Текст книги "АЛМАЗНАЯ ТРУБА"

Автор книги: Сергей Мартин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

– А как же квартира, дача? Без присмотра оставлять на такое время…

– Ну, квартира на охранной сигнализации, так что мы не очень волновались, а дача… На даче у нас только сад. Договорились с соседом, что он присмотрит за деревьями, будет поливать, а урожай возьмет за труды.

– А как же коллекция, работы мужа?

– Сосед живёт там постоянно, в доме – крепкие двери и ставни. Кооператив у нас охраняемый, да и люди хорошие. Конечно, случается, и хулиганят мальчишки, но серьезных инцидентов не было. И потом, чему быть, того не миновать. Ограбить могут и при хозяевах.

– Вы правы… И когда же вы с мужем вернулись из деревни? – спросил Максим, делая пометки в блокноте.

– В конце марта. Кажется, 28 или 29–го, – ответила Киселёва, и на её лице вновь отразилась скорбь и боль утраты. – Едва мы приехали, как узнали ещё о трёх смертях… В сентябре умерла Валя Камкина от тромбоза, в октябре – Зимин Николай от передозировки наркотиков, он был радистом в архангельской экспедиции мужа, а вслед за ним – Гена Клочков. Гена был взрывником 30 лет. И подорвался, когда получал взрывчатку на базе, при погрузке. В голове не укладывается такое… И, наконец, совсем недавно, 10 мая, умер от инфаркта Михаил Афанасьевич Логинов, бывший начальник геологоразведочного управления, замечательный человек… После его похорон Лёша две недели ходил сам не свой, да и я тоже… Теперь вы понимаете, что чувствовали мы, потеряв столько друзей и знакомых за столь короткое время?

– Да, понимаю… – хмуро ответил Марьин, смутно почувствовав какую–то зловещую взаимосвязь во всех этих трагических смертях. Каждая из них в отдельности выглядела, как заурядный несчастный случай, но все вместе они выстраивались в какую–то логическую цепь, смысл которой пока ещё был скрыт от него. Интуиция подсказывала ему, что в этой череде смертей есть определенная закономерность и что именно здесь следует искать ответ на основной вопрос: почему исчез Киселёв.

Эта мысль настолько овладела им, что Максим не сразу расслышал, о чём спросила его Киселёва.

– Извините, – пробормотал он, очнувшись от размышлений. – Вы что–то сказали?

– Я спросила: беретесь ли вы за поиски моего мужа? – повторила Ольга Петровна, недоуменно взглянув на него.

– Да, конечно. Только сразу хочу предупредить вас, Ольга Петровна, что мы сильно ограничены в своих полномочиях и возможностях. Если исчезновение Алексея Васильевича связано с криминалом, то для наказания преступников придётся передать дело милиции. Впрочем, они и так занимаются им, хотя и формально.

– И… сколько будет стоить ваша помощь? – слегка замявшись, спросила Киселева.

– О гонораре поговорим позднее, если не возражаете. Обычно за такого рода работу мы берём две–три тысячи долларов, плюс покрытие расходов на поиски. Отчёт представляется по завершении работы. Естественно, для её проведения требуется определённый аванс. Думаю, для начала будет достаточно тысячи. Вас это устроит?

– Да, я согласна.

– Хорошо. Тогда ознакомьтесь с условиями контракта, – Марьин достал из ящика стола бланки и придвинул их клиентке.

В это время у входной двери раздался звонок. Максим встал и, извинившись, вышел из кабинета, жестом позвав жену за собой.

В квартиру ввалился розовощекий крепыш в потёртых джинсах и майке. На ремне через плечо у него висела спортивная сумка, а на пальце он беззаботно вертел брелок с ключами. С первого взгляда было видно, что он весьма доволен собой и даже жара не может испортить ему настроение. Это был Олег Ярцев – один из трёх детективов, работающих в конторе Марьина.

– Салют, шеф! – бодро приветствовал он своего работодателя,

расплывшись в широкой улыбке, и церемонно поклонился Ирине:

– Приветствую вас, о прекраснейшая…

Максим усмехнулся и нарочито строго прервал его излияния:

– Не паясничай. Что у тебя? Только коротко. Я занят с клиентом.

