Текст книги "Стрелок"

Автор книги: Сергей Мазюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

Стрелок опустил дозиметр к самой воде, наблюдал за цифрами индикатора. – Вода здесь чистая, её даже пить можно без ущерба для здоровья, – Харон говорил отрывисто, синхронно движениям вёсел. Несмотря на свою старость, он с ними неплохо управлялся. Стрелок кивнул, показания прибора его удовлетворили. – Искупаться хочется? – не унимался паромщик. – Нет, – соврал Стрелок. Ему не нужны были лишние наблюдатели. Он не доверял никому, и только поэтому был всё ещё жив. – Зря, – искренне огорчился старик. – Сам, небось, из пустыни пришёл, столько воды только на картинках видел? – Я много путешествовал. – Ох уж мне эти путешественники. Не сидится им на месте, хочется людей поглядеть да себя показать... Я тоже таким был, за это и поплатился, – кислое выражение застыло на иссеченном морщинами лице. – Да? – Стрелок заинтересовался. – И где же ты побывал? – В основном на юге и немного восточнее, в степях и пустынях. А потом получил "дозу", и наплевал на всё. Нашёл тихую речушку, и поселился на берегу. – А за Урал ты не заходил? – он не мог об этом не спросить. – Нет, не довелось. Мне и без того приключений хватило. Харон лгал.

Бывший "искатель" получил критическую порцию облучения там, куда сейчас направлялся Стрелок. Он бродил меж ржавых остовов производственных корпусов в вымершей равнине, когда мегафонный окрик "стоять!" пригвоздил его к земле, а отблеск снайперской оптики показался первой взошедшей звездой. Через секунду он уже бежал, но пуля оказалась быстрее. До сих пор сырыми холодными ночами тупая боль чуть ниже левого колена не давала старику заснуть. Он упал, ударился фильтром о землю, противогаз слетел с головы. Радиоактивная пыль забивалась в ноздри, резала глаза, пеплом ложилась на волосы. Люди в прекрасном, будто с иголочки, военном обмундировании затащили его в какое-то помещение, перевязали рану, дали проглотить пару таблеток, очистили от пыли и провели допрос. Конечно, он рассказал всё – он был слишком напуган своей беззащитностью. Они спрашивали о том, во что превратился мир, и он ответил на все вопросы. И про пустыни на месте плодородных полей, и про бетонные кладбища погибших городов, и про уродливых порождений постъядерного века. А потом они его отпустили. Просто отпустили, забрав впрочем оружие.

– Жаль... – А ты что же, Стрелок, туда движешься? – А тебе какая разница? – в голосе послышалось подозрение и угроза. – Можешь не пугать меня – не получится, – паромщик усмехнулся. – Мне не больше года жить осталось, ну может двух. – Вот оно что... – Стрелок зачерпнул ладонью прохладную воду. – А как эта река называется? – Никто уж и не помнит её названия. Зовут все просто рекой, – Харон улыбнулся. – Но ты можешь называть её Ахерон.

Стрелок не стал спрашивать что это означает – он и так знал. Единственное, чего не мог он понять: на каком берегу лежит царство мёртвых...

6. Александрия

Стрелок искупался, когда стемнело. Он не умел плавать, ведь делать это ему было негде, и поэтому просто походил в воде у берега, смыл с тела грязь и пыль. Но и этого оказалось достаточно, чтобы он смог почувствовать себя заново родившимся. Заночевать он решил там же, в километрах пяти ниже по течению переправы Харона. Здесь было слишком сыро и пришлось воспользоваться спальным мешком. Стрелок упаковался в мешок, но оставил руки снаружи, положил в пределах досягаемости пистолет и "ураган". Он долго лежал, глядя вверх и вслушиваясь в голоса ночного леса, и когда уже не смог различить неба сквозь сито листвы, заснул. Пытка памяти началась...

За первые полгода умерло двенадцать человек. Кто-то от лучевой болезни, кто-то от безысходности... Многие не могли пережить разрушение мира и вынужденное заточение под землёй. Сначала в убежище было девять детей, теперь осталось семь. Все они оказались раздавлены обстоятельствами, так же как и взрослые. У некоторых погибли родители. И только самые младшие веселились и играли как прежде, они были счастливы – они не понимали того, что произошло, они не помнили того мира. Еда была однообразной – стандартный набор консервированных продуктов, рекомендованных диетологами. Но жизнь текла ещё однообразнее. Дни не отличались один от другого, бесконечная вереница часов прерывалась только искусственной ночью, когда в зале и коридорах гасили свет. Время потеряло значение. Владимир пропустил собственный день рождения, когда он вспомнил, что такой праздник есть, то взглянул на календарь и обнаружил, что тот прошёл неделю назад. Если бы не библиотека, то он бы не вынес, не выдержал существования без солнца и звёзд, без лета и зимы. А библиотека была обширной, психологи знали что нужно маленькому замкнутому мирку...

