Текст книги "Виктор и Маргарита"

Автор книги: Сергей Мартьянов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

К слову, во время войны 21-му заводу в подшефные был определён горьковский цирк. Отвечал за это направление Виктор Михайлович. Он снабжал подшефных дровами, продовольствием, спиртом. В то время Виктор подружился с цирковым акробатом, который прыгал через спины двух лошадей. Про этого артиста он любил рассказывать назидательную байку:

«Я ему говорю:

– А через три лошади можете?

Он:

– Могу, – выставил на манеж третью лошадь, раз, и прыгнул.

Я ему:

– А через четыре?

– Могу.

– А почему не прыгаете?

– А зачем, вот если кто через три лошади махнёт, тогда я четвёртую поставлю».

Во время войны Горьковский завод выпустил более 19 тысяч истребителей типа И-16, ЛаГГ-3, Ла-5, Ла-7, каждый третий отечественный истребитель был горьковским.

В 1946 году на заводе началась подготовка к производству цельнометаллических истребителей Ла-9. Цельнометаллический самолёт потребовал организации службы главного металлурга. Первым на эту должность был назначен В. А. Чихалов. На заводе он имел прозвище «Чих». В пустом кабинете возле его стола стояла большая пыльная пальма. В кабинет никто не заглядывал. На заводе В. А. Чихалов был не популярен. Начальник ЦЗЛ Мартьянов не скрывал своих амбиций и стремился к должности главного металлурга. В 1947 году был освоен Ла-11. В 1948 году последний серийный реактивный истребитель С. А. Лавочкина Ла-15.

А «Чих» продолжал сидеть под пальмой.

В 1949 году началось творческое сотрудничество коллектива завода с ОКБ А. И. Микояна, которое продолжается до настоящего времени. В декабре 1949 года был собран первый МиГ-15бис. В период с 1950-го по 1952 год завод выпустил 2 тысячи реактивных самолётов МиГ-15бис. В декабре 1952 года умер директор завода Сурен Иванович Агаджанов.

А «Чих» продолжал сидеть под пальмой.

Новый этап в личных отношениях Мартьянова с женщинами и друзьями незаметно для него начался в сентябре 1945 года. К соседке Вере Яковлевой, урождённой Коревской, приехала на жительство племянница Рита Коревская. Её мама, Зиновия Александровна, умерла 20 сентября 1945 года. Отец Риты, Василий Лупанович Коревский, полковник Красной армии, в то время служил в Польше, добивался развода со второй женой и жил с третьей, поэтому возле себя он оставил только младшую дочь Лену, а старшей Рите помогал деньгами, отец присылал ей каждый месяц 400 рублей.

В сентябре 1945 года Маргарита Коревская поступила в Горьковскую областную фельдшерско-акушерскую школу. Рита прожила у тёти год, окончила первый курс. За это время она подружилась с соседями, с Виктором Михайловичем и Еленой Павловной, и прижилась в молодой интересной компании в качестве ребёнка. Ей тогда было 17 лет, а Виктору Михайловичу в два раза больше – 34 года. Отец опекал её и понемногу воспитывал. Елена Павловна помогала учиться. С Василием Лупановичем отец был знаком, поэтому чувствовал за собой определённые обязательства по присмотру за сиротой.

В 1946 году Рита съехала из 42-й в такую же 24-ю квартиру, в которой проживала семья Алексея Павловича Чкалова, родного брата лётчика Валерия Павловича Чкалова. Алексей Павлович работал инженером на 21-м. Жена Зинаида Васильевна – домохозяйка. Дочь Галина – школьница. Чкаловы нуждались в деньгах. Они взяли Риту на квартиру за 200 рублей и поселили в комнату с дочерью. Галя была на три года младше. Девушки подружились.

Чкаловы сватали Риту за племянника Чкаловых – Константина. Рита этим предложением не увлеклась. Она была слишком привязана к Виктору Михайловичу и продолжала ходить в гости к нему и Елене Павловне в 42-ю, а потом в 14-ю квартиру, куда Виктор переехал в 1947 году.

