Текст книги "История русской литературы XIX века. В 3 ч. Ч. 1 (1795—1830)"

Автор книги: Сергей Скибин

Соавторы: Наталья Прокофьева,Валентин Коровин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 36 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Перед русской поэзией встала задача соединить лексическую и стилистическую точность с точностью предметной, сделать так, чтобы предметная точность была одновременно и точностью эмоциональной, а точность эмоциональная – точностью предметной. Решение этой задачи связано с именем Пушкина, которому и принадлежит заслуга завершения сложного процесса созидания русского литературного языка, в которое внесла свой вклад «школа гармонической точности» с ее ведущими поэтами – Жуковским и Батюшковым.

Основные понятия

Романтизм, «легкая поэзия», антологический жанр, подражания древним, дружеское послание, элегия, эпическая (историческая) элегия, лирический герой, «школа гармонической точности».

Вопросы и задания

1. Определите периоды творчества Батюшкова и дайте их краткую характеристику.

2. Какова роль античной культуры и культуры итальянского Возрождения, лирики европейского (французского) либертинажа, в частности лирики Парни, в формировании эстетических вкусов Батюшкова?

3. Принципы стиля «школы гармонической точности» в понимании Батюшкова и их отражение в его поэзии.

4. «Маленькая философия» Батюшкова и кризис его философс-ко-эстетических взглядов.

5. Назовите наиболее характерные произведения раннего Батюшкова и дайте анализ его ранней лирики.

6. Обозначьте пути преодоления духовного кризиса и формирования жанра эпической (исторической) элегии. Проанализируйте наиболее характерные, по вашему мнению, образцы.

7. Трагическая лирика позднего Батюшкова и ее воплощение. Антологический жанр и его особенности. Цикл «Подражания древним».

8. Сравните стиль лирики Батюшкова со стилем лирики Жуковского и выявите их сходство и различие.

9. Структура сборника «Опыты в стихах и прозе».

10. Значение Батюшкова в истории русской поэзии.

Литература

Коровин В.И. «И жил так точно, как писал...» (К.Н. Батюшков). М., 1987.

Кошелев В А. Константин Батюшков: странствия и страсти. М., 1987.*

Майков JI.H. Батюшков, его жизнь и сочинения. СПб., 1896.*

Проскурин О А. «Победитель всех гекторов халдейских». – «Вопросы литературы», 1987, № 6.

Сандомирская В.Б. К.Н. Батюшков. – В кн.: История русской поэзии. Т. 1. JI., 1968.+

Семенко И.М. Батюшков и его «Опыты». – В кн.: К.Н. Батюшков. Опыты в стихах и прозе. М. («Литературные памятники»), 1977.*

Серман И.З. К. Батюшков. «Мои пенаты...». – В кн.: Поэтический строй русской лирики. Л., 1973.*

Тоддес ЕА. Перечитывая Батюшкова. – В кн.: К.Н. Батюшков. Опыты в стихах. М., 1987.

Томашевский Б.В. К.Н. Батюшков. – В кн.: К.Н. Батюшков. Стихотворения. М.; Л., 1948.*

Флейшман Л.С. Из истории элегии в пушкинскую эпоху. – В кн.: Ученые записки Латвийского ГУ им. П. Стучки. Рига, 1968.

Фридман Н.В. Поэзия Батюшкова. М., 1971.

ГЛАВА 4

ЛИТЕРАТУРНОЕ ТВОРЧЕСТВО ДЕКАБРИСТОВ

Наряду с психологическим течением русского романтизма возникло гражданское, или социальное, течение. Его ядро составили литераторы-декабристы. Поэтому гражданский, или социальный, романтизм еще называют декабристским романтизмом. Однако декабристский романтизм – только часть гражданского, или социального, течения русского романтизма. Понятие гражданского романтизма шире понятий декабристский романтизм и декабристская литература. К нему относится (в определенные периоды) творчество не только участников декабристских организаций, но и литераторов, не принимавших участия в движении декабристов (П.А. Вяземского ^{47 , A.C. Пушкина, Н.М. Языкова и др.). Однако формирование гражданского, или социального, течения связано прежде всего с литературной и общественной деятельностью декабристов, оно наиболее ярко, полно и последовательно воплотилось в их творчестве. К числу крупнейших писателей-декабристов относятся П.А. Катенин, Ф.Н. Глинка, В.Ф. Раевский, К.Ф. Рылеев, братья H.A. и A.A. Бестужевы,}

В.К. Кюхельбекер, А.И. Одоевский, А.О. Корнилович.

