Текст книги "Реинкарнатор"
Автор книги: Сергей Синякин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)
Именно поэтому Даосов в политику не лез. Очень высока была в ней возможность пострадать за общественное благо и спокойствие.
– Иван Николаевич, – сказал Даосов. – А попроще нельзя? Я человек обычный, мне политические спичи непонятны!
Чувствуете, как завернул? С одной стороны, вроде и в самом деле разжевать смысл сказанного просит, а ведь с другой стороны, натурально – в морду плюнул!
Губернатор побагровел, но сдержался; прошелся по кабинету, постоял у окна и сказал:
– Ну, коли ты такой непонятливый…
И сказал, чего он от Даосова хочет.
Некоторое время реинкарнатор продолжал сидеть с открытым ртом. Всего он ожидал от губернатора области, но такого! Такое мог придумать только губернатор. И никто другой.
Глава 19
Лама слушал Даосова молча, потирая задумчиво маленькие ладошки. Круглое личико его светилось любопытством. Выслушав Даосова, он покачал головой и сказал:
– Это еще что, Боря! Был у меня случай в Одессе. Там наш карнач с одним нуворишем снюхался. Так ты знаешь, что он там за приличные деньги делал? Этому новому хохлу скучно было жить с одной и той же женщиной. А по бабам бегать положение не позволяло. Он в Одессе заместителем мэра был, журналисты его круглосуточно пасли, за нашими политиками так не следят. И что ты думаешь? Наш карнач ему в тело жены разные женские души подсаживал. Представляешь? С виду вроде одна и та же, а по внутреннему содержанию каждую неделю разная!
– И карначу все это с рук сошло? – удивился Даосов.
– Как же! Крепко бы его наказали, но тут, к его счастью, меня на СНГ поставили. Сколько усилий пришлось приложить, чтобы это дело замять! А вот еще случай был…
Даосов сморщился.
– Зубы заговариваешь? Ты мне лучше скажи, что дальше делать? Как мне в отношениях с городским и областным начальством поступить?
Лама пожал узенькими плечиками.
– Я так считаю. Если сильным мира сего чего-то надо, дай им, и пусть отвяжутся. Бесполезное это дело – против ветра плевать.
– Это вы мне советуете? – удивился Даосов. – Знаете ведь, что это противозаконно. Вспомните, запрещено в политику вмешиваться! Папы римские полезли в политику, и что из этого получилось? Ничего хорошего. Так то – папы! А мы сошки мелкие, с нами и разговаривать не станут. Скольких молнией в последнее время поразили? Я читал, на одного мужика так озлобились, семь или восемь раз в него лупили, да попасть не могли, промахивались все. А когда помер, с досады все надгробие молниями исковыряли. Подкрадутся в тучках и давай лупить!
– Бывает… – с легким зевком согласился лама. – Боги, они, дружок, не снайперы, могут и промахнуться.
– Анекдот на эту тему есть, – мрачно сообщил Даосов. – Мужик один с попом пошел в лес на охоту. Вылетает рябчик из-за деревьев. Мужик в него ш-шарах из двух стволов и промазал, конечно. Стоит, матерится в бога, душу и мать. Поп ему говорит: «Не богохульствуй, сын мой. Бог тебя покарает!» Мужик ему возбужденно: «Да иди ты со своим Богом! Надо же, с трех метров промазал, в бога-душу-мать!» Тут с небес молния – ш-шарах! От попа одни тапочки остались. А голос сверху зычно: «Промазал, твою мать!»
Лама хихикнул, осторожно принимая от хозяина чашку ароматного горячего чая.
– У твоего анекдота – во-о-от такая бородища! – показал он. – Этот анекдот, Борис Романович, у Парни еще изложен. Правду говорят, что новое – хорошо забытое старое!
– Я с ума сойду, – сказал Борис Романович. – Меня наш мэр своими идеями задолбал. То он душам справки фиктивные выписать хочет и строем их на избирательный участок пустить, то предлагает их агитаторами сделать, чтобы они народ уговаривали за него голосовать, то подселенки им хочет оформить, то, наоборот, ответственными душесъемщиками в чужие тела назначить. У него, как в свое время у Михаила Сергеевича Горбачева, столько замечательных идей, трудно даже понять, почему он с ума не сходит. А если его действительно губернатором назначат? Хана Царицынской области!
