Текст книги "Повелители Тьмы"

Автор книги: Сергей Костин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Собравшиеся вокруг своего короля придворные о чём-то шептались, а король невозмутимо смотрел на меня.

Я невольно поёжился под этим холодным взглядом. Голубые глаза короля не предвещали ничего хорошего, в смысле дальнейшего продолжения моей жизни. Король открыл рот, и я приготовился внимательно слушать всё то, что мне будет сказано.

– Почему ты пришёл к нам?

Вот так ну, значит, я ещё и виноват! Сами затащили меня в эту дыру, а потом требуют объяснений.

– Да простит меня Ваше Величество, я пришёл к вам не по своей воле! Меня захватили ваши доблестные солдаты.

– Но тебя поймали в воде?

Интересно, где ещё меня можно было поймать? На суше я бы так просто не дался, будьте уверены.

– Я по случайности оказался в воде озера, потому, что…

– Разве ты не знаешь, что наше великое озеро запретно для любого человека. Оно священно, и ты посягнул на нашу священную собственность.

Вот этого мне как раз и не хватало. Теперь меня будут казнить по причине посягательства на частную собственность.

Быстро, боясь, что мне не дадут договорить, я коротко рассказал о своём бегстве от бобоков и о том, как очутился в озере. По выражению лиц собравшихся, мне стало понятно, что мой рассказ мало кого трогает. Все правильно: чужие заботы!

– Если Ваше Величество позволит, я бы попросил, чтобы меня отпустили на землю! – робко попросил я, не рассчитывая, впрочем, на успех. Я давно понял закон: если хочешь спастись, спасайся сам.

Всё так и было.

– И ты через несколько дней приведёшь с собой людишек из Верхнего Мира, и вы разграбите мой город? – загремел король подводного мира.

Во-первых, я понял, что король не слишком надеется на свою оборону. Во-вторых, у меня есть шанс выйти из всей этой передряги, если я найду какую-нибудь брешь.

– Я маленький человек. Ваше Величество.

И чужой город мне не нужен! Я простой крестьянин, который хочет жить на своей земле и растить хлеб.

– Для крестьянина у тебя слишком хитрая рожа.

Если и было в этом что-то смешное, то я не понял. Но приближённые Его Величества весело засмеялись непонятной шутке своего короля.

– Что же будет со мной? – поинтересовался я, прекрасно зная, что бывает с лазутчиками, и ожидания мои оправдались.

– Ты умрёшь, человек из Верхнего Мира.

– И нет ни одного шанса?

– Зачем тебе шанс? – поднял король свои лохматые брови.

– Я хотел бы, чтобы Ваше Величество развлекалось, наблюдая мою смерть.

Я вёл опасную игру, ставка в которой была всего ничего – моя жизнь. Рассчитал я все правильно: где вы видели короля, который не захотел бы увидеть, как умирают его враги? А в данное время в роли врага выступил я. Всё, что мне нужно, это немного времени, чтобы освободить свои знания. Немного времени и спокойствия.

Но у короля было другое мнение насчёт моего отдыха. Первую часть плана он полностью одобрил, вне всякого сомнения, она ему дико понравилась. Но вот, что касается второго пункта, то…

– Прекрасно, человек из Верхнего Мира, ты сам выбрал свою смерть. Мы слишком давно не развлекались.

Король хлопнул в ладоши, и из-за спины его кресла появились воины.

– Приготовьте этого человека к встрече с акулами. Мы начинаем сейчас же!

О Боже! Только не это! Откуда в озере акулы? И прямо сейчас? Я сам напросился на это.

И теперь мне самому придётся расхлёбывать всю эту кашу. Но акулы!

Я понимал, что с этими рыбками мне не справиться. Вот если бы мне только оказаться с той стороны шлюзовых ворот!

И тут меня осенило. Стараясь, чтобы мой голос не дрожал, я обратился к королю.

– Ваше Величество! Позвольте сказать ещё пару слов!

Король уже собрался было вставать, но мои слова задержали его.

– Ну, что ещё?

– Ваше Величество! Перед тем, как умереть, мне хотелось бы открыть вам маленькую тайну.

Люди слишком любопытны. На это я и рассчитывал, и это не прогорело.

– Говори!

– Я открыл способ, как находиться под водой без тех масок, в которых вы плаваете. Это очень удобный способ, позволяющий брать с собой много воздуха.

