Текст книги "Эпидемия. All Inclusive. (СИ)"

Автор книги: Сергей Извольский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

– Вик, пожалуйста, отведите меня в туалет... – прошептала Марина.

– Хорошо-хорошо, подожди... сейчас, потерпи немного...

Через несколько секунд Марина вновь почувствовала на себе сразу несколько чужих рук. Медленно, очень медленно и осторожно кто-то подсунул ладони ей под плечи и под колени, кто-то под голову, кто-то мягко обхватил ноги. Две ладони Марина почувствовала у себя на бедрах.

Девушка сразу дернулась – тело помнило, как обращались с ним совсем недавно чужие руки, злые, требовательные и бесстыдные...

– Тихо-тихо-тихо солнце, я с тобой, я рядом, потерпи немного.... Может все же лучше здесь?

– Нет, в туалет, пожалуйста, – прошептала Марина.

Видимо Вика кивнула, или сделала некий жест, но руки, замершие было, начали двигаться, и Марина почувствовала, как кто-то ее поднял. Несколько человек находились рядом, поддерживая ее за голову, за руки, за ноги.

Белый потолок качнулся, несколько шагов, отдавшихся памятью боли во всем теле, и остановка. Медленно тот, кто нес Марину, развернулся, заводя ее ноги в дверной проем. Несколько секунд суеты – все толкались, шипели, стараясь поддерживать девушку, еще пару шагов, и ее принялись опускать на унитаз.

Когда девушку усадили, ее ноги согнулись, и она почувствовала, как трескается кое-где саднящая поверхность ран. Не выдержав, Марина тихонько заскулила.

– Тихо-тихо-тихо, – суетилась рядом Вика – из-за тех, кто держал подругу, ей было к ней не подойти.

– Вик... – тихонько проговорила Марина.

– А? Чего? – наклонилась к ней девушка.

– Вик, пусть все выйдут, – очень тихо шепнула Марина.

Только сейчас, почти полностью открыв глаза от прострелившей нервы боли, Марина увидела кое-где на своем теле белеющие повязки. И в этот же момент поняла, что совсем нагая. Не выдержав, Марина начала тихонько плакать, от боли, стыда и унижения.

– Влад, давайте, выходите, – оттесняя всех, Вика обхватила подругу за плечи и уперлась ягодицами в стену рядом, наклонившись к Марине так, что их волосы соприкоснулись. Когда все вышли, Марина посидела немного, успокоилась, но через пару минут опять тихонько захныкала.

– Ты чего, Мариш?

– Тужиться больно...

– Ничего, ничего, посиди немного, никто никуда не торопиться. Сиди солнце, я рядом, я тебя держу...

Еще несколько минут девушки почти не двигались в полной, кромешной темноте. Марина, понемногу расслабляющая мышцы, привыкая к новой боли, краем отметила, что ужасная какофония звуков, никуда не девшаяся, продолжает звучать в ее голове. Но гораздо тише, чем тогда, когда она в первый раз осознала помутнение своего рассудка недавно, еще на кровати, лежа, очнувшись.

Все же головой повредилась – решила девушка обреченно.

Вдруг дверь приоткрылась и полосе призрачного ночного света появилась темная фигура.

– Влад, блять! – тут же среагировала Вика, а Марина инстинктивно сжалась.

– Мы думали что...

– Владик, ну ебаный нахуй, дайте спокойно...

– Все-все-все... – дверь быстро захлопнулась.

В туалете провели минут двадцать. Когда закончили, Вика помогла подруге вытереться влажными салфетками и позвала Влада.

Марину отнесли на кровать с предосторожностями, также как и отнесли. После того как девушка попила, она откинулась на подушке, и чувствуя громадное облегчение, вдруг поняла, что адские звуки стали громче, и в них вплелись перестук ударов, резкие выкрики и даже какой-то напев.

– Вика, я с ума сошла, – вдруг прошептала Марина.

– Что такое? Мариш, все нормально, ты чего?

– Вик, у меня в ушах шум какой-то... стоны, рычание, вопли...

– Солнце, это не у тебя в ушах, это на улице, ты чего... – погладила по волосам подругу Вика. – Мы-то нормально, это весь мир с ума сошел, – шепнула она Марине. – На вот, таблетку выпей, обезболивающее хорошее, – почувствовала прикосновение к губам Марина, – доктор сказал, тебе сейчас поможет...

