Текст книги "Русский клуб. Почему не победят евреи (сборник)"

Автор книги: Сергей Семанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 40 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

Уроки Бен-Гуриона

Начнем издалека. Лет сорок тому назад довелось побывать мне в Пирее – огромном морском порту близ Афин. Был я молод и любознателен, заграничные морские вояжи в ту пору – явление редчайшее, вот и смотрел я во все глаза. Вижу, рядом стоит большой теплоход, на мачте – израильский флаг, а на трубе как герб – голубой моген-довид. И поразила меня тогда простейшая мысль: судно еврейское, значит, команда должна быть еврейской; представить себе еврея-капитана я мог, штурмана тоже, боцмана – уже с трудом, но еврея-кочегара?!

Для русского человека так было и есть, что ж делать, не попадались нам евреи в образе кочегара, шахтера, тем паче – пастуха или тракториста. Но вот прочтем следующие отрывки из дневника молодого человека, недавнего белоручки, выросшего в семье сугубо городского торговца: «Держась за рукоять, с острой палкой в руке я шагаю за плугом и смотрю, как переворачиваются и раскалываются комья черной земли, а быки медленным и размеренным шагом важных персон все идут и идут вперед». Не станем придираться к явно неудачным словам «переворачиваются» или тем паче «раскалываются», явно плохой перевод, но искреннее чувство тут очевидно.

Кто же этот новоиспеченный и восторженный землепашец? А сам «основатель Израиля» Давид Бен-Гурион, чья биография издана в России. Уроженец местечка под Варшавой, он рос в типичной еврейской среде. Но вот что характерно; затхлая, перегруженная великим множеством запретов кагальная жизнь никак не привлекала его горячую натуру. Занятия окружающей его еврейской среды, мелочная торговля, маклерство и прочее никак его не удовлетворяли. Оказавшись в Варшаве, он обнаружил: «Я услышал речь, которая просто ужаснула меня. Торговля женщинами находилась в руках исключительно евреев». (Говорят, что в нынешних Варшаве, Риге, Петербурге, Москве примерно такая же картина.)

Нет, не хотел юный Давид становиться ни лавочником, ни торговцем живым товаром, ни менялой, к чему привыкли его соплеменники. Он хотел, чтобы его народ был «как все». Вот почему стал одним из первых сионистов-идеалистов, которые видели в Палестине будущего общество евреев-тружеников, а не гешефтмахеров-паразитов. И он с кучкой таких же романтиков перебирается в пустынные палестинские земли, населенные нищими бедуинами. Жизнь выпала поначалу тяжкая, но он с наивным и неподдельным восторгом записывает: «Здесь я нашел ту самую землю Израилеву, о которой мечтал долгие-долгие годы. Ни лавочника, ни управляющих, ни бездельников, живущих чужим трудом. Все жители поселка работают сами и живут плодами труда своего».

Русский трудящийся человек может воспринимать такое только с сочувствием. Так-то оно так, да вот переселялись эти бывшие подданные Российской империи не в тайгу или на целину, а в край, где худо и бедно, однако жили, и уже давно, местные арабы. Их стали вытеснять, это вызвало сопротивление, которое не разрешилось до сих пор, чему мы все свидетели. Бен-Гурион всю свою долгую жизнь был яростным борцом с арабским сопротивлением. Наше, русское, отношение к этому известно, и оно неизменно, однако не о том пойдет тут речь.

Нельзя не обратить внимание на чрезвычайную целеустремленность и решительность Бен-Гуриона и других вождей будущего государства Израиль. Все – на создание этого государства: соглашения с кем угодно, союзники – любые, кого пошлет прихотливая судьба. Вот 3 сентября 1939 года Бен-Гурион прибывает в палестинский порт Хайфу, тогда еще совсем небольшой. Началась Вторая мировая война, Гитлер наступает. У евреев в Палестине лишь полулегальные боевые отряды – «Хагана», они плохо вооружены, английская колониальная администрация их не жалует. Что же делать? Через несколько дней Бен-Гурион собирает вожаков «Хаганы», и вот что он им сказал: «Война 1914–1918 годов дала нам декларацию Бальфура. В этот раз мы должны создать для себя еврейское государство и, следовательно, еврейскую армию в этой стране и для этой страны».

