Текст книги "Темный пакт (СИ)"

Автор книги: Сергей Извольский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Четвертым гостем оказался Мустафа. Несмотря на чужую внешность – его лицо неуловимо изменилось, явно с помощью косметической хирургии, я легко узнал взгляд старого знакомого. Мой недавний партнер по незаконным делишкам в протекторате одобрительно, напоказ даже, покивал выразительно – мол «Олега, красавчик, быстро сориентировался».

Присутствие сирийца меня не удивило – я помнил, что он часто являлся компаньоном Олега в прошлом, и неудивительно что Мустафа оказался связан с ФСБ. Уверен, что именно как наблюдатель или помощник от федералов он и прибыл сюда. Кстати, Мустафа как бы и не «товарищ майор» окажется – учитывая мою уникальность в роли государственного актива.

– Что здесь происходит? – зазвенел льдом голос Анны Николаевны.

– Ваше высочество… – попробовал я было перевести внимание княгини. Мустафа после моих слов скривился как от запаха дуриана.

– Ваше сиятельство, – синхронно с подсказкой-шевелением его губ исправился я. Чуть не оконфузился – потому что Мустафа прибавил к «ваше сиятельство» уточняющее междометие.

Но что говорить дальше, я не знал, лихорадочно соображая.

– Я требую от вас ответа, что за девка лежит в вашей кровати и как она там оказалась, – словно молотком по латуни чеканку отбивая, произнесла княгиня.

– Ваше сиятельство, у каждого человека есть право на личную жизнь… – попробовал я было перевести происходящее в иную плоскость выяснения.

Это сработало бы в случае, если б я находился в своем теле и равном окружении. Но перед княгиней сейчас стоял вооруженный зубной щеткой четырнадцатилетний подросток, устроивший непотребство на ее территории, в ее доме! Был бы кто другой, она может быть и закрыла глаза, но я ведь был беспардонным приветом из прошлого, бельмом на глазу рода.

Не слушая, княгиня порывисто двинулась вперед. Мне хватило ума не пробовать ее остановить. Подойдя к кровати, Анна Николаевна рывком сдернула с бедняжки горничной одеяло.

Секунда, другая, третья. Отпущенное одеяло упало, а ко мне обернулась самая настоящая фурия.

Раньше подобное я видел только в кино – глаза княгини превратились в два горящих огнем провала, а кисти объяли языки пламени. Верхняя губа Анны Николаевны ощерилась, а на лице появилось маска ярости.

В этот момент вновь сработал инстинкт самосохранения – как было совсем недавно с Астеротом. Тот самый инстинкт, который тысячи лет помогал моим предкам выживать. Еще секунда и я труп – мелькнуло отчетливое понимание.

В этот раз от моих действий ничего не зависело – не надо было терпеть боль, и находить нужные слова – я просто смотрел в глаза собственной смерти. Сам я не мог сделать ничего, но в этот момент начало действовать мое тело. Начало действовать, несмотря на полную неподвижность – мобилизуя возможности и способности организма. Я стоял как стоял, но время вдруг словно остановилось, замирая во мгновенье. Все вокруг подернулось серыми всполохами и мглистой пеленой, в которой ярким пятном горела фигура княгини.

В остановившимся мгновенье остались только мы вдвоем – и при этом я принял более удобную оборонительную стойку. Не знаю, сколько прошло времени. Вероятно, всего несколько секунд – но они показались мне вечностью.

Объявшее кисти княгини пламя постепенно исчезло, глаза потухли – став просто чуть темнее, храня память о плескавшемся в них огне. Я моргнул, и серость вокруг приобрела прежние оттенки яркого мира. Может быть показалось, но вроде прямо перед глазами мелькнуло два черных, истончающихся в воздухе лоскутных языка.

Инстинкт самосохранения, кстати, сработал не только у меня. Ввалившейся вместе с княгиней ко мне в комнату троицы не было видно. Но я чувствовал их присутствие – худой и длинный как жердь управляющий лежал в углу, стараясь вжаться в стену за шкафом, Мустафа и профессор предпочли ретироваться в коридор.

