Текст книги "Кривая империя. Книга 4"

Автор книги: Сергей Кравченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Володя тоже хотел в царскую постель.

На кой хрен ему было молодость губить? Стесняться в обывательских радостях? Шакалить по эмиграциям? А, значит, характер у него такой. Непоседливый по маминой линии.

Про Ленина нам известно многое. Нас им перекормили. И вот что здорово: творцы «Ленинианы» так боготворили своего подопечного, что все его фокусы признавали за гениальность и навязывали нам в качестве подражательного образца.

Мы покупали за 5 копеек билет на утренний сеанс и наблюдали непорочными глазами, как милый наш равноапостольный Владимир Ильич «в Октябре» или «18 году» орет на конкурентов благим матом, хамит оппонентам, до оторопи унижает собственных товарищей.

Сейчас эти фильмы по телевизору показывать неудобно, стыдно за человечество. Вот и не показывают, стесняются. А зря. Ибо кадры эти – прекрасная иллюстрация ко второму постулату нашей Теории:

«Империи нужен Император. Жестокий, желательно сумасшедший малый, скорый на кровь».

Володя нам подошел идеально. После казни брата, крови (чужой) ему было не жаль.

Партию негодяев сколотить из любителей «общей работы», питающих отвращение к запаху пироксилина, в те годы было легко. Толпы партизан-теоретиков осаждали парижские и женевские кафе, проедая в безопасной Европе плоды труда угнетенных и подлежащих очередному освобождению народных масс. Тут нужно было только не потеряться, не запить, не загулять. Володя после Шушенского, куда угодил по глупости, за безответственную агитацию, как-то легко оказался за границей, – «бежал». Просто уехал в пальто и котелке. А чтобы не потеряться среди своих, слова не давал сказать участникам кухонных посиделок – еврейским бундовцам, социал-демократам, прочим собеседникам. На все их мысли у него находились контрмысли, на все слова – антислова. Он уверенно держал лидерство в своей группировке. А если туда забредал интеллектуал типа Мартова, разгонял группировку и собирал новую. Он четко следовал еще одному нашему правилу – поддерживал свой коэффициент партийной морали «на высоте». Соответственно и людишки вокруг него собирались опричные.

Стремительное явление Ильича в немецком пломбированном вагоне в самый разгар Февральской революции, истерический вопль с привокзального броневика ошеломили не только податливую массу, – тогда на любой крик «даешь!» возбужденные мужчины хватались за колья, а женщины давали буквально, – но и разношерстную, разнопартийную братию.

В Питере царила атмосфера победной суеты, наподобие нашей августовской эйфории 1991 года.

Эсэры, заслуженно считавшие себя главной революционной партией, делили портфели Временного правительства и места в Советах. Савинков заделался министром обороны! Но эсэры заигрались в демократию, запутались в бесконечных «извольте, господа, соизмерять представительство с действительным соотношением народных пристрастий» и прозевали наезд ульяновской бригады.

То, что сделал с ними Ленин, – пример гениального моделирования ситуации, беспредельной наглости, беззастенчивого предательства каких-либо «революционных идеалов», бессовестного пренебрежения к «действительным народным пристрастиям».

Чем объяснить феномен Ленина, вскочившего бумажным чертиком на башню российского броневика? Что такого принес он в в Россию, чего тут и без него не было? О! Он принес в разгульный Иерусалим главное, – мистическое облако чего-то непонятного, но большого. «Большевизм». Он и его второстепенная партия стали свежими персонажами нашего мыльного сериала. Вот и встретили мы его пальмовыми ветками, вот и ввезли в наш Санкт-Иерусалим на бронированном осле...

Кем был Ленин? Его подавали нам гением во всем.

Давайте отбросим школьную шелуху.

Ленин не был чемпионом по крикету и шахматам.

Он не был бездумным подвижником.

Он не был умильным любителем детей и страдальцем о бедах народных. Ему наплевать было на отдельно взятого человека.