С трудом и болью проглотив капсулу, запив ее водой, Марина лежала на кровати и с блаженством чувствовала, как понемногу боль отступает, а на смену ей приходит тянущая слабость.

Но неожиданно, когда она уже почти заснула, в вопли за окном вплелись чьи-то дружные ревущие крики. Марине даже показалось, что это какой-то варварский напев. Но постепенно девушка понимала, что кричат на русском, но слов разобрать никак не получалось. Несколько человек же, находившиеся в комнате, шепотом переговариваясь, подошли к окну, осторожно выглядывая на улицу.

Вдруг эхо звучавшего с улицы напева повторилось совсем рядом.

– Ебашь... Альбина, ебашь... забудь про макияж, ведь он тебе не пригодится... ебашь, Альбина ебашь... с тобою дружный наш девятый бэ...

Некоторое время Марина не могла понять, что же за отголосок эхом сопровождает крики с улицы, но вскоре до нее дошло, что это сидящий подле Вики на кровати Влад тихонько повторяет слова, ревом звучащие с улицы.

– Владик, это что такое? – наклонившись к парню, спросила Вика негромко, но напрягшая слух Марина услышала.

– Походу эти отмороженные... – приподнявшись на кровати, весь обратившись вслух, быстро ответил Влад.

– Сережа с Махмудом?

Анжелика Новицкая. 07 октября, утро

Анжелика Новицкая

07 октября, утро

Сигнал к подъему прозвучал в пять утра. Быстро приведя себя в порядок, Анжелика собралась было на четвертый этаж, но за ней уже пришли – молчаливая женщина в форме отвела ее в одно из помещений, которое занимали военные, и выдала комплект цифрового зеленого камуфляжа.

На все вопросы девушки суровая женщина или отвечала односложно, или не отвечала вовсе. Единственное что удалось добиться, это: "Баталов приказал".

Переодевшись, Анжелика озадаченная коротким "ждать" осталась неподалеку от вещевого склада, которым заведовала суровая женщина, рассматривая себя в отражении витрины закрытого магазинчика.

В общем и целом зрелище ей нравилось – она все-таки была очень красивой девушкой, и даже чуть мешковато сидящая форма, которую следовало бы подшить, не могла полностью испортить очарование ее фигуры.

– Красивая, красивая, – вдруг раздался у девушки за спиной до боли знакомый голос.

Мгновенно крутанувшись на каблуке хрустнувшего нового высокого ботинка, Анжелика не удержалась, взвизгнула и бросилась на шею высокому парню в камуфляже песочного цвета.

– Ладно, ладно, хватит нежностей телячьих, – обнимая ее, произнес парень.

– Сашка... – всхлипнула Анжелика, – ты как здесь?

– Так получилось, – пожал плечами боец и коротко покосился себе на плечо.

– Ты же недоучился еще? – с удивлением девушка увидела на полевых погонах брата две маленькие вышитые звездочки.

– Ускоренный выпуск, – с легкой полуулыбкой отрапортовал Саша. – Мне отец сказал, кстати, за тобой пока присмотреть.

– В смысле пока?

– Я здесь на несколько дней, после улетаю, – хмыкнул брат.

– Куда?

– Венная тайна, ты ж понимаешь, – улыбка у брата теперь была шире ушей. Но вот глаза не улыбались. Красные, все в прожилках полопавшихся капилляров и в глубине сейчас плескалось что-то незнакомое Анжелике. Раньше у него не было такого выражения, Сашка всегда улыбался, даже глазами.

Девушка отступила на шаг, внимательно осматривая брата. Она была очень неглупой, и почти сразу догадалась, куда тот может улететь. К тому же, при взгляде на его форму на ум так и просилось определение "тропическая".

– Папа знает?

– Знает, – кивнул Саша.

– И что он? Разрешил?

– Он когда узнал, что я добровольцем пошел, сказал что мне пиздец, когда увидит, но после немного отошел и попросил за тобой присмотреть, раз уж так получилось.

– А мама?

– Батя говорит, она в больнице сейчас, куда всех инфицированных свозят, на карантине.

Анжелика почувствовала ком в горле и, прижавшись к груди брата, не справилась с собой и зарыдала.

