Текст книги "След чудовища"

Автор книги: Сергей Бодров

Соавторы: Вл. Трифонов,Дм. Иванов,Александр Моралевич,Владимир Митин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

Дм. ИВАНОВ, Вл. ТРИФОНОВ,
специальные корреспонденты Крокодила
След чудовища

Внимательный читатель помнит, что следы таинственного чудовища были обнаружены экспедицией Крокодила то в Читинской области, то в Приэльбрусье, то в Ленинградской области, то в городе Усть-Каменогорске. Однако само чудовище так и не было найдено. А следы всякий раз оказывались следами поистине чудовищного отношения человека к природе.

Затем, продолжая поиск, экспедиция обследовала некоторые зоопарки и даже зооцирк. Но искомого зверя не оказалось и там. Слабые надежды участников экспедиции, что чудовище уже приручено и крутит на носу разноцветные шары, ублажая детишек, рассеялись, как дым.

Сегодня вниманию читателей предлагается еще одно приключение наших героев.

Глава тридцать первая

РАДУЖНЫЙ КВАНТ

Экспедиция уже привыкла к смене мест и корреспондентов. Наш очередной бивуак был разбит на водоразделе Волги и Дона, а проще говоря, в Тамбовской области.

Из 828 местных рек, речушек и ручейков, когда-то струившихся по высохшим теперь руслам, мы облюбовали еще живую голубку-Цну, как нарек ее в свое время Максим Горький. За минувшую пятилетку в здешних местах на охрану природы ушло около 25 миллионов рублей. Так не в тамбовских ли водоемах поселиться искомому чудовищу?

И, несмотря на это, Квант купался. При этом он так фыркал и греготал, словно а речке бултыхалась целая рота солдат после дневного перехода.

Ыйна сидела на откосе, и в ее янтарных глазах блестели слезы. Каждый, хоть немного знавший Сауну, сразу бы догадался, что отнюдь не зрелище ныряющего мужчины так растрогало ее. И не ошибся бы. Причиной волнения была река, с удивительной быстротой менявшая краски. Казалось, Цна, играя всеми цветами радуги, задалась целью проиллюстрировать классическую фразу: «Полна чудес могучая природа!»

– Будет у меня ребенок если, будет он девочка если, я имя ей дам Цна! – прошептала Ыйна. – Смотрите все, это даже Балтики красивей, пожалуйста! Я могу известное время смотреть на море, не скучая. Каждую другую секунду имеет оно иной цвет: то лазурь, то индиго, то электрик! Но данная палитра красок есть особый феномен, Чюрлёниса и Левитана кистей достойный!

– Этим пусть занимается Союз художников, – сказал Семужный. – У меня, коллеги, возникла рабочая гипотеза. Скажем, скунс, или в просторечии американская вонючка, будучи испуганным, выделяет некий аромат, отбивающий всякую охоту его преследовать. Небезызвестный кальмар выпускает чернильное пятно, за которым скрывается, словно за дымовой завесой. Не исключено, что и наше чудовище склонно к подобной маскировке.

– Дух тяжелый! – кивнул Варсонофьич, брезгливо принюхиваясь к речному бризу. – И краска налицо.

Последние слова дедка явно относились к Кванту, бодро скакавшему к нам от места водных процедур.

– Ого-го, мужики! Хорошо! – кричал Квант, картинно играя бицепсами, трицепсами и желваками. – Здоровею!..

Установлено, что только буква «о» может выразить всю гамму человеческих чувств. Члены экспедиции воспользовались этой буквой, реагируя на Квантовы ядовито-зеленые конечности и синюшное лицо упыря,

– А говорят, не место красит человека! – ехидно крякнул дедок. – Врет пословица.

Квант страдал. Физически – потому, что мы яростно, но безуспешно пытались оттереть его речным песком. Но несравненно сильнее морально. Он как-то вызнал о тайной сердечной склонности Ыйны к передаче «Клуб кинопутешествий». И что теперь он мог противопоставить дружбе с Хейердалом, круизу на «Ра» и телегеничности Ю. Сенкевича? Радужный окрас тела?

– Это не есть возможно! – плакала от смеха Ыйна. – Разноцветный Квант вспоминает мне павианчика, которого я юннатствовала в детстве, пожалуйста!

