Текст книги "Говорящая муха"

Автор книги: Сергей Белкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

– Красиво сказано, Алекесандр Николаевич.

– А то... , – хмыкнул Александр Николаевич, – Но я пока не предлагаю прибегать к таким радикальным мерам. Есть и другой способ – такой же старый и почти такой же надежный, как физическое уничттожение. Это баланс страха и баланс компроматов, дружок. Для начала ответь мне, что они знают о нас, о нашей организации?

– По имеющимся в нашем распоряжении данным, пока ничего.

– Отлично. Тогда начнем большую игру. Я сейчас выскажу некоторые идеи. Ты их доработешь, потом представим их Совету. Договорились?

– Да, конечно, – ответил Олег.

– Совет завтра в два часа дня. Здесь, у меня.

– Александр Николаевич, – Олег посмотрел на часы, – Но сейчас уже почти полночь...

– Значит, времени достаточно, – целая ночь впереди, – невозмутимо отметил Александр Николаевич, – Итак. Поразмышляй, пожалуйста над следующим. Предположим, что мы перед ними немного раскроемся. Сознательно. Чтоб показать им свою силу. Чтоб они поняли, почувствовали опасность.

– Совет на это никогда не пойдет. Столько лет конспиративной работы. Такая организация – и все насмарку?

– Не спеши, – Александр Николаевич склонил голову набок и лукаво взглянул на Олега, – Я же пока говорю – поразмышляй... Я не предлагаю открывать им нашу организацию. Я предлагаю предстать перед ними в образе другой организации. О которой и так кое-что известно. И им, и нам. И которая наводит ужас на всех уже не один год. Догадался?

– "Черный террор"?

– Именно так, – расплылся в улыбке Александр Николаевич, – Представь, что покойные Дима, Маша, и здравствующий Олег Николаевич – члены глубоко законспирированной террористической организации народных мстителей, известной под названием "Черный террор". Этот парень – Андрей – случайно попал в их орбиту, и с ним произошло то, что произошло в действительности. До завтрашнего дня он ничего об этой организации и не знал. Поэтому им и не рассказал, во время их предпоследней встречи. Я понятно излагаю?

– Да, продолжайте.

– Они испугаются, а их начальство обрадуется. Начнется некий процесс. За которым мы сможем не только наблюдать, но и влиять на него.

– Это выглядит интересно, – сказал Олег, – Но я пока не понимаю, как это будет способствовать их уничтожению.

– Олежек, а кто перед тобой ставил цель их уничтожить?

– Ну, это как бы подразумевается...

– Не надо под-разумевать, – с нажимом сказал Александр Николаевич, – Лучше разумевать, а для этого время от времени перечитывать наши программные документы. Позволю себе напомнить, что наша цель – захват власти в России и перемена политического курса. Мы боремся с Правительством, с Президентом, с властью, а не с зарубежными спецслужбами.

– Но ведь они наносят вред России, народу.

– Э-э-э... Молодой, горячий... , – Александр Николаевич откинулся на спинку стула и, прищурив один глаз, продолжил, – В чем-то вред, а в чем-то – еще неизвестно что. Да, они являются одним из инструментов Запада по управлению ситуацией в России. Да, их политика – политика Запада и нашего прозападного правительства – противоречит интересам России. Мы с этим боремся, но мы – реалисты. Победить весь Запад наша организация не сможет. А вот прийти к власти в стране – сможет. Поэтому, если зарубежные спецслужбы, изучающие способы манипулирования сознанием населения, действующие при этом согласованно с нашим прозападным правительством, становятся объектом нашего исследования, наблюдения и даже игры – этого пока достаточно. Во-первых, результаты их исследований и рекомендации по манипулированию общественным сознанием пригодятся всякому, кто хотел бы управлять страной. Во-вторых, если они управляют нашим поганым правительством и нашим убогим президентом, то нам неплохо было бы понимать действие всех пружин и рычагов в этом процессе. Так что давай, продумай до завтра план игры. Часа за три до Совета мы стобой его еще разок обсудим, а там посмотрим. Договорились?

