Текст книги "Ностальгия"
Автор книги: Сергей Карамов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Глава 11
Когда собственная голова мешает
Первый секретарь горкома Сусликов Федор Ильич сидел в удобном мягком кресле и курил в одиночестве. Близился час обеда, а посему Сусликов блаженно улыбался, предвкушая час застолья и отдыха от нудной надоевшей ему работы, нескончаемых бумаг и телефонных переговоров.
Ему недавно исполнилось пятьдесят три года. То был низкого роста, толстый человек со светлыми волосами, зачесанными назад, покрасневшим лицом, одетый в синий костюм, белую сорочку, синий галстук. Сусликов всю жизнь прожил в Ижорске, окончил школу, педагогический институт. После работы в комитете комсомола его направили на партийную работу. Стандартная советская карьера складывалась весьма удачно для него: комсомол, институт, работа в горкоме сначала на низких должностях, потом долгожданное счастливое назначение на пост первого секретаря горкома. Поработав год в горкоме, Сусликов понял, куда надо писать, куда сигнализировать о неэффективной работе прежнего первого секретаря горкома партии; он стал писать анонимки в Москву, доносы, на которые Москва реагировала очень бурно: после анонимок приезжали комиссии, проверяли всю деятельность горкома, финансовую отчетность, все расходы партаппарата. Дождавшись повышения и став вторым секретарем горкома, Сусликов уже, не стесняясь, во всеуслышание везде говорил, что надо менять руководство горкома, что старый первый секретарь горкома партии не в силах справляться со своей работой и нужны молодые кадры, хотя сам Сусликов был моложе первого секретаря всего на пять лет. В итоге первого секретаря через полгода отправили на пенсию, а Сусликова назначили на место первого секретаря горкома.
Признаться, мой дорогой читатель, Сусликов очень не любил работать (еще во времена своего студенчества он еле сдавал экзамены с первого раза, дважды оставаясь на второй год), не любил читать разные документы, которые должен быть читать по долгу службы, тянул с ответами на письма и работал очень медленно, постоянно поглядывая на часы. Разные документы и настойчивые назойливые посетители мешали ему, даже раздражали – ведь так приятно посидеть одному в уютном и просторном кабинете, включить телевизор, покушать, выпить пиво, а тут нужно отвлекаться на этих посетителей! Он не любил работать, он только любил руководить! Сусликов с молодых лет понял, что ему нужно: занять номенклатурную должность в городе или даже районе, чтобы не думать и не работать, а только всеми руководить.
Читатель мой, может, удивится, когда прочитает о том, что даже собственная голова Сусликова очень мешала ему. Да-да, мой дорогой читатель, именно голова нашего первого секретаря горкома мешала ему, давила на плечи, вызывая повышенную усталость. И иногда во время пребывания в одиночестве он снимал эту голову, кладя на стол напротив себя, и беседовал с ней. Так он развлекался, оставаясь один в кабинете. Когда Сусликов сидел за столом без головы, он чувствовал себя более бодрым и помолодевшим. Именно в такие минуты ему не нужно было думать о чем-либо, размышлять о судьбах города и района, звонить куда-то или что-то писать.
К чему? Ведь голова лишь мешала нашему первому секретарю. И вот сегодня, находясь в одиночестве, Сусликов снял голову и положил перед собой.
– Ну, что? – спросил он голову, посмеиваясь и тыча ей пальцем в нос. – Надоела ты мне. Полежи пока.
Но голова не стала молчать и ответила:
– А как же вам жить без меня? Нельзя!
– Если очень хочется, всё можно! – строго ответил Сусликов. – Особенно мне, первому секретарю горкома партии!
– Прав тот, у кого больше прав, – не то утвердительно, не то вопросительно сказала голова.
Сусликов поморщился:
– Помолчала бы, послушала, чего тебе умный человек скажет.
– А вы в самом деле умный? – усомнилась голова.
Сусликов не выдержал и дал затрещину своей же голове, после чего продолжал говорить строгим тоном, не терпящим никаких возражений в свой адрес:
– Слушай, голова тупая! Я умный начальник, очень умный. Я смог добиться поста первого секретаря горкома. На такие должности тупых не назначают!
– Видно, ошибочка вышла, – вздохнула голова.
После второй затрещины голове Сусликов продолжал:
– Вот я умный, а ты глупая!
– Ой, неужто вы умный? – с сомнением в голосе спросила голова. – У нас, кажется, нет умных начальников.
