Текст книги "Экстергейзер"

Автор книги: Сергей Костарев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

– Спешить не будем! – сказал доктор, вставая со стула.

– Площадь ожога была очень большой, кожа пока только формируется, так что еще два дня нужно полежать в ванной.

Потом день-другой поделаем процедуры. День на отдых. В общем, через пять дней будешь в строю.

Брант хотел возразить, но глаза закрылись против его воли, а губы пробормотали что-то невнятное.

Следующие два дня прошли для него практически незаметно.

Виктор постоянно находился без сознания из-за действия фармацевтических препаратов и лишь иногда приходил в себя на десять-пятнадцать минут. Но и эти минуты больше походили на сон, чем на реальность.

На третий день Зайцев устроил Бранту осмотр. Доктор прекратил подачу анестетика, дождался, когда к пациенту вернётся сознание, и отсоединил систему жизнеобеспечения.

Вдвоем с санитаром они ловко достали Виктора из ванны и перенесли в одну из капсул. Потом Зайцев взял прибор с длинной иглой на конце. Им он по очереди прикасался к разным участкам ничем не прикрытого тела Бранта, вызывая этим весьма болезненные ощущения. Прибор подавал ток, а потом фиксировал реакцию нервных окончаний.

– Великолепно! – восхищаясь собственной работой, заключил доктор. – Твой кожный покров в полном порядке!

– Значит, лечение окончено? – обрадовался Брант, который вновь обрёл способность думать, хотя всё ещё мучился от головокружения.

– Ещё чего! – обиделся Зайцев. – Лечение только началось.

Переходим к процедурам. Это самое интересное!

– Но ведь кожный покров в норме, – неуверенно попытался возразить Виктор, но доктор не дал ему договорить.

– Кожный покров? – саркастически перебил он. – Да, твоя кожа в порядке. И ты думаешь, это всё? Считаешь, что доктор Зайцев просто так хочет держать тебя в лазарете ещё три дня?!

– Нет конечно, док! – поспешил заверить Брант. – Я ничуть не сомневаюсь в правильности предписанного вами лечения!

– То-то же! Я профессионал, каких поискать! Впрочем, как и большинство людей на этом корыте. Кому-то повезло больше, и он служит на суперкрейсере. Другие и вовсе…

– Тут доктор ненадолго умолк, поняв, что углубился в факты собственной биографии, которые его пациента совершенно не касаются, и продолжил: – Процедуры необходимы, поверь.

– Я верю, – ответил Брант, – и очень вам благодарен, что спасли мне жизнь.

– Ну право, не стоит! – расплылся в довольной улыбке доктор, всем видом демонстрируя, что быть признанным гением всё же намного приятнее, чем талантливым, но безызвестным.

В тот же день в лазарет заглянул координатор Бад. Зайцев сообщил ему, что Брант пришёл в себя и с ним всё в порядке, и координатор не заставил себя долго ждать. Виктор, одетый в лёгкую хлопчатобумажную пижаму, под руководством доктора выполнял упражнение на одном из восстановительных тренажёров, когда явился Бад.

– Доброго дня, координатор, я оставлю вас, – сказал Зайцев, увидев вошедшего.

– Спасибо! – ответил Бад, и доктор удалился.

Координатор какое-то время смотрел на Бранта, потом подошёл к нему, протянул руку и сказал:

– Молодец, парень! Мне не приходилось видеть пилотов равных тебе ни по мастерству, ни по мужеству!

– Спасибо, сэр! – ответил Брант, пожимая руку. – Жаль, техника подвела…

– Да, – согласился Бад, который уже не раз пожалел про свои нотации по поводу истребителя. – Новые машины прибудут вместе с пополнением.

Виктор сообразил, что ещё ни разу не поинтересовался судьбой своих коллег, и ему стало неловко.

– Сколько погибло? – спросил он.

– Четырнадцать человек… и это намного меньше, чем должно было погибнуть! – сказал координатор, и ни один мускул на его лице не дрогнул.

– Как можно так говорить? – возмутился Виктор.

