Текст книги "Сын Люцифера. Книга 6. Развлечение"

Автор книги: Сергей Мавроди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

СЫН ЛЮЦИФЕРА. ДЕНЬ 56-й

И настал пятьдесят шестой день.

И сказал Люцифер:

– Никогда не люби никого слишком сильно. Если хочешь остаться самим собой, остаться человеком. Слишком сильные чувства сжигают душу.

НАГРАДА

«Жил-был дурак. Он молился всерьез

(Впрочем, как Вы и Я)

Тряпкам, костям и пучку волос –

Все это пустою бабой звалось,

Но дурак ее звал Королевой Роз

(Впрочем, как Вы и Я)».

Редьярд Киплинг, «Дурак»

Студент 2-го курса Саша Сафонов стоял на балконе и курил. Он чувствовал себя ничтожеством и идиотом. Полнейшим. Это были еще самые лестные эпитеты их тех, которыми он сам себя в душе награждал. Но поделать с собой он все равно ничего не мог. Решительно ничего! Он был влюблен. Влюблен давно и безнадежно, в свою очаровательную сокурсницу Аллочку Седову.

Девушку, правда, немного вздорную и легкомысленную, но это ей даже шло. Зато самую красивую, самую умную, самую!.. Ну, в общем, самую-распресамую на свете! Не было тех качеств и достоинств, которыми бы он ни наделял наедине с собой, в своих бесконечных страстных монологах свою воображаемую возлюбленную.

«Воображаемую», поскольку в реальности абсолютно никаких надежд у него не было. Никаких шансов! Для Аллочки он, похоже, просто не существовал. За этот год он стал уже посмешищем всего курса, но его бессердечной пассии это было, кажется, все равно. Он таскался за ней повсюду, как хвост, а она этого словно и не замечала.

Сафонов злился на себя, проклинал, чуть не плакал от унижения, но все было бесполезно. Это было просто наваждение какое-то! Как только он видел вдали тонкий и капризный, будто точеный аллочкин профиль, все в нем словно отключалось. Стыд, рассудок, здравый смысл... Он словно превращался мгновенно в какого-то безмозглого идиота. В дебила. Разве что слюни от счастья не пускал. Ему хотелось встать на четвереньки, подбежать к ней и начать лизать ей руки. Лишь бы она на него посмотрела! По головке его небрежно потрепала и похвалила: «Молодец!» Если бы она ему скомандовала залаять, он бы залаял. Слава богу, она еще этого не сделала, – Сафронов вздохнул и глубоко затянулся. – Да...

Зато много чего другого она делала! Флиртовала напропалую чуть ли не с половиной курса, глазки всем подряд строила, целовалась-обнималась почти в открытую... Да и вообще!.. Ходили слухи, ходили!

Сафонов все видел (не слепой!), но ничему не верил. Никаким сплетням и слухам. Он был для них неуязвим.

Это она так просто!.. кокетничает! Назло ему. Такая у них с ней сложная любовь. Это она его... испытывает! Проверяет. А на самом деле!.. На самом-то деле между ними уже сейчас существует некая незримая духовная связь. И она с каждым днем все крепнет, крепнет, эта связь... И вот когда она совсем окрепнет!.. Вот тогда! О-о-о!..

Но пока эта связь еще не совсем окрепла, бедный Сафонов не решался не то что заговорить с предметом своей страсти, но даже хотя бы приблизиться к нему на более-менее разумное расстояние. Он так и тусовался постоянно где-то в отдалении, маячил на горизонте, вился вокруг Аллочки как какой-то унылый и докучливый, хотя и безвредный, в сущности, комар. Которому вообще непонятно, что надо. И укусить вроде не пытается, а так... жужжит себе и жужжит... спать мешает. Сделаешь резкое движение – исчезает. А потом опять...

* * *

А, блин! – Сафонов бросил вниз сигарету и проследил взглядом за ее полетом, как она, рассыпая искры, шлепнулась об асфальт. – До чего все глупо! Все кричат кругом, какая сейчас молодежь развращенная, а я с девушкой заговорить стесняюсь. Уже год! Год!! Если бы Ромео с Джульеттой год не заговаривал!..

Ладно, впрочем! Чего там!.. – он опять вздохнул, постоял еще немного, повернулся и пошел назад в комнату.

