Текст книги "Богатырские фамилии. Красные и белые (Сборники рассказов)"

Автор книги: Сергей Алексеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Исполнили черноморские моряки приказ Советского правительства. Легли корабли на дно Чёрного моря.

«Погибаю, но не сдаюсь!» – прозвучала над морем морская клятва.

КАЙЗЕР

Видели как-то братья-двойняшки Тимиш и Тараска в каком-то журнале на картинке портрет немецкого императора – кайзера Вильгельма. Запомнилось им лицо. Особенно поразили усы. Торчали они вверх, как две длинных и острых пики.

– Как пики, – сказал Тимиш.

– Как пики, – сказал Тараска.

И вот случилось невероятное. Крутились однажды ребята у реки, у запруды, таскали раков. Смотрят – едет отряд немецких верховых. Мундиры, чёрные каски на головах. Шишаки на касках. Впереди верхом на буланом коне важно сидит офицер. Всмотрелись ребята и ахнули. Узнали ребята лицо. Те же глаза. Тот же нос. Как пики, кверху торчат усы.

Схватил Тимиш Тараску за руку, сжал.

– Кайзер, – шепчет, – кайзер…

– Кайзер… – шепчет в ответ Тараска.

Затаились ребята в кустах. Переждали. Рванулись потом домой в родную свою Причеповку. Примчались, бросились к деду.

– Кайзер, – шепчут, – кайзер!..

Дед туговат на ухо.

– Что, какой майзер?

– Кайзер! – кричат ребята.

Растолковали они наконец старому про немецкий отряд и про немецкого императора. Сам император, сам кайзер приехал в Причеповку!

Подивился немало дед. На внуков недоверчиво глянул.

Разместился немецкий отряд в Причеповке на ночёвку. Прибыл и к ним постоялец.

Вот же судьба бывает. Глянули Тимиш и Тараска – он, кайзер!

Вновь зашептали деду:

– Он, кайзер…

Разыскали ребята журнал, фотографию. Глянул дед – действительно кайзер.

Расположился кайзер на отдых. Зевнул. Заснул.

Не спится ребятам. Не спится деду.

– Дедусь, давай схватим!

– Кляп ему в глотку!

Задумался дед. Трубку достал. Набил табаком. Затянулся раз, и второй, и третий.

– Вот так дела, – произнёс старик.

Собрался дед, куда-то ушел.

А среди ночи явились в село партизаны. Незаметно пробрались в хату. Схватили, скрутили немца, кляп ему в рот забили.

Притащили партизаны пленника в лес. Вынули кляп из горла.

– Кайзер? – спрашивают.

Хлопает тот глазами.

– Кайзер?

Не понимает кайзер.

Достали они фотографию.

– Ду ист кайзер?

Показывают пленнику фотографию.

Понял немец, в чём дело.

– Найн! – закричал. – Найн! Их бин официр Курт Шмульц!

Переживали Тимиш и Тараска, что вовсе не кайзер схвачен. Разгорелись у них фантазии. Всё строили планы, как бы всё же поймать немецкого императора. В Германию даже бежать собрались.

Не пришлось. Не понадобилось. Вскоре сами немецкие рабочие и крестьяне добрались до своего императора. В Германии произошла революция. Сбросил немецкий народ, как мы царя Николая, кайзера.

Пришлось немецким генералам убираться с советских земель.

ПРОДАЛИ

– Продали нас, продали, – говорил Иржи Ружичка.

– Не может быть! Как так – продали?! – поражался Душан Швестка.

– «Как, как»! Очень просто. Как продают? Взяли и продали.

Даже сумму Ружичка называл, за которую их продали, – 15 миллионов рублей.

Иржи и Душан – чехословацкие солдаты. Иржи Ружичка – чех, Душан Швестка – словак.

– Продали, продали, – повторяет Ружичка.

Не верит Швестка. Не может быть! Иржи, наверно, шутит.

Тогда достал Иржи Ружичка чехословацкую газету «Прокупник Свободы» («Пионер Свободы»), раскрыл, показал Душану Швестке. Читает Швестка: «Французские миллионы». Так называлась статья. Прочёл Швестка статью. Всё ясно. Действительно, и он, и Иржи Ружичка, и другие чехословацкие солдаты за 15 миллионов проданы.

