Текст книги "Эпидемия. All Inclusive. (+novum rabies virus) (СИ)"

Автор книги: Сергей Извольский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

– Вон-вон-вон! – даже подскочил Махмуд.

– Не ори, вижу, – сморщился я и, вытянув по страусиному голову, съехал с дороги.

– Серега, зачем? – заерзал узбек, – а если?

– Не ссы, лягуха, болото нашим будет! – чувствуя, как похрустывает усталый кузов рыдвана, медленно вел я машину по следу, составленному вылетевшим с трассы автобусом. Сам он белой тушей лениво разлегся неподалеку в небольшом распадке, отклячив вверх широкий зад.

Проехав метров семь и описав полукруг, почти развернув машину, я заглушил двигатель. Тут же стало очень тихо, лишь потрескивал горячий мотор. Неожиданно Махмуд легонько пихнул меня в плечо и показал на дорогу. Я сразу напрягся – вдалеке двигалась серьезная, темная гусеница колонны.

Мы с узбеком так и сидели в машине, пока около десятка серьезных грузовиков на высоких колесах и увешанных защитными решетками ревя моторами, проехали мимо. Некоторые водители – смуглые парни, все в солнцезащитных очках, смотрели заинтересовано в нашу сторону, но остановиться никто даже не подумал. Только пятый или шестой грузовик немного вильнул в сторону и боднул широким, агрессивным бампером стоящую наполовину на полосе, наполовину на обочине легковушку, видимо участницу аварии с автобусом. Машинка от удара отлетела как игрушечная, захрипев сминаемым железом.

Раз за разом обдавая нас рокотом, грузовики, наконец, проехали и тяжелой, массивной гусеницей понемногу скрылись вдали.

– Кто это, как думаешь? – глядя вслед колонне, спросил Махмуд.

– Тебе не насрать? – пожал я плечами, уже отвернувшись и всматриваясь в автобус.

Узбек открыл было рот что-то сказать, но я остановил его взмахом руки.

«Что?» – был написан в его взгляде вопрос.

– Тихо, – дернув подбородком в сторону автобуса, негромко произнес я, – не вышел никто.

Не торопясь мы с Махмудом вышли из машины и двинулись к распадку, в котором лежал автобус. Картина перед нами открывалась постепенно, по мере того как мы приближались.

Сначала показался ровный ряд накрытых тел. Не менее восьми, точно – из-под цветастых чехлов, снятых с сидений, виднелись голые ноги, ноги в босоножках, туфлях, кроссовках.

Еще несколько шагов, и стали заметны еще трупы, уже неаккуратно сложенные.

Сглотнув, я невольно остановился на осыпающемся скосе, осматриваясь, Махмуд же быстро сбежал вниз и сейчас осматривал тела. Я огляделся по сторонам – никого не видно, и тоже аккуратно съехал вниз. Здесь тягостной патокой воздух наполнил сладковатый запах разложения. Поморщившись, я обошел в автобус и остановился рядом с трупом Юли. Ее окоченевшее, бледное тело лежало выгнутым, неподалеку от заднего спущенного колеса. Лицо у девушки сохранилось лучше всего – застыло в гримасе ужаса, а рот так и остался открыт, искаженный криком; широко распахнутые стеклянные глаза смотрели в небо. Ниже начиналась жесть – такое ощущение, что ее рвали на части – одна грудь была искусана в лохмотья, а вторая, оторванная, свисала вместе с задубевшей кожей в районе талии, а вместо ног вовсе было месиво, через которое кое-где проглядывали покрытые пленкой слизи белые кости.

Над телами густо кружили мухи.

Стараясь не наступать в лужи крови, обошел все трупы вокруг автобуса, внимательно всматриваясь в лица. А где лиц было не разобрать, по волосам смотрел.

Марины тут не было, точно.

Обойдя автобус, посмотрел на Махмуда, который сейчас появился из салона. Бронзовая кожа узбека сейчас посерела, глаза лихорадочно блестели. Когда мы столкнулись взглядами, Махмуд только затряс головой, сглотнув и не в силах ничего сказать. Пройдя мимо него, я тоже заглянул в салон.