– Чего?!.. Посидишь тут без меня. Захочу, надену тебя, а захочу – нет.
– Неужто без меня хотите остаток жизни прожить?
– Это ты чего про остаток сказала? – насупился Сусликов. – Намекаешь, что стар я?
– Правильно.
– Нет уж, не стар… Более старые на самом верху сидят и ничего. Правят, законы издают, разные там бумажки подписывают.
– Геронтократия! – изрекла с важным видом голова.
– Чего ты сказала, дура моя?
– Да, дура, ваша дура, стало быть… – голова осеклась, видя поднимающийся кулак Сусликова.
– Ну-ну, продолжай!
– А не хочется, – вздохнула голова.
– Тогда скажи, чего тебе хочется.
– Вас не видеть.
– Именно в этом пункте стороны нашли обоюдное согласие, – важно заключил Сусликов и потянулся. – Э-эх, хорошо, когда тебе никто не мешает!
Однако радовался Сусликов напрасно: в дверь постучали, потом она раскрылась.
Вошла молодая секретарша Сусликова, смазливая девушка в короткой мини-юбке.
Увидев начальника без головы, она закричала, роняя документы на пол:
– Ой! Что это такое?!
– Не ори, – спокойно ответил ей Сусликов. – Дверь прикрой.
Но секретарша застыла на месте с вытаращенными глазами.
– Черт, Лена, дверь прикрой! – приказал Сусликов секретарше.
Наконец, Лена закрыла дверь.
– Чего тебе надо?
– А-а… Я... это…
– Ты можешь когда-нибудь членораздельно что-то ответить?
– А-а… Да, а-а… А почему вы без головы сидите? – вместо ответа на вопрос задала вопрос Лена:
– А тебе какое дело! – грубо ответил Сусликов.
– Но почему без головы?
– Почему, почему… А надоела она мне!
– Кто… кто надоела?
– А голова мне надоела.
– И чего теперь будет?
– Ничего плохого не будет, – уверенно ответил ей Сусликов. – Будем работать и жить.
– А-а… без головы?
– Черт, ну, тебе какое дело до моей головы? – рассердился Сусликов.
– У нас все начальники безголовые, – ехидно заметила голова.
– Что? – Лена испуганно показала на голову.
– Чего ты испугалась? – спросил Сусликов.
– А-а… она… а-а… еще и разговаривает?
Однако Сусликов к удивлению секретарши спокойно ответил ей:
– Ну и разговаривает, что в том плохого или удивительного?
– Но…
– Раз голова, то должна ведь она разговаривать, не век ей молчать! И какое тебе дело до моей головы? – обозлился Сусликов.
– Как какое… Я… У вас в приемной сидят люди. Что я скажу? – пролепетала Лена.
– А ничего им не говори. Да, ничего им о моей голове не говори.
– Хорошо. А-а… а как принимать их будете?
– Пока не буду. Я занят.
– Заняты? Чем?
– Своей головой.
– Зачем? – тупо спросила Лена, продолжая оставаться в шоке от увиденного.
– Хочу… Вернее, я отдыхаю от своей головы.
– А-а… зачем? – удивленно спросила Лена.
– Устал… Могу я отдохнуть от головы или нет?
После короткой паузы Лена спросила:
– А потом будете принимать? Их в приемной…
– Буду! Но потом.
– А…а… А как принимать будете? – Лена продолжала задавать вопросы, не отводя удивленного взгляда от своего начальника.
– Только ты это… не смотри на меня, как на ненормального! – приказал Сусликов. – Могу я отдохнуть от людей или нет?
Лена машинально кивнула:
– Можете… А-а… а когда отдохнете … это… без… этой головы… или от этой головы… тогда принимать будете?
– Сказал: буду! Чего еще надо?
– А-а… я…
– Ну, чего ты мямлишь?
– А-а… как принимать людей будете?
– Как, как… Обычно, как всегда!
– Как всегда? – усомнилась Лена.
– Слышь, ты давай конкретно меня спрашивай, чего тебе надобно! Надоела! У меня может быть отдых или нет? – вскричал Сусликов, поглаживая свою голову.
– А-а… Может… А-а… как всегда, вы с головой вместе принимали.
– И сейчас тоже буду с головой.
– Честно?
– Слышь, дура, ты с кем о честности тут болтать изволила? – вскричал снова Сусликов, ударяя кулаком по столу. – Иди отсюда!