Он и теоретиком был обычным, – почитайте его работы, и философом – просто никаким. Его «Философские тетради» – «самая проблемная работа», давшая пищу сотням диссертантов, на самом деле – «новое платье короля», детский лепет на уровне третьего курса провинциального университета.

А чего ж мы тогда с ним возимся?

А того, что Ленин действительно – гений.

Гений имперской интриги, великий строитель новой, невиданной партии и нового, неслыханного государства. Его интеллект не много уступал аналитическим способностям Троцкого, Каменева, Зиновьева и Бухарина. Зато второй сомножитель – «моральные» свойства – был безразмерен. Коэффициент получался огромный, всегда самый большой.

Эти лидерские качества Ильич эффективно использовал в повседневной работе. Свои собственные «стратегические» писания всерьез не воспринимал. Зато практика его была гибкой, молниеносной, неожиданной.

Вы считаете, надо воевать до победного конца? Пожалуйста, вот вам Брестский мир.

Вы надеетесь, что настала эра милосердия? Вы правы – «не мир принес я вам, но меч!».

Вы полагаете, что народные представители в Учредительном собрании (большинство за СР и КД) должны определить форму республиканского управления и назначить дату выборов? Извольте: посылаем анархиста Железнякова караулить Учредилку, чтоб не разбежалась и демократически расположилась в Петропавловке – пропорционально представительству. Самих эсэров изгоняем из правительства, уничтожаем, где поймаем.

Юркий, вездесущий Ленин просто измотал и растерзал защиту оппонентов, захватил врата и трон нашей Империи.

Он сумел сплотить партию. Насытить ее новыми выдвиженцами, алчущими постов и портфелей. Мобилизовал ВСЕ ошеломленное население на труд и подвиг. Принудительный труд и гибельный подвиг. Он по-татарски, физически уничтожил ВСЮ старую элиту – царскую и княжеские семьи, разбил в камни старую имперскую чиновную пирамиду, осколки ее растер в прах, разогнал служителей никчемных муз и гуманитарных наук – куда только делись эти толпы теоретиков? Растоптал церковь, расстрелял жрецов старых культов, – во имя культов новых – культа своей империи и культа своей личности...

Не верите? А вот:

1919 год. Белые чуть не под Москвой, весь юг у Деникина, Сибирь у Колчака, Чапаев картошку по столу двигает, а на «свободной» части Советской Республики уже готовятся пьедесталы под 29 (!) прижизненных памятников Ильичу работы скульптора Ивана Шадра. Называлась монументальная фигура – «Зовущий Вождь». Может и поныне где-то стоит.

Как дальше Ленин управился бы со страной, мы вполне можем догадаться. Он, развернувшись от артельности к НЭПу, так же резко крутанул бы хозяйственную рулетку обратно. Он провел бы индустриализацию и коллективизацию, раскулачивание и расказачивание, он бы «разгромил идейно и организационно» всех правых, левых, центровых и полусредних участников своего застолья.

Он бы все сделал правильно, как учит История.

Но не успел.

И невелика беда! Ибо оставил наш бездетный Ильич достойного наследника. Чуть ли не впервые за всю Историю России смена Вождя не повлекла смены курса, теории, практики, понятий.

Пришел новый человек – уникальный, немыслимый, геометрически верный, кристально четкий. Самый великий политический гений нашей страны, а если потягаться, – так и всего мира...

Извиняюсь, вы понимаете, что эту осанну я пою по нотам абстрактной российской государственности, а не от души наивной? Ну, тогда поехали дальше.

Ода Святому Иосифу

Вы, конечно, заметили, дорогие мои читатели, как нежно, по-братски, с симпатией относился я к Писцу и Историку. Писец всегда мне казался добрым малым, простодушным и наивным. Я прощал ему шалости с датами и униженную лесть перед негодными людьми. Я умилялся его мистицизму и русалочьим фантазиям. Я сочувствовал его тяжкому, беспросветному, неблагодарному и опасному труду.

Историка я глубоко уважал, преклонялся перед его дотошностью, трудолюбием, полезным буквоедством и даже умеренно учился у него.