– Ну вот, испорчен праздник души, – обиженно поджал губы Олег, но тут же стал серьёзен. – Ладно, докладываю… Господин Кучеренко и в самом деле стучит люберецкой братве на нашего заказчика. Три дня я его пас, и вот сегодня попалась крупная рыба. Я заснял его во время встречи с неким Власовым – известным авторитетом по кличке Кум. Кучеренко передал ему в ресторане пакет, должно быть, с копиями тех документов, о которых говорил Баландин, за что получил другой, с гонораром.

– Ты зашёл в ресторан в таком виде? – удивился Марьин и недовольно поморщился.

– Ну что вы, Максим Максимович, это я позже домой заскочил, чтобы переодеться. Жара ведь… Их встречу я снял на видео. Хотите посмотреть?

– Позже. Пиши отчёт, Олег, и подготовь все материалы. Завтра свяжусь с Баландиным, и будем сдавать работу.

– Хорошо, шеф, – покладисто ответил Ярцев и удалился в другую комнату, тихонько насвистывая какой–то мотивчик. Когда за ним закрылась дверь, Максим спросил жену:

– И что ты думаешь о деле нашей новой клиентки?

– Думаю, что ты поторопился согласиться…

– Почему? Считаешь, что она – недостаточно выгодный клиент или что дело слишком хлопотное?

– Да нет, клиент как клиент, но… не нравятся мне все эти исчезновения. Ты же знаешь, что это обычно либо убийство, либо похищение. Человек не может просто абстрактно исчезнуть.

– А несчастный случай? – предположил Марьин, сам не очень–то веря в вероятность такой версии.

– Вроде тех, о которых говорила Киселева? – с сомнением сказала Ирина. – Нет, Максим, тут пахнет криминалом и очень серьёзным. Случись с её мужем обычный несчастный случай, его бы уже нашли. Да и остальные… У меня такое ощущение, словно все эти люди были прокляты судьбой.

– Вернее, все они оказались кому–то очень неудобными, причем настолько, что от них стали избавляться, – предположил Максим, нахмурившись и задумчиво потирая подбородок.

– Ты меня пугаешь, – не на шутку встревожилась Ирина. – Если твоё предположение верно, то мы можем столкнуться со смертельной опасностью. Столько убийств, если это были убийства, не по силам одиночке.

– Совершенно верно. География слишком широка, да и исполнение сверх профессиональное… Да уж, дело–то, похоже, весьма не простое, Ириша. Это, конечно, всего лишь предположения и догадки, но нужно быть готовыми ко всему. – Максим посмотрел в глаза жене: – Может, не стоит браться за него? Пока ещё не поздно отказать…

– А ты сможешь? – с грустной улыбкой спросила Ирина. – Да и кто кроме тебя поможет этой женщине?

5.

– А теперь налево, пожалуйста, – сказала Киселёва, когда Максим, свернув с широкого проспекта, направил машину вглубь квартала, застроенного типовыми девятиэтажками.

Через минуту "Лада" затормозила у подъезда одного из домов, стоящих метрах в трехстах от магистрали. Дорога от Кузьминок до Вешняков заняла не более четверти часа, но езда по залитым солнцем улицам в раскаленной, как печь, машине показалась сущим адом. Марьин с облегчением вздохнул, оказавшись в густой тени деревьев, и не спеша огляделся. Двор как двор. Таких в Москве сотни, если не тысячи. Никаких архитектурных изысков, никакой оригинальности в планировочных решениях. Хотя выглядел он довольно пристойно: детская площадка с песочницами, горками и качелями выделялась яркими цветовыми пятнами свежей краски, мусорные контейнеры были огорожены двухметровой оградой, кое–где на газонах пестрели цветники. Мысленно отмечая эти детали, Максим интересовался совсем другим: с каких направлений наиболее вероятно может вестись наблюдение и как, в случае необходимости, можно покинуть дом незамеченным.

–Идёмте же, Максим Максимович, – окликнула его Киселёва и

направилась к крыльцу.