Вечеринка была в самом разгаре. Музыка гремела. Все уже были порядком навеселе. Сафонов и сам выпил целое море, но чувствовал себя как стеклышко. Водка его не брала. Как будто его безответная любовь ее нейтрализовывала. Как огуречный рассол. Гормоны какие-нибудь в крови... Или, там, ферменты...

Он привычно поискал глазами Аллочку.

Вон она, у окна!.. Стоит, хохочет!.. Рядом с какими-то мудаками. Чего это они, интересно, такое прямо уж смешное ей рассказывают?!..

Половина присутствующих была Сафронову незнакома. Остальную половину он знал только шапочно. В лицо, ну и по именам кое-кого. На уровне «привет-привет». На лекциях пересекались.

Он вообще фактически просто-напросто напросился внаглую на эту вечеринку и был здесь человеком, в сущности, совершенно посторонним. Лишним.

Из-за Аллочки, естественно! Иначе чего ему здесь делать?! Он вообще был не любитель на вечеринки ходить.

Хозяина квартиры, где все это происходило, парня из ее группы, он тоже почти не знал. Как и всех прочих. Так, в шахматишки иногда в перерывах между лекциями поигрывали. Поэтому, когда Сафонов начал вдруг ни с того ни с сего набиваться к нему на день рождения!..

А!.. ладно!.. Проехали. Вспоминать противно. Впрочем, плевать! Пусть думают, что хотят. Тем более что все и так давно уже все знают и все понимают. Да чего там не понимать-то! Секрет Полишинеля.

Сафонов и так уже год как притчей во языцех у всех был. Со своей несчастной платонической любовью. Девушки при его появлении шушукались, хихикали и делали круглые глаза. Петрушка прямо какой-то! Пьеро. В стане веселых, энергичных и предприимчивых арлекинов.

Все это Сафонов и сам преотлично видел и сознавал. Совершенно ясно и отчетливо. Как будто со стороны сам на себя смотрел! Он вовсе не был по жизни каким-то рохлей, мямлей, неудачником. Он был нормальный, молодой, современный парень. Как все. Веселый, спортивный, компанейский. И с девушками у него все было нормально. Все в полном порядке. Как и у всех.

Но это раньше все было. В другой жизни. В той, нормальной. До того, как началось у него все это. Вся эта фантасмагория с Аллочкой. Теперь же...

При ней он словно язык проглатывал. Краснел-бледнел, глупел и терял дар речи.

Сафонов иногда мрачно думал: а вот если бы действительно она захотела вдруг завязать с ним какие-то отношения? Роман любовный закрутить. Самым разумным с ее стороны в этом случае было бы обращаться с ним, как с какой-то комнатной собачонкой. С мопсиком каким-нибудь. Общаться исключительно на уровне команд «К ноге!.. Рядом!.. Ляг-встань!..» и т. д.

И Сафонов бы с удовольствием и восторгом все безропотно выполнял и от счастья бы повизгивал. Общаться же с ним, как с человеком, ей было решительно невозможно.

Например, подвигнуть его на какие-то нормальные, человеческие действия и поступки, самые что ни на есть элементарные, какие совершает любой нормальный молодой человек, когда хочет познакомиться с девушкой. Цветы там, комплементы, знаки внимания... Нет! Этого бедной Аллочке ждать от несчастного Сафонова совершенно не приходилось. Он бы, наверное, от страха умер, если бы она к нему просто с вопросом обратилась. Самым обычным. Сколько время, к примеру.

Вот если бы она прямо приказала ему: «Купи мне цветов!».. О, да! Тогда бы Сафонов все продал, все, что у него есть, и на все деньги накупил бы ей цветов. И был бы самым счастливым человеком на свете. Но сам!.. Нет, это невозможно!

В общем, Аллочку он воспринимал фактически не как живого человека, земную женщину, реальную двадцатилетнюю девушку, а как какую-то олимпийскую богиню, холодную, непостижимую и недоступную. Которой можно разве что любоваться издали. Поклоняться ей. Тайно на нее молиться! И только.

А почему «тайно»? А потому что если она узнает, то наверняка рассердится. Что какой-то жалкий смертный посмел!..