Так не могло продолжаться. И действительно, Квант не явился на полдник. Мы кинулись в палатку. Постель его была холодной. В личных вещах белела записка. «Вспомните, что говорил Хемингуэй: из всех животных только человек умеет смеяться, хотя у него меньше всего для этого оснований. К. Михайлов».

– Обиделся! – догадались мы.

– Или в баню наладился! – предположил дедок.

Ночью Ыйна перебудила нас всех ледяными руками. Барабанил дождь.

– Кто-то ходит палатки вокруг! – прошептала она.

– Человечинки захотелось зверюге? – сонно отмахнулся Варсонофьич. – Я старый. Они такого мяса не потребляют, хотя и ископаемые.

Что-то заскреблось по брезенту, и полог палатки откинулся. В неверном свете молний различилось родное синюшное лицо Кванта.

Глава тридцать вторая

НЕ МЕСТО КРАСИТ ЧЕЛОВЕКА

Стуча зубами о кружку с горячим отваром одолень-травы, бард и всеобщий друг поведал о своем приключении.

Задетый за живое оскорбительным смехом Ыйны, Квант упрямо пошел вверх по реке, намереваясь в одиночку достичь логова зверя, чьи органы внутренней секреции красили воду Цны.

Наконец сквозь шум дождя он услышал звериное клокотание. Дождавшись очередной молнии, потрясенный Квант увидал громадную зияющую глотку, которая низвергала цветные струи.

– Не знаю, мужики, что на моем месте сделал бы Сенкевич, – Квант резанул взглядом Ыйну, – но я пополз вдоль шеи чудовища. Если уж идти, то идти до конца. До самого туловища, до жизненно важных центров! Но если уж говорить, то говорить правду. Туловищем оказался… лакокрасочный завод города Котовска!..

– Я подозревал! – воскликнул Глеб Олегович, ломая пальцы. – Меня глодали сомнения! Шея, разумеется, оказалась трубой, по которой в реку текут отходы красителей!

– Квант! – голос Сауны дрогнул. – Вы заткнули эту ужасную глотку, так?

– Как я мог это сделать один? Как? – загремел Квант. – Подобных глоток на Цне несчетное число! В городе Рассказове суконный и кожевенный заводы выплевывают в воду шерсть, жир, хром, дубильные вещества. Далее город Котовск вносит свою достойную лепту. И вот уже двадцать тысяч кубометров дряни величественно подплывают к Тамбову, который добавляет пятьдесят тысяч кубов своих неочищенных стоков!

Что это значит? Это значит, что летом содержание кислорода в Цне падает до нуля. Это значит, что на протяжении 25 километров в реке практически нет жизни! Но едва лишь она зарождается где-то на 26-м километре, как на речном берегу возникает Моршанск, знаменитый, кроме всего прочего, полным отсутствием городского коллектора. Да еще камвольно-суконным комбинатом, который под водительством директора А. Е. Зобнина систематически превращает Цну в «керосинную реку». Короче, на протяжении 50–60 километров в Цну сбрасывается, по грубой прикидке, около 250 кубометров отходов! Это жизнь, мужики!

– Грешил я на пословицу, права она, – вздохнул Варсонофьич. – Не место красит человека, а человек место!..

Глава тридцать третья

НОЧНОЙ БРОСОК

– Что же мы сидим? – вдруг встрепенулся Квант. – Вы же еще не знаете самого главного!

– Как? – ахнули мы. – И это еще не главное?

– Я ведь все-таки засек местечко, куда наведывается наш таинственный зверь.

– Водопой? Лежка?

– Не совсем… – загадочно ответил Квант. – Вперед!

Мы покорно зачавкали по грязи вслед за ним.

– Не тычь носа в чужое просо! – вдруг заворчал в темноте Варсонофьич. – Я это к тому, что ты нас, Квантушка, в речку завел. Мне уж вода по опояску.

– Тут глубже не будет. И ширина – семь шагов, – отозвался Квант. – Это и есть то место.

Мы оглядели унылые черные холмы, безжалостно сжавшие Цну, – дежурный марсианский пейзаж из плохого научно-фантастического рассказа. Под ногами заскрипело, захрупало.

– Осторожней! – крикнул Квант. – По моей догадке, то, по чему мы ступаем, есть не что иное, как минерализовавшийся фекалий чудовища, или, грубо говоря, помет!

Семужный взялся за сердце, обозревая гигантское отхожее место зверя. В воздухе запахло диссертацией.