По возникшей тишине я понял, что мои слова заинтересовали не только короля, но и всю его многочисленную свиту. Успех – только тог да успех, когда его можно закрепить. Поэтому я соловьём принялся расписывать удобства путешествия под водой.

То, что я задумал, не имело ничего общего с колдовством. Вопрос был чисто технический.

Но он был направлен на спасение моей жизни.

– Я могу создать такой аппарат, или, повашему, подводную повозку, которая будет двигаться сама, а ваша задача: сидеть в ней и наслаждаться видом подводного мира. Такого ещё не было нигде!

Этим я их и сразил.

Король на минуту задумался и, посовещавшись со своими советниками, изрёк:

– Хорошо, человек из Верхнего Мира! Мы дадим тебе возможность сделать эту повозку, ради славы нашего мира. Да будет так.

Я чуть не подпрыгнул от радости. На пятьдесят процентов мой план был выполнен. Правда, следующие слова немного умерили мой пыл.

– Своим делом ты займёшься сейчас же. А после этого ты умрёшь!

Хороша благодарность, ну да ничего. К тому времени, когда у короля возникнет желание посмотреть на меня мёртвого, меня уже не будет в этом проклятом озере.

Детали плана и моего проекта я выложил тут же. Мне были даны люди, материалы и всё, что бы я ни попросил. Естественно, были и два стражника, не отходящие от меня ни на шаг.

Но я был рад и этому.

Единственное, чего мне не хватало, так это немного отдыха, чтобы немного отдохнуть и привести себя и свои мысли в порядок.

Меня отвели в какой-то дом, во дворе которого уже через час кипела бурная деятельность.

В моём распоряжении было десять человек, вероятно, таких же, как и я, пленников. Разговаривать с ними я не мог по той простой причине, что у всех был отрезан язык. Король был не только любителем смерти, но и изрядным шутником.

Я носился по двору как молния, выводя из себя моих стражников. Что делать, я рисовал прямо на известковой мостовой. Ребята мне попались сообразительные, так что к вечеру было сделано почти все. Оставшиеся мелочи я заканчивал сам, дабы не привлекать ничьего внимания и раньше времени не раскрыть свою тайну.

Один из солдат отправился доложить королю, что мой маленький секрет уже готов. Я заколотил последний деревянный гвоздь и отошёл, чтобы полюбоваться своим детищем.

Это была самая уродливая подводная лодка, которая когда-либо оказывалась в воде. Маленькая, рассчитанная всего на одного человека, неуклюжая и готовая развалиться от первого прикосновения воды. Но я думал, я даже был уверен, что именно эта малютка меня и спасёт. Знаний по этому делу у меня было маловато, но я постарался на славу. Только бы скорость у этой посудины оказалась достаточной.

Король явился со всей своей свитой. Минут пять походив вокруг моего детища, он с сомнением посмотрел на меня.

– Что это?

– Это будущая слава твоего города!

– И что я буду делать с этим?

– Я могу показать, но для этого нужна вода, много воды!

Я молил Бога, чтобы жизнь в затворничестве от всего мира хоть немного повлияла на мозги его жителей, иначе всё было бы просто погано.

– Надеюсь, моего озера тебе хватит?

И снова глупый смех придворных, но для меня он звучал небесной музыкой.

– Я думаю, что хватит, Ваше Величество.

А ещё через полчаса я сидел в своей подводной лодке и ждал, когда шлюз наполнится водой. С той стороны меня ждали сам король, его свита и целая куча воинов. Я хотел думать, что это всего лишь любопытство, а не предосторожность.

Вода стала быстро прибывать, и я, затаив дыхание, ждал, что скажет на этот счёт моя малышка. Конструкция хоть и была несовершенной, но тем не менее лодка была что надо.

Вода сочилась изо всех щелей, и я надеялся, что её не будет слишком много.

Ворота медленно распахнулись, и я оказался на пороге свободы. Но радоваться было ещё рано. Стоило посмотреть, как движется лодка.

Хвостовые винты приводились в движение простым нажатием педали, которые находились в носу крошки.

Я легонько нажал на них, и лодка чуть было не сорвалась со своего места. Это было великолепно. Скорость у этой штучки должна быть подходящей.

Ещё до начала плавания я предпринял некоторые меры предосторожности. Я попросил короля, чтобы его люди перетащили мой агрегат в открытое озеро, где я и начну свой основной показ. Лодку подхватили сильные руки и потащили на более просторное место. Король и свита следовали рядом.

