Текст книги "Наблюдатель (СИ)"

Автор книги: Сергей Котов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 5. Горы

Мы перелетели аэропорт прямо над рулежками и взлетными полосами. Под нами разбегался самолет, разрывая ночь конусами огней с мельтешащими штрихами снежинок. Это было необычно. Мне понравилось. Нарушение всех правил – но при полной убежденности в безопасности.

Корабль Айа приземлимся в центре полупустого паркинга, возле терминала «Аэроэкспресса». Я недоуменно посмотрел на него, но тот в ответ только склонил голову и посмотрел на меня своими большими влажными глазами.

– Ты тут забыл что-то? – спросил я.

– Я же сказал: мы летим смотреть твой новый транспорт.

– Ха! Смотреть, – я улыбнулся, – отличный юмор. Хотя… ты, наверно, про взгляд изнутри, да? Снаружи-то ваши корабли невидимы!

– Не совсем так, Антон, – ответил Айа, – они невидимы только тогда, когда мы этого хотим. И они могут принимать такой вид, который нам нужен. Пойдем же!

Он поднялся с кресла и направился к двери. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним.

На парковке было безлюдно. Необычно для такого загруженного аэропорта, даже для ночного времени. Айа смело шел среди машин, очевидно, совершенно не опасаясь, что его кто-то заметит. Глядя на его уверенное поведение, я пожал плечами и зашагал рядом.

– На камерах тебя не видно, так ведь? – спросил я, поравнявшись с моим новым знакомым.

Айа ухнул, не оглядываясь и ответил:

– Нет, конечно. Оно мне надо? Кстати, мы пришли, – он остановился возле новенькой БМВ х7 и указал на машину правой рукой, – нравится?

Я не сразу понял. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой.

– Вообще-то, капсула может принимать любую видимую форму, или становится совершенно невидимой, – сказал Айа, – но обычно для работы наблюдатели выбирают автомобили. Я подумал, что тебе понравится эта модель. Сейчас функционально капсула ничем не отличается от нее. Но если тебе понадобится, скажем, душ – она быстро вырастит нужный отсек.

– Это, конечно, здорово, – кивнул я, обходя машину по кругу, – но как это сделать? Практически? Приказать ей вслух?

– Можешь, конечно, и вслух, – Айа пожал плечами, – капсула настроена на твой голос. Поначалу это может быть полезно, пока вы притираетесь друг к другу. Но обычно она сама угадывает желания. Так получается гораздо быстрее и эффективнее. Увидишь! Она станет как бы продолжением твоего тела. Держи, кстати, – он вытащил откуда-то из меховых складок на своем теле черный пластиковый брусочек с логотипом автомобильного концерна.

– Бесконтактный ключ? – догадался я, осторожно принимая подарок; ключ на ощупь был теплым.

– Не только, – Айа чуть раскрыл уши, – нечто гораздо более важное. Это – твоя персональная защита и оружие. Поэтому старайся его не терять.

– Что, если он пропадет – в капсулу я больше не попаду?

– Попадешь. Она опознает тебя. И даже изготовит дубликат. Но вовне ты останешься без защиты. Это произошло с наблюдателем, о котором я тебе рассказывал.

– Эх, жалко, что к школе на таком не подъедешь! – вздохнул я, – и прав у меня, кстати, нет. Не получил еще.

– Это не страшно, – Айа пожал мохнатыми плечами, – тебе не нужны права. Даже в режиме видимости тебя никто не остановит. Об этом даже не беспокойся.

– Вот как? А если мне захочется наделать шухеру? Шашечки, там, все дела?

Айа красноречиво промолчал.

– Ладно. Я понял все.

Я двинулся было к авто, гостеприимно мигнувшему габаритами.

– Насчет школы, – неожиданно добавил Айа, – никто не запрещает тебе это сделать.

– Но… меня узнают! – удивился я, – ты же не зря этот трюк с телом устроил, да? Я ж не дурак, это ведь значит, что в обычную жизнь мне больше нельзя, так?

– Тебя никто не узнает, Антон.

– Не понимаю, – насторожился я, – про меня забудут, что ли?

