Текст книги "Кукловоды"

Автор книги: Сергей Мартин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

–Ладно, видно будет, – нахмурившись, ответил Марьин и спросил друга. – Так кто эти трое, что летели с Брандтом?

–Имен не знаю, но места, где они сидели, помню. Могу описать внешность.

–Валяй. Это всё равно, что фото получить, – сказал Максим. – У тебя же память просто феноменальная…

ГЛАВА 11. «КРУТЫЕ ЗАБАВЫ».

Москва, 1996г.

В свои тридцать пять Николай мог быть вполне довольным судьбой. Карьера круто шла в гору, и он, уже полковник, занимал генеральскую должность, о чём не могли мечтать многие бывшие сослуживцы, начинавшие вместе с ним с лейтенантских погон после окончания юрфака. Но ему повезло, что называется, «попасть в струю». Фортуна однажды дала ему шанс, и Николай сыграл ва–банк, поставив на кон и карьеру, и даже жизнь. Оказав деликатную услугу, он сделал верный ход и попал под покровительство весьма влиятельного человека в министерстве. Николай умел выбирать «друзей» и делал это сугубо из прагматичного расчета, хорошо усвоив главный принцип успеха, который он сформулировал примерно так: «Будь под брюхом у акулы, как рыба–прилипала, будешь сыт и крут».

Этот принцип позволил ему, человеку неглупому, жесткому и циничному, достичь многого в жизни. У него была немалая власть, куча денег и обширные связи среди сильных мира сего. Работал он много и напряжённо, но его рвение отнюдь не было связано с исполнением служебного долга. Хотя в органах полковник был на хорошем счету, основные его интересы не имели ничего общего с борьбой с преступностью. Высокая должность, на которой он оказался по воле покровителей, находилась в сфере влияния одной из сильных олигархических группировок или клана, как писали в газетах, и полковник прежде всего стоял на страже интересов этих людей.

Полковник ни в чём не отказывал себе в жизни. Имея квартиру на Фрунзенской набережной, он построил шикарный коттедж в престижном загородном районе и купил пару дорогих авто. Казалось, живи и радуйся. Но одна проблема омрачала его существование. Эта проблема касалась интимных отношений со слабым полом. Когда–то давно Лузгин обнаружил, что не может получить удовлетворения от нормального сексуального контакта с женщиной. Даже самая темпераментная подружка не могла заставить "забить фонтан", и это бесило его и приводило в ярость, отчего Николай так и не смог жениться. Ни одна девушка после учинённых им побоев больше не желала продолжать встречаться со "свихнувшимся импотентом". Врачи не находили никаких физических патологий и относили его проблему к области психики. Он пытался лечиться, но занудство психоаналитиков и сексопатологов выводили его из себя. Не помогали и изощрённые ласки "жриц любви". Жалкое подобие удовлетворения он испытал, избив до полусмерти одну из проституток и жестоко изнасиловав окровавленную и визжащую от боли и ужаса девицу в извращенной форме. После этого случая у Николая возникли серьёзные неприятности, и скандал едва удалось замять, откупившись от братков довольно крупной суммой, но зато он понял, как может решить свою проблему.

В один из тёплых майских вечеров полковник засиделся до поздна в своём кабинете. Рабочий день выдался на редкость напряженным и нервным, и хотелось разрядиться от накопившегося заряда нервозного раздражения и злобы. Закончив разбирать документы и убрав их в сейф, Николай достал из шкафчика бутылку виски и, щедро плеснув в бокал, залпом выпил. Спиртное растеклось теплом внутри, но напряжение не сняло. Ещё один бокал подействовал тоже с задержкой и как–то странно, пробудив неясное желание, похожее на зуд, отчего раздражение лишь нарастало. Грязно выругавшись, полковник отправился домой, ещё не зная, чем занять себя, чтобы избавиться от скверного настроения. Новенький "Ниссан" ждал его у крыльца, но он изрядно выпил и чувствовал, что лучше не садиться самому за руль. На такой случай у полковника всегда была под рукой дежурная машина с проверенными "янычарами". Тёмно–синий фургон подкатил к крыльцу через минуту, и полковник залез в него, мрачно поприветствовав свою "зондер–команду", которую он лично подбирал для выполнения особых поручений.

