Текст книги "Эпидемия. All Inclusive. (СИ)"

Автор книги: Сергей Извольский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

– Марин, давай я тебя сейчас отнесу в машину и мы поедем в отель. Хорошо? Марина, ты меня слышишь?

Слышала – ее голова чуть шевельнулась – девушка мелко кивнула.

– Сейчас я тебя отнесу в машину, и мы поедем к доктору, сейчас, сейчас, – осмотрелся я и наткнулся взглядом на Махмуда, – ключи нашел?

Ключей не нашел. Коротко выругавшись, я поднялся и побежал к болтающемуся у берега бородатому. Нащупав в кармане его рубашке документы, не обращая внимания на вялое сопротивление, достал и уже не коротко выругался – это был водитель. И где теперь ключи искать, епть!

– Серега! Здесь они! – брезгливо держа за штанину, показывал мне присыпанные песком портки.

– Водить умеешь? – посмотрел я на Махмуда.

– Да, – кивнул то, но как мне показалось без особого энтузиазма.

– Беги наверх, заводи машину, – быстро сказал я Махмуду и пошел к Марине.

Подойдя, очень аккуратно повернул ее и, пытаясь успокоить, все повторяя на ухо разные глупые успокаивающие фразы, напрягся, поднимая. Марина тут же застонала – видимо больно ей сильно, но я уже нес девушку по тропинке. Несколько раз едва не оступился, резко дергаясь сохраняя равновесие, после чего следовали болезненные стоны.

Когда укладывал Марину на заднем сиденье, она что-то начала тихо говорить.

– Что? Что? – наклонившись девушке, почти прислонившись ухом к обветренным, потрескавшимся губам, переспросил я.

Хм. Она просила какую-нибудь одежду, или просто что-нибудь наготу прикрыть. Надо же, я сейчас и не воспринимал как-то, что она голая – слишком на ней много подсохшей крови и ссадин.

– Сейчас мы за сумкой с твоими вещами съездим, – произнес я.

– К автобусу? – Марина даже приподнялась и приоткрыла глаза. – Сереж, не надо, там опасно... – голос у нее прерывающийся, слабый.

– Что там? – удивился я, – мы только что там были...

– Там бешеные, там убивали всех... – Марина зажмурилась, всхлипнула.

– Да ладно, нет там никого сейчас, мы недавно там были, – погладив по голове, успокоил я девушку, – потерпи, сейчас за вещами, а потом к доктору.

Махмуд уже завел машину и сидел на водительском месте, в ожидании барабаня пальцами по оплетке руля.

– Погнали, – хлопнув дверью, уселся я на пассажирское сиденье.

Гольф сразу дернулся, но тут же заглох.

– Ты чего? – обернулся я к Махмуду.

Тот, помотав головой, снова завел машину, включил первую передачу, но снова гольф, на мгновенье рыкнув мотором, подавился и заглох.

– Ты же сказал, что умеешь водить, – удивленно проговорил я.

– Иээй, умею, просто тут сцепление какое-то пизданутое...

– Слышь, сцепление... вылезай давай, – покачал я головой, выпрыгивая на улицу и оббегая машину.

От резких движений снова заболела голова.

– Ты нахера меня вырубил? – сев за руль, посмотрел я на узбека, стоило только ему дверь захлопнуть.

– Ты себя бы видел! – расширил глаза Махмуд, – я пересрался, реально! Глаза такие, рычал страшно, еще и яйца тому оторвал!

– Испугался, что ли? – хмыкнув, тронул я машину с места. В правой руке снова потянуло поганым воспоминанием ощущения чужих оторванных яиц.

– Нет, блять, не испугался, – насупился Махмуд, отворачиваясь к окну.

– Слышь, а что здесь со сцеплением? – включая третью передачу, и разгоняя машину по грунтовке, спросил я узбека.

Отвечать тот не стал, надулся только.

* * *

– Ух ты нихера себе! – удивился Махмуд, когда зарулив в ворота отеля, мы увидели две туши автобусов в конце подъездной аллеи, неподалеку от здания рецепшена.

У меня сразу внутри кольнуло надеждой – а вдруг? Вдруг это помощь, и вообще все будет хорошо, все наладится? К тому же приступы моего бешенства выключаются – когда сами, а когда и бейсбольной битой, и я могу не стать человеко-зверем, подобным тем, что кидались на нас в городе?