– Лика, не плачь, все хорошо будет, батя сказал, он знакомых напряжет. Все нормально с мамой будет. С тобой тоже, пойдем на вакцинацию сначала, потом к Баталову.

– Неужели ты этого отморозка знаешь? – удивилась Лика, вспомнив резкого военного.

– Не, не знаю, но это батин кореш – они служили вместе, так что мне ему доложиться надо и тебя с рук на руки передать – батя сказал...

– Я тебе что, вещь что ли меня передавать?! – взбрыкнула Анжелика, – я сама могу о себе позаботиться!

– Да можешь, можешь, я ж не спорю. Пойдем уже, – схватив сестру за предплечье, новоиспеченный офицер поволок сестру в сторону белых боксов, возле которых понемногу собирался народ, а люди в белых халатах и масках раздавали указания.

– Саш, уже вакцина есть?

– Да хер знает, – пожал плечами брат, – вроде как от обычного бешенства всем колят, а поможет или нет, это...

– Саш, кстати, – остановилась Анжелика, – а тебе... ну, никто не...

Брат остановился и, сморщившись с надув верхнюю губу по своему старому обыкновению, смотрел в сторону.

– Саш, тебе... ну, никто не звонил?

– Игорь твой звонил, – кивнул брат, по-прежнему глядя в сторону.

– И... что?

– Звонил и звонил. Привет-пока. Пойдем уже, – цыкнув зло, потянул Анжелику сестру за собой.

– Саша, стой! – топнув ножкой, вырвала руку Анжелика, – что он сказал тебе?

– Когда он узнал, что ты здесь, он сказал: "Ясно, всего хорошего".

– И все? – Анжелика почувствовала, как ее плечи невольно поникли, – у нас же...

– Лика, забудь, – приобняв девушку, в который раз увлек ее за собой молодой лейтенант.

Сергей Тишевский. 07 октября, утро

Сергей Тишевский

07 октября, утро

Людей вокруг стало как-то много и разом. Не обращая на них внимания, я сидел и ковырял грязь под ногтями, изредка поглядывая на Махмуда. Узбек сидел неподвижно, сосредоточенно глядя в одну точку.

Хер знает, что у него в голове творится.

– Ух ты епть... – послышался удивленный голос Влада рядом. Подхватив стул от соседнего стола, он поставил его и присел рядом с нами. Наклонив голову, я глянул на него и прищурился. Неожиданно Влад опустил глаза и даже, как мне показалось, захотел встать и просто уйти.

– Да, поспать вы нам не дали, – произнес он, наконец.

Я отвечать не стал, просто пожал плечами.

– Простите, – неожиданно буркнул Махмуд. Влад быстро глянул на него, но узбек глаз не поднял, так и сидел, уставившись в одну точку.

Люди рядом негромко и смущенно переговаривались. Ну да, было отчего – белое покрытие пола перед бассейном и баром во многих местах было густо заляпано кровью. Тот тут, то там лежали трупы бешеных. Немного, здесь мы только человек десять завалили. Один валялся совсем рядом, раскинув руки и упершись щекой в поверхность. Лицо бешеного было обезображено гримасой, а чуть вышел лба в черепе была дырка, из которой вывалилась серая масса мозгов.

Это Махмуд исполнил, кстати, заменив сломавшуюся у него в процессе бейсбольную биту на клюшку для гольфа.

Но херня, парни еще на пляже не смотрели. А уже – услышал я сдавленные возгласы. Да, сегодня там точно вряд ли кто загорать будет – постарались мы на славу, ведь бешеные все набегали и набегали. Хорошо они воды боятся – мы всю ночь их на границе иррационального страха держали, понемногу убивая, а ближе к утру, когда немного осталось, сами в атаку пошли.

– Круто вы, – покачал головой Влад.

– А то, – пожал плечами я. Безразлично впрочем. Внутри меня творилось непонятно что.

Вроде руки те же, ноги те же, да и все остальное... побитое, покоцанное, но мое, родное. А вот сознание... даже не сознание, а мысли, мироощущение изменилось. Как будто я, тот самый я, который уже двадцать пять лет я, смотрит сейчас со стороны на свои действия.