Марьин нагнал её у двери и, вежливо, но настойчиво отстранив хозяйку, вошел в подъезд первым. Внутри было сумрачно и прохладно. Ленивая тишина не таила угрозы, и Максим немного расслабился.

На седьмом этаже лифт остановился, и они вышли на площадку. Пока Киселёва искала в сумочке ключи, Марьин успел осмотреть выход на пожарную лестницу. В случае необходимости ею можно было воспользоваться, хотя он и не питал особых иллюзий на сей счет. Профессионалы не оставят ни малейшей лазейки, если и впрямь придётся столкнуться с серьёзной организацией.

Киселёвы жили в обычных трехкомнатных "апартаментах", но едва Максим вошёл в квартиру, как сразу же почувствовал себя так, словно попал в какой–то музей или библиотеку. И то и другое сравнение было верным, так как повсюду вдоль стен стояли стеллажи с книгами, изящными статуэтками из различных материалов, образцами всевозможных минералов и кристаллов, сверкающих и переливающихся таким разнообразием красок и оттенков, что Марьин застыл, пораженный и восхищенный увиденным.

Были здесь и другие занятные экспонаты вроде чучела метрового крокодила, возлежащего на полке с раскрытой пастью, или экзотических ритуальных масок, вырезанных из дерева и раскрашенных яркими красками. Там, где на стенах было хоть малейшее свободное пространство, висели картины. В основном это были пейзажи, выполненные маслом, изредка попадались изящные акварели, ещё реже – графика. Максим заметил, что, за исключением портрета жены, висящего на самом видном месте в гостиной, других портретных работ не было. Должно быть, Киселёв в своем творчестве живописца тяготел к природной натуре, хотя среди его скульптур было немало прекрасно выполненных бюстов и небольших ростовых фигур и композиций.

Марьин прошёл вглубь гостиной и огляделся. Одну стену занимала румынская стенка под орех с обычным содержимым, другую – стеллажи. На них размещалось подлинное великолепие из сотен образцов кристаллов и камней. Максим подошёл поближе и стал рассматривать их. Камни, по–видимому, были тщательно отмыты, и к каждому из них прикреплена маленькая табличка с поясняющей надписью. Многие камни имели первородную форму, на других были выполнены тщательно отполированные срезы, чтобы раскрыть всю красоту рисунка и красок внутреннего строения минерала.

Сыщик так увлекся просмотром коллекции, что не услышал, как в гостиную вошла хозяйка. Поставив на столик возле дивана поднос с бутербродами, она подошла к нему и, заглянув через плечо, пояснила:

– Это чароит. Алексей привез его из Восточной Сибири. Встречается только там и нигде больше.

– Красивый камушек, – сказал Максим, глядя на тёмно–фиолетовый с шелковистым переливчатым блеском камень. – А почему он так странно называется?

– Почему – странно? Чароит назван так по реке Чара, где его впервые нашли.

– Вот как? Ну, я в этом полный профан, Ольга Петровна. Никогда раньше не сталкивался с камнями, а тут их тысячи, и все разные. Глаза разбегаются.

– Да, у Алексея коллекция насчитывает более двенадцати тысяч образцов, – с гордостью сказала Киселева и пригласила гостя к полу.

– Спасибо, – ответил Максим, садясь на диван, стоящий в углу комнаты у окна. Налив в бокал минералки и выпив половину, он ещё раз окинул взглядом стеллажи с коллекцией и спросил хозяйку: – И сколько это все может стоить, Ольга Петровна?

– Сколько?– растерянно переспросила Киселёва. – Даже не знаю… Никогда не оценивали.

– Ну, хорошо, а есть в ней камни… ювелирного качества? – продолжал гнуть свою линию Марьин, внимательно глядя на хозяйку. – Вы, кажется, говорили, что у вас имеются достаточно ценные вещи?

Он заметил, как смутилась Киселёва при этом вопросе, и, чтобы скрыть замешательство, она стала наливать в бокалы воду. "Похоже, я попал в точку, – подумал Максим. – У Алексея Васильевича наверняка должны быть камушки и подороже этих. Обязательно должны быть! А коли так…"

– Да вы ешьте, Максим Максимович, – немного суетливо предложила Киселёва. – Вы даже не притронулись к бутербродам. Советую попробовать с копченой лососиной…

– Спасибо, Ольга Петровна, – с улыбкой ответил Максим. – И всё же, вы мне не ответили… Поймите, мой интерес вовсе не праздный, и вопросы я задаю не из любопытства. Это может иметь отношение к… исчезновению вашего мужа.