– Вот и не надо его до власти допускать! – авторитетно сказал лама. – Но помогать надо!
– То есть как? – Борис Романович ошеломленно посмотрел на ламу. Волосы его бородки сами собой распрямляться стали. – А действующий губернатор? Я же вам пересказывал его просьбу! И ведь чем мотивирует? Не корысти, говорит, ради, а токмо волею пославшей меня партии! Ты понимаешь, говорит он мне, народ в нищете живет, а мы единственная партия, которая выступает в защиту интересов трудового народа. А сам так смотрит, что бумажник от него спрятать хочется. Про этого Жухрая такое рассказывают! Лама со стуком поставил пустую чашку на стол.
– Знаешь, Борис Романович, я у вас в городе два дня всего, а устал, как за месяц, – сказал он. – Ты послушай, какой я тебе расклад дам. Если Жухрай выборы проиграет, то его обязательно в Москву вытянут. А из Москвы он тебе не опасен. Если мэр в губернаторы пройдет, то мы нужную рокировочку проведем, и большевики опять у власти окажутся. И тогда Жухрай тебя поддержит во всех начинаниях. Ты думаешь, я приезжал есаулов да сотников с кришнаитами мирить? Плевать я хотел на эти религиозные конфликты! Как подерутся, так и помирятся. У меня здесь личные интересы имеются, дорогой мой Борис Романович. У меня доля на мебельной фабрике, доля в алюминиевом бизнесе, ну и кое-что еще, помельче, но терять все равно жалко. С коммунистами местными я уже общий язык нашел, мы друг другу мешать не будем. А если Брюсов пройдет? Это ж опять передел собственности начнется. А кому это нужно? Дорогой ты мой, нам всем стабильность уже необходима, хватит мутной воды, мы свою рыбку в ней отловили, пора уже очистные сооружения ставить, понял? А если так, то такой вот вариант и надо избирать – Брюсову помогать, за него и так многие проголосуют, а на предложение Жухрая тоже без раздумий соглашаться надо. Доходит?
Даосов тупо смотрел на ламу. Лама добродушно посмеивался, беззаботно болтая ножками. Маленькое личико ламы было довольным и немножечко самоуверенным. Глазки с хитрым прищуром разглядывали пытающегося осмыслить новую буддистскую стратегию.
– Ты не думай, – посоветовал лама. – Ты исполняй! В прихожей зазвонил телефон. Даосов вышел в коридор, сел на козетку и поднял трубку. Лучше бы он ее не поднимал!
Звонила Анна Леонидовна. Голос ее был безумен и страшен.
– Негодяй! – вместо приветствия сказала она. – Подлец! Знаете, что вы натворили? Не знаете? Ах не знаете! Подлая вы душа! Я вам поверила, приняла как родного… Эх вы! Но не думайте, это вам не сойдет с рук!
– Да вы успокойтесь, Анна Леонидовна, – сказал Даосов встревоженно, добавив в голос малую нотку участливости. – Успокойтесь и расскажите мне все по порядку. Что случилось?
– Что случилось? – взвизгнула супруга мэра. – Вы еще спрашиваете меня, что случилось? Вы что нам подсунули? Сегодня днем наш Мишенька взял из отцовского сейфа деньги и отправился в ресторан «Маяк». Там он сел за столик, потребовал графинчик водки и – вы представляете! – наш Мишенька ущипнул официантку за задницу! Какую-то накрашенную лахудру он ущипнул за задницу!
– Странно, – подумал вслух Даосов. – Может быть, остаточные явления?
– Не знаю, какие уж там могут быть явления! – рявкнула Анна Леонидовна. – Только никакой водки ребенку, слава Богу, не принесли. Но они отправили Мишеньку в милицию! Я сижу дома, вдруг приходит милиционер и спрашивает, где мой сын. Что я должна была сказать ему? Конечно, я сказала, что ребенок в садике. А он… а он… – Голос женщины предательски задрожал, в трубке послышались глухие рыдания. – В милиции, говорит, ваш сын, его за хулиган ство и сексуальные домогательства забрали! Вы представляете? Моего Мишеньку забрали за сексуальные домогательства! Семилетнего ребенка! Да еще к тому же сына мэра! Вы представляете, что произойдет, если об этом желтая пресса узнает? А если коммунисты пронюхают? Вы представляете, какой начнется скандал?