– Договорились, Александр Николаевич. Я, кажется, понял основную идею и завтра к одиннадцати часам представлю вам свои предложения, – почти по-военному ответил Олег.

– Вот и славно. Кстати, на Совете завтра будет рассматриваться и вопрос об этой акции в Приднестровье. Твое мнение тоже будет важно. Ну, что, тогда – до свидания?

– До свидания, Александр Николаевич.

Олег вышел, попрощался с секретаршей, спустился в полутемный холл, вышел на крыльцо. Водитель сразу же его заметил, мигнул фарами и медленно подал машину.

Вновь пройдя всю процедуру проверки документов, они выехали на проспект, повернули направо и помчались в офис Олега.

Часть XV.

Утром Андрей просматривал содержимое картонной коробки, которую вчера принесли из его квартиры. Надо сказать, что отобранные вещи процентов на девяносто совпадали бы с тем, что взял бы сам Андрей. «Неужели мне придется действительно жить за границей, – думал он, – И на фиг мне все это надо. Ну и вляпался же я. Главное, что и заграница тоже от них не спасает. Стоит им в лапы попастся, скажем, Олегу, он тоже все разболтает, и меня найдут, где бы я ни спрятался. Так что, брат, придется еще и самому о себе позаботиться. Но как? Если я и от этих смоюсь, то на что я там буду жить? На кодированном счете в „Хохзее банк“ у меня около тридцати тысяч долларов, а на личном счете в „Барклае“ около пяти. Правда, фунтов. Когда они меня переправят за бугор, я не смогу воспользоваться своим личным счетом. Потому что у меня будет другое имя и другой паспорт. Если я сейчас переброшу эти пять штук на кодированный, то меня сразу вычислят. Так что, плакали мои денежки. Можно, конечно. слегка грохнуть свой родной банчок. Тем более, что на моем лицевом счете там кое-что остается. Но это тоже надо сделать грамотно. Все концы придется отрубать очень и очень тщательно. Пора покопаться в компьютере. А там посмотрим.»

Андрей включил компьютер, который уже стоял у него в каюте. Через свой новый спутниковый телефон вошел в сеть и первым делом заглянул на сервер родного банка. На сегодня было подготовлено около десяти переводов валюты в зарубежные банки для оплаты импортных поставок. Почти все переводы были не очень большими – от ста до пятисот тысяч долларов. Один крупный – на миллион двести, три мелких – менее тридцати тысяч. Все указания были полностью подготовлены и ровно в десять часов они будут отправлены по команде операционистки. В распоряжении Андрея оставалось около часа. Он понимал, что совершает преступление, но быстро нашел этому внутреннее оправдание.

Для организации сложной схемы у него не было времени. Пришлось поступить несколько прямолинейно. Он выбрал в качестве жертвы одного чаеторговца, оплачивающего поставку партии чая из Германии. Выбор был обусловлен тем, что в банке, куда направлялся платеж, имелся счет одной фирмы, полными сведениями о которой Андрей располагал, но, для этого пришлось заглянуть в свою личную базу данных на своем рабочем месте в банке. Это была фирма одного из клиентов банка, которому Андрей регулярно помогал в обслуживании его зарубежных счетов. Разбив платеж чаеторговца на две суммы, сто восемдесят тысяч Андрей переадресовал фирме своего знакомого. И тут же отправил распоряжение от имени своего знакомого о перечислении этой суммы на счет другой фирмы другого своего знакомого, которому он тоже помогал вести его зарубежные счета. Этот счет уже находился в оффшорном банке в Западном Самоа. Вслед он направил указание в этот оффшорный банк перевести всю сумму на свой кодированный счет в филиале "Хохзее банка" на Гернси.