–Куда едем, Николай Фёдорович? – спросил сидящий за рулём лейтенант Власов, которого в узком кругу прозвали Шумахером.

–Пока домой, – бросил полковник и, подумав, добавил, – если ничего лучшего не засветит.

Машина резво тронулась с места и покатила по залитым огнями улицам Москвы.

–Трудный день, шеф? – участливо спросил капитан Осколков, покосившись на его хмурое лицо, и, предвосхищая ответ, предложил: – Может, поразвлечёмся?.. Вон сколько тёлочек пасётся.

Полковник что–то злобно прошипел неразборчиво и отвернулся к окну. Мимо на широких тротуарах проплывали толпы прохожих, среди которых было полно молодых и симпатичных женщин, с наступлением тёплых дней поспешивших максимально облегчить "форму одежды". Их стройные фигуры в мини–юбках и брюках в обтяжку соблазнительно дразнили воображение Николая, и он злился всё сильнее и сильнее из–за нарастающего неудовлетворенного желания.

Он вдруг вспомнил, как однажды, года два назад, частные и очень важные дела привели его в один из линейных отделов "транспортников". Нужно было кое–что уладить с давним приятелем и партнёром по "бизнесу", начальствующем на "железке". Когда с делами было покончено, сделку решили "обмыть".

Приняли на грудь тогда изрядно и, как водится, потянуло на баб. Кореш вызвал к себе в кабинет, где была накрыта "поляна", двух сержантов и высказал "просьбу" организовать "веселье". Николай тогда ещё сказал ему в шутку, что предпочитает грудастых блондинок, но кореш воспринял это пожелание всерьёз и передал его своим парням.

Они продолжили попойку, а примерно через час появился один из "гонцов" и, пошептавшись с начальником, исчез за дверью.

Потом они вдвоем спустились в подвал и вошли в какую–то подсобку. Там Николай увидел тех самых сержантов и красивую девушку с роскошными светлыми волосами и высокой грудью – именно такую, какую он пожелал. Как оказалось, девица была приезжей провинциалкой, её задержали на перроне вокзала и под видом проверки документов привели в отделение. Когда Николай с приятелем вошли, "обработка" шла полным ходом. Девушка была сильно перепугана и что–то пыталась объяснить допрашивающим её милиционерам, но те были непреклонны и суровы. Они высыпали на стол содержимое её сумки и вскоре "нашли" небольшой пакетик с белым порошком. Вот тут и началось самое забавное. Видимо, подобное эти шустрые ребята проделывали не раз, и всё дальнейшее было похоже на спектакль. Появился "протокол", и задержанную запугали до слёз, грозя суровой статьей за провоз наркотиков и намекая при этом, что можно и замять дело, если она согласится провести с ними "ночь любви".

Провинциалка оказалась непонятливой дурой, вздумавшей сказать им о том, что будет жаловаться начальству за произвол. Тогда девицу попросили раздеться для проведения "личного досмотра". Рыдая и умоляя отпустить, девушка стыдливо сняла юбку и блузку, оставшись в нижнем белье, но приятель Николая потребовал снять всё. Девица уперлась, и впала в истерику, и тогда ей надели наручники, перегнув через стол и пристегнув руки к водопроводной трубе. "Досмотр" начал сам майор Малявко и провёл его очень тщательно. Сорвав с рыдающей девицы её тряпки и ощупав с ног до головы, он обследовал все "потайные места" и подмигнул Николаю, приглашая его оценить достоинства молодого женского тела. Тот уже завелся и без лишних церемоний взял её силой, но кончить, как обычно, не смог. Озверев, Николай принялся жестоко избивать девушку и снова изнасиловал её. Вцепившись в волосы и запрокинув ей голову, он стал душить вопящую жертву, пока та не стала хрипеть. Когда она потеряла сознание, он, наконец, получил долгожданное удовлетворение и отпустил её. Такого наслаждения Николай никогда ещё не испытывал.

