Текст книги "Говорящая муха"
Автор книги: Сергей Белкин
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)
Часть XIX.
Андрей очнулся в знакомом, как ему показалось, зиндане. Руки за спиной были закованы в наручники. Хоть и было совершенно темно, он был уверен, что находится снова в том же подвале, на той же даче.
Он лежал и думал, что самое лучшее, что может с ним сейчас произойти, это мгновенная смерть.
Но смерть не приходила. Вместо этого пришли те же двое – отморозок и "металлист". Правда, на этот раз оба были в какой-то камуфляжной форме.
– Пошли, – сказал отморозок, и они, подхватив Андрея, резко поставили его на ноги.
Потом повели его по лестнице вверх. «Однако, я ошибся, – подумал Андрей, – это другой дом. Там была не такая лестница. Это вообще, какой-то старинный дом».
Его втолкнули в маленькую обшарпанную комнатенку и провели в пустой угол.
– Садись на пол, – сказал отморозок.
Андрей сел на дощатый, замызганный пол. Его резко развернули спиной к стене и еще одними наручниками приковали к трубе, проходившей снизу вверх через угол комнаты.
В комнате стоял однотумбовый старый канцелярский стол, два стула рядом с ним и обычный конторский шкаф. На полу под столом валялись какие-то бумаги, папки, старые газеты. Над дверью, свисая на провде, торчащем из стены, горела единственная лампочка. Откуда-то доносилась музыка, чувствовался запах пищи и пищевых отходов. Все напоминало подсобку какой-нибудь захудалой столовки.
В комнатенку вошел Александр Александрович.
– Добрый день, милейший Андрей Васильевич. Прежде всего, хочу искренне поблагодарить вас. Мало кто в моей жизни доставлял мне столько сильных эмоциональных переживаний. Вы вынудили меня переживать и волноваться, но вы же и вернули мне счастье упоительного мгновения – достижения цели! Вы вновь у нас – это великолепно. За это вас ждет награда: скоро, очень скоро ваши мучения, тревоги и волнения прекратятся навсегда. Как говорил Воланд – по совершенно другому, впрочем, поводу – вы заслужили покой. Вечный покой.
– Вам все равно придет конец.
– Андрей Васильевич, нельзя же быть таким забывчивым – мы с вами этой темы уже коснулись во время последней встречи. Или вы имеете в виду что-то другое? Вполне вероятно, что вы сможете добавить что-нибудь новенькое. Скоро привезут наше чудесное лекарство, облегчающее ведение откровенных разговоров, и мы с вами побеседуем о событиях последних дней. Вы мне снова все расскажете. Мне действительно интересно знать как можно больше о моем скором конце и о тех людях, которые вас все это время где-то прятали и которые пытаются установить за нами тотальную слежку. Кто эти люди, Андрей Васильевич? Может, начнем, не дожидаясь лекарства? Вот и магнтофончик у меня уже на готове, – с этими словами он достал из кармана портативный диктофон и положил его на стол.
– Да, сволочь, я убедился, что с помощью вашей химии вы можете узнать все. Но уж не жди от меня добровольных признаний. Когда вы отравите мой мозг, парализуете мою волю, говорить буду не я, а мое тело. А, впрочем, чтоб ты поскорее издох, сволочь.
– Собака лает, – ветер носит. А вот и лекарство.
В комнату вернулся отморозок с кейсом. Он открыл его, положив на стол, и выложил все те же принадлежности: ампулы, коробочки, ванночку. Отморозок стал доставать шприц и готовиться к инъекции.
– Мы сейчас заодно узнаем, как и почему эта дура решила тебе помочь. Теперь вот, вместо нее лечить тебя будет не квалифицированная медсестра, а грубый, малообразованный медбрат. Сам же и виноват. Ну-с, приступайте, а я приду попозже.
