ноге еще с периода совместной учебы. Купер высоко ценил образованность и литературный вкус обоих Джеев, и поэтому решил представить свое первое литературное детище на их суд. При чтении романа присутствовали и другие, однако почти никто не знал, что автор рукописи – Джеймс Купер; он сказал, что роман принадлежит перу одного из его друзей.

По прочтении рукописи большинство слушателей пришли к выводу, что роман – создание женщины, последовательницы английской романистки Амелии Опи, чей роман «Отец и дочь» был широко известен в эти годы по обе стороны Атлантики. Одна из слушательниц вообще была уверена в том, что ей уже приходилось читать этот роман. Автор посчитал это за похвалу, так как он действительно писал свой роман в манере английских писательниц, чьи книги были тогда в большой моде.

Биограф и исследователь творчества Джеймса Фенимора Купера Джеймс Ф. Бнрд считает сочинительство романов «самым донкихотским из всех его экспериментов» этого периода. Как бы то ни было, ободренный благожелательными отзывами слушателей, Купер обращается к известному нью-йоркскому издателю Андрю Томпсону Гудричу со «строго конфиденциальным» письмом, в котором рассказывает о своем романе и просит сообщить об условиях, на которых его книга могла бы увидеть свет. Купер извиняется перед Гудричем, что он не может посетить его лично для переговоров, так как обязан быть дома около жены, расстроенной недавней кончиной и похоронами ее матери.

Известно, что А.Т. Гудрич посетил Купера, и в результате переговоров они пришли к соглашению об условиях издания книги. 3 июля 1820 года в нью-йоркской газете «Коммершиел эдвертайзер» («Коммерческие новости») появилось следующее сообщение: «Фирма А.Т. Гудрич и К°» получила рукопись оригинального и весьма интересного труда под названием «Предосторожность». Фирма незамедлительно приступает к изданию этого романа».

«Предосторожность, или Предупреждение, лучше, чем Лечение», роман в 2 частях вышел в свет в ноябре 1820 года. Купер был недоволен наборщиками – слишком много ошибок, и настоял, чтобы ко второму тому был приложен список опечаток. Роман ничем не выделялся из числа тех, что ежемесячно прибывали на континент из Англии. Читающие ньюйоркцы считали, что книга написана проживавшей в Англии сестрой тестя писателя Деланси. Издание «Предосторожности» и в Англии лишь убедило публику в «правильности» ее предположений.

Первая книга Купера принадлежала к так называемым семейным романам в отличие от романов приключений. Это дало повод одному из более поздних исследователей творчества писателя заявить: «Ничто не может нам убедительно объяснить, как американский Скотт совершил ошибку, начав свою литературную карьеру в качестве американской Остин». Действительно, «Предосторожность» была написана в духе сентиментальных английских романов на тему о замужестве. Автор отчетливо проводит мысль о том, что выбор жениха для дочери – моральный долг ее родителей. Особого успеха книга не имела, однако она была отмечена рецензией в журнале «Литерари энд сайентифик репозитери энд критикел ревью» («Литературный и научный сборник и критическое обозрение»).

Вспоминая впоследствии свою первую литературную попытку, Купер писал: «…Случайные обстоятельства, послужившие причиной появления этого романа, определили также место действия и его общий характер. Действие происходило в чужой стране, а общий характер свидетельствовал о беспомощных попытках автора изобразить чужеземные нравы. Когда роман вышел в свет, на автора посыпались упреки его друзей, что он, американец по духу и по рождению, подарил миру книгу, разве что способную, да и то лишь в слабой степени, возбудить воображение его молодых и неопытных соотечественников картинами из жизни общества, столь непохожего на то, в котором он живет. Хотя автор отлично знал, что появление романа было чистой случайностью, он почувствовал, что упреки эти в известной мере справедливы».

Хотя первый роман, к тому же изданный анонимно, не принес его автору ни денег, ни славы, он все же способствовал тому, что Купер входит в круг нью-йоркских литераторов, становится постоянным рецензентом журнала «Литература, нация и критика». Но самое главное – «Предосторожность» толкнула Купера на серьезное занятие литературным трудом.

Культура Новой Англии в первой половине XIX века отличалась консерватизмом, назидательностью и была проникнута бесстрастным благочестием. Было много людей начитанных, но мало творческих. Обсуждали в основном прочитанное, а читали преимущественно книги английских писателей. В 1820 году, например, среди изданных в стране книг 70 процентов составляли английские и только 30 – произведения собственно американцев. Да и то последние отличались фактически лишь происхождением своих авторов.