В принципе, его и после всех этих ухищрений могли вычислить, но на это, по крайней мере, ушло бы время. Оба его знакомых до поры до времени ничего не заметят, потому что на их счетах останется столько, сколько и было. Первым начнет возмущаться чаеторговец, поскольку контракт окажется оплачен не полностью. Обнаружат ошибку. Обвинят операционисток. Начнут разбираться. О том, что был несанкционированный доступ извне они, может быть, и догадаются, но доказать это будет трудно. Банк покроет это из своих средств, выгонит с работы операционистку – и все. "А я ей потом, как-нибудь, компенсирую моральный ущерб", – подумал Андрей.

"Итак, материальная основа на первое время заложена. Теперь надо подумать о документах. Попробую-ка я влезть в компьютер Министерства внутренних дел какой-нибудь небольшой страны, типа Латвии, или Эстонии."

Спустя почти час, Андрею удалось взломать базу данных МВД Литвы, вписать туда нового гражданина Литвы Сергея Петровича Румянцева, присвоить ему номер паспорта и все остальные данные, уменьшив, при этом, его возраст, по сравнению со своим, на три года, и, прописав его к глубокой старушке, – Румянцевой Антонине Алексеевне, проживающей в городе Вильнюсе. Просмотрев данные бабушки, Андрей выяснил, что у нее был сын, годившийся Андрею в отцы, погибший в автокатастрофе более десяти лет назад вместе со своей женой. Детей у них не было, так что Андрей претендовал на роль их несуществующего сына и внука бабушки.

Теперь ему оставалось обратиться в любое консульство Литвы за рубежом с заявлением о потере паспорта, указать при этом все данные, только что введенные в компьютер, и получить новый паспорт. Надо, конечно, при этом выбрать страну, в которую граждане Литвы въезжают свободно, без визы.

"Теперь я смогу смыться от всех", – удовлетворенно подумал Андрей и вернулся к рассматриванию содержимого коробки.– А ведь ничего из этого брать нельзя. Вот, например, самое ценное, что тут есть – фотографии родителей, друзей, бывшей жены и дочери. Как бы ни хотелось их иметь перед глазами – нельзя. Я теперь становлюсь нелегалом."

Андрей взял в руки фотографии своей дочери и нежность увлвжнила глаза. Вот они все трое – с женой и дочерью у Новогодней елки у себя дома. Счастливые. Андрей вспомнил, как они весело праздновали тот Новый Год, как он устанавливал фотоаппарат, включал автоспуск и бежал в кадр, чтоб успеть занять свое место. А вот они летом на море. Это в Турции, а это – на Кипре. Господи, какое счастливое было время! И неужели он теперь никогда не увидит своей дочери? Что же ей будут все говорить об исчезнувшем отце? Ну, что будет говорить теща, можно догодаться. Что-то оправдательное будут говорить мои родители, ведь с ними мне разрешат встретиться, а, значит, какое-то объяснение моему исчезновению будет придумано. Но дочь мне никогда не простит, что я исчез, не повидавшись. Ведь она пока еще любит меня со всей детской искренностью. Папа пока еще для нее самый лучший и самый умный.

"В конечном счете, все мое земное предназначение – разве не в моей дочери? Разве спасти свою шкуру, нанеся тем самым такую травму собственной дочери, оправданно? Уж если суждено ей, бедной, жить без отца, то лучше жить без отца-героя, чем без отца-подлеца. Нет, я должен с ней увидется и сам все объяснить. Что бы я ей ни сказал, в ее памяти останется, что я приходил, что я попрощался. Она будет знать, что я ее люблю. А там видно будет".

Андрей стал обдумывать как и когда ему незаметно улизнуть с корабля и незаметно вернуться.

До обеда было еще немало времени, и Андрей прилег на свою роскошную койку, решив дочитать, наконец, Димин доклад, тем более, что вчера он заснул на самом интересном месте.

* * *

Самые страшные документы в Димином докладе оказались в конце.