– И где сейчас Миша? – спросил Даосов, ища взглядом туфли. – Он в милиции?
– Неужели вы думаете, что я позволю ребенку сидеть в камере? – гневно спросила жена мэра. – Конечно же, он дома! Я сразу же поехала и забрала его. Хорошо еще, что начальник милиции хороший друг Валерия Яковлевича. Но ведь его подчиненные смотрят! Да и какого там только сброда нет! Ну вы нам и удружили!
– Ждите, – сказал Даосов. – Сейчас я к вам подъеду. Из комнаты выглянул лама, бросил на Бориса Романовича вопросительный взгляд. Реинкарнатор торопливо пересказал ему суть разговора.
– Так ты ему Маковецкого подсадил! – Лама хмыкнул. – Мог бы и посоветоваться. Я ж про этого Маковецкого все знаю. Тот еще бабник! Да и откуда ему другим быть, если он с Михаилом Лукониным дружил, они вместе по бабам бегали!
– Ладно, – сказал Даосов. – Поехал я.
– Программка где? – спросил лама. – Я пока телевизор посмотрю.
– Под телевизором.
– Ты там не особо задерживайся, – безмятежно зевнул лама. – Тебе еще завтра в аэропорт ехать, меня провожать.
По дороге к дому мэра Даосов то и дело наталкивался взглядом на портреты Валерия Яковлевича. Ничего удивительного в том не было, избирательная кампания вышла на финишную прямую. С цветных плакатов Брюсов смотрел на реинкарнатора сурово и осуждающе. Холодок пробегал по Спине от этого взгляда. Почти сразу же хотелось признаться в чем-нибудь предосудительном.
Как и следовало ожидать, Анна Леонидовна встретила реинкарнатора возгласом:
– Верните деньги, негодяй!
Даосов заглянул в комнату пациента.
Мишутка лежал на постели, небрежно листая журнал «Плейбой», Заметив голову реинкарнатора в дверях, мальчуган по-взрослому мерзко хихикнул,
Анна Леонидовна, выплеснув на реинкарнатора гнев, стояла рядом потухшая и растерянная.
– Тяжелый случай, – сказал Даосов. – Плохо дело. Ваш муж выпивает?
– Как все, – сказала Анна Леонидовна.
– Тогда извините меня за нескромный вопрос, – сказал Борис Романович, готовясь к новой вспышке женского гнева. – Может, у вас любовник есть, который спиртным злоупотребляет?
– Да что вы! – Анна Леонидовна пунцово покраснела. – Он очень порядочный человек!
Тут до хозяйки дошло, что она проговорилась. Она еще более покраснела, раздула ноздри и свистящим шепотом произнесла:
– Что за намеки, Борис Романович? Кто вам позволил думать так обо мне? Вы что себе позволяете?
– Тише, тише, – поднял руки Борис Романович, пытаясь таким образом защититься от возможного нападения жены мэра. От женщин, когда они в разгоряченном состоянии, всего можно ожидать – могут ударить, лицо исцарапать, плюнуть, рубашку порвать, а то и поцеловать. – Не надо шуметь, милая Анна Леонидовна, внимание соседей привлекать. Я же говорил вам, что реинкарнаторы сродни врачам. Я же спрашиваю не для того, чтобы навредить, я помочь хочу!
Женщина ехидно улыбнулась.
– Уже помогли, – сказала она. – Вот что, дорогой мой, деньги вы мне вернете, все вернете, до последнего цента! Но что мне делать с ребенком?
– Это у него в генах заложено, – сказал Даосов. – А сами понимаете, генетическая предрасположенность, когда на нее накладываются порочные склонности подсаженной души, проявляется особенно активно.