Полуживую девушку привели в чувство и снова пустили по кругу, но теперь её истязали садистски изощренно. Один из сержантов предложил сделать "качели". Девушку подвесили за руки и ноги к крюку в потолке и стали насиловать попарно, сопровождая это извращенное надругательство пытками и избиением. "Поляну" перенесли сюда же в подвал, и "веселье" продолжалось до глубокой ночи. Когда пьяная компания притомилась, вдоволь натешившись женским телом и наглумившись над жертвой, они придумали другое развлечение. Голую, растерзанную девушку отвели в "обезьянник", в котором сидело с десяток бомжей и "безбашенных" отморозков, и, пристегнув наручники к решетке, оставили "на съедение" уркам и наркоманам, а сами уселись напротив, чтобы понаблюдать за продолжением омерзительного надругательства. Попивая водку, компания с хохотом комментировала происходящее и советовала очередному похотливому кобелю как лучше управиться с самкой. Жертва была в полубеспамятстве и уже не стояла, а висела на решетке, а её все насиловали и насиловали, выстроившись в очередь, животные в человеческом обличье.

Под утро всем изрядно надоело это "развлечение", да и девица была в ужасном состоянии и уже не реагировала ни на что. Её так измочалили, что всё тело было в сплошных синяках, ссадинах и ожогах от сигарет. У бедняжки были сильные внутренние повреждения, и кровь струйками текла по её красивым стройным ногам. Поняв, что она умирает, компания решила избавиться от неё. Один из сержантов подогнал к заднему входу дежурную машину, и девушку тайком погрузили в милицейский УАЗ. Вся компания отправилась закончить своё чёрное дело. Подходящее место было известно сержантам. Машина остановилась на большом заросшем кустами пустыре возле заброшенного котлована какого–то долгостроя. Сюда и сбросили её, выволочив за ноги, как падаль, а потом облили бензином и подожгли…

О, как она кричала, корчась в предсмертной агонии в ярком пламени! Николай содрогнулся всем телом, вспомнив об этом, но он помнил и то, что в тот момент испытал настоящий оргазм.

Воспоминание о том случае пробудило в нём ясное желание испытать ещё раз нечто подобное. То была первая жертва, после которой были и другие, но именно та девушка оставила в его памяти неизгладимое впечатление. Монстр, сидящий в нём, требовал новой кровавой жертвы. Полковник скривился в злобной гримасе и стал смотреть в окно уже с определенной целью, выискивая алчным жестоким взглядом среди сотен и тысяч женщин ту, которая должна быть принесена в жертву чудовищу, властвующему над ним.

Он увидел Её недалеко от метро у парка Горького. Одинокая стройная фигура девушки, торопливо шагающей по тротуару, появилась в ярком свете фонаря, и Николай сразу оценил её формы. Молоденькая девушка была в обтягивающих брючках и тонком джемпере, и ее упругая аккуратная попка и высокие груди выглядели очень аппетитно. У девчонки были такие же густые и длинные вьющиеся светлые волосы, как и у той, первой. В мозгу полковника сразу возникла картина из ада, где он беспредельно властвовал над этим существом, терзая её тело и упиваясь причиняемой ей болью, превращающей в ничто, в аморфную жижу, даже самую сильную и непокорную душу.

–Притормози! – приказал он Шумахеру, когда фургон обогнал девушку, и полковник увидел её юное красивое лицо.

Водитель остановил машину, прижавшись к бордюру, и, обернувшись, спросил:

–В чём дело, Николай Федорович?

–А почему бы нам действительно не поразвлечься, мужики? – вместо ответа спросил он своих подручных. – Вон ту сучку в брючках видишь? – обратился полковник к капитану.

–Которую? – переспросил тот оживленно, предвкушая "острое блюдо", и высматривая в окно намеченную шефом жертву. – Длинноволосую?..