Здесь Дима приводит фрагменты отчета о проведении эксперимента по применению препаратов профессора Гольдинера в городке Рыбница весной этого года.

Из тридцати восьми тысяч жителей городка погибло двенадцать тысяч, инвалидами стало еще шесть тысяч. В отчете подчеркивалось, что фактическая картина смертности и заболеваемисти полностью совпала с ожидаемой, прогнозируемой на основании данных о количестве чистокровных славян, полукровок и т.д. Сам факт массовой гибели людей в центре Европы не получил никакого освещения в средствах массовой информации. Диме удалось найти сообщения о массовой эпидемии на севере Молдавии и гибели нескольких тысяч граждан только в Интернете. При этом анонимным автором сообщалось, что природа заболевания пока не выявлена.

Что касается основной части республики, где проведению эксперимента ничего не мешало, Дима приводил фрагменты отчета за 20012 год:

"К 2010 году большая часть городов республики превратилась в небольшие поселения, лишенные всякой городской инфраструктуры. В трех крупнейших городах нашими усилиями и за наш счет сохранялась видимость городской жизни. В столице продолжали работать Правительство и Парламент республики, существовали политические партии, выходили газеты и журналы, продолжало работать телевидение и радио, правда семей, у которых оставались телевизоры, становилось все меньше и меньше. Русский язык практически вышел из употребления. Издавалась несколько малотиражных газеток, призванных сохранять видимость политического равноправия и свободы прессы перед внешним миром. Русскоязычное население уменьшилось настолько, что его связи с внешним миром, равно как и интерес внешнего мира – включая родственников и друзей в России и в других станах – практически отсутствовали. Из республики и в республику отправлялось не более сотни частных писем в месяц. Все, кто сохраняют связи с внешним миром, нам известны поименно. Телефонная связь уже давно стала недоступной и дорогостоящей экзотикой. Водоснабжение, канализация и отопление в домах работали в самом минимальном режиме. Полностью все это мы не отключали, поскольку не допускали развития массовых беспорядков или положения, которое могло бы быть признано гуманитарной катастрофой.

Жители деревень практически полностью перешли на натуральное хозяйство. Нехватка энергоносителей в течение двадцати лет не оставила следа от бывшего когда-то могучим аграрно-промышленного комплекса республики. Огромные виноградники, покрывавшие когда-то холмы за холмами, заросли бурьяном, от садов и огородов остались небольшие фрагменты, способные прокормить только тех, кто жил рядом с ними.

В домах нет электричества, селяне живут при лучинах и масляных светильниках. Отапливают помещения кизяком, хворостом и соломой, постепенно вырубая деревья. Чтоб легче перезимовать все перемещаются в одну комнату, вместе с животными. К 2012 году людей, помнивших другую жизнь, остается очень мало.

Социальная однородность достигла плановой отметки. Если в кратчайшие сроки решить проблему Транснистрии и, создать для подопытной популяции условия для размножения: тепло, питание, привычные игры и занятия – спустя десять-двадцать лет численность популяции восстановится до четырех миллионов особей. Они будут счастливы, как бывают счастливы телята, выпущенные ранней весной из тесного коровника на зеленую лужайку.

На этом уровне мы и будем поддерживать их величину биомассы. Оценки наших экономистов показывают, что четыре миллиона особей – оптимальная численность.

Таким образом, к 2025 – 2030 году в этой республике, в точном соответствии с нашими планами, будет построено социально-однородное общество всеобщего счастья, способное обеспечивать экологически чистыми продуктами питания еще 15 – 20 миллионов человек.

Мы построить новую, счастливую страну. В ней не будет ни войн, ни насилия, ни преступлений, ни кризисов, ни тяжелых болезней, ни людского горя.

И восходит солнце, и заходит солнце, и мир пребудет вовеки."

В последнем, из цитируемых Димой документов, содержалось решение о проведении масштабной акции по «социально-этнической детоксикации Приднестровья в ноябре этого года».