– Нет, – Айа покачал головой, – никто тебя, конечно, не забудет. По крайней мере, пока память о тебе не сотрется естественным путем. Просто тебя перестанут узнавать. Это небольшая подстраховка, для безопасности. Ты не представляешь, чтоб бы было, если бы о таких, как ты узнали в государственных… да и не только в государственных, если на то пошло, конторах.

Уже чуя недоброе, я наклонился и посмотрел в широкое зеркало заднего вида. Оттуда на меня глянула в ответ чужая нахмуренная физиономия.

Я рефлекторно отпрянул.

Нет, даже в этот раз я не испугался по-настоящему. Но был к этому очень близок.

Хотя фэйс в зеркале, если честно, был довольно симпатичным. Разве что принадлежал он парню постарше меня. Пожалуй, даже не парню, а молодому мужику, лет двадцати двух.

– Блин, – сказал я, когда немного пришел в себя, – могли бы предупредить хотя бы.

– Ни к чему хорошему это бы не привело, Антон, – вздохнул Айа, – дело в том, что изменение внешности происходит в соответствии с твоими скрытыми потребностями. Теперь ты стал таким, каким всегда хотел себя видеть. И будешь таким, пока являешься наблюдателем. Если бы ты знал, что начинаешь меняться – ты бы попытался сознательно контролировать процесс. А это вызвало бы нежелательные… скажем, искажения.

– Ладно, – кивнул я, – так, в принципе, тоже сойдёт. Хоть документы спрашивать не будут, если захочу пиво взять… стоп, а полночь уже была? Мне же восемнадцать! Мог бы и показать!

– Полночь уже была Антон, – кивнул Айа, – но тебе теперь до конца жизни придется обходиться без документов. Они тебе просто не нужны. Если где-то нужно будет предъявить – твой асот сделает нужную иллюзию. Но такое будет очень редко, потому что ты сможешь проникать куда угодно. Кто сможет тебя остановить.

– Азот? – переспросил я.

– Асот, – поправил Айа, указав мохнатой ладонью на автомобильный ключ, который я по-прежнему держал в руке.

– А, эта штуковина. Ясно. Стоп. А как с деньгами быть? Или эта штука меня и кормить будет?

– Если нужно – покормит, – кивнул Айа, – асот – это не только защита и помощь, но и оружие. Как именно оно будет действовать – ты поймешь сам, если вдруг возникнет угрожающая ситуация. У каждого наблюдателя это по-своему. У кого-то асот плюется огнем. Некоторые стреляют пулями или электрическими разрядами. Заранее действие предсказать невозможно, – Айа почему-то грустно вздохнул, – и, кстати, в бардачке автомобиля ты найдешь карту. Там бесконечный лимит.

– А пин? – тут же спросил я, – и ее можно будет в смартфон загнать, а то я не привык… стоп! Мой смарт!

Я растерянно похлопал по карманам комбинезона. Как я мог забыть? Мне же наверняка звонили! И, если дубликат моего тела в полиции – они могут отследить мои перемещения! Я ведь его не выключал перед трюком!

– Твой смартфон, конечно же, остался на твоем теле, – ответил Айа, и тут же поправился – в смысле, на дубликате, который забрали в морг.

Мне не понравилась его оговорка. Но с расспросами я благоразумно приставать не стал. Я мыслю, следовательно, я существую. Пока это самое главное. А дальше разберемся.

– Пин-код будет установлен, когда ты впервые воспользуешься картой. Просто введи любую комбинацию и запомни ее, – продолжал Айа.

– Ясно, – кивнул я, – значит, я беру все это. И моя задача – наблюдать? Искать уязвимость? И все?

– Верно.

– И что делать, если я ее найду?

– Если это случится, Антон. Ты станешь спасителем своего мира. Тебе больше ничего не надо будет делать.

– Я имел в виду, как с тобой связаться?

– Связаться со мной ты можешь в любое время. Просто попроси об этом свой асот.

– Ясно. И… что? На этом все? Я могу ехать? Куда угодно вообще? И спокойно тратить деньги?.. – на всякий случай я решил утончить еще раз.

– Да, Антон, ты можешь ехать. Или лететь туда, куда тебе вздумается, – кивнул Айа, после чего добавил загадочное: – ты поймешь, что нужно делать. Все наблюдатели понимают.