– Ну, хорошо, – сдалась Киселёва. – Идёмте, я покажу вам наиболее ценную часть коллекции. Только… Я надеюсь, вы сохраните конфиденциальность?

– Разумеется, Ольга Петровна. Можете не беспокоиться, – ответил Марьин серьезно и прошел вслед за ней в кабинет мужа.

Эта небольшая комната, как и ожидал он, тоже была заставлена стеллажами с образцами и книгами. Книги, насколько можно было судить по первому взгляду, относились к разряду специальной научной литературы. Многие из них несли на корешках надписи на иностранных языках: английском, немецком и, кажется, французском. "Головастый мужик! – с восхищением и завистью подумал Максим. – Столько языков знает, а я один – и то с грехом пополам вымучил. И вообще Киселёв – личность незаурядная… Кому же он мог перейти дорогу?

Пока Марьин осматривал кабинет, Киселёва в нижнем ящике письменного стола, стоящего у окна, отыскала ключ. Затем она подошла к ближайшему стеллажу слева, открыла стеклянную дверцу и, вынув одну из книг, просунула руку в пустое пространство. Что–то тихо щёлкнуло, и Марьин с удивлением увидел, как стеллаж отошел от стены, словно дверь, открыв взгляду встроенный сейф. Такой тайник не был для него откровением, в условиях стандартной "совковой" квартиры лучший вариант и не придумаешь. Максим успел заметить, что, помимо механических замков, сейф имел и электронный, миниатюрная клавиатура которого размещалась прямо на дверце. Чтобы не стеснять хозяйку, он тактично отвернулся и подождал, пока Киселёва производила необходимые манипуляции.

– Вот, Максим Максимович, – сказала Киселёва, доставая из сейфа плоские красивые коробочки, обшитые замшей, – здесь наиболее интересные камни.

Она положила стопку на край стола и жестом указала на вращающееся кресло, предлагая гостю сесть.

Марьин принял приглашение и осторожно взял верхнюю коробку. На крышке он увидел маленький ярлычок с единственной буквой "Т" и вопросительно вскинул брови, взглянув на хозяйку.

– Здесь турмалины, топазы, танзаниты, титаниты, таафеиты, тектиты, – пояснила Киселева.

Камней было около полусотни, разных цветов и оттенков, возле каждого имелась маленькая табличка с мелким шрифтом. Все камни не были обработаны, но даже в таком виде притягивали к себе внимание, завораживали, пленяли своей природной непорочной красотой и совершенством.

В первом ряду располагались небольшие кристаллы от бледного розово–фиолетового до голубого и зеленоватого цвета. Они тускло поблескивали на чёрной бархатной подушке, к которой крепились тончайшей медной проволокой, и Максим склонился пониже, чтобы прочесть надпись.

– Это таафеиты, – опередила его хозяйка. – Редкий минерал, алюминат бериллия и магния.

Максим понимающе закивал головой и указал пальцем на следующий ряд, в котором лежали несколько камней с замысловатой поверхностью, словно оплавленной пламенем.

– А эти зеленоватые?

– Тектиты, или метеоритные стекла. Вот эти, прозрачные, могут иметь интерес для ювелиров, – ответила Киселева, указав на три крайних образца. – Ещё ниже – титаниты. Силикат кальция и титана. Видите, какая разнообразная окраска?

– Да, красивые камни, – согласился Максим, разглядывая жёлтые, жёлто–зелёные, красные, розовые и зелёные кристаллы, большинство из которых были совершенно прозрачными и сильно блестели на чёрном фоне. – А блеск–то какой…

– Блеск алмазный, – сухо сказала Ольга Петровна. – В геммологии принят такой термин. Эти камни с Урала… А вот взгляните на топазы, – она авторучкой указала на другой ряд призматических кристаллов, довольно крупных и самых разнообразных цветов и оттенков. – Они тоже в основном с Урала.