Тишину нарушило пьяное бормотание моей гостьи – которая заворочалась и попробовала вернуть на себя одеяло. По тому, как княгиня накрыла девушку, я догадался – в моей кровати лежит вовсе не горничная.

«Цвет ее глаз» – всплыло в памяти красивое название одной из книг моего мира.

Да, необычный цвет глаз, как оказывается, в этом мире точно значит очень и очень много. И похоже – судя по вновь разгорающемуся огню во взгляде Анны (вот уж действительно свет) Николаевны, я очень крупно встрял.

Глава 8

Выражение лица княгини не предвещало ничего хорошего – никому. Но, к счастью для всех присутствующих, она смогла взять себя в руки. Разгорающееся в глазах пламя погасло, окутавшие кисти всполохи истончились.

– Через полчаса жду вас обоих у себя в кабинете, – процедила Анна Николаевна и направилась к выходу.

Когда княгиня проходила мимо, в лицо дохнуло жаром – словно у большого костра оказался. Серьезного усилия стоило остаться на месте и сохранить невозмутимость – и по краткому, едва заметному взгляду княгини я вдруг понял, что она наблюдала за моей реакцией.

Следом за Анной свет Николаевной комнату покинул управляющий. Выбирался из угла он на четвереньках, а мне не хватило ума отвести взгляд. На то, что управляющий всерьез испугался за свою жизнь и забился в угол мне было все равно. Я думал совершенно о другом, просто вперившись взглядом в пространство. Как назло, именно в точку, где гарцевал на четырех костях седовласый господин. Столкнувшись с ним взглядом, мысленно выругался – вот так на ровном месте получил еще одного врага.

Худой как жердь дядька был насквозь знакомой и узнаваемой породы – обитатель курятника. Пихать ближнего, гадить на нижнего и подмахивать вышнему. Вышколенный и любезный с руководительницей (или правильнее – хозяйкой?), с подчиненными он наверняка строг и предвзят. И не зная о моем истинном статусе, проблем может принести гораздо больше чем княгиня. Она до мелких пакостей точно не опустится, а вот этот товарищ наверняка сподобится. Трусливые и злопамятные до мелочей люди – очень опасные противники.

Важный вопрос, но подумаю об этом позже – продолжал я смотреть сквозь поднявшегося и торопливо, суетливо даже выходящего в коридор управляющего, который очень умело прятал злобу во взгляде.

Анна Николаевна сказала, что нам обоим необходимо быть у нее через полчаса. Обоим, это как понимаю вместе с прекрасной незнакомкой, которая посапывает под одеялом. Мне ее на себе что ли принести?

Мустафа и краснолицый профессор, кстати, в комнату заходить не торопились. Да, сами себе они не враги, как понимаю. И не желают даже приближаться к «горничной» на моей кровати.

Мда. «Анна Николаевна, вы все не так поняли».

Дочь? Почти наверняка. Отлично я выступил тогда с «каждый имеет право на личную жизнь», что при наличии голого и пьяного в стельку тела на кровати сложно трактовать двусмысленно. Мда, инцест дело семейное – прекрасно я начал обживаться на новом месте.

Ладно, посмеялись сквозь слезы и хватит – оборвал я лезущие в голову мысли. Если станет совсем невмоготу, можно будет… Что можно будет? – тут же жестко спросил сам себя. Принять решение и сократить годичный срок, выданный мне ведомствами на раздумья?

Без вариантов. Легко не будет нигде. Я незаконнорожденный – и если буду работать на федералов, мне об этом будет вслух напоминать каждый второй. Если на имперцев – каждый первый, но молчаливо. Поэтому стоит отставить пораженческие мысли в сторону и разбираться с происходящим здесь и сейчас, не рассчитывая пути отхода. Отступать некуда, позади Москва.

«А вот Кутузов Москву оставил» – подсказал мне внутренний голос.

В очередной раз подсказав внутреннему голосу заткнуться, я вышел в коридор к ожидавшим меня профессору и Мустафе.