Мост оказался совсем не таким как Стрелок ожидал. Толстые железобетонные плиты на таких же прочных опорах. Казалось, он пришёл из прежних времён, какой-нибудь мост провинциальной грунтовой дороги, пересекающей реку. А главное, он выглядел как новенький. Конечно, бетонная крошка осыпалась, но не настолько чтобы можно было решить о его довоенном происхождении, – кислотные дожди "зимы" превратили бы мост в обглоданный скелет. Стрелок определил его возраст в пять – восемь лет.

Выезд перекрывал шлагбаум из толстой водопроводной трубы, в крошечной будочке мирно дремал охранник, положив автомат на колени. Это было бы непростительной беспечностью, если бы не трое его коллег в засаде. Два человека расположились за небольшим бугорком и, кажется, играли в карты, а рядом с одним из них приминал высокую траву РПГ-29. "Вампира" бы с лихвой хватило, чтобы пробить БРДМ-5 насквозь. Третий находился в отдалении, и в отличие от других, наблюдал за мостом через оптику. Стрелок вышел из лесу прямо к игрокам, помахал пустыми руками снайперу, уже направившему винтовку на него. Один поднял голову, сперва в глазах мелькнула тревога, но потом он расслабился, вспомнив, что его прикрывают. Сказал что-то второму, тот обернулся, взял в руки автомат. – Я не собираюсь нападать. Можете не беспокоиться. – Ты один? – мужчина был гораздо младше Стрелка, но власть добавляла в его голос дерзости. – Да. – Как звать? – Стрелок, – он не собирался нарываться, ведь эти парни охраняют Александрию, а он там хочет побывать. – А настоящее имя? – Это и есть настоящее. Я уже двадцать лет как Стрелок. Этот ещё хотел что-то сказать, но слово взял более старший по возрасту и, вероятно, по званию. – Ты собираешься переходить мост? – с некоторой надеждой во взгляде и голосе спросил он. – Нет, я в Александрию иду. – Куда? – в один голос выдохнули стражи, младший с интересом, старший с недоумением. – В Александрию... – голос Стрелка потерял уверенность, а в голове что-то щёлкнуло. – А где это? – задал глупейший вопрос младший. А старший раскрыв рот смотрел на Стрелка и чего-то ждал. – Как, разве вы не её охраняете?.. – он уже понял, что говорит какие-то глупости, но отступать было поздно. Лучше уж быть дураком, чем полудурком. Старший охранник заржал так, что проснулся тот, что сидел в будке. Младший неуверенно подхватил, он хотел казаться умнее, чем был на самом деле. – Кто тебе такое сказал? – давясь смехом поинтересовался старший. – Лодочник, выше по течению в дне пути. Он ещё Хароном назвался. – Кем, кем? – человек захлёбывался, не мог внятно говорить. – Совсем крыша у старикана поехала... Стрелку захотелось вернуться к переправе и собственными руками задушить Харона, почувствовать как ослабеет дыхание, услышать как влажно хрустнет щитовидка (она должна быть у него увеличена – только больше веселья). Но он не собирался тратить двое суток на такую мелкую месть. – Знаешь как он нам представился? Духом. Я, говорит, дух отрицанья, дух сомненья... – он опять засмеялся. – Видел в доме траву сушёную? – Стрелок кивнул. – Думаешь лечебная? Чёрта с два! Он её курит, а потом он – дух, Харон, хоть сам Господь Бог.

Стрелок чувствовал себя полным идиотом, комедиантом, дающим представление перед благодарной публикой. – А как город называется? – спросил он упавшим голосом. – Белов, – младший решился снова заговорить. – А кто его основал? – Стрелок решил-таки проверить всё. – Белов Александр Николаевич. Надо же! В словах старика было немного правды. – Ну так я пойду? – конечно же ему хотелось скорее убраться от насмехающихся взглядов. – Постой, подожди. Может ещё чего прикольного расскажешь? – Ай! – Стрелок раздражённо махнул рукой и поплёлся по пыльной дороге. За спиной опять послышался смех. Когда он прошёл мимо снайпера, тот поднялся и побежал к остальным, чтобы тоже поглумиться над бродячим простаком. Скоро их смена закончиться и охранники вернуться в город. К завтрашнему полудню все жители узнают, какой клоун их посетил. Естественно, Стрелок был зол. Его ужасно раздражало выпавшая ему по милости полоумного старика роль. Но куда больше его тревожили следы сгоревшей резины восьми колёс на плите моста. Межосевое расстояние и ширина колеи, насколько он мог судить, соответствовали таковым параметрам пятой генерации Боевых Разведывательно-Дозорных Машин...