Смысл переселения был в улучшении жилищных условий Яковлевых, они получили вторую комнату. Виктор Михайлович переехал из шестого в третий подъезд, с четвёртого на второй этаж, из трёхкомнатной в четырёхкомнатную квартиру, в которой получил такие же две отдельные комнаты.

Под окнами на улице Канавинской – трамвайное колько, интервал движения в среднем 18 секунд. В комнате с открытым окном трудно было разговаривать. Но на это никто не обращал внимания, все были молоды. Елена Павловна хозяйством не занималась, ничего не мыла, питалась в столовых, дома у неё были только чай и папиросы, она писала диссертацию. Однажды Елена Павловна предложила Рите перейти на жительство к ней в комнату, бесплатно. Рита согласилась. Виктор Михайлович помог перенести кровать и вещи.

Соседи по 14 квартире, семья Порошковых, занимали две проходные комнаты. Глава семьи Порошковых, Михаил Семёнович, был речником, работал в порту. Его жена, Фаля Сергеевна, вела хозяйство. Старший сын Юрий скоро женился и уехал из квартиры. Младший сын Слава, ровесник Риты Коревской, женился и обосновался со своей семьёй в 14-й квартире.

Фаля Сергеевна была хорошей и строгой хозяйкой, мыла и драила всё тщательно, как матрос на крейсере. Глядя на соседку, Рита быстро освоила это искусство. Её положение квартирантки и воспитанницы к этому обязывало.

Летом 1948 года Виктор Михайлович и Елена Павловна предприняли очередную попытку примирения. В отпуск они отправились в путешествие по Волге до Астрахани. На речном вокзале их провожали Александр Малицкий, с которым Елена Павловна работала в одном институте, и Рита Коревская. Провожали так, что в плавание отправились вчетвером. Правда, на первой же пристани в Работках Малицкому и Рите пришлось покинуть пароход. До Горького они добирались вдвоём…

Чтобы разобраться в дальнейшем развитии событий, необходимо понимание необычных обстоятельств, в которых оказалась Маргарита. В лице Елены Павловны и Виктора Михайловича сирота обрела воспитателей, которые обеспечили ей защиту, подобную той, которую дети имеют в семье и, более того, стали её наставниками и учителями. Мне представляется, что у Ёлки Рита научилась многому, в частности, быть привлекательной и недоступной, умению на равных разговаривать с мужчинами, я уже не говорю о таких банальностях, как «обдать холодным взглядом» или «найти момент и воткнуть шпильку». Маргарита Васильевна никогда ничего плохого не говорила о Елене Павловне и её знакомых. Более того, я уверен, и в мыслях ничего дурного не было. Можно предположить, что при разительном различии во внешности, возрасте и характере именно безотчётно приобретённые Ритой у Елены Павловны манеры и суждения впоследствии привлекли Виктора Михайловича.

Коревская Маргарита. Польша, Острув-Великопольский, 1946

Виктор больше заботился о культурном развитии Маргариты. Брал с собой в кино, в театр, водил в гости к друзьям. В первой семейной жизни музыкальным рефреном Виктора был романс «Ты едешь пьяная». Он напевал обычно первый куплет:

Ты едешь пьяная и очень бледная

По тёмным улицам Махачкала.

Тебе мерещится дощечка медная

И штора синяя его окна.

(романс имеет продолжение)

А на диване подушки алые,

Духи «Дорсей», коньяк «Мартель».

Глаза янтарные, всегда усталые,

Распухших губ любовный хмель.

Пусть муж обманутый и равнодушный

Жену покорную в столовой ждёт.

Любовник знает – она, послушная,

Молясь и плача, опять придёт.

Пришлось узнать ей жизнь тротуарную

И быть любовницей не знать кого.

И только хмель один всё разрешает –

Позор и стыд не для чего.

А ведь тогда она, счастливая,

В любви и верности клялась.

Теперь, больная и вся разбитая,

К себе домой плелась.

И вот в каморочке муж слёзно молится.

Она, родная, уж не живёт.

Любовник строгий того не знает,

Что больше нет её, и не придёт.