В годы, когда шла мировая война, Чехословакия входила в состав Австро-Венгерской империи. Австро-Венгрия так же, как и Германия, воевала против России. В России оказалось немало пленных австро-венгерских солдат, в том числе много чехов и словаков. Составился целый корпус.

После того как произошла Великая Октябрьская революция, пленным чехословакам разрешили покинуть Россию. Путь чехословацкого корпуса из России лежал через Сибирь и Дальний Восток.

Тронулись в путь солдаты. На сотни километров по Сибири растянулись железнодорожные составы, которые везли чешских и словацких солдат.

Однако зарубежные капиталисты хотели, чтобы чехословаки остались в России. Они рассчитывали поднять чехословаков на борьбу против Советской власти. Чешских и словацких солдат стали пугать тем, что якобы Советское правительство собирается их заключить в Сибири в специальные лагеря, а затем кому-то выдать.

– Выступайте, пока не поздно, против Советской власти. Выступайте! раздавались голоса наших врагов.

Не все, конечно, чешские и словацкие солдаты поверили в эти выдумки. Иржи Ружичка не поверил. Душан Швестка не поверил. Не поверили и многие другие. Знали они, в чём правда. Руками чешских и словацких солдат иностранные капиталисты надеются задушить Советскую власть. 15 миллионов рублей, о которых говорил Иржи Ружичка, были как раз те деньги, которые передали зарубежные капиталисты на организацию мятежа чехословацкого корпуса.

– Выступайте! Выступайте против Советской власти, – продолжают нашёптывать чешским и словацким солдатам. – Выступайте, пока не поздно.

Удалось всё же врагам Советской России обмануть многих чехословацких солдат. В мае 1918 года восстание чехословацкого корпуса началось.

Однако не все чешские и словацкие солдаты выступили против Советской власти.

Иржи Ружичка – не пошёл.

Душан Швестка – не пошёл.

И они, и сотни других вступили бойцами в Красную Армию.

Идёт у красных бойцов перекличка:

– Иржи Ружичка!

– Я!

– Душан Швестка!

– Я!

Выдающийся чешский писатель Ярослав Гашек, написавший знаменитую книгу «Похождения бравого солдата Швейка», тоже вступил в Красную Армию. Тоже за Советскую власть сражался.

Помнят советские люди помощь чешских и словацких друзей. Память хранят благодарную.

«СЛУШАЙ МОЮ КОМАНДУ!»

Вся железная дорога от Урала до Владивостока оказалась в руках у солдат мятежного чехословацкого корпуса. К белочехословакам присоединились и местные белогвардейцы. Вместе они и пошли против Советской власти. Пали сибирские города Новониколаевск (ныне это город Новосибирск), Красноярск, Иркутск, Омск. На Урале белые заняли Екатеринбург (ныне Свердловск) и Челябинск. Белые двинулись к Волге, шли на Самару (сейчас это город Куйбышев), на Симбирск (сейчас это город Ульяновск), на Казань.

Не продвинулись белочехословаки и белые дальше Самары, Симбирска, Казани.

Для борьбы с врагами был срочно создан Восточный фронт. На восток были посланы пополнения.

Особенно упорные бои с белыми и белочехословаками развернулись у города Казани. Здесь под Казанью и стал Серафим Лютков командиром роты. Был рядовым, а стал командиром роты. Вот как случилось это. Сражался Лютков под Свияжском. Это недалеко от Казани. Трудные были бои. Упорные. Взвод Серафима Люткова оказался как раз на самом ответственном месте боя. Хорошо сражались бойцы. Отважно. Командир взвода был к тому же у них надёжный, опытный.

И вдруг сразила командира взвода белогвардейская пуля. Как раз в это время белые снова пошли в атаку. Собрались наши ответить своей атакой. А тут командир убит.

– Взводный убит!

– Взводный убит!

Замешкались наши. Надо идти в атаку. Однако нет взводного. Нет команды.

Пошли голоса:

– Команду подай…

– Кто команду подаст?..

– Команда нужна!..

Нет команды. Вновь голоса:

– Команда нужна!..

– Команда!..

Вот тут-то и поднялся Серафим Лютков:

– Слушай мою команду. В атаку! Ура! Вперёд!

Встал и первым пошёл вперёд. Рванулись за ним другие. Ударили красноармейцы в штыки. Откатились белые.

Пошёл в атаку взвод Люткова. А за этим взводом соседний взвод. А за соседним ещё соседний. Рота за ротой. Рота за ротой. Устремился весь полк вперёд.