Образование гражданского, или социального, течения русского романтизма непосредственно связано с созданием Союза Спасения (1816—1817), Союза Благоденствия (1818—1821), Северного и Южного тайных обществ (1823—1825) ^{48 . В документах этих обществ содержались политические установки, касающиеся, в частности, изящной словесности. Так, Союз Благоденствия следующим образом формулировал свои задачи в области искусства и литературы: «Изыскать средства изящным искусствам дать надлежащее направление, состоящее не в изнеживании чувств, но в укреплении и возвышении нравственного существа нашего». В целом декабристы отводили литературе служебную роль и рассматривали ее как средство агитации и пропаганды своих взглядов. Это, однако, не означало, что они не обращали внимания на качество литературной продукции или что все они имели одинаковые литературные вкусы и пристрастия. Одни принимали романтизм, другие открещивались от него. По-разному понимали декабристы и сам романтизм: одни восприняли уроки «школы гармонической точности», другие их отрицали. Среди них, исходя из определения, данного Ю.Н. Тыняновым, были «архаисты» – сторонники традиций высокой гражданской лирики XVIII в., взглядов на литературный язык Шишкова, и «новаторы», усвоившие стилистические принципы поэтического языка Жуковского и Батюшкова. К числу «архаистов» относятся П.А. Катенин, В.К. Кюхельбекер, к «новаторам» – A.A. Бестужев (Марлинский), К.Ф. Рылеев, А.И. Одоевский и др.}

Разнообразие литературных вкусов и дарований, интерес к различным темам, жанрам и стилям не мешает выделить общие тенденции декабристского романтизма, придавшего лицо гражданскому, или социальному, течению в русском романтизме в период расцвета декабристского движения, т. е. до 1825 г. Задачи декабристской литературы состояли в том, чтобы воспитывать гражданские чувства и взгляды читателей. В этом сказывается ее связь с традициями XVIII в., с эпохой Просвещения. С позиции декабристов, чувства человека воспитываются не в узком дружеском, семейном кругу (как, например, у В. Жуковского, К. Батюшкова), а на общественном поприще, на гражданских, исторических примерах. Это заставило декабристов вслед за литераторами первых годов XIX в. (например, В. Попугаевым, написавшим статьи «О необходимости исторических познаний для общественного воспитания», «Об истории как предмете политического воспитания» и др.) обратиться к национальной истории. Историческое прошлое разных народов (России, Украины, Ливонии, Греции, как современной, так и античной, античного Рима, древней Иудеи и др.) наиболее часто становится объектом изображения в творчестве декабристов.

Некоторые периоды русской истории, с позиций декабристов, являются ключевыми – в них ярко выразились общие черты русского национального самосознания. Один из таких периодов – становление, а затем и трагическая гибель вечевых республик Новгорода и Пскова (исторические баллады А. Одоевского «Послы Пскова», «Зосима», «Старица-пророчица», повесть А. Бестужева «Роман и Ольга» и др.). Вечевые республики представлялись декабристам образцом гражданского устройства, исконной формой жизни русского общества. Историю республик Новгорода и Пскова декабристы противопоставляли истории Москвы, которая олицетворяла деспотическое царское правление (на этом противопоставлении строится, например, повесть «Роман и Ольга»). В истории Смутного времени (XVIII в.) декабристы находили подтверждение своей мысли о том, что без ясных нравственно-гражданских ориентиров в сложное, переходное время не может состояться человеческая личность (повесть А. Бестужева «Изменник», драма В. Кюхельбекера «Прокофий Ляпунов» и др.).