Александр Александрович ушел, а отморозок остановился перед Андреем, держа в руке шприц, наполненный препаратом. К Андрею подошел «металлист» и, резко взмахнув рукой, ударил его чем-то тяжелым по голове. Андрей обмяк. Отморозок, присев на корточки, взял его руку и несколько раз ткнул иглу в то место, где должна была быть вена. Однако, пока на помощь не пришел «металлист», сделавший из веревки подобие жгута, он не мог ввести иглу внутрь вены. Наконец, ему это удалось. Он ввел препарат, и, после этого, они оба сели на стулья, закурили, и стали ждать, когда вернется Александр Александрович.
– Ну, что, готово? – спросил Александр Александрович, вернувшись в комнату минут через пятнадцать.
– Все готово, – ответил отморозок.
– Вы ему башку не проломили? Башка пока нужна целой.
– Не-е, все в норме. Мы же резиной глушили.
– Знаю я вас. Вы и резиной череп проломите. Поверните его на спину. Снимите пока наручники, и положите руки за голову. Да, вот так. А теперь снова наденьте наручники и – к трубе. Теперь что-нибудь подложите ему под голову. Да хоть бы и вот эту стопку газет. Отлично. Потри ему уши. Начинаем.
Допрос продолжался не менее часа. Андрей время от времени частично осозновал свое состояние, но ничего не мог поделать. Ни рукой, ни ногой пошевельнуть он не мог. Он слышал вопросы и понимал, что он на них отвечает, но как-то повлиять на этот процесс, он был не в силах. Он даже, как ему казалось, видел все происходящее как бы со стороны, но не мог при этом открыть глаза.
Наконец, над ним кто-то склонился и опять начал растирать ему уши, пальцами поднимать ему веки. Он все это чувствовал, но тело не слушалось слабых команд его парализованной воли. Он понял, что ему опять вводят шприц в вену и, вскоре, снова провалился во тьму и тишину.
* * *
Сначала к нему вернулся слух. Послышался лай собаки. Андрей осторожно приоткрыл глаза.
Он лежал на диване в незнакомой комнате. Комната напоминала большую веранду неправильной формы. Стены и потолок обшиты вагонкой. Широкие окна занавешены светлыми шторами. Под окнами стояло несколько больших кадок с древовидными растениями – то ли фикусы, то ли что-то еще – Андрей не знал их названий. Деревянная винтовая лестница вела на второй этаж.
В комнате никого не было.
Он встал, осмотрелся. Из комнаты , рядом с винтовой лестницей, куда-то вела дверь. Она была не очень плотно прикрыта, но явно не заперта. Андрей не стал ее пока трогать и подошел к лестнице. Наверху была видна закрытая дверь на втором этаже, а лестница поднималась еще выше. Голова кружилась, и зрение как-то медленно "настраивалось на резкость".
Андрей подошел к окну и отодвинул занавеску. Был виден высокий глухой каменный забор с запертыми воротами и калиткой, собака, продолжающая лаять неизвестно на кого, была также видна дорожка, ведущая от дома к калитке и великолепный, ровный газон.
Андрей вернулся к двери и, открыв ее, вышел в холл. Направо был коридор, ведущий, видимо, к входной двери. Прямо и налево были другие двери и коридры. Судя по всему, дом был немаленьким. Андрей пошел дальше, и неожиданно заметил, что в холле прямо перед ним сидит в кресле и молча улыбается, глядя на него, тот самый Гена, с которым он проводил последние дни на корабле.
– Ну, что, Андрюша, как ты себя чувствуешь, – спросил Гена.– Действительность осознал?
– Нет. Точно могу сказать, что пока еще не осознал. Гена, это в самом деле ты?
– Я, братец, я. Ты спасен и все в порядке. Иди, ложись, – тебе надо лежать. Так сказала Тамара Леонидовна и приказал Олег Николаевич. Сейчас я его позову, а ты ложись.
Гена проводил Андрея обратно, а сам поднялся по лестнице наверх. Вскоре послышались голоса, и сверху спустился Олег, а за ним женщина в белом халате. Видимо, врач. Последним спустился Гена.
– Ну, здравствуй. Как ты себя теперь чувствуешь, – спросил Олег. – Ты, конечно, заслуживаешь наказания, но родился ты под счастливой звездой. Встать можешь?