Уже после боя командиры стали выяснять, кто же поднял в атаку взвод.

– Лютков! Серафим Лютков!

Назначили Люткова командовать взводом. Справился он со взводом. Командовать ротой его назначили. Наши как раз подошли к Казани. Командиром роты Лютков и вступил в Казань.

Ясно другим: не с небес вожаки спускаются – командиры в бою рождаются.

СИМБИРСК И САМАРА

Много было врагов у Советской власти. Явных. Неявных. Скрытых. Открытых. Выжидающих. Недобитых.

В числе врагов были и эсеры. Эсеры – слово сокращённое. Эсеры значит социал-революционеры. Существовала в России такая партия. Называли себя эсеры революционерами. Хотя на самом деле стали контрреволюционерами. Повели эсеры открытую борьбу против Советского правительства, против партии большевиков, против товарища Ленина.

30 августа 1918 года эсерка Фани Каплан стреляла во Владимира Ильича.

Ленин выступал на митинге перед рабочими одного из московских заводов. Подходил после митинга к автомобилю. Здесь у автомобиля и притаилась Фани Каплан. Две пули послала в Ленина.

«Всем! Всем! Всем! – разнеслось сообщение. – Всем! Всем! Всем!» Газеты известили о злодейском покушении на жизнь Владимира Ильича Ленина.

Положение Ленина было тяжёлым. Пули оказались отравленными.

В эти дни особенно упорные бои шли на Восточном фронте. Разгорелись они и вокруг Симбирска – родного города Владимира Ильича. Отважно сражались красные бойцы. Хотелось им взять Симбирск и доставить приятное известие товарищу Ленину.

Основной удар по Симбирску наносила сводная Симбирская стрелковая дивизия, которой командовал прославленный красный командир Гая Гай.

9 сентября. Ранний рассвет. Красные начали наступление. Весь день шёл бой. Продолжался он и десятого, и одиннадцатого сентября. Всё ближе и ближе подходили красные войска к Симбирску. Оставалось всего два километра. Гай дал приказ к решительной атаке. Устремились войска вперёд. Шли на штурм полки Московский, Орловский, 1-й симбирский, 2-й симбирский. Был под Симбирском и польский добровольческий кавалерийский дивизион.

Ворвались красные бойцы в Симбирск. Взяли Симбирск. Освободили. Полетела в Москву к Владимиру Ильичу телеграмма.

«Дорогой Владимир Ильич! – писали бойцы. – Взятие Вашего родного города – это ответ на Вашу одну рану, а за вторую – будет Самара!»

Получил телеграмму Ленин. Тут же ответ отправил. «Взятие Симбирска моего родного города – есть самая целебная, самая лучшая повязка на мои раны, – писал Владимир Ильич. – Я чувствую небывалый прилив бодрости и сил. Поздравляю красноармейцев с победой и от имени всех трудящихся благодарю за все их жертвы».

Читают бойцы телеграмму:

– От Ленина!

– От Владимира Ильича!

– Поправляется Ленин!

– Да здравствует Ленин!

Прошло немного времени – новая телеграмма с Восточного фронта приходит к Ленину. Сдержали красные бойцы своё слово – Красная Армия освободила город Самару.

Вся Волга свободна. Отброшены белые, красноармейцы доносят Ленину.

СКОРОПАДСКИЕ

Годы гражданской войны были очень сложными на Украине. Ещё в декабре 1917 года на Украине была провозглашена Советская власть. Однако нашлись и другие силы. Создали они на Украине буржуазную Центральную Раду. Пошла Центральная Рада войной против своего народа, против Советской Украины, против Советской России.

– Войной против своего народа?!

– Войной против Советской Украины и Советской России?!

Ясно всем – не удержится долго такая Рада.

И правда, недолго продержалась на Украине Рада. Пала.

– Скоро скончалась. Скоро пала. Скоропадская, – кто-то сказал про Раду.

Пришли на Украину немецкие оккупанты. Помогли они врагам Советской власти создать новое правительство на Украине. Во главе Украины, как в стародавние времена, был поставлен гетман.

– Гетман! – смеялись на Украине.

Интересуются на Украине, кто же стал гетманом Украины. Узнают генерал.

– Генерал?

– Генерал.

– Бывший?

– Бывший!

– Царский?

– Царский!

– А фамилия, как фамилия?

Узнают и фамилию – Скоропадский.