Когда проехав немного, мы вдруг оказались под дулами автоматов, о робкой надежде я забыл и в животе у меня опустился ком плохого предчувствия. У самых автобусов, перед широкой площадкой путь нам преградили два широких смуглокожих рэмбо, в черных разгрузках поверх черных маек, черных кепках и черных тактических перчатках.

Как им только не жарко? У меня в светлой-то футболке все от пота мокрое.

Быстро обернувшись, я увидел, что позади уже стоят несколько похожих воинов, и секунду посомневавшись, все же решил обойтись без попытки геройского прорыва.

– Выйдя из машины, посмотрел в черные стекла очком ближайшего бойца.

– Здрасте, – дернул я подбородком и, шагнув к пассажирской двери, приоткрыл ее, – у нас раненый. Ви нид э докта.

Заглянув внутрь, боец кивнул и, подняв руку с цевья космической винтовки, показал мне на вход приземленного здания рецепшен. И только сейчас я увидел по-прежнему стоящих там парней из Швейцарии.

– Фух, свои, – выдохнул я. – Марин, подожди три минуты, сейчас будет доктор, – громко сказал я, обращаясь к девушке, съежившейся на заднем сиденье и медленно, осторожно пошел к стеклянным дверям.

– Хай, парни, – в ответ на приветственные возгласы быстро улыбнулся я нетипичным немцам, заходя в зал.

Оба-на, так тут вообще все свои! За одним из столов сидел Влад, старший помощник Лом в цветастой рубашке (не помню я, как его по-человечески зовут), доктор и смуглый кучерявый араб лет сорока со знакомым лицом. Позади стола молчаливо стояли два бойца с оружием, но никаких признаков враждебности не проявляли.

– Серега! – поднялся с места Влад, увидев меня, – ну как?

– Пиздец, – пожал плечами я, одним словом вынеся предварительную оценку нашей поездки, – автобус в аварию попал, там трупов двадцать. Мы Марину с собой привезли, она выжила, ее там... доктор, вы посмотрите? – глянул я на доктора, – она там, в такси на улице.

Поднявшись, бородатый доктор удалился.

– Это недалеко от Хелифе? – спросил вдруг араб со знакомым лицом на очень приличном русском. И тут я вспомнил – тот самый аниматор, которого я видел в последний спокойный вечер жизни.

– Блять! – не сдержал я возгласа.

Мда, про тех то, кто в деревне остались, мы с Махмудом забыли совсем – правда, по другой дороге возвращались, не проезжая ту деревню.

– Не знаю, может и Халифе, – поймав удивленные моей реакцией на простой вопрос взгляды, я добавил, – белый автобус, синяя полоска на боку.

– Да, мы проезжали там недавно, но живых не видели, – кивнул главный аниматор полиглот.

– Мы еще человек десять нашли, но они в деревне сейчас, у местных, – произнес я.

– Где? – спросил аниматор, кивком показав мне в сторону расстеленной на столе карты.

Склонившись, я за несколько секунд сориентировался и показал на один и населенных пунктов по дороге.

– Здесь.

– Окей, – кивнул араб, – завтра мы заедем туда, заберем их.

– Завтра? – невольно удивился я.

Араб кивнул и, бросив выразительный взгляд на Влада, поднялся.

– Давай, организовывай, сейчас я подойду, – кивнул тот старшему помощнику Лому.

– Что происходит то? – спросил я у Влада, когда Лом и главный аниматор быстро удалились в строну выхода.

– Пиздец, – дал краткую оценку ситуации Влад, – а ты про что?

– Да вообще, – пожал я плечами, – что в отеле происходи. Что в мире.

– Эти на двух автобусах приехали, эвакуируют всех во временный лагерь, – кивнул в сторону аниматора и военных Влад.

– Он у них главный, что ли? – удивился я.

– Да нет, переводчик просто, – усмехнулся парень, – короче, в стране эпидемия неведомой хуйни, аэропорты закрыты, в общем и целом хаос и пиздопропалово. Армия начинает понемногу вывозить из туристической зоны в лагеря размещения женщин и детей, наших сейчас вот заберут в карантин.

– А остальные?

– Остальные здесь пока, – пожал плечами Влад, – людей у них мало.

– Так может ну его нахуй эти карантины? Что там...

– Знаешь, что он сказал?