Кое-как протиснувшись в искореженную дверь, стараясь не наступить на растекшуюся лужу от трупа смятого, зажатого водителя, от которого виднелись только рука с перстнем, веревки кишок и часть когда-то белоснежной рубашки, я прошелся по всему салону.

Сумку Марины увидел. Саму девушку нет.

– Пиздец, – выходя, подытожил я результаты осмотра.

– Кто это, как думаешь?

– Хрен знает, – пожал я плечами, – может у кого-то из пассажиров башню рвануло, может местные прибежали. Вон там два трупа арабов лежат, – показал я на борт автобуса, подразумевая тела с другой стороны.

– Марину видел?

– Не, – покачал я головой, – может она убежала?

– А может она…

– Что? – не понял я.

– Ну, того… тоже бешенство…

– А-а, – удивившись тому, что такая идея не пришла мне в голову, пожал я плечами.

Задумавшись, отошел ближе к белому борту, в тенек. Подумать.

– Ладно, давай тут по округе прокатимся, может, убежал кто. Постоим на пригорках, поорем, руками помашем, – выдал я через минут результат раздумий. – А после дальше проедем, куда вторая группа ушла.

Осмотревшись в последний раз, мы подошли к рыдвану. Водительская дверь захлопнулась лишь со второго раза. Повернув ключ зажигания, и увидев в зеркало, как плюнул черным дымом глушитель, я развернулся и медленно поехал к дороге.

Когда преодолевали небольшую канавку, пришлось подать газу – колеса чуть провернулись, двигатель заревел, вытаскивая машину на дорогу, но тут рыдван дернулся пару раз как эпилептик, из двигателя раздался скрежет, и машина резко встала, как на невидимую стену натолкнувшись.

Блять! – одновременно выдохнули мы с Махмудом. Он от удивления, я от осознания. Повозившись немного, нашел рычаг открытия капота и вышел на улицу. Подойдя по асфальту спереди – машину уже наполовину выехала на дорогу, открыл капот и достал масляный щуп. Сухой как лист.

– Твою мать, что за гандон? Неужели масло в машину не долить было? – выругался я.

– А сам то что? Датчик не мог посмотреть?

– Какой в жопу датчик, а? – раздраженно бросил я, – тут вообще приборы не работают!

– Епть, ну посмотреть надо было, – продолжал докапываться Махмуд.

– Угу, еще поворотники и стоп-сигналы проверить, чтобы все работало, – кивнул я. – Пойдем, – бросив щуп на землю, пошагал я по дороге.

– Куда?

– Такси вызовем.

– С таксофона, епта? – ехидно поинтересовался Махмуд, догоняя меня.

– С мелофона, – огрызнулся я, – помнишь, желтенькая машина поехала?

– Да она могла уже в жопу мира уехать!

– Нет, – покачал я головой, – куда, в море? Или по целине попер, потому что там удобней, чем по дороге?

– У тебя деньги есть за такси заплатить? – спросил невпопад Махмуд, когда мы перешли дорогу.

– Угу, – кивнул я, ведь доллары все с собой взял предусмотрительно. И кредитку тоже.

– А если они нас пошлют?

– Тогда мы им набьем ебало и отберем машину.

– Слушай, ты в натуре бандит? – поскреб на ходу затылок узбек.

– Не, что ты, – выдохнув я, вытирая уже выступивший на лбу пот, – я русский.⁴

Сразу взял очень быстрый темп ходьбы, но сейчас понимал, что довольно опрометчиво – солнце жарило как бешеное, раскаляя все вокруг.

Минут десять шли до отворота проселка, по которому уехало такси.

– Футболку сними и… – начал говорить мне узбек, когда мы свернули на грунтовку.

– Чего? – поднял я бровь возмущенно.

– И на голову повяжи, – закончил Махмуд, – а то солнечный удар схватишь.

Несколько минут шагали молча, но потом я все же последовал совету. Когда навязал себе на голову подобие чалмы из футболки, Махмуд блеснул глазами, видимо захотел прокомментировать, но не стал, столкнувшись с моим взглядом.