«Американцы не имеют ни своей национальной литературы, ни своих эрудированных ученых, – не без основания утверждал в 1818 году журнал «Британский критик». – Американцы слишком молоды, чтобы бросить вызов в области литературы старым нациям Европы. Они никогда не будут писать с той простотой и с тем энтузиазмом, которые украшали истоки знания у всех разумных народов. Жителям Соединенных Штатов никогда не придется гордиться ни собственной поэзией, ни собственной музыкой…»

Английский критик Сидней Смит вообще ставил под сомнение необходимость для американцев иметь собственную литературу. «Да и зачем американцам писать книги, если шестинедельный вояж через океан доставляет им, на их собственном языке, наш разум, нашу науку, наш гений и – все это уже упакованное в тюки и бочки? Прерии, пароходы и мельницы – вот их собственная забота на грядущие столетия».

Подобные высокомерные суждения из-за океана были хорошо известны среди образованной американской публики, но они не вызывали чувства протеста, так как еще были слишком сильны узы, связывающие новую американскую нацию с ее континентальной прародительницей. Конечно, в Великобритании, да и в других государствах Европы читали и «Историю Нью-Йорка» Вашингтона Ирвинга (1783–1859), и готические романы Чарльза Брокдена Брауна (1771–1810), и морские поэмы Филипа Френо (1752–1832), и эпическую поэму «Колумбиада» Джоэла Барлоу (1754–1812). В Америке знали, что творчество Ч.Б. Брауна весьма высоко ценили Джон Китс, Перси Биши Шелли и Вальтер Скотт. И тем не менее тот же Сидней Смит был недалек от истины, когда он в 1820 году спрашивал со страниц «Эдинбургского обозрения»: «В четырех частях света кто когда-либо читал подлинно американскую книгу или смотрел настоящую американскую пьесу?.. Где их Скотты, Кэмпбеллы, Байроны, Муры или Креббсы?»

Ответа на эти вопросы зарождающаяся американская литература в то время дать не могла. Но уже совсем близко был тот час, когда американский писатель с типично американским романом подымется до уровня лучших творений мировой словесности.

Еще в те дни, когда Купер писал «Предосторожность», он по совету жены начал работать над новым произведением, которое по его замыслу должно было стать подлинно американским романом. «Задача изобразить американские нравы и американскую действительность так, чтобы это изображение заинтересовало самих американцев, – очень сложна, и я не уверен, удастся ли мне это, – размышляет писатель по поводу замысла своего нового романа в письме издателю А.Т. Гудричу. – Но признаюсь, что мой новый замысел более привлекает меня, чем «Предосторожность».

В качестве темы для своего нового романа Купер избрал войну за независимость США. В годы его детства и юности еще были живы непосредственные участники войны за независимость и образование американского государства. Джеймс хорошо знал многих из них, не раз выслушивал их интересные рассказы в отцовском доме. В свои молодые годы он был свидетелем англо-американской войны 1812–1814 годов, в ходе которой США не только стремились обеспечить свою независимость, но и пытались захватить Канаду.

Захват и приобретение новых территорий в этот период лежали в основе политики американской администрации. В 1803 году США купили у Франции Луизиану, огромную территорию к западу от реки Миссисипи, почти равную по своим размерам всем Соединенным Штатам того времени. Осуществлялся захват Флориды, формально оформленный договором с Испанией в 1819 году. Правительство стимулировало развитие промышленности, и земельная аристократия теряла и свои земли, и свое влияние. Быстрыми темпами рос торговый флот США и развивалось торговое мореплавание.

Купер был в курсе всех этих перемен и действий, и ему было из чего выбрать и сюжет и героев для типично американского романа. Но он не случайно остановился на периоде войны за независимость США. Как мы уже упоминали, Купер был частым гостем в имении Джеев в Бэдфорде. Длинными провинциальными вечерами Джон Джей, потягивая свою трубку, рассказывал занимательные истории, свидетелем и участником которых ему довелось быть.

У Джона Джея было что рассказать своим слушателям. Он родился в городе Нью-Йорке в состоятельной семье и после окончания Королевского колледжа (ныне Колумбийский университет) занялся юриспруденцией. В 1774 году он был избран делегатом первого континентального конгресса, где выступал против независимости колоний. Но после провозглашения независимости он поддержал ее и в качестве члена конгресса штата Нью-Йорк подготовил резолюцию, которой штат Нью-Йорк ратифицировал Декларацию независимости. Джей составлял проект первой конституции штата Нью-Йорк, являлся первым послом США в Испании, вместе с Александром Гамильтоном и Джеймсом Мэдисоном участвовал в написании «Федералиста», сборника эссе, ратовавших за утверждение федеральной конституции страны. Шесть лет Джей являлся государственным секретарем США по иностранным делам, пять лет – первым председателем Верховного суда США, шесть лет – губернатором штата Нью-Йорк.