– У?

– Представители Российской Федерации связались с их правительством и пообещали в ближайшее время оказать гуманитарную и военную помощь властям Туниса. Поэтому русских туристов в первую очередь сейчас вывозят из опасных мест в карантинные лагеря.

– Да ну нахуй! Серьезно?!

Несмотря на мерзкие запахи вокруг, исходившие из находившейся неподалеку отельной кухни, на меня повеяло сладким и теплым дыханием Родины, которая нас оказывается, даже не забыла и вроде как не собирается бросать.

– Не, может он пошутил, конечно, – пожал плечами Влад, – но мы с Ломом решили поверить.

– Не, на самом деле нас спасать будут? А американцы, европейцы?

– Хуй знает, – пожал плечами Влад. Но Самир, – кивнул он в сторону дверей, из которых только что араб-полиглот вышел, – сказал, что как только увидит какого-нибудь американца, сам с удовольствием его ебнет. Европейцев же почти всех вывозили, в самом начале, но тоже мутно – говорят, в аэропортах жопа, так что... – Влад махнул рукой, – может и лучше, что нас сразу не повезли.

– Слушай, а как Лома зовут?

– Лом его зовут, – тоже хмыкнул Влад, – Петр Ломов, а что?

– Да просто спросил. И что, остальных завтра заберут?

Влад покачал головой и опустил взгляд.

– Ну, говори, я вообще недавно навсегда помирать собирался, – не выдержал я.

– Никого из раненых и с признаками бешенства не берут.

– Почему?

– Вирус вроде... вроде бы, – сделал упор на последних словах Влад, – передается через кровь и половым путем. Поэтому никого со свежими ранами, особенно укусами, брать пока не будут, и просили от секса воздержаться. По возможности.

"Катя".

– Блять, – сморщился я в гримасе.

Влад, склонив голову, внимательно меня смотрел.

– Марину изнасиловали жестоко, она там вся в кровище, – кивнул я в сторону выхода. А сам, пока Влад что-то говорил, переспрашивая, вспоминал вчерашнюю ночь.

Нет, трахались-то мы с презервативами, а вот до этого...

– А через рот передается? Ну там, целоваться если? – перебил я Влада.

– Серег, доктора то нихуя не знают, а ты меня спрашиваешь, – пожал плечами он.

– Ясно, – выдохнул я сквозь стиснутые зубы, – что теперь, ночь переждать и завтра послезавтра остальных заберут?

В принципе, не все так плохо. Авось меня и пронесет с этой эпидемией – вон укус уже затянулся, хотя и саднит слегка под кожей, приступы у меня проходят, к воде отвращения нет. Поборемся еще... к тому же здесь полюбому Марина останется, надо будет за ней ухаживать пока не оклемается – а девушка может и не заражена, арабы то не бешеные ее изнасиловали, Махмуд здесь будет, может еще кто-нибудь. Есть тут дела еще, рано умирать...

– Ночь переждать, это легко сказать, – закурил между тем Влад, – Самир сказал, что те бешеные... ну, которые в край ебнутые, а не почти живые как ты, по ночам активизируются. Днем не вылезают, света боятся, только самые отмороженные, а вот по ночам на охоту выходить начинают.

– Прошлую то ночь переждали, – пожал я плечами.

– Так прошлой ночью и зараженных меньше было. Набелю вот ночью пиздец пришел, по слухам.

* * *

– Ну вот нахер эти облака нужны, а? – сморщившись, спросил я Махмуда, глядя на небо.

– А тебе то что? – безразличным тоном спросил тот.

– Луны видно не будет. Откуда еще свет взять?

– Ну да...

Узбек сидел на песке, положив подбородок на колени и смотрел, как шумят волны.

– Как укус? Болит?

– Саднит немного, – подтянув штаны, посмотрел на голень Махмуд.

– Иди купайся.

– Не хочу.

– Блять, иди, говорю! Боишься воды?

– Нет.

– Пиздишь.

– Не боюсь, просто как-то...

– Отвратно?

– Во-во.

– Давай, борись. Мне тоже страсть как неохота поначалу, потом легче.

Махмуд поморщился, встал и принялся стягивать с себя в футболку.

– Давай-давай! – подбодрил я его и наблюдал за тем, как узбек снимает с себя штаны, прыгая поочередно то на одной, то на другой ноге.