Мы двигались довольно медленно. А время работало не на меня. Я как-то не рассчитывал долго оставаться в своём детище. А воздуха было не слишком-то и много.

Наконец вся процессия остановилась, и я почувствовал, что меня начинает поднимать наверх. Это обстоятельство немного обеспокоило зрителей, и по корпусу раздалось несколько требовательных ударов. Я так и не понял, то ли меня просили поскорее начинать, то ли это было предупреждением относительно моего подъёма.

Об этом я уже не думал. Ноги упёрлись в педали, задние винты заработали, и лодка стала набирать скорость. Оставалось молить Бога, чтобы я успел развить достаточную скорость до того, как все поймут, что я собираюсь попросту сбежать.

Некоторое время все плыли рядом со мной, но, по мере того как лодка набирала скорость, русалы отставали. Уж не знаю, что они делали для того, чтобы остановить меня. Свобода смеялась мне в лицо, я понял, что выиграл и эту схватку. И хотя лодка трещала по всем швам, вода капала сверху и сочилась снизу, а воздух становился все хуже, я ликовал. Хоть что-то пригодилось из моих скромных знаний о технике.

О свобода! Как ты прекрасна! Я люблю тебя!

Это и многое другое я орал во всё горло, наслаждаясь состоянием, которое нечасто приходилось испытывать мне в моих странствиях. Я уже представлял, как сойду на берег, прощально махну рукой озеру и завалюсь спать. И лишь тогда я буду спокоен. Мне нужны силы.

Лодка всплыла настолько, что стал виден серебряный блеск поверхности, и уже одно это было хорошим знаком. Серебро всегда несло мне счастье. Или, по крайней мере, спасение и защиту. Я сидел по горло в воде, и воздуха едва хватало, чтобы не сойти с ума от удушья. Ноги сами делали свою работу, независимо от того, как соображала голова. Знакомое ощущение, так было всегда, когда от какого-то органа зависело благополучие всего организма.

Пот катил градом, добавляя влажности в и так уже полную утробу моего корабля. Я нажал посильнее, надеясь, что большая скорость побыстрее вынесет на желанный берег. Раздался неприятный хруст, и обе педали полетели ко всем чертям. И, словно почувствовав свою гибель, корабль начал разваливаться прямо на глазах.

Помогая себе локтями и руками, я выбрался наружу и в светлой воде увидел, как то, что я создал своими руками, развалилось, выполнив полностью свою задачу.

Отчаянно заработав ногами и помогая руками, я взлетел на поверхность и хлебнул воздуха. Всё шло просто прекрасно. Берег находился не далее чем в пяти минутах плавания. Перевернувшись на спину и размеренно взмахивая руками, я поплыл к берегу.

Неожиданно я услышал с берега какие-то крики. Перевернувшись, я посмотрел на источник этого крика. Ну слава тебе, это были обыкновенные люди, без хвостов и голубой кожи.

Но меня несколько озадачило их поведение.

Люди суетились так, словно к ним приближалось целое войско. Связывать такой шум со своей персоной я не стал. Их всполошило чтото другое. Догадка мелькнула в моей голове, и я, резко повернувшись, увидел, что мои подозрения полностью обоснованы.

Со стороны озера ко мне приближалось несколько треугольных плавников. Е-моё! Акулы!

И не только! За плавниками я увидел ещё коечто, вернее, кое-кого. Это была стража короля, оседлавшая морских хищников. В другое время я бы полюбовался этим зрелищем, но сейчас у меня возникло чувство, что пора спасать свою шкуру.

Подбадриваемый криками с берега, я, словно сумасшедший, замахал всеми своими конечностями, стараясь поскорее избавиться от приближающихся челюстей.

Неприятное чувство, вообще-то, ждать, когда тебя цапнут сзади. Какая разница, кто: акулы ли, воины ли, примостившиеся на их спинах…

Где-то в области груди возникла острая боль.

Хватая жадным ртом крохи воздуха, я в последнем рывке вытолкнул своё тело на берег. Лесные жители обступили меня, продолжая выкрикивать непристойности в адрес моих преследователей.

Акульи плавники ещё немного покружили у берега и отправились восвояси. Я проводил их измученным взглядом и еле сдержался, чтоб не расцеловать свои ноги и руки.

Я посмотрел на людей, которые, пусть и косвенно, оказали мне помощь. Выражение их лиц могло бы быть и поприветливей.