Все это было до такой степени вопиюще глупо, что Сафонову и самому порой стыдно за себя становилось. Но это ровным счетом ничего не меняло. Логика тут была бессильна. Поделать с собой он все равно ничего не мог. Он все прекрасно понимал, сознавал, отдавал себе во всем отчет!.. Но!..

Какой он законченный кретин и мудак!.. Что это полный тупик!.. Что ничего он так никогда не добьется!.. Что еще хоть сто лет ходи вокруг да около – ничего не изменится. Действовать надо! Действовать. Шаги какие-то предпринимать. Попытки. Обозначаться. Объясниться хоть что ли попытаться!.. Ну, пусть она его пошлет! Прогонит! В конце-то концов. Все лучше будет... Будет хоть какая-то определенность. Чем вот так вот!.. дурью маяться.

Все это Сафонов прекрасно понимал. Но поделать с собой все равно ничего не мог. Не мог – и все. Это было прямо какое-то колдовство! Его словно любовным зельем опоили.

Черт бы все подрал!!!

Сафонов быстро подошел к столу, налил себе полный стакан водки и выпил его залпом не закусывая. Немногие невольные свидетели этого его подвига покосились на него с некоторой опаской, и чуть отодвинулись, но Сафонову было уже на все плевать. Ему страстно захотелось хоть что-нибудь сделать, хоть чем-то привлечь, наконец, ее внимание! Чтобы она ему хоть слово ласковое сказала! Хоть одно-единственное!! Узнать хоть, что он для нее человек, а не пустое место. Да черт все подери!!

Водка наконец ударила в голову. Сафонов почувствовал прилив храбрости и, чуть дыша от волнения, приблизился потихоньку почти вплотную к ее группе. К кучке мудаков, которые вокруг нее тусовались. Ну, собственно, не вокруг нее. Там еще и помимо Аллочки две-три девицы, вообще-то говоря, было, но Сафонов видел только ЕЕ. Остальные особи женского пола для него не существовали.

Разглагольствовал какой-то незнакомый Сафонову высокий худощавый парень с длинными вьющимися волосами и красивым, словно вдохновенным лицом. Поэта, блядь! Или воина-барда. Обычный мудозвон, в общем. Из тех, что дурам-бабам нравятся.

Сафонов презрительно скривился. Он прекрасно знал этот тип мужчин. Трус и полное ничтожество наверняка. Потенциальный альфонсик. И Аллочка еще его слушает, этого урода!

Сафонов непроизвольно сжал кулаки. Вывести сейчас этого... воина в коридор, врезать разок по кумполу!.. «Упал – отжался!.. Ну?!!.. Не понял?!»

Все вокруг опять засмеялись. Сафонов невольно прислушался. Чего это этот шут гороховый такое уж развеселое им там на уши вешает?

– Да, да, я не шучу! – парень чуть повысил голос, требуя внимания.

Все сразу же притихли и замолчали и снова на него с любопытством уставились, ловя каждое его слово и ожидая, что же он еще им сейчас расскажет? Чувствовалось, что парень привык быть душой общества, и ему это нравилось.

Сафонов ощутил нарастающее раздражение. Если бы не Аллочка!.. На остальных ему было насрать. Впрочем, если бы не Аллочка, он бы здесь вообще не торчал, в компании этих дебилов!

– Садились на подоконник, свесив ноги на улицу, и выпивали из горлышка бутылку шампанского за здоровье своих дам. Это даже у кого-то из классиков описано. У Толстого, кажется, в «Войне и мире». Долохов, кажется, или Курагин?..

– И что, это только гусары так развлекались? – с интересом спросила какая-то девушка.

– Ну, уж не знаю! – засмеялся парень. – Я читал про гусаров. Может, и еще кто. Кавалергарды какие-нибудь...

– Да-а... – задумчиво протянула Аллочка и вдруг в упор взглянула прямо на стоящего в двух шагах от нее Сафонова. – Сейчас гусаров нет...

– А вот интересно… – Сафонов внезапно обнаружил с изумлением, что это, оказывается, он говорит! Вернее, его язык, словно независимо совершенно от него самого, все это произносит. – А награда какая-нибудь гусару за это полагалась? Ну, от дамы сердца, за здоровье которой он шампанское пил! – после секундной паузы пояснил он, видя, что окружающие его поначалу не совсем поняли.

Все захохотали. «Браво!.. Браво!.. Да наверняка!..» – раздались кругом крики.