Город произвёл на Стрелка впечатление. Только в далёком нереальном детстве он видел такие большие города. Даже крупнейшие из поселений на месте убежищ, которые довелось повидать ему, не шли в сравнение с Беловым. Большинство зданий было из бетона, только небольшие домики на окраине – деревянные. Попадались строения высотой в два, в три этажа, в окнах – стекло. Люди осматривали Стрелка без привычного ему страха в глазах, их охраняли. Для картины идеального городка не хватало, разве что, заасфальтированных улиц. Стрелок шёл по главной улице, вглядываясь в вывески. На домах даже были номера и название улицы, было так и написано: "Главная". Наконец он нашел что искал, и вошёл в распахнутые двери заведения "Постоялый двор три дороги". Казалось странным, что находящееся в самом центре города заведение называется постоялым двором. Но, войдя внутрь, Стрелок убедился в верности вывески. Публика была ещё та! Один валялся прямо под дверью в луже собственной блевотины. Два стола в самом углу обширного помещения занимали игроки в карты, оттуда то и дело доносились разочарованные и гневные выкрики. Остальные столики пустовали по случаю раннего времени, а за стойкой методично напивались трое. По другую сторону полированной перегородки не спеша передвигался бармен, лениво подливая клиентам. – Мне нужна комната на день-два. – Шесть монет, – такой же ленивый и неповоротливый голос. Странно, но наличию денежной системы Стрелок уже не удивился. Раз уж город поддерживает маленькую армию, то деньги становились не такой уж диковинкой. – А на обмен? – Нет, только монеты. – И где же я могу продать снаряжение, или купить что-нибудь? – Лучше всего на рынке. Но базарный день был вчера. Придётся ждать неделю... он помолчал, окинул усталым взглядом полупустой зал. – Остаётся лавка старого Рамштейна, но он обдерёт тебя как липку...

Спустя четверть часа Стрелок уже стоял в душной, заваленной разнообразным хламом, комнате магазинчика. Моисей Рамштейн, старый еврей, некогда работавший в ломбарде одного провинциального городишки, под конец жизни стал большим человеком, владельцем единственного магазина в крупном городе, может быть самом крупном в мире. Его, безуспешно борющиеся с артритом, пальцы барабанили по оранжевой пластмассе аптечки. Нечасто к нему попадали такие редкие и ценные вещи, и он намеревался извлечь из этого случая максимальную выгоду. – Пятьдесят монет, – Моисей привёл лицо к самому доверительному выражению. Глаза Стрелка округлились, брови поползли вверх. – Ну уж нет, старик! Лучше я неделю буду спать на улице, и продам её на рынке по справедливой цене. – Восемьдесят, – Рамштейн погрустнел. – Двести, и не монетой меньше. Только не говори, что ты спишь на ящике таких аптечек, и подтираешь зад стерильными бинтами...

На обратном пути к постоялому двору Стрелку попалась вывеска врача – две перекрещенные доски, выкрашенные в красный цвет. Он решил зайти, потому как палец его беспокоил всё больше – опухоль спадать и не думала, и он практически потерял чувствительность. Доктор осмотрел многострадальный перст, присвистнул и бодренько так заявил: – Вам крупно повезло, молодой человек. Ещё пара деньков – и прощай пальчик. Стрелок сглотнул. Он живо представил, к чему это могло привести. Если бы он лишился указательного пальца правой руки, пальца спускающего курок, то вряд ли смог бы выполнить миссию, и тогда уж прощай сердечко. Врач сделал надрез, выдавил весь гной, промыл рану, обработал её какой-то мазью. Его помощник наложил повязку. – Доктор, а вы делаете операции? – у Стрелка возникла робкая надежда. – Какие операции? – он разглядывал повязку. – Ну, на сердце. – Молодой человек, скажите, я похож на сумасшедшего? – врач поднял глаза, и в них промелькнула тоска. – Немного... Он улыбнулся. – А вот вы похожи на законченного психа...