– А-а… Я…
– Ну, чего еще?
– Я… А-а… То есть как вы принимать будете? Как потом эту голову на место…
Сусликов сменил гнев на милость и улыбнулся:
– Так бы и сказала! Вот возьму, положу голову на место и потом буду народ принимать.
– Положите на место?
– Да! Чего еще?
– А-а… а покажите…
– Тебе здесь театр? В смысле цирк? – обозлился Сусликов, потом громко выругался, вспомнив чью-то маму и папу, взял обеими руками голову и водрузил ее на место, где ей полагалось всегда находиться.
А Лена изумленно посмотрела на Сусликова, подошла к столу и даже потрогала голову начальника.
– Как сидит? Неплохо? – спросил Сусликов.
– А-а… неплохо… С головой вы лучше… – Лена ласково погладила Сусликова по голове.
– Естественно! – улыбнулся довольный Сусликов. – Чего тебе еще?
– А-а… Теперь ничего… А-а… вы всегда ее снимаете?
– Иногда. Когда устану.
– Тогда, Федор Ильич, когда устанете в следующий раз, мне говорите.
– Это зачем?
– А-а… Чтоб я не пугалась…
– Договорились. И любопытная же ты!
– Ой, но так я испугалась!
Лена, наконец, пришла в себя и вздохнула.
– Теперь можно посетителей к вам пускать?
– Нет. Рано еще. А почему ты ко мне вошла?
– Там сидят странные люди. Трое.
– Неужели? Очень они странные? – засмеялся Сусликов.
– Ну… Они говорят, что здешние, только из будущего… Просят вас им помочь…
– Чего ты несешь, Лена? Может, тебе собственная голова мешает?
– Нет! – Лена моментально отошла от начальника, думая, что он может и ее голову снять с плеч. – Им головы мешают.
Сусликов помолчал минуту, потом принял решение:
– Гони их в шею!
– Их не выгнать, – ответила почти плача Лена.
– А ты пыталась?
– Да… А-а… Они сказали, что если даже их резать будут, они не уйдут.
– Вызови милицию!
– Вызывала.
– Ну?
– У них обеденный перерыв.
– Черт знает, что творится в моем городе! – разозлился Сусликов. – Ну, просто не дают мне отдохнуть! Просто столько дел, что не успеваю ими заниматься! У милиции обеденный перерыв, а у меня его нет, что ли? – Сказав эти слова, он посмотрел на часы: в самом деле наступил час дня.
Сусликов минуты две помолчал, морща лоб.
Неожиданно для Лены он снял свою голову, положил на стол и задал голове вопрос:
– Ну, что скажешь, глупая ты моя?
Голова сразу ответила:
– А почему это я глупая? Это ты глупый.
Лена ахнула от удивления и села на пол.
Сусликов заметил удивление Лены и засмеялся, говоря своей голове:
– Вишь, даже моя секретарша удивлена твоим поведением.
Однако голова возразила Сусликову:
– Неправда ваша! Она удивлена безголовым начальником.
– А ну заткнись тут! – заорал Сусликов, ударяя кулаком по столу.
– Ну, кулак, думаю, более удобная часть тела для работы, чем голова.
– Прекрати, голова! Отвечай мне по существу! – настаивал Сусликов.
– Ах, по существу? Вы сами ничего не можете сделать! Полный базар!
– Видно, мне лучше жить без такой головы, – предположил Сусликов.
– Ну, тогда помирать надо вам, – произнесла голова.
– Помирать?
– Да! – повторила голова.
– Но помирать не хочу.
– А надо бы, – настаивала на своем голова.
– Ладно, ты ответь мне: чего с теми посетителями делать, которые утверждают, что они местные, но из будущего? – спросил Сусликов голову.
– Сам-то тупой, чтоб додуматься, да? – ехидно спросила голова. – Гони их.
– Вот и я тоже говорю: гнать их! – обрадовался Сусликов, водружая свою голову, как корону, на прежнее место.
Лена сидела на полу и удивленно наблюдала за разговором.
Сусликов заметил ее, сидящую на полу, и приказал, повысив голос:
– А ну встать! Чего себе ты позволяешь! А вдруг кто-то войдет, а у меня тут…
– А тут сидит мой начальник без головы, – ответила Лена, вставая и обидевшись на тон начальника.
– А я здесь командую! Хочу без головы сижу, а хочу и с головой!