Я не заметил за боями и походами, как оба они – и Историк, и Писец – превратились в опасную, ядовитую сволочь.

Я просмотрел, как академический муж стал теоретиком и арбитром кровавых игр Империи. Я проморгал, как скромный, зачуханный парень оборотился кабинетным волком. Как оба они предали Слово. Как полилась из-под их перьев человеческая кровь.

Правда, фамилия Историка уже давно была не Соловьев и не Карамзин, а Писца звали не Нестор и не Сильвестр, и повадились они щеголять в галифе. Тысячи новых «ученых», «писателей» и «делопроизводителей» теперь пахали биографическую ниву нашей родины, создавали новую имперскую словесность, возвеличивали до небес значение судейской бумажки, соседского доноса, казенного протокола. И я остался один в их тесном кольце...

Нет, не один, конечно. Оказалось, что новые князья и цари САМИ ПИШУТ СВОЮ ИСТОРИЮ! А писцы и историки только приводят их писанину в читаемый вид.

Товарищ Ленин оставил нам пятьдесят с лишним томов своего Полного Собрания Сочинений. Длина его книжной полки примерно в 10 раз длиннее полки Сергея Соловьева.

Товарищ Сталин тоже писал. Его бог наградил особым писательским талантом. Бог сделал это по блату. Ибо в детстве босоногом был товарищ Сталин православным семинаристом. Талант товарища Сталина состоял в лаконичности его русского языка, поскольку русский язык не был его природным инструментом. Сталин осваивал его по ходу дела и обращался с обоюдоострой штуковиной очень осторожно и осмысленно. Полка книжная у Сталина образовалась недлинная, зато крепкая, дубовая, – в хорошем смысле этого слова. С нее и будем выхватывать.

Иосиф Виссарионович Джугашвили родился в Грузии, когда эта веселая страна на добровольных началах входила в нашу Империю. Жизненный путь его нам известен также наизусть, как жизнь Ленина, Трех Богатырей, Змея Горыныча и Серенького Козлика. Поэтому не будем уточнять, был ли товарищ Сталин полицейским стукачом, да имел ли женщин-революционерок на стороне. Займемся своими делами. Разберем феномен Сталина. Чем этот грузин так мил русскому сердцу? Отчего мы до сих пор носим его портреты по майским и ноябрьским улицам? Почему даже в атаку спокойно сходить не можем, – обязательно орем «За Сталина!»?

Теория все объясняет. Вот правильные поступки Императора Иосифа Виссарионовича Сталина (он же – семинарист Джугашвили, он же – подпольщик Сосо, он же – уголовник Коба). Они умело и беззастенчиво позаимствованы героем из русской Истории:

1. Сталин правильно расчистил вокруг себя пространство. Он целенаправленно и планомерно задвинул и уничтожил ВСЕХ соратников Ленина, то есть, своих революционных подельников. Ему не пришлось делиться властью. Это – точно по Святополку Окаянному.

2. Он поднимал во власть карьеристов и выдвиженцев с самого низу. Он придавал им космическое ускорение. Лейтенанты по-гагарински превращались в майоров и генералов и подсекали разъевшуюся на московских хлебах новую партбуржуазию. Автор этой космической программы – Иван Грозный. Сталин в сердце своем сразу, в день приобретения приговаривал новых центурионов к списанию, как «малоценное имущество» (бухгалтеру понятно, о чем я). Ротационная машина сталинской Империи работала непрерывно и неумолимо. Задерживались в живых и на верхушке мавзолея только те, кто наглядно доказывал свой дебилизм по Вассиану Топоркову. Каждый простой пахарь имел шанс прославиться выведением нового сорта огурца и мог легко оказаться начальником. Но должен был сразу готовить этапный сидор...

Возникает вопрос. Чего ж они лезли во власть, раз она такая коварная? А, думали, именно меня пронесет! Я же верный и хороший! Но так рассуждали только озабоченные мыслители. Все прочие перли нахрапом – чисто инстинктивно. Инстинкты у нас, слава богу, не утрачены. Считаем дальше.