– Почему из всех богатств языка русского выбрали вы, Квант, такой грубый термин? – поморщилась Ыйна. – В Южной Америке, например, ту же вещь называют поэтическим словом гуано, пожалуйста!

– Возможно, это и гуано, – Задумчиво сказал дедок, ковыряя носком. – Но только тогда наша зверюга не иначе как уголь жрет, а до ветру ходит исключительно золой.

– А каково мнение корреспондентов? – поинтересовался Глеб Олегович.

– Мы не специалисты в этом вопросе, – сказали мы. – Но похоже, что это – отхожее место чудовища по имени Тамбовская ТЭЦ, о ежедневных золоотвалах которой в 240 тонн писал нам встревоженный местный житель В. Наумов. Кстати, ТЭЦ губит Цну не только золой, но и постоянной утечкой нефтепродуктов, стоками из химцеха, обрабатывающего воду для котлов.

Квант мужественно принял и этот удар.

– Ужасно, коллеги! – сказал Семужный после печального раздумья. – Я установил, что река Цна имеет ток всего 12 кубометров в секунду. Самой ей выжить не под силу. Возможно, мы последние, кто видит то, что называется рекой Цной!..

Глава тридцать четвертая

АРХИЕРЕЙСКАЯ УХА

Стыдно сказать, но мы отступили с берегов Цны. Мы укрылись в популярной зоне отдыха меж пенсионерских дач, раскиданных вокруг Архиерейского пруда. Квант, оглашая стонами девственный уголок, оттирал себя золой. Инга дремала, а дедок идиллически стоял с удочкой по колено в воде, отплевываясь от пикирующих слепней. Семужный корпел над отчетом с названием, не радующим свежестью: «Большие беды малых рек». Оживив начало цитатой из песенки «С голубого ручейка начинается река», он перешел к дотошному перечислению способов, которыми закупориваются речки-капилляры, дающие наполненный пульс таким голубым артериям, как Волга и Дон. Тут была и распашка берегов до кромки воды, и рубка прибрежного леса, и промышленные отходы, и навозные стоки сельхозкомплексов, и множество других невеселых вещей, от которых становилось тоскливо.

Короче, дедова уха подоспела вовремя. Гремя ложками, мы обсели дымящийся казанок.

– Брюхо – элодей, старого добра не помнит! – лучился улыбкой дедок. – Архиерейская уха! Простой карась, а навару в два пальца.

Мы взяли в рот, переглянулись, но сглотнули из уважения к Варсонофьичу. Квант вгляделся в навар.

– Твоей архиерейской ухой, – мрачно заметил он, – только дизель заправлять вместо солярки.

– Приняла бы душа, а брюхо не прогневается! – бойко ответил дедок.

Мы влили еще по ложке сквозь стиснутые зубы.

– Кажется, мой желудочный тракт имеет возмущение на такой рыбий суп, – сказала Ыйна, силясь улыбнуться.

– Эх, ведь самая юшка пропадет! – неискренне заохал Варсонофьич и выплеснул уху в костер, отчего сразу взметнулся столб лилового пламени.

– Дайте бумагу. Я хотел бы оставить письмо своим ученикам и последователям, – сказал побледневший Семужный и зачем-то пошел в кусты.

Но его остановил чей-то тревожный оклик.

Глава тридцать пятая

САМЫЙ СТОЙКИЙ КАРАСЬ В МИРЕ

– Вы что это? Рехнулись? – закричали три человека, оказавшиеся позже весьма милыми людьми: главврачом облсанэпидстанции Г. М. Пико, старшим госинспектором Рыбинспекции Л. Н. Барановым и зампредом областного Общества охраны природы Д. С. Черемисиновым.

Эти достойные люди то соло, то дуэтом, а то и всем трио растолковали нам опрометчивость нашего обеда. Девственный на вид Архиерейский пруд давным-давно лишен невинности соседним производственным объединением «Пигмент», которое регулярно сбрасывает в пруд 18 тысяч кубометров так называемых «условно чистых вод». Каким-то чудом в пруду держится тамбовский карась, видимо, самый стойкий в мире. Но время от времени и карасю приходит каюк, когда «Пигмент», как это случилось недавно, сбрасывает в воду семь тонн ядовитого 2-этилгексанола. И эта история повторяется уже много лет.

– Поищите в нашей области врагов природы, – сказал Г. М. Пико. – Не найдете. Кругом друзья. На словах, к сожалению. А если бы нам закончить строительство хотя бы только тех очистных сооружений, которые начаты давным-давно, это был бы невиданный рывок!