– Запросто...
– Разреши тебе представить: Тамара Леонидовна, наш врач. Томочка, нам надо посекретничать, потом ты им займешся по полной прграмме.
– Хорошо, Олег Николаевич, – ответила она и вышла из комнаты.
– Ну, дважды герой. Объясни-ка свой героический поступок.
– Олег, пойми, я не мог уйти, не повидавшись с дочерью...
– А мы, по твоему, такие сволочи, что ну никак не могли бы этого тебе позволить? – спросил Олег.
– Но ты же сам сказал, что нельзя.
– Ну, брат. Надо было настаивать. Еще раз, хотя бы, сказать. Объяснить, что это для тебя так важно. Слава Богу, что удалось, все-таки, в конце концов, взять твой след благодаря телефону.
– Благодаря чему? – спросил Андрей.
– Телефону. Если бы ты не взял с собой мобильный телефон – все. Мы бы тебя не нашли. Ты, видимо, хорошо усвоил мои уроки, – исчез бесследно. Хорошо, что ты взял мобильник. В него нами заблаговременно был встроен передатчик сигналов, позволяющий отслеживать его местонахождение. Вот мы тебя и нашли, но, к сожалению, не сразу.
– А я ничего не помню. Они меня схватили возле школы, потом снова допрашивали в каком-то подвале. Там опять был этот изверг – Александр Александрович и те же два охранника. Опять делали эти уколы. Потом я отключился, и что было дальше, – не знаю.
– А дальше было вот что. Твой след – сигнал телефона – мы засекли уже после подвала: подвал был настолько глубоким, что сигнал не обнаруживался. Мы обнаружили мясной фургон, в котором тебя вывозили из Москвы. Мы проследили за ним и, выбрав удобное место, провели операцию по твоему освобождению. Твои охранники сейчас у нас. Их допрашивают. С применением, кстати, тех же средств. Эти дегенераты мало что знают, но все, что знают, – расскажут.
– А этот садист – Александр Александрович? – спросил Андрей.
– Александр Александрович смылся раньше. Его в фургоне не было. Думаю, что сейчас за ним наши уже следят. Необходимую информацию – о том, куда он поехал, – дегенераты, все-таки дали. Ты сейчас меньше об этом всем думай. Лечись давай. Все забудь. Тебе сейчас надо лечиться. Тамара говорит, что ты очень сильно отравлен, и тебе надо очищать кровь и все такое.
– Ну, это-то ладно. Ты мне, Олег, другое скажи. Раз уж меня и на этот раз не убили, какие теперь планы в свете вновь открывшихся обстоятельств?
– Я думаю, что, по-существу, те же. Сейчас слово за нашим руководством. Что делать дальше – решит наш совет. Проанализируем всю проблему в комплексе. Там видно будет...
– Это, конечно, хорошо, но мне-то что делать? – настаивал Андрей
– Не нарушать больше дисциплину, лечиться и ждать, строго ответил Олег, – Пойми, сейчас ситуация изменилась: у нас есть на них уже много материалов. Но с выявлением Александра Александровича у нас появляются дополнительные возможности. Можно, например, начать с ними игру...
– Какую игру?
– Ну, например, сделать этого Александра Александровича своим агентом, и, через него не только получать информацию, но и поставлять им дезинформацию о нашей организации.
– Сотрудничать с этим ублюдком? С этим садистом? Да что же, у вас совсем никаких моральных принципов нет? – возмутился Андрей.
– Ой, не надо опять начинать эту тему, – сморщившись ответил Олег, – Во-первых, никто еще не сотрудничает. Мы пока еще только спасали твою жизнь. Во-вторых, – что будет дальше, решат другие люди. Я пока просто рассуждаю. И сейчас уже думаю, что рассуждаю довольно глупо. Поскольку трудно будет вернутся этому, как ты говоришь, ублюдку, в родной коллектив без хотя бы частичной утраты доверия: твой труп не предъявлен, охранники исчезли. Ему придется оправдываться. Что касается тебя, я думаю, тебе, все-таки, лучше будет на некоторое время уехать. Корабль может перестать быть нераскрытым убежищем.