Неоднозначно оценивались в декабристской (как и в последующей) литературе личность Петра и эпоха петровских преобразований. Наиболее значительные произведения на эту тему, выражающие противоположные позиции, – думы и поэмы К. Рылеева «Петр Великий в Острогожске», «Войнаровский», с одной стороны, повести и статьи А. Корниловича «За Богом молитва, а за царем служба не пропадают», «Утро вечера мудренее» ; «Нравы русских при Петре I» («О частной жизни императора Петра I», «Об увеселении русского двора при Петре I», «О первых балах в России», «О частной жизни русских при Петре I») – с другой. Особый интерес декабристов был направлен на таких исторических деятелей Украины, как Богдан Хмельницкий, Мазепа, Войнаровский и др. (повесть «Зиновий Богдан Хмельницкий» Ф. Глинки, дума «Хмельницкий» и поэма «Войнаровский» К. Рылеева и др.). История ливонских государств стала предметом изображения в исторических повестях декабристов: в цикле «замковских повестей» А. Бестужева («Замок Эйзен», «Замок Венден» (1821), «Замок Нейгаузен», «Ревельский турнир» (1824), в повести Н. Бестужева «Гуго фон-Брахт» (1823) и др.).

Своеобразен художественный историзм декабристской литературы. Задача художника-гражданина состоит в том, чтобы «постичь дух времени и назначенье века» (К. Рылеев). С позиции декабристов, «дух времени и назначенье века» оказываются сходными у многих народов в разные исторические периоды. Драматичная борьба тираноборцев с тиранией, требование устройства жизни на основе твердых и разумных законов составляют содержание различных исторических эпох. Исторические темы давали возможность для проявления деятельного характера героя декабристской литературы, поэтому исторические произведения, воплощенные в разнообразных жанрах (лироэпических, эпических, драматических), наиболее распространены в их творчестве.

Жанрово-видовой диапазон произведений декабристов чрезвычайно широк. В творческом наследии писателей декабристов нашли воплощение жанры лирические (от элегии, дружеского послания до оды), лироэпические (от баллады, думы до лирической поэмы), эпические (от басни, притчи до повести), драматические (от комедии до исторической драмы).

Декабристы остро ставили вопрос о национальной самобытности литературы, о разработке национально-самобытных форм. А. Бестужев в статье «Взгляд на русскую словесность в течение 1824 и начале 1825 годов» писал: «Мы всосали с молоком безнародность и удивление только к чужому. Измеряя свои произведения исполинскою меркою чужих гениев, нам свысока видится своя малость еще меньшею, и это чувство, не согретое народною гордостью, вместо того, чтобы возбудить рвение сотворить то, чего у нас нет, старается унизить даже и то, что есть». Стремление найти свежие, оригинальные и, главное, национально-своеобразные формы для русской литературы, соответствующие растущему национальному самосознанию, характерно для жанровых поисков декабристов. Так, например, появление в 1810-х годах баллад В.А. Жуковского было важным событием в русской литературе. Однако декабристами баллады Жуковского воспринимались «как жанровая стилизация, перенесение готовых вещей» ^{49 , как переводы с английского, немецкого и других языков. Это не могло удовлетворить писателей, стремившихся к национально-само-бытной литературе. Декабристская баллада (П. Катенина, А. Одоевского, В. Кюхельбекера) была сознательно ориентирована на темы русской, часто исторической жизни, на национального героя, на использование образности и стилистики фольклора, произведений древнерусской литературы. В 1820-е годы К. Рылеев начал осваивать жанр думы, который был близок к балладе, но представлял собой самостоятельную, восходящую к украинской и польской литературе художественную форму.}

Важной стороной стилистической манеры декабристов было использование в произведениях слов-сигналов ^{50 .}