В долгой жизни Джея случались назначения и поручения и не такие яркие, но от этого не менее интересные и важные. Президент Джордж Вашингтон назначил его одним из четырех членов Комитета по безопасности – первого разведывательного органа США. В комитете Джей отвечал за сбор информации о замыслах и передвижениях «красных мундиров», то есть войск англичан. В этом качестве он подбирал разведчиков и сам поддерживал с ними связь. Он рассказывал, что его агенты обычно посылали свои донесения с нарочными, а бывали случаи, когда его люди узнавали новости по тому, в каком порядке было развешано белье для просушки около одного из рыбацких домиков на берегу залива Лонг-Айленд.

Англо-американская война 1812–1814 годов всколыхнула патриотические чувства американцев, события войны за независимость казались им теперь не такими уж далекими, принимались близко к сердцу. Известные и безымянные герои этой войны ждали своих летописцев. И Купер решает написать роман об одном из таких героев. Впечатлительного начинающего писателя особенно заинтересовала история одного из тайных агентов Джея – простого мелкого фермера, который действовал здесь же, в графстве Уэстчестер. На Купера сильно повлияла и трагическая история гибели двадцатилетнего капитана Натана Хейла, захваченного англичанами при возвращении из разведки и повешенного 22 сентября 1776 года.

Героем своей новой книги он избирает безымянного разведчика, о котором с таким восхищением и уважением рассказывал Джон Джей. Благо и местность, где он действовал, была хорошо знакома Куперу. Знавал он и людей, как две капли воды похожих на тех, кому уготовано было действовать на страницах его нового романа.

Выбор профессии главного героя был подсказан самой жизнью. В дом Куперов часто приходили мелкие разносчики-торговцы, предлагавшие необходимые в хозяйстве вещи или чинившие обувь и мелкую хозяйственную утварь. Купер не без оснований посчитал, что именно такое занятие должно было бы облегчить его герою выполнение разведывательных поручений. Так Гарви Бёрч получил профессию мелкого разносчика-торговца и сапожника.

Что касается остальных действующих лиц романа, то и они были взяты из жизни. Американские исследователи творчества писателя считают, что роман частично основан на действительных фактах из истории семьи жены Купера. Известно, что семейство Деланси в период войны за независимость придерживалось проанглийских взглядов, и в романе в истории семьи Уортонов писатель отобразил реальные факты из их жизни.

Лето и осень 1820 года Купер упорно работал над своим новым романом. «Шпион» продвигается медленно и будет закончен не раньше, чем поздней осенью, – сообщал он 12 июля 1820 года своему издателю. – Работаю над книгой изо всех сил. Это должен быть настоящий американский роман. Думаю, что он будет значительно лучше «Предосторожности». Интереснее и лучше написан».

Однако, закончив роман, Купер не торопился с его публикацией. Финансовый риск издания второго романа казался ему слишком большим. Он не был уверен, что основанный на американском материале роман привлечет интерес американской читающей публики. Роман, в котором нет родовых замков и крепостных рвов, рыцарей и лордов, рыцарских турниров и жадно наблюдающих за ними молодых аристократок, вряд ли мог привлечь внимание читателей, особенно женщин. Конечно, чтение романов считалось модным занятием, и так называемое общество стремилось побыстрее прочесть новую книгу, ибо каждый хотел первым высказать о ней свое мнение. Но это касалось английских романов, а как читатели воспримут американский роман? Купер решил, что лучше сначала издать несколько «моральных историй» в духе все той же Амелии Опи, чтобы составить себе литературное имя. Конечно, действие этих историй придется перенести в Америку.

Но замысел этот так и не получил своего воплощения. Купер наконец решает передать свой новый роман издателю, и в декабре 1821 года накануне рождественских праздников «Шпион, или Повесть о нейтральной территории» появляется на американском книжном рынке. Новый роман Купера сразу же был воспринят его соотечественниками как произведение, появления которого все с таким нетерпением ждали. Интеллигенция молодого американского государства, хотя и тяготела все еще к литературе и культуре Англии, тем не менее мечтала о рождении собственной, подлинно самобытной национальной литературы и искусства, созданных па американском материале, поднимавших типично американские проблемы.

«Мы давно уже придерживаемся того мнения, что наша страна открывает перед авторами приключенческих романов широкие, нехоженые просторы, преисполненные нового материала, который может послужить прекрасной основой для романа, – так выражал подобные настроения в июльском номере журнал «Северо-американское обозрение» за 1822 год известный американский критик В.Г. Гардинер. – …Мы мечтали о том дне, когда на американской почве и исключительно из наших материалов будет воздвигнуто здание современного исторического романа во всей его национальной силе и изяществе».