– Почему?
– Ну, не хотелось тебя расстраивать, но они, видимо, успели выкачать из тебя все, что ты узнал о нас и о нашей организации. Но и мы кое-что имеем. И сейчас ребята работают, не покладая рук. Ну, ладно. Ты пока отдыхай. Тебе сейчас сделают переливание крови, потом поспишь немного. А мне надо тоже к работе подключаться, да и к встрече с начальством подготовится. Вот и Тамара Леонидовна пришла. Она наш врач. Иди с ней. Она тобой займется по полной программе. Ты, кстати, находишься на нашей даче. В Ватутинках. Здесь тебе ничего не угрожает, если ты сам не выкинешь что-нибудь. Часа через три ты будешь как огурчик.
– Зелененький и в пупырышках?
– Молодец. Если чувство юмора не пропало, – все будет в порядке. Давай, поправляйся.
Тамара Леонидовна, приветливо улыбаясь, пригласила Андрея в настоящий медицинский кабинет, находившийся в соседней комнате на первом этаже. Там его положили под капельницу, и он вскоре снова задремал...
Часть XX.
– Ну, рассказывай, – сказал Александр Николаевич, выходя из-за стола, чтобы начать расхаживать по кабинету. Он любил слушать, прогуливаясь. – Только ты сначала изложи исходную диспозицию, потом наш план, ну и результаты, – чтоб Борис Григорьевич смог сопоставлять наши цели с достигнутыми результатами.
Борис Григорьевич, сухонький седой старичок, с не по возрасту красными губами и живыми глазами, молча кивнул головой.
– Итак, – начал свое сообщение Олег Николаевич, – в этом деле оказались объединены две темы, каждая из которых ранее рарабатывалась самостоятельно.
Как известно, одно из структурных подразделений нашей организации – охранная фирма "Сапсан" – обеспечивала безопасность Адвокатской конторы "Волков и партнеры". Обеспечение охраны являлось лишь официальным прикрытием и одной из второстепенных задач. Фактически, мы использовали свое положение для негласного сбора информации о клиентах Адвокатской конторы.
Не без нашей закулисной помощи клиентом "Волкова и партнеров" стала компания "Гранд Каньон", находящаяся в поле наших интересов уже не один год. Несмотря на значительные усилия, нам не удавалось получить о деятельности этой компании сколько-нибудь достоверные и подробные сведения. Нам было известно, что эта компания занимается анализом социально-политической ситуации в России и разработкой соответствующих политических технологий. Было также известно, что исследования этой компании отличаются исключительной глубиной, тщательностью и точностью рекомендаций. Имелись косвенные данные, что именно их технологии обеспечивали управление Россией в последние годы.
Учитывая задачи нашей организации, представляло интерес как выяснение истинных возможностей и влияния этой организации, путей ограничения сферы влияния или устранения этой организации и, соответственно, уменьшение влияния стоящих за нею политических сил, так и – в лучшем случае – овладение результатами их исследований и использование их технологий для достижения наших целей.
С помощью Дмитрия Васильевича Волкова, главы и владельца Адвокатской конторы, – ныне, к сожалению, покойного, – нам удалось получить ряд материалов, в том числе, подлинных, касающихся как собственно результатов исследований и применяемых политических технологий, так и структурной схемы и характера взаимодействия "Гранд Каньона" с другими организациями, включая правительственных чиновников. Среди них оказались сотрудники Аппарата Президента и Правительства, в том числе из Министерства Внутренних дел и Службы безопасности.
Одной этой информации было достаточно, чтобы считать открывающиеся перспективы блестящими. Однако Волков случайно наткнулся на совершенно особые материалы, касающиеся разработки этнического оружия.