Четко, ясно и решительно, ничего не возразишь. Поясним: министр иностранных дел Англии Бальфур подписал 2 ноября 1917-го декларацию: «Правительство Его Величества относится благосклонно к восстановлению национального очага для еврейского народа в Палестине». Эта дата и документ считаются первой крупной вехой в создании будущего Израиля. Англия, изнуренная войной, пошла на уступки мировому сионистскому движению. Где-то гибли миллионы людей, рушились в бездну страны и народы – неважно, главное, что подписана эта самая декларация. Теперь – Вторая мировая война, которая обещает быть куда более страшной. Ничего, главное – создать наше государство, еврейское.

Да, напор и целенаправленность достойны подражания. И это был не минутный порыв, не вспышка утопического бунтарства, примеров чего несть числа в истории. То было терпеливое упорство, вопреки неизбежным, как всегда в жизни, неудачам и даже поражениям. Наступил сорок восьмой год, Израиль провозглашен в ООН, но государства-то еще нет, оно только на бумаге, а арабское море вокруг возмущено, и справедливо. И начинается маломасштабная по тогдашним понятиям, но изнурительная и кровопролитная война. Бен-Гурион показал себя истинным вождем своего народа, его неукротимая страсть и уверенность в успехе заряжают людей, а ведь ему уже за шестьдесят, и здоровье не богатырское, да и в семье не так чтобы очень уж хорошо…

И напомним: в те далекие времена богатые американские евреи еще не так широко и постоянно платили поборы в пользу Израиля, как они стали это делать потом и до сей поры делают. А еще – не переводили туда свои наворованные капиталы «банкиры» еврейской национальности, расплодившиеся по всему простору рухнувшего СССР. Бен-Гуриону и его товарищам-хаверам приходилось тогда туго. Но они выстояли, опираясь прежде всего на собственное мужество и непреклонную веру.

Кстати о вере, что тоже характерно, из обстоятельной книги отчетливо вырисовывается, что Бен-Гурион, некоторые иные известные «отцы-основатели» Израиля отличались чрезвычайно слабой религиозностью. В подробной и объемистой биографии не описывается ни единого случая, когда Бен-Гурион истово молился бы в синагоге, как положено верующему иудею. То-то фанатики-хасиды его не очень чтут. И еще. Бен-Гурион был убежденным социалистом, точнее говоря, сторонником широкой социальной справедливости. Эти идеи он вывез из России, а потом сочувственно изучал опыт нашей великой революции. В 1928-м он посетил Союз. О Ленине он записал тогда же в своем дневнике: «Это великий человек». К опыту Ленина и русской революции он обращался не раз в своей долгой жизни, и сочувственно. Сегодня опыт русской революции в России оплевывается по большей части. Что ж, давайте хоть позаимствуем опыта чужого.

И последнее, самое, пожалуй, главное. Великий русский мыслитель Константин Леонтьев, до сих пор полностью у нас, как водится, недооцененный, писал еще до рождения Бен-Гуриона: «Властвовать должно беззастенчиво». Суровая мысль, многие от нее спешат отшатнуться. Наверняка не читал сочинений Леонтьева Бен-Гурион, был он не очень укоренен в русскую культуру, но всю жизнь поступал именно так, словно его верный ученик. Приведем примеры из этой практики, столь же суровые, как и высказанный Леонтьевым политический постулат.

…Сорок шестой год, Израиль бурлит, английская колониальная администрация чинит препятствия. И вот среди бела дня еврейский диверсант рванул гостиницу «Царь Давид», где находились представители англичан и много иных. Девяносто человек погибли под обломками, не шутка! Мир возмущен, английский парламент протестует, Бен-Гурион открещивается, у него алиби – он в Париже. Ничего, пережила это дело пресловутая «мировая общественность», а борьба за создание государства еще усилилась. До победы.

И вот победа, Израиль создан, в Тель-Авиве посольства, международное право полагается соблюдать, о чем произносятся все положенные слова. Но границы страны не обустроены, арабские боевики как-то осенью 1953-го проникли из Иордании, напали трусливо и бросили гранату в жилой дом, погибла женщина и двое детей. Ну, ясно, что испытывали сограждане… Только вот беда, преступники скрылись в соседней стране, тоже суверенной, с посольствами и всем прочим, да еще имена их неведомы. Что делать?

А вот что. Бен-Гурион плюнул на то, что находился в отпуске и по закону отдавать решения не мог. Собрал срочно «силовиков» и решил провести «операцию возмездия». Читаем: «Для этой цели они выбирают иорданскую деревню Кибия, которая является базой и убежищем для террористов. План заключался в том, чтобы направленное туда подразделение взорвало несколько деревенских домов. Для придания этой акции большего устрашения предусматривалось уничтожить 10–12 иорданцев».