– Федор Ильич, чего с этими из будущего мне делать?
– Гнать!
– Да?
Именно: в шею гнать!
– Да я гнала, а они не уходят.
Сусликов взял трубку, стал звонить.
– Алло, привет! Чего ты болтаешь об обеде, когда работы полно? – стал говорить Сусликов в трубку очень фамильярно. – Чего случилось? А у меня в приемной хулиганы сидят! Да, сидят! Выгнать их надо! А ты ж начальник отдела внутренних дел или я? Может, мне встать и дубинку в руки взять? Нет? Тогда когда… Ах, сейчас все сделаешь? Ладно, бывай.
Довольный разговором Сусликов положил трубку, говоря Лене:
– Сейчас этих хулиганов вышвырнут.
Лена хотела уходить, как раздался телефонный звонок, и она осталась в кабинете.
– Слушаю! Ах, боец невидимого фронта? – Сусликов улыбнулся, делая знак секретарше не уходить. – Приветствую! Ну, чего у тебя?.. Так… Говоришь, трое их? Знаешь, у меня тоже в приемной какие-то три типа сидят. Может, они?.. Тогда ты их арестуй! Причина? Документы, то да се… Сигнал поступил от бдительных граждан…
Тебя ли мне учить, мой ты законспирированный товарищ?.. Мне их принять? Понял, чтоб время потянуть… А ты своих людей вызовешь, да? Тогда и психушку тоже надо подключить. А на всякий случай. Тут моя Лена докладывает: они явно психи! Жду!
Сусликов взирал на Лену с улыбкой.
– Ну, всё ты поняла? – спросил ее Сусликов.
Лена кивнула.
– Тогда приведи мне этих психов.
– Но…
– Исполняй, чего приказывают! И срочно, срочно веди сюда милицию!
Лена быстро вышла из кабинета.
Через минуту раздался осторожный стук в дверь кабинета первого секретаря горкома. Сусликов поправил галстук, нашел какие-то бумаги на столе и принялся делать вид, что он читает.
Дверь медленно приоткрылась. В кабинет Сусликова вошли трое друзей. Сусликов не обратил внимания на шум и не поднимал головы.
Андрей кашлянул, чтобы привлечь внимание. Однако Сусликов уткнулся в бумаги и не двигался.
– Разрешите? – не выдержал Антон, а Андрей тихо спросил Сусликова:
– Можно зайти?
– Вы кто? – Сусликов, наконец, поднял голову, внимательно оглядывая с ног до головы вошедших.
– У нас проблема… Мы жили в Ижорске… Но потом… – начал сбивчиво Антон, но потом осекся под строгим взглядом хозяина кабинета.
– Я очень занят, – сухо произнес Сусликов, – столько посетителей, столько дел, чего там у вас? Очень коротко.
– Очень коротко излагаю, – решил ответить ему Андрей, – но нам сесть можно?
– Садитесь. Пока, – разрешил Сусликов, слегка усмехаясь.
Друзья сели на стулья напротив стола Сусликова, после чего Андрей начал рассказ:
– Дело в том, что мы жили в Ижорске, мы здесь родились… Встречались после школы…
Наступила неожиданная пауза, Андрей остановился, покраснел от волнения и попросил тихо Антона:
– Ты всё это затеял с горкомом, ты и рассказывай. Нас на смех поднимут.
Сусликов поднял брови от удивления:
– Слушайте, товарищи, в чем ваша просьба? Не можете ее изложить?
– Можем, – ответил Антон, – я постараюсь коротко… Мы дружили, встречались, вчера мы сходили в ресторан «Зов Ильича», но потом…
– Послушайте! – возмутился Сусликов. – Вы все-таки взрослые люди, чего мне тут всякий вздор несете? Какой-то ресторан, при чем тут горком партии?
– Товарищ первый секретарь, еще минутку! – умоляюще глядя на Сусликова, попросил Антон.
– Хорошо, коротко.
– Да, очень, очень коротко…Наш друг Андрей рассказал уже вам, что мы пошли в ресторан, но потом вышли в совсем другое время… Вы не поверите нам, может, покажется все странным, но мы чувствуем, что жили здесь раньше, все кажется узнаваемым, хотя мы из будущего…
Сусликов побагровел от злости и рявкнул:
– Чего ты несешь чушь собачью?! Думаешь, можно у меня чушь нести?