– Че смотришь? – почувствовав на себе взгляд, резко обернулся я. Высокий парень в белой рубашке, столкнувшись со мной глазами, даже отшатнулся.

– Ты себя в зеркале видел? – спросил меня Влад.

Я обернулся к нему и услышал как тот парень, в которого я уперся взглядом, облегченно выдохнул.

– Не, не видел, – покачал я головой, – что такое?

– Да пиздец, – произнес вдруг Махмуд, – страшное зрелище.

– Мда? – поднял я бровь, – сейчас, пять сек, схожу, посмотрю.

Влад поднялся и пошел следом за мной. Наверное, для того, чтобы я никого не напугал, если уж действительно все плохо.

Миновав двух человек у входа в здание рецепшен, не отшатнувшихся, но с трудом сдержавшихся, прошел внутрь и остановился у большого зеркала во всю стену. Стоял несколько минут, всматриваясь, потом сделал шаг вперед, рассматривая свое лицо почти вплотную.

Ну да, было чего пугаться. Лицо осунувшееся, острое, с ощеренным злым выражением, хотя я даже не старался ни разу. Бледное.

Но самое страшное – глаза. Зрачок булавочный, как у героинового торчка. Белок больше не белок – он стал мутного, желто-красного цвета. Не оранжевого, а именно желто-красного – как будто на мутный желтый нанесли небольшой слой красного. Ну и потемневшая, почти черная кожа вокруг впавших глаз повторяющая очертания впадин черепа. Если присмотреться, еще и черные ниточки вен на висках виднеются.

Красавец.

– Лучше бы не смотрел, – пожал я плечами и глянул на Влада, – завтракам нас накормишь?

– Конечно, сейчас распоряжусь.

– Чаю нам еще! – крикнул я ему в след. – Пожалуйста.

Влад, двигавшийся в сторону кухни, не обернулся. Я вознамерился было вернуться к столику у бассейна, но вдруг увидел знакомое платье.

Подходить не стал. Катя сама подошла. Сначала быстро, но по мере приближения все замедляя шаг.

– Сережа... – прошептала девушка, неотрывно глядя мне в лицо.

Не отвечая, я просто кивнул. Ну да, Сережа.

Катя вдруг всхлипнула и закрыла лицо руками. Но глаза блестели из-под пальцев, взгляд она не отвела.

– Да. Вот так, – коротко произнес я и развернулся.

– Сереж, – окликнула меня девушка. – Выздоравливай, – произнесла она, когда я обернулся.

– Постараюсь, спасибо. Ты сама держись.

Оставив ошарашенную зрелищем девушку, я вышел на улицу и снова уселся рядом с узбеком.

– Ты как?

Вопрос остался висеть в воздухе, Махмуд так и сидел, буравя пространство взглядом.

– Слушай, чего-то мне херово, – произнес он, наконец.

– Хочется кого-нибудь убить?

– Да нет, – пожал плечами узбек, – пока нет, вроде...

– Но бесят все, да?

Махмуд помолчал, прислушиваясь к себе.

– Да... как-то не знаю, но что-то вроде того, – наконец облек он свои мысли в слова.

Уже когда мы пили с задумчивым узбеком чай, во двор отеля въехал армейский джип и один автобус. Часть колонны осталась на дороге, как я понял – речь громкоговорителя, вещающего сразу на нескольких языках, я слышал.

Что именно говорили, не вслушивался, глядя на лазурное море неподалеку. Периодически отрывая взгляд, скользил взглядом по свертку мозгов бешеного, веревкой лежащих рядом с его головой.

Думал о том, что вокруг море красивое, безмолвное и безразличное.

– Все парни, уезжаем, – послышалось позади.

Обернувшись на стуле, я посмотрел на Влада и кивнул.

– Вот, держите, – сделал он к нам пару шагов и положил на стол винтовку – одну вам решили оставить, все равно у нас отбирают. Мы скажем если что, утопили.

Я просто кивнул, а вот Махмуд не отреагировал, все так и сидел, буравя глазам стол.

– Ну, до встречи. Лагерь помните если что, где находится, – произнес Влад выжидающе.

– Угу, – поднявшись, я протянул ему руку. Махмуд тоже отвлекся от своих думок, и когда пожал руку Владу, тот развернулся и быстро, почти бегом направился к автобусам.