– Вы мне мозги не туманьте, – сказала Анна Леонидовна презрительно. – Откуда у ребенка генетическая предрасположенность такая? Папа – мэр, мама – уважаемый торговый работник!
– В том-то и дело, – мягко сказал Даосов. – Вы ведь раньше окончание каждой ревизии, каждой серьезной проверки отмечали? И муж все круги торгового ада прошел…
– Ну, склонность к спиртному этим еще можно объяснить, – согласилась Анна Леонидовна. – Но почему он баб в кабаках за задницу щипает?
– Так ведь и это понятно, – вздохнул Даосов. – Вы, Анна, любовника себе завели, муж, наверное, тоже небезгрешен, а уж какими ваши отцы и матери, бабки и деды были, только гадать приходится. Понимаете?
– Понимаю? – после недолгого размышления переспросила Анна Леонидовна и призналась: – Папашка мой и в самом деле ходок великий был, помню, мать его чуть не каждый день за шашни с чужими бабами била. Но если все так, как вы говорите, то что же делать? Неужели и выхода никакого нет? Я как подумаю, что наш Мишенька неисправимым бабником и алкашом станет, мне дурно делается. Он ведь так даже маньяком может стать, я правильно понимаю, Боря?
– Маниакальные наклонности возможны, – согласился Борис Романович, радуясь в душе, что жена мэра смягчилась, вот уже и Борей называть стала, о прежних оскорблениях забыла.
– Так что же нам делать? – Анна Леонидовна смотрела на него с трепетной надеждой. – Он ведь еще ребенок!
– Знаете, – сказал реинкарнатор, – а если нам с вами пойти от обратного? Ну не станет ваш ребенок гениальным поэтом или художником, ведь есть и иные области, где ребенок может проявить себя и пользоваться в силу этого большим общественным уважением. Творческая жизнь ему генетически противопоказана. А вот если мы ему подсадим волевую натуру, крепкую, чтобы юной душе помощь в преодолении вредных привычек оказала, то мы обязательно положительных результатов добьемся. Согласны?
– Ах, я не знаю, – несколько театрально откинулась в кресле Анна Леонидовна, провокационно демонстрируя Даосову молочно-белое круглое колено. – Лишь бы хуже не было!
– Душа, конечно, нужна волевая, с крепкими нервами и железной самодисциплиной, – рассуждал меж тем реинкарнатор, старательно отводя взгляд в сторону. – Есть у меня такая, генерал-майора Авдохина душа, бывшего коменданта Царицынского гарнизона. Волевой был мужчина, у него все по струнке ходили, сам круглый год в проруби купался. Он поможет юной душе себя найти. Конечно, это будет не обмен, а только подселенка, но это вам даже дешевле обойдется.
Последний аргумент смягчил сердце женщины.
– Давайте, – сказала Анна Леонидовна. – Надеюсь, вы взяли ее с собой?
Конечно, Борис Романович немного лукавил. Откуда у него было взяться душе генерал-майора? Такие души сами знаете куда попадают. Тут уж ничего не поделаешь, служба у наших генералов такая. Жалеть их, конечно, можно, а вот изменить карму их никак нельзя. Но душа нужного плана у Даосова была, и была она душой прапорщика Жеребцова из Красных казарм. Прапорщик Жеребцов был личностью легендарной. Став старшиной во взводе отстающих, прапорщик Жеребцов за полгода вывел его в передовые, добившись стопроцентной успеваемости солдат в боевой и служебной подготовке. Разумеется, подобные успехи всех заинтересовали, и изучать положительный опыт Жеребцова приехал какой-то не то полковник, не то генерал из политотдела военного округа. Приехав, он расположился в кабинете начальника штаба мотострелкового полка, где служил Жеребцов, и принялся расспрашивать прапорщика о применяемой им учебно-педагогической методе. Прапорщик Жеребцов мутно оглядел проверяющего и негромко посоветовал: «Застегнись!» Проверяющий не понял и продолжал расспросы. Офицеры полка, присутствующие при беседе, побледнели. «Застегнись!» – еще тверже сказал прапорщик Жеребцов, а не то генерал, не то полковник прапорщика опять не понял. Тут уже побледнел и начальник штаба полка. Придвинувшись, он шепотом посоветовал проверяющему: «Иван Захарович, застегните пуговку на груди. Наш Жеребцов в третий раз не повторяет!»
