Текст книги "Умные парни (сборник)"

Автор книги: Сергей Лесков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 51 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]

Академик Владимир Котельников
ОТ ПРЕДЛОЖЕНИЯ АБАКУМОВА Я СУМЕЛ ОТКАЗАТЬСЯ

Ученых масштаба Владимира Котельникова в минувшем столетии в нашей стране можно перечесть по пальцам. Дело даже не в наградах – дважды Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской и двух Государственных премий, кавалер шести орденов Ленина. И не в высоких постах: восемнадцать лет он был вице-президентом Академии наук СССР, семь лет – председателем Верховного Совета РСФСР. Работы академика Котельникова стали базовыми для радиофизики, радиотехники, радиоастрономии, электроники, информатики, криптографии. В Академии наук он состоит уже пятьдесят лет! Не случайно ученый награжден всеми высшими международными премиями в этих научных дисциплинах. Неоценим вклад академика Котельникова в обороноспособность страны: именно по его системе поддерживалась связь во время принятия капитуляции Германии. Этот разговор состоялся, когда советнику президиума РАН Владимиру Котельникову исполнилось девяносто пять лет…

Вопрос:Владимир Александрович, вы, если так можно говорить, потомственный ученый. И дед, и отец – профессора Казанского университета. Но они были математиками. Почему вы пошли в радиотехнику? И как вообще происходит научный выбор в молодые годы?

Ответ:В годы моей юности все были помешаны на авиации, а я ничего в ней не смыслил. Чтобы найти себя, выбрал загадочную радиотехнику, в которой никто не разбирался. Тогда я и предположить не мог, что без радиотехники у авиации нет будущего.

Вопрос:Какое из технических открытий XX столетия сильнее всего изменило жизнь человека?

Ответ:Радио, я уверен, повлияло на жизнь значительно сильнее, чем авиация. С радио начались электроника, телевидение, вся информатика и электронные машины. Поэтому ничего важнее радио в технике за последние 100 лет не возникало.

Вопрос:Вы – патриарх радиофизики, и наверняка вам уже набили оскомину слова классиков про то, что радио уже есть, а счастья все нет. И все-таки не уйти от вопроса: как изменили самого человека все эти технические новшества?

Ответ:Вы думаете, я, как многие старики, начну ворчать, что молодежь, дескать, испортилась? Люди стали более осведомленными, они могут получать информацию из первых рук. Это для человека очень важно. Когда-то мы жили энтузиазмом, сейчас молодежь стремится зарабатывать деньги. Везде есть плюсы и минусы. Что выгоднее для общества? С точки зрения законов информатики, могу сказать, что в эпоху железного занавеса каналы информации были очень сужены и это вело страну в тупик. Одному государству конкурировать со всем миром невозможно. Что жизнь и подтвердила.

Вопрос:Как же так, начали чуть с нуля, подтянулись, долго конкурировали, а потом все рухнуло?

Ответ:Слишком много средств шло на оборону, выдержать было невозможно. Запад всегда был богаче нас, и когда там понимали важность какой-то задачи, бросали средства – и обгоняли нас. Нас хватало на соперничество только в военной технике.

Вопрос:Вы входили в Совет главных конструкторов при Королеве. Если бы Королев не умер столь скоропостижно, то в космосе Америка обогнала бы нас?

Ответ:Обогнала бы, хотя многое мы успели сделать первыми. И при Королеве мы не удержали бы лидерство, просто не хватило бы денег. Он ведь оставил много толковых конструкторов, но все равно на Луне, которую первыми облетели и сфотографировали мы, американцы высадились первыми.

Вопрос:Признаться, меня мучает вот какой вопрос. Большевики были неученые, университетов не кончали, но сумели поднять экономику и науку на мировой уровень. При Горбачеве и Ельцине в правительстве было множество – один за одним и все вместе – академиков. А в итоге все рухнуло, в том числе наука. Парадокс какой-то.

Ответ:Что у нас за экономисты были? Помню, доказывали: связь в будущем будет отмирать, потому что ее заменит план, в плановом хозяйстве телеграммы и письма не нужны.

Вопрос:Слишком торопились наши экономисты и философы. На чем их ученость строилась?