Некоторое время мы с Махмудом сидели неподвижно, а после я потянул винтовку к себе.

– Жесть какая, – прокомментировал я оружие.

Симпатично. Непривычно. Игрушечно.

Спереди конструкция почти как настоящая – ствол, пучок пламегасителя, часть ствольной коробки металлическая. А вот дальше – весь корпус в пластике, спусковая скоба обхватывает всю рукоятку, как эфес шпаги. Да и вместо спускового крючка – кнопка. Сама винтовка выглядит непривычно толстожопо – очень большой приклад со спрятанной внутри затворной группой, да и ребристый магазин добавлял визуального веса и объема конструкции.

Поднявшись, я взял винтовку наизготовку.

А ничего так, ухватисто. Хотя непривычно очень то, что руки рядом друг с другом находятся, я привык за цевье дальше браться. Хм, да и окошко экстрактора прямо рядом с лицом. Но в принципе, несмотря на где-то игрушечный вид, нормально выглядит, пусть и похоже на бластер. Еще и магазин золотистого цвета.

– Ух ты, – покачал я головой, достав его. Не золотистого цвета, просто полупрозрачный, а желтым внутри патроны отсвечивают.

Отойдя на несколько шагов, разобрался с предохранителем и переключателем режимов огня, прицелившись, выстрелил в декоративную тумбу с цветами неподалеку.

Грохнуло гулко, серьезно, совсем не по игрушечному.

– И-эй, предупредить мог?! – недовольно спросил Махмуд, подскочив от звука выстрела.

– Ты зол? – заинтересованно спросил я, подходя к столу и распихивая оставленные Владом магазины по карманам. Джинсы сразу раздулись. На два магазина карманов не хватило, засунул за пояс.

Тут Махмуд что-то выговорил по-узбекски, с неприкрытой ненавистью глядя на меня.

– Э, эй, тихо ты, – сделал я несколько быстрых шагов назад. – Блять! – скользнула моя нога на чужих мозгах. Взмахнув руками, я удержал равновесие и отошел еще немного.

– Махмуд, тормози! – глянул я на узбека.

Тот, насупившись, поднялся, сверкнув глазами.

– Э, э, братиш, даже не думай, – покачав головой, отступил я еще немного.

Махмуд сделал два шага вперед и вдруг рванулся ко мне с рыком. Развернувшись, едва не грохнувшись, когда скользкая от мозгов подошва чиркнула по полу, я побежал прочь. Легко перелетев через ограждение бара, метнулся мимо столов, прыгнул еще раз и, пролетев несколько метров вниз, приземлился на лужайку. Выровняв шаг, обернулся на бегу.

– Сука! – выдохнул я.

Махмуд бежал за мной. Молча. И был совсем рядом.

Вот сейчас я побежал так, как давно не бегал, аж ветер в ушах свистнул. Пронесшись мимо корпусов, перепрыгнул через несколько скученных и перевернутых шезлонгов. Мимо мелькнула комплекс водных горок, прямо передо мной метрах в двадцати был забор отеля.

"Лево, право, куда?" – заметались мысли.

Не останавливаясь, выпростал в сторону руку, вцепился в ограждении лесенки, и под хруст плечевого сустава развернулся резко.

Хоп, а мог бы и не рисковать себе руку вырвать – узбек остановился. Он сейчас стоял неподалеку от бассейна и, не отрываясь, смотрел на меня.

Забежав на вершину комплекса горок, я вытер пот со лба и попытался выровнять дыхание, ожидая пока мне перестанет горло драть.

– Махмуд! – крикнул я, как только более-менее успокоился.

Узбек не ответил, только ощерился, чуть склонившись и наблюдая за мной.

– Махмуд, скажи что-нибудь! Пожалуйста, а?

Да, как же.

Наверное, сейчас надо действовать быстро.

Но может, подождать пока у него само пройдет?

А если не пройдет?

Подогнув одну ногу, я присел на пластик желоба горки и медленно-медленно начал съезжать вниз, подтормаживая подошвой, приближаясь к узбеку. Тот ощерился и негромко рыкнул. Черты лица его сейчас исказились и могли бы напугать меня. Если бы это вчера было.

Но не сейчас – эмоции внутри были будто притупленными, далекими.