Погиб прапорщик Жеребцов при исполнении служебных обязанностей. В части начали перестраивать боксы для военной техники, и солдаты обрушили кирпичную стену одного из боксов – по случайности – именно туда, где стоял Жеребцов, Увидев падающую на него стену, прапорщик Жеребцов приказал: «Стоять!», не сомневаясь, что приказ его будет неукоснительно выполнен. Разубедить его в том никто уже не успел.
Борис Романович Даосов резонно полагал, что душа прапорщика может помочь в становлении юного Брюсова, генералом же он его обозвал только потому, что чин прапорщика мог показаться жене мэра слишком низким для любимого ребенка.
Надо ли говорить, что подселение души прапорщика Жеребцова, уже соскучившейся по бытию, прошло без сучка и задоринки?
Глава 20
День был безоблачным, и ничто не предвещало неприятностей. Даже обычно капризничающая машина, и та завелась с полуоборота. Лама уже стоял во дворе со своим большим портфелем и молитвенной мельницей.
Борис Романович помог ему погрузить вещи.
– Поехали! – сел он в машину. По дороге Лама был улыбчив и разговорчив. Еще вечером Даосов рассказал ему о неудаче с душами Светлова и Маковецкого. Лама выслушал историю про прапорщика Жеребцова и засмеялся:
– Это ты неплохо придумал, Борис Романович! Очень неплохо! – Но объяснять ничего не стал, так и просидел до самого аэропорта, задумчиво покачивая головой.
Уже в аэропорту лама привстал на цыпочки, поманил Даосова к себе и, когда тот наклонился, заговорщицки прошептал, жарко дыша ему в ухо:
– А Ивана Николаевича ты уважь, Боренька. Обязательно уважь. Нужный он пока нашему делу человек…
Посадив ламу на самолет, Даосов сел в машину и поехал домой. По пути он заглянул к знакомому шашлычнику перекусить. Только проводив ламу, Борис Романович понял, как он голоден. Да и обдумать все произошедшее следовало, последние события прямо-таки захлестывали его обычно спокойную и размеренную жизнь.
Задумчиво двигаясь на машине в сторону города. Даосов не замечал, что в пределах видимости от него движется неприметная «копейка» бежевого цвета. В «жигуленке» сидели четверо молодых мужчин, одетых неброско и разнообразно, как и положено одеваться тем, кто в царское время назывался шпиком или филером, а в наше время гордо именуется сотрудником службы скрытого наблюдения.
– Слышь, Лех, – спросил один из них. – А этот пшиздик, он нашему клиенту кто? Начальник?
– Сложно сказать, Диман, – сказал старший. – Вот, скажем, патриарх и рядовой поп. Кем доводится попу патриарх?
– Начальником, – не задумываясь, отозвался оперативник.
– Не совсем так, – поправил его начальник. – Патриарх является старшим по вере. Это, Диман, не должность и не звание, это степень близости к Богу!
С левой стороны дороги показалась шашлычная. Гасан увидел Даосова и радостно пошел к нему навстречу, вытягивая руки для традиционного кавказского объятия. Трижды прижавшись щекой к щеке Даосова, шашлычник радостно сказал:
– Как я рад тебя видеть, дарагой! Дома все харашо?
– Все хорошо, Гасан, – сказал Борис Романович.
– Кушать будишь? – Шашлычник усадил реинкарнатора за стол, продолжая лучезарно улыбаться. – Водачки, м-м-м?
Сейчас принесу шашлык-машлык, есть памидорчик свэжий!
Пять минут, дарагой!
Год назад у шашлычника умирала сестра. Врачи разводили руками и стыдливо прятали глаза. Гасан пришел к жившему по соседству Даосову, сказал, глядя в сторону, комкая в руках доллары:
– Романыч! Памагай, если можишь! Ничего не жалко!
Савсэм плохо Сабине, не встает уже?