– Не знаю! – суховато ответил парень и с неудовольствием покосился на своего неожиданного конкурента. – Про награду там ничего не было сказано.

Но все уже были на стороне Сафонова.

«Конечно, полагается!.. А как же!.. Награда!.. Награда!..» Полупьяные девицы радостно визжали и хлопали в ладоши.

Но Сафонов смотрел только на Аллочку. Смотрел и не отводил глаза. Он переживал мгновения какого-то высшего, неземного блаженства. Как язычник, воочию узревший свое живое божество. Он общается с богиней! Она смотрит на него!.. разговаривает с ним!..

– Да... – медленно сказала Аллочка, все так же глядя в упор на Сафонова. – Я тоже думаю, что награда полагается... – губы ее тронула легкая усмешка. – Это было бы справедливо.

– Ну, что ж.., – тоже усмехнулся Сафонов, посмотрел по сторонам и громко добавил:

– Тогда остается только найти шампанское!

Все вдруг замолчали. Сначала вокруг них с Аллочкой, а потом и все остальные. Гомон стих. Танцующие пары замерли. Все смотрели только на Сафонова. В комнате внезапно воцарилась мертвая тишина. Даже музыку кто-то выключил.

Сафонов почувствовал, что кто-то сунул ему тяжелую бутылку. Он мельком взглянул на нее, небрежно взвешивая в руке, и шагнул к окну. Прежде чем кто-либо успел остановить его или вообще что-нибудь понять, он уже сидел на подоконнике, свесив ноги на улицу. Какая-то девица рядом истерически взвизгнула и сразу же затихла, неестественно широко раскрыв глаза и зажав рот руками. Все вокруг словно оцепенели и боялись даже пошевелиться. Слышно было, как где-то в глубине квартиры бьется о стекло и недовольно гудит муха.

Далеко внизу чернел асфальт. Подоконник был ровный, скользкий, и Сафонову казалось, что ноги перетягивают его вниз, и он постепенно сползает в бездну. Девятый этаж! Люди внизу, на улице, были совсем маленькие, словно игрушечные.

Осторожно, стараясь не делать резких движений и не смотреть вниз, он принялся аккуратно откручивать проволоку на горлышке. Готово!

Если пробка сейчас хлопнет, я, наверное, свалюсь, – почему-то пришло ему в голову, и он затаил дыхание и облился холодным потом.

Пробка не хлопнула.

Сафонов бережно положил рядом с собой проволоку и принялся возиться с пробкой. Пробка выскочила так резко, что он от неожиданности дернулся назад и сразу съехал вниз на несколько сантиметров. За спиной все дружно ахнули. Сафонов теперь полулежал на подоконнике, сильно откинувшись туловищем назад, вглубь комнаты. Выпрямиться и сесть ровно он не мог. Он понимал, что если он попытается выпрямиться, то неминуемо упадет. И остальные это тоже прекрасно понимали. Тишина стала какой-то неестественной, звенящей. Все, казалось, даже дышать боялись.

Сафонов поднес ко рту бутылку и начал медленно пить. Вливать в себя шампанское.

Только бы не поперхнуться и не закашляться!.. – думал он. – Только бы не закашляться!..

Шампанское было теплое и противное. Оно пенилось, пузырилось во рту, пить было трудно. И казалось, что оно никогда не кончится. Сафонов все пил, пил, а оно все не кончалось и не кончалось. Не кончалось и не кончалось... Половина.., треть.., четверть.., совсем немножечко уже осталось... Ну?!.. Все! Наконец-то.

Сафонов сделал последний глоток, приподнял бутылку над открытым ртом, показывая, что она пуста, и поставил ее на подоконник. Подождал немного, пока успокоится дыхание, и резко выпрямился, мгновенно ухватившись сзади, за спиной руками за подоконник. Потом не торопясь и без суеты, чувствуя уже себя уверенно и в полной безопасности, усилиями рук подтянул тело к краю подоконника, проехавшись задом по его гладкой поверхности, ловко крутанулся на месте, прижав колени к груди и следя, чтобы не разбить ненароком оконное стекло, и небрежно спрыгнул на пол.

Все разом зааплодировали.

Сафонов смотрел вокруг, видел все эти, обращенные на него, восторженные, восхищенные взгляды и испытывал странное чувство.