Максим стал рассматривать камни, но больше всего его внимание привлёк один из них – разноцветный. Киселева заметила интерес гостя и пояснила:

– Это полихромный кристалл. Видите, в разных зонах – разная окраска.

– Да, удивительно красивый, – ответил Максим, неподдельно восхищаясь увиденным. – Должно быть, редкий?

– Для топазов это явление не такое уж и редкое. Встречаются и совершенно бесцветные, но окраску можно изменять и искусственно. Например, облучением и нагреванием. Алексей рассказывал, что вот этот фиолетовый кристалл – самый ценный, потому что такая окраска единична.

– Но он меньше других…

– Для ювелирных камней размер не всегда является мерилом ценности, – улыбнулась Киселёва. – Я, конечно, не специалист в этом, по кое–что знаю… Важна совокупность параметров: размер, окраска, наличие или отсутствие дефектов и посторонних включений… Это относится ко всем камням. Их вообще очень сложно оценить деньгами. Это могут сделать только эксперты и ювелиры, и те часто ошибаются. Алёша как–то рассказывал, что в восемнадцатом веке в Бразилии был найден крупный бесцветный топаз, который приняли за алмаз и вставили в корону португальских королей. И такие ошибки нередки.

– Понятно… – пробормотал Максим больше для приличия. Хотя он искренне восхищался красотой камней, но ни на минуту не забывал о главной цели ознакомления с коллекцией. Достав из кармана блокнот, Максим спросил хозяйку дома: – Ольга Петровна, вы не возражаете, если я сделаю опись наиболее интересных и ценных образцов?

– Это необходимо? – с явной неохотой спросила она.

– Да. Но вы не беспокойтесь, это останется между нами.

– Хорошо, делайте, что считаете нужным. Главное – отыскать Алексея. Все остальное для меня не имеет значения.

Голос хозяйки чуть заметно дрожал, и она поспешила скрыть своё волнение, продолжив пояснения:

– Нижний ряд – турмалины. Самый ценный и редкий вот этот, вишнёво–красный. Видите, он абсолютно прозрачен и не имеет дефектов. Это показатель ювелирного качества камня. Алексей привез его из Забайкалья. Другие – с Урала и Украины.

– Ольга Петровна, а что означает "73 к"? – спросил Марьин, указав ручкой на поясняющую надпись.

– 73 карата. Это вес камня.

Максим закивал головой и стал быстро записывать в блокнот краткие характеристики наиболее примечательных камней. Когда с первой коробкой было покончено, Киселёва закрыла её и осторожно переложила на другой край стола. Затем последовала очередь коробки с буквами "Ш Г". В ней находились шпинели и гранаты. Их осмотр занял меньше времени, так как Максим попросил сразу указать наиболее примечательные экспонаты. За ними были осмотрены цирконы, цитрины, хризолиты, хризопразы, сподумены, пиропы, родониты, опалы, аметисты, александриты, альмандины, жадеиты… Гость едва успевал записывать незнакомые термины, впитывая информацию как губка.

Наконец, убрав коробки в сейф, хозяйка открыла в нём ещё одну внутреннюю дверцу и извлекла из особого отсека коробку из нержавеющей стали, оснащенную цифровым замком. Она раскрыла её и положила на стол.

– А это уже точно самая ценная часть коллекции, – сказала Киселёва, – если мерить её деньгами. Для Алёши это никогда не было главным, как, впрочем, и для меня. Для него камни были ценны прежде всего как эталон эстетической красоты, как природные произведения искусства, если хотите… Разумеется, научная ценность коллекции тоже велика, так как в ней собраны образцы практически из всех месторождений страны и из многих зарубежных.

– И что здесь? – с интересом спросил Марьин, перелистнув страницу блокнота.

– А вы посмотрите, Максим Максимович, – улыбнулась Ольга Петровна. – Вот это – алмазы…

– Алмазы? – удивился Максим, глядя на небольшие восьми – и двенадцатигранные кристаллы со слегка закругленными гранями. Выглядели они не слишком привлекательно по сравнению с густо–зелёными, тёмно–синими, красными и жёлтыми камнями, расположенными ниже. – Надо же, какие они блеклые…

– Алмаз раскрывает свою красоту после огранки. Тогда ему нет равных по блеску и игре света, – сказала хозяйка поучительно, словно проводила экскурсию по музею.