Когда длинный Махмуд неуклюже, нескладно ссутулившись, быстро залез в воду, и поплыл как тюлень, я тоже разделся и пошел в море. Зайдя по пояс, замер, опустив ладони в ласковую воду. Хотел поссать еще в воду, но сдержался. Даже перспектива ближайшего бешенства и потери разума не повод в быдло превращаться. Потерплю. Встречая волны, думал о том, как хорошо начался отдых и как погано все обернулось в итоге. Интересно, а как сейчас в России дела?

Искупавшись, мы полезли на берег и сидели на пляже, пока солнце, наливаясь красным, все приближается к воде.

– Пойдем уже, – посмотрел я на Махмуда, который завороженно наблюдал за закатом.

– Пойдем, – поднялся узбек, кивая.

Вода из пляжного крана все еще текла, на удивление. Осторожно смыв песок с ног, стараясь не наступать на кровавые потеки, оставшиеся от англичанина, труп которого уже оттащили в сторону, положив под куст неподалеку, мы обулись и направились к зданию рецепшен.

Махмуда укусили прошлой ночью. Как сказал аниматор Самир, инициация вируса в состояние бешенства происходит по-разному, в промежутке от двенадцати до тридцати часов, так что общим решением мы с узбеком остались ждать ночи отдельно ото всех. Влад, Лом, доктор, несколько избитых раненых, в том числе Марина и оставшиеся в отеле заняли весь третий корпус. Здание было удобно тем, что раньше там находился рецепшен, и первый этаж был почти нежилой, а наверх поднималась всего одна лестница, которую сейчас забаррикадировали. Отразить нападение бешеных, если то последует, готовилось все боеспособное население отеля, в том числе и парни швейцарцы, боевито настроенные.

Надежды, что ночь удастся пережить, добавляло то, что военные оставили три автомата и двенадцать магазинов с патронами. Нас с Махмудом прямо никто не гнал, но когда сначала я, а потом и узбек высказал желание переночевать не в общем корпусе со всеми, особо спорить никто не стал. Еще бы, кому охота готового зомби с собой иметь. И не медлительного, тупого, а сразу готового действовать и по быстрому убивать.

Те люди, которые не помирали от бешенства, двигались с невиданной яростью и агрессией. Причем быстро двигались, как говорят. Да я и сам видел.

– Может, пойдем, выпьем чего? – поинтересовался я.

– А где ты синьку найдешь? – удивился Махмуд, – из бара уже выгребли все...

– Слышь, я вообще-то чай имел ввиду, или кофе! – поднял я бровь.

– Да ладно заливать, – усмехнулся узбек.

– А ты что, будешь что ли?

– Почему нет?

– Ты же мусульманин?

– И че я теперь, не человек что ли?

– Блять, но Аллах же видит?

– Темно уже, – ткнул пальцем в небо Махмуд.

– Пойдем ко мне тогда зайдем, я позавчера пивчеллы в магазине купил.

Сходив до моего номера, мы с Махмудом взяли по две бутылки пива, после чего вернулись к бассейну и, взяв от стены стол и два стула, уселись провожать день. Рядом с узбеком притулилась бейсбольная бита, взятая им в такси, у моего стула стояла тяжелая клюшка для гольфа.

Все оружие осталось в общем корпусе. Обидно конечно, от ствола бы я не отказался, но тут уж и сам понимал, что вот снеси у меня крышу с автоматом руках, и что я могу натворить?

Когда солнце коснулось раскаленным краешком воды, мы открыли по первой бутылке. Когда из края моря торчал только маленький кусочек светила, открыли по второй. Быстро пиво шло, уж очень хорошее. Сидели молча, думая каждый о своем. Не знаю, о чем Махмуд думал, а я вот Катю вспоминал. Прекрасная девушка. Не, я бы такую жену себе не хотел, мне вообще девственницу девятнадцатилетнюю надо, обязательно с жилплощадью в городе. Но вот как от любовницы, от Кати, не отказался бы. Раза три в неделю, больше вряд ли выдюжу.

Приятная тяжесть разливалась по всему телу. Не знаю почему, но мне казалось, что никто сегодня в отель нежданным гостем не припрется. Ерзая иногда, устраиваясь на легком, неудобном пластиковом стуле, так что ножки громко скрежетали, я медленно пил пиво. Неожиданно по всей округе разнесся дикий женский крик, и столько в нем было боли и безысходности, что я сразу подскочил.