Я этой песни от отца никогда не слышал. Она ушла из его жизни вместе с Ёлкой. Патовая во всех смыслах ситуация разрешилась внезапно и без усилий, по божьей воле. Елена Павловна в сопровождении Александра Малицкого возвращалась домой. Оба были не трезвы. Александр неудачно сошёл с трамвая, попал под колёса и серьёзно искалечил руку. Вскоре после этого Александр и Елена поженились и уехали в Москву. Елена Павловна взяла с собой только книги, книг было много. Они заполонили коридор у выхода. Виктор Михайлович помог однорукому Малицкому отнести их на вокзал. Так закончился 1950 год. Виктор и Рита в комнатах остались одни.

Тётя Вера и соседка Фаля Порошкова стали давили на Риту, мол, какой жених, какой жених пропадает. С другой стороны, мать Виктора Анастасия Михайловна в присутствии дочери Нины укорила сына, чего, мол, девчонку мучаешь, – женись. Рита ещё в 1947 году утащила у Виктора фотокарточку и три года носила её в сумочке, мучалась, и вот настал час, она начала, призналась и сделала предложение. Виктор согласился.

10 февраля 1951 года они зарегистрировали брак в Канавинском ЗАГСе. Свадьбы, собственно, не было, кольца были не в моде. Вечером приехали мать Виктора и сестра Нина, из соседнего подъезда пришли тётя Вера и Александр Дмитриевич Яковлевы. Рита написала письмо отцу, в котором сообщила, что вышла замуж. Он одобрил её выбор и попросил взять к себе в Горький младшую сестру Лену. Виктор строго спросил Риту: «Ты понимаешь, что теперь будешь в ответе за сестру?» «Понимаю», – ответила Рита. Так в 1951 году в 14-й квартире появилась Лена Васильевна Коревская, которой было тогда 14 лет.

Летом 1951 года Виктор и Рита плавали на пароходе до Астрахани. Это было их свадебное путешествие. Волгу, её просторы Виктор любил безумно, более 10 раз за свою жизнь он ходил по маршруту Горький – Астрахань. На пароходе Виктор читал Рите роман «Хождение по мукам» Алексея Толстого.

Внезапный удар судьба нанесла Виктору и Маргарите в конце 1951 года. 18 декабря в роддоме у Риты погиб большой и сильный мальчик. Ему было трудно, кричать тогда мать не умела, лежала в коридоре, терпела. Персонал роддома её проглядел. Сохранилась записка Виктора, которую он передал Рите:

«Милая, дорогая, хорошая Рита, сообщи более подробно, как ты себя чувствуешь. Я очень и очень волнуюсь, но думаю, что ты найдешь сил для того, чтобы быстро восстановить в себе сильное и бодрое чувство.

Сегодня я видел мальчика. Это был бы чудесный богатырь, достойный тебя. Но мы с тобой оказались очень несчастными. Но нам надо держать себя в руках и я верю в это.

Мальчика сегодня уложили в гробик, одели как подобает и завтра будем хоронить на кладбище в Ворошиловском районе, т. е. на Мызе. Мамочка и Нина неотступно здесь. Они хотят тебя видеть скорее здоровой и весёлой, а я ещё больше. Мужайся, девочка. Чудесная девочка.

Я назвал его при регистрации Иваном, лучшим нашим русским именем. Будут и другие Иваны, я убедился в этом смотря на мальчика».

Диплом об окончании Горьковского пединститута Маргарита получила 28 июня 1952 года. Ей была присвоена, как тогда писали, «квалификация преподавателя химии и биологии и звание учителя средней школы».

К лету 1953 года Мартьяновы накопили достаточную сумму для поездки на Кавказ и приобрела туристические путёвки в Осетию. Виктор и Маргарита совершили пеший переход через Кавказский хребет по Мамисонскому перевалу к Чёрному морю в Батуми. Эта экспедиция сблизила их и дала хороший импульс к обновлению.

Со вступлением Риты в права домохозяйки квартира Виктора стала обрастать красивыми и полезными вещами. Как это получалось? Рита командовала семейным кошельком. Ежемесячно 20% от зарплаты мужа она откладывала на сберкнижку, «на летний отдых».