– Война – это всегда смерть. Так было, и так будет. Мы с тобой ничего не можем изменить. В этот раз пилоты погибли не зря – вот, что действительно важно!

После этих слов координатора наступила неловкая пауза.

Ни тот, ни другой не знали, о чём ещё говорить.

– Ну ладно, тебе, наверное, нужно заниматься, – наконец сказал Бад. – Я пойду, а ты поправляйся.

Никто больше не посещал Виктора до самого окончания его пребывания в лазарете. Он набирался сил под бдительным присмотром доктора Зайцева и чувствовал себя всё лучше и лучше. К концу курса от головокружения и вялости не осталось и следа.

Глава 4
Тщеславие капитана Вероны

Появление Бранта на утреннем построении вызвало настоящий ажиотаж и неподдельную радость. Каждый норовил пожать ему руку или хлопнуть по плечу. Отовсюду слышались одобрительные возгласы. Виктор был смущён таким вниманием и чувствовал себя крайне неловко.

Капитан Олдман тоже отметил возвращение Бранта, произнеся несколько добрых слов в его адрес, но сам при этом не улыбался. Вообще, Олдман показался Виктору каким-то осунувшимся и подавленным. Можно было, конечно, предположить, что он так переживает из-за гибели пилотов, но это было очень маловероятно. На самом деле, странное уныние капитана объяснялось обстоятельствами, о которых Брант ничего не знал, впрочем, как и другие члены экипажа.

Днем ранее к «Адмиралу Юрму» присоединилось подкрепление. Вернее, это он вошёл в состав небольшой эскадры, возглавляемой суперкрейсером «Канцлер Таттерсалл» со ста двадцатью истребителями на борту. Вторым из подошедших кораблей был большой крейсер «Дангок» с шестьюдесятью четырьмя истребителями. «Канцлер Таттерсалл» представлял собой самую современную технику, а вот «Дангок», напротив, был даже старше «Адмирала Юрма». Третьим приданым кораблем оказался эсминец «Гордый», не несущий ни одного истребителя, но обладающий артиллерийской мощью.

На «Адмирале Юрме» многие вздохнули с облегчением. Ведь, как ни крути, а даже после победы над маграми и бегства магрианского крейсера оставалось чувство постоянной опасности. В любой момент могли показаться новые корабли врага, против которых «Адмирал Юрм» с оставшимися двадцатью пятью, не считая Бранта, истребителями оказался бы бессилен. Но в то время как весь экипаж пребывал в весьма приподнятом настроении, у капитана Бенко Олдмана появилась настоящая головная боль в лице нового командира Робера Вероны.

Верона был уроженцем Дивеса и мнил себя представителем древнего и очень славного рода. Более трёхсот лет назад один из его далёких предков, Гилермо Верона, сколотил весьма приличное состояние, используя на своих рудниках практически рабский труд, после чего решил обосноваться на главной планете Конфедерации. Род занятий, который, несмотря на свою доходность, мог послужить причиной пренебрежительного отношения жителей Дивеса, пришлось сменить. Гилермо Верона довольно удачно вложился сразу в несколько компаний, обеспечив безбедное существование не только себе, но и своим детям и внукам. Наследники разделили капитал между собой и управляли им не слишком успешно. Так длилось из поколения в поколение: семейное древо разрасталось, и каждому из потомков Гилермо Вероны перепадал в наследство всё меньший кусочек от некогда внушительного состояния.

Отец Робера Вероны, Родриго, имел лишь довольно скромный по меркам Дивеса дом и акции, ежегодно приносившие ему около тридцати тысяч эксов. Он вынужден был работать и, разумеется, никаким образом не относился к элите «планеты богачей». Счастливый билет выпал Родриго Вероне в лице его жены, Сары, родная сестра которой ухитрилась выйти замуж ни за кого-нибудь, а за самого Жельбера Таттерсалла, который впоследствии стал видным политиком и дважды Верховным Канцлером Конфедерации. Таттерсалл чтил институт семьи и менее влиятельных родственников не чурался. К тому же он искренне любил жену, а та, в свою очередь, любила сестру. Так что дела Родриго Вероны ожидаемо пошли в гору. Сын Родриго и Сары, Робер, и вовсе купался в лучах всеобщей любви. У самого Таттерсалла волею судьбы были только дочери, так что Робер оказался самым близким ему ребёнком мужского пола.