Слово-сигнал – это определенный поэтический знак, при помощи которого устанавливается взаимопонимание между писателем и читателем: писатель подает читателю сигнал о непрямом значении того или иного слова, о том, что слово употреблено им в особом гражданском или политическом смысле. Так декабристы создают свой устойчивый поэтический словарь, свою устойчивую образность, имеющие вполне определенные и сразу же узнаваемые ассоциации. Например, слова высокий («Рабы, влачащие оковы, Высоких песен не поют!»), святой («Святую к родине любовь»), священный («Священный долг перед тобою...») подразумевают не только сильное и торжественно выраженное чувство, но прежде всего чувство, свойственное гражданину-патриоту, и выступают синонимами слова гражданский. Слово славянин вызывает ассоциации о гражданской доблести и вольнолюбии предков. Им декабристы нередко именуют себя, противопоставляя тем современникам («переродившимся славянам»), которые забыли о гражданском долге.

Гражданским содержанием наполнялись слова раб, цепи, кинжал, тиран, закон и др. Знаковыми стали для декабристов имена Кассия, Брута (римских политических деятелей, возглавивших республиканский заговор против Цезаря), Катона (римского республиканца, покончившего с собой после установления диктатуры Цезаря), Риеги (вождя испанской революции XIX в.), Н.И. Панина (русского государственного деятеля, пытавшегося ограничить власть Екатерины Великой), Н.С. Мордвинова (члена Государственного совета, считавшего, что власть царя должна быть ограничена конституцией) и др.

Путь национального развития литературы декабристы видели в том, чтобы обратиться к русским или общеславянским сюжетам, выдвинув в них остро конфликтную ситуацию, в которой наиболее выигрышно мог бы проявить свои лучшие гражданско-патриотические качества и вольнолюбивые чувства положительный герой, личность общественно активная и мужественная. В этой связи декабристы сделали попытку создать обновленную систему жанров, в которой «средние» (элегии, послания, баллады, думы, поэмы) и даже «низкие» («подблюдные» и иные песни) жанры наполнились бы высоким, значимым содержанием, а «высокие» жанры были бы одушевлены живым личным, интимным чувством (отсюда понятны такие сближения – «веселая кровь», «к свободе пылает любовь», «веселый час свободы», «И славу пышную и милую свободу»). Таким образом декабристы нарушали жанровое мышление и способствовали переходу к мышлению стилями. Даже в том случае, если субъективно они отрицали романтизм (Катенин), все же объективно выступали самыми настоящими романтиками, провозгласив идеи народности, историзма (впрочем, не поднявшись до подлинного историзма), свободы личности.

ПОЭЗИЯ ДЕКАБРИСТОВ. П.А. КАТЕНИН. Ф.Н. ГЛИНКА

П.А. Катенин дебютировал в 1810 г. Высоким образцом, источником героических тем и образов была для Катенина литература классицизма, особенно французского. В традициях классицистической литературы, с использованием александрийского стиха и высокого слога, были представлены им и стихотворные вариации на темы Оссиана и античной литературы («Смерть Приама», «Эклога. Из Виргилия», «Песни в Сельме»).

Отечественная война 1812 г. стала переломным событием в жизни многих писателей, в том числе и Катенина. Личный военный опыт не мог не выразиться в новом направлении его поэзии. В творчестве Катенина появляются стихотворения, в которых лирический герой, прежде достаточно абстрактный, наделен автобиографическими чертами и в которых отражена индивидуальная судьба человека. Определенные автобиографические мотивы присутствуют в балладе «Певец Услад» (1817), рассказывающей о верности героя своей возлюбленной даже после ее смерти. Это не просто произведение с весьма распространенным литературным сюжетом, в нем отражен личный опыт Катенина, пережившего смерть невесты. Доказательством этих новых тенденций служит лирический герой элегии «Грусть на корабле» (1814), обнаруживающий определенные черты биографии поэта, в частности его трехлетние военные походы (1812—1814):

С жизненной бурей борюсь я три года,

Три года милых не видел в глаза.