– Ладно…

Я подошел к авто. Коснулся ручки – там, где был датчик бесключевого доступа. Дверь открылась.

– Ну я поехал тогда? – спросил я.

– Счастливо, – Айа поднял свою мохнатую лапу и помахал мне.

После этого мой новый знакомый развернулся и направился к двери своего корабля. Через секунду она закрылась и растаяла в воздухе. А на парковке, как по команде, вдруг появились люди. Они куда-то озабоченно спешили по своим делам, толкая тяжелые чемоданы. И даже не подозревали, что совсем рядом с ними – настоящий корабль пришельца.

Я сел за руль. Если совсем честно – опыта вождения у меня было маловато. Я пробовал ходить в автошколу, но как-то со временем не стыковалось. Да и, в конце концов, я решил повременить с получением прав. Сначала у меня не было денег на авто, а когда они появились – оказалось, что такси – очень даже хорошая альтернатива.

Но освоился я быстро. Еще до МКАДа я чувствовал себя так, как будто у меня за плечами как минимум пара десятков тысяч километров за рулем. И только когда совершеннейшим чудом я избежал столкновения с «шашечником» на «Кайене» я понял, что сама машина мне помогает.

У меня не было представления, куда ехать. Не домой же, в конце концов? Но надо было где-то переночевать. Время уже было позднее, спать хотелось. Желательно в комфорте.

Стоило мне так подумать, как на экране бортовой мультимедийной системы загорелось сообщение, выведенное красивыми, каллиграфическими буквами на зеленом фоне: «Принять конфигурацию убежища? Да/Нет».

Мне стало любопытно, что это за конфигурация такая. И я нажал на «Да».

Надпись на экране сменилось: «Конфигурация убежища требует активации режима невидимости. Активировать? Да/Нет».

Я нажал на «Да».

Появилась очередная надпись: «Режим невидимости на трассе не безопасен. Включить защитное поле или переместиться в безопасное место?»

В этот раз выбора «Да/Нет» не было. Но я догадался нажать на «безопасное место».

Дорога тут же ухнула куда-то вниз. Я почувствовал сильное ускорение; через пару секунд мы были метрах в трехстах над дорогой. В этот момент краем глаза я уловил какое-то движение. Обернулся. Салон за сиденьями водителя и переднего пассажира начал меняться.

Кузов словно раздулся изнутри, сформировав довольно большую овальную кабину, в центре которой находилась настоящая кровать. Даже постельное белье было уже заправлено, и уголок одеяла призывно откинут.

Я сглотнул, глупо улыбаясь.

– Интересно, а туалет тут есть? – произнес я вслух. И тут же часть переборки кабины, за кроватью, отъехала в сторону. За ней оказался довольно приличный санузел с унитазом и душевой кабиной.

Я хмыкнул и широко улыбнулся. Сон – это здорово. Надо только придумать, где встать. Не висеть же, в конце концов, все это время над шоссе?

– Как быстро ты летать можешь? – спросил я.

«В атмосфере допустимая скорость не более 8000 тыс км/ч» – появилась надпись на дисплее.

– А вслух ты говорить не можешь? Просто странно, что такая продвинутая электроника и не имеет голосового помощника.

– Я не совсем электроника, – послышался звонкий мальчишеский голос, – я работаю на оптических транзисторах. Так что я, скорее, оптроника. И голосовой интерфейс по умолчанию отключен. Не всем это бывает комфортно, особенно сразу после получения статуса наблюдателя.

– Постой… – сообразил я, – ты сказал – в атмосфере? А где еще ты можешь… летать? В космосе?

– Мне доступны перелеты внутри солнечной системы, – ответил голос, – со скоростью до десяти процентов от скорости света в вакууме. Но не более. Поэтому на межзвездные перелеты я бы не рассчитывал.

– Фига себе!

– И под водой, разумеется. Там скорость, правда, будет сильно меньше, чем в воздухе.

– А можешь полететь куда-нибудь… – я мысленно запнулся, перебирая варианты, – скажем, в горы? Хочу проснуться – а за окнами – заснеженные вершины. И ни души!

– Ну конечно!

«Автомобиль» чуть качнулся и, ускоряясь, начал набирать высоту. Полюбовавшись немного видами ночного города, я второй раз за вечер принял душ, разделся и лег в постель. Чистое белье приятно пахло лавандой.