Будучи уроженцем Молдавии, Волков обратил внимание на деятельность сотрудников "Гранд Каньон", говорящих между собой на румынском языке. Он самостоятельно начал целенаправленный поиск материалов, касающихся Молдавии, и обнаружил сенсационную информацию о готовящейся в Приднестровье операции по физическому уничтожению оставшихся там славян, путем применения специального этнического оружия. Этот вопрос нами рассматривался на предыдущей встрече. К сожалению, Волков не ознакомил нас своевременно со своими находками, что, в конечном счете, привело к гибели самого Волкова и других людей, а также к усложнению всей операции.
Тем не менее, нам удалось получить доступ ко всем, полученным Волковым, материалам. Именно они и находились в русле второй темы, интересующей нашу организацию – этническое оружие.
События развивались следующим образом."
Далее Олег Николаевич рассказал об убийстве Волкова, убийстве Маши, о вовлечении в дело Андрея и его приключениях. Дойдя до благополучного избавления Андрея из плена с помощью Анджелы, о ее гибели и появлении Андрея на «Святом Георгии», Олег Николаевич продолжил:
– На совещании у Александра Николаевича было принято решение о проведении следующей операции.
Мне было поручено внушить Андрею, что мы являемся той самой зловещей организацией "Черный террор", о которой ходит столько слухов. При этом я использовал наши подлинные оперативные данные об этой организации. После этого надо было каким-то образом сделать так, чтобы Андрей снова попал в руки "Гранд Каньон". В этом случае, как мы предполагали, его снова подвергнут допросу, и, после этого, будут считать, что Андреем руководит "Черный террор". Тем самым мы достигали бы двух целей: появлялся силовой рычаг воздействия на "Гранд Каньон", поскольку репутация "Черного террора" достаточно хорошо известна, но, при этом, наша организация оставалась как бы совершенно вне игры – мы могли бы действовать от чужого имени. Кроме того, в ходе операции мы рассчитывали выявить конкретных действующих лиц "Гранд Каньона", получить дополнительную информацию. Было бы крайне желательно обеспечить, как минимум, баланс компроматов в последующем взаимодействии с этой организацией.
Для осуществления операции было решено спровоцировать Андрея на самовольный уход с корабля для того, чтобы попрощаться со своей дочкой. Для этого мы привезли из дому фотографии дочки и внушали ему мысль о нежелательности встречи и о необходимости в ближайшее время покинуть страну на неопределенный срок.
Психологический расчет оказался верным. Андрей ночью покинул корабль и направился в школу дочери.
Накануне днем мы вышли в эфир со старого мобильного телефона Андрея на мой старый телефон и прокрутили в эфире несколко смонтрованных из предыдущих записей наших с ним "разговоров". Дополнительно мы позаботились, чтобы их содержание давало объяснение нашему с ним долгому "молчанию в эфире" и рассекречивали корабль, как место пребывания Андрея и нашего офиса.
Убедившись, что наши "разговоры" засекли, мы стали ждать появления наружного наблюдения. Посты были выставлены через час после "выхода в эфир".
Андрея они засекли сразу и вели его до самой школы. Они, видимо, не предполагали, что он уйдет вплавь и окажется на том берегу. Иначе они взяли бы его рано утром на набережной под мостом. Пока они переходили на другую сторону, Андрей оказался в людных местах, поэтому они продолжали его вести до первого удобного случая.
Его доставили в подвал кафе "Лютик и Ромашка" на Арбате. Подвал оказался таким глубоким, что передатчики, встроенные в телефон, обувь и одежду Андрея, не могли пробиться наружу. Пришлось срочно вводить в игру последовательно, представителя Центральной Городской Санитарно-эпидемиологической службы, представителя Госпожнадзора и двух бомжей, пытающихся что-нибудь украсть из подсобки. В результате удалось установить новые передатчики и продолжать контролировать ситуацию. Кроме того, нам хотелось, по-возможности, сохранить жизнь и здоровье Андрея.
Имеющиеся у нас записи допроса подтверждают, что дезинформация передана полностью и поступила в распоряжение руководства "Гранд Каньона". Материалы в офис "Гранд Каньона" лично доставил руководитель Службы Безопасности Московского отделения "Гранд Каньон" некто Александр Александрович Миллер. К настоящему времени о нем имеются достаточно полные сведения. Разумеется, за ним установлено круглосуточное наблюдение.