– Но, товарищ…
– Пить меньше надо!
– Но, товарищ…
– Товарищ, товарищ! Тебе псих товарищ! – крикнул Сусликов, ударяя кулаком по столу.
– Как вы можете…
Сусликов еще громче закричал так, что его крик был слышен не только в приемной, но и на нижнем этаже:
– Заткнись!! Чушь собачью несешь!! Кто такие?!
Друзья оторопели от неожиданного гнева Сусликова, сидели молча.
– Еще раз повторяю: фамилии, имена! Клички!
Андрей ответил:
– Меня зовут Андрей. Андрей Воронцов. Рядом со мной Антон и Вася.
– Вася, Петя, черт! – огрызнулся Сусликов, ударяя кулаком по столу. – Вы понимаете сами, что чушь говорите?
– Но так получилось… Мы попали в другое время…
– Да ну?
Андрей встал, подошел поближе к Сусликову, отвечая ему:
– В самом деле. Мы жили в другом времени. В прошлом и…
– А я тебе фокусник, что ли? Может, машина времени у меня в кабинете есть?
– Но что нам делать?
– Чего делать? – повторил вопрос Андрея Сусликов и потом ответил:
– Сейчас придет человек, который займется вашей проблемой.
– Точно?
– Гм, молодой человек, – нервно сказал Сусликов, вставая и прохаживаясь по кабинету. – У меня нет привычки врать! И сядьте.
В дверь постучали.
Глава 12
Рыцарь невидимого фронта
– Да, входите! – разрешил Сусликов.
В кабинет вошел человек в черном костюме. Андрей, увидев его, тихо сказал Васе:
– А это тот тип в черном, который за нами следил.
– Не может быть, – усомнился Вася.
– Ты забыл, куда попал? КГБ не спит, думая о своих подопечных.
– Андрей, ты, как всегда, придумываешь, – покачал головой Антон.
Сусликов подошел к человеку в черном костюме, улыбаясь и приглашая его сесть рядом возле стола.
– Приветствую рыцаря невидимого фронта, – сказал Сусликов вошедшему.
– Уф, Федор Ильич, вы, как всегда, острите, – молвил человек в черном костюме, чуть улыбаясь – ему было приятно шутливое обращение Сусликова.
– Вот, Иван Иванович, – произнес Сусликов, – надо помочь этим трем товарищам.
– Поможем, – коротко ответил Иван Иванович, поглядывая исподлобья на притихших друзей.
– Да, Иван Иванович, еще одно обстоятельство, – продолжал Сусликов. – Они утверждают, что уже жили в прошлом, то есть они как бы из будущего времени.
Андрей воскликнул:
– Почему это «как бы»? Мы действительно жили в этом прошлом, когда ничего не было, дефицит, пропаганда, социалистические лозунги везде понавешаны и…
Андрей замолк под пристальным взглядом Ивана Ивановича.
– Ну-ну, посмелее, – подбодрил его Иван Иванович, – чего еще вам у нас не нравится?
– Многое, – поспешно признался Андрей, хотя потом подумал, что напрасно высказал вслух свои мысли, забыв, в каком времени находится.
– Так, так… – протянул Иван Иванович, постукивая пальцами по столу.
– Ну, поможете им? – с надеждой в голосе спросил Сусликов, но это обращение следовало бы понимать Ивану Ивановичу несколько иначе: «Ну, когда ты их выкинешь из моего кабинета и посадишь в психушку?»
– Поможем, поможем, – лаконично ответил Иван Иванович, продолжая пристально смотреть на друзей.
А Сусликов продолжал, патетически вскидывая руки кверху, говоря с аффектацией, словно театральный актер на сцене, произносящий длинный и скучный монолог:
– Сижу в кабинете, мучительно думая, как сделать так… ну, на благо стране, так сказать… А тут Лена вбегает: «Помогите людям!» Ну, как же им не помочь?
– Поможем, поможем, – снова повторил Иван Иванович, на этот раз уставившись на Сусликова и посмеиваясь над ним про себя.
Но Сусликов не понял ироничного взгляда человека в черном костюме и поэтому продолжал говорить с большим воодушевлением:
– Как тут людям не помочь, ведь это наша прямая обязанность – людям помогать! В свете последних решений Политбюро и лично товарища…
– Понятно, понятно… – хотел перебить Сусликова Иван Иванович, но Сусликова остановить было нельзя:
– И лично товарища Леонида Ильича Брежнева! Я только не пойму смысла их просьбы, но…
– Скажите, Федор Ильич, а какие ваши планы на завтра? – перевел тему разговора Иван Иванович.