– Слушай, а имя у тебя есть? – спросил я, зевнув.

– Нет, – ответила машина, управляющая моим новым транспортным средством, – многие наблюдатели дают имена своим… – голос запнулся, – блин. В вашем языке оказывается нет подходящего слова для каких, как я.

– Таким как ты?

– Ну, да. Мобильным универсальным скаутским автономным транспортам. Это так в документации говориться, если переводить дословно.

– МУСАТ, – произнес я.

– Что? – в мальчишеском голосе слышалось недоумение.

– Я буду звать тебя Муся, – ответил я, – и голос тебе придется поменять на девчоночий.

– Ну ладно, – ответила Муся, послушно сменив голос, – хотя почти все наблюдатели выбирают голоса мужского пола. Из тех, кто вообще активирует голосовой интерфейс.

– Ты много знаешь про других наблюдателей, – вздохнул я, перевернувшись на бок, – надо попросить тебя рассказать подробнее…

– Только общие данные. Нам дают их в обезличенном виде. Я довольно долго ждала назначение, так что времени было более, чем достаточно.

– Ладно, – сказал я, чувствуя, как наливаются неподъемной тяжестью веки, – выключи свет, пожалуйста. Завтра еще поговорим.

Я проснулся от яркого света и долго глядел в потолок, пытаясь понять, где нахожусь. Куда делась моя комната? Мой стол? События вчерашнего дня путались с тревожным сном, сбивая с толку.

Судорожно вздохнув, я сел на кровати.

Обычно мы с мамой пересекались по утрам. Иногда я специально вставал пораньше, чтобы приготовить ей кофе в турке. Она благодарила меня, и уходила на работу или по своим делам.

И вот я осознал – что больше этих утренних чашек кофе не будет.

Ужаснулся своему вчерашнему решению.

Ей ведь, наверно, уже сообщили о случившемся…

Какого фига я поперся в горы? Можно было хотя бы… тут я запнулся. Хотя бы что? Явиться к ней в таком виде и сказать, что я никуда не делся? Это было бы не только глупо, но и жестоко.

Интересно, она плакала вчера? Почему-то мне вдруг стало важно это узнать. И надо проследить, чтобы Лена все выполнила! Тогда у мамы будут хорошие деньги, чтобы начать жизнь заново. Она ведь правда об этом мечтала. Говорила об этом не часто – но прорывалось иногда, искренне так…

Мне бы хотелось, чтобы она не сильно из-за меня переживала. Было бы здорово увидеть, что у нее все в порядке. Почему-то я был уверен, что так и будет. Мама начнет новую жизнь. Все у нее будет хорошо.

Но на сердце почему-то было как-то… странно. Будто давило что-то. Неприятное чувство.

Я почистил зубы (все необходимое в санузле, конечно же, было), умылся, надел термобелье и перебрался за руль.

Мы стояли на узком карнизе, среди исполинских заснеженных вершин. Солнце подсвечивало ледники нежно-розовым; это было невероятно красиво. В другое время я бы застыл на какое-то время, просто любуясь волшебным моментом. Но сейчас это буйство прекрасного не вызывало у меня ничего, кроме раздражения.

– Муся… – позвал я, удивляясь, каким сухим и скрипучим стал мой голос, – полетели домой.

Девчоночий голос грустно вздохнул. Потом сказал:

– Тоша, я теперь твой дом…

– Тоша? – рассердился я, – какого фига?

– Извини, я думала, тебе приятно будет.

– Меня даже родная мать так не называет! Не называла…

– А как она тебя называет? – спросила Муся; я про себя отметил это обращение в настоящем времени. И впервые проникся к этому автомату симпатией.

– Ну… по-разному. Но чаще всего Антон.

– То есть, как все остальные? Ну ладно. Могу просто Антоном звать, если…

– Хотя стоп, – перебил я, – можешь называть меня Тошей. И даже Тохой. Если вдруг захочешь. Я не против.

– Ладно Тош, – сказала Муся.

– Но давай все-таки полетим к моему… бывшему дому? Ладно?

– Я не знаю, где он находится. Нам такой информации не дают.