После окончания допроса Андрея, ими было решено его ликвидировать. В бессознательном состоянии он был погружен в мясной фургон и, в сопровождении двух охранников, его повезли в северо-восточном направлении вверх по набережной Яузы, потом, через "Преображенку", в сторону улицы Подбельского. На безлюдном участке Лосиноостровской улицы было спровоцировано дорожно-транспортное происшествие, в результате которого был освобожден Андрей и захвачены охранники и водитель фургона. Кроме того, в наше распоряжение поступили препараты, использовавшиеся "Гранд Каньон" во время допросов. Препараты переданы в лабораторию. Они оказались хорошо нам известными средствами WUS-2 и WUS-3.
Охранники и водитель были допрошены. В настоящее время они находятся в бункере N18. Андрей проходит восстановительное лечение на нашей базе "Пригорки-седьмые". Психофизическое состояние удовлетворительное.
Вся полученная нами информация представлена здесь. На этом я заканчиваю описательную часть своего доклада."
С этими словами Олег Николаевич положил руку на стопу из нескольких толстых переплетенных отчетов, лежащих перед ним на столе.
– Ну, что ж, каково ваше мнение, Борис Григорьевич?
– Пока я только слушаю, Александр Николаевич. Выявлять и оценивать промахи и тактические неточности не моя прерогатива. У меня пока нет вопросов по изложенному материалу. Я хотел бы услышать каковы, по вашему мнению, дальнейшие шаги?
– Мы предлагаем следующее. По вопросу готовящейся акции в Приднестровье нам думается целесообразным вбросить эти материалы в мировое информационное поле, используя средства наших единомышленников в Европе. Начать мы планируем, как всегда, с Италии. Почти одновременно с этим предложим материалы нашим союзникам во Франции и Германии. Вероятно, организуем публикации в "Република мондиале", "Эколь дю Норд" и других. Думается, что европейских сил будет достаточно, чтобы остановить этот процесс и нанести серьезный удар по позициям наших врагов в Европе. Ожидаемый эффект: срыв операции в ноябре, и постепенный переход в стадию вялотекущего скандала и взаимных обвинений. Единственный, остающийся пока открытым вопрос – надо ли дать им понять, что за этим стоим мы. И как при этом себя идентифицировать и позиционировать?
Теперь, что касается ситуации с Московским фмилиалом "Гранд Каньон". У нас достаточно сегодня сил для полной дискредитации, публичного осуждения и вытеснения их из России. Это один вариант развития событий. Возможен другой вариант: продолжать сосуществоание, стремясь к все более глубокому проникновению ко всей их информации и овладению их методиками. При этом также важен вопрос о том, от чьего имени мы будем действовать?
– Ну, что ж, Александр Николаевич. Я думаю, что у меня букдет возможность еще немного подумать над этой ситуацией. Но уже сейчас кое-что можно сказать. По вопросу самоидентификации. Я полагаю, что так удачно введенная идея с "Черным террором" и есть самая лучшая идентификация. Пусть все так и думают. Единственное, о чем я хотел бы еще подумать, это о координировании наших действий с настоящим "Черным террором".
Что касается дальнейшего развития событий с Московским отделением "Гранд Каньон". Я полагаю очевидной нелепость мысли о ее ликвидации. Только взаимодействие. Они ослабляют реальную власть наших врагов. Враждебные нам политические силы России сидят на игле их технологий и утрачивают все: волю, умения, цели. Так что, в этом смысле они наши союзники. Кроме того, они реально проводят определенное сепарирование общества. Все их политические технологии как специальный фильтр вылавливают дегенеративную часть народа. И слава Богу. Они взбивают пену, думая, что создают элиту из своих сторонников, на самом же деле, нам легче будет шумовкой собрать этот мусор и выбросить. Я не увидел особой опасности для нас в деятельности "Гранд Каньон" в России. И тем не менее, выступая в обличьи "Черного террора", мы должны еще поразмышлять о правильном позиционировании. Надо будет еще продумать, какова могла бы быть позиция "Чернотеррорцев", окажись они в действительности на нашем месте. Надо помнить лишь об одном: наша цель – не стремиться к победе над ними, не пытаться взять их под свой тотальный контроль, а стараться получить максимум информации, сохраняя у них ощущение неприятного, но терпимого вымогательства со стороны маргинальной экстремистской группировки.