Стрелок вернулся в заведение уже к вечеру, рассчитался с хозяином и поднялся в комнату. По привычке тщательно почистив одежду и обувь, он определил в легкодоступные места вещи и оружие, упал в мягкие объятия постели. Под уставшим телом хрустнули металлические пружины. Стрелку начинало всё больше здесь нравиться, он даже подумывал остаться в Белове после того, как закончит все дела с Генералом. В этом городе текла вполне нормальная жизнь, жили люди с которыми хочется общаться, работали учреждения, было даже правительство и армия, ходили деньги. Здесь было то, чего уже давно не имело большинство людей – общество. Мысли кружились в голове, цеплялись одна за другую, порождали новые. Их было так много и они были такими непривычными, что Стрелку хотелось подольше их удержать, придти к какому-то решению. Но он не смог этого сделать – он заснул...

7. Белов

Стрелок был в прекрасном настроении. Ещё бы, ведь этой ночью его не посещали сны. Однако это самое настроение серьёзно пострадало от косых взглядов и плохо скрываемых улыбок утренних посетителей "трёх дорог". Одна компания особенно откровенно пялилась на него и громко смеялась над словами своего заводилы – того самого младшего охранника моста. Он сидел за столиком и поглощал завтрак: жареное мясо и картошку. Знакомый голос, зазвучавший из-за спины, был глумливее – теперь он знал над чем смеётся и увереннее – рядом с ним стояло двое, готовых за него постоять, дружков. – Эй, Стрелок, расскажи анекдот. Стрелок молча пережёвывал пищу, думая над тем, к чему может привести начатый разговор. – Стрелок, ты слышишь меня? Мы хотим услышать ещё что-нибудь смешное, – было удивительным, насколько мало он ценил свою жизнь и здоровье. – Когда я ем – я глух и нем. Из-за спины ударил взрыв хохота, другие посетители заулыбались, пряча ухмылки в тарелках с едой, в стаканах со спиртным. Только бармен хмуро покачал головой, он знал, что сейчас может произойти. – Ну ты мастак! Таких юмористов я ещё не встречал... Это было уже слишком. Тонкая нить терпения порвалась с металлическим звоном. Спустя секунду, Стрелок держал наглеца за волосы, а столовый нож, которым он только что кромсал кусок мяса, щупал пульс сонной артерии. Парень закатывал глаза, пытаясь взглянуть в лицо Стрелка, а губы шевелились как у попавшей на сушу рыбы. Он хотел что-то сказать, но не мог. Стрелок начал всерьёз опасаться, что охранник обмочит штаны. – Сядьте на место, – бросил он дружкам несчастного, наблюдающим за происходящим широко раскрытыми глазами. – А ты запомни: если я ещё раз увижу на твоём лице улыбку, то она останется с тобой на всю жизнь. Понял? – Оставь в покое этого идиота и заканчивай с завтраком, – мужчина, застывший на пороге, был в отлично пригнанной форме, а правая ладонь лежала на кобуре. Тебя хочет видеть Белов.