Я вздохнул и назвал адрес. После этого машина взлетела, оставляя внизу сказочные вершины.

Глава 6. Похороны

Когда мы оказались возле дома, я долго не решался заглянуть в окна своей квартиры. Просто сидел возле подъезда в машине, которая снова выглядела как обычное престижное авто. Благо нашлось свободное место на парковке.

Я долго не мог разобраться в своих эмоциях. Почему я не хотел посмотреть, что происходит? Как мама держится? Неужели я боялся? А, если так, то чего именно? Маминых слез? Или полного равнодушия?

Если быть совсем честным – мне не хотелось видеть ни того, ни другого. Но разве могла быть какая-то середина, которая меня бы устроила? Не знаю. Но это странное состояние мне совершенно не нравилось. Едва ли это был настоящий страх все-таки. Скорее, дискомфорт. Как от камешка в туфле.

Сжав челюсти, я заставил себя сказать:

– Двенадцатый этаж, второе окно справа от входа. Сможешь нас туда поднять так, чтобы я мог заглянуть внутрь? И чтобы никто нас не заметил?

– Полминуты, – ответила Муся, – сделаем. Надо только отвести глаза нескольким людям, которые сейчас на нас смотрят.

Я не ответил. Только неотрывно смотрел в окно, ожидая, когда мы начнем подниматься.

Мама никогда не задергивала шторы в большой комнате, даже в темное время. А сейчас, днем, даже тонкая тюль была сдвинута в сторону.

Мама ходила по комнате и вытирала пыль специальной тряпкой, изредка брызгая на мебель полиролью. Я помнил этот запах, который почему-то маме нравился, но раздражал меня. Впрочем, об этом я предпочитал благополучно помалкивать.

Мама наводила порядок. Точно так, как это делала всегда на выходных. Словно бы и ничего не случилось. На минуту я даже засомневался: может, ей еще не сообщили? Но потом заметил, что большое зеркало, видневшееся через распахнутые двери в прихожей, накрыто огромным махровым полотенцем. Кажется, так делают так, когда кто-то в доме умер.

Сначала я почувствовал, как с плеч свалилась огромная гора. Теперь я точно знал, что мама – не пропадет. А потом вдруг к горлу подкатил ком. Это было странное чувство: вроде печалится не о чем. Да, моя жизнь изменилась очень сильно – но разве не об этом я так мечтал? Я разом получил то, о чем другие не смеют и помыслить. У мамы вроде тоже все хорошо будет… так что не так-то?

Я отвернулся от окна и задумчиво посмотрел вдоль улицы. И не сразу обратил внимание на знакомый ярко-красный длинный пуховик, который часто надевала Лена, когда мы встречались в городе.

Я пригляделся. Да, это была именно она! Шла, сосредоточенно нахмурившись и глядя себе под ноги.

– Давай вниз! – скомандовал я.

– Я не могу приземлиться на дорогу, – ответила Муся, послушно начиная спуск, – за сектором наблюдают. Глаза отвести – нужно время.

– Я выпрыгну! Я же могу стать невидимым, да? Айя вроде говорил…

– Да, конечно. Только Асот не забудь!

Я схватил брелок, оставленный на пассажирском сиденье вчера вечером. Как же тут включить невидимость-то? Айя не сказал… тогда я сделал то, что хорошо работало с Мусей, пока она не начала говорить. Пожелал это. И увидел, как моя рука растворилась в воздухе!

Только спрыгнув с высоты двух метров в снег, я понял, что невидимость вовсе не защищает от погоды. Было довольно прохладно. А на ногах у меня были только носки, мгновенно намокшие. «Еще только простыть не хватало, – с досадой подумал я, – и наследить, вдобавок…»

Я сделал шаг, потом оглянулся. К моему удивлению, никаких следов не наблюдалось. Неужели сложно при таком раскладе было сделать так, чтобы хотя бы ноги не мокли!

Едва я успел это подумать, как тут же почувствовал, что ледяная влага из носков исчезла. Теперь стопам было сухо и комфортно.

Я улыбнулся и шагнул вперед. Как раз вовремя – для того, чтобы успеть аккуратно перехватить закрывающуюся за Леной дверь, и скользнуть в подъезд.