Ярко проявилась в элегии индивидуальность Катенина, его новая, оригинальная манера. Во время господства утонченного, рафинированного стиля поэзии В.А. Жуковского, К.Н. Батюшкова (поэзия «школы гармонической точности») интонация стихотворения Катенина была необычно резка. Естественность и мужественность интонации, простонародность стиля, необычная аллитерация стихотворения («Ветр нам противен, и якорь тяжелый Ко дну морскому корабль приковал» – упор на звук), жизнеутверждающий финал («Полно же, сердце. Вернемся к надежде, Чур, ретивое, себя не убей») свидетельствуют о самобытном взгляде поэта на элегию.

Особое место в творческом наследии Катенина занимают баллады («Наташа» (1814), «Певец» (1814), «Убийца» (1815), «Ольга» (1816)). В 1816 г. Катенин опубликовал балладу «Ольга», которая была, как и произведение Жуковского «Людмила», вольным переложением «Леноры» Бюргера. Это событие вызвало оживленную полемику о балладе между сторонниками Жуковского (Н.И. Гнедич) и Катенина (A.C. Грибоедов). Катенин иначе, чем Жуковский и Гнедич, представлял себе, как надо изображать национальный характер и народную жизнь. Если для Гнедича народный характер был гармоничен (что запечатлено в идиллии «Рыбаки»), то для Катенина народная жизнь и народный характер представлялись более противоречиво и сложно. В народном характере совмещались как злые, так и добрые начала. В балладе «Убийца» старик, воспитывающий сироту, и его убийца, терзаемый муками совести, – два проявления народного характера, в котором соседствуют добродетель и греховность.

Баллады Катенина были своеобразной реакцией на произведения

В. Жуковского. Сюжеты произведений Катенина также восходили к западноевропейским источникам – балладам Бюргера, Гете, Шиллера, но поэт сознательно придал им национальное звучание, связал с конкретными событиями русской истории, с определенным историческим местом. В балладе «Наташа» события отнесены ко времени войны 1812 г. и разворачиваются в Москве, в «Ольге» упоминается о походах Петра I, в «Певце» действие происходит при дворе киевского князя Владимира. Катенин насыщает баллады народными поверьями, фольклорными образами, образами «Слово о полку Игореве»:

Вещий перст живые струны Всколебал; гремят перуны:

Зверем рыщет он в леса,

Вьется птицей в небеса.

В основу баллад Катенина положены события, вписанные в национальную историю, автор широко использует фольклорные и древнерусские мотивы, включает в повествование просторечия, лишает сюжеты баллад мистических мотивов. Эти черты свидетельствовали о новой форме баллады, которую называют «простонародной». Эта форма оказалась достаточно продуктивной в русской литературе. Ей широко пользовались поэты-декабристы (Кюхельбекер, А. Одоевский) и Пушкин («Жених», «Утопленник »).

Катенин известен также как мастер стиха. Он умело владел александрийским стихом, гекзаметром, стихом испанских романцеро («Романсы

о Сиде») и проводил эксперименты с твердыми жанрово-строфическими (сонет) и строфическими формами – терцинами («Уголин»), октавами (переводы из Ариосто и Тассо). Все это свидетельствует о том, что Катенин, как и гражданский, или социальный, романтизм в целом, искал новые формы содержательной выразительности.

Творчество другого представителя старшего поколения поэтов-де-кабристов Ф.Г. Глинки, как и Катенина, началось еще до войны 1812 г. В 1808 г. вышла в свет первая часть «Писем русского офицера», прославившая молодого автора.

Как поэт Глинка сложился рано. Его первые стихотворения связаны с войной 1812 г. («Военная песня», «Солдатская песня», «Песня сторожевого воина перед Бородинскою битвою», «Песня русского воина при виде горящей Москвы», «Авангардная песня» и др.). Героям войны Глинка посвятил серию своеобразных литературных портретов («Партизан Сеславин», «Партизан Давыдов», «Смерть Фигнера»). Поэзия Глинки выражает мировоззрение раннего этапа декабристского движения, для которого характерны благотворительность, просветительство, формирование общественного мнения.

