Текст книги "Со мной летела бомба"

Автор книги: Сергей Майоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

Я взглянул на часы. Половина третьего. Интересно, чем сейчас занимается Настя? Я поднял трубку. Странно, но под сердцем что-то екнуло. С чего бы? Действительно, не с чего. В трубке, выматывая нервы, звучали длинные гудки. Мне показалось, что внутри меня зашевелилась не досада от того, что не застал абонента дома, а претензия… Загорский, что это?

Не желая искать ответ на вопрос, я быстро положил трубку.

В голове до сих пор звенел речитатив Верки-злючки из «Гарант-Риелта». После тычка носом в раскроенный выстрелом затылок у нее начался приступ правдолюбия и честности. Очевидно, она никак не ожидала, что ее знакомство с неким Шарагиным закончится таким образом. Я, после упоминания этой фамилии, несколько раз останавливал подругу по разговору и требовал хронологической последовательности в рассказе. А то так получалось, что «Шарагин связался с подонками из группировки корейца, а Степа, который любил Ольгу, не выдержал измены и убежал из зоны». Фуйня какая-то, а не покаяние. Когда я понял, что у девицы шок и толку не будет, воспользовался испытанным способом:

– Закрой рот, зараза! Закрой, пока нос не сломал!..

Носа Вере я, конечно, ломать не стал бы при любых обстоятельствах, но испуг лечится только испугом. И тут уж не до продолжительных лечебных процедур с внедрением в ауру фигуранта. Я оперативник, а не практикующий врач. Вместе с Верой до смерти перепугался Витька. Побелев как саван, он так дал обеими ногами по тормозам, что риелтор чуть не вылетела из машины через лобовое стекло. Мгновенно успокоившись, она некоторое время смотрела на меня, а потом с недоверием в голосе, спокойно спросила:

– А разве я вам не говорила, кто такой Шарагин?

Именно с этого я и хотел услышать начало рассказа. Жаль, что пришлось идти до очевидного такой длинной дорогой.

С Ольгой Кореневой Верочка познакомилась давно, около восьми лет назад. В августе девяносто третьего они пришли в приемную комиссию филфака университета для сдачи документов. Учились в одной группе, ходили на вечеринки, в меру выпивали, пару раз покурили марихуану в обществе плохих мальчиков. Верочка институт бросила уже на третьем курсе, но Коренева, несмотря на коллизии внеучебной жизни, смогла закончить его и получить диплом. Однако он не сыграл ключевой роли в становлении молодого филолога. И Вера-недоучка, и дипломированная Коренева устроились работать в одну фирму. И не пришлось бы мне водить сейчас первую по окровавленной квартире, если бы не тот день…

Двое плохих мальчиков, тех самых, с которыми они покуривали травку, предложили им заработать. Подруги согласились без колебаний и лишь поинтересовались, как это сделать. Степан Жилко и Антон Шарагин объяснили, и девочки, работающие риелторами в агентстве недвижимости «Гарант-Риелт», приступили к действию. И уже на следующий день в руках Степана и Антона был адрес первого гражданина, имеющего наличные средства для покупки жилья.

Когда Верочка сказала это, я сразу вспомнил предложение генерального директора заключить с фирмой договор. Но вскоре подозрения относительно руководителя у меня отпали.

Первый разбой Степа и Антошка замолотили в центре города, средь бела дня. Бизнесмен средней руки был лишен золотой цепи, бумажника и суммы денег в шестьдесят тысяч долларов, подготовленных для покупки жилья. За ударный труд Верочка и Оленька получили по три тысячи долларов, и с этого момента их уже не покидала уверенность в том, что жизнь только начинается.

Вскоре появился второй реальный покупатель. С ним тоже все прошло гладко. И когда девушки, шурша долларами, уже готовились передавать молодым людям вариант номер три, случился прокол. «Реальный покупатель», взятый штурмом в своей квартире, оказался перегонщиком авто. И не просто перегонщиком, а весьма крупным спецом, работающим исключительно под заказ из-за рубежа. Как пояснила Вера, парнишка работал на некоего корейца по фамилии Тен. Спец пожаловался корейцу на свою обиду и попросил восстановить справедливость…

Теперь, сохраняя логику повествования, придется параллельным курсом развить другую историю.