Всеобщее обожание не лучшим образом отразилось на характере Робера. Он рос довольно хилым ребёнком, но любил полезть в драку, зная, что не получит сдачи. Внешность Робера была весьма заурядной, но он легко добивался внимания у самых красивых девочек, так как дружить с племянником канцлера было очень привлекательно. Учителя всегда хвалили молодого Верону и ставили высокие оценки, хотя тот был откровенным лоботрясом и плохо владел предметами.

Сам же Робер думал, что это его ум позволяет ему учиться, не напрягаясь, когда другие корпели над материалом. Вот так и сформировалась личность человека, начисто лишённого каких-либо талантов, но искренне считавшего себя лучше других.

В тридцать пять лет этот человек командовал крейсером, названным в честь любимого дядюшки, скончавшегося год назад.

Ознакомившись с рапортом капитана Олдмана, Робер Верона сразу дал понять, что не верит в историю бесславной гибели мощного «Сияния Лордсмара» и последующей героической победы гораздо менее слабого «Адмирала Юрма» над двумя магрианскими крейсерами. Других героев, кроме себя, он не хотел признавать категорически.

А так как Вероне, командующему гораздо более мощным кораблем, еще не удалось сделать ничего выдающегося, то и капитан Олдман, по его мнению, этого сделать не мог.

Тем более что тот был в возрасте, а всё еще не продвинулся по службе. Что, как не пренебрежение адмиралов к персоне Олдмана может красноречивей сказать об отсутствии у него таланта?

Желая вывести коварного капитана «Адмирала Юрма» на чистую воду, Верона вызвал его к себе на корабль. Это было его излюбленное занятие – дёргать всех по поводу и без повода, чтобы те предстали лично перед ним, хотя в большинстве случаев вполне можно было обойтись обычной связью.

Сначала Олдман не почувствовал опасности. Невысокий, щуплый, с жидкими чёрными волосами и аккуратной бородкой человек вёл себя манерно, но любезно:

– А, капитан Олдман, – произнёс он, приветственно вскинув руки, – проходите, проходите, дорогой друг. Не желаете ли чего-нибудь?

– Нет, спасибо, сэр! Ничего не нужно, – отказался Олдман, ожидая заслуженной похвалы.

– Ну хорошо, хорошо, – кивнул Верона и, заложив руки за спину, стал прохаживаться туда-сюда. Затем резко остановился, вскинул голову и неожиданно грубо спросил: – Что за ерунду вы мне написали в рапорте? Вы думаете, я полный идиот? А? Я похож на идиота? Отвечать!

– Нет, сэр, – ответил ошарашенный Олдман.

– Громче, я не слышу!

– Нет, сэр!

– Хотите, я расскажу, как все было на самом деле? – говорил Верона, раздувая ноздри. – Это «Сияние Лордсмара» уничтожил один из крейсеров врага и нанес повреждения второму! Вы же, столкнувшись с одним тяжело поврежденным кораблем, пропустили его ракетную атаку и позволили маграм уйти! Разве не так было?

– Нет, сэр, – непослушным языком выговорил испуганный Олдман. – Всё было, как описано в рапорте!

– Всё было, как описано в рапорте! – скорчив неприятную гримасу, передразнил его Верона. – Ладно! Я разберусь с этим! Не зря же я племянник великого Таттерсалла! Я отправлю на ваш корабль своего доверенного человека. Не люблю, когда под моим началом творится непонятно что!

Нужно ли говорить, что Олдман вернулся на «Адмирала Юрма» с самыми неприятными мыслями. Да еще и не один.

Вместе с ним Верона направил заместителя координатора истребителей с «Канцлера Таттерсалла», наказав тому выяснить, как все было на самом деле.

Этот заместитель был довольно молодым мужчиной.