4. Сталин не давал мышам дремать. За ленинским НЭПом грянула Индустриализация 1929 года. Под крылом ЧК-ГПУ-НКВД работалось легко, все были при деле, оборотные средства прокручивались с огромной частотой, – не то что теперь! Страна хорошела. Чекисты добивали врагов Революции по всему миру. Белый конь не мог спастись ни в какой европейской или мексиканской конюшне. Везде его настигал мозолистый кулак пролетарской мести. Везде доставал чекистский ледоруб. Благополучно восстанавливалось крепостное право на селе. Даже мои однокурсники приехали поступать в институт из деревень в 1969 году без паспортов, – со справками об освобождении из колхоза! Народ кристаллизовался в единое, монолитное сообщество. Тут Сталин применил лучшее из опыта Петра и Павла Первых.

5. Армия формировалась соответственно – «по-суворовски», читай «по-павловски» (неудобно было поминать добрым словом члена покойной династии Романовых). Офицерский кадр рекрутировался на 25 лет. Солдат автоматически принимали в комсомол, офицеров – в партию. Войсковая структура строилась в понятиях десятичной системы Чингиз-хана. Беглецов с поля боя по завету рыжебородого завоевателя спокойно расстреливали заградотрядовские гвардейцы.

6. Сама Партия теперь писалась с большой буквы. Принадлежность к ней стала необходимым и достаточным условием карьерного роста. Это было позаимствовано у Петра и Ивана Грозного.

7. Опричнина восстала из пепла! Идея опричного бытия обрела совершенство! Гений Сталина объединил опричнину военно-партийную с канцелярией тайной. ЧК-ГПУ-МГБ-КГБ воздвигли опричные города, лагеря, заводы и научные центры. На закате Гражданской войны в Питере, Москве, Киеве, других крупных поселениях для чекистов освобождались целые улицы, микрорайоны, кварталы. Каждая такая слобода имела свои особые магазины, кинотеатры, парикмахерские. Ну, и места для созидательного труда у поселенцев были под боком – застенки, тюрьмы, зоны. Это снова – Грозный!

Так. Что еще хорошего для Империи мы с товарищем Сталиным не забыли? Вот.

8. Религия должна у нас быть монотеистская и автокефальная. То есть, в ней должны присутствовать:

8.1. Бог на земле – 1шт. (лично тов. И.В.Сталин).

8.2. Бог на небе – 1 шт. (покойный тов. В.И. Ленин).

8.3. Апостолы живые и мертвые, ангелы светлые и темные – уже убитые и еще живые соратники двух вождей – имя им легион.

8.4. «Дом мой – домом молитвы нареченный» – это Коммунистический Интернационал в реальных домах ЦК, обкомы, губкомы, райкомы. Соответственно, другие церкви и культы загоняются в бутылку и праведно нам прислуживают, чтоб только имя свое сохранить, да шкуры вместе с рясами на растерять. Это мы позаимствовали опять у Великого Петра.

9. Главное чуть не забыли! Забрать-таки назад Царьград! Мы могли это сделать легко. Прямо в 1945 году, вместе с Курильскими островами. Но не стали. Ибо идея православного креста над проливами расширилась у нас необъятно, воссияла красным солнышком над всей планетой (а не только над вонючими проливами), взмахнула над ошалевшим человечеством секущим серпом и долбящим молотом. Атрибуты идеи Мировой Революции мы и сейчас можем разобрать на любой монете советских времен.

Авторы Девятого пункта – классики марксизма-ленинизма, лично товарищи Ленин и Троцкий, православные великомученники и страстотерпцы, все Рюриковы и Романовы во всех наших веках и весях. Ну, и все мы, в Русской земле крещеные и от креста уцелевшие, от сего грешного соавторства не отрекаемся.