–Её самую… Давай, зацепи сучару. Лёха, ты тоже иди. Подстрахуешь, если что…

Вслед за капитаном из машины вышел третий – лейтенант Багно, и оба не спеша направились навстречу ничего не подозревающей девушке. Когда она почти поравнялась с ними, капитан жестом остановил её и сказал:

–Капитан Осколков. Ваши документы, пожалуйста.

–Какие документы? – удивлённо и растерянно спросила она. – У меня нет с собой документов. Я иду с дискотеки…

–Нет документов?.. Плохо, девушка. А регистрация у вас есть?

–Есть.

–Вы где работаете или учитесь?

–Я студентка экономической академии, живу в общежитии…

–Приезжая?

–Да.

–Пройдите, пожалуйста, к машине, – вежливо предложил капитан.

–Зачем? – забеспокоилась девушка. – Может, не надо?..

–Надо. Мы должны выяснить вашу личность. Сейчас проедем в отделение и созвонимся с комендантом вашего общежития. Если он подтвердит, поедете домой. Не беспокойтесь, на долго мы вас не задержим. Кстати, как вас зовут?

–Алёной… Алёна Митина.

–А сколько тебе лет?

–Восемнадцать.

–Ну, хорошо, идём, Алёнушка, – сказал капитан, легонько подтолкнув девушку к машине.

Она с волнением вошла в фургон и села на край длинной мягкой кушетки, тихо и настороженно сказав, бесцеремонно рассматривающему её, полковнику "Здрасьте", а вслед за ней влезли и оба офицера. Машина сразу тронулась с места и быстро покатила по проспекту.

–Её Алёнушкой зовут, – с усмешкой доложил шефу Осколков. – Студентка.

Полковник сидел напротив девушки и в упор оценивающе смотрел на её высокую грудь, соблазнительно обтянутую тонким джемпером.

–Что вы так смотрите на меня? – смущенно и с беспокойством спросила она, почувствовав этот плотоядный раздевающий взгляд.

–Красивая девочка, – констатировал полковник, подсаживаясь к ней и обращаясь к своим подручным. – У тебя уже был мужчина? – цинично спросил он её.

–Что?.. – удивлённо и с лёгким замешательством спросила она, а, поняв суть вопроса, вспыхнула и с возмущением ответила: – А вам–то что за дело?

–Надо же, неужели до сих пор ещё не трахалась? Для кого бережёшь себя, красавица?

–Что вы себе позволяете!?

–Многое, детка, очень многое, – ответил Николай, придвинувшись к ней и бесцеремонно обнимая за плечи. Она попыталась высвободиться, но он со зловещей и слащавой усмешкой сказал: – Например, я намерен оттрахать тебя и порвать, как Тузик тряпку, моя сладкая.

Мужики, сидящие в машине, похотливо хохотнули, и Алёне стало страшно. Девушка почувствовала на своей груди руку этого неизвестного самоуверенного наглеца, а другая его рука пыталась протиснуться меж её крепко стиснутых ног. Это уже не было шуткой, и ужас от близости беды охватил девушку.

–Выпустите меня! – закричала она и попыталась вырваться из ненавистных мерзких объятий неизвестного мужчины в штатском, от которого исходило нечто властное, зловещее и омерзительное, отчего по её коже пробежали мурашки. Но рука полковника уже схватила её за волосы и рывком опрокинула на кушетку.

–Не–ет! Не–ет!! – отчаянно закричала девушка, отбиваясь от этих сильных рук.

Двое милиционеров быстро бросились к ней, и на её запястьях тут же защелкнулись наручники, приковавшие их к поручню. Она оказалась беспомощно лежащей на кушетке и не способной даже отбиваться, а трое мужиков сноровисто стянули с нею брюки и задрали к горлу джемпер, обнажив красивое гармоничное тело.

Алёна видела перекошенные похотливой гримасой лица мужчин, торопливо расстегивающих ремни на брюках, и ужас от осознания предстоящего насилия и бесчестия охватил бедняжку. Из глаз её брызнули слезы, и она стала умолять их:

–Отпустите меня… Не надо… Прошу вас, не надо… Не трогайте меня!