Теперь солнце нещадно жгло плечи, и я успел порадоваться, что за лето прилично загорел – хорошо, солнечное было. Если бы был белокожий, сейчас бы замечательно подкоптился. * * *

После четверть часа ходьбы по желтой, извилистой дороге среди иссушенных солнцем холмов, вдали показалась лазурная, бликующая солнечными лучами поверхность моря. Такси нигде не было видно, и я сморщился расстроенно. Утешало лишь одно – искупаться сейчас можно будет.

Желтенькое – машину неожиданно углядел глазастый узбек. Молодец, я бы и не заметил ее – такси стояло в небольшой ложбинке и отсюда, с пригорка, где мы были, видна была только крыша.

Минут за пять в быстром темпе дошли до машины. Маленький, приземистый желтый хэчбек – старенький фольцваген гольф. Вообще здесь такси совершенно разных марок, но большинство все же новые машины, а эта видно, что побита жизнью – уже и зазоры кузова разной ширины, в авариях была по-любому, бампера все потерханные, да и вообще вид заслуженного труженика.

Подойдя к машине, мы с Махмудом осмотрелись – рядом никого. Я заглянул в салон.

– Хера се! – не сдержал я удивленного возгласа, – вот это в натуре джихад-арба!

Махмуд, глянувший следом, мыкнул невнятно, подтверждая – салон машины был в бахроме, на зеркале висело несколько освежителей воздуха с вязью на арабском и изображенными черными силуэтами шахидов. На торпеде сразу целая выставка, в которой в основном фигурировали изображения калаша, полумесяца и силуэтов бородатых террористов.

– Мда, – начал я более настороженно осматриваться вокруг, – может им сразу по щщам надавать?

– Злой ты, – пожал плечами Махмуд, но подобрался, – а если они нам?

– Бля, братан, мне это не нравится, – осторожно осматривая салон, то и дело, кидая взгляды по сторонам, негромко проговорил я.

– Может заведешь, да просто съебем на ней? – предложил узбек.

Ни в салоне, ни рядом, не было видно ничего, что можно использовать как оружие. Плохо.

– Как вариант, – еще больше понизив голос, произнес я. – Пойдем, на пляже глянем, аккуратно только. Вдруг там их дохера, и если нас впалят, пока я ее заводить буду, нам наваляют не по-детски.

Настороженно подошли к изломанной линии склона. Остановившись на одном из уступов, осмотрелись по сторонам. Ровный пляж с белым песком метрах раскинулся длинной полосой в обе стороны, но никого из людей не было видно.

– Может там? – показал Махмуд направо, где спуском вниз уходила узенькая тропинка. И дальше, правее, между двумя выдающимися уступами, похоже была небольшая полянка.

– Махмуд, не лезь, гляну, – кивнул я и медленно начал спускаться вниз.

Тихо, не слышно ничего. Черт, вот что здесь такси одно делает? Хорошо, если бы тут просто таксист один, посрать там приехал, можно его подписать. Если воин веры, можно ему в рог закатать и машину отобрать. Но если таксист привез телочку себе для утех и сейчас можно разрушить его маленький уютный мирок… как-то неудобно получается. Хотя по барабану, в принципе, нам бы машину просто, с водителем иди без.

Когда осторожно ступил на белый, ласковый песок пляжа, справа из-за скалы неожиданно показался смуглый парень с бородкой и сразу направился в море. Подмываться.

Я остановился не сразу, по инерции сделав еще несколько шагов, но замерев, увидел кусочек покрывала и чью-то белую, молочного цвета ступню. Будто в вакуумной пелене, которая меня накрыла, я сделал несколько шагов вперед, и моему взгляду открылось мерзкое зрелище.

На песке лежало покрывало, и на нем сейчас в позе лягушки распласталась девушка. Зад ее был немного приподнят, руки заведены за спину и у локтей грубо стянуты ремнем, часть которого змеей опускалась на землю. Она лежала без движения, уткнувшись лицом в землю, длинные светлые волосы были всколочены, часть из них стола колуном, стянутая подсохшей кровью. Все красноватое от свежего загара тело бедняжки было в длинных полосках потертостей ссадин, локти темнели бурыми пятнами.