К счастью, лифт приехал большой, грузовой. Иначе я не был уверен, что решился бы ехать с Леной в узкой кабинке. Очень уж легко было задеть случайно. А она бы наверняка дико испугалась.

Не обнаружив звонка, Лена уже подняла кулак, чтобы постучать, но тут дверь открылась. На пороге стояла мама в домашнем халате. Увидев Лену, она улыбнулась уголками рта, и приглашающе махнула рукой.

– Лена, верно? – произнесла она, – я Людмила Валентиновна. Проходи.

Теплый воздух из квартиры пах домом. Наверно, поэтому я застыл на пару секунд и не успел скользнуть в дверь вслед за Леной.

Постояв немного в нерешительности: может, открыть дверь с помощью Асота? Эта штуковина наверняка могла это сделать. Но почему-то я не решился. Было ясно, для чего Лена пришла. Не сомневался, что она исполняла мое неофициальное завещание. А мне почему-то не очень хотелось видеть, как мама отреагирует, узнав, что я оставил ей довольно много денег…

Вздохнув, я молча спустился вниз. Постоял какое-то время невидимым у подъезда.

Начинался снег. Подняв голову, я ловил ртом пушистые снежинки, как в детстве. И очень старался поменьше думать и чувствовать.

– Ты знаешь, в какой морг отвезли ме… то есть, тело, которое вместо меня? – спросил я Мусю без особой надежды на положительный ответ. В конце концов, она ведь просто контур управления моим необычным транспортом, а не универсальный шпион.

– Конечно, знаю, – неожиданно ответила она, – летим туда?

Я подумал секунду.

– Стоп. То есть, где мой дом – ты не знала. А в какой морг отвезли мое тело ты вдруг знаешь?

– Ага, – мгновенно ответила Муся, – я не знаю, почему от нас скрывают домашние адреса наблюдателей. Чаще всего это выясняется довольно быстро. Но сами получить такую информацию мы не можем, факт. Наверно, остаток какого-нибудь древнего протокола.

– Древнего протокола, говоришь…

– Ага. Но это только предположение.

– Ладно, – сказал я, – раз уж знаешь, где тело – то полетели туда.

– Если тебе вдруг интересно, – продолжила Муся, – то опознание состоялось еще вчера. Следствие не возражает против выдачи тела. Твоя мама утром договорилась с похоронной конторой, так что, скорее всего, и похороны будут сегодня.

– Ого! – удивился я, – не думал, что это так быстро!

По крайней мере, теперь ясно, почему мама порядок наводила. Наверно, к поминкам готовится.

– Обычно нет, – чуть насмешливо сказала Муся, – но тут, похоже, Айа постарался.

– Вы знакомы?

Муся фыркнула.

– А как думаешь, кто меня перегнал на парковку? И потом, он единственный мастер-оператор склада. Так что именно он меня активировал. Других приемных родителей я не помню.

«Приемных родителей?» Только теперь я понял, как мало знаю про родной мир Айа. Это что же, у них автоматы считаются живыми? Ладно, потом выясним. По ходу дела.

До больницы добрались минут за пятнадцать. Глядя сверху, догадаться, где находится морг было не сложно: во-первых, возле него на специальной парковке стояли специальные автобусы с табличками «ритуал», во-вторых – рядом был небольшой храм.

Больница была небольшая, муниципальная. Так что дорогими катафалками тут и не пахло.

Я попросил Мусю снизиться до высоты пяти метров. А вдруг выдачи моего тела уже тоже кто-то ждет? Я поискал взглядом знакомые лица. Группки скорбящих родственников кучковались возле входа в учреждение. Кто-то пил водку на морозе, закусывая бутербродами с салом. Кто-то искренне горевал. Кто-то не мог справиться с шоком. Таких было видно по глазам: широко открытым и не верящим в реальность происходящего.

Внимательно оглядев всех присутствующих, знакомых я не обнаружил.

– Твои подъедут через пару часов, – заметила Муся.

– Ну и какого фига мы сюда так рано приперлись? – ответил я с раздражением.

– Я думала, ты хочешь посмотреть место… – машина умудрилась интонацией передать обиду. Да настолько удачно, что мне действительно стало немного стыдно.

– Вот еще, – ответил я, – нафиг оно мне надо… хотя… знаешь, да, ты права. Мне стоило на это взглянуть. А что, после этого все сразу на кладбище поедут?