– Олега, я тебе говорил, что ты… – начал было сириец, но осекся после моего взгляда.

Мустафа сильно изменился. Не только внешне, но и в плане отношения к миру – если в протекторате он мимикрировал под окружающую действительность, не выделяясь из безликой и опасливой толпы, то сейчас излучал внутреннюю уверенность.

Да, здесь его принадлежность к федеральному ведомству – не покрытая полным мраком тайна, поэтому уверенности и внутреннего достоинства в его действиях и словах точно прибавилось. Особенно на фоне присутствия рядом краснолицего профессора, явно принадлежащего к конкурирующему ведомству.

– Барон Максимилиан Иванович фон Колер, – слегка склонил голову профессор. – Алексей Петрович, с сегодняшнего дня по указу графа Безбородко я ваш мастер-наставник и навигатор.

Открыв рот, но не найдя что сказать, я просто кивнул.

– Рад знакомству, – смог наконец произнести хоть что-то. Замялся не из-за удивления или робости, а от свалившихся на голову вводных.

– Предлагаю отложить знакомство на более поздний срок, и встретится после того, как вы вместе с княжной Анастасией закончите разговор с Анной Николаевной, – покладисто произнес профессор. – Пока же думаю вам стоит привести себя в надлежащий вид, – взглядом он указал на зубную щетку у меня в руке.

Да, надо бы – мысленно согласился я с ним, но зайти обратно в комнату не успел. В коридоре появилось еще одна незнакомка. Судя по цвету глаз – пугающе светлых, практически белесых, принадлежала она к числу обладающих магическим даром.

Прошагавшая мимо и даже не глянувшая на нас сударыня была неуловимо похожа на Анну Николаевну – только чуть постарше. Сестра наверное – подумал я, провожая ее глазами. И наверняка именно она должна привести в чувство «княжну Анастасию» на моей кровати.

Догадка оказалось верной – вот только увидеть, как лечат алкогольную интоксикацию с помощью магии я не сумел. Машинально шагнул вперед, но незнакомка резким движением захлопнула дверь прямо перед моим носом.

– Алексей Петрович, – негромко произнес профессор, когда воздух успокоился от потрясшего стены удара. – Предлагаю воспользоваться моим гостеприимством.

Выбора у меня особо не было – коротко посмотрел я на зубную щетку в руке, и мы втроем двинулись прочь. Мустафа посмеивался, я с интересом оглядывался по сторонам, Максимилиан Иванович сохранял показательное спокойствие.

Помещение в этом же крыле усадьбы, в которое он меня привел, удивило размерами. Барону выделили апартаменты с гостиной, несколькими спальнями, даже балконом с выходом на галерею.

– Воспользуетесь? – поинтересовался у меня Максимилиан Иванович, указывая на вполне обычный с виду шкаф-купе. Благодарно кивнув, я открыл дверцу.

Предсказуемо, никаких вешалок и развешанных костюмов внутри не было. Только прет-а-порте принтер. Загрузочная воронка, ростовой сканер, пустая ниша для готовых предметов гардероба.

– Максимилиан Иванович, подскажите как мастер-наставник… – негромко поинтересовался я, отправляя в приемную воронку зубную щетку. Коротко мигнуло – оповещая о переработке изделия в ноль.

– К вашим услугам, Алексей Петрович, – скрывая смешинку о взгляде, ответил незамедлительно барон.

– Я не знаток порядков и норм поведения высшего общества Российской Конфедерации, к которым несомненно относитесь и вы, и княгиня. Мне нужен совет по поводу формы одежды на предстоящую беседу.

Мустафа, кстати, без приглашения уселся за стол и уже помешивал кофе в чашке – явно своей бесцеремонностью стараясь произвести впечатление на фон Колера. Тот на сирийца внимания не обращал, опять же показательно, и задумался над моим вопросом.

– Вы уже зачислены в штат Елисаветградкой гимназии имени Александра Витгефта, а разговор предстоит весьма серьезный. Думаю, форма гимназиста в этом случае подойдет больше всего.