Сусликов хотел было продолжать тираду о помощи трем друзьям в его кабинете и всему человечеству, но потом решил ответить на конкретный вопрос Ивана Ивановича:
– О-о, большие, очень у меня большие планы, как всегда, – хвалился Сусликов, улыбаясь. – Завтра у нас намечено совещание аппарата.
– Тема?
– О-о, две темы, можете послушать, если интересно, – пригласил Ивана Ивановича Сусликов, – две темы. Первая – ремонт нашего здания, вторая – строительство коммунизма.
– Очень актуально! – заметил Иван Иванович.
– Да, вы правы, Иван Иванович, спасибо, – поблагодарил, улыбаясь, Сусликов. – Темы актуальны.
Андрей не выдержал и засмеялся.
Сусликов неодобрительно глянул на него, а Иван Иванович не стал дожидаться гневного осуждения начальника кабинета и сам строгим голосом спросил Андрея:
– Так, почему мы смеемся?
– А нельзя? Нам песня жить и любить помогает, – нашелся Андрей.
– Гм, хитроумный тип какой! – сказал Иван Иванович Сусликову. – Ничего, мы сейчас с ними поговорим.
– Нет, поглядите-ка! – возмутился Сусликов, кивая на Андрея. – У него постоянная улыбка на устах.
– Взираю на мир с оптимизмом, – нашелся Андрей, продолжая улыбаться.
– Нам обещали помочь, товарищ Иван Иванович, – то ли вопросительно, то ли утвердительно произнес Антон.
– Поможем, поможем, – кивнул Иван Иванович, продолжая недовольно смотреть на Андрея.
– Не пойму что-то, – сказал Андрей, – у вас в городе запрещен смех?
– Смех не запрещен, – холодно ответил Иван Иванович, – но смеяться над темой о строительстве коммунизма никто не разрешал.
Иван Иванович встал, говоря друзьям привычную фразу, которую часто повторял и которая очень ему нравилась своей лаконичностью, строгостью и определенностью:
– Пройдемте.
– Куда? – не понял Вася.
– Пройдемте! – повысил голос Иван Иванович, жестом руки показывая, что нужно выйти из кабинета.
– Пока, мастер сыска, – попрощался с Иваном Ивановичем довольный Сусликов, потирая руки.
Через полчаса друзья оказались в просторном хорошо освещенном кабинете Ивана Ивановича. Он сел за стол, предложив друзьям сесть напротив. На стене Андрей заметил портреты Феликса Дзержинского, Брежнева и большие часы, стрелки которых почему-то стояли.
– У вас часы остановились, – заметил Андрей, улыбаясь.
Иван Иванович проигнорировал реплику Андрея. Вместо ответа Иван Иванович закурил. Помолчав минуты три, Иван Иванович обратился сразу ко всем троим:
– Ну, признавайтесь, звездно-полосатые мои.
– Как вы нас назвали? – удивился Вася.
Говорил Иван Иванович медленно, спокойно-будничным холодным тоном, можно даже сказать – говорил лениво, будто говорил актер заученные слова надоевшего ему текста очень старой известной пьесы, причем текст этот он знает наизусть и вынужден повторять почти каждый день:
– Непонятно, почему так вас назвал?
– Непонятно.
– Вы же типы made from оттуда! – произнес Иван Иванович, делая ударение на слове «оттуда».
– Не вижу логики в ваших словах, – как можно спокойнее прокомментировал слова офицера КГБ Андрей.
Наступила тягостная долгая пауза, во время которой Андрей продолжать улыбаться, Вася вздыхал, стараясь не смотреть на злые прищуренные глазки Ивана Ивановича, Антон опустил голову, смотря на пол, а Иван Иванович продолжал курить, внимательно наблюдая за тремя друзьями.
Выкурив папиросу, Иван Иванович вновь повторил:
– Признавайтесь.
Сказано это было таким будничным тоном, словно он просил друзей сходить занять для него очередь в магазине или купить билет в кинотеатр. Однако, как понимали друзья, офицер явно не шутил, а ситуация, в которую они попали самым немыслимым образом, стала угрожающей.
– А какие сигареты вы курите? – почему-то спросил Ивана Ивановича Вася.