Это не цинизм даже, а гораздо хуже. Хладнокровно и расчетливо составляется реестр будущих «мертвых душ», которые по всем нормам права являются жертвами преступного насилия, ибо вина их не доказана и даже расследование не проводилось. Более того, речь идет об иностранных гражданах, а с этой страной нет состояния войны. Дальше – больше. Сотня израильских коммандос врываются ночью в деревню, где им никто не оказывает сопротивления, хладнокровно убивают 12 мужчин, а потом взрывают дома. Утром выясняется страшная история: женщины и дети деревни попрятались по подвалам или чердакам, и… Семьдесят тел были извлечены из-под окровавленных развалин. Дети, женщины, старики.

Шум на этот раз был пожиже, чем при взрыве гостиницы с британцами, жертвы не те, какие-то там феллахи… Бен-Гурион «со товарищи» от этого шума привычно отмахнулись, поговорят, и ладно, а иорданские арабы из приграничных деревень запомнят. И с тех пор подобные «операции возмездия» проводились израильскими спецслужбами без числа и счета.

Но бывало и покруче. В соседнем Египте произошла антиимпериалистическая революция. Бен-Гурион боится, что англичане уйдут из зоны Суэцкого канала. И в Тель-Авиве решают, цитируем: «Организовать серию террористических актов против посольств западных держав и относящихся к ним служб, таких как библиотеки, культурные центры или консульства», и тогда «Великобритания будет вынуждена пересмотреть свой план вывода войск». Решено – сделано. В Каире и Александрии бросили израильские агенты зажигательные бомбы в американские библиотеки. В американские! В лучшего своего союзника! Один диверсант попался, раскололся на допросе, скандал разразился на весь мир.

И что же? И опять ничего. И американцы продолжили бесперебойно поставлять оружие и качать деньги. А Бен-Гурион? Он прилюдно заявил следующее: «Посмотрите на этих евреев. Они приехали из Ирака, Курдистана, из Северной Африки… Они всегда были беспомощными жертвами. Мы должны показать им, что у еврейского народа есть государство и армия, которые не допустят, чтобы с ними и впредь обращались так же грубо». И действительно, не допускали по мере своих сил. Всякими способами.

Невольно подумаешь о своем, кровном. На Кубани и Ставрополье, в иных местах обрезанной России скопились тысячи несчастных русских беженцев, с которыми чеченские бандиты или прибалтийские нацисты обходились именно как с «беспомощными жертвами». Но никто не сказал им, что у России «есть государство и армия». Да, хорошо быть евреем в Израиле и плохо ныне быть русским в России.

«Чем больше родину мы любим…»

Журнал «Москва» поступает замечательно, публикуя, и уже не раз, литературные документы эпохи так называемого «застоя». Сразу сделаем две существенные оговорки.

Во-первых, речь идет тут не только и даже не столько о литературе. Нет, в те поры проза, поэзия и тем паче литературная критика были прикровенной формой выражения политической борьбы в обществе, и весьма широкий круг граждан это понимал. Ну а уж в ЦК или ЧК все такие случаи, письменные и даже изустные, изучались на глаз и на ощупь, в лупу рассматривались. Добавим для объективности, что и на другом берегу Атлантики – тоже.

Во-вторых, в идейной подлинной жизни этот самый «застой» был только вовне. Да, бубнил по бумажке престарелый генсек (но мы тогда и представить себе не могли, как будет выглядеть позже «гарант конституции»!); долдонили скучную чушь благовоспитанные дикторы телерадио (Господи! Насколько же были они приятнее расхристанных кликуш Березовского-Гусинского!). Но тогда любой свежий оттенок, проскользнувший в печати или даже произнесенный в Доме литераторов, – это становилось, как теперь выражаются, «знаковым событием», мгновенно облетало всю страну и оседало в бездонных глубинах ЦК, КГБ, ЦРУ.

Словом, «застой» был для телезрителей, а глубинная-то мысль жила и развивалась, хоть и на лабораторном уровне. И вот как только болтливый подкаблучник Горбачев приоткрыл фортку гласности – тут же с четкими и отработанными предложениями вышли люди, уже немолодые и опытные, и представили обществу весьма разные предложения. Кто и какие, это теперь знают все.

На исходе 1970-х центрами Русского Возрождения стали журналы «Москва», «Молодая гвардия» и «Наш современник». Скандал, и сугубо политический, вокруг последнего описан в данной публикации. Мне, участнику того драматического действа, представляется полезным дать свидетельства того времени, а не позднейшие мои воспоминания, которые – как и все иные – бывают неизбежно искаженными временем. Процитирую малые отрывки из записей, которые я тогда вел. Нынешний читатель, увы, давно приучен к печатным фальсификациям, порой довольно наглым. К счастью, у меня есть прямые доказательства подлинности. Записи тех лет я давно положил на ксерокс (юридически он равен подлиннику), один экземпляр отдал в архив, запретив им пользоваться до поры, второй оставил дома, а подлинник… Поэт воспевал «край, где апельсины зреют», а я отправил записи в прямо противоположном направлении по компасу.