– И безопасней будет, – хмыкнул Мустафа.

– Ваш невоспитанный друг на удивление прав, – кинул фон Колер. – Одно дело покалечить мою прислугу, другое – гимназиста.

«Покалечить?»

– Прислугу? – удивленно приподнял я бровь.

– Вас не предупредили? – в свою очередь ответил зеркальным жестом профессор.

По моему взгляду он понял, что нет – не предупредили. Я, кстати, смог сдержаться. Плюсик мне – потому что в моей прошлой жизни очень просящаяся на язык резкая фраза выглядела бы от тридцатипятилетнего менеджера вполне естественно, а вот от четырнадцатилетнего подростка не уверен.

Начинаю привыкать постепенно.

– Я предупрежден только о том, что федеральное ведомство предоставит новую версию моей прошлой жизни, – сдержанно ответил я. – Больше информации никакой не получил, кроме адреса усадьбы Юсуповых и денег на карманные расходы.

– Юсуповых-Штейнберг.

– Что? – не понял я.

– Вы находитесь в имении княжеского рода Юсуповых-Штейнберг, главой которого является Анна Николаевна. К княжескому роду Юсуповых, главой которого является Феликс Феликсович, Юсуповы-Штейнберг больше прямого отношения не имеют.

«Пресс-служба княжеского рода Юсуповых», – всплыло в памяти. Где я это видел или слышал?

– Будьте впредь внимательней, подобные ошибки могут привести к серьезным последствиям, – мягко добавил Максимилиан Иванович.

– Буду внимателен, благодарю, – кивнул я, и тут же озвучил одну из догадок, – как понимаю, вы направлены его высочеством Александром Александровичем…

– Его сиятельством, – поправил меня фон Колер.

«Да как вы мне все сиятельно дороги…» – полыхнуло у меня на мгновение раздражение. Но вспышка прошла очень быстро – медведей в цирке учат на велосипеде кататься, а уж запомнить формы обращения светского этикета мне большой сложности не составит. Надо просто это сделать, безо всяких раздумий и мысленного нытья – приняв правила поведения.

Если на приеме с озвученным строгим дресс-кодом собрались джентльмены в смокингах и цилиндрах, одиночка в гавайской рубахе и стоптанных кедах будет выглядеть глупо. И в лучшем случае подвергнется насмешкам и получит роль шута – поэтому как мне старомодные титулованные расшаркивания и не нравятся, выбора просто нет. Или принимать правила, или становится парией.

– Прошу прощения, – изобразил я извиняющийся кивок. – Как понимаю, вы направлены его сиятельством с целью обучить меня в том числе и правилам поведения в незнакомом мне обществе.

– Все верно, – кивнул барон.

– Тогда будьте любезны, поясните ремарку про «прислугу».

Мустафа после этой моей фразы внимательно посмотрел с легким прищуром. Удивленно: я довольно легко и без усилий перешел на стиль общения, больше подходящий в разговоре с профессором – чего привыкший к другому «Олегу» сириец явно не ожидал.

– Я прибыл в Елисаветград, подписав годичный контракт с гимназией Александра Витгефта, и буду официально читать Славянское язычество. Неофициально – теорию темных искусств.

Однако – поджал я губы, новым взглядом посмотрев на барона.

– По организованной для вас…для нас коллегами легенде, – продолжал фон Колер, – вы сын давнего соратника почившего Петра Алексеевича. Поступаете в гимназию под моей протекцией, оттого что князь персонально меня попросил позаботиться о вашем будущем.

Княгиня Анна Николаевна милостиво предоставила мне гостеприимство в имении, вы же – официально, будете проживать здесь в качестве моего личного помощника. Несмотря на то, что озвученная легенда не нравится мне и наверняка не привлекает вас, не могу не признать, что задумка коллег вполне облегчит и логически объяснит наше частое совместное времяпрепровождение.

Акцент профессора на «не нравится ни мне и не вам» я показательно не заметил. Но хорошо запомнил.