Но эти мольбы лишь подогревали насильников. Полковник снял брюки и присев рядом с ней, с вожделением провел ладонью по гладкой шелковистой горячей коже на животе девушки, рассматривая её всю горящим взглядом маньяка. Потом он с силой стиснул в ладонях её груди, словно хотел выдавить сок из персиков, и она закричала от боли.

–А–а–а!!! Пусти–и! Больно!…

Этот крик лишь подтолкнул Николая. Он прильнул к её груди губами и стал сначала остервенело ссосать её соски, а потом, как вампир, вонзил в мягкую податливую плоть свои жёлтые прокуренные зубы, с удовольствием ощутив на языке солоноватый вкус брызнувшей крови. Дикий вопль невыносимой боли оглушил насильников. Девушка отчаянно забилась на кушетке, но две пары сильных рук схватили её за ноги и, заведя лодыжки за голову, зафиксировали их наручниками.

–Станок готов к работе, шеф, – сказал Осколок и хохотнул, звонко шлёпнув тяжёлой ладонью по гладким и бесстыдно выставленным на всеобщее обозрение ягодицам девушки. – Порвите эту целку. Она так и просится на х…

Алёна рыдала, с ужасом и отвращением ощущая, как чьи–то руки ощупывают её ноги, бедра, промежность, как чужие дрожащие и потные пальцы раздвигают вульву и грубо входят во влагалище, разрывая нежную кожу…

Ей было очень больно, и её мутило от омерзения и страха, а тело сотрясала нервная дрожь, что вызывало смех и мерзкие похабные шуточки у её мучителей. Алёна ждала скорого неотвратимого бесчестия, почти смирившись с этим неизбежным позором, и в полубреду молила Бога, чтобы ЭТО поскорее кончилось, но девушка ещё не знала, что это – только прелюдия к невыносимо долгой ночи кошмаров, которые ей предстояло испытать перед тем, как умереть в страшных муках…

ГЛАВА 12. «КРИМИНАЛЬНЫЙ ТОПЛЯК».

Мощный БМВ стремительно летел по почти пустынной ночной автостраде, тихо шелестя шинами. Ровный гул мотора да свист ветра пели колыбельную прекрасной Венере, безмятежно спящей на откинутом сидении и заботливо укрытой пледом. Алекс боготворил свою жену и с нежным восхищением любовался её спокойной красотой, изредка отрывая взгляд от монотонного полотна дороги и уверенно ведя машину на огромной скорости. В свой родной город они выехали в полночь, рассчитывая к утру добраться до места. Джеки не терпелось поскорее оказаться на знакомых улицах и предаться воспоминаниям, и Алекс согласился с ней не затягивать с отъездом, избрав для поездки автомобиль, что было не менее быстро и удобно, чем отправиться самолётом или поездом. Всего за восемь часов он намеревался преодолеть тысячу километров от Москвы до Тольятти. Такой темп езды был вполне реальным при его навыках полупрофессионального гонщика и возможностях трехсотмильного автомобиля.

Когда Джеки уснула, Алекс занялся размышлениями над странным и тревожным стечением обстоятельств, преследующих их с момента вылета из Германии. Сначала – неприятный инцидент с озабоченным извращенцем Брандтом, потом – гипотетический подпольный бордель и массовые исчезновения девушек в родном городе. Наконец, новая, совершенно неожиданная, проблема, возникшая у дочери, отмахнуться от решения которой он не мог.

Чутьё подсказывало Алексу, что основания для сомнений и подозрений у его Алёнки (как он любя называл дочь), как–то незаметно и без отцовского участия превратившейся из ребёнка во взрослую, самостоятельную и умную женщину, ставшую врачом–кардиологом, более чем серьёзны. Ещё сутки назад, когда Алёна позвонила ему на мобильник и попросила его срочно приехать в аэропорт, где она ожидала обратного вылета в Берлин, он ещё не представлял, что так встревожило дочь и насколько существенны её опасения. Алекс помчался на встречу с ней, радуясь редкой возможности повидаться с дочерью и, конечно же, собственной отцовской востребованности. А ещё он давно хотел познакомить своих самых любимых женщин друг с другом и воспользовался случаем, предложив Жене и Максиму поехать вместе с ним. Алёну они встретили в зале чартерных рейсов. Она нервно прохаживалась взад и вперед в полупустом зале, и была крайне озабочена чем–то. Дочь вяло и натянуто отреагировала на представленных отцом Женю и Максима, сухо поздоровавшись с ними, что обескуражило и разочаровало его, ожидавшего от их встречи большего. Однако он не подал вида, что обижен и расстроен, безошибочно почувствовав, что виной всему её психологическое состояние.