Летом Мартьяновы каждый год ездили на юг или на пароходе по Волге. Ежегодно Рита снимала проценты с вклада. Эти деньги шли на приобретение бытовой техники и мебели. Расходы на одежду были минимальными. Еда простая: картошка с макаронами, щи да борщ, по праздникам пироги, ватрушки и пельмени.

Утром Виктор съедал морковку или что-нибудь, чтобы не будить Маргариту, и бежал на служебный автобус. Обедал в столовой на заводе. Второй раз обедал вечером после работы дома с долгими интересными разговорами. Виктор не ел молочные продукты и конфеты. Любил рыбу, чистый хребет на пустой тарелке неизменно вызывал восхищение окружающих. Столь же виртуозно он грыз кости, добывал костный мозг и обгладывал хрящи.

Ночью, когда все засыпали, у него начиналось время размышлений и чтения журналов. Курил, курил много, всё подряд в комнате за обеденным столом. Ложился спать он обычно во втором часу, иногда позже.

Глава 4. Вторая вода. 1954–1968

После смерти в декабре 1952 года директора сталинского типа С. И. Агаджанова на авиазавод из Братска в 1953 году прибыл Александр Ильич Ярошенко, человек из хрущёвской фракции. Ярошенко привёз из Сибири свою команду специалистов и стал расчищать для неё место. Тогда многие руководители подразделений и цехов завода были уволены или переведены на другие предприятия. Большие неприятности были и у Виктора Михайловича. От Ярошенко последовал ряд заманчивых предложений, в частности, по переезду в Москву, в Институт авиационных материалов.

Самолюбие Мартьянова в те годы претерпело большие испытания. Из длительной схватки с новым директором он вышел победителем. В 1955 году Виктор Михайлович был направлен в Министерство авиационной промышленности на курсы главных металлургов, по окончании этих курсов с оценкой «отлично» стал главным металлургом Горьковского авиационного завода. К этой должности он стремился и получил её.

В подчинении службы главного металлурга было четыре цеха: литейный, кузнечно-прессовый, термический и цех № 80 (ЦЗЛ), то есть тысяча с лишним рабочих и специалистов. Оклад хороший, большими деньгами 2000 рублей, маленькими (после денежной реформы 1961 года) 220 рублей.

Второго ребёнка Маргарита родила в 1954 году, 19 июня. Договорились назвать его Михаилом, вероятно, в память о Михаиле Ивановиче Мартьянове. Возможно, в этом прорвались глубоко запрятанные чувства Виктора в отношении своего отца, о котором он мне не рассказывал. Когда родители пришли в ЗАГС регистрировать ребёнка, Рита внезапно заявила, что имя мальчика Сергей. Виктор промолчал, спорить на людях не стал. Так появился на свет Сергей Викторович Мартьянов, автор повести.

Виктор Михайлович и Серёжа Мартьяновы. 1954

Рождение ребёнка и назначение на ответственную должность ускорили перестройку семейной жизни Виктора. Рита выкрасила стены комнат масляной краской в светло-салатный цвет. Потом в западном стиле оборудовала окна гардинами и соломенными жалюзи. Сшила двойные шторы, дневные из тюля и ночные из гобелена. В то время настоящей мебели в магазинах не было, импортной тем более. Рита нашла частника. Мастер по её эскизам создал отделанную шпоном, полированную настоящую мебель: кровать, сервант, круглый обеденный стол, диван, кресло и самый крупный объект – книжный шкаф размером 2 на 3 метра.

Рита и Виктор всегда приобретали первые образцы новой бытовой техники. Для меня была куплена немецкая коляска. Потом холодильник «Саратов», стиральная машина «Ока», пылесос «Ракета», телевизор «Луч».

Маргарита Васильевна приложила много усилий для восстановления близких отношений Виктора с семьёй, которые во многом были испорчены Ёлкой. Сначала Рита подарила Анастасии Михайловне, «мамочке», как называл её Виктор, свою железную кровать, с которой она скиталась по комнатам во время учебы. Потом вернула Мартьяновым всю старую купеческую мебель деда Ивана. Позже подарила свои диван и кресло, сделанные на заказ. Высокое, с прямой спинкой, похожее на трон кресло очень нравилось Анастасии Михайловне. При случае, поглаживая полированные подлокотники, она повторяла: «Рита подарила. Рита». А на железной кровати я спал, когда меня оставляли у бабушки Насти.