Высокий, светловолосый, хорошо физически развитый, он совсем не походил на Верону внешне, но явно старался подражать тому – вёл себя дерзко и самоуверенно. Брайн Висальски, а именно так звали посланника Вероны, сразу же потребовал себе «лучшую каюту, которая есть на старой развалине». Капитан лично проводил гостя.

– Ничего себе, вы тут устроились! – присвистнул Висальски, открыв дверь в одну из наиболее богатых и хорошо сохранившихся кают. – Не по статусу вам такая роскошь!

– Чем-нибудь ещё могу быть полезен? – спросил Олдман, делая вид, что не заметил язвительного выпада в адрес себя и своего корабля.

– Пока нет. Если что-то понадобиться, я сообщу! – подчеркнуто важно ответил Висальски, давая понять, что хоть он молод и не слишком высок в звании, но тем не менее, представляет собой значительную фигуру.

Брайн Висальски, как и Верона, родился на Дивесе. Его отец был чиновником высокого ранга в лицензионном комитете, а с такими людьми многие хотят дружить. Брайн получил образование в одной из лучших школ, но пойти по стопам отца не захотел. Вместо университета он твёрдо решил поступать в военную Академию. Его пленила та особая аура, которая исходит от человека в парадной военной форме с орденами на груди. Брайну непременно хотелось надеть эту форму, нацепить ордена, рассказывать восторженным окружающим о своих подвигах.

Когда Брайн закончил Академию, его отец задействовал свои связи, и молодого пилота зачислили на один из лучших суперкрейсеров, носивший название «Канцлер Таттерсалл» и входящий в гарнизон Дивеса. Зная, какие люди приложили руку к этому назначению, капитан корабля сразу взял Висальски под свою опеку. И всё бы хорошо, но буквально через месяц началась война. Для Брайна, как и для других пилотов, это был шанс заработать те самые желанные ордена и совершить подвиги, о которых потом можно будет с гордостью рассказывать.

При этом Висальски был действительно неплохим пилотом. Академию он закончил одним из лучших на курсе.

Но война есть война. Участия в нескольких боях быстро охладили пыл Брайна Висальски. Он с удивлением понял, что вероятность быть подбитым в очередной схватке намного больше, чем совершить подвиг и получить за это награду. Да и привлекательность наград как-то вдруг померкла. Что в них толку, если домой ты не вернёшься?

Осознав явную ошибку в выборе профессии, Брайн также понял безвыходность своего положения. В мирное время, окончив Академию, можно было вполне легально откупиться от обязательной десятилетней военной службы, заплатив сто тысяч эксов – по десять тысяч за каждый год. С началом войны это правило переставало действовать, и даже связи отца не могли бы помочь Брайну покинуть армию. В трудную минуту на помощь молодому пилоту из хорошей семьи пришёл Верона, но сделал он это совсем не бескорыстно.

На «Канцлере Таттерсалле» была вакантная должность заместителя координатора истребителей. Она предусматривалась для любого крейсера, несущего восемьдесят или более машин, и очень часто была незанята, так как сами координаторы относились к ней негативно. Мало кому хотелось иметь в подчинении человека, который переймёт у тебя все знания, а потом, воспользовавшись моментом, займёт твоё место.

Сама же по себе должность была весьма привлекательна. Она не требовала непосредственного участия в боях в качестве пилота, но и не накладывала такой ответственности, как у координатора.

Одним словом, Брайну Висальски она подходила как нельзя лучше.

Взамен столь щедрого подарка Верона потребовал у Брайна безграничной преданности.

– Ты теперь мой человек! – напутствовал он. – Поверь мне, это неплохо. Я всегда забочусь о своих людях, никогда не даю им пропасть, помогаю сделать карьеру. В ответ я прошу забыть обо всём и верить мне больше, чем любому человеку во Вселенной. Не нужно думать над моими приказами и решениями, даже если они покажутся тебе странными.

Ты ещё можешь многого не понимать. Я же всегда знаю, как лучше, как правильнее. Я вознаграждаю тех, кто предан, и караю предателей. Не вздумай меня предать! Этого я не прощу никому! Будь верен мне, и ты не только переживёшь эту войну, но и вернешься с неё с высоко поднятой головой!