Да, страшно, но отстраненно страшно. Наверное, так врач, ампутирующий кому-то ногу, сопереживает чужой боли. Далеко, отстраненно.

– Махмуд! – я уже почти съехал вниз, голубая вода бассейна была почти рядом.

Узбек даже наклонился чуть вперед, его верхняя губа ощерилась и затряслась мелко-мелко.

Подняв оружие, я встал и прицелился. Тщательно.

Махмуд зарычал, даже завыл, громче.

Понимает, походу.

Выстрел рванул воздух и узбек упал.

Вздохнув, я снова утер пот со лба и присел на пластик горки.

Пиздец. Это пиздец.

Конец первой книги

07 октября. Международное обозрение

Зашуршали камешки под широкими и агрессивными протекторами колес. Первый из пикапов свернул на обочину и через газон заехал на стоянку у пустого зеленого ангара, следом припарковались и остальные. Из машин высыпали одетые вразнобой люди – все они были с оружием, в раздутых, битком набитых магазинами разгрузках.

Джейсон, боец из группы красных, одним из первых выбежал из пикапа и выскочил на проезжую часть. Глухо стукнув в асфальт наколенник, а Джейсон уже наблюдал за улицей в четырехкратный прицел своей винтовки.

Напротив, на стоянке небольшого мотеля уже парковались два грузовика, и из них также высыпал вооруженный, серьезно настроенный люд. Звучали команды, рычали моторами грузовики, кто-то визгливо матерился. Со стороны шелловской заправки неподалеку раздался скрежет – один из грузовиков, разворачиваясь, снес задом рекламный щит.

Вдруг Джейсон увидел далеко впереди по улице движение – метрах в трехстах, в третьем по счету доме брызнуло осколками панорамное окно веранды, и из него вылетела молодая белая женщина. Следом выпрыгнуло два черных, один из них принялся бить женщину ногами, а второй, будто почувствовав неладное, бросил взгляд вдоль улицы. Как раз в этот момент сразу две пули ударили ему в грудь, отбросив назад тело.

Оставшийся в живых чернокожий, услышав выстрелы, даже не глядя кто убил его спутника, прыснул в сторону. Джейсон тут же начал отсекать короткими очередями – попал раза с четвертого. Убегающий насильник дернулся и опрокинулся, держась за ногу и пытаясь отползти. Еще несколько выстрелов, и тот затих.

– Ебаные нигеры, – выдохнул рядом Карлито, пока Джейсон менял в винтовке магазин. Снова приникнув к прицелу, он увидел, что лежащая полуголая женщина пытается подняться, не обращая внимания на кровь из многочисленных порезов.

– Бегом-бегом-бегом! – рявкнул Паппи, и вся группа красных сорвалась с места, перебежками двигаясь вглубь квартала.

Изрезанную девушку уже давно подобрала команда медиков – как и многих других жертв погромов, свозя пострадавших к мотелю, где организовали временный госпиталь. Джейсон в составе группы красных по-прежнему перемещался от одного дома к другому. Напротив работала группа желтых, а следом по улице двигался пикап с громкоговорителем, призывающих граждан соблюдать спокойствие и выполнять требования солдат.

У очередного дома, после того, как на стандартное предупреждение никто не ответил, Карлито рванул на себя картонную дверь, и Джейсон первым скользнул внутрь. И застыл, столкнувшись взглядом с блестящими в полумраке глазами – несколько детей сидело, сжавшись в уголке, а их пыталась закрыть собой полная мать. Вдруг она закричала предупреждающе, мелькнула в стороне чья-то тень. Заметив движение, Джейсон резко повернулся в сторону, но не успел – из-под лестницы выскочил подросток с пистолетом и начал стрелять по самолийски – держа оружие горизонтально в поднятой руке.

Пуля попала Джейсону в голову и тот, вылетев из дверного проема, упал навзничь, проехавшись спиной по ступенькам. Моментально рядом затрещали выстрелами винтовки, прошивая легкие стены, наполняя злыми пулями весь дом, зарокотал крупнокалиберный пулемет из кузова пикапа, буквально разрывая хлипкие стены домика.

Упав, и ударившись затылком, Джейсон на мгновенье потерял сознание, но почти сразу пришел в себя.