Хотя лежала изнасилованная ко мне больше боком, но отсюда прекрасно была видна ее промежность, покрытая запекшейся, да и свежей кровью, стекающей ленивыми ручейками по бедрам. Подошвы рванули песок, и я полетел в сторону вальяжно развалившегося на нескольких подушках араба, который держал в руке мундштук от небольшого кальяна. Удивленный моим появлением, тот дернулся, но почти сразу сориентировался – вскочив, опрокинув кальян, бросился было к лежащей рядом сумке, но я уже был рядом. Боднув его, как игрок в американском футболе, я вместе с ним влетел в стену, и тут же обхватив его голову, начал бить в коричневый, выщербленный временем окаменевший склон холма.

Как со стороны я услышал свое рычание, в руках треснуло и, взглянув вниз, я увидел в руках два оторванных уха. Насильник в это время сполз по стене, барахтаясь как бессильно как жук, и завывая, а я на мгновенье обернулся. И тут же сорвался к морю – полоскавший свои яйца бородатый замер, широко открытыми глазами глядя на меня, так и застыв вполоборота, держась за промежность.

Когда забежал в воду, только брызги крыльями полетели, обладатель аккуратной бородки попятился в растерянности, неуклюже попытался отпрыгнуть в сторону, но я уже наскочил на него, сваливая в воду. Левой рукой, растопырив пятерню, я вцепился ему в лицо, а правая метнулась вниз. Скользнув по мокрой ткани рубашки, нащупал выдающееся хозяйство и что было силы сжал руку, сминая легко поддающееся под пальцами мягкое желе плоти; дикий вой разнесся, даже прорывая поверхность воды. Зарычав, оттолкнувшись от дна левой рукой, я приподнялся над водой и коленом уперевшись в живот булькающему снизу насильнику, резко рванул. Кожный мешочек поддался под захватом, ладонь даже под водой обдало горячим, а между пальцем скользнул склизкий овал с красной ниточкой, отлетевший и плюхнувшийся в воду неподалеку.

Оставив в воде извивающееся тело, взмыв в ореоле брызг, я кинулся ко второму насильнику, который сейчас пытался подняться, дергая ногами и руками закрыв лицо. Прыгнув на него, коленями воткнувшись в бок, я резко сорвал его руки от лица и большими пальцами надавил на глаза. В стороны сразу брызнуло, сначала как от яиц разбитых, а потом кровавой жидкостью, по лицу мне бессильно несколько раз почти нечувствительно ударило и тело подо мной заскребло ногами. Погрузив большие пальцы в глазные впадины черепной коробки, я втолкнул их туда, остановившись только тогда, когда руки запястьями сомкнулись, и рванул кисти в стороны.

Наверное, в моем воспаленном сознании была мысль череп разорвать, но не удалось, силенок не хватило – пальцы скользнули по серо-красной жиже, и руки взлетели вверх, в ореоле кровавых брызг и ошметков вытекших глаз.

Завыв по животному, я вскочил на ноги, но тут перед глазами мелькнуло и, получив сильный и гулкий удар чем-то вроде доски в лоб, я отлетел в сторону, только пятки в воздухе мелькнули.  

Анжелика Новицкая 06 октября, день

В палатке было не просто холодно, а очень холодно. Закутавшись в выданное одеяло, Анжелика целый день пыталась заснуть, но у нее ничего не получалось. Да и ногу, пристегнутую наручниками к кровати, все было никак не уложить поудобнее.

Делать было совсем нечего. Только думать и жалеть себя. Телефон давно разрядился, а сданные на хранение вещи пока не отдавали. И очень хотелось в туалет. Но водили всех по одному, и дождаться своей очереди было неимоверно сложно. Хорошо хоть не приходилось унизительно просить в одиночку – в туалет хотели все, поэтому вытянутые руки желающих виднелись постоянно, и на это никто из соседей внимания не обращал. Даже очередь постепенно сформировалась.

Многие возмущались, но бойцы караула совершенно игнорировали выкрики. Одного особо возбудившегося мужчину утихомирили прикладом, увели и больше не привели. После этого недовольные позволяли себе только словесно выражать недовольство, но когда самым крикливым не досталось обеда, возмущение прекратилось. Лишиться ужина желающих не было.

Ближе к вечеру вместо трех караульных, которые периодически менялись, длинный развернутый шатер полевого лагеря наполнился зелеными человечками – подходя к койкам, по двое бойцов освобождали бывших туристов и куда-то уводили. Анжелика краем услышала объявление, что на вакцинацию и после в терминал, в обустроенные жилые помещения.