Так Брайн Висальски занял пост заместителя координатора истребителей «Канцлера Таттерсалла», а фактически стал доверенным лицом капитана Вероны. В этом качестве он и находился на борту «Адмирала Юрма».

Удобно устроившись в шикарном резном кресле, Висальски достал небольшой квантер и принялся изучать информацию, которую должен был проверить по приказу своего покровителя.

Верона ничего не обсуждал с ним заранее, просто вызвал и отправил вместе с капитаном Олдманом. По мере чтения рапорта лицо Брайна менялось, отображая самые разные эмоции.

– Надо же, старый знакомый! – сказал Висальски вслух, положив квантер на стол. – Кто бы мог подумать! Однако задание усложняется…

Когда Брайн поступил в Академию, всё складывалось для него просто прекрасно. Он любил выделяться, любил быть лидером, и очень быстро вокруг него собралась компания друзей. В постижении военной науки Висальски был в числе лучших, пилотировал легко и уверенно, делал всё так, как и положено победителю. Но главной его победой, безусловно, стала Кристэль Лоран. Добиться расположения своей восхитительной сокурсницы оказалось чрезвычайно трудным делом.

Кристэль была горда и независима. Она также привыкла быть лучшей и не уступала Брайну в своих успехах при обучении.

Кроме того, девушка была чемпионкой по дэдфайтингу среди женщин, и мало кто из мужчин не побоялся бы оказаться с ней на ринге. Одним словом, альманийка до мозга костей. Многие пытались завоевать сердце Кристэль, и все эти попытки были тщетны. Но Брайн проявил завидное самообладание и выдержку. Он действовал осторожно, постепенно, шаг за шагом приближаясь к намеченной цели. И к концу первого года крепость пала! Была ли это любовь со стороны девушки? Скорее всего, нет. Просто Висальски оказался лучшим из имеющихся кандидатов. А возможно, и кандидаток, ведь многие альманийки склонялись к однополым отношениям.

Так или иначе, к концу первого курса Брайн и Кристэль официально считались парой.

Единственное, что омрачало жизнь Висальски в то время, это тлеющий конфликт между его возлюбленной и Карлой из подразделения штурмовиков. Кристэль непременно хотела выяснить отношения на ринге, но негласное правило Академии гласило, что если дерутся две девушки, в секундантах у них должны быть мужчины. И секундант проигравшей стороны тут же бросал вызов секунданту победительницы, чтобы отстоять честь своего подразделения. А в секундантах у Карлы неизменно ходил её брат Фарн, трёхкратный и непобеждённый абсолютный чемпион по дэдфайтингу. Брайн прекрасно понимал, что с похожим на скалу чемпионом драться просто бессмысленно, ведь можно пострадать и физически, и морально, уронив свой авторитет в глазах подруги, а потому всячески отговаривал Кристэль от боя с Карлой. Висальски всеми силами пытался убедить девушку в своей искренней заботе, которой вызваны его уговоры оставить опасную затею биться против Карлы, но всё же боялся обвинения в трусости с её стороны. В остальном всё было прекрасно.

Второй курс обещал быть ещё более приятным, но появился он. Если бы Брайну сразу разгадать опасность, исходящую от этого первокурсника с манерами провинциального фермера! Кто мог знать тогда, что, будучи на голову ниже Брайна, парень не побоится самого Фарна и даже ухитрится впоследствии с ним подружиться? А разве можно было предположить в этом выходце из глухой провинции столь яркий талант пилота, рядом с которым все остальные курсанты будут выглядеть неоперившимися птенцами? Но самое гадкое – это его щенячья любовь к Кристэль. И ведь сам ничего не получил, и Брайну всё поломал! А сейчас, спустя столько времени, опять он! Герой! Уничтожил большой крейсер магров!

– Как я тебя ненавижу, Брант! – крикнул Висальски, хлопнув кулаком по столу.