Два года назад Ольга Коренева вместе с Верочкой пила дешевое вино в дорогом ресторане с одной-единственной целью – сняться. Было скучно, а душа требовала простора и веселья. С десятью долларами на двоих особо не развернешься, поэтому они выбрали путь, по которому идут все непрофессиональные проститутки. Проще – проститутки, проститутками себя не считающие. Торговки телом от случая к случаю, по настроению, а не по нужде. Они сидели в шикарном ресторане и, покачивая туфельками, занимали один из столиков. Как и бывало ранее, вся процедура заняла не более получаса. Их сняли люди респектабельные и, что было очевидно, с деньгами. Смущал лишь тот факт, что мужчины были азиатской национальности.

Но смущались подруги лишь до гостиничного номера. Там они пришли в ужас. Азиатов было уже не двое, а человек двенадцать. Но вскоре прошел и ужас. Сразу, после каких-то таблеток. И ночь, грозящая групповым изнасилованием, превратилась в сказку. Утром сказка превратилась в поход в больницу за медицинской помощью. Врачи посоветовали обратиться с заявлением в полицию, но предприимчивая Ольга сумела объяснить подруге, что от того, что корейцы сядут, им обеим легче не станет, а вот если загрузить злодеев на бабки, то успех гарантирован. Сказано – сделано. Стрелка была забита в этом же ресторане. Но тут произошло непредвиденное. Приехал некто Тен. Он пригласил девушек в машину, и через десять минут они приехали в какой-то загородный дом. В огромном помещении, напоминающем торговый зал, обставленном напольными вазами и цветами, стояло около тридцати человек. Тен вежливо попросил девушек указать пальцами на тех, кто их насиловал. И Ольга, и Верочка помнили только тех двоих, первых. В них и ткнули перстами. Далее произошло то, что вызвало у подруг настоящий шок. Маленький кореец по приказу Тена квадратным тесаком отрубил у виновных по левому мизинцу. После этого девушкам выдали по две тысячи отступных и отвезли туда, откуда забрали, – в фойе ресторана.

А еще через месяц Вера узнала, что Ольга встречается с тем самым грозным корейцем по фамилии Тен. Для Верочки это было полной неожиданностью, так как она была хорошо осведомлена, что подруга уже запланировала на лето свадьбу с Жилко. Вера намекнула подруге на неприемлемость ее поведения, но та лишь весело отмахивалась. Наступала весна, и Жилко, увлеченный идеей зарабатывания денег, задумал историю с агентством недвижимости. Он не замечал ничего, что происходило вокруг. Шарагин, тот вообще был на подхвате, поэтому соглашался на все. Одним словом, Степан мало обращал внимания на личную жизнь той, с которой собирался связать жизнь. Люди подобной ориентации и с планами на будущее рассматривают супруга как подельника. А подельник, по мнению любого, кто совершает преступления, предавать не имеет права. Вот и оставались встречи Оленьки вне поля зрения Жилко. Но заканчивалась весна и наступало лето…

И был день. Точнее, вечер. Подобной нелепости не видел свет. В пьяной ресторанной драке, в которую был втянут Жилко, погибает посторонний парень. Полиция тут же обнаруживает на месте преступления нож, и Степу принимают. Все, кто видел в тот момент Жилко, готовы были поклясться, что ножа у него не было – он его просто никогда не носил! В ресторан. Тем не менее через три месяца Жилко по приговору суда этапируют в колонию строгого режима. Его часы, заведенные на семь лет, начали отсчет времени.

Это произошло через четыре месяца после того, как к корейцу по фамилии Тен обратился перегонщик автомобилей с просьбой помочь в поисках людей, отнявших его деньги.