Левый глаз ничего не видел. Боец, не совсем понимая, что происходит, приподнялся на локтях и перевернулся набок. Несколько капель крови упали на зеленую, мягкую траву газона, рядом свалилось тактические очки.

Группа красных ушла дальше, оставив Джейсона медикам – от вжавшихся от удара очков лопнули обе брови, заливая лицо кровью. Но, то и дело утирая глаза, Джейсон все смотрел и смотрел на вжатый, будто проплавленный след от пули в выдержавшей выстрел поликарбонатной линзе, выскочившей от удара из оправы.

Мимо отеля, лязгая гусеницами, прогрохотало два бронетранспортера Брэдли, встав на перекрестке. На одном из них развевался флаг конфедерации южных штатов: армия Республики Техас продолжала очистку очередного городка на своей территории.

* * *

«...Почти как в сраной рашке» – подумала Татьяна, осматриваясь вокруг.

Предместья Парижа здесь от южного Бутово отличались лишь отсутствием жидкой грязи. А так – те же пустыри, исписанные корявыми надписями заборы, те же унылые рожи за стеклом такси.

Татьяна поморщилась и, поерзав на сиденье, оторвала голову от бокового стекла, выглянув вперед.

Черт, пробка.

Время, как в пробке это всегда и бывает, потянулась очень медленно. Татьяна даже к радио начала прислушиваться. И удивляться – беспорядки, оказывается, какие-то в городе начались, и опять все из социальных сетей.

Всю предыдущую неделю Татьяна не вылезала из своего дома в пригороде, дописывая роман, а вот сейчас сподобилась по делам в столицу. Но тут, как оказывается, уже что-то неладное происходит.

Может вернуться? Десять лет назад беспорядки были такие, что город напоминал театр боевых действий, и Татьяна навсегда запомнила тот ужас, который ее охватил, когда она случайно заехала в один из охваченных беспорядками районов.

Женщина уже было потянулась сказать водителю разворачиваться, но тот, выругавшись, неожиданно выпрыгнул из машины и побежал прочь.

– Эй, ты блять куда? – от неожиданности на русском произнесла Татьяна, и тоже вышла из машины. На нее сразу нахлынули враждебные звуки – впереди раздавались крики толпы, пели сигнализации автомобилей, брызгало стекло. Присмотревшись, Татьяна увидела, что впереди, метрах в двухстах от нее, темная фигура вдруг напрыгнула на один из автомобилей в пробке и начала на нем скакать. Глухие удары подошв в крышу были слышны очень хорошо, даже на фоне остальных звуков.

Девушка схватила из машины сумочку и быстро, почти переходя на бег, пошагала прочь. Быстрей, быстрей отсюда!

Вдруг позади послышались улюлюкающие крики и, обернувшись, Татьяна поняла, что привлекла внимание нескольких подростков, выскочивших из проулка неподалеку. Взвизгнув от нахлынувшего страха, Татьяна бросилась бежать. По крикам она поняла, что стая малолетних бандитов кинулась за ней. За спиной слышался гвалт ликующих возгласов – толпа азартно догоняла жертву.

Один из каблуков Татьяны подкосился, ногу стрельнуло болью, и женщина растянулась на мостовой, очень больно ударившись. Лязгнули зубы, во рту появился солоноватый вкус крови.

Вдруг совсем рядом послышался слаженный звук шагов – приподнявшись, слезящимися глазами Татьяна увидела местную полицию. И хотя темные, защищенные составной черной броней фигуры так сильно напоминали ненавистный ОМОН, дубинок которого Татьяне как-то пришлось испробовать на одной из демонстраций, девушку окатила волна радости при виде стражей порядка.

Кое-как приподнявшись, она поковыляла вперед, держась за забор одного из домов. Позади раздался звук столкновения полиции с молодежью, и не удержавшись, Татьяна обернулась. И оцепенев, наблюдала, как группа молодежи, едва ли количеством больше полицейских, раскидывает служителей закона, втаптывая их в асфальт, меся арматурой, орудуя уже захваченными дубинками и стягивая с полицейских шлемы.

Да, это вовсе не московский ОМОН – сделала неприятное открытие Татьяна, и со стоном преодолевая боль, снова двинулась, прихрамывая, прочь. Позади неслись торжествующие возгласы беснующейся молодежи, и женщина прибавила шаг, чувствуя как по лицу катятся слезы.