10. Теперь наше православно-куренное строительство нужно было надежно укрыть от постороннего глаза. А пуще того, свои глаза под их пограничные покровы не вылуплять. Границы закрыть насмерть. Запугать доверчивое население рогатыми призраками капитализма, насадить привычку к аскетизму, внушить надежды на скорое загробное безделие и сытую послевоенную жизнь. Аминь!

Теперь посмотрим, что товарищ Сталин делал неправильно...

Так. Пока ничего не находится...

Думай, голова, думай...

Да не спи, не спи!

Засыпает...

И снится Голове, что это она что-то сделала неправильно, чем-то нарушила волю Вождя, в чем-то ошиблась, не дотянулась извилиной до гениального замысла, провалила все имперское дело. И теперь должна отвечать.

И идет заседание Страшного Суда.

И все, как у людей, – за длинным суконным столом восседают апостолы в нимбах с подклеенными буклями; преступники – азраилы и гамалеилы какие-то – затравленно вертят головами и лихорадочными глазами из-за полированного барьера. И наша Голова – среди них. Прокурор, штатный громовержец, несет отъявленную околесицу. Зал – битком, президиум переполнен, и только главное кресло с высокой спинкой пустует. Где же Председатель Суда? Где наш Император?

– Вот он – подсматривает за процессом через щель в занавеске. Он желает наблюдать не только Суд, не только корчи подсудимых, но и истерику публики, страсти народа в зале.

– Какого еще народа?

– Нашего, российского, советского народа!

– А кто же допустил этот славный народ на собрание небесное? Кто разрешил этому невполне одетому, поверхностно умытому сообществу наблюдать тайную постановку? Кто удостоил его такой чести?

– Конечно, он, Император!

Теперь с глубоким, поджелудочным восторгом смотрит он, как прокатывается волна народного гнева от партерной Москвы до галерного Магадана, как вспыхивают праведным возмущением миллионы честных лиц, как дружно и восторженно вопят зрители под чтение приговора! Вот это спектакль! Вот это Режиссер! Вот это Император! Вот это Бог, снизошедший к людям!

Зачем ему это? А чтобы создать в народе гордость небывалую. Чтобы овцы поверили в свою избранность (на шашлык), чтобы дружно блеяли в поддержку исторических решений (о строительстве скотобойни), чтобы гордо выступали под руководством передового козла к своему светлому (от сторожевых прожекторов) и окончательному (по сути) будущему...

Голова кругом идет!

Вернее, летит по проходу от трибуны (огромной дубовой колоды) – до середины зала. Потом катится назад и замечает, что зеленая ковровая дорожка становится красной, что меркнет свет, пустеет зал.

Куда-то исчезают навсегда миллионы зрителей, и только прохладный северо-восточный колымский сквознячок шевелит на сцене черные, окровавленные куриные перья падших и ощипанных ангелов.

Император выходит из-за занавески и в гулкой тишине задает сам себе единственный вопрос, достойный Большого Театра:

– Ну, а дальше-то что?..

А дальше, вы скажете, Империя все-равно погибла. И вина за это на товарища Сталина тоже распространяется. Вы будете почти правы. Но ваше «почти» – не считается. В этот раз Империю погубили не дурные привычки царя, не сумеречность его рассудка, не гнилой строительный материал. Российскую Империю в 20-м веке погубило Время. Все эти технические прогрессы навалились на нас с такой силой и скоростью, таким тяжким непониманием легли на наш коллективный разум, что лучше бы нам стоять насмерть на Калке и Непрядве. А тут мы не выдержали.

Но это потом.

А сперва нам предстоял экзамен на аттестат имперской зрелости.

И мы стали готовиться денно и нощно.

Стал товарищ Сталин нас собирать воедино, рассаживать (простите за двусмысленность) по разным местам, вдалбливать нам прописные истины.

Метод его поучения прост, понятен, красив в своем аскетизме.

Вот речь вождя на XVI съезде партии. Съезд этот летом 1930 года был тем хорош и знаменит, что посвящался началу развернутого наступления социал-большевизма на всех и каждого. Причем наступление это уже шло, и очень успешно. Но многие его не замечали. Нэпманы еще вели свои бухгалтерские книги и бегали от налогов. Кулаки деревенские надеялись собрать засеянное по весне. Мыслительный класс позволял себе некоторые мысли.