Собственная голова показалась мне тяжелой. События последних дней мало укладывались в рассказ Веры. А что, собственно, произошло? В августе из колонии строгого режима совершает побег Жилко – раз. Почти двое суток назад убивают Тена – два. Ольга Коренева получает письмо с требованием вернуть деньги и документы, после чего исчезает в неизвестном направлении – три. В ее квартире кто-то нападает на Гольцова – четыре. И наконец, бывший подельник Жилко Шарагин оказывает жестокое сопротивление сотрудникам полиции, в результате которого погибает. После нескольких лет безоблачного существования устойчивой преступной группы события разворачиваются настолько стремительно, что трудно найти им объяснения.

Почему Шарагин, вместо того чтобы спокойно открыть дверь и играть в несознанку, что было бы более логично, начинает палить в оперов? Чувствовал, что это единственно верный выход? Впрочем, ответ на этот вопрос можно найти, если верить словам Верочки о «замороженности» парня. Когда бестолковый подельник теряет вожака, он сразу начинает совершать глупости. Предположим, что это так.

В какую еще историю ввязалась Ольга Коренева, помимо дел своей группы? Что за деньги? Какие документы? Кто писал ей письмо? И к какому замку подходит ключ, который я обнаружил в цветочном горшке?

Кто и зачем отсиживался в квартире Кореневой в то утро, когда застрелили Тена? Что он искал и почему напал на Гольцова?

С каждым часом количество вопросов увеличивалось в геометрической прогрессии.

Вера сказала, что о поездке Кореневой в Бобылево ей ничего не известно, но в августе этого года Ольга исчезала на три дня и вернулась на работу с синяками. Вера сама вызывала ей «Скорую» прямо на работу. Врач вонзил в Оленьку шприц с анальгином и димедролом, после чего девушку увезли домой. Ольга Вере не сказала ни слова о том, где провела три дня.

Я полистал телефонный справочник. А что у нас в Бобылево? Что это за место устрашения строптивых и непокорных?.. Ага, понятно! Санаторий «Бобылево».

Значит, санаторий… Самое лучшее место для поправки и, одновременно, утраты здоровья. Братва у нас особой фантазией не отличается. Либо погреб, либо санаторий.

Телефонный разговор с руководством санатория как-то сразу не заладился. Чиновники, занимающие подобные места, теряют нюх и страх. Мента они постоянно видят перед собой одного и того же – местного участкового. Как правило, материальное благополучие таких стражей порядка полностью зависит от администрации мест отдыха и лечения, поэтому организация охраны правопорядка полностью подминается авторитетом самого администратора. Там чинуша – царь и бог. Он сам определяет для сотрудника полиции, кто прав, а кто виноват. Кого нужно наказывать, а к кому еще и охрану приставить. Ни один мент не станет пререкаться, так как потеря дополнительного дохода в виде систематических взяток не входит в его планы. Я все это прекрасно понимал. Понимал и администратора, который сначала бросил трубку после моей фразы: «Мне нужен список граждан, посетивших санаторий в августе, начиная с двадцатого числа». Нервы, понимаю. Но когда сотрудник уголовного розыска звонит тебе во второй раз и спокойно повторяет вопрос, а ты продолжаешь быковать… Этого я никогда не пойму.

Санаторий находится в сорока километрах от города, поэтому я решил не терять даром времени. Я просто подошел к Обрезанову, попросил до вечера машину и двоих самых безбашенных участковых нашего райотдела. Безбашенных – это значит тех, кому говорит начальник: «Отбей ногой этот балкон, чтобы он упал!» – и участковый отбивает, не спрашивая цели задания. Наша полиция пока держится именно на этих самых безбашенных, которых невозможно ни купить, ни продать. Они делают свое дело, невзирая на чины и лица, встречающиеся им на пути. И они не требуют взамен ничего, кроме новой работы.

Я тоже безбашенный, когда дело доходит до ответа на неприкрытое хамство. И мне плевать, что в твоем санатории отдыхают генералы и почти вся мэрия города. Может быть, именно поэтому я до сих пор старший оперуполномоченный, а не начальник, скажем, уголовного розыска?.. Но я скорее поцелую дьявола в задницу, нежели прогнусь перед кем-нибудь из этих чинуш.