– С этим ясно, благодарю, – кивнул я. – Еще один важный вопрос. Господин Демидов упомянул, что моя легенда будет… не совсем так скажем сиять положительной репутацией. Какие моменты еще я должен знать по этому поводу?

– Большое количество нелицеприятных слухов, – по-моему, смутился Максимилиан Иванович. Лицо у него, по крайней мере, покраснело еще сильнее.

– Каких же? – поинтересовался я.

Барон молчал несколько секунд, и заполняя паузу заговорил Мустафа.

– Для начала, ты прибыл сюда из Гонконга, где обучался в частной школе. Откуда тебя вежливо попросили из-за не очень хорошей репутации.

– Не очень хорошей репутации? – вздохнул я, понемногу начиная закипать.

Фон Колер отвел взгляд, Мустафа лишь пожал плечами – мол не я это придумал.

Еще раз глубоко вздохнув и протяжно выдохнув, я зажмурился на краткий миг, а после посмотрел на Мустафу прямым взглядом.

– Господа, через двадцать минут меня ждет Анна Николаевна. Мы все это время так и будет заниматься словесным онанизмом, или кто-то из вас все же соблаговолит разъяснить мне происходящее кратко и по делу? По моему разумению, – повысил я голос, не давая заговорить синхронно вскинувшимся «наставникам», – вы оба прибыли сюда от ваших ведомств для того чтобы направлять и помогать мне, а не для того чтобы иметь мой мозг многозначительными паузами. Я услышу сейчас полную версию, или мне уже надо думать как связаться с вашим начальством, дабы рассказывать о том, что дело не клеится оттого что исполнителям, то есть вам, идея «не нравится»?

Лицо фон Колера побагровело, Мустафы вытянулось. Чувства обоих меня не сильно волновали, и в этом также было мое отличие от Олега. Парень перед бароном наверняка бы робел, а с Мустафой… Тут было даже гораздо сложнее. Не только дружеские, но даже и приятельские отношения коллег очень мешают в работе в случае если один становится руководителем второго. Сложно давать задания и требовать ответа и отчета беспристрастно, если подчиненный с тобой привык, допустим, пиво по пятницам пить.

Мустафа и Олег, кроме постоянных совместных делишек, побывали в нескольких весьма щекотливых ситуациях. А совместное нарушение закона, как известно, связывает достаточно крепко. Но для меня сириец был чужим человеком – я ведь не Олег. И интерес у меня сейчас только один – личный. Все эти «дружище, ну мы же с тобой когда-то ух!» я и раньше, в другой жизни, мог легко откинуть в сторону в рабочем общении, а сейчас тем более.

– Мы поняли друг друга? – вопрошающе склонив голову, для пущего эффекта я еще и руки в сторону развел. Зря – пришлось подхватывать едва не свалившееся полотенце.

– Мы поняли друг друга, Алексей Петрович, – проговорил фон Колер. – Я готов дать вам ответ по всей картине происходящего, только будьте любезны – запустите печать одежды, а то аудиенция к княгине может быть сопровождена трудностями.

Полотенце, кстати, для работы сканера снимать было не обязательно. Мои точные размеры и общественный принтер мог рассчитать, даже если бы я стоял в мешковатой робе. Простой общественный принтер, без доступа к Сети – этот же агрегат, как понимаю, в отличие от общественных и вовсе уже имел доступ к моему базовому аккаунту.

Полученных от Олега знаний для работы с принтером оказалось вполне достаточно. Открыв интерактивное меню, убедился – мой аккаунт, с размерами и доступам к уровням нормативной одежды и униформы Конфедерации, принтер видел. В разделе «Форменная одежда» вариант «Форменный костюм «Гимназии имени барона Александра Витгефта» для 1-го года обучения» был единственным в списке активных. Присутствовало еще два подпункта «Спортивная форма гимназиста» и «Полевая форма гимназиста».

Ниже увидел несколько архивных, серых табличек. Глянул, оценил – действительно, хорошо поработали над легендой – в списке было сразу несколько школ британской Калифорнии и даже одна Гонконгская, откуда я недавно якобы прибыл.