Товарищ Сталин решительно все это прекратил. Он приказал отобрать землю, скот и инструменты у кулаков. Все это отдал колхозам. Получилось 400 миллионов инвестиций в сельское хозяйство. Сразу резко улучшилось соотношение между производством зерна вообще и товарного зерна в частности. То есть, как посеяли кулачки столько-то пудов, так и собрали колхознички столько-же. Зато себе не смогли оставить ничего, – почти все ушло «в товар» – в ларьки и закрома социалистической страны. Народ заголодал воодушевленно.

Я бы мог продолжать описание опытов нашего гения и далее, но суть не в опытах, они известны. Суть в методах. И главный метод – не лагерное воспитание, как мы подумали сначала, а устное и письменное зомбирование, кодирование доверчивого населения. Не мог же товарищ Сталин лично переколоть острым посохом десятки своих политбюрошников – троцких, каменевых, зиновьевых. Не мог лично сварить в котлах многотысячное дворянство. Не мог четвертовать десятки тысяч идейных уклонистов. Бессилен был усадить в теплушки сотни тысяч и миллионы ново-сибирских поселенцев. Нужно было, чтобы народ помог своему вождю, своевременно написал соответствующие доносы, дал чистосердечные свидетельские показания, вынес суровые приговоры, уволок извивающихся подонков в преисподние подвалы и неустанно жал на курок. А потом еще поэтично все это оформил.

Вдохновить нас на труд заплечный могло только ласковое отеческое Слово. Опять вся сила оказалась в великом и могучем нашем русском языке, залетевшем нечаянно в нерусский рот.

Вот пример сталинского педагогического сеанса. Вы сразу заметите здесь аналогию с буддистскими мантрами, всякими восточными кармами и гурмами. Смотрите сюда. Вот как снисходит на слушателя всевышняя мудрость.

(1). Внушаемая мысль строится на многократных повторениях.

(2). Повторения эти оформляются по единой, жесткой, неизменной схеме, как молитвенный припев.

(3). В каждом припеве фразы, слова, интонации, ударения, шутки-прибаутки неизменны. Так, троекратно и многократно, вдалбливается в дебильную голову сюжет анекдота, былины, русской сказки.

(4). Только верховный жрец имеет право задавать вопросы. И он их задает сам себе. И тут же на них отвечает.

(5). И главное. Ни одна мысль, ни одна тирада не произносится просто так, в связи с ее «собственным смыслом». Всегда, везде, в каждом слове Императора звучит великая подоплека – мысль о единственности императорской власти, о бессмысленности посторонних мечтаний, о нелепости альтернативной аналитики и аргументации. Во всем провозглашается пирамидальная истина по Топоркову. «Я знаю, как! Я – революция! Остальные не знают, и должны исполнять молча. Не молчат враги!». Вот один из сотен и тысяч примеров, выхваченный наугад с полки евангелиста Иосифа и подтверждающий дубовую верность перечисленных правил.

Народ замер в зале XVI-го съезда. Вождь морально уничтожает лидеров правой оппозиции Бухарина, Рыкова, Томского, Угланова, еще многих неназванных. Их грех – в сомнениях и точных расчетах, показывающих, что страна не выдержит коллективизации и слишком резвых темпов принудительного роста. Поэтому Вождь сразу честно называет правых «бывшими». Мог бы и покойными назвать...

В приводимой длинной цитате я обозначаю цифрой в скобках перечисленные правила шаманского пения; подчеркнуты и помечены одинаковыми буквами одинаковые смысловые циклы. Выделен также и результат зомбирования – однотипная реакция пациентов на повторяющийся диагноз.

«... Рыков, Томский и Угланов жаловались здесь, что съезд относится к ним с недоверием. А кто в этом виноват? (4) Виноваты они сами. Кто не выполняет своих обязательств, тот не может рассчитывать на доверие.