Глинка придавал особое значение дидактической поэзии, воспитывающей гражданские добродетели и исправляющей пороки в человеке. Руководствуясь этими целями, он обращается к духовной поэзии – к переложению псалмов, к библейским сюжетам. Эти произведения были опубликованы им под названием «Опыты священной поэзии» (1826). Поэт заимствует из псалмов отдельные мотивы и образы, которые толкует в духе декабристских воззрений. Например, в «Блаженстве праведного» (вариации на темы I псалма) библейский текст подчинен просветительским филантропическим задачам:

О, сколь блажен правдивый муж,

Который грешным вслед не ходит И лишь в союзе чистых душ Отраду для души находит!

Духовные ценности сентименталистов – скромность, человеколюбие, пренебрежение к внешнему блеску, богатству, духовная чистота – особо ценились Глинкой и стали объектами изображения во многих его стихотворениях («Призвание сна», «Сельский сон», «К снегирю», «К соловью в клетке» и др.). Однако сентименталистская стилистика, образность этих стихотворений вмещает декабристский политический подтекст («Призвание сна»):

Ах, покажи мне край прелестной,

Где истина, в красе чудесной,

В своих незыблема правах;

Где просвещенью нет препоны,

Где силу премогли законы И где свобода не в цепях!..

В «Опытах священной поэзии» возникает образ ветхозаветного пророка, в котором есть намеки и на самого поэта. Сначала он – грешник, мучимый сознанием своей слабости, несовершенства и одиночества; затем – человек, начинающий постигать истину, обретший надежду; потом – суровый праведник, идущий к людям, чтобы возвестить им грозную правду:

Воздвигнись, мой Пророк,

Ты будешь Божьими устами!

В толпах смущенных суетами:

Звучи в веках, святой глагол!

Образ пророка у Глинки предваряет знаменитый пушкинский образ (в стихотворении «Пророк»).

Наряду с несомненными поэтическими достоинствами «Опытов...», в них есть и существенные художественные промахи. Глинка не всегда мог вполне выдержать высокий библейский стиль: приди к нам, Боже, в гости; Господь как будто почивал; разоблачились небеса. Он мог обратиться к Богу с призывом:

Я умираю от тоски!

Ко мне, мой Боже, притеки!

Здесь высокая лексика совмещена с разговорно-обиходной интонацией, что вызвало иронические замечания Крылова: Глинка с Богом запанибрата, он Бога «в кумовья к себе позовет» – и Пушкина: Глинка заставляет Бога «говорить языком Дениса Давыдова».

Другая традиция, которую наследует Ф. Глинка («Отрывок из Фарса-лии» (1818), «Опыт двух трагических явлений» (1817)), восходит к одической поэзии М.В. Ломоносова и Г.Р. Державина. Слог, насыщенный славянизмами, ораторская интонация, использование античной тематики связаны с традицией высокой поэзии и также подчинены у Глинки задачам выражения декабристских настроений. Анализ стилистики «Отрывка из Фарсалии» помогает определить, как формировался своеобразный словарь поэзии декабристов (слова-сигналы: рабство, сыны свободы, цепи, отчизна, толпа, оковы, малодушие, свободные римляне, тяжкий ярем, сети, рабы, свобода, блаженство, надежды, крепость духа, слабеть духом, мужество предков, бессмертье), как складывались ключевые понятия декабристского мировоззрения.

Несмотря на то, что эти две тенденции творчества Глинки (условно называемые «сентиментальная» и «одическая»), на первый взгляд, кажутся противоположными, можно говорить о единстве поэтического мира поэта, который достигается гражданским, просветительским взглядом на мир.

В 1820-е гг. в литературу входит новое поколение поэтов-декабристов – К. Рылеев, В. Кюхельбекер, А. Одоевский и др.

ПОЭЗИЯ К.Ф. РЫЛЕЕВА

Одним из самых ярких поэтов-декабристов младшего поколения был Кондратий Федорович Рылеев. Его творческая жизнь продолжалась недолго – с первых ученических опытов 1817—1819 гг. до последнего стихотворения (начало 1826), написанного в Петропавловской крепости.