Во второй жизни Виктор Михайлович переосмыслил ряд личных ценностей. Он освободил квартиру от книг технического содержания и начал собирать новую библиотеку. Фундаментом этой библиотеки стали энциклопедические издания: «Всемирная история изобразительного искусства» 10 томов, «История искусства зарубежных стран» 5 томов, «Энциклопедический словарь» 3 тома, «Детская энциклопедия» 10 томов, «Философская энциклопедия» 6 томов, «Школа юного художника» 10 томов. Подготовка и выход из печати этих изданий были сильно растянуты во времени, поэтому последние тома я выкупал уже после его смерти.

Основу общественно-политического раздела составляли: собрания сочинений историков Соловьёва и Ключевского, 4-е собрание сочинений Ленина, десятитомник Сталина, трёхтомник Хрущева, основные научные труды Гегеля, Маркса и Энгельса, история дипломатии, материалы Нюрнбергского процесса и другие интересные книги.

Художественная литература была представлена практически полным составом советских послевоенных изданий собраний сочинений. Проще сказать, не было собраний сочинений Л. Толстого и Ф. Достоевского. Они были представлены отдельными романами. Раритетами в этом блоке были две книги Ильи Эренбурга: роман «Хулио Хуренито» и фотоальбом «Мой Париж».

Совершенно уникальным был поэтический раздел библиотеки. В дореволюционном сборнике чтеца-декламатора были широко представлены забытые поэты серебряного века. Обширная кипа мелких брошюр была кладезем современной поэзии. В этих изданиях с упорством золотоискателя Виктор Михайлович искал поэтические шедевры и новые имена.

В «трюме», на нижних полках нового книжного шкафа хранилась периодика, годовые подшивки журналов: «Художник», «Творчество», «Искусство», «Курьер Юнеско», «Америка», «Вокруг света», «Огонёк». Ряд подшивок «Художника» и «Творчества» Виктор Михайлович успел переплести. Подобных по тематической организации личных библиотек я не видел.

Для него библиотека была средством производства новых знаний. Как обогащенный уран, собранный в критически необходимом количестве, в контакте с плутонием производит энергию, так и книги, собранные особым образом в библиотеку, в процессе информационной реакции начинают спонтанно делиться мыслями и рождать новое знание. Диалектику перехода количества в качество он изучал по первоисточнику, по «Диалектике» Гегеля, которая имелась у него в старом дореволюционном издании. Отец знал, что в переводе на русский язык слово «библия» означает «библиотека», и понимал, что собранные в особом порядке книги могут стать «новой библией», способной формировать мировоззрение будущих поколений.

Когда в 1960-е советские люди немного отъелись, похорошели и стали задумываться, что бы ещё такое купить, возник вопрос: если Виктор Михайлович так умён, то почему у него нет машины? Виктор Михайлович не без иронии указывал трудящимся на книги и говорил: «Вот моя машина. В рублях соответствует стоимости автомобиля». Гости молча оценивали шкаф, на глаза наплывала муть непонимания, и они протяжно, с чувством умственного превосходства говорили: «Да-а, дорого книги стоят».

Приметы, напоминавшие о жизни с первой женой, в доме были стёрты. Старые друзья ушли вместе с ней. Вокруг Виктора и Риты сложилась новая компания.

Объединение людей с целью организации своего досуга было обычным делом. Мартьяновская компания имела свои традиции. Весной все собирались и ехали «на природу», в лесопарк на высоком берегу Оки, в Слуду. Летом плавали по Волге на прогулочном теплоходе на Моховые горы, там был особенно хороший пляж. В выходные дни собирались на прогулки по Откосу, бульвару на Верхне-Волжской набережной.

Календарные праздники отмечали в ресторане, заблаговременно готовились, согласовывали место, меню, стоимость и состав участников.