– Васильевич, – обратился ко мне участковый, поглядывая на каменных львов и литые ворота, – оставь меня здесь в засаде на недельку…

Никаких засад не будет. Нахалов нужно наказывать сразу и без подготовки. Так я решил, так и будет. Поднявшись по лестнице, я толкнул ногой тяжелую дверь.

– В сторону, адмирал, – и швейцар, путаясь в фалдах, отлетел в сторону.

Наше появление не прошло незамеченным. Впрочем, на иное я и не рассчитывал. Мой объект – администратор, его я определил безошибочно – находился у стойки дежурного и отчитывал за какие-то грехи молоденькую горничную. К нему я и направился. Поняв, что его внимание сконцентрировано на мне, я махнул безбашенным рукой и громко произнес:

– В номера люкс!

– Что здесь… – лицо администратора стало малиновым и напоминало улыбку Минотавра.

– Здесь происходит проверка паспортного режима и розыск преступника, скрывающегося в санатории, – опередил я его, сверкнув удостоверением.

На втором этаже уже слышались крики и визг: участковые вторглись в чужую личную жизнь. Я пошел на вопли, как охотник на выстрелы. Администратор, меля какую-то чушь насчет звонков в ГУВД и пугая меня, как Змей Горыныч Илью Муромца, едва поспевал за моей поступью. Ага, вот и палево! Через открытую дверь номера я увидел мужика с пивным животом, а рядом с ним двоих девиц. Нет необходимости говорить, что все трое были обнажены, как перед операцией. Через мгновение вся троица сориентировалась и закуталась, как римляне, в простыни и полотенца. Мой безбашенный, невозмутимо надувая пузыри из «Орбита», листал паспорт толстяка и морщил лоб.

Наконец толстобрюхий пришел в себя:

– Вы что, гады, оборзели, что ли?!

– Так, пятнадцать суток у тебя есть, – заметил первый.

– Вызовите полицию!.. – завизжал толстяк.

– А мы кто? – улыбнулся второй.

– А вы знаете, кто я? Вы представляете, что с вами будет через час? Я – депутат горсовета! – и толстяк, увидев во мне истинного виновника своего срама, победоносно впился в мое лицо взглядом с ядовитой ухмылкой.

Вот так. Полный депутатский иммунитет против моих полицейских инсинуаций.

– Прекрасно, – я повернулся к лейтенанту, листающему паспорт. – Ничего не попишешь. Саша, черкни его домашний адрес. Задерживать его мы не имеем права. Но по приезде в отдел позвонишь ему домой и от моего имени сообщишь жене, на какой сессии он находился и с представителями от какой партии спорил. Фамилии девушек тоже на карандаш. Если нет восемнадцати, я съезжу в горсовет, предупрежу председателя, чтобы не доверял господину Бигуну решение вопросов, касающихся детей и образования. А администратор едет с нами. У него депутатской неприкосновенности нет.

С документами остановившихся в номере люкс мы стали спускаться по лестнице. За нами поспевали, наступая друг другу на пятки, руководство санатория, толстяк и девицы. Кажется, авторитет лечебницы, как и ее владельцев, пошатнулся довольно основательно.

Оставив участковых вместе с группой преследования, я отвел администратора в сторону.

– А ведь я тебя просил только журнал посетителей полистать… Не помнишь мой звонок по телефону?

– Айн момент! – взвился тот. – Я сейчас все сделаю!..

– Я сам сейчас все сделаю.

Девочки на самом деле оказались несовершеннолетними. Хотя, признаться честно, я на это не надеялся. Мне было даже неудобно говорить вслух о том, что им может оказаться меньше восемнадцати лет. Выглядели они под слоем штукатурки лет на двадцать пять. Оказалось, что я плохо разбираюсь в женщинах. Оперативность в этом вопросе проявил один из участковых, который за две минуты разобрался в том, что оральный секс в момент проверки документов оказался не эротикой, а статьей.