Чакры сестры Гасана были страшно перепутаны. Как жить человеку, если его свадхистана натянута до губ, а аджна, напротив, провисла в районе поясницы? Может, пошалил кто-то, а скорее всего наказана была семья шашлычиика за свои неблаговидные дела, не зря же говорят, что мать Гасана, торгующая семечками на рынке, не только этими семечками торговала, еще и травку постоянным клиентам в кулечки заворачивала. Поначалу Даосов хотел отказаться, все-таки не им наказана девица, не ему и чакры прямить. Потом посмотрел на Гасана, на его плачущую мать, заставил их поклясться на Коране, что не будут они неблаговидными и противозаконными делами заниматься, сам три дня читал нужные мантры, потом все-таки решился и привел чакры в порядок. Посторонних вкраплений в чакрах не было, потому и иных специалистов подключать не пришлось. Сам справился.
И что же вы думали? Пошла девушка на поправку, даже замуж за односельчанина вышла.
Долларов Даосов не взял, и азербайджанец отныне смотрел на реинкарнатора как на министра здравоохранения в небесном правительстве Аллаха. Мамой клянусь, Гасан теперь Даосова выше Гейдара Алиева ставил! Такой, понимаете, чаловек! Мамой клянусь, втарой после Аллаха!
Вот и сейчас Гасан даже не знал, как угодить своему благодетелю.
– Иди суда! – Он поманил Даосова за шашлычную. —
Сматри, какая красота.
К колышку за шашлычной на длинной веревке был привязан крупный серо-черный баран. Заметив Даосова, баран жалобно заблеял.
– Вчера поймали! – хвастливо сказал джигит из шашлычной. – Еле справились с ним, вместе с Мамедом. Клянусь, это не баран, это волк лесной! Хочешь, прямо сейчас зарэжу! Полчаса, свежий шашлык кушать будем, водка настоящая есть с ликеро-водочного камбината!
Баран влажными жалобными глазами смотрел на реинкарнатора.
Одно ухо у него было надорвано.
Сердце Даосова смягчилось.
– Знаешь, Гасан, – сказал он, – давай не будем его резать?
– Давай! – с готовностью согласился тот. – Мясо еще есть, нам хватит!
Они посидели в шашлычной. На душе у Даосова было неспокойно. Угрызения совести мучили, что ля?
Гасан принес дымящиеся шашлыки, усыпанные кинзой и белым луком. Рядом с коричневыми кусками крупно нарезанного мяса краснели мелкие помидоры и целиком зажаренные картофелинки. Не выпить под такую закуску было —просто невозможно.
Шашлычник как истинный мусульманин вина не пил. Но найдите в Коране место, где бы Аллах запрещал правоверным пить водку. Не листай, дорогой, Коран, только страницы истреплешь! Нет в нем запретов на водку, когда Мухаммед его писал, на Востоке про спирт не знали. А если запрета нет, то почему бы и не выпить с уважаемым человеком. тем более что обещание Гасан держал твердо и не только торговать травкой отказался, но и сам ее курить перестал? Хорошо они сидели за столом! Но чувство неловкости Даосова не отпускало,
– Гасан, – неожиданно для самого себя попросил Даосов. – продай мне барана!
Шашлычник недоуменно взглянул на спасителя сестры.
– Зачем он тебе, Романыч? Где ты его держать будишь? В квартире держать – грязи много будит. На улице привяжешь – украдут!
– Продай! – уже тверже сказал Даосов.
Шашлычник молча встал, скрылся за углом шашлычной и вернулся, ведя барана на веревке. Протянул веревку Даосову:
– Бери! Гасану для друга ничего не жалко! Гасан настоящему другу все отдаст!
Баран топтался рядом со столиком и к великому изумлению шашлычника не изъявлял никакого желания бежать. И тут Даосов удивил азербайджанца еще больше – он плеснул в блюдце, служившее пепельницей, водки и поднес его животному. Баран благодарно заблеял и принялся лакать водку. Покончив с ней, баран бережно облизал морду и ткнулся в куртку Даосова.
– Вай! – с восхищением сказал Гасан. – Ты только посмотри! Он вчера дикий зверь был, Мамеда за ляжку укусил! Как приручил?