В палатку не возвращался никто.

– Не волнуйся, мам! – крикнула Анжелика, когда ее маму уводили двое солдат. Девушка расположилась на койке у дальней стены, ее очередь была самой последней, а вот мама была ближе к середине, рядом со своей новой подружкой, той самой соседкой по креслам в самолете.

Потянулось очень долгое ожидание.

Не в силах ни о чем думать, Лика начала считать про себя. После пяти тысяч она сбилась, но теперь получалось просто лежать, не терзая себя мыслями, провалившись в полубеспамятство. Но наконец, очередь дошла и до нее.

В сопровождении двух молодых, настороженно глядящих на нее солдат, Анжелика вышла из длинного, вытянувшегося множеством отсеков палаточного шатра. В предбаннике под дулом автомата ее остановили, и стянули за спиной руки вжикнувшей пластиковой полоской. Предчувствуя недоброе, девушка попыталась было обратиться к бойцам с вопросами, но те молчали, только лишь иногда качая головой в ответ и пряча глаза.

Выйдя на улицу, обернувшись, девушка успела заметить табличку у входа с надписью: «U0771» Обычный лист формата «А4» в файлике, закрепленный на брезенте скотчем.

Шли по территории недолго, минут пять. Миновав вереницу похожих друг на друга, длинных шатров с распластавшимися модулями палаток, подошли к зданию, по виду напоминавшее хозяйственное. В этот момент как раз от здания отъехал микроавтобус Газель с надписью «Специальная» на борту, а на освободившееся место, озарив стены красным отсветом стоп-сигналов, начала парковаться машина, только на этой никаких подписей не было. Когда проходили через металлические, скрипучие двери, Лика неожиданно вспомнила, что означает «U0771» – это был номер рейса, на котором они прилетели в Питер.

Стоило захлопнуться за спиной двери здания, как на Анжелику вдруг нахлынула какофония звуков, а за дверью неподалеку кто-то орал благим матом, шипел и ярился так, что отголоски даже здесь, в коридоре по нервам били.

Анжелика напряглась, пытаясь погасить нахлынувшее беспокойство, но невозмутимые солдаты провели ее по коридору, заведя в один из кабинетов. В глаза тут же полыхнуло ярким светом, и девушка невольно сощурилась.

– Зачем вы меня сюда привели? Скажите, пожалуйста, ну хоть что-нибудь…

Чьи-то сильные, но аккуратные руки подвели Анжелику к стулу и надавили на плечи. Тут же через грудь перехлестнулся ремень, притянув ее к стулу. Лика рванулась, поддавшись панике, и отвернула голову, стараясь спрятаться от яркого света. Зажмурившись, она попыталась встать, но тут же кто-то снова мягко надавил ей на плечи, прижимая вниз.

Единственное приятное ощущение – в комнате было тепло. Так тепло, что даже испарина под курткой выступила. Вдруг краснота перед взором исчезла – девушка чуть открыла глаза, прищурившись, и увидела черные очертания фигуры в ореоле света.

– Слушайте, да что же это происходит? – с нотками паники в голосе поинтересовалась Анжелика, но тут несильный, но хлесткий удар в лицо оборвал ее.

– Эй! – мотнув головой, опешила девушка, но тут последовало еще несколько не очень сильных, но обжегших щеки ударов.

– Вы че делаете то? – взбрыкнув ногами, попыталась отодвинуться Анжелика.

Ударов больше не было, а рядом с темной фигурой появилась еще одна, наклонившись к Анжелике, пристально всматриваясь в ее лицо.

– Кто вы? Зачем это, объясните? – Анжелику уже потряхивало, губы предательски дрожали, а в горле появился тяжелый, противный ком.

– Еще раз, – противным старческим голосом произнесла вторая фигура, отходя в сторону.

– Док, ну видно же что…

– Я сказал еще раз! – с интонацией робота повторил мерзкий голос из ниоткуда.

Темная туша впереди качнулась к девушке, и та невольно отшатнулась.

– Только поактивней, пожалуйста, – снова с интонациями вздорного робота произнес невидимый голос, – с кровью, будьте любезны.