– Скоропадский?!

– Вот это да!

– К самому месту, считай, фамилия.

И верно. Не долго продержалось на Украине гетманство. Пал Скоропадский. Под видом раненого немецкого офицера вывезли немцы гетмана с Украины.

Неспокойно по-прежнему на Украине. Силы новые рвутся к власти. Возникла Директория. Стал властвовать на Украине Симон Петлюра. По его фамилии всех, кто выступал против Советской власти, против Советской Украины и Советской России, стали называть петлюровцами. Повели войска Советской Украины борьбу с Директорией и петлюровцами. Отступают петлюровцы. Переезжает Директория в специальном поезде из города в город. Всё меньше и меньше украинской земли, над которой властвует Директория.

Шутят на Украине:

– В вагоне Директория, а под вагоном территория.

– Петля по Петлюре плачет.

Сбросил народ Украины Раду, сбросил гетмана, сбросил Петлюру и Директорию.

Вздохнули свободно на Украине:

– Кончились Скоропадские.

ГРУППА ЯКИРА

Молод совсем Якир. Двадцать два года всего Якиру.

Во время боёв с белыми на Украине большая группа красных войск была отрезана от своих. Произошло это на юге Украины. Группа так и стала называться Южной.

Разные были тогда предложения. Одни выступали за то, чтобы регулярные полки Красной Армии превратить в партизанские отряды, другие за то, чтобы уйти в подполье и мелкими группами продолжать борьбу. Нашлись и такие, которые говорили:

– По домам, хлопцы, расходись. По домам. Песенка наша спета.

Но было и ещё одно мнение. Пробиваться через заслоны, через кордоны врагов. Идти на север. На севере, в четырёхстах километрах от этих мест, находились регулярные советские части.

За поход на север был и командующий Южной группой Иона Эммануилович Якир.

Двинулись с боями полки на север.

Умно поступал молодой командующий. Вот одно из его командирских решений.

Была у Южной группы своя радиостанция. Явился к радистам однажды Якир.

– Готовьтесь к работе, – сказал командующий.

– Какая же будет работа? – гадают радисты. – Кругом враги. Тут бы лучше молчать, не дышать, не двигаться.

– Двигаться лучше, двигаться! – рассмеялся Якир.

Присел к аппарату, стал диктовать радистам.

Диву даются радисты. Обращается Якир к командирам различных полков и бригад. Благодарит за победы.

Благодарит. А в Южной группе полков и бригад таких вовсе нет. И побед таких вовсе нет.

Называет Якир трофеи. Мол, взяли столько-то пулемётов. Мол, взяли столько-то пушек. Мол, столько-то пленных в боях захвачено.

Диву даются радисты.

– Какие трофеи?! Откуда?! Какие пулемёты и пушки?! Откуда, скажите, пленные?!

Перехватывают белые передачу Якира:

– Вот так группа Якира! Берегись этой группы. Сторонись этой группы. Грозная очень группа.

Пугают, сбивают с толка передачи Якира белых.

Сообразили радисты:

– Это ж военный приём! Это ж военная хитрость!

С боями пробилась на север группа Якира. Сокрушила заслоны, смела кордоны, пришла к своим.

Встречают свои отважных бойцов.

Идёт впереди Якир.

Молод совсем Якир.

Двадцать два года всего Якиру.

КОТОВСКИЙ

В группе Якира была бригада, которой командовал Григорий Котовский.

Многое бывало в жизни и боевых делах комбрига Григория Ивановича Котовского. Из царских тюрем бежал. Из ссылок. Даже военным судом был приговорён к смертной казни через повешение. Но такого… Нет, не случалось такого с ним.

Многое бывало в жизни Котовского. Скрываясь от царских ищеек, выдавал себя за чиновника, за помещика, за священника. Даже одно время с огромной серьгой в левом ухе ходил. Скрывался под видом заморского шкипера. Но такого… Нет, не случалось такого с ним.

– Да разве похож я на белого генерала?! – возмущался Котовский.

А надо сказать, люто ненавидел Котовский белых.

Шла на Житомир тогда бригада. Сложной была обстановка вокруг Житомира. Восточнее Житомира находились войска белых. В самом Житомире и западнее города стояли петлюровцы.

Взяли Житомир красные. Посоветовали командиры Котовскому торжественно вступить в город. Обычно Котовский ездил верхом на коне. А тут уговорили комбрига въехать в Житомир в автомобиле. Был в бригаде автомобиль. Большой. Неуклюжий. С открытым верхом.