Когда малолетки были погружены в машину, дрожащий от ужаса депутат Бигун отпущен, а администратор с местным участковым доведены до состояния инфаркта, мы решили возвращаться обратно. У меня под мышкой удобно располагался журнал учета прибывших посетителей. За ним завтра должен был прибыть сам администратор, там и продолжится наш разговор. Если мужик думает, что он уже от меня отделался, то очень сильно ошибается. Он даже понятия не имеет, какую роль ему я уготовил. А я решил сделать то, к чему стремится любой опер, – «заточить» фигуранта под себя. «Дятел» в санатории мне не помешает. А то у меня как-то слабовато с агентурой в том районе… Помощью в этом мне будут эти две смазливые девочки, одной из которых семнадцать, а второй – на год меньше. Придется беспокоить ничего не подозревающих мам. Два допроса с протоколом в присутствии родителей – картина малоприятная, но чего ради дела не сделаешь? Администратор – на крюке до тех пор, пока оба эти протокола будут лежать у меня в сейфе. Если заерепенится, позвоню Бигуну. Тот ему быстро объяснит, что с ним будет через час после того, как я открою сейф. Кстати, Бигун – тоже удачно срубленная фигура. Его визитка, с уважением и тремором в руках подаренная мне, лежит в кармане. Пусть лежит. Есть не просит.

ГЛАВА 6

Август – лучшее время для отдыха и лечения в санатории. Кто только не отдыхал в «Бобылево» с двадцатого августа по первое сентября!..

Лежащий передо мной журнал бесстрастно раскрывал тайны пребывания в санатории. Помимо нескольких депутатов городского и областного советов, в джакузи «Бобылево» расслаблялись даже мэр и начальник нашего ГУВД. Славное местечко! Вот и вся демократия. Что-то я не могу при всем желании обнаружить здесь фамилию Гольцова или, скажем, Обрезанова. Рылом они не вышли. Про себя я вообще молчу.

Однако, несмотря на все трудности, связанные с огромным количеством незнакомых мне фамилий, кое-что раскопать мне удалось. И первое, что меня заинтересовало, была личность некоего Алтынина, который въехал в санаторий двадцать второго числа, а выехал двадцать четвертого. Фамилия очень знакомая, об этом мне сразу сообщил сигнал из той части мозга, что отвечает за память. Но на большее, сколько я ни напрягался, себя не подвиг. Связать фамилию и конкретное событие оказалось трудно.

Сняв трубку, я набрал номер администратора санатория.

– Вас Загорский беспокоит…

– Господи, Сергей Васильевич, какая радость! Чем могу быть вам полезен? Мне подъехать или так расспросите?

Вот так, другое дело…

– Подъедете завтра, а сейчас я прошу вас напрячь память.

– Сию минуту.

– Не перебивайте, это нетактично. Вспомните одну молодую и очень симпатичную девушку, которая гостевала в вашем притоне в последней декаде августа. Она должна была прибыть в сопровождении мужчин, и, как мне кажется, она не совсем этому радовалась. Пробыла она у вас три дня.

Ничего удивительного в том, что он вспомнил. Он припомнил, как девушка по имени Ольга приехала с тремя молодыми людьми. Но это все, что он помнит. Врет! После того как я пообещал сообщить Бигуну, что его подставил именно он, администратор, на свет всплыла одна фамилия. Черкнув на календаре карандашом, я, не попрощавшись, положил трубку. Завтра этот олень с утра пораньше примчится за журналом.

Я не успел даже убрать руку с телефона, как раздался звонок. От неожиданности я вздрогнул и столкнул локтем на пол стопку листов.

– Тьфу, черт!..

Не черт, Обрезанов.

– Зайди-ка ко мне, Сергей. Наши воробушки с авторынка прилетели.

Если честно, сил уже не было никуда идти. Кажется, бессонная ночь выходит боком. Сейчас с удовольствием лег бы на раскладушку, накрылся курткой и закрыл глаза… Эта картина настолько явственно встала перед моими глазами, что я даже на мгновение потерял над собой контроль и мною овладела сладостная дремота. Нет, прилечь не удастся. Взбадривая себя, я резко кашлянул и растер лицо руками.