Были ли у них, у бывших лидеров правой оппозиции, возможности, случаи выполнить свое обещание и поставить крест на прошлом? (4) Конечно, были. А что они сделали в продолжение семи месяцев, чтобы использовать эти возможности и случаи? (4) Ничего.

(1-3) Недавно Рыков был на уральской конференции. Был у него, стало быть, благоприятный случай исправить свои ошибки (А). И что же? (Б). (4) Вместо того, чтобы открыто и решительно (В) порвать со своими колебаниями, он стал там «финтить» и маневрировать. Понятно, что уральская конференция не могла не дать ему отпора.

(1-3) Сравните теперь (Г) речь Рыкова на уральской конференции с его речью на XVI съезде. Между ними пропасть (Д). Там он «финтит» и маневрирует, воюя с уральской конференцией. Здесь он пытается открыто и громогласно признать свои ошибки, пытается порвать с правой оппозицией и обещает поддерживать партию в борьбе с уклонами. Откуда такая перемена, чем ее объяснить? (Е)(4). Она объясняется, очевидно, той угрожающей обстановкой, которая создалась в партии для бывших лидеров правой оппозиции (Ж). Неудивительно поэтому, что у съезда создалось определенное впечатление: пока не нажмешь на этих людей, ничего от них не добьешься(З). (5) (Общий смех. Продолжительные аплодисменты).

(1-3) Была ли у Угланова возможность выполнить свое обещание, данное ноябрьскому пленуму ЦК? (А)(4). Да, была. Я имею в виду беспартийное собрание на заводе «Мосэлектрик», где он недавно выступал. И что же? (Б)(4). Вместо того, чтобы выступить, как подобает (В) большевику, он стал там охаивать линию партии. Понятно, что за это он получил отпор со стороны ячейки завода.

(1-3) Сравните теперь (Г) это его выступление с его заявлением, напечатанным сегодня в «Правде». Между ними пропасть (Д). Чем объясняется эта перемена? (Е)(4). Той же угрожающей обстановкой, создавшейся вокруг бывших лидеров правой оппозиции (Ж). Что же здесь удивительного, если съезд сделал из этого определенный урок: не нажавши на этих людей, ничего от них не добьешься (З). (5) (Общий смех. Аплодисменты.) (1-3) Или, например, Томский. Недавно он был в Тифлисе на закавказской конференции. Имел, стало быть, случай загладить свои грехи (А). И что же? (Б)(4). Он коснулся там в своей речи совхозов, колхозов, кооперации, культурной революции и всякой такой штуки, но о главном, т.е. о своей оппортунистической работе в ВЦСПС, он не сказал ни слова. Это называется выполнением обязательств, данных партии! Захотел перехитрить партию, не понимая, что миллионы глаз смотрят на каждого из нас и тут никого не перехитришь (5).

(1-3) Сравните теперь (Г) его выступление в Тифлисе с его выступлением на этом съезде, где он прямо и открыто признал свои оппортунистические ошибки по руководству ВЦСПС. Между ними пропасть (Д). Чем объяснить эту разницу? (Е)(4). Той же угрожающей обстановкой, создавшейся вокруг бывших лидеров правой оппозиции (Ж). Что же удивительного, если съезд попытался надавить как следует на этих товарищей, чтобы добиться от них выполнения их обязательств (З). (5) (Аплодисменты. Общий смех всего зала)».

По такой схеме построены практически все проповеди Вождя. Они понятны народу. Они не допускают двоякого толкования. Они точно указывают место каждого. Они схематичны, как тропари и кондаки ненужной теперь церкви. С ними мы собирались победить. И частенько побеждали, в основном – себя.

Не знаю, как вам, а мне очевидна запрограммированность товарища Сталина. Возникает даже подозрение в его искусственном происхождении. Играл ли у него в голове щедринский механический органчик, или пульсировала программа на электровакуумном ассемблере, поди узнай! Но эта усовершенствованная модель Франкенштейна и Голема прекрасно выполняла имперские функции не один десяток лет. Франкенштейн и Голем вырвались из под контроля хозяев и натворили немало бед. А нашему товарищу Сталину никуда вырываться не нужно было. Он сам был нашим Хозяином...