Предлагался следующий сценарий. В течение первой недели ноября, начиная с Тирасполя, во все водопроводы всех крупных населенных пунктах Приднестровья вводились добавки препарата MG-20013. В течение последующей недели после начала применения препарата, ожидалась гибель не менее трехсот тысяч человек. Причиной происходящего объявляется попадание в питьевую воду препаратов бактериологического оружия, заложенного еще во времена коммунистического правления. В преступлении обвиняется правительство Приднестровья, коммунисты, русские фашисты, КГБ и т.д. По телевидению демонстрируются "документальные" кадры проржавевших капсул, хитроумно запрятанных коммунистами во все важнейшие узлы водоснабжения республики. Демонстрируют "интервью" с находящимся в тюрьме бывшим министром безопасности Приднестровья, который подтверждает, что ему было известно об этой страшной мине замедленного действия и что он рад произошедшему.

Приднестровье объявляется зоной чрезвычайного положения, ввводится строгий карантин, запрещается доступ любых представителей средств массовой информации, международных наблюдателей и т.д. на неопределенный срок – "вплоть до стабилизации обстановки". Территорию контролируют войска НАТО.

В сценарии детально расписывалось где, как и в какие сроки следует развернуть полевые госпитали для оказания помощи пострадавшим. Из текста становилось ясно, что все заболевшие, но не погибшие, из госпиталя живыми уже не выйдут.

Были рассчитано необходимое количество крематориев и другие способы утилизации зараженных трупов.

Была скурпулезно расписана юридическая процедура вступления в права наследования личным имуществом умерших граждан – после санитарной обработки и частичного уничтожения – оставшимися в живых родственниками. В основном, ожидалось удовлетворение требований родственников из России и Украины.

Определялось потребное для проведения всей акции количество специалистов, обслуживающего и вспомогательного персонала, количество необходимых автомобилей, бензина, электроэнергии, дезодоранта, туалетной бумаги, жевательной резинки и т.д.

Предусмотрено было все – даже строительство мини-заводов по утилизации самовольно поступающей со всего мира гуманитарной помощи пострадавшим.

Только теперь Андрей понял, почему Дима был так взволнован. Ему снова стало стыдно, что он так и не прочитал эту коротенькую брошюрку в тот же вечер. Правда, это вряд ли что-нибудь изменило в дальнейшем.

Но что бы то ни было в дальнейшем с ним лично, с Олегом и его организацией, с «Гранд Каньоном» и прочими – об этом надо начинать кричать на всех углах! И не важно – есть подлинные документы или нет: если весь мир предупредить заранее о готовящемся преступлении, то оно не произойдет!

Сейчас начало сентября. До трагедии два-три месяца. Да неужели журналюги упустят такую возможность? – Никогда! На этом они еще заработают...

Размышления Олега прервал его страж Гена:

– Андрей, ты когда обедать будешь?

– Да хоть сейчас.

– Ну, приходи тогда в нижний бар минут через тридцать, хорошо?

– Да, спасибо.

За обедом они с интересом слушали Ивана Матвевича, охранника. Он оказался удивительным рассказчиком и знатоком древнерусских обычаев и религий.

Часть XVI.

Олег появился часов в шесть. Андрей в это время мирно дремал в своей каюте.

– Ну, как дела, герой, – спросил Олег, входя в каюту.

– Привет... , – зевая ответил Андрей, – А я тут задремал опять... Послушай, я, наконец, дочитал эти материалы. Я теперь все понял. До начала этой кошмарной операции в Приднестровье совсем мало времени. Надо что-то делать.

– Мы как раз только что это обсуждали.

– "Мы" – это кто? – спросил Андрей.

– Как говориться, пришло время тебе об этом рассказать, – сказал Олег, продолжая стоять в дверях каюты, – Идем в верхний салон. Заодно и поужинаем. Лично я очень проголодался.