Я мог разбиться! Я должен был разбиться!! Я же пьяный был совсем. Я, по сути, чудом остался жив!! – с ужасающей ясностью сообразил он. – Сейчас бы я валялся внизу на асфальте в лужи крови пополам с шампанским и переломанными костями. И ради чего?!

Он перевел взгляд на Аллочку. Она единственная не аплодировала и лишь не отрываясь смотрела на Сафонова каким-то мерцающим, загадочным взглядом.

До сих пор ломается! – с отвращением подумал Сафонов. – В игры свои бабские со мной играет.

Ему вдруг захотелось ее ударить.

И ведь она все понимала! Что сейчас произойдет. Что я что угодно сделаю, лишь бы впечатление на нее произвести, да и пьяный еще, к тому же. Что точно на подоконник сейчас полезу, гусара из себя корчить!.. 9-й этаж!! И не только не остановила, но еще и прямо подтолкнула фактически! Награду пообещала. Ну как же!.. Будет потом о чем всем последующим мужикам рассказывать! «У меня был один парень, так он так меня любил, что даже погиб ради меня!» Подружки все от зависти лопнут.

Ложь! Все ложь!! Глупая бездушная кукла. Пустышка.

Сафонов ощутил приступ такой дикой тоски, что у него аж горло перехватило. На душе зияла одна только огромная чудовищная пустота. Он снова был свободен. Его великая любовь исчезла. Упала с 9-го этажа и разбилась вдребезги об асфальт. Он чудом удержался, зацепившись ногтями за край подоконника, а она – нет. Она – погибла. Умерла. Пламя погасло, залитое теплым и дешевым шампанским.

– Так какую же награду хочет получить мой верный рыцарь? Мой ида-альго? – медленно протянула стоявшая перед Сафроновым высокая рыжеватая девушка со странно знакомым лицом.

Сафонов секунду смотрел на нее, но потом все-таки сдержался и спокойно ответил:

– Никакую!

– Никакую? – удивленно переспросила Аллочка. Глаза ее в изумлении расширились.

– Я уже получил свою награду.

Сафонов повернулся и, не обращая внимания на окружающих, быстро направился к выходу.

И спросил у Люцифера Его Сын:

– Полюбит ли еще кого-нибудь тот мужчина?

И ответил Люцифер Своему Сыну:

– Так – уже никогда.

СЫН ЛЮЦИФЕРА. ДЕНЬ 57-й

И настал пятьдесят седьмой день.

И сказал Люцифер:

– Двигаясь к цели, выбирай всегда кратчайший путь. Если ты действительно хочешь ее достигнуть.

НАГРАДА-2

«Зачем делать сложным

То, что проще простого?»

Группа «Наутилус Помпилиус», песня «Казанова»

– И что, Вы даже не разу не пытались с ней объясниться? Как-то выразить свои чувства? – собеседник Лихина смотрел на него с явным сочувствием.

– Нет, – понуро покачал головой Лихин, снова разливая по стаканам водку.

Он и сам не знал, чего его сегодня вдруг так потянуло на откровенность и он рассказывает этому, совершенно случайному, в сущности, человеку, просто попутчику по купе, то, чего он не рассказывал до сих пор еще вообще никому. Даже самым близким своим людям. Впрочем, он читал где-то, что так часто бывает. Желание выговориться, поделиться... У всех же у нас есть эта потребность. А тут – встретились и разошлись. Очень удобно. Психологически понятно. Комфортно.

Да... «Понятно»... «Комфортно»!..

Лихин залпом проглотил свою водку, запил минералкой и совсем пригорюнился. На душе было мерзко. Сумерки какие-то сплошные. Пей не пей, легче не становилось. Пьешь, блядь, как на землю льешь! Эх, жисть!.. Забодай ее комар!

– Послушайте, Федор Степанович! – мужчина дружески улыбнулся Лихину, чуть наклонился и слегка потрепал его по руке. – Да не переживайте Вы так, право же! Ни одна женщина в мире не стоит того, чтобы так о ней убиваться, уверяю Вас!

– Она меня не любит! – снова упрямо покачал головой Лихин и чуть не заплакал.

– Ну, так что? – смеясь, пожал плечами мужчина и весело подмигнул Лихину. – Сегодня не любит, а завтра глядишь, и полюбит!