Алёна сразу же перешла к делу, поскольку времени до отлета самолета оставалось немного. Из довольно сбивчивого и пространного объяснения дочери Алекс смог понять главное: она подозревала, что по воле случая стала свидетелем какой–то дурно пахнущей истории с нелегальной или, вернее, полулегальной пересадкой органов безнадёжно больным пациентам. С её слов, в известной немецкой клинике, где она работала, производили сложные операции, в том числе и по имплантации, однако из–за недостатка донорских органов многие пациенты умирали, не дождавшись их. Примерно с год назад она заметила, что значительное число ожидавших очереди на такие операции пациентов стало покидать клинику, отправляясь куда–то за рубеж, где по слухам их проблема решалась быстрее, а затем выяснилось и другое. Каким–то образом родственникам больных делались конфиденциальные предложения на проведение операций по пересадке от некой частной клиники в России, гарантирующей быстрый подбор донорского материала, качественное оперирование и последующее лечение. Конечно, подобные предложения были весьма заманчивы для людей, теряющих последнюю надежду и почти отчаявшихся спасти родных и близких. Они были готовы пойти на всё ради этого, и, как правило, безоговорочно принимали некие условия контракта, о которых Алёна могла лишь догадываться. Само–собой подобные услуги стоили значительно выше и без того огромных сумм, оплачиваемых по счетам в её клинике, но кроме того пациент должен был выехать на операцию в Россию не позднее чем через двое суток после получения вызова из той клиники. Вот это обстоятельство и насторожило Алёну.

Обычно для проведения подобных операций приходится долго ждать случая, когда появится подходящий по биометрическим параметрам донор, либо погибший при аварии или по другим причинам, либо добровольно согласный продать для пересадки какой–то свой орган, но обязательно совершенно здоровый. Уже одно это крайне ограничивает возможность своевременного приобретения нужного имплантата, а ведь ещё необходимо получить соответствующее официальное разрешение от родственников погибшего и решить кучу других бюрократических проблем. Поэтому большинство клиник мира, способных производить такие сложные операции, постоянно обмениваются банком данных и самим донорским материалом, доставляя органы в специальных контейнерах за несколько часов из одного конца мира в другой. Но упомянутая клиника в России общепринятой практики не придерживалась и не предоставляла донорских органов для проведения операций за рубежом, по месту лечения пациентов. Настораживала Алёну и непонятная сверхсекретность, окружающая эту клинику, как будто операции производились не в медицинском учреждении, а на ядерной базе. Алёна поделилась с отцом опасениями, что происхождение донорских органов не вполне легально, и потому они не могли быть переправлены за пределы России по официальным каналам. Она не знала, как поступить в этой сложной ситуации, и просила у него совета. Но что он мог посоветовать ей, не обладая достоверной и полной информацией? Самым разумным для неё было бы не вмешиваться в это грязное дело.

Но Алекс знал, что Алёна, как и он сам, по своему характеру не могла оставаться равнодушной к любой несправедливости, а тем более к преступлению, совершаемому у неё на глазах. История, рассказанная Алёной, и впрямь попахивала дурно и явно была связана с криминалом. На это у Алекса был особый нюх, и он забеспокоился, предчувствуя опасность, угрожающую дочери. Максим тоже профессионально быстро оценил скудную информацию и сделал правильные выводы. Предвосхищая просьбу друга, он вызвался разобраться в деле, чем заслужил благодарный взгляд Алёны. Получив от неё исходные данные для начала расследования и договорившись о взаимодействии и об обмене информацией, они расстались…