– А я пока, что-то, есть не хочу. Я тут мало двигаюсь...

– И напрасно, – сказал Олег, – Тут же есть отличный тренажерный зал, сауна...

– Да я знаю. Я уже пользовался. Ну ладно, за компанию и я поужинаю.

– Ну, тогда пошли.

Они вновь раположились в том же самом салоне, где проходили их предыдущие беседы. Как всегда мгновенно и незаметно был сервирован столик, официантка удалилась и они остались одни.

– Итак, Андрюша, я хочу рассказать тебе кое-что о нашей организации, – начал Олег.

– С удовольствием послушаю, – сказал Андрей, наливая себе стакан томатного сока, – Хотя могу заранее высказать не только благодарность твоей организации за спасение и гостеприимство, но и восхищение вашим профессионализмом, мощью. Все это производит очень сильное впечатление.

– Спасибо, – ответил Олег, продолжая сооружать сложный бутерброд из рыбы, зелени и пасты "тахина", – Но я не уверен, что ты не изменишь своего положительного мнения о нас после сегодняшней беседы. Ну, да что ж поделать. Как говориться, полюбите нас черненькими, беленькими-то нас и так всякий полюбит. Начну с главного: Андрюша, как ты относишься к терроризму, как средству политической борьбы?

– Отрицательно, конечно, – спокойно ответил Андрей, – Хотя понимаю, что, наверное, в мировой истории были примеры, когда терроризм можно, если не оправдать, то понять.

– Что ж, примерно такой ответ я и ожидал.

– А что?

– Ничего, – Олег принялся обильно перчить кусочки обжаренного мяса, – Нормальный ответ нормального человека. Терроризм это зло, это преступление. И война – любая война – зло и преступление. Эксплуатация человека человеком – тоже гнуная штука. В мире много отвратителного, злого и преступного. Но, согласись, что, при этом, есть, скажем, войны, которые считаются справедливыми?

– Конечно, есть: национально-освободительные, восстание Спартака, Великая Отечественная война – ну и так далее. Это общеизвестно.

– Да, это – общеизвестно, – подтвердил Олег, – Общеизвестно, что можно вести справедливую войну. То есть, убивать конкретных живых людей, которые лично тебе даже не знакомы, и при этом оставаться нравственным, уважаемым человеком. А, может быть, даже героем.

– Конечно, если дело, идеалы, ради которых ты ведешь войну, – справедливы. Тогда и твоя борьба, твоя война – справедлива. А что, разьве это не так? – спросил Андрей.

– Так, – ответил Олег, – Я с тобой полностью согласен. Но почему тогда вооруженная борьба угнетенного народа против своих конкретных угнетателей объявляется преступлением?

– Ну, брат, это схоластика, – усмехнулся Андрей, – И банальность. Это все очевидные вещи. Угнетатели, поработители – это конкретные, довольно точно определенные понятия. И там, где действительно это имеет место – например, пришла армия соседнего государства, захватила твою страну, насаждает свои законы, обычаи, язык, религию – тогда ты начинаешь вести нормальную национально-освободительную борьбу. Но если ты просто недоволен своим правительством или конкретным министром, или президентом, и на этом основании желаешь его пристрелить, то это уже просто уголовное преступление, это – терроризм.

– Да, Андрей. Это – терроризм, – Олег прекратил есть и закурил, – Да, с точки зрения законов, которые насадила банда негодяев, узурпировавших власть в стране – это преступление! Но, даже если эта банда захватила власть "демократическим" путем, как, например, в свое время, Гитлер в Германии, Горбачев и Ельцин в России, даже если говорят на одном со мной языке – я не стану менять свои нравственные принципы. И я буду с ними бороться. Всеми доступными мне средствами – и законными, парламентскими, и, так называемыми, незаконными.