Построились котовцы. Впереди автомобиль с Котовским. Тронулись. Вот и входят бойцы в Житомир.

Смотрит Котовский – какая-то делегация спешит навстречу. Человек двадцать. Будет приветствие, понимает Котовский. Приосанился. Саблю перед собой поставил.

Поравнялась делегация с автомобилем. И сразу же в двадцать глоток:

– Ваше превосходительство! Ура вашему превосходительству!

И тут же запели: «Боже, царя храни».

Опешил Котовский. Да тут же, в чём дело, понял. Была перед ним делегация от богачей города. Ждали они белых. Решили – в Житомир вступают белые. Приняли Котовского за белого генерала.

Разбушевался Котовский:

– Ах вы такие, сякие, разэтакие! Меня, красного командира и вдруг с беляком, с генералом спутать!

Успокаивают друзья Котовского:

– Так вид солидный!

– Так взгляд орлиный!

– Автомобиль их спутал. Автомобиль.

Долго не мог успокоиться Котовский. Наконец остыл:

– Подать сюда Орлика!

Подвели к Котовскому любимого его коня. Вспрыгнул лихо Котовский на Орлика. Сабля слева. Маузер справа. Гимнастёрка. Фуражка. Звезда на фуражке красная. Не спутать теперь комбрига. Ясно – верхом на коне Котовский. Ясно любому – в Житомир вступают красные.

ВЛЕТЕЛ И ВЫЛЕТЕЛ

Идёт борьба на Востоке, на Западе, на Украине, идёт и на Крайнем Севере.

Иностранными войсками, захватившими советский Север, командовал английский генерал Пуль.

Любил генерал Пуль переписываться с друзьями. Садился за стол. Брал бумагу. Сообщал друзьям в Англию всё до малейших подробностей.

Сразу же написал, что первым в Мурманский порт пришёл английский крейсер «Глори». Точно указал дату. Было это 6 марта 1918 года. Затем написал про английский крейсер «Кокрен». «Кокрен» прибыл в Мурманск 14 марта. Написал про крейсер «Адмирал Об», который привёз французских солдат. Снова число поставил – 18 марта. Следующее письмо генерал Пуль отправил в мае. Писал про американцев. Мол, приплыли сюда и американские солдаты. Прибыли на крейсере «Олимпия». Было это 24 мая.

Любил точность во всём английский генерал.

– Для истории, для истории, – повторял Пуль.

Стали захватчики продвигаться на юг от Мурманска.

«Взяли Кемь», – строчит генерал очередное письмо на родину.

Действительно, захватили интервенты Кемь. Весь Кольский полуостров в руках у захватчиков.

«Взяли Сороку», – торопится похвастать друзьям генерал Пуль.

Верно, взяли интервенты Сороку. Ещё дальше спустились к югу.

Снова генерал склоняется над бумагой.

«Взяли Онегу», – летит через океан генеральское донесение.

Верно, захватили интервенты город Онегу. Вышли к южной оконечности Белого моря.

Говорят, аппетит во время еды приходит. Вот и у генерала Пуля.

– Петрозаводск возьму, – уверяет Пуль. – До Петрограда, – грозит, дойду.

Не дошёл Пуль до Петрозаводска, до Петрограда. Остановили интервентов советские бойцы.

Продвинулись захватчики до реки Онда. Пуль отправил очередное своё письмо. В конце приписал: «Тороплюсь, идём дальше». Однако дальше не получилось. Застряли захватчики на реке Онда.

Пишет генерал Пуль свои письма, а в них всё Онда да Онда. Всё Онда да Онда. Дальше ни шагу.

Злиться стал генерал. Даже охота письма писать пропала.

Не получилось у генерала Пуля с Петрозаводском и Петроградом. Отозвали его из России.

– Пулей влетел, пулей и вылетел! – смеялись тогда над Пулем.

ПУГОВИЦА

Смотрел Юшка на пуговицу. И так, и этак разглядывал. Пуговица большая, шинельная. Впервые Юшка такую видит. Львиная морда на пуговице. Уставился лев на Юшку. Морду оскалил.

Вот-вот и бросится.

Как же Юшке досталась пуговица?! Жил Юшка Скрябин недалеко от станции Обозёрской. Это километрах в ста пятидесяти на юг от Архангельска. Пришёл под Обозёрскую слух, что город Архангельск захватили чьи-то войска.