Самоотверженность, вселенский размах, конкретность, прагматичность, эффективность мыслей и деяний Иосифа Виссарионовича беспримерны, рекордны. Рекорд этот не побит до сих пор, и теперь уж не будет побит никем и никогда. Жаль только, что записи об этом рекорде нет ни в книге Гиннеса, ни в православных святцах. Церковь наша опять не посекла придворной тонкости, не учуяла за ладаном и кагором намека, зашифрованного в библейском имени властелина. Иосиф! Уж будучи государственно-безопасной, обновленной для царства божьего на земле, могла она прогнуться лишний раз? Чем ей товарищ Сталин не свят оказался? Я, например, считаю, что церковь должна была тоже действовать революционно, в духе эпохи, и сделать нашего Иосифа Победоносца святым при жизни. Вот бы был эффект! Не дожидаясь первого в мире космонавта, полет которого обрушил колониальные империи в 1961 году и вызвал стремительный, СПИДоподобный рост освободительного движения, мы могли на целые 10 лет раньше грянуть на весь мир: «Видали, гады, – у нас первый в мире живой святой! Мы его срочно готовим в боги. После краткого курса предполетной подготовки мы его закинем на орбиту, и тогда вы почешетесь!».

Но церковь недальновидной оказалась. Приходится мне самому исправлять эту оплошность и считать товарища Сталина святым с записью в названии сей главы и оглавлении книги.

Проверка на Прочность

Европа катилась к новой войне. Главными в этом движении были не соревновательные потуги военных индустрий, не кто больше наштампует ППШ и шмайсеров, мессершмиттов и лавочкиных, а кто кого обдует в преферанс. Или в футбол, если угодно. Исходный расклад был такой. Имелась карта недавней Первой Мировой. Сохранялась старая Антанта – Россия снова в нее как бы входила. Имелась ось зла – снова Германия, снова Австрия и Венгрия, снова Турция. Только теперь произошел размен игроками: немцы нанизали на свой арийский штырь трех романтических девиц – Испанию, Италию и Японию, зато Антанта поимела США!

До сих пор считается, что мотивы этого расклада чисто материальные, экономические. Это заблуждение. Настоящие браки и союзы всегда формируются на астральном уровне. Мир сильных на Земле испокон и вовеки разделен на две партии. На мешочников и имперцев. На тех, кто хочет по-тихому все купить и потом быстро-быстро торговать-торговать-торговать. И на тех, кому торговать противно, кто видит свое предназначение в создании мировой Империи. Чтобы все в этой Империи было правильно, – так, как хочет Император. Можно даже и торговать, но только по ценам, объявленным Императором с утра и с левой ноги.

Имперская партия всегда была более духовной. Тут гремели гимны, на всех углах красовались ликторские пучки воспитательных палок, архитектура поражала загадочностью, содранной с имперских руин от Абу-Симбела до Колизея.

Беда в том, что объявленный перед войной состав антагонистических партий несколько отличался от правильного, желательного для Империи.

Еще в раннем детстве – чуть позже Мюнхаузена, но намного раньше впервые услышанного рыка «молотовриббентроп», – мы обнаружили занятные советско-немецкие совпадения, некое единство противоположностей. Открытие было сделано в игре. Играли мы в войну. Попеременно бывая то защитниками отечества (желательно партизанами и разведчиками), то немецко-фашистскими захватчиками соседних сараев (желательно эсэсовцами и гестаповцами), мы заметили аналогии в атрибутах сторон:

1. Флаги у нас были почти одинаковые. Красные, цвета пролетарской крови, с незначительными добавками.

2. Партии у нас назывались одинаково: Национал-социалистическая РАБОЧАЯ партия Германии и Российская социал-демократическая РАБОЧАЯ партия (большевиков).