Они посидели еще немного, но уже втроем. Барана развезло, и его начало заваливать набок. Борис Романович внимательно посмотрел на него, подошел к машине и открыл дверцу.
– А ну на заднее сиденье! Баран с трудом забрался в машину. Гасан с восхищением цокнул языком. Небритое лицо его осветилось детской улыбкой.
– Надо же! – ахнул он. – Балшой чаловек, ты, Романыч! Бараны – и те тебя сразу понимают!
Уже по дороге в город Даосов, немного досадуя за свой душевный порыв, раздраженно сказал.
– Сам во всем виноват! Не фига было Наталье звонить и запугивать. Да и бандюков своих к ее дому ты, Бородуля, зря послал!
Баран сунулся мордой ему в спину, оперся передними ногами о спинку пассажирского сиденья и некоторое время напряженно мотал головой, словно хотел что-то сказать и не мог. Наконец он блеюще выдавил:
– Н-не й-аа!
– Как же не ты! – возразил Борис Романович машинально, но тут до него дошло сказанное бывшим рэкетиром. Даосов тормознул.
– Точно не ты? – спросил он, резко оборачиваясь.
Баран отрицательно мотнул головой. Из карего влажного глаза медленно выкатилась крупная слеза.
Вот так-та-ак! Если это не проделки Бородули, в чем уже Даосов сильно сомневался, то кто же Наталью доставал? Кто самому Борису Романовичу морду бил в подъезде дома любовницы? Бородулю, ставшего по воле реинкарнатора бараном, спрашивать было бесполезно. Даже если он что-то и знал, ответить все равно не мог. А что мог, уже сказал. Получалось, что виновником последних происшествий были либо люди мэра, либо люди губернатора. Потому и предупреждали Наталью, чтобы он не слишком сопротивлялся будущим предложениям. Даосов даже губу прикусил. Обидно ему стало, что он в такой нехитрой интриге не разобрался. А ведь так оно все и было: напугать надо было мэру и губернатору Даосова, а уж потом и с предложениями своими подъезжать, Вот сволочи!
Он снова повернулся назад.
Баран сидел смирно, как ученик на первом в своей жизни уроке, дыша на реинкарнатора водочным перегаром.
– Ты тоже хорош! – сказал Даосов. – И что мне с тобой делать? Дома держать?
По морде животного было видно, что Бородуля с предложением пожить в квартире реинкарнатора согласен. Баран вроде бы даже повеселел, только кивнуть боялся. Надорванное ухо его мелко стригло воздух, а большие карие глаза преданно смотрели на реинкарнатора. Борис Романович ухмыльнулся неожиданной мысли: рога Бородуле достались шикарные, обманутые супруги таких не носили!
– Хрен тебе, – сказал Даосов. – В общем, так… По городу не шатайся, на шампур угодишь. В лесу тоже не отсидишься, сейчас бродячих собак до черта, да и волки пошаливать стали. Мне с тобой заниматься некогда! Дуй в совхоз «Новонадеждинский», прибьешься к отаре. У меня там директор знакомый, я позвоню, чтобы тебя не трогали. А как со своими делами управлюсь, я и с тобой разберусь. Жить будешь! Но смотри у меня! Ты понял?
Баран часто закивал. Глаза его были по-прежнему печальны, но сейчас в этой печали вроде бы зажглась искорка надежды. А быть может, Даосову это просто показалось. Но приглядываться было некогда. Взмахом руки он отправил слегка протрезвевшего барана на лесополосу.
Проводив взглядом барана, скрывшегося среди деревьев, Даосов тронул машину. Нет, все в жизни случается к лучшему! Не заехал бы сегодня Даосов к Гасану, не встретил бы Бородулю и не узнал бы, что угрозы Наталье и его собственное избиение исходили совсем с иной стороны. Надо было все хорошо обдумать, очень хорошо. Сесть дома и подумать. Впрочем, можно было поехать и к Наталье. Правда, Даосов крепко сомневался в том, что Наталья оставит ему время для раздумий. Но, честно говоря, он уже по ней сильно скучал.
Борис Романович достал из нагрудного кармана рубашки упаковку «антиполицая» и ловко кинул в рот пару таблеточек. Не то чтобы он постов милицейских боялся, тем более сейчас, когда в нем губернатор и мэр заинтересованы, но, как говорится, береженого все боги берегут.