– Да она замуж выходит!! – закричал Лихин и стукнул кулаком по столу. – Понимаете, замуж!!

– Но Вы же сами ничего толком еще не знаете, – усмехнулся мужчина. – Это же всего лишь Ваше предположение.

– Да какое там «предположение»! – Лихин вяло махнул рукой, поник и залился пьяными слезами. – Они уж второй год вместе ходят. Последний курс. Наверняка она сейчас за него замуж выскочит.

– Ну, она-то, может, как Вы говорите, и «выскочила» бы, – снова цинично подмигнул Лихину его собеседник, – а вот он?

– А что «он»? – недоумевающе поднял заплаканные глаза Лихин.

– Вот что, Федор Степанович! – мужчина смотрел на Лихина с какой-то мудрой и всепонимающей усмешкой. – Слушайте меня внимательно...

* * *

– Привет, Инн!

– Привет... – Инна смотрела на неожиданно возникшего из-за колонны Лихина удивленно и даже чуть-чуть испуганно.

– Ты извини, что я тебе здесь подкараулил, – Лихин криво усмехнулся, – просто не хотел, чтоб нас вместе видели. Поэтому и не стал к тебе в институте подходить.

– Да?.. – неопределенно протянула девушка, вопросительно и по-прежнему с некоторой опаской глядя на своего неожиданного кавалера. – А в чем, собственно, дело?

– Слушай, давай, может, отойдем на пару шагов? – предложил Лихин, демонстративно оглядываясь: дескать, как тут, на проходе разговаривать? люди кругом! – Мне надо с тобой серьезно поговорить. Это ненадолго! – поспешно добавил он, заметив колебания девушки.

– Ну, хорошо... – с видимым сомнением согласилась она. – Только недолго. А то я спешу...

– Да буквально пять минут!

Они сошли со ступенек, отошли от метро метров на сто и сели на лавочку.

– Послушай, Инн! – Лихин взглянул на недоверчиво смотревшую на него девушку и обреченно вздохнул. Чушь это все! Ничего из этого не выйдет! Но он опять вспомнил последние напутственные слова своего ночного спутника: «Вы просто сделайте так, как я Вам сказал – и все! Что Вы в конце концов теряете?» – и решился. «Да! Что я в конце концов теряю?!» – подбодрил он сам себя, набрал побольше воздуха и начал.

– Я тебе сейчас кое-что скажу. Ты просто выслушай меня до конца, ладно? Даже если что-то тебе покажется неправильным или даже обидным. Хорошо? – он остановился и вопросительно посмотрел на девушку.

– Ну, говори, – холодно пожала плечами та. – Такое длинное вступление!..

– Итак, только факты. Ты встречаешься с Шихановым уже почти два года. И вы до сих пор так и не поженились.

– Это тебя не касается! Наши с ним отношения! – в гневе вскричала девушка. Ноздри ее расширились. Лихину показалось, что она сейчас встанет и уйдет.

– Если уйдешь – пожалеешь! – быстро предупредил он, вспомнив наставления своего соседа по купе. – Это вас обоих с ним касается!

Девушка помедлила, явно борясь с собой, но потом все-таки осталась.

Черт! – восхищенно подумал Лихин. – Действительно, сработало! Так, может, и правда?!..

С этого момента он почувствовал так недостававшую ему до сих пор уверенность в себе и заговорил уже не спеша, убедительно и спокойно, веско отчеканивая каждое слово и тщательно следя за дикцией. Точно следуя всем рекомендациям своего учителя.

– Ну так вот, он уже почти два года с тобой гуляет, а так до сих пор на тебе и не женился! – снова повторил Лихин, посмотрел девушке в глаза и ухмыльнулся.

На этот раз та промолчала, хоть и видно было, что это далось ей с трудом. Уверенность Лихина в себе, в том, это все получится, еще больше возросла. Он вальяжно откинулся на спинку скамейки и положил ногу на ногу.

– А значит, жениться он на тебе желанием не горит. Ну, сомневается, по крайней мере! – успокаивающе уточнил он, заметив движение девушки. – Это я тебе как мужчина говорю. Два года – это слишком много. Во всяком случае, влюбленности никакой особой у него уже нет. Да и не собирается он, судя по разговорам своим, на тебе жениться, между нами говоря! – Лихин остановился, достал сигареты и закурил.