Здание правительства возвышалось над домами центра, так же как те – над хибарами окраин. Четыре этажа красного кирпича, крепкие двери, на которые не пожалели коричневой краски, в окнах – безупречное по качеству стекло, обилие необязательных декоративных элементов. Над входом бился на ветру флаг – белый орёл на красном поле, зажавший в когтях чёрную звезду. Внутри обстановка соответствовала всему остальному – отполированный деревянный пол, штукатурка на стенах, побелка на потолке. Миловидная секретарша проводила их заинтересованным взглядом, хмурый человек у самых дверей кабинета был более любопытен. У Стрелка изъяли пистолет и нож и посоветовали вести себя прилично. По сравнению с кабинетом Генерала, этот производил впечатление приёмной какой-нибудь небольшой конторы. Хотя людям, никогда не видевшим городов, он должен был внушать уважение. Сам же Белов выглядел как раз так, как Стрелок и представлял: лет пятьдесят, вполне обычное лицо, цепкий взгляд, наполовину седые волосы зачёсаны назад, подчёркивая высокий лоб. – Здравствуй, Стрелок. Можешь звать меня Белов, – он открыто улыбнулся, указал на стул. – Присаживайся. – Ты чего-то от меня хотел? – Хм, не считаешь нужным терять время на любезности? – Именно. Твои люди были не очень-то гостеприимны. Белов поморщился, ударил пальцами по крышке стола. – Ладно... Меня интересует, где ты раздобыл такое снаряжение. – Ничем не могу помочь. – Ты ставишь меня в очень сложное положение, – он почесал переносицу. Понимаешь, мне очень нужно знать места, где можно найти высокотехнологичные вещицы. И мне кажется, что выбора у тебя нет. Снова речь зашла о возможностях выбора, во второй раз за последние две недели. Что-то уж слишком часто ему начали угрожать, и заверять, что никуда не деться. Стрелка не мог не позабавить подобный поворот событий, и он улыбнулся. – Дежа-вю... – Что-что? – Выбор есть всегда, – повторился Стрелок. – Даже если охранник за моей спиной достанет пистолет и разрядит всю обойму мне в затылок, твои шансы выжить близки к нулю. Знаешь что это? – он вытащил из нагрудного кармана баллончик двухсантиметрового диаметра и десятисантиметровой длины. Белов покачал головой. Сзади скрипнул зубами телохранитель, ругая себя за слишком мягкую проверку. – Это ёмкость с нервно-паралитическим газом, который отечественные военные называли очень длинным словом, а его изобретатели, американцы, гораздо лаконичнее – VX. И стоит мне вырвать вот это колечко, как все мы умрём спустя какую-нибудь минуту. Такую же судьбу разделит любой вошедший в кабинет без противогаза в течение двух – трёх дней... – Стрелок продел палец в кольцо. – Что ты теперь скажешь о выборе, Белов? – Я скажу, что ты меня обыграл, Стрелок, – местный начальник не казался напуганным, просто разочарованным. – Вот и славно... Может поговорим о твоём славном городе, о том, как ты смог отгрохать такое внушительное поселение, где набрал нужных тебе людей, чем обеспечены деньги? – у Стрелка поднялось настроение. – Это что допрос? – Белов сделался чернее тучи. – Отнюдь, – а Стрелок веселился от души. – Я просто хочу услышать обычную историю для туристов. – Шутник да?.. Ладно, начну с последнего. Деньги ничем не обеспечены, разве что моим авторитетом. У нас тут средневековая денежно-товарная система, так что монеты ценятся немногим больше, чем металл, из которого они сделаны. – А я-то думал – у тебя золотой запас... – Перестань паясничать. – Это мы мигом. Так как же тебе удалось отстроить этот мегаполис в разорённом послевоенном мире? – Поработал головой, потом руками. Вот и вышло. – Заводик кирпичный соорудил, затем цементный. Да? – Зачем спрашиваешь, если и так знаешь? Стрелок удивился, что смог так точно угадать. Хотя, как ещё можно было возвести этот город? – А как насчёт людей? Где ты, к примеру, врача раздобыл или такого колоритного торговца? – Все они самые обычные люди. Мося в ломбарде когда-то работал, а Вадик был ветеринаром, – Белов улыбнулся что-то вспоминая. – Надо же... – Вот что я тебе скажу. После Судного Дня люди поделились на две группы: первых война сломала, они не перенесли потрясения, наплевали на всё и стали медленно подыхать на куче своих же экскрементов; а вторые наоборот почувствовали в себе силы, получили шанс стать теми, кем не могли стать в прежнем мире. В этом городе все такие. И Вадим Рожкин, не поступивший когда-то в медицинский институт и попавший в ветеринарное училище, и Моисей Рамштейн, некогда помощник ростовщика, теперь ставший видным торговцем, да что там – богатейшим человеком в городе. – Олигарх местного значения. – Что-то вроде... Кстати, я и тебя, Стрелок, отношу ко второй группе. – И что? – он не знал как на это заявление реагировать, как на комплимент или как на насмешку. – И, признаюсь, я хочу видеть тебя гражданином Возрождённой России. Стрелок опешил. Только что ему угрожали пытками, а теперь готовы принять с распростёртыми объятиями, приласкать и утешить. Не кнут – так пряник. – Подумай хорошенько. У нас тут и здравоохранение, и торговля, и Силы Правопорядка, и, наконец, питейные заведения. В общем, тихий райский уголок, Белов откинулся на спинку кресла и казался вполне удовлетворённым. – Вот этого я и боюсь. Я не из тех, кто способен жить в раю. Таких как я через некоторое время изгоняют из эдемских садов в бесплодную пустыню. Лучше уж не давать пищу надеждам. – И всё-таки, Стрелок? Мне очень нужны такие люди как ты. – Нет. – Что ж, как знаешь... – Белов неплохо владел собой, и никак не показал, что ответ Стрелка его расстроил. – Долго собираешься пробыть в городе? – До завтра. Ах да, ещё вопрос напоследок. Что означает твой флаг? – Флаг? – "президент" картинно приподнял бровь. – Ну, красный фон – это земля. Почему не коричневый? Извини конечно, но уж больно на дерьмо похоже... "А Земля и так на дерьмо похожа, на огромный круглый кусок дерьма, который крутится вокруг Солнца, а на нём копошатся черви" – подумал Стрелок. Это было его твёрдое убеждение, которое сложилось почти двадцать лет назад, когда он как тот самый червяк выполз на поверхность из своей норы. – Белый орёл символизирует светлое будущее, в которое мы летим, гордо расправив крылья, а чёрная звезда – тёмное прошлое, на которое неизбежно приходится опираться. – А почему орёл не двуглавый, какой и был в России? – Это выглядело бы как намёк на радиационную неблагополучность. Знаешь, в одной близлежащей деревеньке есть стадо двухголовых коров, причём они абсолютно исправно пасутся и дают молоко. Так что, может прикажешь мне поместить на флаг двуглавую бурёнку? – А что? Неплохая идея. Чёрная корова будет символизировать тёмное прошлое, а белая доярка – светлое будущее, которое доит это прошлое, – Стрелок гордо приподнял голову, а Белов засмеялся. Стрелок уже встал, собираясь уходить, но всё же задал вопрос: – Белов, кем ты был до войны? Врач был ветеринаром, торговец – помощником ростовщика. А ты? – Студентом. Всего лишь ужасно ленивым, и неуспевающим студентом.