Немного успокоившись, Брайн начал думать. В правдивости рапорта он уже не сомневался – каким бы негодяем не был Брант, но именно ему под силу сделать невероятные трюки, описанные капитаном Олдманом. С другой стороны, очевидно, Вероне это не понравиться. Патрон дал задание уличить Олдмана во лжи и именно этого он ждёт. Как же быть? Неожиданно вспомнились слова отца: «Если ты не знаешь, что делать, начни делать хоть что-нибудь! Возможно, это подскажет, в каком направлении двигаться!»

Висальски решил действовать так, словно не знает Бранта. Первым делом он направился в бар к Гокусу, где легко втёрся в доверие к пилотам. Когда нужно, Брайн умело играл роль отличного парня. Он выпивал с пилотами, рассказывал им всякие истории и быстро собрал вокруг себя компанию из доброго десятка человек. Незаметно Брайн включил лежащий в кармане квантер на запись и задал главный вопрос:

– Я слышал, у вас тут есть пилот, готовый просто рвать магров на куски! Неужели и вправду один подбил крейсер? Так ведь не бывает!

Пилоты загалдели на все голоса. Ничего невозможно было разобрать.

– Нет, нет, друзья, – вмешался Висальски, – это ведь такая интересная история. Пусть расскажет кто-нибудь один, но во всех подробностях. Как всё произошло? Говорят, на вас шли два больших крейсера, и вы их разбили?

– Ну один из них всё-таки удрал! – сказал один из пилотов с косматой шевелюрой на голове. – Давайте я расскажу! Только сначала возьму ещё хильмы.

– Рассказывай, Дик! – поддержали пилоты. – Ты всегда помнишь детали.

На протяжении следующего получаса Висальски слушал сбивчивый, с множеством отступлений, но вполне точный пересказ рапорта. Впрочем, иного он и не ожидал.

– И где сейчас наш герой? – спросил Брайн, когда Дик, наконец, закончил. – Всё ещё в лазарете?

– Говорят, появится на утреннем построении, – ответили сразу несколько пилотов. – Доктор Зайцев говорил, что комбинезон отдирали вместе с кожей! Но док у нас молодец.

Стольких поставил на ноги. В лечении ожогов он настоящий мастер!

Брайн поспешил вернуть захмелевших пилотов к интересующей его теме и интуитивно закинул удочку:

– Должно быть, этот Брант удивительный человек! Думаю, вы все с ним очень дружны? Компанейский парень?

Повисла неловкая пауза.

– Ну не то, чтобы очень, – неуверенно ответил Дик, но его перебил какой-то толстяк, чрезвычайно разжиревший даже для обычного человека, не говоря про солдата.

– Скажу тебе честно, приятель, Брант настоящий псих! – безапелляционно заявил толстяк. – С маграми он, конечно, расправился лихо, но так же лихо любому из нас вцепится в глотку, стоит на него косо посмотреть!

– Да ладно тебе, Смэдли! Ты же сам напросился, – вступился кто-то за Бранта, но толстяк от этого разгорячился ещё сильнее.

– Напросился? – почти завизжал он. – Я всего лишь хотел по-дружески пошутить, а он готов был мне руку оторвать!

«Узнаю Бранта, – думал про себя Висальски, философски наблюдая за возникшей перепалкой пилотов, – он слишком неотёсан, чтобы ужиться в коллективе. Везде, где появляется, заводит себе врагов».

Последний факт хоть и мог сыграть Брайну на руку, но прямого отношения к делу не имел. Висальски тепло попрощался с пилотами и вернулся в свою каюту. Там он достал квантер и сделал пометки «пилоты на крейсере употребляют алкоголь сверх всякой меры» и «Брант замечен в нарушении дисциплины».

Нужно было сделать следующий шаг. Общаться с капитаном Олдманом не имело никакого смысла, если куда более искушённый Верона не смог его расколоть. Встречаться с самим Виктором Брайну хотелось меньше всего. Оставались два человека: местный координатор и начальник службы режима.

Брайн решил начать с первого, тем более что требовалось получить запись показаний радаров и протокол боя.