"Если подозрения Алёнки подтвердятся, то мне придётся вмешаться, – размышлял Алекс за рулем машины. – А её надо бы поскорее отправить куда–нибудь подальше от клиники, пока всё не решится. Хотя бы на виллу на Канарах… или пусть поживёт в нашем доме. Там за ней присмотрят мои парни, и она будет в безопасности. В клинике ей никак нельзя оставаться. Таким масштабным бизнесом может заниматься только серьёзная организация с мощным прикрытием и большими возможностями. Наверняка, у неё есть сообщники и в Германии, и по всей Европе. Если они почуют повышенный интерес к себе, то обязательно постараются выяснить источник утечки информации и рано или поздно выйдут на Алёну. Да, проблема… Ну почему я притягиваю к себе всякую дрянь?! Я что – пылесос?! Или это мой крест до конца?.. Ох, чувствую, опять будет большая разборка. Камушек уже покатился с горы, жди лавины…"

Труп неизвестного мужчины был обнаружен рано утром примерно в километре от плотины ГЭС экипажем речного буксира, следующего из порта к шлюзам. Сообщение об этом майор Ходаков получил от дежурного по управлению и сразу же выехал в морг, куда доставили тело для опознания и проведения экспертиз. Когда он прибыл на место, там уже работала оперативно–следственная группа из «убойного» отдела и судмедэксперты. Поздоровавшись с коллегами, Ходаков спросил давнего знакомого – капитана Бобылева, уже заканчивающего оформление протокола:

–Ваня, почему вы занимаетесь "топляком"?

–Так ведь клиента дважды замочили, Вася, – ответил тот иронично, оторвавшись от бумаг и пожав протянутую руку. – Сначала фигурально, а уж потом в прямом смысле – бросили в реку, чтобы избавиться от трупа.

–Что? Огнестрел?

–Не–а… Глубокая колотая рана левого глаза с проникновением в мозг. Возможно, стилет, отвертка или заточка. Мастерский удар. Мужик, наверное, и не пикнул… А ты чего здесь?

–Да так, есть определённый интерес.

–Думаешь, клиент твой?

–Всё возможно… Я взгляну?

–Ноу проблем! Вон он, сердешный, – ответил Бобылев, указав жестом на стол с лежащим под простыней телом.

Ходаков подошёл к столу, откинул покрывало и стал внимательно осматривать труп. Перед ним лежало тело средних лет мужчины, светло–русого, почти блондина, среднего телосложения и роста, убитого, вероятно, ударом в глаз острым предметом в виде стержня. Характерная округлая рана диаметром пять–шесть миллиметров была хорошо видна, и причина смерти не вызывала сомнения. Никаких других видимых повреждений майор не обнаружил. Не было на трупе и особых примет. Ещё раз посмотрев на лицо, Ходаков тихо пробурчал себе под нос:

–Всё сходится. Кажется, он…

–Ну, что скажешь, Василий? – окликнул его Бобылев. – Твой жмурик? Мы не гордые, можем поделиться.

Ходаков подошёл к нему и спросил:

– Ваня, в чём он был одет?

–Одет?.. Шмотки классные и очень дорогие. Кожаный костюм бронзового цвета с интересным рисунком. Я такой кожи никогда не видел… Наверное, змеиная. Ещё брюки, сорочка, туфли, ну и бельё. Всё в протоколе.

–А документы?.. Какие–нибудь украшения на нём были?

–Нет, ничего не было. Ты тоже заметил дырку в ухе? – спросил Бобылев и, увидев молчаливый кивок, сказал. – Он носил серьгу. Ещё есть следы от колец на пальцах. Думаю, тут всё ясно: убийство с целью ограбления. Мужик, похоже, из "новых русских". Скорее всего его убили где–то на берегу, обобрали, а потом бросили тело в воду.

–Ошибаешься, Ваня.

–Это почему же?

–Во–первых, если убили с целью ограбления, то почему не забрали костюмчик? Он стоит, пожалуй, поболе нашей годовой зарплаты. Во–вторых, если труп бросили у берега, то каким образом он оказался у плотины? Течения там практически нет. В–третьих, это не "новый русский", а "новый немецкий"…

–Немецкий?.. – удивленно переспросил Бобылев. – Ты что, знаешь его?