Ответ:На цитировании классиков и критике оппонентов. Про рыночную экономику они могли только петь, а строить не умели. Когда стали появляться программы построения счастливого капитализма за триста и пятьсот дней, серьезные ученые говорили: это блеф, за такое время можно только ошибок наделать. Что и произошло. Во главе некомпетентной армады стоял Гайдар, про которого авторитетные экономисты говорили: опыта нет, но самоуверенности – море. Нет, это не наука привела нас к беде. Это жизнь так распорядилась. Потому что это была жизнь, оторванная от всего мира.

Вопрос:Но вы сами, пребывая на высоких постах, не пытались поговорить с руководством?

Ответ:Я около пятнадцати лет возглавлял в Академии наук группу ведущих экспертов, которая к каждой пятилетке готовила план научно-технического развития страны. Однажды больше часа докладывал этот план Горбачеву и Рыжкову. Они показались мне толковыми людьми. В начале перестройки все шло хорошо, и я не задал им ни одного вопроса. А через пару лет уже обязательно бы спросил: почему партаппарат отошел в сторону, почему партия самоустранилась от решения проблем?

Вопрос:Да просто все устали от этой партии, в том числе она сама устала. Кстати, вам, ученому, создавшему теоремы, на которые ссылается весь мир, не скучно было семь лет заседать в качестве спикера Верховного Совета?

Ответ:Сначала было даже любопытно – что и как там происходит? Потом я понял: дело простое. Выступающих подбирал ЦК, проекты речей согласовывали – не для контроля, как говорили, но чтобы не было параллелизма. Это, наверное, было самое легкое дело в моей жизни. Хотя и самое видное. Ирония судьбы.

Вопрос:Вы считаетесь патриархом криптографии, по вашим расчетам созданы первые недешифрируемые радиотелефонные системы. За это вы получили две Сталинские премии. Правда ли, что ваша лаборатория описана Солженицыным в романе «В круге первом»?

Ответ:Лаборатория моя, но я не хотел работать в системе НКВД, ушел в МЭИ. Министр госбезопасности Абакумов вызвал меня, потребовал, чтобы я возглавил лабораторию. Ректор МЭИ и жена Маленкова Голубцова сумели защитить меня. Но Солженицын не слишком правильно описал атмосферу в лаборатории. «Вольным» приходилось работать больше, чем заключенным, и кормили их много хуже. Усложняла работу и обстановка излишней секретности.

Вопрос:Владимир Александрович, вы прожили чрезвычайно богатую, многогранную жизнь. Что приносило вам наибольшее удовлетворение?

Ответ:Безусловно, занятия наукой. Кстати, разработанную в 1930-х годах теорему Котельникова, на которой построен принцип действия электронных машин, телевидения, систем связи, много лет не принимали и не печатали. Стремление к творчеству, желание открыть что-то новое заложено в механизм мышления человека. Это может выражаться в любом виде. Даже далекие от науки и искусства люди любят решать задачки, разгадывать кроссворды. Но в науке надо иметь больше способностей, она стоит выше всего.

2003

Академик Виктор Садовничий, ректор МГУ
УНИВЕРСИТЕТ – БАРОМЕТР ОБЩЕСТВА

Образование, в привычном понимании, бесконечно далеко от бизнеса. Образование – это удел бессребреников, движимых исключительно благородными мотивами. О стратегии высшего образования размышляет ректор МГУ академик Виктор Садовничий.

Вопрос:Любимый козырь наших политиков – ссылки на то, что бюджет образовательной сферы значительно увеличился. Образование названо в числе главных государственных приоритетов. Означает ли это, Виктор Антонович, что будущее российской высшей школы безоблачно?

Ответ:Когда педагогам на много месяцев задерживали зарплату, ни о чем другом, естественно, думать мы не могли. Да, положение с зарплатой стабилизировалось. Даже средства на коммунальные расходы вовремя получаем. Надо признать, что в последние годы диалог с властью налаживается. Власть уделяет науке и образованию несравненно больше внимания, чем прежде.

Вопрос:Тем не менее, многие сотрудники МГУ по-прежнему охотятся за западными грантами, исследования проводят за рубежом, а дома лишь обрабатывают результаты.

Ответ:В этом главная опасность. Нам грозит катастрофическое отставание от лучших университетов не по квалификации преподавателей, а по качеству оборудования. Студенты должны знать, что такое современные приборы. А у нас многие кафедры по бедности вынуждены отказаться от практикумов. Можно ли сократить пропасть? МГУ решает проблему за счет средств, которые мы зарабатываем платными образовательными услугами. Удалось обновить оборудование на всех факультетах. Думаю, этот путь по силам сегодня российским университетам, если не уделять такого внимания всяческим евроремонтам. Может быть, и какими-то надбавками стоит пожертвовать.