– А что делать с этим парнем – Андреем?
– С Андреем? Я думаю... Ведь он считает нас "Черным террором", так? Вот и пусть пока считает. Я полагаю, его можно сохранить. Мало ли зачем он может потом понадобиться. Большой опасности он не представляет. Конечно, он попал в некоторое информационное поле, но у него есть чувства, он эмоционален. У него достаточно слабых точек, чтобы не волноваться за проявление негативной самодеятельности. А некую потенциальную ценность он, все-таки, представляет, – ведь они страстно желали его ликвидировать. И хоть теперь это утратило всякий смысл... Откуда мы знаем, как там у них с логикой, мстительностью... Пусть он месяца три побудет у теплого моря, отсидится. За это время наши отношения с "Гранд Каньон" определятся. Ну что, я считаю. На этом все, что можно было сегодня сказать, сказано. Или есть еще какие-то вопросы?
– Нет, Борис Григорьевич, спасибо. Все как-то прояснилось.
– Вы продумайте теперь конкретику на первые дней семь-десять, хорошо? И завтра обсудим. А сейчас я, с вашего позволения, пойду.
Борис Григорьевич встал и направился к выходу, пожав на прощанье руки Александру Николаевичу и Олегу. Олегу он при этом сказал: «Ну ты молодец, молодец...». В приемной его ожидал водитель. Оставшись вдвоем, Александр Николаевич и Олег, улыбнулись друг другу, обсудили «старика», придя к общему мнению, что «старик – силен», и расстались до завтра.
* * *
В это время на даче «Пригорки-седьмые» Андрей спал. Спал, наконец, естественным, а не стимулированным химией сном и еще не знал, что судьба его пока разрешилась счастливо, но могло бы быть и по-другому.
Ему снилась желтая скала и зеленое море...
КОНЕЦ.
Ноябрь-декабрь 1999 г., Москва
ГОВОРЯЩАЯ МУХА
Я работал в одном из залов библиотеки им. Ленина. Справа от меня – окно, выходящее в сторону Кремля. Я проработал уже часов пять и устал. За окном царила красота: выше всех – колокольня Ивана Великого, вторым ярусом шли золотые купола церквей Соборной площади, слева выплывал ребристым кубом Дворец Съездов, справа – башенки, шатры, купола, крыши, печные трубы, окна, карнизы. Красные, белые, зеленые, золотые...
Удивительное зрелище!
Окна моего зала очень высоко, – на уровне маковок церквей и дворцовых крыш, а необычная точка зрения всегда располагает к длительному созерцанию.
По стеклу окна поползла муха.
«Странно, – подумал я, – на дворе февраль, а тут мухи... Библиотечная муха, конечно, не обязана подчиняться смене времен года».
Муха перелетела на мой стол.
"Здесь тепло, да и, наверное, сытно, – продолжал я размышлять о судьбе этой мухи, как вдруг почувствовал головокружение и какое-то неприятное ощущение в носоглотке – как будто сейчас пойдет кровь из носу.
– "Не бойся, не пойдет".
(Господи, что это?)
– «Это я с тобой беседую. Я. Муха. Меня растрогало твое внимание к моей особе, и я вошла с тобой в телепатический контакт».
Все эти мысли возникали у меня в голове как бы сами собой, причем я их четко отличал от своих собственных. Эти были какими-то однозначными, твердыми... Одним словом – чужими.
– "Я позабочусь, чтобы у тебя не возникало никаких затруднений при разговоре со мной, – продолжали возникать в голове четкие сигналы, расталкивающие рой прочих мыслей.
«Ну вот, – подумал я, – доработался. Снова что-то с давлением».Я закрыл глаза, сел в «позу кучера», расслабился...