– Штрафуем мы руководителей предприятий исправно, – сказал Л. Н. Баранов. – В прошлом году 148 человек на 5615 рублей наказали. Исков за гибель рыбы предъявлено на 35 079 рублей. А толку чуть. Директора же животноводческих комплексов прямо в лицо смеются: «Что вкуснее – наше мясо или ваша рыба, которой нет?»

– У нас по области легенда ходит, – сказал Д. С. Черемисинов, – будто бы директор одного комбината на глазах у всего народа выпил стакан сточной воды, чтобы всем показать, какова у него очистка. И жив остался…

Но тут горячий туман застлал глаза членов экспедиции. Терзали колики. Последнее, что осталось в памяти, это склонившееся над нами доброе лицо врача.

– Плохо дело? – спросил он.

Тамбовская область.

Дм. ИВАНОВ, Вл. ТРИФОНОВ,
специальные корреспонденты Крокодила
След чудовища

Надеемся, читатели не забыли, что расстались с героями повести на живописном берегу Архиерейского пруда в тот захватывающий момент, когда члены экспедиции достукались до острого отравления, причиной которого явилось антисанитарное состояние водоемов Тамбовщины. Медикам удалось отстоять жизни Г. О. Семужного, Варсонофьича, Кванта Михайлова, Ыйны Сауны и даже двух спецкоров Крокодила, что и позволяет сегодня последним как-то завершить всю историю.

Глава тридцать пятая

ТАЙНА ГРЕЙПФРУТА

С утра опять зарядил нудный ситничек, словно в небесах прохудился главный вентиль, а слесарь, как назло, взял отгул. Настроение в нашей палате было мерзкое, под стать погоде.

Семужный созерцал потолок, прислушиваясь к мажорному звучанию своей перистальтики. Варсонофьич отсыпался круглые сутки, по-зимнему, по-медвежьи закопавшись в одеяло. Квант то и дело присаживался к ледяной батарее парового отопления и выстукивал пятаком морзянку:

– Ы-й-н-а, к-а-к с-а-м-о-ч-у-в-с-т в-и-е?

Вскоре по трубам с третьего этажа, где помещалось дамское отделение, приходил ответ:

– А-п-п-е-т-и-т и а-н-а-л-и-з-ы н-о-р-м-а-л-ь-н-ы-е!

На последнем обходе главврач отрубил: «Через неделю выпущу. А пока никаких контактов, никаких сношений с внешним миром, кроме как через медперсонал.

В такой ситуации каждая съедобная весточка из родной редакции «Крокодила» казалась крохотным праздником. На этот раз в передаче были грейпфруты. Глеб Олегович вгрызся было в ароматный плод, но вдруг, поперхнувшись, оставил свое намерение.

– Нам депеша! – невнятно сказал он, и все увидали у него в зубах скрученную бумажку.

Чья-то заботливая рука хитроумно укрыла под кожей грейпфрута записку:

«Спите спокойно, дорогие товарищи! Стойко принимайте процедуры, крепко держите диету, честно сдавайте анализы. Больше спешить некуда. Специальным приказом экспедиция расформирована, С чудовищным приветом!

Группа доброжелателей».

– Коллеги, это же нонсенс! – взвизгнул опомнившийся Семужный. – Никто не застрахован от неудач. Надо лететь в редакцию, надо бороться! Устроим побег! Нынче же ночью! Квант, радируйте Ыйне!

Квант метнулся к батарее. По трубам парового отопления полетела морзянка: «Квант вызывает Сауну! Квант вызывает Сауну!».

Глава тридцать шестая

НОЧНОЙ ПОБЕГ

Сразу после отбоя мы впились зубами в простыни, располосовывая их на ленты. Квант скреплял их мудреным альпинистским узлом.

– Когда скоком, а когда и боком! – балагурил Варсонофьич, кусая пододеяльник. – Это по-нашему!

Первым с неожиданной обезьяньей ловкостью соскользнул вниз Семужный. Картинно фиксируя позы, спустился Квант. Мы тоже ссыпались довольно дружно. И только Варсонофьич вдруг завис, болтаясь, как хлопушка на елке.

– Квантушка! Глебушка! Корреспондентушки! – причитал дедок, из которого, точно горох из рваного мешка, посыпались неуместные поговорки: – «Артамоны едят лимоны, а мы, молодцы, едим огурцы!», «На кукиш ничего не купишь, а купишь, так не облупишь!..»