Опять ножки стула заскрежетали, в это раз по нервам ударив.

Женский крик все тянулся, и казалось, что это нечеловеческий вой – ну не могут так долго люди кричать на одной ноте.

– Где? – посмотрел я на Махмуда.

В этот момент крик, наконец, оборвался, после чего понесся было снова, но оборвался резко. И навсегда, похоже.

Махмуд, не отвечая, только пожал плечами и подался вперед, прислушиваясь. Я, поставив бутылку на стол, поднялся и медленно-медленно начал разворачиваться, пытаясь уловить источник звука.

"Блять, как он подошел то?" – когда столкнулся с черными глазами, мелькнула мысль.

На лицо дохнуло воздухом от сомкнувшихся рядом крючковатых пальцев, я попытался отскочить, но бешеный снова прыгнул на меня.

Молча. От этого молчания у меня внутри поднялась волна паники, я что-то то ли всхлипнул, то ли выкрикнул, снова попытался отпрыгнуть, но тут бешеный вцепился в меня. Пытаясь уйти от клацнувших зубов, я просто упал, рванувшись вниз. Темная тень метнулась ко мне, но тут раздался глухой звук, как от колотушки, и у бешеного только пятки вверх взмыли.

Вскочив на ноги, я перевел дыхание, чувствуя, как бьется сердце в горле и встретился взглядом с Махмудом, который стоял в позе бейсбольного пинчера, заведя биту за плечо.

– Твою мать, – выдохнул я, сглотнув.

Вовремя узбек подскочил, вырубив ударом кинувшегося на меня безумца.

– Серега! – вдруг дернул подбородком в сторону бассейна Махмуд.

– Твою мать! – повторил я, увидев там несколько темных фигур. В этот момент они как раз ускорились и бросились к нам.

Прыгнув к столу, я схватил свою тяжелую клюшку для гольфа, разворачиваясь к нападавшим. Махмуд уже, сделав скользящий шаг вперед, выбрав поистине богатырский размах, стелился в ударе. Тут его бита встретила первого бегущего, отбросив того на несколько метров, только вода в бассейне булькнула.

– Ааа!!! – заорал я, взяв небольшой разбег и прыгнув двумя ногами на бешеного, что пытался зайти Махмуду со спины. Откинув ногами противника, я взвился на ноги и пустил в дело клюшку. Металлический стержень с тяжелым навершием свистнул в воздухе, и даже не заметив выставленной руки бешеного – немолодого араба в порванной рубашке, своротил тому нижнюю челюсть, только кости треснули, и брызнуло кровью вбок вместе с ошметками зубов. Нападающий крутанулся вокруг своей оси, издал невнятный вой, но тут моя клюшка обрушилась на него сверху. Попав на выставленную руку, она скользнула вниз, но почти сразу же я, взъярившись, обрушил едва не десяток ударов на осевшего на колени бешеного.

Чувствуя, как на глаза падает красная пелена, отпрыгнул в сторону и потер руками лицо, случайно ударив себе черной рукояткой по губе.

И замер. Что-то не то со мной. Клюшку я по-прежнему и держал в поднятой руке, так что кулак со сжатой рукояткой находился рядом с лицом. Даже зарычав от волны бешенства, поднимающейся внутри, я почувствовал, как меня всего выворачивает, тело тянет жаждой действий, а в голове царит сумбур.

– Блять! – зажмурившись, я потряс головой и вдруг, неожиданно для самого себя, ударил набалдашником рукояти себе по скуле. Сильно, так что болью дернуло. Но от удара меня будто бы немного отпустило, хотя красная пелена ярости перед глазами так и оставалась, мало того – меня начало трясти всего. Просто получилось сохранить контроль над мыслями.

– Ыыы, – замычав от безысходности, я вытянул руку и сильно ударил себя металлическим стержнем по тыльной стороне ладони. Снова прострелило болью, тело вообще начало выворачивать наизнанку, глаза будто воздушным шариком из черепа выдавливало, но я пока был в сознании!

Отбросив в сторону клюшку, я принялся хлестать себя по щекам, в безысходности не зная, что делать.