Обычно друзья заходили к нам свободным образом, без предварительной договорённости. Гости могли появиться вечером в нетрезвом состоянии или в будний день, потому что проходили мимо. Маргарита Васильевна умело импровизировала дружеское застолье буквально из ничего и в любое время. А у Виктора Михайловича никогда не было «дурного настроения», он всегда был готов к общению с кем угодно. Думаю, если бы однажды к нему зашёл Мефистофель или Воланд, он бы не удивился. Предложил бы распить по стаканчику, если бы у них с собой что-нибудь было, и прочитал подходящие строки из Пушкина: «Тебя, твой трон я ненавижу, твою погибель, смерть детей с жестокой радостию вижу…», или из последнего Маяковского: «Когда срываются гроба шагать четвёркою дубовых ножек…».

Ровесниками Виктора Михайловича в компании были были: друг юности Игорь Анатольевич Владимиров и Яковлевы Александр Дмитриевич и Вера Лупановна, тётя Маргариты. Далее следовали три семейные пары. Раиса Яковлевна и Леон Абрамович Фердеры. Евгений Андреевич и Тамара Ивановна Кулёвы. Пётр Михайлович и Клавдия Михайловна Сысоевы.

Ровесниками Маргариты были военпред Аркадий Васильевич Иванов и его жена, учитель математики Галина Александровна. С Зинаидой Генриховной Рабинович, учителем русского языка и литературы, Маргарита Васильевна подружилась в школе, где они работали вместе.

Ровесниками Лены Коревской были Братухины Анатолий Геннадьевич и Марина Алексеевна и Васильевы Владимир Александрович и Людмила Ивановна.

Малолетний Серёжа никого и никогда не смущал, потому что он жил в этой квартире и воспринимался как часть компании. У всех были дети, но только Виктор Михайлович брал сына на все мероприятия и в Слуду, и на Моховые горы, и по ресторанам водил в дневное время. Он спешил вложить в позднего ребёнка свой опыт и знания. Таская за собой Серёжу, он учил сына: смотри и делай как я.

К детям Виктор Михайлович относился с доверием и пониманием, как к взрослым и сознательным людям. В этом был грандиозный аванс, это и подкупало.

Свободное время он щедро отдавал воспитанию Серёжи и его товарищей. Выглядело это обычно так. Он выходил во двор и забирал всех согласных и свободных детей в места, где они могли свободно бегать, кричать, прыгать, ломать и курочить вещи, бить стекла и бутылки. Он вёл детей на пляж, на берег Оки, на вал, так называлась железнодорожная насыпь в Гордеевке, на отвалы отходов Фабрики ёлочных игрушек или возил на трамвае на руины Нижегородского кремля. Там можно было бросать камни, поджигать траву, разжигать костры, нырять с понтонов, прыгать с высоты, купаться, когда никто не купается, кататься на лыжах с железнодорожной насыпи. Плавить свинец, взрывать «карбидные» бомбы, поджигать магниевую стружку. Он никогда не покупал детям газировку или мороженное. Виктор Михайлович раскрывал перед ними окружающий мир, как увлекательную книгу, полную загадок и открытий.

Однажды Серёжа потерял ключ от квартиры, обычный английский ключ с зубчиками. Виктор Михайлович ругать сына не стал. Он нашёл подходящий кусок железа, с помощью надфиля весь вечер обрабатывал его, сделал-таки ключ, который легко открывал замок, и отдал его Серёже.

Серёжа Мартьянов, Вова Максаков, Серёжа Кожевников,

Вова Гурьянов, Коля Полковников, Саша Ситников.

Горький, двор Серого дома. 1963

Он не проверял готовность домашних заданий, не заглядывал в дневник и не спрашивал, какие сегодня оценки. Он видел в ребёнке равного и свободного человека. А человека нельзя допрашивать, обыскивать, силой принуждать к труду и контролировать.

В начале шестидесятых Горьковский авиационный завод был включён в кооперацию по производству опытных самолётов МиГ-25, которые принципиально отличались от самолёта МиГ-21. Из-за высоких сверхзвуковых скоростей вместо дюралевых сплавов конструкция МиГ-25 была выполнена из высокопрочных нержавеющих сталей и титановых сплавов. Значительно возросли габариты машины и вес. Топливные баки в крыле и фюзеляже стали частью несущей конструкции.

У истоков освоения высокопрочных сталей и сплавов в конструкции МиГ-25 на Горьковском заводе стоял главный металлург В. М. Мартьянов. Он заложил основы металловедческой школы завода, позволившей успешно освоить производство стальных самолётов. Под руководством Виктора Михайловича все горячие цеха были переведены с газа на электричество. Модернизация была проведена с целью обеспечения качества реактивных истребителей.

Первый МиГ-25 был поднят в воздух в июле 1966 года. Отец называл эту машину «славянский шкаф» или «наш славянский шкаф».

Мы жили возле аэродрома, поэтому сначала несколько месяцев слушали рёв двигателей этой машины на испытательном стенде. Потом произошло чудо, отец стоял у окна и ждал. Громадная, с раздвоенным хвостом, широкофюзеляжная, с прямоугольными коробами воздухозаборников и короткими крыльями, не похожая на самолёт машина шла на посадку, двигалась медленно, враскачку и прямо на наше окно. Отец вышел на балкон, задрожали стёкла в доме, и чудо исчезло.

Я посмотрел на отца, губы его дрожали, по щекам текли слёзы, он резко отвернулся и исчез на кухне. Я первый раз видел, чтобы он плакал. Он не мог в этот момент говорить, а я и не спрашивал.

МиГ-25 побил более 29 мировых рекордов, в частности, по скорости, разогнался до скорости превышающей скорость звука в три раза, по потолку, поднялся на высоту 37.500 м. Главное, благодаря искусству металлургов он побил рекорд стоимости.

Американцы аналогичную машину сделали из титана, она получилась «золотая» по стоимости, да ещё и не поднялась, а мы подняли стальную недорогую машину, опередив конкурентов на десятилетия.

В январе 1965 года Мартьянов получил двухкомнатную квартиру № 48 с проходными комнатами площадью 28 метров, с окнами на север, на втором этаже малометражного дома № 13 на улице Раменской, расположенной в болотистой низине между Окой и Волгой, рядом с заводским аэродромом. Это была шестая белокаменная хрущёвка среди множества одноэтажных, вросших в землю бараков.

Серёжа поплакал и привык. Виктор Михайлович приспособился. Пригласил маляра-художника с завода, который гипсовую перегородку в кухне превратил в идеально гладкую поверхность сложного сине-зелёного цвета, и объявил, что здесь его кабинет-кафе. И действительно, поздно вечером он зачищал кухонный стол и до двух часов ночи читал газеты и журналы, варил кофе и курил.

Гости на Раменской стали появляться значительно реже, место в сравнении с вокзалом далёкое, ехать не с руки. Ни одного кинотеатра в округе. Одна точка кипения – гастроном, там продавали в разлив сухое вино.

Мартьяновы обновили бытовую технику, приобрели радиолу с хорошим приёмником «ВЭФ-радио» и телевизор с самым большим экраном «Чайка». Вечером по радио с целью изучения методики пропаганды Виктор Михайлович слушал «голоса». «Голос Америки» он ругал за то, что работают грубо и примитивно, шьют белыми нитками. «Свобода» его раздражала озлобленностью своих комментариев. Он восхищался работой «Би-Би-Си», красивые голоса, скрытая дезинформация, хорошее чувство меры допустимой лжи.

Любимым аппаратом отца был магнитофон «Айдас». На магнитофон он записывал стихи в собственном исполнении. Важным моментом был подбор репертуара. Вот, например, список стихов, посвящённых сыну:

Пушкин «Шуми послушное ветрило…»

Лермонтов «Как часто пёстрою толпою …»

Блок «О доблестях, о почестях, о славе…»

Есенин «Мы теперь уходим понемногу…»

Маяковский «Скрипка и немного нервно».

Маяковский «Пустяк у реки».

Маяковский «А вы могли бы?»

Маяковский «Разговор на одесском рейде».

Тихонов «Баллада о гвоздях».

Багрицкий «Контрабандисты».

Багрицкий «Мы ржавые листья на ржавых дубах…»

Маяковский «Последнее».

Инбер «Васька свист…»

Светлов «Большая дорога».

Кочетков «Баллада о прокуренном вагоне».

Прокофьев «Приглашение к путешествию».

Вознесенский «Лодка».

Вознесенский «Сентиментальный зарев».

Рождественский «Королева пляжа».

Кузнецов «Петр I».

Симоненко «Дед умер».

Глава 5. Писать правду бесчеловечно. 1969–1970

15 июля 1969 года Виктор Михайлович написал письмо, в котором были такие слова: «Теперь о себе. Мне трудно писать письма потому, что нести оптимистическую ложь жене нехорошо и стыдно, а писать правду бесчеловечно. Тем не менее я, видимо, обязан говорить правду».

Мартьянов Виктор Михайлович, последняя фотография.

Ресторан «Россия», Верхне-Волжская набережная. Горький, 1968

Попробую без эмоций. В 1968 году Виктор Михайлович пошёл к зубному врачу. Женщина ему сказала, что зубы у него плохие и на слизистой какое-то красное пятно. Мартьянов обиделся и ушёл. Через несколько месяцев он заметил, что пятно увеличивается и уплотняется. Пошёл к другим врачам, ему озвучили диагноз.

На фото отца хорошо видна милая ямочка на щеке, след косметической операции, сделанной в юности. На этом месте, на слизистой возникла опухоль.

С этим диагнозом Мартьянов встретил Новый год, но не с друзьями в ресторане, а впервые за свою жизнь на лыжной базе с заводским начальством. Там он познакомил Маргариту Васильевну с руководством завода.

10 января 1969 года он выехал в Москву в Институт экспериментальной и клинической онкологии с направлением от горьковских специалистов. В институте его определили в отделение, которое называлось «Отделение головы и шеи». Болезненных симптомов на тот момент у него не было. Показанием к лечению был рост опухоли, расположенной на слизистой оболочке щеки.

Два месяца длилось облучение радиоактивным кобальтом. Опухоль уменьшилась, но началось воспаление желёз и лимфатических узлов.

Первая операция была сделана 2 апреля 1969 года. Удалили опухоль и связанную с ней лимфатическую систему. В конце апреля его отпустили в Горький в отпуск. Дома он пробыл два месяца.

30 июня 1969 года вернулся в ИЭиКО. Врачи обнаружили твёрдое образование в области удалённых зубов, связанное с костью. Виктору Михайловичу назначили комбинированный курс химической и лучевой терапии. После окончания этого курса врачи на месяц отпустили Виктора Михайловича домой, для подготовки к операции.

Вторая операция состоялась 28 октября 1969 года. Была удалена половина челюсти, установлена дыхательная трубка и трубка для питания. С этого дня он потерял возможность говорить. Последнее письмо отправлено 26 февраля 1970 года. Умер отец 20 марта 1970 года.

Послесловие

Жизнь Мартьянова на заводе – несомненный трудовой и творческий подвиг, с другой стороны – личная трагедия. Он был человеком много и разно одарённым. Кроме театра, поэзии и живописи, главной его страстью был кинематограф. В молодости он хотел быть режиссёром кино, на худой конец журналистом, может быть, писателем, мечтал уехать в лес, подальше от людей, чтобы написать там единственную и главную свою книгу.

Трезво оценивая политическую и нравственную ситуацию в начале 30-х, он совершил альтернативный выбор – стал технократом-интеллектуалом. Он не был интеллигентом и тем более интеллигентным человеком. Мартьянов читал журналы «Коммунист» и «Вопросы философии», понимал Гегеля, Маркса и Ленина. Он ни во что не верил, работал интенсивно, тащил живых умом людей в будущее, себя называл сангвиником, «волом истории».

Реализовать многое из того, о чём мечтал отец, удалось мне, его сыну. Главное наследство, которое я получил от Мартьянова-старшего, – это его мечта о творческой самореализации в искусстве.

Отделение

головы и шеи

24 письма пациента Института экспериментальной и клинической онкологии Мартьянова Виктора Михайловича жене Маргарите Васильевне, сыну Сергею и сестре Нине Михайловне