В «жигулях», следующих за даосовской машиной, недоуменно переглянулись оперативники:
– Лех, а чего он барана отпустил? Во дурак, сколько мяса кому-нибудь достанется! Лех, давай остановимся, поймаем?
– Нельзя, – сурово сказал старший. – Объект упустим. Нам тогда холку намылят!
Перспектива была не из приятных. . Некоторое время все молчали, обдумывая сказанное.
– Слышь, Лех, а мы на пост ГАИ звякнем, – предложил един из оперативников. На самом деле службу уже давно зазывали не ГАИ, а ГИБДД, но новое название было значительно длиннее, поэтому все пользовались привычной и понятной аббревиатурой. – Он же с шашлычником бухал? Бухал! Пока он с ментами разбираться будет, мы как раз барашка в багажник и кинем. А?
– А шел бы он на..! – с сожалением сказал старший. – Приказ был: препятствий не создавать! Не судьба, Игорек, пусть барашек травку щиплет, авось попадется в лапы к хорошему человеку!
– Спокойный у нас объект, – с сожалением вклинился в разговор оперативник по имени Дмитрий. – Я-то думал, он крутизна какая, а тут ни стрелок, ни разборок. А шашлычок они славный жрали, я в бинокль видел – чистое мясо!
– Помолчи, Диман, – со страдальческой ноткой в голосе сказал сидящий рядом с ним четвертый оперативник. – Они там бухают, шашлычком балуются, а ты отмечай: в шестнадцать десять приняли первую стопку, в шестнадцать двадцать – вторую.
– Не в шестнадцать двадцать, а в шестнадцать пятнадцать, – поправил тот, кого звали Игорем. – Они дело тут знают, между первой и второй – промежуток небольшой…
– Сейчас небось к бабе покатит, – завистливо вздохнуя Алексей. – Вот так всегда, люди кайф щемят, а ты их паси. Эх, братцы, сейчас бы пожрать, да судя по его поведению – не судьба!
Он был прав: Борис Романович доехал до перекрестка у кинотеатра «Родина» и решительно свернул в сторону Лысой горы. Ясное дело – к любовнице лыжи навострил!
Водитель «жигуленка» сопровождения выразительно вздохнул и свернул за машиной Даосова.
Даосов поставил машину во дворе и поднялся на четвертый этаж. К его удивлению, на звонок Наталья не отозвалась. Борис Романович постоял немного у двери, порылся в карманах, достал ключ и открыл дверь.
Натальи дома не было. «Правильно, – с внезапной горечью подумал Борис Романович. – Не жена, чтобы скучать вечерами дома». Искать Наталью даже не стоило. Мало ли в каком кафе она решила провести вечер. Могла и на концерт пойти. Или к подружке. Еще один возможный, но крайне неприятный вариант Даосов даже обдумывать не хотел. А именно этот момент мог быть наиболее вероятным.
Заперев за собой дверь, Даосов медленно пошел вниз.
– Глянь, мужики, – удивленно сказал старший группы наблюдения. – Спускается!
– Выходит, не обломилось ему, – сказал тот, кого звали Дмитрием. – Пришел в гости, а там его никто не ждет. Глянь, как нахохлился!
Но это было не последнее событие дня. Вечером того же дня пастухи акционерного общества «Новонадеждинский» были приятно удивлены. Обычно сгонять овец приходилось со значительной территории, ведь глупые животные в поисках сочной травы бродили по всей степи. Дело это было долгое и суетливое. Однако сегодня к отаре приблудился неизвестный крупный баран. Был он крепким и настырным. В течение получаса он сбил единичных овец в монолитную отару, после недолгого боя с бывшим вожаком занял его место и, гордо ступая впереди стада, повел его к кошаре. Назад баран не оборачивался, знал, что стадо следует за ним. И действительно, стоило одной заблудшей овце отколоться, как свои же товарки накинулись на нее и с гневным блеяньем погнали в общую массу.
Даже и гадать не стоило – у отары появился крепкий настоящий вожак!