Стрелок вышел из здания, бережно вернул в нагрудный карман баллончик с газом, посмеиваясь в мыслях над всеми этими Силами Правопорядка и самим Беловым. В баллоне действительно был газ, но не грозный нервно-паралитический VX, а банальный кислород, предназначенный для работы противогаза в замкнутом режиме. Чеку от гранаты он прикрепил к металлическому цилиндру ранним утром, когда продумывал своё возможное прикрытие. Стрелок блефовал так нагло, что ни "президент", ни его "гвардия" не усомнились во лжи ни на секунду. Он полной грудью втянул свежий, наполненный спасительным кислородом, воздух, в очередной раз удивляясь собственной изобретательности, и встретился взглядом с человеком, спешащим попасть в здание правительства. Это был "четвёртый"...

8. "Четвёртый"

Сказать, что Стрелок тогда удивился, значит ничего не сказать. Он просто застыл на ступеньках, глядя круглыми глазами в знакомое лицо. А парень шёл к нему навстречу, не подозревая, что перед ним убийца семнадцати его однояйцевых близнецов. "Четвёртый" приблизился к Стрелку, взглянул на него озабоченно и поинтересовался: – С вами всё в порядке? Вы плохо выглядите. – Мне нужно с тобой поговорить... – выдавил из себя Стрелок через секунду, очень долгую секунду. – Извините, но я спешу. Мне необходимо переговорить с Беловым, и это займёт как минимум час, – он был настолько вежлив, что у Стрелка не возникло сомнений по поводу его ненормальности. Он действовал не задумываясь. Рука проделала экскурсию к кобуре, и дульный срез пистолета уткнулся в грудь "четвёртого". Стрелок наклонился и прошептал ему на ухо: – Белов подождёт, а вот я очень нетерпелив. Отойдём в сторонку. Я настаиваю. Если вздумаешь кричать или сбежать, вместо сердца в твоей груди будет красоваться отверстие с кулак величиной, – ствол сильнее надавил на ткань рубашки. – Пошли. Парень сдался мгновенно, как только почувствовал угрозу жизни. Это было совсем не похоже на тех солдат, что буквально сами шли на его пули. Они прошли в парк за главным городским строением, присели на скамейку. Стрелок упаковал пистолет обратно в кожу кобуры, но предупредил "четвёртого", чтоб тот не питал иллюзий – полсекунды хватит ему на то, чтобы выхватить оружие и отправить беднягу на встречу с предками, которых у него не было. – Ты из какой группы? Как давно Ливанов тебя послал? Почему ты остался здесь, а не выполнил задание? – Стрелок не страдал от отсутствия любопытства, и вывалил на "четвёртого" сразу все вопросы, что смогли придти на ум. На лице человека отразилось страдание. Он опустил голову, обхватил её руками, издал нечленораздельный стон. – Сколько можно? – голос, пробивающийся сквозь плотно сжатые пальцы, казалось, был пропитан слезами. – Я же вам говорил, что ничего не помню. Сто раз говорил... Стрелку вспомнились те мыльные оперы, что крутили в убежище – там персонажи частенько теряли память. Специалисты предполагали, что они пойдут на пользу, смогут заменить реальную жизнь. Ничего подобного! Эти сериалы нравились лишь тем, кто окончательно потерял связь с реальным миром, тем, кто жил в мире собственных грёз, в просторных особняках под жарким солнцем центральной Америки.