Негромко загудев, принтер выдал классический костюм с эмблемой Гимназии на лацкане, форменную рубашку и красно-оранжевый галстук – все прямо на вешалке, идущей в комплекте. Как и вставленные в ботинки шнурки – обувь появилась из нижнего зева камеры готовой одежды. Нижнее белье, как и носки, к наряду гимназиста также прилагались.

Выбросив полотенце в окно переработки, куда ранее отправилась зубная щетка, я начал одеваться.

– Максимилиан Иванович, можете начинать рассказ, – попросил я, натягивая штаны.

– Мне пришлось покинуть Петербург совсем недавно из-за неприятной истории. Несомненно, вы услышите ее отзвук в нелицеприятных слухах о моей связи с юной студенткой высокого рода. Именно согласие быть вашим наставником и гарантировало мне то, что происшествие было замято, – сдержанно произнес фон Колер.

Оборачиваться я не стал, но беззвучно хмыкнул – ай да господин барон, красавец какой. Учудил со студенткой, а когда булки загорелись, его услугами воспользовались цепкие господа из Собственной Е.И.В. канцелярии.

Так и не оборачиваясь, застегивая рубашку, я усмехнулся. «Не нравится мне», надо же! Припомню господину барону я это при случаю, точно припомню. Никогда не был злопамятным – просто злой и память у меня хорошая, а в общении и работе с карьеристами это важно.

В высшем же свете важность шпилек и простых на первый взгляд фраз не может быть недооценена. Даже безобидная ремарка может быть оскорбительнее плевка в лицо – и оставлять это никак нельзя. Если принимаешь правила игры, конечно. Впрочем, Максимилиан Иванович продолжал рассказ, так что мысли о мести за его показательное ко мне пренебрежение я оставил. На время.

– По созданной коллегами легенде, – я не видел, но догадался что профессор кивнул на Мустафу, – вы подвержены тягой к нарушению дисциплины, а также запятнали свою репутацию продажей наркотиков.

Плохо. Вот это очень плохо – скривился я, словно от дольки лимона.

– Факты продажи подвержены?

– Нет, все на уровне слухов серого сегмента Сети.

Серый сегмент Сети. Могло быть и хуже.

Всемирная паутина – в том понимании, к которому я привык в родном мире, здесь отсутствовала. Сеть – официальная, полностью контролировалась правительствами, являясь государственным элементом управления, как федеральные телеканалы в России. Повестка дня на новостных и развлекательных порталах, в справочниках, энциклопедиях формировалась согласно политике партии – не только в Российской Конфедерации, но и в других странах Большой Четверки.

Порталы других стран были полностью открыты к посещению, но если уделять время чужим ресурсам (за исключением развлекательно-популярных) больше чем посконным, это могло привлечь ненужное внимание Агентства Национальной Безопасности.

Какая ирония – АНБ, полностью контролирующее российскую Сеть, в этом мире появилось в Российской Конфедерации, а не в США. Впрочем, у всех остальных – Европейского союза, Трансатлантического содружества и Великобритании были аналогичные контролирующие службы для своих сегментов домашней Сети.

Кроме первых двух уровней – свой и чужой, был еще серый сегмент Сети, еще называемый «грязным». Если продолжать аналогию с российскими каналами – в своем роде аналог Рен-ТВ, только потяжелее. Здесь уже присутствовали «шок-контент», откровенная дичь, и даже легкая противоправная деятельность. Контролировался, конечно, серый сегмент государственными ведомствами также полностью. И именно в нем наличествовала грамотно составленная информация о моих похождениях в прошлой жизни. Причем наверняка названия учебных заведений, которые я по легенде посещал даны в заметках неверно – не те, где действительно в учетных данных значилась мое имя. Так что раскрытия истории можно не бояться – думаю, что господа из ФСБ сделали все красиво.