– Англичане пришли в Архангельск, – говорили тогда одни.

– Да где ж англичане, когда – французы, – возражали другие.

– Американцев, американцев в Архангельске видели!

Приехал из Архангельска местный мужик Поликарп Нуда. Полезли к нему крестьяне.

Одни:

– Англичане в Архангельске?

– Ага, англичане, – отвечал Поликарп Нуда.

Вторые:

– Французы в Архангельске?

– Ага, французы.

Третьи:

– Американцы в Архангельске?

– Ага, американцы. И итальянцы, – добавил Поликарп Нуда.

– И итальянцы?!

– И итальянцы, – сказал Поликарп Нуда. – И сербы.

– И сербы?!

– И сербы, – сказал Поликарп Нуда. – И финны.

– И финны?!

– И финны, – подтвердил Поликарп Нуда.

Расширяют свою агрессию иностранные капиталисты. Всё новые и новые войска посылают они в Советскую Россию. Захватив Архангельск, интервенты решили идти из Архангельска на Вологду, на Москву.

Недалеко от станции Обозёрской, в тех местах, где жил Юшка Скрябин, и произошло большое сражение с интервентами.

Самого боя Юшка не видел. Однако знает: жаркой была схватка. Не устояли в бою захватчики. Не пустили их дальше Обозёрской красные бойцы. Разбили. Назад отбросили.

После боя и подобрал Юшка Скрябин необычную пуговицу. От шинели английского солдата она оказалась.

Хвастал Юшка своей находкой. Подружкам, друзьям показывал. Лев на английской пуговице. Морду оскалил. Вот-вот и бросится.

– Потерял английский солдат, – объясняет любому Юшка.

Деду Спиридону Захаровичу тоже пуговицу показал.

– Английский солдат потерял, – начинает Юшка.

Покрутил дед в руках пуговицу. На льва посмотрел внимательно.

– Д-да. Потерял… Потерял… Кабы бы пуговицу, – вдруг произнёс старик. – Совесть они потеряли. В чужой дом, как разбойники, Юшка, лезут…

Не знал Юшка – спасся, погиб солдат. Может, унёс из России ноги. Может, оставил в бою здесь не только пуговицу, но и сложил свою голову.

Сохранилась у Юшки пуговица. Смотрит на Юшку державно английский лев. Морду оскалил. Морщится.

ИЗ ДАЛЁКОГО ШТАТА МЭН

Живой американцы народ, общительный.

– Я из Флориды.

– Я из Техаса.

– Я из Канзаса.

– Из Арканзаса.

– Из Каролины.

– Из Колорадо.

– Из Невады.

– Из штата Мэн.

В январе 1919 года на советском Севере завязались упорные бои за Шенкурск. Хоть и не равняй его по размерам с Архангельском, с Мурманском, однако на важном месте стоял Шенкурск. Рвались здесь интервенты на Котлас, на Вятку (теперь это город Киров). Образовался Шенкурский выступ.

Шенкурск и прилегающие к нему сёла захватили американцы.

Места – северные, нелюдные. Морозы стояли трескучие. Доходили без малого до сорока градусов.

Разместились американские солдаты в крестьянских избах. Хороши здесь, надёжны крестьянские избы. Брёвна чуть ли не в три обхвата. Паклей проложены. Просмолены. Проконопачены. Венцы с венцами надёжно схвачены.

Идёт от избы к избе:

– Как там у вас?

– Тепло.

Конечно, тепло. Приятно с мороза в дом. То ли дело – из дома сейчас на улицу.

Самая близкая к Шенкурску деревня называлась Высокая Гора.

– Как там у вас в Высокой Горе?

– Тепло.

– Как там у вас в Шенкурске?

– Тепло.

Конечно, тепло. Приятно с лихого мороза в дом. То ли дело, если вдруг скажут тебе: на улицу!

Расположились американцы в Шенкурске, в соседних сёлах. Замело всё кругом снегами. Морозы в январской силе. Сидят солдаты в избах, в тепле, в уюте. Пережидают морозы. Спокойны захватчики. Кто же в такие снега, в такие морозы к Шенкурску двинется.

Однако Красная Армия шла к Шенкурску. Пришла, обрушивалась неожиданно на интервентов, выбивала на холод из тёплых сёл.