– О чём ты? – Стрелок не понимал, говорит ли он правду, или же умело водит его за нос. – Разве полугода, что я провёл в ваших застенках, было не достаточно, чтобы убедиться в том, что я не лгу? Разве Рожкин не объяснил вам, что это был какой-то психологический барьер, "предохранитель", стёрший память, когда я попал в плен? – парень поднял красные измученные глаза, взглянул в лицо Стрелка снизу вверх. Стрелок моментально представил как всё происходило. Броневик подъезжает к мосту, командир видит перекрытый путь и приказывает открыть огонь. Граната "вампира" попадает в башню, командир и наводчик погибают, автоматика глушит реактор. В живых остаётся только водитель, который получает амнезию, как только понимает что сопротивление бесполезно. Его полгода держат за решёткой, подвергая жестоким допросам, а потом, узнав о правдивости ответов, принимают в своё общество. В качестве компенсации за причинённый ущерб... – Что вы ещё от меня хотите? – Прости, кажется, я ошибся, – Стрелок поднялся со скамейки. – Только знаешь, не рассказывай никому об этом разговоре, – он застегнул кобуру. – Ты ещё молод, у тебя вся жизнь впереди.

Все предметы лежали на своих местах, ни одна мелочь не пропала. Те, кто копался в его вещах, действовали аккуратно. Но Стрелок не был бы собой, если б не заметил вторжения. На "урагане" почти не было пыли, покрывало на койке отклонилось от прежнего положения не меньше чем на сантиметр, под дверью пол устилал слой песка, как будто прежде чем войти с подошв оббивали грязь. Стрелок заперся в комнате и включил радиостанцию. Время второго сеанса связи подошло, и у него уже накопилось достаточно новостей и вопросов для Генерала. Его смущало только то, что сейчас наверняка чьи-то уши плотно прилегали к обратной стороне стены. Впрочем, за это он Белова не осуждал. На его месте Стрелок поступил бы точно так же, да ещё бы послал парочку лучших людей проследить за непрошеным гостем, когда тот уйдёт, а при случае и прихлопнуть, желательно во сне. Вот только он знал, что ничего у них не выйдет. – База вызывает Стрелка. Ответьте... – Здравствуй, Генерал. – Ну наконец-то... На полчаса опоздал. В чём дело? – Дело в том, – Стрелок секунду помедлил, размышляя не сочинить ли для Генерала какую-нибудь сказку, но правда оказалась как всегда вне конкуренции, что я сейчас не могу говорить. – Это ещё почему? – Скорее всего, меня подслушивают. Пауза. Стрелок всерьёз предположил, что Ливанов анализирует интонации его голоса на предмет наличия лжи. Впрочем, так оно и было. – Ладно. Но учти, что в следующий раз с тебя подробный рассказ. – А таймер? – Ишь какой эгоист... Готово. Конец связи. Тишина, лёгкое потрескивание помех, шорох за стеной. Нет, Стрелок не страдал манией преследования, его действительно подслушивали. И он понял – пора уходить. В конце концов Белов, будь он хоть трижды святым, не сможет удержаться от соблазна. Стрелок упаковал радиостанцию в рюкзак, забросил за спину "ураган" и спустился вниз. В пустынном зале ненатурально изображали азарт, обзаведшиеся кобурами, картёжники, такой апатичный вчера бармен натянуто улыбался и опускал руки под стойку после каждого заказа, а пьяных не было совсем. Но Стрелок не собирался показывать своего беспокойства, и вместо этого не спеша пообедал бифштексом из двухголовой бурёнки, салатом из овощей и соком из каких-то фруктов. А потом он просто встал из-за стола и вышел. На пороге его ждал "четвёртый". Клон переоделся в стандартную форму, в которой и попал сюда, руки придерживали за лямки туго набитый армейский рюкзак. Оружия при нём не было. А вот кобура начальника Сил Правопорядка, почти бегущего к "трём дорогам", оказалась расстёгнутой, а глаза – холодными и жёсткими. А взгляд "четвёртого" молил о жалости, будто его вели на казнь. Клон открыл рот, но Стрелок не дал ему шанса: – Нет. – Но, Стрелок, пожалуйста, разреши мне идти с тобой. – Нет. – Я здесь лишний, я не могу здесь жить. – Утопись. – Но... но... – Что "но"? Я непонятно выражаюсь? Нет, значит нет. Разговор окончен. Вон, с тобой гражданин начальник хочет побеседовать, – Стрелок кивнул в сторону подоспевшего полицейского, развернулся и зашагал прочь из города строго на юго-восток.