– Здорово, мужики! – ощерился я всеми своими зубами.

– Здорово, здорово, – отозвался нестройный хор голосов.

И больше ничего, ни вопросов, ни удивления, ничего. Это немного озадачило меня, но я знал, что жители этого мира по своей природе подозрительны, и поэтому попытался наладить контакт.

– Эти гады чуть не убили меня!

Никакой реакции.

– Они хотели скормить меня акулам!

Снова ничего. Ну да ладно, я парень простой и знаю, что может расшевелить любого мужика.

– Ну ладно, парни, спасибо за все, я пошёл.

Я поднялся, неинтеллигентно отстранил одного из мужиков и собрался уйти в лес.

Как же! Дали!

Ребята навалились на меня как по команде, и я получил несколько весьма ощутимых ударов и пинков по различным частям своего тела.

Когда толпа отступила, я представлял из себя что-то вроде котлеты. Бока болели, голова трещала, и, вдобавок ко всему, у меня начал заплывать правый глаз. Это было самое худшее, потому что я знаю, какой я непривлекательный, когда у меня под глазами синяки. Пытаясь перевернуться на наименее болевший бок, я выдохнул:

– Больно ведь! Сволочи!

Сволочи, недолго думая, взвалили меня на плечи, предварительно отпустив несколько ударов в качестве добавки, и поволокли в лес. Я чуть не плакал от досады. Третье пришествие было просто отвратительным. С самого начала меня преследуют одни неудачи.

Вообще-то я немного покривил душой, мне везло дико и волшебно. Я уже трижды за сегодняшний день избежал смерти. Будем надеяться, что это не предел.

Трясясь на плече очередного верзилы, я посматривал на окружающую природу и прикидывал, где я могу находиться. Сознание не могло выдать карту местности, потому что было полностью заблокировано, а мои собственные познания не шли дальше автобусных маршрутов городского транспорта.

Мои новые спутники были похожи на обыкновенных лесных жителей. Одежда, простое оружие, речь – всё было знакомо.

– Ребята, а куда вы меня несёте? – простонал я, не желая показывать, что мне стало лучше. Пускай тащат, раз нравится.

– Поговори, ублюдок! – ткнули меня в бок кулаком.

– А что за деревня, а? – не унимался я.

– Да заткнись ты! – прошипел носильщик.

Ну ладно, нет так нет. Обойдёмся без объяснений. Я решил воспользоваться положением и попробовать снять в мозгу все заслонки. Но головная боль, а главное, страшная усталость не позволили мне сделать этого. Решив подождать до лучших времён, я закрыл глаза и попробовал вздремнуть. Но, чёрт возьми, как спать на вулкане? Движения моего носильщика состояли из многочисленных прыжков, провалов и взлётов.

Никаких условий для отдыха. Я хотел было попроситься идти самому, но вспомнил, какие муки испытали мои ноженьки, и отбросил эту мысль. Пусть ребята надрываются.

Но надрываться пришлось недолго. Вскоре показалась деревня.

Меня свалили в центре деревни, чтобы тут же связать по рукам и ногам. Хорошо, хоть кляп в рот не забили, и на этом спасибо. Всетаки свобода – это великая вещь.

Вокруг моего тела собралась, наверное, вся деревня. Обыватели подходили ко мне, щупали мои голые ноги, руки и восхищённо цокали языками. Я их понимал. Не каждый день вылавливаешь в озере такого парня. Я глупо всем улыбался, попытался заговорить с одной молодкой и, заработав пинок, заткнулся. Эти ребята в детстве не получили никакого воспитания.

Наконец ВДНХ кончилась и большинство присутствующих покинуло сцену. Оставшиеся сбились в кучку и стали о чём-то горячо спорить. Речь шла, видимо, обо мне. Об этом говорили взгляды, бросаемые изредка в мою сторону. Спор шёл не на жизнь, а на смерть.

Я вспомнил точно такую же деревню и точно такой же спор относительно моего будущего. Как давно это было. Но тогда у меня хватило времени, чтобы завоевать расположение жителей. На этот раз такой возможности не было.

И один Бог знал, какую участь мне готовят эти люди.