– Ну, это ты брат, хватил. Я даже не буду обсуждать законность или незаконность этого. Это действительно относительные понятия. Каждый, в том числе фанатик любого толка, может объявить свои собственные индивидуальные нравственные критерии выше закона – и вперед! Убивай, кого хочешь, и жди награды от своего бога. Но, главное даже не в этом. Вся мировая история доказала, что терроризм не приводит к ожидаемым результатам. Все это уже было – Степан Халтурин и Каляев, народовольцы, всякие прочие эсеры... Вот почему говорят, что терроризм – не метод. Потому что он не дает ожидаемых результатов.

– А вот тут, батенька, я с вами не соглашусь, – энергично, ответил Олег, – Очень даже дает. Преотличнейшие результаты. Главное при этом – правильная организация всего дела. Те несчастные, о которых ты упоминал, убивали , действительно, весьма неэффективно. Убить царя – что может быть глупее... Или "плохого" генерал-губернатора. И тысячу раз был прав вождь мирового пролетариата, когда сказал, что он пойдет другим путем. Что на место убитого царя придет новый царь, который может быть еще хуже предыдущего. И он пошел, и он, как известно, дошел. Все было так, и все были правы. Но прошло уже сто лет. И многое изменилось. Главное – изменилось общество. И в современном российском обществе правильная технология террора дает неплохие результаты.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Андрей.

– Отвечу тебе прямо: я имею в виду деятельность организации "Черный террор". Надеюсь, ты о ней слышал?

– Слышал, – но только на уровне слухов...

– И что же ты о ней слышал? – продолжал спрашивать Олег.

– Ну, что, якобы, есть такая террористическая организация. Что они, якобы, убили, многих политических деятелей. Но я нигде ничего официального о ней не читал. Говорят о ней шепотом и все ее страшно боятся. Лично я предполагаю, что слух о ней поддерживается властями и нашими спецслужбами для устрашения народа и, что тоже вполне вероятно, чтоб списывать на ее счет собственные преступления.

– Что ж, последнее предположение отчасти правильное. Но, должен тебе официально заявить, – эта организация существует, она не является мифом, и она не создана спецслужбами. Более того, ты вот уже несколько дней являешься гостем этой организации и беседуешь с одним из ее членов.

– Ты что, серьезно? – спросил Андрей.

– Абсолютно. И мне не стыдно тебе в этом признаваться. Более того, я думаю, что, после того, как я тебе кое-что о нас расскажу, ты изменишь свое мнение не только о нас, но и терроризме.

– Я, Олег, конечно, считаю себя человеком широких, так сказать, взглядов, но не до такой же степени...