«Воробушки» из школы полиции оказались на редкость сообразительными и предприимчивыми малыми. Они поработали на совесть. Главных новостей было три. Даже человеку, далекому от сыскного дела, стало бы ясно, что на авторынке города, контролируемом корейцами, функционирует в полную мощь организованный, четко отлаженный преступный механизм. Но не это было главным. То, что Тен и его земляки нарушают закон и не платят налоги, я догадался бы и сам. Интересным оказалось другое.

Группировка Тена насчитывает около ста человек, в основном это корейцы. Однако среди руководителей «триады» есть и лица славянской национальности. Чтобы не отсвечивать на рынке расовым отличием, главными функционерами там являются русские. Так проще общаться с правоохранительными органами, не привлекая внимания националистически настроенных группировок. Черногорск – город русофилов, это я могу подтвердить. После набегов десантников на «черных» в дни ВДВ можно сказать, что корейская мафия сделала правильный ход. Тем не менее что не бросается в глаза простым обывателям, лежит солью на ране у других. Со слов курсантов, корейцы периодически конфликтуют с группировкой Креста. Ну не любит корейцев Коля Крестовский! Мамаеву сейчас не до войн и разборок – второй месяц в СИЗО. А так наверняка и он бы припомнил третью «чеченскую» кампанию.

Второе. Корейцы стабильно приторговывают наркотой. Один из бойких курсантов уже договорился на послезавтра о покупке пятидесяти граммов героина.

– Нужно тридцать пять тысяч рублей из кассы РОВД переписать, и послезавтра можно будет их ломать на сбыте, – с ясными и еще не испорченными глазами проговорил он.

Эх, мальчишки. Хорошие вы пацаны. Тридцать тысяч из кассы отдела… Мы с Обрезановым незаметно переглянулись и не подали вида. Сказали:

– Хорошо, подумаем. Такие дела с кондачка не решаются. Но в любом случае вы молодцы.

Стажеры так и не поняли, что такое «любой случай». Зато мы с Максом довольно быстро сообразили, что цыганская семейка Оглы после ареста Мамы Розы не успокоилась. Источник появления и существования героина на любом рынке города – дом барона Оглы. Жену после трехгодичной подготовки местный ОМОН «закрыть» сумел, но, как видно, дело ее продолжается. А сами корейцы ни за что не станут рисковать, перетаскивая через границу отраву. Наркотики для них – источник дополнительного дохода, но рисковать всем только ради них одних они не станут. Значит, Оглы.

Я сидел и выслушивал все новости с унылым видом. Все, о чем говорили парни, безусловно, интересно, но на данный момент эта информация мне нужна постольку, поскольку мне нужно было раскрыть убийство лидера организованной преступной группировки. И еще – нападение на Лешку. А из всего услышанного я пока не уловил ничего, что имело бы к интересующим меня событиям хоть какое-нибудь отношение. И тут я услышал…

– А еще я с одним гавриком перетолковал, что около крутых тачек трется, – проговорил один из курсантов, скромно покуривая сигарету. – На вид – не при деле, а повадки как у вокзального вора. Пару раз его вызывали в здание администрации, из чего можно заключить, что он один из поверенных у корейцев. Ближний круг, так сказать. И на рынке его знают многие. Цент у него погоняло. Так вот, он «Мерседес» мне все втюхивал.

Парень, несмотря на то что был выпускником школы полиции, а не МГИМО, одевался по возможностям родителей студента именно последнего вуза. Ему запросто можно было предлагать «Мерседес», и на кого он был похож менее всего, так это на мента. Мне, например, на рынке разве что удочку предложат.

Цент, Цент… Почему – Цент? Не Бакс, не Грин. Именно Цент. А что такое – цент? Это разменная монета. Доллар состоит из ста центов. В группировке Тена сто человек… И что, все Центы, что ли?! Да ну, ерунда какая!..