– Да, Антон, – сказала Муся, – иногда еще заказывают службы поминальные в храмах. Или в этой часовне, – к моему удивлению, небольшая церковь у морга мигнула желтым; интересно, это проекционный экран такой на окне? Или другая технология? Надо спросить будет потом, – но твоя мама отказалась от этой части.

– А что, священник на кладбище будет, да? Ну, там, молитвы читать? Рассказывать про покойного?

– Тоша, ты что, на похоронах ни разу не был? – притворно удивилась Муся.

– Не был, – ответил я, – и что такого? Когда бабушку хоронили, я на хозяйстве остался. Но, кажется, да – ее сначала в церковь возили.

– Ясно. В общем, нет. У тебя будет только гражданская панихида, непосредственно у могилы.

Я промолчал. Меня сложно назвать примерно верующим, хотя я и крещеный. Наверно, отпевание и все дела денег стоят. А до сегодняшнего дня мама не знала, что я что-то оставил… наверно, разумно было экономить, в конце концов.

– Понятно. Значит, тут ничего интересного не будет…

– Ну, кроме выноса тела, – добавила Муся.

– По-твоему это интересно?

– Мы, искусственные личности, немного зациклены на теме смерти. Тебе это сложно будет понять, для тебя это неизбежность, биологически запрограммированная. Ты с детства знаешь, что умрешь. А с нами все не так просто. Поэтому да, мне интересно все, что с этим связано. Я еще очень молода, и несу свою первую вахту.

– Да ладно, – отмахнулся я, – тело-то все равно не настоящее. Меня там нет! Это же подделка! Так что не так уж и интересно, да?

– Это Айа тебе так сказал?

– Да… а что?

– Нет, ничего, – поспешно ответила Муся, – ничего. Значит, так и есть.

– А вот на кладбище я бы побывал, – продолжал я, – на свою могилу посмотреть все-таки надо.

– Думаю, тебя больше интересует кто придет на похороны. А не просто могила, – мне показалось, или в ее голосе послышались нотки ехидства? Не слишком ли быстро этот автомат приобретает черты реальной личности?.. а даже если так – уверен ли я, что это плохо? Если она будет совсем как настоящая?

– Может и так, – ответил я, и зачем-то добавил, нарочито грубо: – тебе-то что?

Когда гроб опускали в могилу, был закат. Такой же, как тогда, когда я прыгнул: ярко-алый, при почти ясном небе. Большая редкость для столичного региона.

Сам гроб был закрытым. Так что взглянуть на свое мертвое лицо у меня не было никакой возможности.

Если честно, я боялся, что на похоронах мама будет совсем одна. От этого ее было как-то совсем жалко. Но мои опасения были напрасными: народу было довольно много. Известные тиктокеры, экстремальщики и просто ребята из разных молодежных тусовок. Довольно много знакомых лиц. Многие держали в руках черные жезлы. Это мне показалось странным. Разве на похороны принято ходить с такими штуковинами?

Скорби было мало. Наоборот: на кладбище было непривычно шумно. Ребята делали стримы. Кто-то выпивал и закусывал. Были даже смешки, которые вовсе не казались мне неуместными.

Когда гроб опустили, те, у кого в руках были черные жезлы, одновременно подняли их над головой.

Лена тоже тут была. Стояла рядом с мамой. Они о чем-то тихо разговаривали. Мама даже слегка улыбнулась в ответ на ее реплику.

Когда народ потянулся, чтобы бросить горсть земли на мой гроб, я медленно пошел к выходу. На душе было странно. Вроде бы и хорошо все. Не знаю, как бы я пережил мамины слезы, здорово, что их не было. И Лена молодец, все как надо сделала – не сомневался в этом. Наверно, дело было в неизвестности, которая ждала впереди. Именно поэтому у меня был холодок в груди, как будто от предвкушения чего-то хрустяще-свежего, нового…

– Привет! – Лена подошла сзади совершенно неожиданно, я даже вздрогнул, – интересный прикид! – добавила она.

Я оглядел себя, только теперь сообразив, что приперся на собственные похороны в термокомбезе. И без режима невидимости.