– Не торопись, – Олег погасил сигарету и, откинувшись на спинку стула, продолжил, – Теперь просто слушай. Я начну с нашей истории. Мы существуем около десяти лет. Когда в очередной раз – в 2000 году – были сфальсифицированы выборы и вновь у власти в стране остались самые гнусные, самые алчные, самые вороватые за всю тысячелетнюю историю правители, когда стало ясно, что в стране нет политической силы, способной противостоять применяемым политическим технологиям, мы решили, что пришла пора прямых действий. Я тогда еще был сравнительно молодым офицером и служил, как ты наверное знаешь, в авиации. Точнее. я тогда находился на учебе в Академии. Впоследствии я стал офцером "ДеРа" – Департамента Разведки Министерства обороны. Еще в Академии я познакомился с людьми патриотических убеждений, которым было стыдно за свою страну и свой народ, которые понимали, что страна стала жертвой заговора и предательства высших эшелонов власти.. Мы видели, что, к сожалению, никакие народно-патриотические объединения не способны переломить ход истории, что противостоящая им олигархия сильнее. Стало ясно, что никакие выборы не приведут к власти никого, кроме тех, кого допустят "олигархи". Современные политические технологии позволяли манипулировать сознанием населения и навязывать народу своих выдвиженцев. Все эти слова – "свобода слова", "демократия", "равенство" – не просто чушь, а самое страшное орудие подавления всех и всяческих свобод. Мы – я говорю "мы", хотя я тогда был просто молодым, искренним парнем, а не умудренным жизненным опытом политологом или идеологом. Там были и идеологи, и политологи, и философы, разработавшие как идейные основы нашего движения, так и нашу стратегию и тактику. Впоследствии я познакомился не только с их трудами, но и с ними самими. Так вот, мы сначала создали некий исследователький центр. совешенно легальный. Это был один из многих центров по изучению общественного мнения. Там работали социологи, политологи, математики. Выполнялись заказы различных политических групп и течений. Все выглядело вполне респектабельно и буржуазно-демократически. В результате нам удалось установить наиболее уязвимые точки нашего российского истеблишмента. Если заинтересуешься, дам тебе почитать наши брошюры, – там все толково изложено. Нам стало ясно, что едва ли ни единственное, чего боятся наши политиканы, коррумпированные чиновники и олигархи – это смерть. Все прочее для них – химеры, сказки для дураков: все можно купить, и от всего можно откупиться, таковы их жизненные принципы. Мораль и нравственность хороши лишь постольку, посколку на них можно нажиться. Совести у них нет, – иначе они не стали бы олигархами. "Закон", "неотвратимость наказания" и т.п. – глупости для детей ясельного возраста. Все решают деньги. И власть. И соблюдение правил корпоративной игры: оставайся "своим", делись – и тебя не тронут. И не тяни слишком рьяно одеяло на себя – свои же и пристрелят. Воровская малина, называвшая себя "Новой Демократической Россией" понимает только один язык: предупреждение, приговор и – исполнение. Желательно что-нибудь в духе закапывания живьем или закатывания в асфальт. Мы, конечно, не стали превращять акт возмездия в садо-мазохистский театр. Мы просто расстреливали.

Сначала были определены первые жертвы. Ими стали наиболее одиозные фигуры предателей из числа "деятелей" конца восьмидесятых – начала девяностых. Ты помнишь эти громкие дела. Не буду сейчас называть фамилии, напомню, что их было тринадцать человек. Мы преследовали две цели: отомстить мерзавцам и навести страх на оставшихся пока в живых. Мы сначала объявляли приговор – обычно по телефону. При этом, мы говорили, что "перед вами будет казнен такой-то". Начиная с третьей казни эффект страха стал разрастаться. Нам, как говориться, поверили. Мы не оставляли никаких следов, мы не делали никаких заявлений типа "ответственность на себя взяла организация "Черный террор". У нас и названия такого тогда еще не было. Да его и сейчас нет – это народ так нас прозвал.

Мы продолжали действовать методично и жестоко. Мы не объясняли мотивов, не зачитывали перечень преступлений и т.д. Казни совершались молча и неотвратимо. И только тенденция в выборе первых тринадцати казненных показывала всем, что это не случайные жертвы. Всем, кто хотел думать, стали ясны наши мотивы. Появились первые публикации, аналитические обзоры, легенды и т. д. Стали даже появляться самозванные "герои" и целые организации "героев", бравших на себя ответственность за совершение этих казней. Все это были, так сказать, примазавшиеся и психически неуравновешенные личности.

Первая цель была достигнута: в обществе появились страх и миф. Наступил второй этап: мы стали выдвигать требования. Сначала мы потребовали от главного редактора одной из особо усердвовавших газет, прекратить публикации о "Черном терроре" – эта кличка уже вошла тогда в употребление. При этом он был предупрежден, что, в случае невыполнения нашего требования, сначала будет убит автор скандальных публикаций, а, если и это не поможет, то и он сам. Естественно, все так и произошло. Представители четвертой зажравшейся власти полагали, что, увеличив личную охрану, они избегут возмездия! Наивные дурачки. Сталина охраняло десять тысяч человек, и это при том, что и так все до смерти боялись даже подумать о покушении. Вот как достигается хотя бы относительная безопасность. От хорошо организованного покушения спастись практически невозможно.