Тот же, кто рискнет копать глубоко насчет меня, совершит большую ошибку. В мире полностью контролируемой Сети – с регистрацией по биометрии, сохраняющей любые следы истории активности пользователей, попытки раскопать мою историю сразу станут явными, и привлекут ненужное внимание. Риск того не стоит – даже в Волынском протекторате активность положительного гражданина в сером сегменте сети может принести ему проблемы с рейтингом. Здесь же, в Конфедерации, посещение грязного сегмента может аукнуться еще хуже. Тем более, что Сеть и «товарищ майор» все помнит. Вернее, если по духу нового для меня мира – «господин ротмистр». Так что можно быть вполне спокойным – те, кто будет черпать слухи обо мне, серым интернетом и ограничатся.

Был еще темный, глубокий сегмент Сети. Именно в нем Олег искал информацию о подробностях гибели отца – но только одно его посещение уже грозило серьезными последствиями. При воспоминании о ярком пиксельном тексте на темном фоне, и нелегальном форуме я вспомнил. Новостная заметка, «Трагедия в Высоком Граде». Именно наследник рода Юсуповых убил моего опекуна. Сразу же в памяти прозвучали слова фон Колера: «Род Юсуповых-Штейнберг к роду Юсуповых больше отношения не имеет».

Больше не имеет отношения, значит. Раньше, получается, имел.

Сразу два вывода из сопоставления.

Первое. Еще один камешек к тому, что в теле Олега сейчас я, а не сам парнишка. Олег любил Войцеха Ковальского как родного отца, и наверняка на ближайшие годы месть наследнику Юсуповых стала бы для него смыслом жизни. Мне, опять же, что убийца, что убитый – люди посторонние, и это знание жить и мыслить не сильно помешает.

Второе. Подобных совпадений не бывает. А если даже бывает, то это уже не совпадения. Я вспомнил холодный взгляд специального агента Демидова. Молодой по сравнению с графом Безбородко ротмистр был хищником не менее опасным, чем тайный советник. Даже, учитывая методы, может даже и поболе.

ФСБ ведет меня с момента рождения. Уверен, что убийство наследником Юсуповых моего «отца», и последовавшее воскрешение – часть ведущейся ими партии. Даже если действительно это совпадение, но оно уже наверняка встроено в план происходящего со мной.

Интересно, Безбородко знает о том, что моего опекуна убил именно наследник рода Юсуповых? Если еще нет, это значит, что у него очень плохие аналитики.

Или я переоцениваю свою значимость? Да нет вроде, и присутствие на разговоре именно тайного советника, его эмоции, как и все последующие со мной действия по создании легенды это подтверждают. Или мое участие просто элемент клановых разборок, а я очередная карта, даже не козырная?

Вопросов много, ответов пока нет. Но надо работать над этим.

– Еще что-то по теме я должен знать? – поинтересовался я задумчиво, завязывая красно-оранжевый галстук. Гриффиндорф практически – хорошо хоть герб не похож совершенно, у гимназистов Витгефта орел и солнце, а не лев из популярной у меня дома серии книг.

– Может быть вам еще интересно, что господин Мустафа по легенде состоял в подчинении у вашего отца, и также обладает не лучшей для общества Елисаветграда репутацией, даже учитывая его статус.

«Какой статус?» – обернулся я с молчаливым вопросом во взгляде.

– Ваш денщик, – ответил за сирийца Максимилиан Иванович, а Мустафа лишь развел руками и кивнул подтверждающе.

– Ясно, благодарю, – поправил я галстук и одернув пиджак, наблюдая за собой в отражении. На меня смотрел бледный худой подросток, с красными от румянца щеками. Выбивался из образа взгляд – слишком, наверное, взрослый. Но убирать и добавлять волоокости не стоит – трудное детство, недавние потрясения – и так сойдет.

Весьма положительный момент в том, что я оказался в окружении общества, абсолютно незнакомым с прежним Олегом. И мне совершенно не нужно подстраиваться под его старую модель поведения. Можно жить так, как привык – с поправкой на возраст и отношение окружающих, конечно.