У деревни Высокая Гора разгорелся с интервентами главный бой. Гремели пушки. Взвивалось «ура!» в атаках. Не удержались. Бежали из Высокой Горы захватчики. Вступили наши войска в Шенкурск.

Бежали американцы назад к Архангельску. Однако не все. Меньше ушло, чем прибыло.

Полегли на советской земле захватчики. Спят вечным сном солдаты.

Кто из Флориды.

Кто из Техаса.

Из Канзаса.

Из Арканзаса.

Из Каролины.

Из Колорадо.

Из Невады.

Из далёкого штата Мэн.

Спят вечным сном солдаты. В далёкой стране России их кости в снегах лежат.

«ЖДУ СКОРОГО ОТВЕТА»

Одним из красных командиров, возглавлявших советские войска на Севере, был бывший царский генерал Самойло.

Узнал красноармеец Степан Бессонов, что старший над ними бывший царский генерал, ушам своим не поверил.

– Генерал?

– Генерал, – отвечают Бессонову.

– За Советскую власть?

– За Советскую власть.

– Против буржуев?

– Выходит, против.

– Не может быть, не может быть, – твердил Бессонов. – Царский генерал – и за Советскую власть!

Решил поначалу Бессонов, что шутят над ним товарищи. А когда понял, что это вовсе не шутка, стал возмущаться и бушевать:

– Генерал – и над нами командует! Над красными бойцами! К стенке его! К стенке! Расстрелять!

Потом чуть поостыл.

– Как же так… Как же так… – повторял Бессонов. – Не знает об этом товарищ Ленин.

Владел он немного грамотой. Решил написать письмо в Москву Владимиру Ильичу Ленину. Достал бумагу, перо. Вывел: «Дорогой товарищ Ульянов-Ленин». И далее стал писать о том, что вот, мол, у них здесь, на Северном фронте, пробрался на командную должность классовый враг – бывший царский генерал. «Его бы поставить к стенке, – писал Бессонов, – а он командует целой советской армией». И все от него, от Ульянова-Ленина, про это, видать, скрывают. А он, красноармеец Степан Бессонов, решил открыть товарищу Ульянову-Ленину глаза, потому и пишет. «Жду скорого ответа», закончил письмо Бессонов.

Перечитал Бессонов письмо. Остался доволен. Хотел отправлять, да заминка случилась с конвертом. А пока искал, а затем мастерил конверт, произошло очень важное событие. В Москве состоялся партийный съезд. На съезде обсуждался вопрос о Красной Армии. Выступал Ленин. И вот тут долго затем над этим Бессонов думал – Ленин стал говорить о том, что для того, чтобы побить сильных врагов, нам нужна армия дисциплинированная, хорошо обученная. Что должны мы привлекать в Красную Армию людей, знающих военное дело. Говорил о бывших царских офицерах и генералах. Не спорил Ленин – многие из них оказались среди врагов Советской власти. Но есть и такие, которые готовы служить трудовому народу. Служить искренно, честно. Красная Армия должна привлекать таких людей. Ленин назвал несколько фамилий. В том числе и фамилию генерала Самойло.

Потрясён был Бессонов:

– Выходит, про Самойло известно Ленину…

Думал, думал в ту ночь боец. Потом встал. Вынул своё письмо. Ещё раз пробежал глазами. Незаметно от всех порвал.

Честно служил Советской власти генерал Александр Александрович Самойло. Даже орденом Красного Знамени был награждён. Это под его командованием под Шенкурском одержали наши войска победу.

– Вот видишь, – друзья к Бессонову. – А ты его к стенке, Степан, хотел.

Смущался, краснел Бессонов:

– Было. Так ведь царский, так ведь бывший… Что было, то было. Было, да с талой водой ушло.

ПОДАРОК ЛЕНИНУ

Не любил Владимир Ильич Ленин подарков. Отказывался. А тут принял. Принял и даже благодарил.

Продолжают иностранные захватчики терзать Советскую Россию. Особенно страдали земли, лежащие у берегов Чёрного моря. Раньше здесь бесчинствовали немецкие оккупанты. Теперь в порты Чёрного моря вошли английские и французские корабли. Французские войска захватили Одессу и стали продвигаться на север. Навстречу интервентам выступили красные полки.

Французские солдаты были хорошо вооружены. Пулемёты в войсках, орудия. Танки. Танки новенькие. Марки «Рено».