В центре «Шпиона» приключения, а вернее – злоключения торговца вразнос Гарви Бёрча, несущего нелегкую и опасную службу тайного агента континентальных войск на территории, все еще занятой англичанами. Он поддерживает добрые отношения с живущими неподалеку от его дома состоятельными землевладельцами Уортонами, чьи симпатии находятся на стороне англичан и чей сын служит капитаном в английской армии. Только младшая дочь Уортонов Френсис безоговорочно на стороне республиканцев – в рядах континентальной армии сражается ее возлюбленный майор Данвуди.

Роман этот неоднократно издавался в СССР, хорошо известен нашим читателям, и нет нужды пересказывать его содержание и перипетии его главных действующих лиц. Отметим только, что майор Данвуди благополучно сочетался браком с Френсис. Гарви Бёрч имел последнюю тайную встречу с Джорджем Вашингтоном, который в благодарность за верную службу хотел вручить своему агенту мешочек с золотом.

– …Нет, нет, я не возьму у вас ни доллара, бедная Америка сама в них нуждается! – пылко ответил генералу разносчик.

Как жил он последующие годы, писатель не рассказывает. Известно лишь, что он «мужественно боролся с надвигающейся старостью и нуждой». Погиб он от пули англичан через тридцать три года после описанных в романе событий – на другой войне и на другой территории. Перед смертью он случайно встречается на линии фронта с капитаном Данвуди, сыном Френсис и майора Данвуди. Молодой человек узнает тайну старика из обнаруженной у него записки: «Гарви Бёрч многие годы верно и бескорыстно служил своей родине. Если люди не воздадут ему по заслугам, да наградит его господь! Джордж Вашингтон».

Интересно отметить, что собственно шпионская деятельность Гарви Бёрча осталась за рамками романа. Он многое видит, многое слышит, многое знает и о передвижениях английских войск, и о намерениях их командующих. Но автор ничего не рассказывает о том, где и как он собирает свои сведения, где и как передает их людям Вашингтона. Читатели знакомятся с внешней, легальной стороной его полной опасности деятельности, но его истинная работа – кропотливая, тяжелая, опасная работа военного разведчика – остается скрытой от читателей романа, как она была скрытой и от современников героя. Истинная роль Гарви Бёрча раскрывается только в самом конце повествования.

Купер сумел создать роман о шпионе – увлекательное авантюрное произведение, так ничего и не рассказав о профессиональном мастерстве главного героя. Перед читателями предстает образ мужественного, отважного, бескорыстного человека, отдающего всего себя ради достижения независимости своей родины. Гарви Бёрч – истинный патриот своей страны, ради которой он жертвует и своим благополучием и самой жизнью. Не случайно Купер утверждал, что главной темой своего романа он «выбрал патриотизм».

Американская критика сразу же откликнулась на роман. Первый отзыв появился в февральском номере за 1822 год филадельфийского литературного ежемесячника «Портфолио». Вторая статья была напечатана в мае 1822 года в балтиморском «Еженедельном журнале Найлса». Автор этой статьи прямо утверждал, что своим романом Купер дает ответ на сакраментальный вопрос Сиднея Смита: «Кто когда-либо читал американскую книгу?» – и с гордостью отмечал, что за шесть месяцев «Шпион» выдержал в США три издания.

Наиболее обстоятельный разбор романа был сделан в обширной статье Вильяма Говарда Гардинера в июльском «Северо-американском обозрении». Следуя принятой в те времена традиции, Гардинер использовал издание «Шпиона» как повод для анализа более общей проблемы: достаточно ли богатая американская история и американская культура, чтобы, основываясь на них, можно было создать исторический роман?

На этот вопрос Гардинер дает утвердительный ответ: «Американская революция – превосходный базис, на котором могут вырасти прекрасные романтические истории… Мы должны поблагодарить нашего автора за то, что он продемонстрировал, к нашему удовлетворению, что американская революция дала замечательную тему для романтической истории… «Шпион, или Повесть о нейтральной территории» – создание не ординарного ума… Его автор заслуживает величайшей похвалы, и мы посмеем добавить, будущей славы за то, что он проложил новый путь, открыл поле неисчерпаемого богатства – одним словом, заложил фундамент американского романа и фактически является первым, кто заслужил титул выдающегося американского романиста».

Успех романа был настолько громким, что уже через два месяца после его выхода в Нью-Йорке он был издан в Англии. Затем последовали переводы на французский, испанский, немецкий, итальянский и другие европейские языки. С французского роман был переведен на русский и вышел в свет в Москве в 1825 году. Но, пожалуй, главная заслуга Купера все же не столько в том, что американский роман благодаря ему получил широкое мировое признание, сколько в том, что он, по словам известного чарльстонского писателя Вильяма Гилмора Симмса, «…раскрыл глаза нашего народа на его собственные возможности, …помог ему осознать его умственные способности».