Это, однако, полбеды. Во всем мире университеты являются научными центрами, где работают и преподают выдающиеся ученые. Студентам чрезвычайно важно общение с ученым, который остается активным исследователем. Но оборудование для «тяжелых» экспериментов университет не потянет – без помощи бюджета не обойтись. Я считаю, что это одна из главных, стратегических проблем, от которой зависит судьба высшего образования. Это значительно важнее расходов на капитальный ремонт, который бюджет уважает.

Вопрос:Много лет назад выпускник университета выдающийся хирург Николай Пирогов говорил, что университет выражает состояние общества более, чем все другие учреждения. В каком же состоянии, по вашим университетским наблюдениям, находится наше общество?

Ответ:Пирогов как-то высказался даже более афористично: «Университет – это барометр общества». Исходя из этой формулы, могу сказать, что состояние нашего общества меня очень беспокоит, общество находится в тяжелом состоянии. Доступность образования катастрофически снизилась. Попасть в столичный вуз для периферийного школьника все сложнее. К репетиторствуя отношусь крайне негативно. Как разобраться, кто натаскан, а кто по-настоящему талантлив? И это при том, что ценность образования в обществе растет…

Вопрос:По данным социологов, в числе приоритетов для своих детей 92 процента родителей на первое место ставят образование. А несколько лет назад оно было в хвосте списка…

Ответ:Конкурс в МГУ стабильно растет. Мы увеличиваем прием студентов на бесплатной основе, половина наших студентов – иногородние. Образование для студента должно оставаться бесплатным, но государство и вуз должны получать возмещение расходов от той фирмы, которая взяла на работу обученного специалиста. В этом решение многих финансовых проблем образовательной сферы, и необходимо найти форму, которая узаконит такой оборот.

Еще один источник внутренних доходов – расширение образовательных услуг. За последние годы мы открыли несколько новых факультетов – государственного управления, фундаментальной медицины, педагогический, дополнительного образования, биоинженерный, искусств, высшую школу бизнеса. Все это назрело, продиктовано самой жизнью, вместе с которой должен меняться университет, который традиционно вбирает в себя все общественно значимые институции. Помимо обязательной государственной программы, на платной основе предлагаем дополнительные курсы.

Вопрос:Однако высшее образование явно не успевает отвечать на запросы общества. Сейчас бурно развиваются информационные технологии, но специалистов этого профиля не готовит ни один вуз.

Ответ:С XII века, когда появились первые университеты, возник знаменитый треугольник – общество, университет, власть. Общество заказывает университету нужных специалистов, но он сопротивляется, пытается сохранить традиции, отстоять сложившийся инвариант образования. Власть играет между обществом, которого опасается, и университетом, к которому тоже относится настороженно как к рассаднику критического мышления. И сейчас ничего нового – истина не на какой-то одной стороне, она внутри треугольника. Послушный отклик на социальный запрос опасен, ведь потребности меняются, как ветер. Лишь фундаментальное образование всегда в цене, оно позволяет адаптироваться к новым требованиям общества.

Вопрос:Прежде, говоря словами Пушкина, смысл деятельности ученого состоял в том, чтобы понять «и горних ангелов полет, и гад морских подводный ход». Но в последние десятилетия любая серьезная научная проблема ставит вопрос о нравственных последствиях этой работы. Как это учесть и стоит ли это учитывать при подготовке специалистов?

Ответ:Недавно в университете на кафедре эмбриологии выведены рыбы с семью головами, с тремя хвостами, двумя сердцами, которые бьются не в унисон. Нравственно ли выводить уродов? Но это исследование необходимо человеку: идет изучение влияния радиации на эмбрионы.

Задача науки – объяснять явления, выявлять суть явлений в природе. Наука по своей сути безнравственна, как безнравственна природа. Понятие нравственности применимо к конкретному ученому, который может проводить заведомо опасные работы. И еще больше – к политикам и бизнесменам, которые используют достижения науки. В принципе, остановить тягу человека к познанию нового невозможно, бессмысленная затея. Как не удалось закрыть ядерную физику, так не удастся остановить клонирование. Обратите внимание, даже борьба с издержками науки ведется средствами самой науки.