Мотылёк прятался в морщинах коры, птицы передразнивали друг друга, соревнуясь в упорстве с ветром, шмель рвал липкую паутину. Старый трёхрогий лесной олень шёл к водопою, не подозревая, что его след уже взяла стая волков. Сидя в замаскированной норе, крот высматривал себе добычу среди неосторожных белок и мышей, но сам стал пищей гигантской жужелицы. Жизнь природы текла также как и в далёкие довоенные годы. Стрелок свистнул и снял ОЭ-08 с предохранителя. "Четвёртый" остановился, завертел головой по сторонам. – Какого чёрта ты пошёл за мной? – Стрелок разглядывал человека в прицел но не находил признаков оружия, зато находил множество прекрасных мест для пули со смещённым центром тяжести. – Я говорил – я не могу там жить, – он заметил Стрелка и поднял руки. Пожалуйста, не стреляй. – А они взяли и вот так вот тебя отпустили?.. Клон замялся, опустил голову. А Стрелок, не сводя с него прицела, начал приближаться, обходя толстые деревья, чтоб не терять контроля над оппонентом. – Ладно, я расскажу всю правду, – голос "четвёртого" изменился, стал слабым и нерешительным. – В Белове у меня есть девушка... Для меня это очень серьёзно, она – единственный близкий мне человек. И они пригрозили, что с ней может что-нибудь произойти, если я откажусь пойти с тобой. Что мне оставалось? Стрелок опустил ствол винтовки, но не спешил ставить на предохранитель. Он смотрел в глаза собеседника, и размышлял над тем, насколько банальной бывает порою жизнь. Неужели нельзя было придумать ничего оригинальнее простых угроз и заложников? Генерал же изловчился и воплотил "в металле" чудо миниатюризации и подлости. Можно грубый бронзовый ошейник раба заменить на отливающий хромом или на выкованный из золота доверия и украшенный алмазами обещаний – суть от этого не изменится. Мысль о том, что Стрелок и сам вынужден выполнять чужую волю, несколько смягчила его отношение к клону, но показывать это ему он, конечно же, не собирался. – И что ты должен делать? – Просто идти с тобой. Желательно узнать о тебе побольше, проследить куда направляешься, где взял снаряжение. Ещё Рожкин сказал, что ко мне может вернуться память, если ты расскажешь достаточно. Стрелок криво улыбнулся – вот и "пряник" рядом с "кнутом". Наверное, человек многое может отдать ради того, чтобы вспомнить своё имя и своё прошлое. Вот только у этого парня в прошлом не было ничего интересного, а, может быть, и имени не было. – Значит так... – выдохнул Стрелок и запрокинул голову, разглядывая кроны. Первое: я не поделюсь с тобой провизией, даже если ты будешь подыхать от голода. Второе: никаких вопросов и болтовни, пока я сам не спрошу. И третье: если мне покажется, что ты угрожаешь моей жизни или здоровью – умрёшь на месте. Стрелок закинул "ураган" за спину и, не дожидаясь ответа, пошёл к своей цели. А на лице "четвёртого" засияла улыбка мальчишки, которого взяли в поход профессиональные туристы. По дороге они перекинулись лишь парой фраз. Стрелок узнал, что в Белове клону дали имя Дмитрий, его даже крестил в местной церквушке отец Игнатий православный священник. Причём, судя по словам Дмитрия, Игнатий являлся личностью весьма примечательной. Рассказывали, что до войны старик промышлял кражами да грабежом и Судный День встретил за решёткой. Но когда "небеса разверзлись и хлынул огненный дождь" осознал вор никчёмность человеческую и утвердился в вере, став её ревностным хранителем. Ещё, оказалось, что сам "четвёртый" работал в Белове архитектором и трудится последний месяц над проектом паровой электростанции. Белов был полон амбиций, а Белов был полон странными людьми... Шли они долго, пока в лесу не наступили сумерки и не затих ветер. Стрелок всё никак не мог привыкнуть к такому короткому вечеру в лесу, закатное солнце пряталось в лабиринте стволов, и густая тень затапливала остывшую землю. Но место для привала он выбрал неплохо – крупный пологий холм, с прекрасно просматриваемыми окрестностями. – Заночуем здесь, – Стрелок скинул с плеч рюкзак, достал лопатку и пошёл за дровами. Около часа он сидел, вслушиваясь в ночную тишину, отделённый догорающим костром от спящего Дмитрия. Мозг был свободен от мыслей – только танец языков умирающего пламени, звон цикад и шелест листьев. Но были ещё звуки, звуки шагов ночного хищника, может быть волка, может быть рыси, может быть человека. А Стрелок уже спал, пока ещё сидя, но медленно опускаясь на спальный мешок, расслабляясь и выпуская из рук винтовку. Стрелок спал...