–Да, Ваня, очень вероятно, что это – гражданин Германии Отто Брандт.

– Ни фига себе! Нам только интуриста не хватало!.. Ты что же, знаешь его? – удивлённо спросил он Ходакова, но ответа не получил. – Так что будем делать, Василий? Можно занести в протокол имя потерпевшего?

–К сожалению, с официальным опознанием придётся повременить. Моя информация из частного источника, – пояснил Ходаков и спросил эксперта: – Юра, скажи, пожалуйста, когда наступила смерть?

–Примерно сутки назад. Более точно смогу определить к вечеру, – ответил тот.

–Да, всё сходится… – задумчиво сказал Ходаков.

–Что сходится? – снова спросил Бобылев с некоторой растерянностью. – Ты можешь толком объяснить? На кого его повесят?

–На тебя, конечно, – ответил Ходаков с усмешкой. – Ты начал, вот и раскручивай дальше. Ладно, не переживай, разберёмся…

–Да мне что?.. Не первый и не последний… Но ведь глупо начинать всё с нуля, если это дело пересекается с твоим. Может, подкинешь информацию?

–Конечно, подкину. Я даже могу назвать имя убийцы.

–Что, в самом деле? – недоверчиво спросил Бобылев. – Ты не шутишь?

–Вполне серьёзно. Ты же в курсе истории с пропажей девушек?

–По–моему все в курсе. Наш интурист имеет к этому делу отношение?

–Да, и самое непосредственное, – ответил Ходаков и коротко посвятил коллегу в ход расследования дела. – Так что по Брандту будем работать в одной упряжке, Ваня, – сказал он, хлопнув капитана по плечу.

–Вместе веселее, –усмехнулся тот и, нахмурившись, с сомнением и долей злорадства воскликнул: – Но как девчонка смогла прикончить гада одним ударом?! Тут и матёрому убивцу ещё и удача нужна.

–Случай, Ваня, только случай. В состоянии аффекта всякое бывает.

–Ладно, согласен. Выходит, что эти отморозки просто сымитировали ограбление, чтобы увести нас по ложному следу?

–Ну да… Ты с ребятами поработай основательно на водохранилище. Уверен, что труп сбросили с лодки или катера, но никак не с берега. Причём, отвезли подальше от места убийства. Может кто–то что–то видел…

–Теперь это и ежу понятно. Ну, мы двинем, пожалуй. Здесь всё закончили…

Бобылев засобирался, а Ходаков ещё раз окликнул эксперта, отрывая его от работы за микроскопом:

–Юра! Совсем забыл… Ты не мог бы определить, имел ли наш утопленник незадолго перед смертью половой акт?

–Если надо, сделаю.

–Спасибо, – поблагодарил его Ходаков и, подойдя к телефону, набрал номер Ярцевой, чтобы сообщить следователю о важной новости.

Утром Алекс и Джеки благополучно добрались до Тольятти. Лишь на стационарном КПП ГАИ на выезде с плотины ГЭС их машину остановили для проверки документов. Какой–то капитан долго и подозрительно рассматривал их немецкие паспорта и расспрашивал о цели визита в город. После тщательного осмотра автомобиля им разрешили продолжить путь, но, отъезжая, Алекс заметил в зеркале, как офицер тут же переговорил с кем–то по рации или мобильному телефону, должно быть доложив о прибытии в город иностранцев. Сам факт проверки на дороге Алекса не удивил, но чрезмерная придирчивость и явная избирательность представителя власти вызывала недоумение и настораживала.

"Они что здесь, на осадном положении? – подумал Клёнов, уверенно протискивая свой БМВ в плотный ряд автомобилей, катящих к городу. – Что–то не припомню, чтобы меня когда–то вот так проверяли…"

–Алекс, а где мы остановимся? – спросила его Джеки, с интересом рассматривающая открывшуюся панораму большого современного города. –В отеле?