Итак, запись от середины ноября 1981-го: «Сразу после праздников на совещании в ЦКМихвас (М.В. Зимянин) резко бранил Викулова: «Мы вам указывали, и вы не желаете исправляться…» Это грозно по нынешним меркам. А тут еще подоспел № 11, где Кожинов, Ланщиков и я, все для них плохо, ибо Ланщиков оттаскивает от них Чернышевского (а он главный в теме «Нация рабов»!), я прямо обвиняю их в русофобии, косвенно защищаю потерпевших разгром да еще стукаю по сильнейшей ленинградской общине; но главное – Вадим: он в сгущенном виде повторил то, что раньше писали А. Сахаров и я, не сославшись, это очень вызывающе».

Номер еще не дошел до большинства подписчиков, начальство не собрало еще справок, а шумок вокруг номера уже множился: «Споры вокруг Гумилева и статьи Кожинова вызвали чудовищный раздрызг среди «наших». Чивилихин полчаса задыхался, что Кожинов защищает Гумилева, что статья русофобская, как можно ссылаться на уничижения Пришвина и сомнительного Бахтина, почему мы хуже всех и нам отказывают в национальной гордости и т. д. Естественно, что А. Кузьмин тоже осуждает Кожинова. Оба они еще обижаются на немарксистские обстоятельства. У них окажется немало сторонников, как, впрочем, и у Кожинова, а тут еще гумилевские поклонники – начнется свара… Видел Л. Аннинского: «Я еще не читал журнал, но уже слышал, что Кожинов, Пайщиков и вы считаете, что русские – самые лучшие; я-то согласен, но…» Да, номер вызовет грохот».

Так оно и случилось. Читаем далее: «Палиевский: статья Кожинова написана для скандала, об этом он и мечтал, но это плохо для дела: тема, которую он затронул, будет надолго закрыта; неверно, что только у русских есть всемирность; статья написана для самоутверждения, чтобы ходить, выпятив грудь вперед; Селезнева он обманул, Селезнев невежествен». Потом идут собственные предварительные впечатления: «Да, верно, у Вадима перебор во все стороны. Прямые фактические ошибки, излишне про уничижение, спорно толкование Бахтина про князя Игоря, есть безусловный национализм (вот уж истинно: уничижение паче гордости), нарочитая внеклассовость: «Запад», какой Запад, его спросят; много божественного, вряд ли на очень высоком уровне, да это сегодня не для широкого пока употребления, а начальство бесит. Судя по всему, скандала не избежать. А все же – пусть, ибо статья Кожинова будит мысль по русской истории, а тт. Пашуто или Минц усыпляют ее».

Страсти ширились и разгорались, хотя начальственные голоса пока молчали. «Великие нестроения начались вокруг «Нашего». У них на летучке уже произошел раскол. Устинов выступил против, Васильев вроде бы тоже. Чивилихин пышет злобой, хочет вроде бы выступить 7-го (декабря) на Секретариате, меня ругал: как можно сочувствовать Деникину… Предполагается, что накажут Юру (Селезнева). А цензура уже сняла какую-то повестушку в № 12 «Нашего». Да, будет трудно. Обиднее всего, что бьют нас руками наших же. Бондарев недоволен Кожиновым (тот о нем никогда не упоминал). Чивилихин кричит: Гумилев, Бородай, Кожинов и Селезнев – одна линия! Да, тяжело иметь дело с детьми комбедчиков, питомцами рабфаков. Гумилев – с ним хоть поговорить интересно, а Чивилихин, Викулов и иже с ними?!» Да, так вот написал тогда сгоряча; не совсем верно, да сказано в старой русской летописи: ежели писах – писах…