После получаса яростных криков и жестикулирования, от кучки отделился человек и кудато убежал, предоставляя мне право гадать о предполагаемой цели его ухода. Я никак не мог решить, есть ли у меня какие-нибудь сторонники или нет. Казалось, сам спор подразумевает, что такие люди есть. Но всё могло оказаться гораздо прозаичнее. Парни просто не могли решить, каким способом укоротить меня сантиметров на тридцать.

Наверное, я бы умер от любопытства, но мою преждевременную смерть отложило появление небольшой группы людей, один вид которых вселил в меня надежду. Это были преимущественно старики.

Соединившись, эти две группы заново начали спор, который, впрочем, шёл гораздо более спокойно.

Минут через двадцать ребята достигли консенсуса. Я, правда, и сам не совсем понимал значение этого слова, но надеялся, что оно не принесёт ничего плохого. Меня снова окружили, подняли, поставили на ноги и старательно поддерживали моё, готовое рухнуть в любую секунду тело.

Вперёд выступил пожилой, но довольно крепкий на вид старичок, и без всякого вступления зачитал мой приговор. Если пересказывать его вкратце, то всё сводилось к тому, что я за свою жизнь совершил больше преступлений, чем всё человечество, вместе взятое. И чего тут только не было. Начиная с изнасилования женщин и кончая изменой родине, заключающейся в разбазаривании народного достояния в особо крупных размерах.

Венец этой речи заключался в одном слове: смерть. Хорошо, хоть не конфискация имущества. Говоривший закончил свою обвинительную речь и замолчал, видимо, ожидая, что по этому поводу думаю я.

А что я? Я дрожал, как мышь. От холода, от страха, от несправедливости. Но пусть плюнет в меня тот, кто заметил эту дрожь. Я совершенно равнодушно отнёсся ко всему происходящему. Ну, одной смертью больше, одной меньше, какая, собственно, разница? Я зевнул и, прикрыв веки, спросил:

– Вам не кажется, что всё это относится не ко мне? Я думаю, вы ошибаетесь, карая меня за то, что я не совершал.

Должна же быть хоть какая-нибудь справедливость? Но никакой справедливости и закона в этой глухомани не было. Глухомань, знаете ли, неприятная вещь.

Я широко открыл глаза, собираясь посмотреть на тех, кто без всякой причины отправляет человека на смерть. Палачи должны видеть глаза своих жертв.

– Ты умрёшь не за то, что совершил ты, пояснил мне старичок, словно только этого он и ждал. – Ты умрёшь за те преступления, которые совершил весь человеческий род.

– А вы кто? Не человеки, что ли? – скривился я, морщась от боли в висках.

Как только я это сказал, все присутствующие, словно на параде, встали по стойке смирно, а старичок, который читал мой приговор, с пафосом произнёс:

– Мы посланы на землю выполнять волю божества, которое наказало нам свершать суд от его имени. Мы избранные, и после смерти нам обещана вечная жизнь в раю.

Я поморщился. Хотел бы я взглянуть на этого товарища!

Теперь-то я всё понял. Я попал в деревню к сумасшедшим. Все сплошные психи. Ну а что же могу сделать я? Закон сто пятьдесят восьмой.

Если попал в компанию психов, будь первым из них.

Я отчаянно дёрнулся и что есть силы завопил:

– Развяжите меня! Я послан вашим божеством! Я сам почти божество! Развяжите, кому говорю! А не то…

Я сделал продолжительную паузу, чтобы обступившие меня психи поняли, что я могу сделать с ними. Их лица ничуть не изменились, даже показалось, что в них проскользнуло торжество.

– Ты врёшь! Наше божество предупреждало нас, что многие захотят прикрыться её именем.

"Именно таких, – говорила нам она, – нужно убивать в первую очередь".

М-да, вышла небольшая накладочка. Прокол, так сказать. Ну кто знал, что это божество такое сообразительное? Но важно было другое. Божество было женского рода, а это, если хорошо постараться, могло сыграть и в мою пользу.

– Я хочу видеть божество, у меня для неё есть сообщение!

Главное, увидеться с этой дамочкой, конечно, если она действительно существует. А там, глядишь, всё образуется.

Старичок вскинул глаза к небу, поморщился, а затем, покопавшись в складках одежды, вытащил на свет небольшую замусоленную книжонку. Полистав её, он нашёл то, что искал, и торжественным голосом зачитал:

– А тот, кто захочет увидеться со мной или будет иметь для меня что-либо, подлежит сожжению на костре, – старичок захлопнул книгу и, не глядя на меня, сказал: – Твоя смерть откладывается. Нам нужно немного времени, чтобы приготовить костёр.