Вопрос:Кот Базилио, исходя из своего жизненного опыта, не рекомендовал Буратино учиться: можно ослепнуть. Сейчас коварный кот зашел бы с другого конца: зачем премудрости, если все равно скоро компьютер обгонит человека?

Ответ:Несмотря на то что я являюсь академиком по информатике, категорически не верю в то, что удастся создать искусственный интеллект, сравнимый по сложности с человеческим мозгом. Аналитические возможности даже самого мощного компьютера ограничены конечным числом алгоритмов, возможности же мозга бесконечны. Это напоминает знаменитый парадокс Зенона об Ахилле, который никогда не сможет догнать черепаху. Но самое-то главное в том, что учиться, узнавать новое – это величайшее наслаждение. Еще выше только одно – само научное творчество.

И я, по мере возможностей, хотя время в жутком дефиците, продолжаю заниматься наукой. Государственную премию России получила наша совместная работа с Институтом медико-биологических проблем и Центром подготовки космонавтов по исследованию вестибулярного аппарата человека в условиях невесомости. Впервые удалось построить математическую модель тех механизмов, из-за которых происходит запаздывание реакции космонавта. Фактически математики вошли в мозжечок человека. Наши результаты используются в реальных тренажерах Центра подготовки космонавтов.

2008

Академик Александр Румянцев
В НАУКУ НАС ПРИЗВАЛ АКТЕР БАТАЛОВ

Академик Александр Румянцев – один из самых блестящих ученых-ядерщиков, который пользуется беспрекословным авторитетом в профессиональной среде. Много лет он возглавлял крупнейший в стране Курчатовский институт, во многом благодаря его усилиям после долгого безвременья 1990-х в стране был открыт первый крупный научный объект – источник синхротронного излучения. В 2000-х годах академик Александр Румянцев стал министром атомной энергии. Это министерство стало наследником легендарного Средмаша и после Румянцева было упразднено, а сам академик перешел на дипломатическую работу, отправился послом в Финляндию, которая, кстати, оказалась первой страной, не входившей в соцлагерь, где была построена советская атомная станция, лучшая в Европе по техническим и экономическим параметрам.

Вопрос:Самый южный в СССР населенный пункт – Кушка. Мне всегда казалось, что это мифический город, который придуман специально для кроссвордов. Доказательством реальности Кушки является то, что вы, Александр Юрьевич, там родились. Какие судьбы забросили на край земли ваших родителей?

Ответ:В 1940 году отца, коренного москвича и студента Института востоковедения призвали в армию. В Кушке было военное училище, всю войну отец готовил пополнение для фронта. После войны отец окончил Институт военных переводчиков, преподавал язык в военных училищах.

У него много переводов с английского, с хинди, есть статьи о Рабиндранате Тагоре. После демобилизации он стал журналистом-международником, был первым секретарем советского посольства в Индии, первым директором советского культурного центра в Дели. Все мои родственники связаны с изучением языков, с филологией. Только я и жена – технари, закончили МИФИ.

Вопрос:Почему же отбились от гуманитариев, пошли в физику?

Ответ:Под влиянием фильма «Девять дней одного года». Герой Алексея Баталова ученый-физик Гусев исследовал термоядерную реакцию и ради великого дела вошел в реакторную зону. Гусев получил смертельную дозу, но продолжал заниматься наукой. Меня в фильме привлекли не столько перспективы науки, которых я не сознавал, сколько идея самопожертвования. Хотя с точки зрения техники безопасности сюжет идиотский. Работа в реакторной зоне не вызвана необходимостью. Я всю жизнь работаю с реакторами и никогда не видел, чтобы ученый входил в эту зону. Думаю, настоящий ученый жизнью рисковать не будет. Жизнь и голова даны ученому для другого. Но в моем поколении многие пошли в науку под влиянием этого великого романтического фильма. Мое мнение субъективно, но таких преданных своему делу и науке людей, как в ядерной физике, в атомной промышленности, я не встречал больше нигде.

Вопрос:И вам попадались такие фанатики науки, как Гусев? Без склонности к суициду, без походов в реакторную зону?

Ответ:Нет, один в один не встречал. Но знаю людей, безмерно преданных науке. В Курчатовском институте работал Юрий Александрович Прокофьев, который первым высчитал время жизни нейтрино – около 900 секунд. Никто не видел, когда Прокофьев уходил домой, в любое время суток его можно было найти на работе. Но такие люди есть не только в России. В Институте Ланжевена во французском Гренобле работал Отто Шерпф, построивший первый нейтроновод. Он был монахом, всю зарплату отдавал своему ордену. У него была невероятная работоспособность. Коллеги шутили: мы знаем двух Шерпфов: один работает с восьми утра до восьми вечера, второй – с восьми вечера до восьми утра.