Широкая известность пришла к Рылееву после публикации оды-сатиры «К временщику» (1820), которая была написана во вполне традиционном духе, но отличалась смелым содержанием. Первоначально в поэзии Рылеева параллельно сосуществуют стихотворения разных жанров и стилей – оды и элегии. Над Рылеевым тяготеют «правила» тогдашних пии-тик. Гражданская и личная темы еще не смешиваются, хотя ода, например, приобретает новый строй. Ее темой становится не прославление монарха, не воинская доблесть, как это было в лирике XVIII в., а обычная гражданская служба.

Особенность лирики Рылеева заключается в том, что он не только наследует традиции гражданской поэзии прошлого столетия, но и усваивает достижения новой, романтической поэзии Жуковского и Батюшкова, в частности поэтический стиль Жуковского, используя те же устойчивые стиховые формулы.

Постепенно, однако, гражданская и интимная струи в лирике поэта начинают пересекаться: элегии и послания включают гражданские мотивы, а ода и сатира проникаются личными настроениями. Жанры и стили начинают смешиваться. Иначе говоря, в гражданском, или социальном, течении русского романтизма происходят те же процессы, что и в психологическом течении. Герой элегий, посланий (жанров, которые традиционно посвящались описанию интимных переживаний) обогащается чертами общественного человека («В.И. Столыпиной», «На смерть Бей-рона ^{51 »). Гражданские же страсти получают достоинство живых личных эмоций. Так рушатся жанровые перегородки, и жанровое мышление терпит значительный урон. Эта тенденция характерна для всей гражданской ветви русского романтизма.}

Типично, например, стихотворение Рылеева «Я ль буду в роковое время...». С одной стороны, в нем очевидны черты оды и сатиры – высокая лексика («роковое время», «гражданина сан»), знаковые отсылки к именам героев древности и современности (Брут, Риэго), презрительно-обличительные выражения («изнеженное племя»), ораторская, декламационная интонация, рассчитанная на устное произношение, на публичную речь, обращенную к аудитории; с другой – проникнутое грустью элегическое размышление по поводу того, что молодое поколение не вступает на гражданское поприще.

ДУМЫ

С 1821 г. в творчестве Рылеева начинает складываться новый для русской литературы жанр – думы, лироэпического произведения, сходного с балладой, основанного на реальных исторических событиях, преданиях, лишенных, однако, фантастики. Рылеев особенно обращал внимание своих читателей на то, что дума – изобретение славянской поэзии, что в качестве фольклорного жанра она существовала давно на Украине и в Польше. В предисловии к своему сборнику «Думы» он писал: «Дума – старинное наследие от южных братьев наших, наше русское, родное изобретение. Поляки заняли ее от нас. Еще до сих пор украинцы поют думы о героях своих: Дорошенке, Нечае, Сагайдачном, Палее, и самому Мазепе приписывается сочинение одной из них» ^{52 . В начале XIX в. этот жанр народной поэзии получил распространение в литературе. Его ввел в литературу польский поэт Немцевич, на которого Рылеев сослался в том же предисловии. Однако не только фольклор стал единственной традицией, повлиявшей на литературный жанр думы. В думе можно различить признаки медитативной и исторической (эпической) элегии, оды, гимна и др.}

Первую думу – «Курбский» (1821) поэт опубликовал с подзаголовком «элегия», и лишь начиная с «Артемона Матвеева» появляется новое жанровое определение – дума. Сходство с элегией видели в произведениях Рылеева многие его современники. Так, Белинский писал, что «дума есть тризна историческому событию или просто песня исторического содержания. Дума почти то же, что эпическая элегия» ^{53 . Критик П.А. Плетнев определил новый жанр как «лирический рассказ какого-нибудь события» 54 . Исторические события осмыслены в думах Рылеева в лирическом ключе: поэт сосредоточен на выражении внутреннего состояния исторической личности, как правило, в какой-либо кульминационный момент жизни.}

Композиционно дума разделяется на две части – жизнеописание в нравственный урок, который следует из этого жизнеописания. В думе соединены два начала – эпическое и лирическое, агиографическое и агитационное. Из них главное – лирическое, агитационное, а жизнеописание (агиография) играет подчиненную роль.