– Откуда они у вас? – поинтересовался Марьин.

– В основном из экспедиций. Но вы не думайте чего–нибудь дурного, –с беспокойством ответила Киселёва, – все камни находятся в коллекции совершенно на законных основаниях.

– Да я и не думал об этом, Ольга Петровна, – немного смутился Максим. – Я имел в виду географию.

– Ну, некоторые – из уральских россыпей. Теперь там редко можно отыскать хорошие камни… Основная часть, вот эти, – она указала на пять–шесть камней размером с горошину, – из Якутии, а последние два – самые интересные и редкие – из–под Архангельска.

– И чем же они интересны?

– Как чем? Цветом, конечно. Вы посмотрите внимательнее, Максим Максимович, – Киселёва подала ему лупу. – Какой цвет у этого камня?

Максим осторожно взял один из алмазов и поднял его, чтобы лучше рассмотреть в солнечном свете. Камень, поначалу показавшимся ему просто тёмным, вдруг засветился густым фиолетовым цветом.

– Фиолетовый?.. Разве алмазы такими бывают?

– Да, это редчайшая окраска и к тому же очень интенсивная, густая, – пояснила Ольга Петровна. – Вы, как и многие, должно быть, знаете только о том, что алмазы бывают "чистой воды", то есть бесцветными. А об окрашенных слышали?

– Что–то слышал… – неуверенно ответил Максим. – Но, насколько я помню, в таких случаях речь идёт о тончайших оттенках, которые трудно различить невооруженным глазом.

– Верно, но верно и то, что встречаются и цветные камни. Они очень редки, а потому ценятся намного выше обычных, бесцветных. Встречаются алмазы жёлтые, бурые или коричневые, голубые, розовые, красные. И необыкновенно редки зелёные, фиолетовые и чёрные. Кстати, второй камень – чёрный, два карата.

– Вот как? Выходит, коллекция Алексея Васильевича и в денежном выражении чрезвычайно ценна… А вы говорили, что не представляете интереса для вымогателей. Нет, Ольга Петровна, за эти камушки в наше время убьют, не моргнув глазом. Вам крупно повезло, что до сих пор из–за коллекции не было инцидентов. Скажите, об этом увлечении вашего мужа знали многие?

– Только близкие друзья, некоторые такие же коллекционеры. А ещё – в Министерстве геологии, так как коллекция официально зарегистрирована там. Да, и в Горном музее. Пожалуй, всё… – немного растерянно ответила Киселева.

– Немало. Странно, что до сих пор никто не навел на вас грабителей. А, может, и навёл… – задумчиво закончил Максим.

– Вы так думаете? Нет, этого не может быть!

– Отчего же? Очень даже может. Вы, Ольга Петровна, слишком идеализируете людей. А зря. Они, знаете ли, в большинстве своём слабы… духом. А тут такое искушение. – Максим иронично усмехнулся и, нахмурившись, продолжил: – Так вы уверены, что вас или вашего мужа не пытались шантажировать и не угрожали?

– Конечно. Ни о чём таком мне неизвестно, – ответила Киселева. –Лёша бы мне непременно сказал. У нас с ним нет секретов друг от друга.

– А если шантажировали его, а он не хотел вас расстраивать? Такое возможно?

– Лёша всегда был чутким и внимательным мужем, но я не думаю, что он стал бы утаивать от меня такое. Это же касалось бы и меня.

– Да, пожалуй. В версии о вымогательстве кое–что не стыкуется. Во–первых, нет факта угроз и шантажа, а во–вторых, все наиболее ценные камни на месте, – стал размышлять вслух Максим. – Странно… И всё же, так или иначе, придётся начинать с вашего ближайшего окружения, с ваших друзей и знакомых, Ольга Петровна. Да, большое спасибо за рассказ и возможность посмотреть на эту красоту. Можете убрать образцы. Всё, что мне было нужно, я узнал.