Стена дома кончилась, и по левую руку оказался решетчатый металлический забор, с виднеющимся в глубине зеленой территории здания. Перебросив через ограждение сумку, Татьяна схватилась за верх и попыталась перелезть.

Получилось не с первого раза, Татьяна порвала колготки, неудачно приземлилась, но перелезла. Подобрав сумочку, она, по-прежнему хромая, пошла вглубь территории.

И тут же снова позади послышались возбужденные, распаленные крики. Обернувшись, Татьяна увидела, что через забор легко прыгает группа из пяти, не меньше, человек. Все молодые, в темной одежде.

– Пожалуйста, пожалуйста, не надо, прошу вас, я же ничего не сделала... – не выдержала, и расплакалась Татьяна, отступая от агрессивной молодежи. Но те не слушали – один из них, подбежав, взмахнул полицейской дубинкой, как клюшкой, подсекая ногу женщины. Мелькнули в воздухе сапоги, и Татьяна упала на землю, приземлившись спиной. Тут же взор ее заполонили искаженные гримасами лица, требовательные руки начал вертеть ее, дергать, срывая одежду.

– Не надо, не надо, я сама, прошу вас...

Несколько подростков были чернокожими, у одного из них были надеты круглые, смешные очки, как у Гарри Поттера.

«Трахнут. Надеюсь, только трахнут, но не убьют» – мелькнула у девушки мысль, и она снова закричала: – Стойте, стойте, я сама!

«Молокососы. Полминуты каждый, потом изобьют» – снова подумала девушка, разворачиваясь на живот, принимая коленно-локтевую позицию.

– Я сама, подождите! – снова вскрикнула она, чуть раздвигая ноги.

«Ебучие твари».

Татьяна ошибалась. Секса беснующийся молодежи было не нужно – они, став частью толпы, вкусили сегодня власть над жизнями других. Они уже попробовали кровь, и хотели еще – это наслаждение было сильнее, чем насиловать избитую, уткнувшуюся заплаканным лицом в землю женщину.

Тот самый чернокожий, в круглых очках, отпрыгнув и взяв небольшой разбег, со всего маха ударил ногой Татьяне в промежность. Девушку от удара приподняло, и тут же на нее набросились остальные. Затрещали остатки одежды, бессильно пытающаяся вздохнуть девушка увидела взблеск стали и почувствовала, как ей в живот воткнули нож. И тут же вторым ножом кто-то начал наносить удары ей в спину

Умерла Татьяна еще до того, как ей отрезали вторую грудь. Но уже после того, как с ее внутренностями вчерашний студент в смешных очках пробежал несколько метров, вытягивая из живота серую и склизкую нитку кишечника.

* * *

...Добрый вечер, в эфире воскресное время, и я...

– Здорово! – приподняв стопку, Семен Михайлович звучно выдохнул, выпил и занюхал рукой.

– ...вместе с моими коллегами, репортерами Первого канала, я расскажу вам не только что происходила на этой неделе, но и...

– Пизди-пизди, приятно слышать, – набычился Семен Михайлович, звонко хрустнув огурцом и взяв рукой исходящую жиром куриную лапу с тарелки, звучно вгрызся в нее зубами.

– ...сегодня состоялось расширенное заседание кабинета министров, где обсуждался план действий по преодолению трудностей внешнеэкономической деятельности, связанных с коллапсом центральной власти Европейского Союза...

– Уроды, рожи наели, суки бля... – прокомментировал картинку Семен Михайлович, вытер запястьем капельку жира с краешка губ, и подцепил вилкой крупную картошину. – Людка!!! – вдруг заорал он так, что занавески на кухне дрогнули.

– А?! – заполошно вбежала на кухню жена, которая в тесной ванной развешивала белье.

– Открой форточку! – снова впился зубами в курицу Семен Михайлович, – дебилы тупорылые бля, на улице не холодно, а они кипяток по трубам пускают!

Жена кивнула и, открыв форточку, быстро убежала дальше белье развешивать.

– Ну что ты мне чешешь, что ты чешешь? – невежливо посмотрел Семен Михайлович на симпатичную ведущую, рассказывающую свежие новости.

– Чего говорят то, Сема? – крикнула из ванной жена.