«Блять», – услышала Анжелика негромкое и почувствовала у себя на шее руку. Широкая, твердая ладонь в перчатке обхватила ее голову и тут же, чуть пониже уха просто взорвался очаг боли. Истошно взвизгнув, Лика дернулась, но почувствовала рывок за волосы, стянутые в хвост, и сразу ей прилетел удар наотмашь по верхней губе. Сильный удар, так что губа треснула и соленая кровь заполнила рот. Через несколько мгновений Анжелика почувствовала на джинсах горячие точки капель.

– Да вы что делаете, блять! – вдруг взъярилась девушка, – вы совсем ебнулись? Фашисты траханные, отпустите меня!!!

– Так-так-так, – раздалось рядом мерзкое.

– Доктор, да что, не видно, что нормальная?! Я бы на ее месте уже давно вырвался и ебло кому вскрыл, – прогудела вдруг раздраженно темная фигура.

– Держите голову, держите… свет выключите, – совершенно не обратил внимания на эти слова невидимый доктор.

Только лишь свет погас, как проморгавшись полными слез глазами, Анжелика увидела своих мучителей. Прямо перед ней стоял огромный боец в камуфляже, а рядом с ним, сидя на стуле, склонился глядя на девушку сухонький старичок, близоруко щурясь. Большие, старомодные очки в роговой оправе висели у него на шее, болтаясь на желтой от времени резинке.

– Вы… – шмыгнула вдруг Анжелика, сглатывая слюну с кровью, – вы…

– Потерпите, пожалуйста, – мерзким голосом произнес доктор, – мне надо закончить осмотр.

– Осмотр?! – вновь не выдержала Анжелика, – да вы ахуели!

– Прошу вас, сохраняйте спокойствие, – каркнул доктор, поочередно посветив ей маленьким ярким фонариком сначала в одни, потом в другой глаз.

Минут пять доктор осматривал девушку, щупал, мял, после чего поднялся и, отойдя к столу, вернулся с кружкой воды.

– Выпейте, – встав сбоку, коснулся он ободком кружки губ девушки.

– Я не хочу пить, – отдернула голову Лика. Пить ей действительно не хотелось.

– Уж будьте любезны, – произнес доктор, – или вас отведут обратно в палатки, а завтра стресс-тест придется повторить.

Не задавая больше вопросов, когда ободок кружки снова прислонился ей ко рту, Анжелика начала пить. Смотрела она прямо перед собой, в кружку, и когда та достаточно наклонилась, увидела красные прожилки на воде, от собственной крови, сочившейся из губы.

Руки у доктора слегка подрагивали, и в нетерпении он наклонил кружку несколько больше, чем надо. Анжелика закашлялась, невольно плюнув водой, и с омерзением почувствовала жжение в носу от попавшей жидкости.

– Так, – пробурчал доктор, – еще раз.

– Да вы нормальный вообще!? – всхлипнула Анжелика, – у меня не настолько широкая глотка, чтобы залпом эту кружку проглотить!

– Женщина, не спорьте, – наполнив кружку, возвратился к связанной девушке противный доктор.

«Это я женщина?» – сразу гамма чувств отразилась на лице Анжелики.

– Док, давайте я, – произнес огромный боец и не слушая возражений, отобрал у того кружку. Руки военного не дрожали, и наклонял кружку он не настойчиво и нервно, как доктор, а медленно, периодически дожидаясь пока Анжелика переведет дыхание.

– Все, – переворачивая кружку вверх дном, произнес боец, обращаясь к доктору. Когда он отошел к столу, поставив на него кружку, девушка заметила что неподалеку у стены стоит прислоненная дубинка, с туго замотанным тряпками навершием.

– Замечательно, – между тем произнес доктор и, сверяясь с бэйджиком Анжелики, начал что-то заполнять, сидя за своим столом.

– Извини, – пробурчал вдруг большой военный, освобождая девушку от стягивающего ремня и зайдя сзади, разрезая ей стягивающие руки пластиковый зажим.

Анжелика шмыгнула носом, все еще чувствуя жжение в носу и подняв руку, прислонила запястье к верхней губе. Слизнув тягучие капли с кожи, девушка снова шмыгнула и подняла глаза на бойца, в ожидании объяснений. Осмотревшись, она вдруг поняла, что приведших ее сюда солдат в комнате уже нет.