Киселева молча закрыла серебристую коробку и отнесла ее к сейфу. Через минуту она снова вернулась к Максиму и, тяжело опустившись на стул, тихо спросила:

– Максим Максимович, вы считаете, что Лёшу похитили ради выкупа?

– Пока я этого не исключаю, хотя вымогатели вряд ли бы стали ждать десять дней…

– Тогда что? Что с ним могло случиться? – спросила она, глядя на Марьина с мольбой, словно пытаясь найти ответ в его глазах.

– Этого я не знаю, Ольга Петровна, – честно признался детектив, встретившись с ней взглядом. – Но обещаю, что непременно найду вашего мужа… Для этого мне нужна подробнейшая информация обо всём, что происходило с вами за последний год. Любой, пусть даже самый незначительный, но странный факт может иметь большое значение. Поэтому прошу вам сосредоточиться и ответить на эти вопросы абсолютно искренне и ничего не утаивая. Понимаете?..

– Хорошо, спрашивайте… – вымолвила Киселёва потерянно.

– Тогда начнем с главного. Расскажите о вашем муже. Меня, прежде всего, интересует его работа. Чем он занимался, его специализация, в каких экспедициях бывал, что открыл?

Киселёва тяжело вздохнула и, собравшись с мыслями, начала рассказ. Их беседа продолжалась долго. За окном вечерело, когда Максим закрыл исписанный до конца блокнот и убрал его в карман. В мозгу скопилось столько информации, что он с трудом переваривал её. Требовалось время для спокойного анализа, чтобы расположить всё по полочкам и выбрать единственно верное направление поисков, но как раз времени у него было в обрез. Максим прекрасно понимал, что с каждым часом шансов найти живым Киселёва становилось все меньше. Более того, в сознании настойчиво вертелась смутная догадка, что Алексея Васильевича постигла та же участь, что и его друзей, и жена, стоически верящая в благополучным исход, уже никогда не обнимет своего мужа. От этой мысли на душе скребли кошки.

– Ну что ж, на сегодня достаточно, Ольга Петровна, – сказал Марьин, вставая с кресла. – Завтра утром мы с вами съездим на дачу. Мне нужно осмотреться там, поспрашивать соседей…

– Да–да, конечно, – устало ответила Киселёва, поднимаясь вслед за ним и провожая гостя в прихожую.

– Да, вот еще что, Ольга Петровна, – Максим, задержавшись у двери, обернулся к хозяйке. – Постарайтесь не покидать квартиры до моего приезда и не открывайте дверь незнакомым людям, под каким бы предлогом они ни пришли. Если будут телефонные звонки, имеющие отношение к этому делу, то немедленно перезвоните мне и не предпринимайте никаких действий. Вот вам моя визитная карточка, – он ободряюще улыбнулся. – Всего хорошего. До завтра.

– До свидания, Максим Максимович, – ответила Киселёва и открыла дверь.

Когда Марьин спустился во двор, над городом сгущались сумерки. Жара спала, но было душно, на небе – ни облачка, а воздух застыл в оцепенении.

Двор постепенно оживал: скамейку заняли пенсионеры, на детской площадке резвилась ребятня под присмотром двух мамаш. Максим осмотрелся и, не заметив ничего подозрительного, пошёл к машине. Чувство неясной тревоги возникло у него, когда он вставил ключ в замок двери. На секунду замешкавшись, Марьин встряхнул головой, пытаясь прогнать мерзкое ощущение внезапно возникшего страха, и решительно открыл дверь. Ничего не случилось. Он криво усмехнулся и сел в кресло.

– Фу–у! – с шумом выдохнул он. – Чёрт знает что. Жара, что ли, действует?

Но это была не жара. Ведь именно тогда он обратил внимание на "десятку" с двумя незнакомцами в тёмных очках. А чуть позже у "Будапешта" его попытались вывести из игры.

Нет, жара тут была ни при чём.

6.

Кабинет начальника Полигона, как привыкли называть свой объект работающие на нём, находился на втором этаже щитового финского дома, стоящего у границы рабочей и жилой зон, в сотне метров от вертолетной площадки. Из его двух окон были прекрасно видны КПП между зонами, половина жилого городка строителей и часть военного городка, скрывающегося среди деревьев.