– Каким еще «разговорам»? – после паузы напряженно спросила девушка. Несмотря на ее презрительный тон, Лихин ясно ощутил, что она взволнована, и что все его удары попадают точно в цель.

– Да болтает он с приятелями иногда!.. – небрежно обронил Лихин, стряхивая пепел. – Спрашивают же его, интересуются... что и как... – он глубоко затянулся. – А у нас, кстати сказать, последний курс уже. Если вы за это время не поженитесь – то все! Для тебя это будет катастрофа. Правда ведь, Инночка?

– Тебе-то что? – с ненавистью на него глядя, дрожащим от ярости голосом прошипела девушка. – Или ты мне специально все это рассказываешь, чтобы нас с Мишей поссорить и себя взамен предложить? Так ничего у тебя не выйдет! Ты меня вообще как мужчина не интересуешь! Можешь себе это на носу зарубить!

(Ах, ты, сука!! – с бешенством подумал уязвленный до глубины души Лихин. – Ладно, хорошо! Не интересую, значит? Тем лучше. Я тебе это припомню!.. А я-то, дурак, еще хотел с тобой в благородство поиграть!.. Правильно меня тот мужик предупреждал... Ладно, посмотрим!)

– Жаль, конечно... – вслух сказал он, снова вспомнив советы своего всезнающего и всеведущего ночного наставника. Затем печально вздохнул, ясно и открыто посмотрел девушке прямо в глаза и грустно ей улыбнулся; стараясь изо всех сил, чтобы голос его звучал тепло и искренне, а душившие его злоба и обида не были заметны. – Да, я тебя давно люблю, и ты это, конечно, давно уже знаешь. Не понимаю только, зачем тебе потребовалось меня сейчас так грубо оскорблять – меня, человека, который желает тебе только добра! – Лихин запнулся и часто заморгал, как бы пытаясь справиться с охватившим его волнением, а сам тем временем внимательно наблюдая исподтишка за сидевшей рядом с ним девушкой. Судя по выражению ее лица, та уже жалела его, раскаивалась в своих излишне резких, сказанных только что сгоряча словах и вообще слушала его уже с явным сочувствием.

«В случае проблем начинайте сразу же говорить ей о своей любви, и она тут же смягчится и будет опять Вас слушать», – припомнился ему очередной, услышанный им вчера ночью совет, и он злорадно про себя ухмыльнулся. – Правильно говорят, что все бабы дуры! И ни одна из них гроша ломаного не стоит. Вздор только один в голове! Как мужчина я тебя, значит, не интересую?.. Ссука!

– Да, Инна! – после приличествующей небольшой паузы патетически вскрикнул он и даже вперед весь порывисто подался для вящей убедительности; впрочем, совсем немного, чтобы не испугать случайно девушку и не испортить все дело. – Я люблю тебя! Люблю!! И потому желаю тебе добра и счастья. Я хочу, чтобы ты была счастлива! Пусть даже и не со мной! (Ладно, хватит уже о любви, пора выруливать. Чего-то я зарапортовался, – с некоторым беспокойством подумал Лихин.) Да... Так вот, – заговорил он уже более деловым тоном. – Я прекрасно понимаю твои проблемы, – он предупреждающе поднял руку, видя, что девушка хочет что-то сказать, – и хочу тебе помочь.

И я могу это сделать, уверяю тебя! Тем более, что это очень просто. Любишь ты меня или не любишь, ценишь или не ценишь мои мужские достоинства (не удержался он от легкой шпильки), но я все-таки мужчина, и понять другого мужчину мне, согласись, гораздо легче, чем тебе. Понять его психологию. В частности психологию твоего любимого Миши. (Еще одна шпилька!.. Черт, лишняя, наверное... Но, с другой стороны, я же раздражен, обижен!.. Я же живой человек. Любимую, как-никак, отдаю сопернику!.. В приступе, блядь, великодушия! Немножко можно. Только не перебарщивать. А немножко – это для дела даже полезно!)

Могу тебе рассказать, что он сейчас чувствует, – Лихин позволил себе еле заметно усмехнуться и чуть-чуть подмигнуть девушке.