В работе сыскаря иногда бывает момент, когда от отсутствия данных он начинает фантазировать и посредством своей необузданной фантазии заходит очень далеко. Угадать по кличке фамилию – один шанс из ста, если, конечно, кличка не производная от нее. Пока курсанты продолжали доклад, который, по моему разумению, можно было сделать за пять минут, я напрягал теперь уже ту часть мозга, которая отвечает за логику. Я прекрасно знал себя, и мне было известно, что эта навязчивая мысль – установление фамилии барахолочного Цента – не отступит от меня, пока я не упрусь в стену либо в дверь. Лучше, конечно, – в дверь, потому что в противном случае я начну сначала. Такова уж моя суть, от которой я страдаю сам.

– А еще к нему баба приходила… – пронеслось сквозь мои мысли.

– Как она выглядела? Какая баба? – первый вопрос был мой, второй – Обрезанова.

Прозвучало это одновременно и резко, курсант даже осекся, не успев продолжить фразу.

– Ну, девушка. Лет двадцать пять, в норковой шапке такой… – курсант обеими руками показал на себе «уши спаниеля». – Полушубок лохматый такой… – ребро его ладони легло на колено.

Да, с обучением способности описания человека в школе полиции явный пробел. Я решил помочь.

– Короткий полушубок из чернобурки? Из-под шапки пробиваются белые пряди волос? Слева во рту коронка из фарфора? Глаза серые, большие и такие красивые, что в них хочется раствориться?

Наш сухопутный юнга опешил.

– Точно… Зуб я сразу приметил. Белее остальных. И глаза… Серые глаза.

Я облегченно выдохнул:

– Ты не слышал, о чем она говорила с Центом?

– Я рядом стоял. Она как раз подошла в тот момент, когда он предлагал мне опробовать «мерина» на дороге. Только в их разговоре я не услышал ничего важного. Он спросил, как дела, а она ответила, что дела плохо. Мол, оставила ключ, а забрать его теперь уже невозможно.

– А Цент?

– Цент сказал, что если она не вернет ключ, то их поездка отменяется, потому что жить с пустыми карманами можно с тем же успехом и здесь. Все. Дама заверила, что ключ вернет, на том они и распрощались.

Вот тебе и «ничего важного»! Юный коп, не увидев главного в разговоре, сразу заявляет: «Ничего важного». Очень важно, дорогой ты мой! Это очень важно, и спасибо тебе большое за то, что мерз сегодня целый день на этом проклятом рынке! За то только, что ты Ольгу Кореневу там живой увидел да разговор ее с Центом послушал!

Когда курсанты, воодушевленные благодарственным звонком в школу, вышли из кабинета, Обрезанов расслабился и скинул с себя начальственный вид.

– Что ты об этом думаешь?

– Коренева жива. Ключ у меня в кармане. В квартиру на улицу Стофато поставь засаду. Я пошел есть торт и запивать его чаем. Это все, о чем я сейчас думаю.

Я врал. Думал сейчас я не об этом. Сжимая в руке ежедневник, я почти бегом двигался по коридору к своему кабинету. От того, что сейчас написано на одном из листков, упавших на пол с моего стола, зависело очень многое.

«Алтынов. Бобылево».

Лист замер в моей руке.

Что такое «цент»? Это «копейка» по-русски! А как «монета в три копейки» по-старорусски? Алтын! Но очень часто слово «алтын» в разговоре употребляется просто как «копейка»!

Цент… это Алтынов? То есть тот человек, который находился в санатории «Бобылево» в те дни, когда из города исчезала Коренева? Если верить записке, то красивая особа провела там не самые счастливые дни в своей жизни. Писал ли Цент то письмо?

Не закрывая дверь, я выбежал из кабинета и, перепрыгивая через три ступени, помчался вниз по лестнице. О счастье! Наши курсанты, обсуждая первый день практики, курили на крыльце. Я подошел к тому, в ком Цент увидел способного купить «Мерседес».

– Ваня, работа продолжается. А ты как думал?..