Возле одного из окон стоял высокий пожилой мужчина в штатском и курил сигарету, наблюдая за тем, как через КПП из рабочей зоны выезжает зелёный "УАЗ". Вскоре машина исчезла за углом здания, и мужчина вернулся к рабочему столу, усевшись в глубокое удобное кресло. На его лице нельзя было прочесть никаких эмоций, кроме озабоченности и лёгкого нетерпения, выдаваемого ритмичным постукиванием пальцев по крышке стола.

Вскоре в дверь кабинета постучали, и мужчина ответил, гася окурок в пепельнице:

– Входите!..

Вошедших было двое. Хозяин кабинета ждал их появления, а потому сразу же указал на кресла возле стола.

– Ну? – спросил он, обращая свой взгляд на седовласого крепыша с добродушным лицом.

–Парень раскололся быстро, не продержался и трех минут, – ответил Падре. Усмехнувшись, он достал из нагрудного кармана алмаз и с ухмылкой пояснил: – И знаете, куда он его запрятал? В задницу.

На лице хозяина кабинета появилась гримаса отвращения, но Падре поспешил успокоить начальство:

– Не беспокойтесь, камень чист.

Начальник Полигона взял со стола алмаз, немного повертел его на свету и небрежно бросил на полированную столешницу.

– Хороший камень. Каратов на двадцать? – предположил он, взглянув на Падре.

– Двадцать три, – уточнил тот равнодушно, словно речь шла о булыжнике.

– Если не ошибаюсь, это уже второй случай за неделю, – сказал хозяин кабинета с заметной озабоченностью. – Количество подобных инцидентов каждый месяц удваивается. Нас не может устроить такая ситуация. И дело даже не в том, что мы теряем сотни тысяч долларов из–за воровства, – с этим ещё можно как–то смириться, но утечка камней на "Большую землю" создает серьёзную угрозу для всего нашего предприятия. Если кто–то из этих болванов засыплется с камушками, то след поведет к нам, и тогда возникнут большие проблемы.

– Владимир Петрович, мы не можем предотвратить все случаи хищений, – вступил в разговор второй собеседник. Это был начальник "секьюрити" Лаврентий Кандаладзе, сорокалетний брюнет с кавказскими чертами лица. Говорил он с чуть заметным акцентом. – Вы же знаете, с каким сбродом мы работаем…

– Знаю, знаю, Лаврик, ещё бы не знать… – усмехнулся начальник Полигона. Несмотря на дорогой костюм и внешнюю солидность, он, когда говорил, производил впечатление не администратора, а скорее вожака бандитской стаи. Твёрдости и жестокости в его глазах хватило бы, чтобы остановить самую горячую голову. – Для того и набирали контингент рабочих с судимостями, чтобы не вякали. Но, как видно, в чём–то просчитались.

– Да нет, развитие ситуации прогнозировалось с самого начала, – заметил Падре. – Этих людей ничто не остановит. Они будут воровать даже под угрозой смерти. Соблазн слишком велик, ну а риск…

– Меня не интересует психология "негров", – прервал его босс, взглянув на подчиненных ледяным взглядом. – Меня интересует, что вы намерены предпринять, чтобы перекрыть любую возможность утечки камней?

– Мы делаем все возможное, Владимир Петрович, – вздохнул шеф "секьюрити". – Пока ещё ни один камень не покинул территорию прииска…

– Вы в этом уверены? А вот у меня есть другая информация… – Начальник Полигона сделал многозначительную паузу и, достав сигарету, не спеша прикурил. Взглянув на настороженные лица подчиненных, он хмуро продолжил: – Так вы не в курсе? Замечательно! Тогда какого хрена вы здесь делаете?

– Но, Владимир Петрович, я не понимаю… – заволновался Кандаладзе.

– Не понимаешь? – голос босса стал почти угрожающим. – А может, не хочешь понимать? Мы ведь не в бирюльки играем, Лаврик. Ты не представляешь, чего стоило раскрутить это дело. Нам не позволят угробить его. Незаменимых людей нет. Надеюсь, хоть это до тебя дойдет?