С пилотами Висальски общался исподтишка, для координатора же он приготовил другую тактику. «Я буду действовать жёстко! Раздавлю, запугаю!» – думал он, пока, явившись на вахту, не увидел, с кем придётся иметь дело. От одного вида Питера Бада спеси у Брайна сразу поубавилось.

– Координатор Бад? Я Брайн Висальски, расследую обстоятельства боя, в котором участвовал ваш корабль.

– Садитесь, – кивнул Бад на стул.

– В рапорте написано…

– Я читал рапорт! – бесцеремонно перебил Брайна Бад. – Там всё описано предельно точно. Можете сразу переходить к другим вопросам.

– Хорошо, – сконфузился Висальски, сбитый с толку столь откровенным пренебрежением к своей уважаемой, как он думал, персоне. – Что вы скажете про Виктора Бранта?

– Великолепный пилот, преданный солдат, исполнительный подчинённый! – ни секунды не думая, отчеканил координатор.

– И всё?

– А вы хотите, чтобы я сказал вам, блондинок или брюнеток он предпочитает?

– Брюнеток! – абсолютно неожиданно для себя выдал Висальски и тут же понял, что прокололся, поймав на себе цепкий взгляд Питера Бада.

– Вижу, вы с ним знакомы. Учились в одной Академии?

– Это не имеет отношения к делу, – ответил Брайн, стараясь сделать непроницаемое лицо. – Я бы хотел получить записи радаров и протокол боя.

– Разумеется, – согласился координатор пристально глядя на собеседника, а по лицу его скользнула едва различимая улыбка.

Покинув помещение вахты, Висальски испытал чувство огромного облегчения. Бад преподал ему хороший урок, наглядно продемонстрировав, как наглость и хорошие связи могут легко уступить опыту и крепости духа. Спина Брайна взмокла, а на плечи навалилась усталость. Но он непременно решил закончить все свои дела на «Адмирале Юрме» в тот же день. На утреннем построении должен был появиться Брант, а случайной встречи с ним Висальски не хотел, как не хотят люди бередить неприятное прошлое. Тем более оставалось не так много. Нужно было побеседовать с начальником службы режима и подробно узнать об инциденте между Брантом и толстяком из бара.

Лейтенант Фиттулла показался Брайну скользким, как уж. Такие люди любят выгоду, и Висальски намекнул, что сотрудничество с ним может принести много пользы. Но к большому разочарованию начальник службы режима ничего не слышал о стычке Бранта и Смэдли. Брайн сначала ему не поверил и лично просмотрел журнал нарушений. Всё верно – ничего.

– Как же вы работаете, если один пилот чуть не оторвал другому руку, а служба режима не в курсе? – разозлился Висальски, но Фиттулла был стреляный воробей.

– Вы что, видели эту оторванную руку? Или Смэдли обращался в лазарет с травмами? – парировал он. – Это болтовня и слухи, не более того! Смэдли не любит Бранта, я слышал про это, но не более того.

– Другие пилоты тоже в курсе, – перебил Брайн. – Почему вы их не допросили?

– А в связи с чем? Смэдли ко мне не обращался!

Бессмысленный диалог продолжался добрых пятнадцать минут, но Висальски так и не удалось загнать Фиттуллу в угол. Тот оказался подкован во всех вопросах, знал устав наизусть и легко опровергал любые доводы собеседника.

Ничего не добившись от лейтенанта, Брайн махнул рукой и вернулся к себе в каюту. Он уже понимал, что задание провалено, и Верона будет крайне раздражён. Это злой рок!

Там, где появляется Брант, Висальски ждут одни неудачи!

Брайн принял душ и, немного отдохнув, отправился на «Канцлера Таттерсалла».

В это время Верона ужинал, собрав всех своих старших офицеров в роскошном зале капитанской кают-компании. Он любил помпезность и не хотел изменять своим привычкам даже во время войны. Роскошный стол ломился от изысканных угощений, а вино «лилось рекой». Возможно, именно под воздействием изрядной порции алкоголя Верона решил принять прибывшего с «Адмирала Юрма» Висальски прямо во время трапезы.

– Заходи, садись! – царским жестом указал он на стул. – Эй, там, кто-нибудь налейте парню вина! Давай рассказывай, что ты узнал?