– При чем тут мои сигареты?
– Я курю «Мальборо», – признался Вася.
– Гм, не сомневаюсь, что именно вам американские сигареты больше по душе, – не удержался от комментария Иван Иванович. – А я курю сигареты «Космос».
Андрей поморщился, говоря:
– А я уж позабыл про эти сигареты.
– Неужели?
– Честное слово! Я раньше курил «Космос», когда ничего стоящего больше не было.
Иван Иванович помолчал минуты две, потом повторил:
– Ладно. Признавайтесь.
Друзья сидели молча. Вася и Антон покосились в сторону Андрея, Андрей понял их намек и решил говорить от имени друзей:
– И в чем? В чем нам признаваться?
– Имена, фамилии, явки.
Андрей поднялся, вспыхнув:
– Вы, очевидно, принимаете нас за шпионов?
– Пока – нет. А вы сядьте. Сядьте пока на стул, – не повышая голос, предложил Иван Иванович, – пока здесь посидите.
– А по… потом г… г… где? – пролепетал Вася.
– Поглядим, где…Есть еще одна версия в отношении вас, – загадочно улыбаясь, ответил Иван Иванович.
– И какая?
– Психи вы.
Никогда друзья не слышали такой характеристики в отношении себя. Они застыли от удивления. Вася икнул, дергая испуганно головой, а Антон покраснел от стыда.
Андрей сел молча, лихорадочно думая над тем, как побыстрее и без проблем выбраться из кабинета Ивана Ивановича.
В раскрытое окно влетела муха. Она подлетела к лысине Ивана Ивановича и стала летать вокруг нее, жужжа. Лысина офицера блестела при ярком освещении кабинета.
Друзья повеселели, а Андрей как бы невзначай произнес, не смотря на хозяина кабинета:
– Столько блеску, но все равно муха останется мухой.
Иван Иванович сменил выражение лица: он побледнел, перестал улыбаться и очень строго спросил Андрея:
– Ты на что намекал?
– А ни на что.
Антон поднял голову, перестав смотреть на пол, и буркнул:
– Товарищ Сусликов поручил нам помочь, а вы допросы проводите.
– Совершенно верно, товарищ! – воскликнул Иван Иванович, приходя в себя и перестав сердиться. – Да, в силу должностных полномочий действую.
– Все равно ничего вы не поймете, – сказал Андрей.
– Пожалуй… Не пойму, конечно, таких вот типов я никогда не понимал, – Иван Иванович говорил, постепенно повышая голос. – Да! Никогда не понимал недовольных режимом, недовольных тем, что есть… Вот я, Иван Иванович Сидоров, простой человек.
Андрей скептически улыбнулся:
– Неужели? Вы и простой?
– Ну, если говорить о звании… И должности… В общем, говорю… Я сам очень простой, в жизни, в общении…Как все! И фамилия самая простая – Сидоров.
Андрей согласился:
– Точно, Сидоров. Как все. Полный одобрям-с.
Иван Иванович постучал пальцами по столу, неодобрительно глянул на Андрея, произнося очень сухо:
– Все смеетесь, да?
– Что остается делать нашему народу, как не смеяться? – ответил вопросом на вопрос Андрей.
Иван Иванович покачал головой:
– Слушайте, а вы не еврей?
– Нет.
– Отвечаете вопросом на вопрос.
– Нет, русский я.
– Пожалуй… – задумчиво сказал Иван Иванович, внимательно разглядывая лицо Андрея. – Так, на чем я остановился… Да, я простой человек, не то, что вы… Я, как все…
Андрей усомнился:
– Как все?
– Вот именно!
– То есть как все из толпы? Ничем не выделяетесь?
Иван Иванович нахмурился и ответил:
– Да, как все, простой я человек… Мне ничего лишнего не надо! Мне ничего импортного не надо! И всегда доволен тем, что есть. Понимаю трудности!
– Трудности, кажется, у нас постоянные, – задумчиво произнес Андрей.
Иван Иванович, услышав реплику Андрея, кивнул и продолжал с достоинством:
– Да! Трудности имеются! Но! Большинство наших советских граждан понимают имеющиеся трудности. Есть проблемы с легкой промышленностью, снабжением продуктами… Что верно, то верно! Но наша индустрия работает, армия стоит на страже наших границ! Ракет и танков достаточно для отражения мировой угрозы.
Есть трудности развитого социализма.