Почти все думы, как отметил Пушкин, строятся по одному плану: сначала дается пейзаж, местный или исторический, который подготавливает появление героя; затем с помощью портрета выводится герой и тут же произносит речь; из нее становится известной предыстория героя и нынешнее его душевное состояние; далее следует урок-обобщение. Так как композиция почти всех дум одинакова, то Пушкин назвал Рылеева «планщиком» ^{55 , имея в виду рациональность и слабость художественного изобретения. По мнению Пушкина, все думы происходят от немецкого слова dumm (глупый).}

В задачу Рылеева входило дать широкую панораму исторической жизни и создать монументальные образы исторических героев, но поэт решал ее в субъективно-психологическом, лирическом плане. Цель его – возбудить высоким героическим примером патриотизм и вольнолюбие современников. Достоверное изображение истории и жизни героев отходило при этом на второй план.

Для того чтобы рассказать о жизни героя, Рылеев обращался к возвышенному языку гражданской поэзии XVIII – начала XIX в., а для передачи чувств героя – к поэтической стилистике Жуковского (см., например, в думе «Наталья Долгорукая»: «Судьба отраду мне дала В моем изгнании унылом...», «И в душу, сжатую тоской, Невольно проливала сладость»).

Психологическое состояние героев, особенно в портрете, почти всегда одинаково: герой изображен не иначе, как с думой на челе, у него одни и те же позы и жесты. Герои Рылеева чаще всего сидят, и даже когда их приводят на казнь, они тут же садятся. Обстановка, в которой находится герой, – подземелье или темница.

Поскольку в думах поэт изображал исторических личностей, то перед ним встала проблема воплощения национально-исторического характера – одна из центральных и в романтизме, и в литературе того времени вообще. Субъективно Рылеев вовсе не собирался покушаться на точность исторических фактов и «подправлять» дух истории. Больше того, он стремился к соблюдению исторической правды и опирался на «Историю государства Российского» Карамзина. Для исторической убедительности он привлек историка П.М. Строева, который написал большинство предисловий-комментариев к думам. И все-таки это не спасло Рылеева от слишком вольного взгляда на историю, от своеобразного, хотя и ненамеренного, ро-мантически-декабристского антиисторизма.

ЖАНР ДУМЫ И ПОНЯТИЕ О РОМАНТИЧЕСКОМ ИСТОРИЗМЕ ДЕКАБРИСТОВ

Как романтик, Рылеев поставил в центр национальной истории личность патриота свободолюбца. История, с его точки зрения, – борьба воль-нолюбцев с тиранами. Конфликт между приверженцами свободы и деспотами (тиранами) – двигатель истории. Силы, которые участвуют в конфликте, никогда не исчезают и не изменяются. Рылеев и декабристы не согласны с Карамзиным, утверждавшим, что прошедший век, уйдя из истории, никогда не возвращается в тех же самых формах. Если бы это было так, решили декабристы и Рылеев в том числе, то распалась бы связь времен, и патриотизм и вольнолюбие никогда не возникли бы вновь, ибо они лишились бы родительской почвы. Вследствие этого вольнолюбие и патриотизм как чувства не только свойственны, например, XII и XIX вв., но и одинаковы. Историческое лицо любого минувшего века приравнивается к декабристу по своим мыслям и чувствам (княгиня Ольга мыслит по-декабристски, рассуждая о «несправедливости власти», воины Димитрия Донского горят желанием сразиться «за вольность, правду и закон», Волынский – воплощение гражданского мужества). Отсюда ясно, что, желая быть верным истории и исторически точным, Рылеев, независимо от личных намерений, нарушал историческую правду. Его исторические герои мыслили декабристскими понятиями и категориями: патриотизм и вольнолюбие героев и автора ничем не различались. А это значит, что он пытался сделать своих героев одновременно такими, какими они были в истории, и своими современниками, ставя тем самым перед собой противоречащие и, следовательно, невыполнимые задачи.