– Скажите, в самолете вы принимали пищу?

– Что? Не поняла она сразу вопроса.

– Скажите, пожалуйста, – продолжая писать, снова поинтересовался доктор, – обедали ли вы в самолете той едой, что разносили бортпроводницы?

– Нет.

– Так… а в отеле перед отъездом завтракали?

– Нет.

– Ясно, спасибо. Возьмите, ваша новая медкарта. Храните и не вздумайте потерять, предъявляйте по первому требованию, – поднялся и подошел к девушке закончивший писать доктор, протягивая небольшую форменную книжку, действительно похожую на медицинскую, как в поликлинике.

– Поздравляю, вы прошли стресс-тест, – добавил доктор, и голос его даже чуть окрасился человеческими эмоциями: – Прошу простить за дотошность, просто вы единственная пассажирка рейса «семьсот семьдесят один», с отрицательным результатом на новый вирус бешенства.

– Что? – сглотнув, машинально переспросила Анжелика, отказываясь верить в услышанное.

– Единственная из ста двадцати семи проверенных пассажиров, – лицо доктора вдруг помрачнело.

– А… а мама…что с ней? – внезапно севшим голосом прошептала Анжелика.

– Не волнуйтесь, все люди с положительной реакцией помещаются на стационарное лечение в специально оборудованной лечебнице. Есть надежда, что в скором времени от нового вируса будет найдена вакцина, – доктор произнес эту тираду быстро и почти безэмоционально, как заученный заранее текст.

– Возьмите памятку гражданским лицам и следуйте за мной, – прогудел вдруг военный, не давая беззвучно зарыдавшей Анжелике сползти на пол.

Не видя ничего перед собой, девушка вышла из здания, и тут же военный передал ее с рук на руки провожатым.

– Прости, красавица, я не специально тебя бил, – мягко тронула девушку огромная лапа за плечо.

Шмыгнув, Анжелика машинально кивнула и последовала за провожатыми, сжимая в руке полученный прямоугольник новой медкарты, свой бэйджик и листок с памяткой. Дальнейшее Лика помнила плохо. Ее провели в блестящий ярким светом терминал аэропорта, разместили в разграниченном отсеке, участливая девушка в синей форме помогла разобраться и получить собственный багаж.

В подготовленном и огороженном на месте бывшего зала ожидания жилом отсеке была на удивление пусто. Лишь постепенно сюда начали понемногу приводить еще людей, в основном подавленных. Многие женщины плакали, как и Анжелика.

Рыдать девушка разрешила себе до утра. Завтра, приведя себя в порядок, она собиралась попасть на четвертый этаж, в бизнес салон. Пора встраиваться в систему. К тому же так быстрее получится узнать, где мама и что с ней.  

Сергей Тишевский 06 октября, день

Сознание возвращалось медленно и печально, а с ним приходила и жуткая боль, от которой, казалось, голова готова прямо сейчас расколоться.

– Ммм, – не выдержав, я застонал и попробовал пошевелить руками, ногами.

Глаза открывать не хотелось. Интересно, что я там увижу?

Так. Даже интересно.

«Ну-ка, вспоминай» – сказал сам себе.

Так. Волхов, дом родной, платная стоянка, где машину оставил. Расстроенная, что без нее улетаю подружка, поезд Питер-Москва. Оп, Стас со мной не полетел, говнюк, у него на работе проблемы. А дальше?

Дальше меня мгновением мазнуло сладостью воспоминаний по хронологии – Марина, Вика, Катя, а после… а после сразу как ушат дерьма вывалило в сознание, когда вспомнил остальное. Выругался беззвучно и тут же открыл один глаз. И сразу второй.

Я лежал на песке, чуть приподнятая голова упиралась куда-то, и вроде даже под шеей было что-то типа подушки. Сморгнув пару раз, приподнялся, морщась от стрельнувшей в лоб боли и осмотрелся.

В этот момент раздался звук глухого удара, и неподалеку в ореоле брызг в воду упало тело. Плюнув вслед и что-то пророкотав на своем, ударивший парня с аккуратной бородкой Махмуд развернул и пошел в сторону. В руках у него была небольшая бейсбольная бита.