Андрей вывел из себя Ивана Ивановича своей репликой:
– Трудности роста заменены ростом трудностей.
Иван Иванович еле сдержался, чтобы не выругаться, нервно дернулся и снова закурил. Андрей обратил внимание на то, что хотя губы офицера слегка улыбались, но лицо его казалось холодным и бесстрастным, а маленькие глазки вовсе злыми. Подобную двуликость Андрей видел впервые в своей жизни.
«Гм, двуликость… Двуличность… Лицемерие…» – подумал Андрей.
– Трудности… – задумчиво произнес Андрей. – Сельское хозяйство закупает зерно за рубежом, так?.. Так… Легкая промышленность есть, но ее продукция пылится в магазинах, так? Так… Крепостная прописка есть? Есть… Нищенская зарплата есть? Есть… Дефицит всего и вся есть, так? Так… Железный занавес есть, так? Так…
Иван Иванович не останавливал Андрея, решив сначала его выслушать. Через минуты три Иван Иванович, подумав, вновь заговорил:
– А вам нужны, как понимаю, золотые дворцы, замки из слоновой кости, красивые костюмы, импортные машины, доллары…
– Гм, а чем плохи доллары? – удивился Андрей. – Или чем плоха мечта иметь иномарку?
– Потребительство, накопление, стяжательство! – говорил Иван Иванович сухо и твердо. – Таким, как вы, всегда всего мало! Вы – пятая колонна для западных стран, которые хотят нам нанести ядерный удар!
– Да неужто хотят?
– Вот именно! – ответил убежденно Иван Иванович.
– Нам, то есть СССР? – хотел уточнить Антон.
– Да! – убежденно ответил Иван Иванович. – Так что лучше признаться вам в шпионаже!
И немедленно!
– Что-о?! – вырвалось у Васи.
– Тогда будет снисхождение. Только пять лет лагерей. Только надо вам здесь подписаться.
С этими словами Иван Иванович вытащил из ящика стола заготовленные протоколы допроса, напечатанные на машинке. Он раздал друзьям копии протоколов допроса, указав, где нужно им подписаться.
– А зачем нам здесь подписываться? – спросил Андрей, перестав улыбаться.
– За… зачем… Мы не ш… шпи… шпионы… – промямлил Вася, заикаясь.
– Был бы человек, а его преступление всегда можно найти, – глубокомысленно заметил Иван Иванович.
Андрей поймал себя на мысли, что недавно где-то слышал эту странную и удивительно циничную фразу. Подумав, он вспомнил, что похожую фразу говорил тот циничный человек в штатском Зверев.
«Времена, кажется, меняются, а менталитет органов без изменений», – подумал с ужасом он.
Антон сидел угрюмый и молчал.
– Ну, господа-товарищи, как это зачем вам подписываться? Надо подписываться, когда признаешься в содеянном, – убеждал их Иван Иванович.
– Но мы не виноваты, – решительно проговорил Андрей.
– И мы… мы не… не приз… признаемся ни в чем… – прибавил Вася.
Антон резко поднялся и воскликнул:
– Товарищ офицер! Мы являемся жителями вашего города Ижорска. Мы ни в чем не виноваты. Зуб даю, что мы не виноваты!
– Ну, мне ваш зуб вовсе не нужен.
– Зуб даю, не мы не виноваты! Мы только заблудились во времени и…
– Вы заблудились в своих мыслях! – оборвал Антона Иван Иванович, по-прежнему тыкая ручкой каждому, где следует поставить свою подпись. – Вы должны признаться в шпионаже! Тогда мы вам поможем. Ведь я обещал товарищу Сусликову вам помочь?
Я обязательно вам помогу, обязательно! Вот только подпишите протоколы допроса.
– Кто ж это их составлял? – тоскливо спросил Антон.
– Их составили наши сотрудники.
– И когда успели? Мы только что сюда пришли.
– Их составляют заранее. А вдруг враг сознается? Нам всегда нужна бдительность!
Враг не дремлет!
– Штампуем протоколы и признания, – заключил Андрей.
– А ну прекратить антисоветскую агитацию! – прикрикнул на Андрея Иван Иванович.
– Квазишпионы нужны для отчетности, – добавил Андрей.
– Я сказал: прекратить!
Друзья наотрез отказались подписывать протоколы, отдав их Ивану Ивановичу.
– Отлично! – подытожил Иван Иванович. – Вы сами выбрали свою судьбу.