Но не тут-то было:
– "Ты что, всегда таким тупым рос, или это возрастное? Если ты мне не веришь – открой глаза и посмотри на стол. Сейчас я буду ползать, например, по кругу".
И, действительно, по столу ползла муха, описывая окружность...
– "Ну, что, долго мне еще перед тобой вертеться? Поверил?
– А по квадрату можешь? – мысленно спросил я.
– Вот болван! – сказала муха. Да я хоть по лемнискате Бернулли могу. Но-но! Только без рук! Предупреждаю – все равно ничего не выйдет – я все твои поганые мыслишки заранее знаю, да и реакция у меня получше. Короче говоря, вот что. Тут у тебя на столе я давно заприметила книгу "Таблицы интегралов и другие математические формулы" Двайта. Открой-ка мне гипергеометрическую функцию. Там, где ее разложения в ряд, рекурсии, ну и так далее..."
Я подчинился, начал искать, но вскоре вспомнил:
– Тут нет. Тебе надо взять справочник Градштейна и Рыжика.
– Это тебе надо взять. Иди в подсобный фонд и принеси!
– Послушай, но зачем тебе это?
– Много будешь знать, скоро состаришься. Давай, топай. Я тут подожду.
Я пошел в подсобный фонд, взял справочник, всю дорогу поглядывая на людей: не смотрят ли на меня, как на идиота? Может, я свихнулся? Муха меня успокоила:
– Да не свихнулся ты, успокойся. Да и не с чего тебе особенно свихиваться-то. Ну, давай, открывай.
Я открыл книгу на нужной странице, а муха уселась прямо над ней, свесившись с края зеленого абажура, кои уже много лет украшают знаменитые настольные бронзовые бра читальных залов ГБЛ.
– Переверни страницу.
Я перевернул.
– Обратно.
Я перевернул обратно.
– Так-так, ну, что ж, спасибо тебе, – сказала муха, потирая передними лапками, – Прощай!
– Эй, подожди, не улетай! Я же так ничего и не понял. Это нечестно!
– Ишь ты – "нечестно"" Да ладно, ладно... Не шуми ... Что же ты не понял? Спрашивай.
– Ну, во-первых, зачем тебе гипергеометрическая функция? Нет. Не это главное... Скажи мне...
– Пока ты будешь думать, что главное, что не главное, а потом еще и формулировать свои мысли, я могу состариться и умереть. Короче говоря. Я и без тебя знаю, что ты хочешь. Отвечаю: мои родители были совершенно обычными бессловесными мухами, однако их угораздило встретиться в рентгеновском кабинете соседней поликлиники. Совершенно случайно в момент их совокупления оказался включен рентгеновский аппарат и хромосомный набор моего покойного батюшки был существенно видоизменен под воздействием рентгеновского излучения. Так на свет появилась я. Мушиный мутант. Открой пожалуйста, окно. Здесь невозможно дышать.
Я подошел к окну и потянул за веревку, спускавшуюся от форточки. В комнату поплыл чистый, холодный воздух.
– Не надо думать. Что в результате мутации в меня вошли все знания, навыки, принципы, наконец. Нет, любезный! Я всего добилась сама. Я работаю здесь с рождения – я родилась, кстати, на кухне, в цоколе – по десять-двенадцать часов в сутки. Конечно, при отсутствии опытного наставника, мне пришлось потерять уйму времени на чтение совершенно бесполезных книг, которые здесь читает, почему-то, большинство. Кроме того, мне приходится ждать. Когда кто-нибудь, нужную мне книгу найдет, возьмет, откроет и будет перелистывать. Ведь далеко не с каждым войдешь в контакт, как с тобой.
Я был польщен. Муха перелетела с лампы на циферблат моих часов.
– Ого, уже без четверти пять. Скоро файв-о-клок. Летим в столовую!
Муха взмыла под потолок, мелькнула за голубой колонной, и вылетела из зала. Я ничего не успел сказать. Пришлось идти в столовую в надежде на продолжение «разговора».