Вопрос:С атомной бомбой СССР от США отстал. Почему же с атомной электростанцией мы оказались первыми?

Ответ:Вряд ли кто-нибудь знает точный ответ. Курчатов, так мне кажется, с самого начала думал о возможностях мирного применения ядерной энергии. В атомном проекте СССР были собраны наши лучшие ученые, и единомышленников у Курчатова было немало. Может быть, американские ученые не верили в такую возможность. Может быть, для США этот вид энергетики тогда не был экономически обоснован. В проекте создания атомной бомбы США шли с опережением СССР на четыре года. Водородную бомбу создали практически одновременно. В атомной энергетике мы обошли Америку на 7–8 лет. В Обнинске, где построили первую АЭС, под руководством Александра Лейпунского работала секретная лаборатория № 3. (Лаборатория № 2 – это впоследствии знаменитый Курчатовский центр.) Эта станция имела мощность всего 5 МВт и проработала почти 50 лет. Сегодня реакторы выросли до 1 000 МВт, и это уже кажется недостаточным.

Вопрос:Атомная энергетика является самым ярким примером того, какое ускорение науке и технике придает военное применение новой техники. Невеселый закон…

Ответ:С 1939 года, когда немцы Ган и Штрассман открыли, что при делении тяжелых ядер выделяется большое количество энергии, до создания, испытания и первого применения атомной бомбы, принципиально нового вида оружия, прошло всего шесть лет. Добыча, изотопное обогащение, разделение изотопов – сложнейшие научно-технические задачи. Таких темпов наука и техника прежде никогда не знали. Без сомнения, для развития нашей отрасли решающим стал именно военный фактор.

Еще в 1910 году Владимир Вернадский говорил, что в явлении радиоактивности скрываются огромные источники энергии. Но все равно даже в 1939 году никто не думал, что человек так быстро научится использовать этот источник, хотя всем физикам стали ясны перспективы извлечения из ядра того, что накапливалось в нем миллиарды лет. Вообще, можно сказать, что вся энергетика была заложена в момент Большого взрыва, когда сформировались ядра. Поэтому можно сказать, что нашей отрасли 14 миллиардов лет.

Вопрос:В 1960-е, когда вы пришли в науку, у всех на слуху был спор между физиками и лириками, хотя сейчас он кажется наивным. Но все же, есть разница в образе мышления между технарями и гуманитариями?

Ответ:Один из моих учителей академик Юрий Моисеевич Каган – тончайший знаток и коллекционер живописи, его принимают за своего и в среде литераторов. Несколько лет Каган в Курчатовском институте вел семинар, куда приглашал виднейших советских экономистов. У нас, и по несколько раз, бывали Шаталин, Заславская, Аганбегян, Абалкин, Бунич, Примаков, Арбатов… Все независимо друг от друга прогнозировали крах системы в 1985–1986 годах. Но нас, физиков, поразило, что в вопросе о том, что надо делать, чтобы поднять экономику, у корифеев экономики был полный разброд, никто не мог дать внятного ответа. При этом все они производили впечатление настоящих, очень эрудированных ученых. Не могу себе представить такую ситуацию в точных науках. Видимо, время эксперимента в гуманитарных дисциплинах слишком продолжительно.

Вопрос:С атомной промышленностью связана крупнейшая техногенная катастрофа в истории человечества – Чернобыль. Как переживали трагедию в Курчатовском институте, мозговом центре отрасли? Приходилось слышать, что Чернобыль стал личной трагедией президента Академии наук и директора Курчатовского института Александрова.

Ответ:Александров был необыкновенным человеком. Кстати, мальчишкой-юнкером он защищал Крым от Красной Армии. Наш легендарный министр Славский служил в Первой конной, и было много шуток, что они могли легко пристрелить друг друга и жизнь пошла бы по-другому. Александров часто приходил в нашу лабораторию и смотрел ежедневные отчеты молодых салаг в поисках научных сенсаций, которые мы не смогли оценить. В его огромном кабинете на полу расстилали чертежи атомных электростанций, и ученые во главе с президентом ползали на животе, изучая каждую деталь. После Чернобыля на него было тяжело смотреть, он ходил черный, совершенно перестал шутить, забыл все свои хохмы. И скоро ушел в отставку со всех постов. Но продолжал интересоваться наукой. Помню, он очень обрадовался, когда нашел наши старые прогнозы о развитии науки и увидел, что за 15 лет реальность обогнала мечты.