– Но это несправедливо!

– Высшая справедливость – это смерть!

Анархисты, палачи, убийцы, террористы! Ну и порядочки здесь. Я решил испробовать свою козырную карту.

– Уважаемый, – обратился я к старичку, инстинктивно чувствуя, что он является старшим в этом судейском корпусе. – Вам что-нибудь известно о варрканах?

Если я ожидал потрясения, то его не последовало.

– Варрканах? – переспросил старичок, тщательно просмаркиваясь. – Ну как же, слышали. А при чём здесь варрканы?

– Дело в том, – внутренне я уже праздновал очередную победу, потому что заметил, что при слове "варркан" многие насторожились, что я и есть варркан!

Какие у них были лица! Только писать картину: падение тунгусского метеорита. Я попал в точку. Надо было именно с этого и начинать.

Старичок покачал головой.

– Да не можешь ты быть варрканом!

– Это почему я не могу быть варрканом? возмущение переполняло меня через край. Первый раз сказал правду и оказался неправ.

– Потому что варрканов больше нет!

– Как же нет, если вот он я?

– Если бы ты был варрканом, то никакого разговора бы вообще не было.

– Че? – не понял я. Дурная привычка говорить непонятные вещи.

– Будь ты варрканом, ты не дал бы взять себя в плен. А вообще-то ты мне нравишься!

Нам ещё не попадался такой лжец, как ты, приятно будет убивать такого хорошего человека.

"Лучше бы оставили этого хорошего человека в живых, – подумал я. – Странная логика. А насчёт варркана он, пожалуй, прав, какой я сейчас варркан? Одно название".

– Ладно! Ваша взяла! – согласился я со всеми обвинениями. По толпе прошёл облегчённый вздох. – Никакой я не варркан и не посланник вашего божества. Я простой человек, который потерял семью и маленьких детей. Я потерял свой кров, и всю жизнь меня преследуют одни неудачи.

Таким манером я заливал ещё минут пятнадцать. От всех тех бед, которые я живописал, меня самого прошибла слеза. А что говорить о тех, кто все это слушал впервые, да притом из уст профессионального рассказчика. Люди плакали навзрыд, слушая мои причитания по поводу гибели моей семьи, надежд, мечтаний.

Правда, было несколько неприятно наблюдать за тем, что, продолжая плакать и сочувствовать, ребята продолжали в то же время организовывать костёр. Поняв, что ничего путного мне этим цирком мне добиться, я замолчал.

Какой-то мужичок с притороченным к поясу ножом, годным разве что для забоя крупного рогатого скота, предложил побыстрее прервать все мои мучения и отправить на тот свет.

Ничего подобного я не хотел. Но мужчина демонстративно вытащил нож и попробовал воплотить своё милосердие в реальность.

Видя такое дело, я поднапрягся и закричал:

– Только костёр, чёрт побери, только костёр!

Не хватало мне быстрой и мгновенной смерти! Вот костёр – другое дело. Долго горит, времени много. Может, чего и случится? Меня поддержало большинство, я получил ещё одну отсрочку.

Между тем, шутки шутками, а горка дров продолжала стремительно расти. Костерок должен был получиться на славу. Весть разнеслась по всей деревне, и каждый норовил приложить свою руку к этому благородному занятию. Мне же хотелось, чтобы вокруг всего этого дела было поменьше спешки и побольше торжественности. Именно об этом я и попросил старичка.

– Твоё сожжение будет выполнено в самых лучших наших традициях. Не надо думать о нас плохо.

Как же мне о вас думать? Зажарят сейчас невиновного человека, и концы в воду.

Куча дров превысила количество, необходимое для зажарки одного человека, и представляла сейчас сооружение, на котором можно было бы приготовить жаркое из целого слона.

Утешение, что всё это приготовлено для одного меня, было слабым.

Наконец, когда жители сочли костёрчик достаточным, чтобы жертва ни в чём не могла обвинить их, началось сооружение конструкции, напоминающей помост. Он венчал всю эту кучу Дров и предназначался опять же для меня одного. Работа спорилась, видимо, ожидаемое зрелище было целым событием для такой маленькой деревушки.

Я было хотел, чтобы меня сожгли развязанным, но, получив категорический отказ, прекратил всякие попытки спасения.