– Серега, Серега, что с тобой! Ты ебнулся? – сделал ко мне пару шагов настороженный Махмуд, держа биту на отлете. Так, чтобы и мне ее не показывать, и ударить, если что можно было бы... как тогда он меня на пляже вырубил!

При мысли о том, что узбек меня битой приложил сегодня, из груди рванулось рычание, и я прыгнул. Но не на Махмуда – справился с собой в последний момент, прыгнул в сторону и что было сил побежал к пляжу. Пролетев мимо бассейна, вскочив на декоративный парапет, взмылся в прыжке, перепрыгнув небольшую полянку и пальму на ней, приземлился на песок пляжа, взметнувшийся вверх. Прокатившись немного, я уже завыл, не сдерживаясь и вскочив, побежал к шумевшему прибоем морю. У самой воды ноги мне почти отказались повиноваться, подломившись, но энергии разбега хватило, и я упал вперед, взрыхлив лицом мокрый песок.

И тут же меня волна накрыла.

Сознания рядом почти не было, но краем я услышал тот дикий рев, который вырвался из моей груди. Вскочив на ноги, попытался выбраться на берег, но та часть моего разума, которая еще была в порядке, не под властью дикого припадка, не дала. Ноги подкосились, и, цепляясь руками за песок (руки почему-то лучше слушались последних трезвых мыслей), я потащил свое тело вперед. В лицо ударила волна, заставив сморщиться и зашипеть, но я по-прежнему тащил себя на глубину.

Не совсем понимая, зачем. Но по мере того, как продвигался вперед, уже смог подняться на ноги и прыгнуть, поплыв, яростно хлопая по воде руками. Выдохнув воздух в последний раз, так что пузыри громкой под водой забулькали, я попробовал утонуть. Получалось плохо, тело все поднималось наверх, да и все внутри меня сопротивлялось такому решению, но я очень старался. Даже до того старался, что задержав дыхание дождался того момента, когда в рот хлынула вода, обжигая все внутри, но в то же время отголоском чувствовалось приближение блаженного спокойствия.

Лучше сдохнуть, чем вот так ящером по свету бегать.

Когда сознание почти выключилось, глаза уже ничего не видели, тело перестало мне повиноваться и ноги сами начали толкать меня на поверхность.

Юлдашев Махмуд. 06 октября, вечер

Юлдашев Махмуд

06 октября, вечер

– Блять, блять, блять! – едва не плача, повторил Махмуд, наблюдая как Серега, отклячив зад и дрыгая ногами, пытается уползти на глубину, сопротивляясь лениво накатывающимся волнам. До Махмуда то и дело доносился животный рык, когда лицо взбесившегося парня оказывалось на поверхности воды.

– Блять, блять, блять! – снова повторил узбек, оглянувшись назад. Там, метрах в десяти, понемногу скапливались бешеные. Сейчас их уже было человек десять. Кто-то из них стоял, кто-то припал на четвереньки, совсем по животному поводя ощеренным лицом, кто-то наблюдал в полусогнутом состоянии, будто к прыжку готовясь. Но пока никто не подходил.

– Воды боитесь, суки?! – прогоняя свой страх, закричал Махмуд, но голос его чуть было петуха не дал. – Пидоры, – зло выдохнул узбек в сторону бешеных, и вновь обернулся к Сереге, который уже далеко забрался.

Махмуд прищурился, наблюдая за тем, как его друг скрылся под водой. Там сейчас только колыхание белой ткани заметно, да изредка мелькали светлые пятна рук под водой.

– Ыыы блять, – выдохнул Махмуд, сев на колени и закрыв лицо руками.

Время шло, ничего не происходило. Стиснув зубы, Махмуд коротко обернулся – бешеные по-прежнему сгрудились на берегу в ожидании.

Вдруг со стороны моря раздался плеск – быстро развернувшись, Махмуд увидел, что Серега взвился из воды в ореоле брызг, серебряных сейчас.

– Аааааааа!!! – понесся его нескончаемый крик над поверхностью моря. – Ааааааа!!! – не переставая, драл горло криком Сергей, Махмуд даже поморщился от резанувшего по ушам хриплого воя.

– Эээ, ебаный шайтан, – даже сдавленно всхлипнул Махмуд, сморщившись и с силой ударив кулаком в песок.

Ааа!!!... аргх, – хрипом оборвался крик Сереги, но тут он набрал воздуха снова заорал.