Сморщившись и зажмурившись, взяв пятисекундный таймаут, я попытался привести мысли в порядок, а после открыл глаза и проследил взглядом, куда пошел узбек.

Махмуд сейчас аккуратно пытался переложить на бок Марину, явно нервничая и не зная с какой стороны за нее взяться. Девушка сдавленно застонала, но помогла ему сама – выгнулась, подогнула одну ногу и упала бы набок, если б Махмуд не поддержал.

Пока узбек укладывал девушку, интересуясь ее самочувствием, я перевел взгляд на бородатого насильника, барахтающегося в легкой волне. Серьезно у него кровь хлещет, кстати, смешиваясь с морской пеной.

– Брр… – даже передернул плечами я, когда руки вспомнили ощущение сминаемых человеческих яиц. Состроив гримасу отвращения, перевел взгляд вниз, на свои ладони и едва сдержал приступ тошноты – все мои предплечья были извазюканы в крови и серой слизи, а где-то вся эта срань с песком мешалась. И тут же я почувствовал дискомфорт по всему телу от неприятных ощущений.

Покряхтев, поднялся, чувствуя, как прихожу в себя и, обойдя отказывающегося тонуть и умирать араба, вошел в воду поодаль он него. В тот момент, когда ног коснулась морская вода, снова испытал отголосок чувства иррационального страха и отвращения, но в этот раз переборол его быстрее, чем недавно и, зайдя по пояс, начал смывать чужую биомассу с себя.

Только тщательно отмыв руки, умылся целиком, тщательно вымывая из волос подсохшие колуны крови (откуда там то?), а потом нащупал шишку от удара, которым меня узбек выключил. Только сейчас глянул на Махмуда, который по-прежнему сидел на коленях рядом с Мариной.

Ладно, пора в себя приходить. Быстро окунувшись пару раз, чувствуя, как притупляется боль, и возвращаются силы, я, загребая руками воду, вышел на берег. Стараясь не смотреть на труп с разорванным лицом, обошел узбека и присел на колени рядом с Мариной. Девушка тихонько поскуливала, лицо ее исказила гримаса боли, глаза были крепко зажмурены.

– Марин, Марин, это Сергей. Все хорошо будет, Марин, сейчас мы тебя увезем отсюда, к доктору. У нас в отеле хороший, очень хороший доктор, он тебя сразу вылечит, – вспомнил я про гинеколога. – Марин, все хорошо, теперь все будет хорошо, никто тебя больше не обидит…

Продолжая гладить по волосам девушку, я посмотрел на Махмуда и красноречиво зыркнул на труп неподалеку.

– Обыщи, – негромко произнес я, когда узбек непонимающе нахмурился.

Кивнув, Махмуд тут же метнулся к телу, посмотрел у него по карманам, выгребая оттуда разный мелочный хлам, документы, смятые купюры.

– Ключи от машины ищи, – подняв голову от девушки, которую продолжал успокаивать, негромко произнес я и снова посмотрел на Марину.

Хрупкая девушка сейчас вся сжалась, пытаясь закрыть голову руками. Сморщившись, как будто это мне сейчас больно, я со злостью рассматривал широкие ссадины на ее коже, содранную на локтях и коленях кожу, подсыхающую кровь на ягодицах и бедрах.

– Марин, давай я тебя сейчас отнесу в машину и мы поедем в отель. Хорошо? Марина, ты меня слышишь?

Слышала – ее голова чуть шевельнулась – девушка мелко кивнула.

– Сейчас я тебя отнесу в машину, и мы поедем к доктору, сейчас, сейчас, – осмотрелся я и наткнулся взглядом на Махмуда, – ключи нашел?

Ключей не нашел. Коротко выругавшись, я поднялся и побежал к болтающемуся у берега бородатому. Нащупав в кармане его рубашке документы, не обращая внимания на вялое сопротивление, достал и уже не коротко выругался – это был водитель. И где теперь ключи искать, епть!

– Серега! Здесь они! – брезгливо держа за штанину, показывал мне присыпанные песком портки.

– Водить умеешь? – посмотрел я на Махмуда.

– Да, – кивнул то, но как мне показалось без особого энтузиазма.