Ыйна жгла его взглядом из распахнутого окна на третьем зтаже.

– Где мужское ваше «я», пожалуйста, старый человек?

И дедок сорвался. К счастью, в бачок с пищевыми отходами.

Из темноты, светя зеленым огоньком, словно одноглазый кот, к нам подкрадывалось такси.

– К трем вокзалам? – спросил случайный таксист.

– К одному, если можно, – подобострастно заспешил Семужный. – К Савеловскому.

Таксист помедлил, но, видно, его и наши планы не совпали.

– Обедать еду! – решил он и рванул в ночь.

Прижимаясь к стенам, мы двинулись пешком. В здании,

темным монолитом вздымавшемся возле Савеловского вокзала, бессонно светилось лишь одно окно.

Глава тридцать седьмая

ДОЖДЬ СМЫВАЕТ ВСЕ СЛЕДЫ

– Интересно, – ядовито сказал Семужный, опознав в людях, колдующих над какой-то бумажкой, членов оргкомитета экспедиции, – интересно, что это вы тут делаете?

– Ликвидируемся! – хором ответили ему. – Поиграли – и будет. Любая игра, хоть спортивная, хоть карточная, хоть литературная, если ей не видать конца, становится занудной. Это грозит и нам, поскольку наш терпеливый читатель давным-давно раскусил, что никакого чудовища нет и не было в помине. Что чудовищные следы на прекрасном лике нашей земли, к сожалению, оставляют сами люди, не по-человечески относящиеся к природе. Итак, мы подводим черту. Но это отнюдь не значит, что впредь Крокодил будет с меньшим жаром охранять природу. Просто, как говорится, новое время – новые песни!

– Все верно, коллеги, – улыбнулся на улице Семужный. – Ведь мы с вами не что иное, как плод фельетонной фантазии.

– Допустим, с чудовищем все ясно, – упрямо сказал Квант, – но ведь между нами завязались какие-то личные симпатии. Что ж, их оставлять неразрешенными?

– Быть может, интимного порядка подробности обсудим мы вне страниц журнала, пожалуйста? – предложила Ыйна.

– Конец – делу венец! – подытожил дедок, не обнаружив в закромах памяти ничего более подходящего к случаю.

Скупо обнявшись, участники бывшей экспедиции пошли на все четыре стороны. Дождь смыл их следы…

А на двенадцатом этаже, где недреманно зудели люминесцентные светильники, закончилось колдовство над бумажкой. И вот что вышло:

ПОСКОЛЬКУ ЛЮБАЯ ПОВЕСТЬ, А ДОКУМЕНТАЛЬНО-ПРИКЛЮЧЕНЧЕСКАЯ ТЕМ БОЛЕЕ, НЕМЫСЛИМА БЕЗ ЭПИЛОГА, СОЗДАТЬ В СРОЧНОМ ПОРЯДКЕ ДЛЯ «СЛЕДА ЧУДОВИЩА» ДОСТОЙНЫЙ ЭПИЛОГ СИЛАМИ ОРГАНИЗАЦИЙ И ОТДЕЛЬНЫХ ЛИЦ, НЕПОСРЕДСТВЕННО СВЯЗАННЫХ С ПРОБЛЕМАМИ, КОТОРЫЕ ОПИСАНЫ В УПОМЯНУТОЙ ПОВЕСТИ.

ПРОЩЕ ГОВОРЯ, ПРИГЛАСИТЬ ОТВЕТСТВЕННЫХ ТОВАРИЩЕЙ НА БОЛЬШОЙ НЕЛИЦЕПРИЯТНЫЙ РАЗГОВОР И С РЕЗУЛЬТАТАМИ ЕГО ПОЗНАКОМИТЬ ЧИТАТЕЛЕЙ, ИБО ПОВЕСТЬ «СЛЕД ЧУДОВИЩА» МЫСЛИЛАСЬ НЕ КАК РАЗВЛЕКАТЕЛЬНОЕ ЧТИВО, А КАК СИГНАЛ К КОНКРЕТНЫМ ДЕЙСТВИЯМ В ЗАЩИТУ ПРИРОДЫ!

Опубликовано в журнале «Крокодил», №№ 7, 9, 11, 14, 17–18, 20, 23, 27 за 1976 г.[3]3
  Обложки журналов


[Закрыть]

Иллюстрации В. Чижикова