Даже будучи откровенным протеже Вероны, Висальски чувствовал себя неуютно в такой обстановке. Особенно зная, что его слова могут не понравиться капитану.

– Похоже, – сказал он, отхлебнув из бокала для храбрости.

– Все было так, как они доложили.

Верона уперся в заместителя координатора мутным взглядом.

– Продолжай, – тихо сказал он с интонацией, не предвещающей ничего хорошего.

– Конечно, сам капитан Олдман да и весь корабль представляют собой полную посредственность! Никакой дисциплины, процветает пьянство, – говорил Висальски, чувствуя, как комок подступает к горлу, – но их пилот действительно уничтожил большой крейсер магров.

– Вот как? – поразился услышанному Верона. – И кто же он такой? Волшебник? Ты когда-нибудь видел человека, управляющего истребителем на гиперскорости?

Отвечай!

– Видел, сэр! – собрав все моральные силы, проговорил Висальски. – Этот парень учился со мной в одной Академии.

Он уже тогда проделывал подобные трюки. Брант плохой человек, но талантливый пилот!

Некоторое время Верона сидел в задумчивости. Затем посмотрел сначала в потолок, потом на Висальски, обвел глазами присутствующих и сказал:

– Всех, кроме Брайна, прошу выйти!

Несмотря на выпитый алкоголь, приказ капитана выполнили моментально. Верона встал, подошёл к сидящему на стуле Висальски, наклонился прямо к его уху и шёпотом спросил:

– Это правда?

– Да, сэр! – ответил тот, не задумываясь.

– И что нам со всем этим делать?

– Не знаю, сэр!

– Он талантливый пилот, а все остальные, включая тебя, дерьмо? Так получается?

– Нет, сэр!

– Ну как же нет, если он может вот так запросто переломить ход сражения, а вы все не можете? Или можете?

– Не знаю, сэр!

– Ничего ты не знаешь! Вы все ничего не знаете! – вскипел Верона. – Меня окружают одни идиоты!

Висальски молчал и думал только о том, как сильно он ненавидит Бранта. За что сейчас он должен выслушивать грязные тирады капитана?! Он сделал всё на совесть, и не виноват, что проклятый Брант действительно уничтожил этот крейсер!

– Так что нам со всем этим делать? Я снова тебя спрашиваю! – продолжал бесчинствовать Верона.

Ненависть внезапно толкнула Висальски на неожиданную мысль.

– Пусть докажут в бою! – сказал он, подняв голову и посмотрев в глаза капитану.

Сказанное упало в благодатную почву. Верона сначала задумался, а потом явно повеселел, налил полный бокал вина и выпил залпом.

– Ты не так глуп, хотя с моим заданием и не справился! – миролюбиво сказал он, икая и слегка пошатываясь под воздействием выпитого алкоголя. – Пусть докажут в бою… а с пьянством пора кончать!

– Не понял, сэр?.. – удивился Брайн.

– Чего ты не понял, болван? – вновь разозлился капитан.

– Сам же сказал, что на «Адмирале Юрме» процветает пьянство!

Самолюбие Брайна Висальски несколько пострадало в результате случившегося разговора с Вероной. Он не привык, чтобы его называли идиотом или болваном, и долго злился на капитана. Более того, Брайн впервые осознал, какую цену ему придётся заплатить за должность заместителя координатора, но обратного пути не было.

На фоне собственных переживаний Висальски чёрной тенью стоял Брант. Где-то в глубине души Брайн знал причину своей нелюбви к этому человеку. Он искренне считал себя лучше Бранта, но тот постоянно совершал поступки, которые сам Висальски совершить боялся. Брайн даже придумал целую теорию, объясняющую этот неприятный факт.

Вкратце суть её сводилась к тому, что людям простым, глупым, недальновидным проще совершать смелые поступки.

Они идут напролом, не думают о последствиях, не умеют ценить собственную жизнь. Тем же, кто интеллектуально более развит, кто умеет тонко чувствовать, оценивать окружающий мир и строить планы, такое безрассудство не свойственно.