Та слушала его, затаив дыхание и ловя каждое его слово. (То-то же! – удовлетворенно подумал Лихин. – Нравится, сучка, да? Погоди! То ли еще будет!)

– Так вот, Инночка, запомни! Любого более-менее взрослого мужчину женитьба всегда пугает. Всегда! Даже если он любит и обожает предмет своей любви. Тут нет для тебя ничего обидного, это просто свойство мужской психологии. Мужчине всегда кажется, что он что-то там теряет, какую-то свою свободу, независимость – и он все медлит и не решается никак сделать последний шаг, – Лихин остановился перевести дыхание. Его собеседница зачарованно смотрела на него как на какого-то нового Дельфийского оракула. Она явно не ожидала обнаружить в Лихине такой бездонный кладезь мудрости.

– И потому его надо просто слегка подтолкнуть, – Лихин сделал последнюю затяжку и выкинул докуренную почти до самого фильтра сигарету. – Просто помочь ему принять правильное решение! Ты со мной согласна?

– Ну, не знаю... – очнулась захваченная врасплох девушка. – Возможно... Я, честно говоря, так и не понимаю пока, куда ты клонишь...

– А клоню я, Инночка, к тому, что я вполне смогу его к этому подтолкнуть. С твоей помощью, конечно!.. Мы, вдвоем с тобой, вполне сможем это сделать! Буквально завтра же. И займет это у нас всего пару минут.

– Ну, и как же мы это сделаем? – принужденно улыбнулась девушка. Но искушение было слишком велико. И Лихин это прекрасно видел.

– Да очень просто! – вкрадчиво промурлыкал он. Внутри его все кипело. Мышка была в западне, и он это ясно чувствовал! – Я завтра на лекции, в перерыве, подойду к тебе, и мы на виду у всех немного с тобой поговорим. Буквально несколько минут! А ты потом скажешь Мише, что я, мол, тебе объяснился в любви, предложение сделал. Ну, скажешь, естественно, в виде шутки, что ты, дескать, конечно же, мне отказала, посмеетесь вместе с ним надо мной – и все.

– И что? – непонимающе спросила Инна.

– И все! – пожал плечами Лихин. – Уверяю тебя, после этого вы поженитесь. Обязательно! Это и будет для него тот самый последний толчок. Появление соперника.

– Я тебе не верю! – с сомнением покачала головой девушка, широко раскрыв глаза.

– Что «не веришь»? Что получится? И не надо! – снова пожал плечами Лихин. – Не верь! Давай просто попробуем, и все. Хуже-то ведь тебе от этого не будет? Даже если и не сработает.

Девушка, ничего не отвечая, лишь молча на него смотрела, что-то напряженно про себя обдумывая.

– Ну, хорошо... – наконец, медленно протянула она. – Давай попробуем.

– Вот и замечательно! – весело улыбнулся ей Лихин. – Все получится, уверяю тебя! Получишь ты своего Мишу, будь спокойна! На блюдечке с голубой каемочкой. Я ведь для себя ничего не прошу, как видишь, – после паузы проникновенно сказал он уже совсем другим тоном. Грустным и печальным. – Просто помочь тебе хочу, вот и все. Я ведь тебя люблю. Мне просто сама мысль, что ты согласилась от меня помощь принять, уже приятна будет. Так ты согласна? Чтобы я тебе помог? Просто!.. бескорыстно!..

– Да, – тихо ответила явно тронутая девушка. Искорки недоверия в ее глазах, наконец, погасли. – Если так... Конечно, я согласна...

* * *

– Привет, Инн! Это опять я! – улыбающийся Лихин вышел из-за той же самой колонны, что и в прошлый раз. – Ну что, все сработало?.. Можно тебя поздравить? Замуж, я слышал, выходишь?

– Да, – девушка неуверенно улыбнулась ему в ответ. Она, казалось, уже почувствовала что-то неладное.

– А я что говорил?! – цинично подмигнул ей Лихин. – Слушайся меня, и все будет нормально! Поговорить нам надо, – не допускающим возражений тоном добавил он и, не дожидаясь ответа, неторопливо направился к знакомой скамейке.

Девушка, чуть помедлив, двинулась за ним.

– Ну что, Инночка, надо бы нам рассчитаться? А? Как ты полагаешь? Как договаривались?

– О чем мы договаривались? – побледнела девушка.