Ходили красные бойцы в разведку. Вернулись, докладывают:

– Пулемёты у французов, орудия. Танки. Танки новенькие, только что с завода. Марки «Рено».

Были уверены французские захватчики, что неприступны их позиции для Красной Армии.

– Пулемёты у нас, орудия. Танки новенькие. Марки «Рено». Только что с завода. Прибыли для испытаний.

В марте 1919 года севернее Одессы, недалеко от станции Берёзовка, между частями Красной Армии и французскими войсками произошёл бой.

Упорным был бой под Берёзовкой. От станции остались одни развалины.

Собрали красные свои силы в мощный кулак. Ударили, прорвали оборону захватчиков. Взяли Берёзовку, пошли вперёд.

Много трофеев красным в бою досталось. Попали и французские танки. Считают красноармейцы:

– Раз.

– Два.

– Три.

– Четыре.

– Пять.

Раздаются весёлые голоса:

– Новенькие.

– Только что с завода.

– Исправные.

– Марки «Рено».

– Были французские. Теперь наши.

Решили бойцы один из танков послать в подарок Владимиру Ильичу Ленину. Долго не раздумывали. Пригнали танк на станцию. Погрузили на платформу. Загудел паровоз. Поехал трофей в Москву.

Принял подарок Ленин. Благодарил. Письмо специальное даже бойцам направил. Писал в письме о геройстве красных полков, о растущей силе Красной Армии.

Многие из москвичей видели этот танк. В день 1 мая 1919 года его показывали в Москве на Красной площади.

Смотрят в Москве на танк:

– Новенький.

– Марки «Рено».

– С Южного фронта.

– Подарок Ленину.

Покрасовался «Рено» в Москве. Погрелся стальными боками на майском солнце. Поехал опять на фронт. За Советскую власть сражаться.

НЕДОБРАЯ СИЛА

Крестилась бабка Степанида, крестилась. Била земные поклоны, била. Представьте – чертовщина привиделась бабке. Торопилась утром она к соседке. Понадобилась срочно зачем-то соседка бабке. Только на улицу вышла… Как тут! Шёл навстречу ей человек. Вроде солдат. Глянула. Ахнула. Застыла, как суслик на поле, бабка. В женской юбке шагал солдат.

– Привиделось. Сила нечистая! – током прошибло бабку.

Бросилась старая в церковь. Била земные поклоны, била. Свечку богу поставила. Во всех грехах своих трижды покаялась. И в том, что сварлива. И в том, что скупа. И в том, что Фалалейку – своего непутёвого внука нещадно дерёт за ухо.

Вышла бабка на улицу. Чуть успокоилась:

– Отведёт от беды господь.

Жила бабка на юге, у Чёрного моря, в городе Севастополе. Недоброе время для этих мест. Были немцы. Теперь пришли англичане, пришли французы.

– Эка, как осы на сладость прут, – сокрушалась старая Степанида.

Шагает из церкви бабка. Только свернула к себе в проулок, видит навстречу двое. Снова солдаты. Глянула бабка. Покатилось сердце к ногам у бабки. Идут солдаты навстречу старой. Лица и руки черны, как смоль.

– Свят, свят… – закрестилась бабка.

Снова несётся в церковь. Снова спина в поклонах. Снова ставит господу богу свечку. Даже в самом тяжком грехе призналась: как-то по злобе бабка старым чёртом назвала бога.

– Не губи. Не суди. Помилуй. Бес попутал… – молится старая Степанида. – За язык богохульник дёрнул…

Вышла из церкви. Идёт Степанида. Сняла с души грехи. Чиста перед богом, как вода родниковая.

Вышла из церкви. И что же – целая колонна марширует солдат. Глянула бабка – во всём белом идут солдаты, словно каждый укутан в саван. Качнулась от дива бабка. Прислонилась к углу дома. Закатились глаза у бабки.

Не знала старая Степанида, что английские и французские захватчики не только сами пришли в Севастополь, но и пригнали солдат из своих колоний.

Крестится, крестится, крестится бабка.

– Сила нечистая… Сила нечистая… – шепчет. Бледна, как стена, как смерть.

Подвернулся здесь Фалалейка.

– Так это ж стрелки заморские, – стал объяснять он бабке. Толкует про Африку, про колонии, про дальние страны, про то, что силой погнали сюда солдат.

Смотрела, смотрела на внука бабка. Схватила за ухо и снова своё: