Текст книги "Летопись Аляски"

Автор книги: Сергей Марков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

Судьба Калифорнии была решена в июне 1846 года, когда отряды поселенцев подняли над страной знамя Республики Звезды и Медведя. Говорят, что в этих отрядах были и русские, а знамя Звезды и Медведя до наших дней сберегается в Сакраменто. Через месяц коммодор Слот с фрегата «Саванна» салютовал звездному флагу Соединенных Штатов, поднятому над таможней Монтерея. Солдаты Америки разыскивали в Монтерее префекта Кастро, но, как оказалось, он еще в июне скрылся в Мексику, узнав о приближении повстанцев со знаменем Звезды и Медведя. Монтерейские испанцы попрятались в лесах.

В августе Новоархангельск снова напомнил Иоганну Зутеру о долге за форт Росс.

Лейтенант Рудаков виделся с командором Стаксоном и командиром фрегата «Саяне» – Мервином, представлявшими новую власть в Калифорнии. Они заявили, что правительство Соединенных Штатов «употребит все меры к удержанию Калифорнии за собой».

Когда же Рудаков стал рассказывать о том, что Зутер тянет с уплатой долга, американцы показали объявление нового правительства:

«...суда, торговые дома и компании разных наций, имевшие до того сношения с прежде бывшим мексиканским правительством и частными лицами, останутся в прежних отношениях и в случае надобности будут покровительствуемы законами настоящего правительства...»

Рудаков доложил в Новоархангельске, что американцы в Калифорнии обещали ему содействие в отношении получения долга с Зутера и просили лишь подождать, пока не будет установлен порядок в завоеванной стране. Но Зутер не ждал. Он понемногу начал продавать имущество Новой Гельвеции, которую он отдал в заклад. Тогда поверенный Российско-Американской компании в порядке закона наложил запрет на Новую Гельвецию.

«Других мер при настоящем положении до учреждения в Калифорнии надлежащих присутственных мест, по уведомлению капитана Мервина, принято быть не может», – пишет канцелярист Российско-Американской компании в деле «Об ограждении польз Российско-Американской компании в Новой Калифорнии по упразднении там селения ее Росс».

Американцы в Калифорнии сразу же предъявили спрос на аляскинский лес. «Пильная мельница» при Северном редуте в Новоархангельске была заменена лесопильным заводом на реке Медвежьей. Аляскинская доска нашла снова сбыт на Гавайских островах. Оттуда в Новоархангельск доставлялись патока, кофе, сахар и соль. Соль русские добывали близ Гонолулу, из высохшего озера в кратере старого вулкана.

Иоганн Август Зутер тоже хотел торговать лесом – красной сосной, кедром и древесиной желтого дерева. Поэтому он отправил дюжего, высокого мормона с бритым лицом – плотника Джемса Маршалла на постройку лесопилки. Маршалл носил белые штаны, сапоги из замши и широкополую мексиканскую шляпу. Место, где строилась лесопилка, называлось Колома (в 1927 году старая калифорнийка Екатерина Решетникова упорно звала Колому Коломной, уверяя, что это название в Северной Калифорнии употреблялось давно, наравне с названиями Русская река, Русская церковь, Москва, Севастополь). Колома находилась в 45 милях от форта Росс. Блэз Сандрар свидетельствует, что в горах Коломы плотник Маршалл был не один. На постройку были посланы механики Беннет и Виммер – собирать машину для лесопилки.

Эгон Эрвин Киш, неистовый репортер, в 1929 году стоял у развалин Коломы. Он пишет, что видел «пустые, ободранные дощатые фасады домов без крыш, полуразрушенных, опустелых». Видел он и бывший форт Саттера, как он называет Зутера, где в паше время работали золотые прииски английской Компании.

Эгон Эрвин Киш написал «Балладу о форте Саттера» – поэтический очерк, строки-повторы которого все время упоминают о дожде, который лил в тот день, когда высокий мормон верхом на коне, как безумный, примчался к глиняному дому блокгауза «Саттер-форта». Вода стекала с огромной шляпы Маршалла. Лил дождь – от Коломы до Новой Гельвеции.

Он был похож на помешанного, этот мормон из Нью-Джерси. Весь мокрый от дождя, с волосами, слипшимися на лбу, он показывал Зутеру зерна желтого золота. Мормон нашел их в канаве, которую готовили для спуска пруда. Это был первый человек, которого трясла золотая лихорадка Калифорнии. Говорят, что открытие свое Маршалл сделал 24 января 1848 года. Есть свидетельства, что Зутер отобрал у Маршалла золото, чтобы потом сделать из него перстень с изображением феникса, который он носил вплоть до дня своей бездомной смерти. Пишут также, что Зутер послал мормонское золото в Вашингтон для исследования и сообщил о находке правительству Соединенных Штатов.

Блэз Сандрар говорит, что Маршалл той же дождливой ночью помчался обратно в горы Коломы, а утром туда прискакал Зутер с солдатами и ковбоями и лично осмотрел место находки. Он упросил рабочих Коломы хранить тайну и вернулся домой. Но через несколько дней в Колому приехал какой-то белый с мальчиком-индейцем. Этот белый увидел, как дети рабочего Виммера играли кусочками золота, и взял золото у ребят. Вернувшись в Новую Гельвецию, он пошел к знаменитому кабатчику Слиту (Слитеру) и потребовал у него водки в обмен на золото. Той же ночью будущий король золотых шинков украл у Зутера коней и помчался в Колому, чтобы трясущимися руками шарить в отводной канаве. Вслед за кабатчиком в Колому ринулись зутеровские рабочие. Всесильный владелец Новой Гельвеции, лишь недавно выпустивший монету со своим именем, человек, купивший русскую крепость и залив Румянцева, остался в Новой Гельвеции почти один; с ним был лишь механик да восемь калек, которые не могли со своими костылями и деревяшками бежать в золотые горы. Рабочие кожевенного завода, индейцы, канаки и мормоны со всеми своими женами, китобои-ирландцы и зеленая гвардия – все бежали в Колому. На нивах осыпалось зерно, ревели быки, которых некому было кормить. Свидетели рассказывают, что старатели хватали лошадей из стад Зутера, кололи быков на мясо, выламывали мельничные жернова, разбивали строения. Уже через три недели после дождливого дня 24 января несколько бывших рабочих Зутера скакали к заливу Сан-Франциско с седельными сумками, набитыми доверху золотом.

Во вторник 15 марта 1848 года газета «Калифорния» напечатала маленькую заметку об открытии золота в Коломе. Как тут было держать запрет на имущество Новой Гельвеции, наложенный в обеспечение долга за форт Росс!

Деревянные бараки вырастали вокруг Коломы. Рядом с будущим городом был основан Пизаррвилль – Город Повешенных, где на желтых соснах качались тела казненных судом Линча. В глубине бухты Сан-Франциско, неподалеку от старой Президии, где жила прекрасная Консепсия, шумел новый город. Скоро он получил в свой герб изображение феникса. И нет уже и Новой Гельвеции. Вокруг нее строят дома, бараки, лавки. Город получил название Сакраменто – в честь быстрой реки. Один из первых граждан Сакраменто – кабатчик Слит-Слитер – конокрад и старатель, владел душами искателей золота. Он подавал стакан виски за щепотку золота, чашка кофе стоила четыре щепотки. В кабаке Питера Слитера стоял высокий стул, на нем сидел особый человек с двумя револьверами, «наблюдая за тем, честно ли ведется игра в фараон, покер, монте, двадцать одно, в рулетку и ландскнехт. Если кто-нибудь начинал мошенничать, два индейца хватали его, и после этого им оставалось лишь вынести труп и похоронить его на кладбище форта Саттера», – так пишет Эгон Эрвин Киш, повторяя свой колдовской припев об январском дожде. Шел дождь, свинцовый дождь, ибо золото горячило кровь рудокопов. Водка Питера Слитера стучала им в головы, пистолеты разряжались сами собой.

Тирвейт Брукс, английский врач, написавший очерки о Калифорнии 1848 года, в последних числах апреля приехал в Сан-Франциско. Там уже строили дома и лавки. Строители узнали о золоте. Сорок шесть построек сразу опустели, восемнадцать домов были заперты на замок. Плотники и каменщики бежали в Колому по извилистой горной дороге. Спустя несколько дней там появились солдаты из Монтерея. Они с сосредоточенным видом склонялись над своими «колыбелями» – деревянными приборами для промывки золота. В этих колыбелях родилось богатство Калифорнии. Но колыбель из сосновых досок была гробом для Зутера и его Новой Гельвеции.

Тирвейт Брукс посетил Зутера. Он еще держался в своей крепости. Его не покидал лишь верный кузнец Жан Марше. Бродяги, говорящие на всех языках, шатались по Сакраменто, спали в земляном рву, окружавшем крепость Зутера, разбивали своп палатки в абрикосовых садах. Двадцать четыре пушки Новой Гельвеции стояли без призора на крепостном валу. В июне у Зутера еще можно было нанять лошадей. Брукс видел мормонские рудники, где бритые молодцы вместе со своими женами и слугами качали золотые колыбели. Около Коломы видели героя 1848 года – плотника Маршалла. Золотоносная пыль покрывала его замшевые сапоги. Он держался барином и развлекался охотой в то время, когда пятьдесят индейцев, нанятых за водку, промывали для него золото в своих корзинках, сплетенных из древесных корней. Сто индейцев добывали золото для Иоганна Августа Зутера. Где-то видели генерального прокурора короля Гавайского. Высокий сановник, засучив штаны, с необыкновенным рвением, по колени в воде, добывал золотоносную породу. Первый американский губернатор из Монтерея, коммодор Ричард Массон, с приближенными выехал для осмотра россыпей. Сан-Франциско он нашел покинутым. Полотняные шатры были раскинуты на расстоянии пяти миль вокруг Новой Гельвеции. Золото промывали в кастрюлях, в кружках. Рядом с гавайским прокурором трудились сотрудники калифорнийской газеты, креол из залива Румянцева, матрос, испанский кабальеро, беглый драгун из отрядов Фримонта.

Быки с глазами, налитыми кровью, дохли на холме форта Росс. Брошенные кони носились по долине Славянки. Иоганн Зутер еще сумел продержаться до 1849 года в Новой Гельвеции. Потом ему стало невмоготу. К дощатой колыбели все шли и шли новые волхвы – поклониться рождению золотого чуда. В Новой Гельвеции мертвецов уже не хоронили; волки растаскивали бренные тела. Гавайский ром и виски рекой лились в притоне Питера Слита-Слитера. Город Монтерей опустел. Доктор Тирвейт Брукс успел образовать Компанию Брукса и намыть двадцать семь фунтов золота, которое он сдал на хранение Зутеру.

Вот как давалась добыча старателям.

Очевидец писал в журнале «Полинезиец» в Гонолулу, что когда он ехал по золотой стране, то на привале можно было намыть кружкой четыре зерна золота, пока закипала вода в чайнике на костре. Старатели зарабатывали по двести и более долларов в день. Сколько золота они оставили у Питера Слитера! Он, а не Зутер, был тогда владыкой Сакраменто. Китобои бросали корабли у Золотых Ворот, толпы скитальцев шли с востока, гибли в снегах Сьерра-Невады, разбойники, вроде Андреаса Армжо, охотились за зазевавшимися старателями. Появились особые повозки для доставки золота. Десять тысяч переселенцев двинулись на запад из Нью-Йорка и Бостона. Шестьдесят пять компаний было учреждено в Нью-Йорке. 11 декабря 1848 года у побережья Калифорнии появилось сто кораблей. Именно тогда капитан Иоганн Зутер стал почитывать Апокалипсис.

«Между известиями, волнующими мир, есть одно, которое необходимо должно было привлечь особенно мое внимание... дело идет о стране, бывшей некогда поприщем и целью моей самой напряженной деятельности; я говорю о том, что свершается ныне в Калифорнии», – так писал И. Пущину из Читы неутомимый Д. Завалишин. Он был упрям, этот читинский адмирал, как звали его в Сибири. В своем долге в Чите Завалишин ухитрился устроиться, как в Сан-Франциско или в Монтерее; в комнатах в кадках росли лимонные деревья и кипарисы и цвели розы. Здесь он составлял записки о Тихом океане, о поисках устья Амура, изучал рудный промысел. Так «из глубины сибирских руд» раздался голос Завалишина. Золотой ветер Калифорнии, долетев до Читы, пробудил в морском страннике старые воспоминания. В 1849 году русские журналы писали о Калифорнии. Быстро были переведены записки Тирвейта Брукса, печатались очерки А. Маркова «Русские на Восточном океане»; в них были описаны Калифорния и Росс.

Вы думаете, что Новоархангельск так и простил Зутеру долг за форт Росс? Несмотря на войну и золотую горячку, Российско-Американская компания не теряла надежды получить пиастры с Зутера. Ему настойчиво напоминали о долге, ездили к нему в Калифорнию. В золотые 1848 и 1849 годы Российско-Американская компания торговала с Сан-Франциско, Монтереем и новыми поселениями. В 1849 году Иоганн Зутер удалился из Новой Гельвеции в свою усадьбу «Эрмитаж». Ему сопутствовали только кузнец Жан Марше и падре Габриель. Отец Габриель с большим трудом уговорил сотню канаков покинуть форт, где они пропивали у Слитера добытое золото, и увел их в «Эрмитаж». Там хотел укрепиться Зутер. Он строил фермы для своих сыновей, ибо семья швейцарского капитана уже выехала к нему из Базеля.

«...на набережных Сан-Франциско наблюдалась непрерывная высадка американцев с юга, камчадалов, крестьян из Сибири, партии негров, русских и желтолицых занимали по очереди форт Зутер», – пишет Блэз Сандрар.

Кто не читал об этих «людях 49-го года» – головорезах в рубахах из красной фланели, «десперадо», отчаянных молодцах в штанах из цветного бархата, об азартных игроках в высоких цилиндрах? Здесь, возможно, в кабаке Питера Слитера, подвизалась Лола Монтец, возлюбленная слабоумного короля Людвига Баварского, изгнанная из Германии. За свои пляски она получала здесь золотом. Зутеровские мормоны ссыпали золото в свои неуклюжие телеги и ехали к Большому Соленому Озеру, где ставили палатки, чтобы потом возвести там огромные храмы и выстелить мрамором улицы нового города. Временные поселки, как, например, Копи Дикого Янки, города Портвейн и Вулкан, сотни приискательских станов быстро возникали на золотой земле.

В 1849 году Николай I приказал объявить Российско-Американской компании, что «...полезно было бы оной заняться по примеру других частных лиц добыванием золота в Калифорнии». Но Компания окончательно заканчивала свои дела в Сан-Франциско. Стоит вспомнить, что у нее в Калифорнии были свои дома. Один из них, в котором, очевидно, жил А. Ротчев в то время, когда он был комиссионером Компании, стоял в старом Сан-Франциско. Этот дом был продан вместе с землею. Тогда же Зутер, кривясь, выложил на стол семь тысяч пиастров в счет долга за Росс.

В золотой неразберихе начала 50-х годов окончательно запутались расчеты с Зутером. Есть архивные сведения, что он вносил еще какую-то сумму в счет долга агенту Российско-Американской компании в Сан-Франциско, но агент этот скрылся вместе с деньгами.

Кровавый отблеск светится на широком зутеровском перстне с изображением феникса. Пламя шумит, поглощая стены, кровли, изгороди сада, где лишь вчера цвели багровые гвоздики и гелиотроп. Генерал Иоганн Август Зутер видел гибель своей усадьбы. Двенадцать тысяч человек, несметная толпа пришла из золотых долин и ворвалась в последнее убежище швейцарца. Толпа кричит, звуки взрывов потрясают воздух, вверх летят обломки дерева, куски камня и железа. На деревьях висят тела канаков из зутеровской «гвардии», в одном из белых удавленников можно узнать верного Жана Марше. Вот чем ответили отчаянные «десперадо» на домогательства Зутера. Не так давно он начал свое удивительное судебное дело. Вот здесь он сидел у окна, смотрел на розы и магнолии и писал, писал, писал... Он заставил сына своего Эмиля изучать право в университете, чтобы с помощью знания законов возвратить утраченное.

«Множество новых поселенцев поселились на моих плантациях и предъявляют на них права, тогда как я возделал весь край и скупил у уезжавших русских лучшие фермы», – писал Иоганн Август Зутер.

Что он требовал? Он хотел, чтобы было признано его право на земли, занятые городами Сакраменто, Сан-Франциско, и теперь уже не существующими городами Риовиста, Фэрфильд и другими. Он оценил эти земли в 200 миллионов долларов и хотел судиться с 18 тысячами юридических лиц, которые жили в его долинах. Он предъявлял им счет: пусть они платят еще 25 миллионов за право на возведение в его стране мостов и мельниц, устройство каналов и шлюзов. И вот чем ответила толпа на требования Зутера. Он потерял сыновей: Артур был убит при защите хутора Грецнах, Эмиль покончил с собой. Чуть позже Виктор погиб на корабле «Золотые Ворота».

С этих дней начинается скитальческая жизнь глухого, поседевшего генерала Зутера, как почему-то стали называть капитана швейцарской гвардии. Он уподобился городскому сумасшедшему Сан-Франциско – знаменитому «Нортону I, императору Соединенных Штатов, протектору Мексики и Сандвичевых островов». Но «Нортона I» все же слушали, когда он подписывал указы о постройке моста через залив Сан-Франциско, а генерала Зутера, когда он околачивал мраморные пороги конгресса, никто слушать не хотел. В Сан-Франциско и Вашингтоне часто видели длинноволосого старика. Его карманы распухали от прошений, списков ответчиков, записей его речей на будущем суде. Он не расставался с Библией, ибо Апокалипсис, его страшные знамения, стали второй жизнью генерала Зутера. Года за два до своей смерти Зутер увидел на улице санитаров, которые влекли в убежище для безумных высокого, сильного старика. Это был мормон Маршалл... Калифорнийцы поставили ему потом памятник – на том месте, где дюжий плотник нашел первые золотые зерна Калифорнии.

Генерал Зутер умер в три часа пополудни 17 июня 1880 года на улице возле лестницы Капитолия в Вашингтоне, недалеко от статуй Истории и Гения Америки. Умер он в один год с «Нортоном I». Именно тогда же Лютер Бербанк начал свои опыты с растениями в селениях Санта-Роза и Севастополь, что на реке Русской, бывшей Славянке. Между Сан-Франциско и Севастополем на дороге в Санта-Роза в наше время можно увидеть указатель, стрела которого имеет надпись: «Форт Росс». Она обращена на запад.

Один из русских в 1929 году побывал там, где некогда стоял форт Росс. Он пишет:

«...добрался до Русской реки. Вниз по течению до Великого океана. Отсюда по берегу на Север, через бездорожье: крутые горы, опасные спуски и повороты, прогнившие мостики над пропастями, глубокие рвы. Двенадцать миль от реки... и черными крыльями, точно вороньими, распахнувшимися по малиновому закату, над пенящимися волнами, на крутой скале вырисовался крест... Помимо хорошо сохранившейся церковки, пара развалившихся избушек... обгрызанные бревна когда-то высокого частокола с полукруглыми башенками. Ни души, тихо. Лишь вдалеке маяками несколько светящихся окон да шум прибоя. Двери церковки на висячем замке, прибитая дощечка говорит о приобретении форта от фермера в 1927 году Историческим обществом...»

Вот и все об истории форта Росс. Сколько старых видений встает перед глазами! Иван Кусков поднимает русский флаг на морском утесе, байдара звероловов качается на синих волнах залива Сан-Франциско, Завалишин в своей треуголке стоит на башне Росса, капитан Зутер принимает во владение крепость у океана, и, наконец, Бербанк высаживает свои синие розы на берегу Славянки. И если раскрыть книги Джека Лондона, на их страницах можно найти название Русской реки, залива Бодега, ибо Лондон жил одно время в Лунной долине, у трех холмов, среди пихт и красных сосец между реками Сакраменто и Славянка.

VIII

...Нет, конечно, далеко не всем людям Росса удалось переселиться после продажи крепости в Новоархангельск. В материалах под 1848 годом упоминается имя креола из залива Бодега. Искусный китобой Павел Оглаюк, по прозвищу Баск, немного знал испанский язык. Он служил переводчиком на китобойных кораблях; в 1848 году Баск был на шлюпе «Геральд». Это тот самый корабль, с борта которого Генри Коллет впервые увидел остров Геральда и скалистый берег острова Врангеля. Северные киты в те годы были приманкой для мореплавателей. Можно даже сказать, что вслед за золотой лихорадкой в Калифорнии началась китовая горячка в Беринговом и Охотском морях.

Китобой Ройс на корабле «Сюпариор» был в отношении китового промысла тем, чем был мормон Маршалл для золотой Калифорнии. Ройс в 1848 году прошел Беринговым проливом на север и в короткий срок набил до отказа трюмы корабля китовым жиром. С этого и началось... Ройс всюду рассказывал об огромном скоплении китов – и белых, и гренландских – в полярных водах. Рассказы его слушали у Золотых Ворот Калифорнии, в других портах Тихого океана.

У берегов Нового Света один за другим, а иногда и целой вереницей появляются китобойные корабли. Все они идут к северу, рыщут в полярных водах, выслеживая и перехватывая стада гренландских китов. Гремят пушки, свистят тяжелые гарпуны. Китобои, с ног до головы вымазанные кровью и жиром своих жертв, разделывают огромные туши. Французы, англичане, американцы, потомственные китобои – баски, канаки, испанцы – кого только не было в числе новых аргонавтов!

Капитан Ройс привел с собой 154 китобойных корабля. В течение лишь лета 1849 года они добыли 206850 бочек жира и 2481600 фунтов китового уса. В одном Охотском море в тот год побывало двести пятьдесят китоловных судов. На воде покачивались туши большеголовых китов, подтянутые цепями к бортам кораблей; матросы рубили туши топорами и длинными ножами. Китобои бесчинствовали в чужих водах. Они вырубали лес на берегах Аляски, пугали и отгоняли стада морских бобров, разоряли постройки Российско-Американской компании и жилища аборигенов. Китоловы давали своп названия островам и заливам в русских водах. Так на картах появились гавань Поттера, бухта Меркурия и другие. Подсчитано, что годовой доход китобоев от охоты в русских водах составлял восемь миллионов долларов.

Промысел иногда очень нелегко давался морской вольнице. Часто корабли со всем экипажем пропадали без вести. Зато какие кутежи устраивали китобои в Сан-Франциско или в Гонолулу на Гаваях, где у них было одно из главных пристанищ! Однажды шайка пьяных ловцов северных китов даже захватила столицу Гавайских островов и держалась в ней несколько дней, пока европейские поселенцы Гаваев не изгнали китобоев из города.

Нашествие китобоев застало Новоархангельск врасплох. Киты издавна кормили алеутов, эскимосов и индейцев. Индейские резчики – художники Аляски – любовно помещали на гербовых столбах изображение кита с красным плавником. Искусные алеуты-китобои окружали свой промысел таинственными обрядами: китобой в то же время считался волшебником. Мясо китов, китовый жир, смешанный с ягодой морошкой, считался лакомством у жителей аляскинского поморья. Жилами кита сшивали байдары, а китовые ребра шли на постройку жилищ. Теперь, когда охота на китов была превращена в кровавую и беспорядочную бойню, можно было опасаться, что киты в скором времени будут истреблены.

Снова приходилось создавать крейсерскую службу в водах Аляски, в Охотском море. Обилие незваных гостей в северо-восточных морях заставляло думать о безопасности русских границ, об охране русских владений в Северной Америке. Люди Невельского тогда укреплялись в устье Амура, на Сахалине, русские обживали Камчатку и Чукотку.

В Новоархангельске снаряжались новые отряды для исследований Аляски. «Вольный штурман», креол Руф Серебренников, поплатился жизнью за то, что проник до 62° северной широты. Он вышел из русской «одиночки» в область индейцев-кыльчан, чтобы продолжать исследования озера Плавежного и бассейна реки Медной. Руф Серебренников был убит индейцами. Он немало потрудился, успев в течение двух лет осмотреть подробно все озеро и Медную с ее притоками. «Река Медная по описям Серебренникова» – так назывался один из научных трудов, вышедших уже после гибели креола.

Горный инженер Дорошин изучал богатства недр Аляски. Каменный уголь был найден на острове Унга и па берегах Кенайского залива. Петр Дорошин обнаружил признаки золота на острове Кадьяк, острове Ситка и в Кенайском заливе. Он настойчиво советовал Российско-Американской компании продолжать разведки на золото. Открытия горного инженера были умышленно преданы забвению. Несколько позже некий Кеннет Мак-Ли – младший тоже утверждал, что на Аляске есть золото и богатые залежи каменного угля.

Об исследованиях Петра Дорошина знал Н. Г. Чернышевский. В 1855 году он писал в журнале «Современник» о работе Русского географического общества: «...Этнографический музей Общества обогатился в прошлом году особенно коллекциею вещей из быта наших северо-американских владений; она пожертвована П. П. Дорошиным».

Компания Гудзонова залива продолжала посылать своих людей на верховья Юкона. В 1850 году капитан английского шлюпа «Энтерпрайс» Коллинсон откуда-то узнал, что в глубине Аляски, недалеко от озера Мептох, будто бы убиты индейцами двенадцать англичан, приплывших по Юкону на байдаре. Русские в Михайловском редуте решили помочь Коллинсону в установлении истины. Коллинсон оставил в Михайловском лейтенанта Бернарда, доктора Адамса и одного матроса. Из Нулато был немедленно послан на поиски белых служитель Российско-Американской компании, а в Нулато тем временем отправились креол Дерябин и лейтенант Бернард. Вскоре они были убиты индейцами с реки Коюкук, где бывал когда-то Л. А. Загоскин, был убит и компанейский служитель, посланный узнать о судьбе двенадцати англичан. Это было как раз в то время, когда индейцы-шилкаты перешли Скалистые горы и вместе с воинами племени так-гиш разрушили до основания форт Селькирк – оплот Компании Гудзонова залива в верховьях Юкона.

Русские время от времени наведывались в Калифорнию. Вполне возможно, что Российско-Американская компания и сама добывала калифорнийское золото, так как на корабле «Ахта» в 1851 году было доставлено в Россию два пуда золота из Сан-Франциско. Почти одновременно в Новоархангельск пришел корабль из Калифорнии. В его трюмы было погружено 250 тонн чистого аляскинского льда. Да, лед был тогда предметом торговли. Американцы платили по 75 долларов за каждую тонну. На одном из домов Сан-Франциско можно было увидеть вывеску с надписью: «Американско-Русская компания для торговли льдом...» Лед для Сан-Франциско добывали на кадьякских озерах, недалеко от Павловской гавани.

Не зря в гербе Сан-Франциско был изображен феникс. Бурно растущий город страдал от пожаров. В начале 50-х годов Сан-Франциско почти весь выгорел. Этот большой пожар наблюдал с высокого холма некий Генрих Шлиман, владелец конторы по скупке золота в Сакраменто.

Брат Шлимана держал в Сакраменто гостиницу, а сам он целыми днями стоял у весов, разговаривая на восьми языках со сдатчиками самородков. Генрих Шлиман, петербургский купец, читал в Сакраменто «Илиаду» и мечтал о том дне, когда его рука прикоснется к золотым сокровищам Трои и Микен. Зутер-златоборец в те годы все еще жил надеждой на возвращение ему богатств Калифорнии. На главной улице Сан-Франциско уже сверкали вывески банков, в том числе банка Ротшильда. По улицам Сан-Франциско ходил безвестный рудокоп Фрэнсис Брет Гарт, пришедший на Запад в поисках счастья.

Один из русских, побывавших тогда в Калифорнии, напечатал в «Московских ведомостях» статью «Прибрежные горы Калифорнии и Золотые Ворота». В статье этой описан узкий вход в гавань Сан-Франциско, лежащий между скалами. «На одной из скал стоит полуразвалившееся старинное русское укрепление, а у подошвы – древнее испанское», – пишет путешественник. В «Северной пчеле» можно прочесть «Письма русского из Калифорнии», где описан Сан-Франциско. Александр Ротчев выступил тогда со статьями о Калифорнии в «Отечественных записках».

Вот данные о хозяйственном росте Сан-Франциско из статьи «Калифорния» в журнале «Экономист» за 1845 год.

«В течение первого полугодия... прибыло в Сан-Франциско более 23700 человек, а оставили его 14328 человек. Губернатор Биглер принимает ныне в Калифорнии всего капитала на 108½ миллиона долларов, в том числе живого капитала (скота) почти на 19 миллионов долларов, земледельческих произведений более чем на 6 милл. долл., обработанной земли на 1 милл. долл., садов, мануфактур и пр. на 1 милл. долл. В порт Сан-Франциско с начала настоящего года до 27 июля пришло 636 судов с 338 тысячами тонн; из них три судна нашей Американской компании...»

В Калифорнию из Новоархангельска везли лед, лес и лососину. 1 июня 1854 года Российско-Американская компания и Американско-Русская торговая компания в Сан-Франциско заключили условие на совместную торговлю. До нас дошли архивные бумаги, подписанные представителями Компаний; они договорились о сбыте «в Западной Америке, Ост-Индии, Австралии леса, льда и других произведений...». Председатель Компании в Сан-Франциско Беверлей С. Сандерс закупал ежегодно на Ситке и Кадьяке пять-шесть тысяч тонн льда.

Вывоз мехов с Аляски прекратился в связи с Крымской войной. Новоархангельск и остальные русские владения в Новом Свете не пострадали от войны. Правда, чужестранная эскадра несколько раз появлялась в проливах острова Баранова, и ее флагманский корабль подходил к самому Новоархангельску. Удостоверившись, что в порту нет ни одного русского военного судна, эскадра ушла, не сделав ни одного выстрела.

Русским поселениям в Новом Свете угрожали даже... мормоны – «святые последнего дня», как они называли себя. Мормоны, обосновавшиеся в Городе Соленого Озера, ладили с правительством Соединенных Штатов. Они все время ждали прихода американских войск, укрепляли горные теснины, готовились к отпору. В 1857 году мормоны восстали против вашингтонского правительства и были намерены, в случае необходимости, уйти на земли Российско-Американской компании или Компании Гудзонова залива. Никому не могло быть приятным такое соседство; «ангелы разрушения» – приближенные мормонского пророка Брайама Юнга – славились как союз тайных убийц и грабителей.