Ровно через полчаса после утренней встречи с Анной Николаевной я стоял у двери ее рабочего кабинета. Как сюда попасть, подсказал и даже проводил Мустафа – в его личном терминале был план поместья с предметным указателем. У меня вот личного терминала до сих пор не было – еще один вопрос, который надо срочно решить.

Постояв немного, собираясь с мыслями, я стукнул два раза в дверь, по привычке уже отметив что материал – натуральное дерево.

Тишина.

Хм. Наверняка если сейчас зайду без спроса, буду отчитан как маленький и выставлен в коридор ожидать. Подождав секунд пятнадцать, постучался еще раз, и только после этого услышал «войдите».

Анна Николаевна расположилась за рабочим столом, внимательно глядя в немалых размеров монитор. Судя по внимательному взгляду и эмоциям, дела там серьезные. На мое появление княгиня не отреагировала, продолжая изучать что-то на экране.

Не привлекая внимания и не занимая предназначенные для гостей места, я встал недалеко от двери, заложив руки за спину.

Стоял и спокойно думал о том, что определение «как мальчика» для меня уже не работает как раньше. Если для того, старого меня подобное ожидание с показательным безразличием могло показаться оскорбительным, то здесь и сейчас я – простой гимназист на ковре у княгини. Могу и постоять, и подождать без потери достоинства. Небольшой, но плюсик.

За долгим ожиданием потянулись секунды, складываясь в минуты. Неудобства никакого ожидание мне не доставляло – сведений, которые надо обдумать, информации, которую надо усвоить, очень много. Так много, что иногда хочется воскликнуть: «Астанавитесь!» и взять так необходимую мне паузу.

Княгиня, кстати, на меня внимания не обращала абсолютно. Краем глаза то и дело на нее поглядывая, я видел – действительно занята. Явно именно она занимается прямым управлением делами рода – судя по напряженной ауре. Она, как показалось, даже забыла про меня, пока пару раз погружалась в чтение или писала ответы или приказы – и тогда комнату заполнял тихий шелест клавиш под ее тонкими пальцами.

Вокруг происходило столько странного и неожиданного, что обострившуюся эмпатию, позволяющую определять чувства других, я принял спокойно и без удивления. Очень удобно – чувствовать искренние эмоции и настрой собеседника. Интересно, остальные одаренные и одержимые также обладают подобной способностью, или это определенный эксклюзив?

Обязательно надо будет поинтересоваться у «мастера-наставника и навигатора» Максимилиана Ивановича. Сделать это только необходимо осторожно и невзначай – вдруг действительно эксклюзив, тогда лишняя огласка способности ни к чему.

Минут через двадцать ожидание наконец было прервано. Дверь кабинета распахнулась без стука и в кабинет зашла княжна Анастасия. При взгляде на девушку я подумал о том, что увидь ее впервые в нормальном состоянии – мысли о том, что она принадлежит к обслуге, ни в жизнь бы не возникла.

– Мама? звала? – негромко произнесла вошедшая, в слове «мама» делая ударение на французский манер, на последний слог.

На меня она, кстати, внимания обратила не больше чем на предмет мебели. Хотя точно заметила – но единственный брошенный взгляд даже не коснулся толком, пройдя вскользь.

Зато я, пользуясь тем что на меня не смотрят, беззастенчиво разглядывал девушку.

Осанка, выражение лица – даже с показательной маской вины, манеры, взгляд – в движениях черноволосой девушки читалась порода. Причем не показательная «элитарность», которая прет у тех, на кого неожиданно свалились большие деньги. У вошедшей властные манеры казались естественными, ей не надо было обучатся вести себя как аристократ, она была им с рождения – как и ее предки на протяжение десятка поколений.

Вот только заметен ее врожденный аристократический флер был только сейчас, а не при первой встрече в моей ванной, когда темноволосая сударыня скорчилась на коврике, забывшись в тяжелом сне опьянения. Этиловый спирт не просто уравнял юную небожительницу с обычными людьми, он низвел ее до уровня бессознательного организма. Да, будь девушка не настолько пьяна, подобной – кажущейся сейчас глупой ошибки, я бы не допустил.