Махмуд, чувствуя, что глаза повлажнели, в бессилии поднял взор к небу, хотел было просить Аллаха о помощи, но постеснялся – ему показалось это очень неуместным, после выпитых внаглую двух бутылок пива.

– Ааа!!! – продолжал исходить ревом Сергей.

– Ебаный ты дурак, – сжав зубы, с тоской произнес Махмуд, глядя на обезображенное приступом ярости лицо.

Сергей вдруг прекратил орать и, встав на колени, не обращая внимания на захлестывающие иногда его плечи волны, громко дышал. Грудь его ходила ходуном, и казалось, сейчас порвет ткань футболки. До Махмуда очень хорошо доносились хриплые звуки дыхания.

– Ну и хули? – в отчаянии спросил Махмуд. – Хули ты орешь, а?!! – нервы у узбека не выдержали, и он сорвался на крик.

Сергей вдруг упал в воду, замерев на четвереньках, и направился к берегу, по-прежнему хрипло дыша. Одна из волн, больше остальных, вдруг ударила его по спине, заставив дернуться и глотнуть воды.

Когда голова бешеного появилась на поверхности, до настороженно подобравшегося Махмуда снова донеслись звуки хриплого дыхания.

– Аааа.... – вдруг выдохнул Сергей и поднялся, шагнув к Махмуду.

– Ии-иэй, – чуть дернулся узбек, столкнувшись взглядом с черными провалами глаз. Почувствовав холод страха, Махмуд поднял биту и отступил на несколько шагов, оглянувшись в сторону бешеных, по-прежнему сгрудившихся неподалеку.

– Член ширинкой прищемил, – вдруг произнес Сергей.

– Щито? – не справился Махмуд с голосом, произнеся вопрос с акцентом.

– Член, говорю, ширинкой прищемил, – оскалился Сергей, – вот и орал.

– Ай, ты пидорас! – облегченно выдохнул Махмуд, почувствовав, как у него из груди рванулся облегченный вздох.

– А мне все... похуй! Я сделан из мяса! Самое страшное! Что может случиться!!! Стану пидорасом! Стану пидорасом!!! Иээй!!! – неожиданно взвился в воздух Сергей и принялся прыгать в воде как горилла, поднимая тучу брызг и с силой врезаясь пятками в песок.

– Серега!

– Я на севере была, золото копала!!! Если б не моя пизда, с голоду б пропала!!!

– Серега, ты чего?

– Я приехала в колхоз, имяни Мячурина! Так и знала отъябут, словно сердце чуяло!!! У-ух!

– Серега!!!

– А?!

– Ты ебнутый? Ты что орешь?

– Махмуд, я ебнутый, да! Я это чувствую, понимаешь, мне кажется, я теперь могу сдерживаться!!!

– Нахуя так орать то?

– Тебе жалко, что ли, а?!

– Да мне-то насрано, но вот им твои крики, похоже, не очень нравятся, – показал большим пальцем за плечо Махмуд и сам обернулся.

– Йо-ооп твою... а чего их так дохера? – замерев, удивился Сергей, осматриваясь по сторонам – у сарайчика пляжного бара, у лестницу к площадке с бассейном и у пляжного ресторана стояло уже не менее трех десятков бешеных.

– Слышь, и-эй, тебе намекнуть на чьи крики они сюда пришли, или сам догадаешься с одного раза?! – даже чуть подпрыгнул от возмущения Махмуд.

Марина Иванникова. 06 октября, поздний вечер

Марина Иванникова

06 октября, поздний вечер

Очень хотелось пить. Еще очень хотелось писать.

Придя в себя, первым желанием было открыть глаза, но Марина не стала этого делать. Страшно.

Девушка прислушалась к ощущениям.

Больно. Очень больно. Больно везде.

Голова болела изнутри и снаружи. Снаружи болели губы, нос, саднило щеки, а изнутри в стенки черепа долбилась тупая боль, надавливая на глаза так, что они готовы были вывалиться.

Болел затылок. И снаружи болел, наливающейся и пульсирующей шишкой, и изнутри, тянущей разъедающей болью переходя на плечи и шею. Сильно саднили локти, рядом по рукам щекотало болью мелких ссадин.

Болели колени, бедра, живот, спина и очень сильно болела левая грудь.