– Э-э-э… – попытался ответить я, но не смог выдавить ничего вразумительного.

– Ты из трейсеров? – продолжала Лена, преградив мне дорогу.

– Э-э-э… с чего ты взяла?

– Фигура зачетная. С чего бы вдруг такой спортсмен вдруг на похороны приперся. Знал Антона, да?

– Ну, как бы…

– И говоришь так, как трейсеры, – улыбнулась Лена, – то есть, почти никак. Я Лена, – сказала она, протягивая ладонь, – будем?

– Антон… – на автомате ответил я, слегка сжав ее замерзшую ладонь – мы оба были без перчаток. И только после этого сообразил, что имя можно было бы и выдумать.

– О как! Тезка, значит, – сказала Лена, – хорошо знаком был? – она кивнула в сторону моей могилы.

– Ну, так… знал, можно сказать, – я пожал плечами.

– Что-то ты какой-то реально потерянный… друг был?

– Друг… – согласился я.

– А мы так и не подружились толком, – вздохнула Лена, – теперь жалею…

– Бывает…

Лена вздохнула.

– Так ты все, валишь, да? – спросила она.

– Вроде того. Что еще делать-то?

– Ну, ребята поминки организуют. Но я не хочу. Итак, если честно…

– Понимаю тебя.

– Ты за рулем?

Я чуть не ответил «нет» – по привычке. И только потом сообразил, что моя новая тачка, в правильном образе «Бэхи» ждет меня у ограды кладбища.

– Ага, – кивнул я.

– Докинешь до города?

– Да без проблем!

Лена попросила отвезти ее в Измайлово, к какой-то подруге. Я забил адрес в навигатор (якобы навигатор, конечно), и уверенно положив руки на руль, тронулся. С пробуксовкой и дрифтом. Понятия не имею, для чего мне этого понадобилось. Просто захотелось сделать так – и все тут.

Первые пятнадцать минут Лена молчала, сосредоточенно листая что-то в Инстаграме. Потом отложила телефон, но продолжала молчать.

Я тоже молчал какое-то время. Просто не знал, как начать разговор. А потом скосил глаза и посмотрел на пассажирку.

Лена беззвучно плакала, тихонько вздрагивая.

– Эй! – сказал я, – ты чего?

Лена всхлипнула.

– Ну, слушай… понимаю все – но так правда нельзя. Ему бы не понравилось, что ты плачешь.

Лена прижала ладони к лицу и зарыдала уже в голос.

Я снова замолчал, решив больше не вмешиваться. А смысл, если получилось только хуже?

– Это… я. Моя вина есть… – сказала Лена еще через пару минут, сквозь очередной всхлип, – жадность…

– О чем ты? – осторожно спросил я.

Лена убрала руки от лица и посмотрела на меня заплаканными глазами.

– Ты правда его друг был, да? – спросила она, сдерживая всхлипы.

– Правда, – уверенно ответил я.

– Обещай тогда, что никому болтать не будешь. Мне выговориться надо. А подруг нормальных нет. Они точно все растрындят мгновенно.

– Обещаю, что болтать не буду.

– Ты вроде нормальный парень, – Лена оглядела интерьер машины, словно впервые его увидев, – хотя и мажор.

– Я не мажор, – возразил я.

– Что, на нахайпил так круто? Впрочем, не важно. Я поговорить хочу.

– Говори, конечно, – вздохнул я, – слушаю.

– Но ты меня, наверно, после этого возненавидишь. Раз друг был…

– Это вряд ли.

– Не зарекайся. В общем, это я его подбила на тот прыжок, – Лена выдохнула. Будто бы с облегчением, словно эта сказанная вслух фраза сняла с нее тяжесть.

Однако, это была полная ложь, и я еле сдержался, чтобы не ответить резко.

– С чего ты взяла? – осторожно произнес я, – насколько я знал Антоху, его невозможно было на что-то уговорить, если только он сам этого не хотел.

Лена вздохнула.

– Я должна была его отговорить… а, получается, поддержала. Поверила, что все пройдет, как надо.

Я глубоко вдохнул. Потом выдохнул. Потом сказал, очень мягким тоном:

– Думаю, что все-таки в реальности было немного по-другому. Ему нужен был помощник, чтобы трюк снять как надо, верно?