Может быть, мгновенная смерть была бы лучшим избавлением от тех мучений, что я испытывал. Тело практически ничего уже не чувствовало. Одна большая судорога.

Но нужно было принимать все как есть. Костёр сложен, помост закончен. Ко мне приблизилась группа людей, одетых, соответственно случаю, в белые балахоны. Словно сговорившись, заплакали женщины, но на их лицах я не заметил ни одной слезинки, одно любопытство.

Белые балахоны затянули какую-то нудную песенку, подняли меня на руках высоко над собой и торжественно понесли к костру. Проплывая мимо жителей, я видел, что они склоняются в низких поклонах, присоединяясь к плачу. Дети стали бросать мне на грудь охапки живых цветов.

Похороны были поистине великолепны.

Если бы меня так хоронили после моей смерти, я бы не имел ничего против. Но сейчас это было несколько непривычно.

Меня занесли наверх и бережно опустили на помост, заваленный цветами. Белые балахоны спустились вниз и присоединились к провожающим меня в последний путь жителям. Откуда ни возьмись в их руках появились факелы.

– Последнее слово! Последнее слово! – раздались крики из толпы.

Если это относилось ко мне, то я не имел ничего против. Любая секунда отсрочки могла принесли мне спасение. Только я не представлял, откуда оно может появиться.

– Народ требует, чтобы ты сказал своё последнее слово, – крикнул старичок.

Ну, если всё-таки требует, я готов. Я собрал всю оставшуюся во рту влагу и смочил пересохшее горло.

– Люди!

Мой возглас был похож на писк охрипшей курицы. Так не годилось. Если уж умирать, то так, чтобы о тебе потом слагали песни. Насколько мне позволяли моё лежачее положение и стягивающие меня верёвки, я прокашлялся, и теперь мой голос был похож на трубный глас Господа:

– Люди! Принимая эту смерть, я хочу, чтобы она послужила благому делу прославления вашего божества!

Я подождал, пока затихнут взрывы плача, и продолжил:

– Я также хочу, чтобы вы все закончили свою жизнь в подобном огне и чтобы некому было развеять ваш пепел по ветру…

Плач затих, и послышался лёгкий ропот. Но я не обращал на это никакого внимания. Каждый получал то, что заслужил.

– … Вы все будете гореть в вечном аду, на сковородках, а над вами будут стоять дьяволы с вилами и тыкать в ваши…

Крик ярости заглушил мои слова, и боюсь что собравшиеся пропустили самое интересное Толпа всколыхнулась, и послышались крики:

– Зажигай!…

– Огня!…

Огня, огня! Несут огонь! Белые балахоны, вскинув факелы, бросились к костру и подожгли его с четырёх сторон. Толпа восторженно взвыла, а я перевернулся на спину и уставился в синее-синее небо.

Ну что за жизнь? Всего лишь набор вполне известных и обыденных ситуаций, в которые попадает ни один, так другой человек. А что касается меня, что ж, смерть и для меня была смертью. Только ради чего эта смерть?

Сухие дрова внизу костра весело трещали, и запахло дымом. Мне стало припекать бок, и я перевернулся на другой.

Это было не от того, что я хотел быть зажаренным равномерно, просто со стороны деревни послышался стук копыт. Хоть какое-то развлечение. И может быть, чем чёрт не шутит?

Лошади встали на дыбы почти перед костром. Жители деревни упали на колени и прижали свои лбы к земле. Дым мешал мне разглядеть гостей, но по отношению жителей я понял, что это имеет какое-то отношение к их божеству. Дышать стало совсем невозможно, и кашель скрутил мои лёгкие. Пятки неприятно обдало жаром, и я подтянул ноги под себя. Но и в центре костра было не лучше. Я почувствовал, как уже покрываюсь хрустящей корочкой, словно рождественская индейка.

Где-то там, далеко, раздался свист, и мою шею охватила верёвочная петля. Мало того, что меня зажаривают, меня хотят ещё и повесить, это уж слишком. Я вцепился ногами в выступающий дрючок и напряг шею. Но силы были не те. Верёвка потянула меня за собой, в самое пекло. Тонкие бревна, уже частично подпалённые, обломились под моим весом, и я свалился прямо в алые языки пламени.

Волосы на теле моментально вспыхнули, голова превратилась в раскалённый шар, оставшаяся одежда добавила неприятностей, а верёвки обволокли меня горящими кругами.

Невыносимая боль вперемешку с ужасом выключили моё сознание.