Все это болело, но на эту боль внимания Марина обращала мало – поглощала ее, заставляя все тело ныть и сжиматься в спазмах горло боль в промежности. Казалось, что сейчас туда вставлен горящий штырь, приносящий нестерпимое жжение.

Два штыря.

"Как мне в туалет теперь?"

Марина по-прежнему лежала, не открывая глаз.

Кроме боли, ее очень волновало то, где она. К воспоминаниям она целенаправленно не хотела возвращаться – очень уж пугающее было то, что сохранилось в памяти.

Понемногу приходя в себя и свыкаясь с болью, девушка начала прислушиваться к ощущениям. С удивлением и даже радостью она поняла, что за последние несколько минут ее никто не тронул. И боль, та, которая есть вместе с ней, она одна, больше сторонней, новой боли нет.

Боясь блеснувшей надежды, Марина начала дальше ощупывать свои чувства и ощущения. Простынь. Чистая простынь, легкое одеяло – поняла девушка, проанализировав прикосновения к коже.

Постельное белье, уютное и мягкое.

Очень, очень осторожно Марина открыла один глаз. И тут же закрыла, увидев рядом с собой силуэт.

Ощущение окружающего мира теперь вернулось к девушке полностью и, осознав всю какофонию звуков, она дернулась.

Рядом кто-то сипло дышал. Поодаль тоже, причем не один человек.

Но не это дыхание испугало девушку – издалека неслись такие звуки, от которых у Марины застыла кровь в жилах, и даже боль отступила, уступив место заполнившему всю ее сущность страху.

Ад Данте – так можно было охарактеризовать звуковой фон. Шорканье, хрипы, чавканье, поскребывания, и над всем этим далекие, но прекрасно слышимые сейчас истошные крики, недалекое множественное рычание, вой...

"Я сошла с ума" – всхлипнула девушка, понимая что нормальному человеку такое мерещиться не может. От бессилия и отчаяния она едва слышно застонала.

– Мариша, Мариша, солнышко, – зазвучал вдруг рядом знакомый голос, а на голову невесомо легка легкая рука, поглаживая по волосам.

Не в силах поверить, Марина потянулась веками вверх и открыла глаза.

– Мариш, это я, Вика, – донесся до девушки шепот.

При этом леденящие кровь звуки с периферии слуха никуда не пропали.

Открыв рот, Марина напряглась и попыталась что-то сказать. Получилось не сразу – мышцы плохо слушались девушку и поначалу изо рта вылетали только тихие сиплые выдохи.

– Пить хочешь? – спросила вдруг Вика.

Марина, облегченно вздохнув, кивнула. И тут же сморщилась от боли в груди.

Вика поднялась, засуетилась, и вскоре сразу несколько сильных рук аккуратно и мягко медленно приподняли Марину, подложив ей под голову еще подушку. Сначала девушке обмакнули губы тряпкой, после чего постепенно и очень медленно она выпила кружку воды, наслаждалась каждым глотком.

– Вика... Вик...

Марина чувствовала, что захоти и она сейчас сможет сказать внятно и в полный голос. Но внятно и в полный голос она не хотела. Боялась боли.

– Что, Мариш? – наклонилась к подруге Вика.

– Писать... – шепнула Марина.

– А... сейчас, лежи... подожди, что-нибудь придумаем, – погладила девушку по плечу Вика.

Рядом началась какая-то возня, суета, и через некоторое время перед глазами Марины снова появилась присевшая на колени у кровати Вика. В руках девушка держала небольшой то ли тазик, то ли глубокую сковородку.

– Сейчас, Мариш, мы тебя приподнимем, я подложу тебе эту штуку и...

– Нет... – осознав, что говорит Вика, замотала головой девушка, – нет, нет... Вика, пожалуйста, помоги мне до туалета дойти.

– Мариш, доктор говорит что...

– Вика, пожалуйста, – даже всхлипнула Марина.

При мысли о том, чтобы сходить в этот тазик, у девушки внутри поднялась волна протеста.

– Мариш...

– Нет, Вика, пожалуйста, – всхлипнула вдруг Марина, и неожиданно для нее самой девушку вдруг затрясло в рыданиях.

– Хорошо-хорошо, подожди, сейчас... Мариш, подожди, сейчас все сделаем...

Дохнуло воздухом – это Вика вскочила, и Марина услышал ее приглушенный шепот.

– Марин, может все же... – через некоторое время склонилась над подругой Вика.