Вопрос:С Чернобылем связана еще одна трагедия – самоубийство академика Легасова. Он вылетел в Чернобыль первым же рейсом и был одним из руководителей работ по ликвидации последствий аварии. Это больной вопрос, можете не отвечать, но почему покончил с собой академик Легасов? Кажется, во вторую годовщину Чернобыля…

Ответ:Во-первых, у него была генетическая предрасположенность – таким путем оборвали жизнь его мать и брат. Но подтолкнула Валерия Алексеевича острая борьба вокруг идеологии развития отрасли, вокруг вопросов безопасности реакторов. В этой борьбе надо было бороться за посты, но Легасов не смог стать директором института. Приходилось искать расположения у руководства страны. Однажды на ученом совете Александров объявил: «Я приехал из Политбюро, принято решение о присуждении Легасову звания Героя Соцтруда». А потом Горбачева отговорили, убедили, что Легасов не достоин самой высокой награды. И он не выдержал.

Вопрос:А самоубийство директора элитного уральского ядерного центра в Снежинске профессора Нечая в 1996-м?

Ответ:Это было жуткое время. Бюджет не платил отрасли, график финансирования Снежинска месяцами стоял на нуле. Когда Нечай в очередной раз приехал из Москвы, его встретили женщины с детьми на руках и спросили, будут ли деньги. Нечай ответил: нет денег. Женщины стали в него плевать. Он в кабинете принял стакан коньяка и застрелился. И сразу все долги за год выплатили.

Вопрос:Александр Юрьевич, в ходе беседы вы все время сбиваетесь на воспоминания об экспериментах по ядерной физике. Вы любите науку. Зачем же стали администратором?

Ответ:Директором Курчатовского института я стал в 1994 году. Тогда были тяжелые времена, все ходили на взводе, предлагали методы спасения науки. Когда в очередной раз схлестнулись, мне сказали: ты все время учишь, поруководи сам. Я осознанно согласился. А министром – вы же понимаете, бывают ситуации, когда нельзя отказываться.

Вопрос:Про экологов в атомном ведомстве говорят с такой же неохотой, как в церкви о нечистой силе. Атомная отрасль является одним из главных объектов для нападок «зеленых». А «зеленым» общество симпатизирует.

Ответ:На одном диспуте экологи мне совершенно серьезно сказали: мы готовы смотреть телевизор при свечах, только остановите атомную станцию. Боязнь новой техники – вечный, неизбежный спутник научно-технического прогресса. Много на эту тему рассуждал академик Валерий Легасов, безвременно ушедший из жизни вскоре после Чернобыля. Легасов разрабатывал теорию катастроф. Он писал: чем сложнее производство, тем выше вероятность аварии, и потому нельзя со сложной техникой работать так, как с простой. Система взаимоотношений человека со сложной техникой становится одним из острых вопросов науки, но Легасов не успел сказать здесь самого важного слова.

Вопрос:Хотя атомная энергетика снабжает человечество бытовой электроэнергией, простому человеку ядерная физика кажется недоступной и необъяснимой А что лично вам, академику, кажется чудом техники?

Ответ:В детстве я очень любил крупные машины вроде кораблей и самолетов. А сейчас чудом мне кажется персональный компьютер. На столе у меня стоит компьютер, который по мощности превосходит имевшую размер с трехэтажный дом БЭСМ-6, на которой мы когда-то в Курчатовском центре производили расчеты, да еще в очередь записывались. Компьютеры, на которых ученые работают в ЦЕРНе (Европейский центр по ядерным исследованиям. – С. Л.), – это вообще фантастика.

Должен сказать, что будущее России зависит в значительной степени от внедрения высоких технологий, от того, сумеем ли мы наладить инвестиции, обеспечить в экономике системный сдвиг. Мы находимся в стадии внутренней подготовки к рывку. Будущие поколения спросят с нас, сумеем ли мы обеспечить этот рывок.

Вопрос:Вам снятся сны про науку?

Ответ:Снятся ученые, с которыми работал. Но эксперименты не снятся. Снятся экспериментальные залы. Но всегда почему-то пустые.

2005