И вот ожидаемое судилище состоялось: «7 декабря был Секретариат России, Михалкова не было: боится сейчас хоть кого-нибудь обругать, ибо может услышать, а ты вор!., а что ответишь? Ругали все, но только «русские» – Исаев, Грибов и др. <…> Присутствовал Альберт Беляев, но молчал. Решение не принято, но Викулову велено убрать Юру. В редакции раскол. Устинов, Васильев и почти все прочие ругали Крупина и Кожинова. Юра, конечно, задумал и провел операцию твердо и точно: ублажил Михваса, втерся к Альберту, оттеснил слабого Викулова, выдал неслыханно скандальный номер и получил немыслимую славу героя и мученика. Как всякий себялюбец и славолюбец, он наплевал на окружающих: журнал погубил, своих покровителей подвел, вызвал раскол и смуту. А все же – это все правильно! Эти поганые кулаки, питомцы совпартшкол, тупицы и духовные расстриги, эти кулаки, запросто покупаемые Сионом, нам не друзья и не союзники. Своей тупостью, бескультурьем и хамством они были только гирей у нас на шее, тянули нас на илистое дно. Мы надеялись на их помощь, льстили им и заискивали, а толку? Все эти Ивановы, Чивилихины, софроновы, исаевы и прочие «русские» прежде всего бездарны, поэтому могут существовать только на пониженном уровне культуры, малообразованны и негибки, отсюда маловосприимчивы и нетерпимы, они корыстны и безбожны, а раз так – легко покупаются. Что и случилось… Юру будут выгонять. Но в любом случае он выиграл».

25 декабря 1981 года в «Литературной России» появилось официальное сообщение: «Обсуждение журнала «Наш современник» – краткое, но, как говорится, выразительное. Вот моя запись тогда: «Сообщение об 11 продумано и отточено до тонкостей. Образец масонского коварства: Крупин – писатель, потому обвинен в недостатке художественности, ученый-филолог Кожинов – в «псевдонаучности», о Ланщикове сказано, что книга выходит – смотрите, мол; а мне теперь клеить политические обвинения бессмысленно, поэтому я «нарушил этические нормы» – надо скомпрометировать на будущее. Все сделано это от имени русских хамов-писателей, а оптом сказано, что «присутствовали» (то есть молчали) Беляев, Алексин, Кешоков, Поволяев, Коптяева. Утопили в грязи Викулова, напечатав его унизительное покаяние. Да, вот он – раздел на кулаков и бедняков! Все эти исаевы, доризо, грибовы и шундики – дети комбедчиков и питомцы совпартшкол, они продукт пониженного уровня культуры и в нем жизненно заинтересованы. Когда в водоеме резко понижается уровень воды, благородная рыба гибнет или уходит, а караси чувствуют себя прекрасно в илистой грязи; наоборот, если уровень воды вновь повысится и благородная рыба вернется, караси исчезают. Доризо и Исаев не могли бы существовать даже в сравнении с Плещеевым или Бенедиктовым! Они заинтересованы в Шкловском, ибо он оставляет им для прокорма их замусоренный пруд, а они нужны шуту Шкловскому как серый задник для его шутовского спектакля. Сион и кулак взаимно необходимы. Мы пытались работать вместе с кулачьем, не обращая внимания на их тупость, и льстили им, пытались просвещать и воспитывать. Кого?! Соловей-разбой-ник с разрешения Ильи Муромца засвистел в полсвиста – и все попадали с лавок, а что, если Чивилихину, Исаеву и Бондареву с Доризо сказать хотя бы четверть правды о них? Умрут. Нет, нас убьют… Кожинов при всех своих издержках будит мысль. Есть острая потребность в обсуждении общих закономерностей бытия, истории, а Сион всячески пытается разрушить целостное мировоззрение (любое), превратить человеческую мысль в собирательство курьезов или пустячков (такова, например, еврейская нынешняя пушкинистика). Вот почему Кожинов, Гумилев и Бородай (при всем при том) полезны и своевременны».

А вот и последняя краткая запись по поводу этих событий: «24 декабря по «Голосу (Америки)» была передача о статье Кожинова, насмешливо-отрицательная: «Шовинизм». Очень впечатляющее совпадение оценок с обоих берегов Атлантики!

…Рано скончавшийся Юрий Селиверстов, замечательный художник и добрый русский подвижник, всякий раз собирал многих друзей у себя в мастерской по случаю старого Нового года. Помню хорошо, как собрались мы 13 января 1982-го.

Против обыкновения, Вадим Кожинов был молчалив и мрачен. Потом невесело пошутил: «Чем больше родину мы любим, тем меньше нравимся мы ей».

Мне часто приходилось вспоминать эти слова.

А закончить хотелось бы словами Писания, и пусть каждый из участников тех событий воспримет их по разумению своему: «Так как некто говорит: в посланиях он строг и силен, а в личном присутствии слаб, и речь его незначительна, – такой пусть знает, что, каковы мы на словах в посланиях заочно, таковы и на деле лично» (2 Кор. 10, 12).