Глядя вслед удаляющейся гоп-компании, я понял, что эта четверка мушкетеров сделает все. Даже если это невозможно. В первый раз всегда кажется, что ты готов заниматься поиском всю жизнь. Пройдет семь-восемь лет, и когда в тридцать с небольшим заноет простуженная поясница, научишься вести розыск людей по телефону. Или – раскрывать кражи, не выходя из кабинета. Это не от лени. Это – от мастерства. А пока молодость не предполагает возраст, можно и вот так, с незамотанным на шее шарфом, уходить в начинающий сереть город. Мимо будут идти люди, и ни один из них не оглянется, глядя с уважением тебе вслед. Потому что ни один из них не знает, куда ты идешь и зачем.

* * *

Когда я подходил к этой двери, у меня перехватило дыхание. Я не ослышался, когда она говорила о чае с тортом? Уже протянув к звонку руку, отдернул ее, как от оголенного провода. А если Настя бросила это просто так, как это делается в большинстве случаев при прощании навсегда, – «заходи на торт»?

Черт… У меня выступила испарина. Сейчас у нее сидит мужик, пьет чай. Я позвоню в дверь, он откроет, жуя, подтянет трико и удивленно спросит:

– Вы к кому?

Испарина превратилась в пот. Вот будет номер! Навязчивый, потерявший совесть мент. Настя посмотрит на меня как на идиота и скажет мужику, жующему торт: «Федя, познакомься, это капитан Загорский из уголовного розыска». Федя враз станет похожим на быка в брачный сезон и начнет теснить меня рогами к выходу.

Пойду-ка я лучше в отдел… Я не мужика боюсь, а срама от своей наивности.

Не успев сделать и шага вниз по лестнице, я остановился. «Загорский, с каких это пор ты стал подгоняться, как юнец?» Облокотившись на перила, я сдернул с головы шапочку и полез за сигаретами. Если попаду в пикантную ситуацию, будет стыдно. Я вообще стыдливый, как девица. Но если именно сейчас не нажму на этот проклятый звонок, я буду потом страдать до тех пор, пока снова не увижу Настю.

Вот те и раз, выговорился…

– Молодой человек, – раздалось сверху, – вы что, не слышите меня? Вы к кому?

Фантасмагория булгаковская какая-то. Сон наяву.

– К Насте, – просипел я, как пионерский горн.

– А чего не заходите? – настойчиво продолжала старуха. – Она дома, только что выбегала мусор выбрасывать.

Все увидит старая!.. Почетный караул у жилища незамужней женщины… Ладно, лучше ужасный конец, чем бесконечный ужас. Я решительно вернулся на этаж и нажал на кнопку звонка. Электронная версия «Yesterday» прозвучала как похоронный марш. По ту сторону двери послышались быстрые шаги. Если это мужик, то он весит килограммов пятьдесят пять… Дверь открылась.

Это была Настя.

Я упомянул Всевышнего, потому что не видел в своей жизни ничего более прекрасного. У меня помутилось в голове. Я стоял и смотрел на нее, не в силах произнести ни слова. Всего сутки назад я удивлялся ее красоте в больнице, и мне было странно, что она способна сохранить прическу даже в ночную смену, на работе. Я жестоко ошибался. Она ее не сохраняла. И ее вид, блеску которого я изумлялся всего сутки назад, был видом уставшей на работе женщины…

Это сейчас она стояла передо мной такой, какова она есть в повседневной жизни. Она была прекрасна. Мы молча смотрели друг на друга, и это был эпизод из известной сказки о Красавице и Чудовище. Мне было даже дико думать о том, что я небрит, растрепан и весь мой вид говорит о двухдневной несвежести.

– Загорский… – едва слышно произнесла она. – Ты женат?..

Я заметил, как ее рука, сжимающая край двери, побелела в суставах.

Не понимая нелепости совпадения ситуации и вопроса, я отрицательно покачал головой. Во рту пересохло так, что я никак не мог сглотнуть застрявший ком из бестолковых шуток, комплиментов и извинений…